CC BY
38
осужденных женского пола. — Рязань, 1996.
12. Мокрецов А.И., Новиков В.В. Личность осужденного: социальная и психологическая работа с различными категориями лиц, отбывающих наказание: учеб.-метод. пособие, —М.: НИИФСИН России, 2006.
13. Налчаджан A.A. Атрибуция, диссонанс и социальное познание. — М.: Коги-то-Центр, 2006.
14. Неровня О.В. Воспитание в коллективе и индивидуальный подход к воспитанницам детской колонии: автореф. дис.... канд. пед. наук. — М., 1968.
15. Новосельцев В.И. Формирование ответственности школьников в межличностных отношениях: учеб.-метод. пособие. — Белгород: Гос. ун-т, 2004.
16. Савардунова В.Н. Влияние воспитательной системы на ресоциализацию несовершеннолетних женского пола в период отбывания наказания в виде лишения свободы: автореф. дис.... канд. пед. наук. — М„ 2000.
17. СупрягаА.А. Особенности становления репродуктивной системы девочек-подростков, пребывающих вусловиях воспитательной колонии(комплексное медико-социальное и клинико-статистическое исследование): дис.... канд. мед. наук. — М„ 2008. — 219с.
18. Петрушина Л.В. Основные теоретические подходы, используемые при изучении социально-психологических особенностей эмпатии несовершеннолетних осужденных женского пола // Деви-антное поведение подростков: тендерное измерение/ под ред. A.A. Романова, Т.В. Калашниковой. — Рязань: РГПУ, 2003. - С. 106-112.
19. Прядеин В.П. Половозрастные особенности ответственности личности. — Екатеринбург: Урал, гос. пед. ун-т, 1998.
20. Харина H.A. Психологические особенности волевой саморегуляции несовершеннолетних осужденных женского пола: автореф. дис.... канд. психол. наук. - Рязань, 2001.-23с.
ВЛИЯНИЕ КРИМИНОГЕННОЙ СРЕДЫ В НА ПРАВОСОЗНАНИЕ ОСУЖДЕННЫХ
Аннотация: в статье рассматривается влияние специфической среды (мест лишения свободы) на содержание правосознания осужденных, анализируются условия конструирования социальных представлений, посвященных осмыслению значимых для данной общности правовых явлений.
Ключевые слова: правосознание осужденных, тюремная субкультура, социальные представления, правовые представления, коллективный копинг.
Summary: the influence of specific environment in correctional institutions on the content of law consciousness among convicts is reviewed in the article. The constructing conditions of social representations in comprehension of some significant legal phenomena for this community are examined in the article.
МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ
Е.Л. Сучкова
Key mords: convicts' law consciousness, prison subcultural, social representations, law representations, collective coping.
В местах лишения свободы под влиянием условий исполнения наказаний формируется особая специфическая криминогенная среда. Выделяются несколько основных факторов, формирующих криминогенность исправительных учреждений: во-первых, пенитенциарная или тюремная субкультура, которая десятилетиями вырабатывалась преступниками, формировалась и совершенствовалась в местах лишения свободы; во-вторых, изоляция осуждённых в местах лишения свободы; в-третьих, микросоциальная среда в ИУ (осужденные обмениваются своим преступным
опытом, по существу — для некоторых из них отбывание наказания является своеобразными «курсами повышения квалификации») [3, с. 33-34].
Уголовно-исполнительная политика и тюремная субкультура находятся в обратно-пропорциональной зависимости: чем большая сфера отношений осужденных регулируется государством, тем меньше поле деятельности у тюремной субкультуры, и, наоборот, чем пассивнее уголовно-исполнительная политика государства, тем большую значимость в жизни осужденных имеет тюремная субкультура [5, с. 29-30]. Реформы 90-х годов, повлекшие за собой ослабление государственной власти и последующая за этим стремительная криминализация российского общества, привели к тому, что тюремная субкультура значительно упрочила свои позиции в местах лишения свободы, а отдельные ее элементы широко распространились среди населения.
