CC BY
68
Вопросы теории и истории государства и права
К юбилею первого декана юридического факультета ИГУ профессора В. П. Доманжо
УДК 230.12(57.22)
ВЛИЯНИЕ КАЗАНСКОЙ ПРАВОВОЙ ШКОЛЫ НА ФОРМИРОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ ЮРИДИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ В ИРКУТСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ
© Казарин В. Н., 2011
Статья посвящена влиянию правовой школы одного из старейших российских вузов — Казанского университета — на становление юридического образования и научных исследований в возникшем в 1918 г. Иркутском университете. Показаны судьбы первых преподавателей второго сибирского университета, выпускников Казанского университета, преподававших в нем до иркутского периода их научно-педагогической деятельности. Прослежено, какие научные традиции казанской правовой школы нашли свое продолжение в Иркутском университете в сложное время его формирования и упрочения.
Ключевые слова: казанская правовая школа; становление юридического образования в Иркутском университете; первые профессора; учебные и научные юридические труды в ИГУ.
В ноябре 1804 г. был основан Императорский Казанский университет, официальное открытие которого состоялось 14 февраля 1805 г. Первоначально университет представлял, по существу, высшие классы Казанской гимназии
[1], но постепенно приобретал все необходимые черты, присущие классическим университетам. Предшественником юридического факультета было нравственно-политическое отделение, созданное по Уставу 1804 г. Уже тогда учебные предметы распределялись по девяти кафедрам, в том числе студенты изучали естественное, политическое и народное право; право гражданского и уголовного судопроизводства Российской империи; права знатнейших как древних, так и нынешних народов; дипломатику и политическую экономию. Собственно правовые дисциплины преподавались наряду с нравственно-политическими [2].
На всей огромной территории империи восточнее Казани университетов не было. Те же из жителей Урала и Сибири, кто же-
лал и имел возможность получить высшее образование, вынуждены были ехать и поступать учиться в столичные высшие учебные заведения. В основном, это были дети дворян и обеспеченных чиновников азиатской России. В 1820-е гг. попечитель Казанского учебного округа М. Л. Магницкий, который в советской историографии представлялся крайним реакционером, предложил открыть в Сибири, в г. Барнауле, отделение Казанского университета. Предложение это принято и реализовано не было. Но Казанский университет практически с самого своего возникновения по отношению к Сибири играл роль особую, чрезвычайно важную, даже более значимую, чем столичные университеты.
В Казанский учебный округ входили все образовательные учреждения Поволжья от Нижнего Новгорода до Астрахани, все Прикамье, Приуралье, территории Кавказа, входившие тогда в состав империи, и вся Сибирь [3]. Казанский университет, интеллектуальный уровень которого, несмот-
ря на все возникавшие проблемы, возрастал, постепенно становился по отношению с Сибири центром просвещения и духовности, притягательности для наиболее одаренной молодежи.
Одним из тех, кто заложил основы классической цивилистики в Казанском университете, был известный ученый Дмитрий Иванович Мейер (1819—1855), оказавший влияние не только на развитие науки в этом университете, но и на всю отечественную дореволюционную и современную науку гражданского права. Д. И. Мейер прожил короткую жизнь, но оставленное им научное наследие по глубине анализа и по тематическому охвату неоценимо для современников и заслуживает всяческого уважения исследователей наших дней. Он является автором учебника «Русское гражданское право», составленного уже после его смерти по запискам его слушателей и изданного под редакцией Вицына, а с шестого издания (1894) — профессора А. К. Гольстена. В 1846 г. в возрасте 27 лет Д. И. Мейер защитил магистерскую диссертацию «Опыт о праве казны по действующему законодательству», а уже через два года — докторскую диссертацию «О древнем русском праве залога». Его перу также принадлежат работы «О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях» (1853), «О значении практики в системе юридического образования» (1855) и др. [4].
С 1895 г. в Казанском университете стал работать известный российский ученый Габриэль Феликсович (в другой транскрипции, употребляемой в научной литературе, — Гавриил Филиппович) Шершеневич. В 1888 г. он защитил диссертацию на степень магистра права под названием «Система торговых действий», а в 1892 г. — диссертацию на степень доктора «Авторское право на литературные произведения». Его труды посвящены как целым курсам преподаваемых им дисциплин, среди которых — «Наука гражданского права в России» (1893), «Курс торгового права» (1899), «Учебник русского гражданского права» (1899), «Учебник торгового права» (1902), «Курс гражданского права» (1901), а также многочисленные статьи [5].