В местах лишения свободы тюремная субкультура является по сути аналогом официальной правовой системы. По мнению Г.Ф. Хохрякова, неформальная нормативная система осужденных не только конкурируете формальными правовыми предписаниями к поведению, но и возникает в связи с ними и одновременно в противовес им: она наиболее развита и устойчива. У осужденных «наблюдаются не просто дефекты правосознания, не своеобразный правовой вакуум, а нечто иное, что является основой для создания своей нормативной системы. Иными словами, им присуще свое правопонимание. Неформальные нормы поведения как бы подменяют собой правовые, а групповое нормативное сознание заполняет пустоты, которые об-
разовались в силу неразвитости правового и нравственного сознания» [9, с. 7]. Основной предпосылкой формирования группового морального и нормативного сознания Г.Ф. Хохряков считает представления самих осужденных о справедливости, которое они вынесли из своего жизненного опыта. Их понимание справедливости лишает действующее право поддержки и отдает ее неформальной нормативной системе.
Попробуем разобраться в том, почему неформальная нормативная система, существующая в контексте тюремной субкультуры, так близка и понятна осужденным. Одной из причин этого, на наш взгляд, является представленность в групповом правосознании осужденных обыденных правовых взглядов населения, опирающихся на традиционный опыт.
Для изучения правосознания осужденных мы привлекли методологический аппарат концепции социальных представлений. В отечественной психологии концепция социального представления использовалась в качестве методологической основы изучения особенностей российского менталитета. Теоретический анализ проблемы и полученные эмпирические данные позволили прийти к выводу о том, что практически большинство традиционно выделявшихся в отечественной психологии форм общественного сознания, кроме науки — образованы совокупностью соответствующих представлений [2, с. 9697]. Методологический аппарат теории социальных представлений позволяет изучать содержание правовых представлений осужденных, рассмотреть влияние среды и социальных особенностей данной группы на специфику процесса
репрезентации социальных представлений. Мы предполагаем, что именно социальные правовые представления, имеющие корни в культуре и истории, сконструированные в ходе дискурса и в контексте норм и правил тюремной субкультуры, выполняющие мировоззренческие функции, негативно воздействуют на правовое сознание тех осужденных, которые еще не разделяют «картину мира», присущую данной общности.
Проведенные нами исследования по изучению представлений осужденных в правовой сфере показали, что по мнению почти половины респондентов, граждане России негативно относятся к деятельности судебных органов («можно откупиться»; «не доверяют»; «презрительно»). Более четверти опрашиваемых утверждают, что граждане России в целом относятся положительно к деятельности судов, но с небольшими оговорками. Так, половина из них полагает, что положительное отношение присутствует только у тех людей, которые лично не сталкивались с деятельностью судебных органов. Почти четверть опрошенных считает, что к деятельности судов россияне относятся с настороженностью, но это зависит от приговора, который выносит суд. Подавляющему большинству осужденных известны случаи необоснованного осуждения или оправдания людей, произошедшие за последние годы. Они обосновывают это тем, что «не работают правоохранительные органы, прокуратура, суды»; присутствуют «некомпетентность сотрудников» и «коррупция в рядах сотрудников и судей»; «деньги и власть, которые решают многое»; «был бы человек, а дело найдется»[8, с. 35].
На вопрос о том, как связаны такие понятия, как «справедливость» и «за-
кон», ответы распределились следующим образом. Более половины (55%) респондентов считают, что социальное значение правовых норм заключается в регуляции взаимоотношений в обществе на основе справедливости, но при этом отмечают, что в реальности это не соблюдается («закон должен стоять на страже справедливости, но сейчас зачастую законы создаются для тех, кто их создает, чтобы они обслуживали их», «закон нужен, а то мы поубиваем друг друга, но он далеко не всегда справедлив»; «мы совершили преступление, нарушили закон, за это нас наказали — это справедливо; но в то же время те, кто его создает — нарушают его», «раз закон наказывает человека — он должен быть справедлив, но так бывает далеко не всегда, судьи ведь тоже люди»),
В представлениях части опрошенных осужденных (38%) «закон» и «справедливость» вообще являются диаметрально противоположными понятиями, никак не связанными между собой. При этом явный приоритет отдается нормам справедливости («никак не связаны: закон — это набор установленных правил, а справедливость — это индивидуальный подход», «в России это антонимы», «на данный момент они очень далеки друг от друга; в законе прописано, что должно быть так и так, а на деле все намного сложнее»; «если бы была хоть какая-то законная справедливость — меня бы здесь не было») [8, с. 44].
Остановимся на рассмотрении тех элементов правовых представлений, которые широко представлены в общности осужденных и сравним их с теми, которые присутствовали в правовом менталитете крестьян, составлявших большинство населения страны. Как было по-
казано выше, большинство осужденных отрицательно оценивают деятельность судебной системы, считая несправедливым назначенное им судом наказание.
В крестьянской среде наказание воспринималось как самая радикальная мера разрешения конфликта. Обеспечение социального контроля в общине осуществлялось по воссоединяющей модели, посредством публичного и опосредованного осознания чувства стыда, развития внутрисемейного регулирования и неформального контроля над противоправным поведением. «Мир» относился к преступнику как сложной целостной личности и простому грешнику. Некоторые санкции являлись прямым выражением социальных чувств и предотвращали состояние общественной дисфории, вызванной противоправным деянием. Другие наказания применялись для компенсации моральных и материальных потерь пострадавшего от преступления и восстановления общинной гармонии. Основной целью обычно-правовых наказаний было исправление нарушителя и реинтеграция его в общину до того, как девиантность успевала стать основной характеристикой человека [10, с. 49-50].
Таким образом, наказание в обыденном праве крестьян являлось крайней мерой, и в любом случае его целью было предоставление человеку выбора — оставаться в общине или продолжать преступный путь. Осужденные очень часто указывают на то, что общество не предоставило им возможность выбора, а сразу применило достаточно суровые санкции.Рассуждая о несправедливости понесенного ими наказания, осужденные указывают на то, что в суде «не посмотрели на меня как на человека», «не
учли все обстоятельств жизни», «судья не принял во внимание интересы участников дела».
При сопоставлении указанных представлений с принципами, по которым отправляли правосудие общинные суды, видно много общего. В народной юстиции существовало три основных принципа: «глядя по человеку», «глядя по его хозяйству» и «приоритет общинных интересов». Принцип «глядя по человеку» выражается в том, что при рассмотрении конфликтных ситуаций принимались во внимание личные качества спорящихся, учитывались их положительные личные качества. Немаловажным в крестьянском правовом быту был принцип «глядя по хозяйству», предусматривавший непременность сохранения его целостности и платежеспособности. Строгое соблюдение этого принципа обеспечивалось круговой порукой. Народные судьи, осведомленные об имущественном положении истца и ответчика, учитывали его при вынесении приговора. Принцип «приоритет общинных интересов» заключался в том, что любую сделку, угрожавшую интересам общины, отменяли решением схода. С этой же целью заставляли потерпевшего пойти на примирение или, наоборот, запрещали мировую, а также давали «прощение» виновному вне зависимости от характера преступления и согласия потерпевшего [6, с. 98-100].
Противостояние осужденных с официальной системой права усиливается при рассмотрении вопроса об оправданности широкого судейского усмотрения. «Разрывы сроков лишения свободы в минимальных и максимальных границах многих санкций в десять и более лет, а в суммах штрафа в сотни тысяч рублей предоставляют суду (судье) право без
объяснения причин определять по своему усмотрению срок лишения свободы или размер штрафа, и несомненно, это создает условия для взяточничества и коррумпированности»!^ с. 215]. Многие осужденные отмечают, что, несмотря на схожий состав преступления, сроки лишения свободы могут существенно варьироваться, что усиливает ощущение несправедливости всего, что связано с уголовным наказанием.
Рассматривая теневое правосудие, функционирующее в местах лишения свободы, А.Н. Олейник указывает на то, что повышение роли смотрящих в тюремной среде, произошедшее в постсоветский период совпало по времени с уменьшением насилия в исправительных учреждениях [7, с. 186-187]. По приводимым им данным, вмешательство смотрящих в конфликты, возникающие между осужденными, только приветствуются самими осужденными. Осужденные считают, что вмешательство смотрящих соответствует их интересам в большей степени, чем власть представителей администрации.
Как можно объяснить эту готовность и желание принять посредничество смотрящих в повседневных конфликтах? А.Н. Олейник, пытаясь ответить на этот вопрос, пишет о том, что основная задача смотрящих заключается в разъяснении и толковании понятий, в обеспечении их выполнения на основе понимания. При этом акцент делается на понимании и объяснении, что придает понятиям значительную гибкость, позволяет каждый раз адаптироваться к специфическим условиям конкретного взаимодействия. Во время бесед со смотрящими четко проявилась ихтенденция к противопоставлению, с одной стороны,
жесткого и статичного характера официального закона и, с другой стороны, гибкости и динамизма понятий. «Если отталкиваться от понятий, то может получиться много крови. Будут резко подходить к любому вопросу. А есть людское. Чисто по-человечески к нему относиться. Ты его три раза предупреди, четыре» [7, с. 187-188]. Такой подход, на наш взгляд, опирается на те же идеи, на которые опиралось общинное правосудие — человек должен определиться, хочет лион осознанно соблюдать нормы, принятые в сообществе, понимая и принимая их требования,или выберет путь отклонения от них.
А.Н. Олейник делает интересное замечание о том, что гибкость понятий не является чем-то заданным изначально, она обеспечивается всей совокупностью процедур принятия смотрящими решений. Без опоры на эти процедуры понятия легко превращаются в неформальный аналог формальных норм, жесткость которых часто требует насилия как условия применения. В своих решениях, помимо понятий, смотрящие ориентируются на так называемое «людское». Они видят в этом гарантию гибкости норм, которые всегда должны интерпретироваться по-человечески, по-людски [7, с. 189-190]. Как уже отмечалось выше, осужденные часто критикуют систему официального правосудия именно за поверхностный характер решений, за неспособность принимать во внимание конкретные обстоятельства того или иного поступка. Таким образом, неформальная нормативная система, функционирующая в местах лишения свободы, оказывается психологически близка к традиционным правовым представлениям, бытующим
в обыденном правовом сознании населения.
Среди внешних условий конструирования представлений, посвященных осмыслению значимых для данной общности правовых явлений, можно отметить далеко не однозначную правовую действительность. На протяжении многих лет в России наблюдался правовой вакуум, когда законы не соблюдались, а правоохранительные органы часто выполняли роль статистов, со стороны наблюдающих за происходящим. Кроме того, «в ходе следствия и в судебном процессе зачастую не выясняется личностный смысл, которым руководствовался совершающий преступление и в котором отражается соотношение мотива деяния и его цели. Происходит это потому, что даже самые заинтересованные в достоверной информации лица (следователи, прокуроры, судьи и т.д.) могут в процессе анализа фактов руководствоваться побочными целями: желанием уложиться в установленные сроки расследования, не оставить преступление нераскрытым и пр.» [9, с. 65]. А если все эти лица не заинтересованы? Таким образом, противоречивая правовая действительность как советского периода, так и периода кардинальной смены модели общественного устройства, совместно с процессуальными нарушениями норм процедурной справедливости и формируют отрицательный опыт осужденных в сфере взаимодействия с правовыми институтами.
Процесс конструирования социальных правовых представлений в среде осужденных протекает в условиях интенсификации межличностной коммуникации в условиях социальной изоляции, а также под влиянием действующих в
среде осужденных универсальных нормативных и понятийных систем, регулирующих их повседневную жизнь.
Поскольку тюремная субкультура противостоит официальным правовым нормам, социальные представления, сконструированные под ее влиянием, могут выступать как «защитный механизм» в условиях межгрупповой дискриминации и открытого межгруппового конфликта. Осужденные осознают тот разрыв, который образовался между ними и обществом, понимают, что значимость их личности в глазах общества понизилась. В ситуации социальной дискриминации происходит трансформация внутригрупповых дискурсов(или социальных представлений), которые направляются на восстановление и защиту прежнего статуса группы. Отсутствие возможности сменить принадлежность к общности заставляет осужденных интенсивно наделять ценностями свое собственное сообщество. «Наделение происходит согласно простому правилу: общество в лице его обыденного сознания отнимает у осужденных возможность считаться полноценными личностями, а те в лице их группового сознания отказывают обществу в справедливости, равенстве приписывая их себе» [9, с. 37]. Таким образом, правовые представления осужденных можно рассматривать как результат коллективного копинга.
Совершенно очевидно, что совместное отбывание наказания преступников с богатым криминальным опытом и преступников, впервые совершивших преступление и не имеющих такого опыта, является неэффективным, нерациональным и не отвечает задачам исправления и перевоспитания. Все вышеиз-
ложенное позволяет говорить о том, что вынужденное «включение» осужденного во время нахождения в местах лишения свободы в социальную среду, регулируемую нормами тюремной субкультуры, оказывает существенное негативное влияние на правосознание осужденных. Социально-правовой контроль нейтрализуется не только психологическими защитными механизмами, с помощью которых индивид оправдывает свое поведение, но и с помощью группового сознания осужденных, представленного в принципах и нормах тюремной субкультуры и являющихся групповым коллективным «копингом», ослабляющим действие права.
В настоящий момент российскую пенитенциарную систему можно охарактеризовать как комбинацию прогрессивной системы и модели лагерей, поскольку принцип массового заключения совмещен с дифференциацией режимов и условий содержания [7, с. 8081]. Принятая в 2010 году «Концепция развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года» как раз направлена на преодоление существующей ситуации. Для профилактики криминального заражения «предусматривается раздельное содержание осужденных к лишению свободы, способных к ресоциализации с учетом тяжести и общественной опасности совершенных ими преступлений, сведений об их личности, поведения в местах лишения свободы, отношения к совершенному преступлению, с одной стороны, и осужденных, совершивших особо тяжкие преступления, прочно усвоивших и распространяющих элементы поведения криминальной среды, с другой стороны» [1,с. 8].
Предусмотренное данным документом «изменение видов исправительных учреждений для содержания осужденных в местах лишения свободы с фактическим прекращением их коллективного содержания, постоянного пребывания осужденных в состоянии стресса, обусловленного необходимостью лавирования между требованиями администрации и основной массы осужденных» [1, с. 7], также должно способствовать ослаблению влияния тюремной субкультуры на правосознание осужденных.
В целом, указанные меры должны способствовать нейтрализации влияния неформальных норм поведения, присутствующих в субкультуре мест лишения свободы. Поскольку в тюремной субкультуре противостояние действующей системе права объясняется моральными соображениями, основанными на принципах справедливости, крайне важно, чтобы сотрудники, чья деятельность связана со взаимодействием с осужденными, руководствовались в процессе своей повседневной работы нормами справедливости, имели навыки справедливого управления. Говоря образно, «размыть» значимость неформальных норм для осужденных можно только тогда, когда в исправительном учреждении сотрудниками неукоснительно соблюдаются законы, а все поощрения и наказания, разборы конфликтных ситуаций происходят с соблюдением норм справедливости, составляющих основу всех без исключения регуляторов общественных отношений.
Литература
1. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 14 октября 2010 года №1772-р «Концепция развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года».
2. Абульханова К.А. Социальное мышление личности. // Современная психология: Состояние и перспективы исследований. — М„ 2002.
3. Громов В.Г. Криминогенность мест лишения свободы и ее нейтрализация: Автореферат на соискание ученой степени докт.юрид.н., 12.00.08. — Тамбов, 2009.
4. Дзигарь А.Л. Критический анализ уголовно-правовых санкций. — Ростов н/Д„ 2004.
5. Корецкий Д.А., Тулегенов В.В. Криминальная субкультура и ее криминологическое значение. — СПб., 2006.
6. Меняйло Д.В. Правовой менталитет. Дис.... канд.юрид.наук: 12.00.01. — Волгоград, 2003.
7. ОлейникА.Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. — М., 2001.
8. Сучкова Е.Л. Методики психологического изучения правовых представлений и установок осужденных. — Вологда, 2009.
9. Хохряков Г.Ф. Формирование правосознания осужденных. — М., 1985.
10. Шатковокая Т.В. Обычное право российских крестьян второй половины XIX—XX века: историко-правовой аспект: Автореферат на соискание ученой степени докт.юрид.н., 12.00.01. — Ростов-н-Д„ 2009.
ЛИЧНОСТНАЯ БЕСПОМОЩНОСТЬ КАК ОДНА ИЗ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ДЕТЕРМИНАНТ ДЕСТРУКТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ СОТРУДНИКОВ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ*
Е.А. Евстафеева
Аннотация: автором рассматривается проблема личностной беспомощности как одной из психологических детерминант деструктивного поведения сотрудников уголовно-исполнительной системы. Описывается понятие и содержание выученной и личностной беспомощности в отечественной и зарубежной психологии. Приводятся результаты исследования личностной беспомощности и самостоятельности у сотрудников уголовно-исполнительной системы.
Ключевые слова: личностная беспомощность, выученная беспомощность, тревожность, депрессия, пессимистическая оценка, оптимистичность, самооценка, сотрудник уголовно-исполнительной системы, профессиональная деятельность сотрудника УИС.
The summary: the author examines the issue of personal helplessness as one of the psychological determinants of destructive behavior of employees of the correctional system. Describes the concept and content of learned helplessness and personal helplessness in the domestic and foreign psychology. Results of study of personal helplessness and self-dependence among the staff of the correctional system.
Keywords: personal helplessness, learned helplessness, anxiety, depression, a pessimistic estimate, optimistic, self-evaluation, an employee of the penal system, professional activity staff of the correctional system.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта РГНФ «Исследование показателей личностной беспомощности как одной из детерминант деформации правосознания сотрудников уголовно-исполнительной системы», проект №11-06-1801 бе.