Среди тех, кто заложил основы социологического направления в отечественной науке уголовного права опять-таки не только в Казанском университете, но и во всех уго-
ловно-правовых исследованиях, стал Андрей Антонович Пионтковский. После окончания в 1891 г. Новороссийского университета (г. Одесса) он стал стипендиатом кафедры уголовного права. Затем в течение двух с половиной лет находился в заграничной командировке: в г. Галле (Германия) занимался уголовным правом и криминологией под руководством одного из ведущих теоретиков социологической теории уголовного права Франца фон Листа. Возвратившись в Россию, А. А. Пионтковский в 1894 г. получил степень магистра за научную работу «Об условном осуждении или системе испытания», а затем стал преподавать уголовное право в Ярославском юридическом лицее [6].
А. А. Пионтковский прибыл в Казанский университет 4 января 1899 г. Уже в следующем году за сочинение «Условное освобождение» ему была присуждена ученая степень доктора уголовного права. С этого же, 1900 г., он — ординарный профессор по кафедре уголовного права и судопроизводства, а с 1911 г. и до своей кончины (25 декабря 1915 г. / 7 января 1916 г.) — декан юридического факультета Казанского университета.
В своих работах А. А. Пионтковский мыслил уголовное право как неразрывную связь криминологии, пенологии, уголовной догматики. Соответственно и использовал социологический, уголовно-политический, уголовно-догматический методы. По его мнению, социальные условия формирования личности преступника являлись непосредственной причиной преступлений. Социальные условия выступали и как причина преступлений, и как обстоятельства, способствующие преступлениям. Наказания же, по Пионтковскому, выступали не только как возмездие, но и как мера борьбы с преступлениями и определялись в зависимости от характера преступления и личности самого преступника. А. А. Пионтков-ский внес громадный вклад в изучение институтов условного осуждения и условного освобождения [7].
В Казанском университете после перехода профессора Г. Ф. Шершеневича в Московский университет (1906) и после кончины А. А. Пионтковского (1915) среди профессорско-преподавательского состава не оказалось достойной замены. Такого масштаба ученых уже не осталось. Тем не менее, влияние этой сформировавшейся школы на студенческую молодежь, будущих
ученых-юристов оказалось весьма значительным. Выпускники Казанского университета тех лет, в частности А. А. Пионтков-ский-младший, Д. М. Генкин, В. С. Ундри-евич, достойно вписали свои имена в историю отечественной правовой науки.
Исполнявший должность ректора Иркутского университета Моисей Матвеевич Рубинштейн 23 октября 1918 г. сообщал министру народного просвещения Омского правительства о том, что сформирован состав юридического факультета в составе профессоров Михаила Михайловича Агаркова по кафедре гражданского и торгового права, Герберта Юлиановича Маннса по кафедре уголовного права, доцентов Виктора Николаевича Охоцимского по кафедре римского права и Александра Николаевича Колесникова по кафедре государственного права, приват-доцента Клавдия Николаевича Ми-ротворцева по кафедре статистики [8]. А в приказе, изданном 2 августа 1919 г., на основании ст. 4 и 5 постановления Совета Министров от 26 апреля 1919 г., утвердившего решение об открытии Иркутского университета, были названы преподаватели юридического факультета, которые уже фактически проводили занятия со студентами. Это профессора Сергей Петрович Покровский, М. М. Агарков, Василий Павлович Доманжо, Г. Ю. Маннс, доценты А. Н. Колесников, В. Н. Охоцимский.
Итак, посмотрим, какие правовые школы представляли первые преподаватели юридического факультета Иркутского университета. М. М. Агарков, В. П. Доманжо, Г. Ю. Маннс окончили Императорский Казанский университет, В. Н. Охоцимский — Томский университет, А. Н. Колесников — Московский университет, С. П. Покровский — Демидовский юридический лицей, ставший впоследствии Ярославским университетом; К. Н. Миротворцев (не юрист по базовому образованию, но внесший крупный вклад в становление юридического образования во втором сибирском университете) — физико-математический факультет Юрьевского университета. Для полноты картины назовем и других выпускников и преподавателей Казанского университета, прибывших в Иркутск и сыгравших большую роль в становлении историко-филологического факультета. Это Леонид Ипполитович Пономарев — доцент кафедры русского языка и литературы, Владимир Иванович Огородников — профессор кафе-
дры русской истории, первый декан историко-филологического факультета, Александр Григорьевич Муравьев, профессор кафедры всеобщей истории, медиевист, Афанасий Матвеевич Селищев, профессор, специалист по сравнительному языкознанию и славянским языкам, Петр Петрович Миндалев, профессор по кафедре русского языка и словесности, Матвей Николаевич Ершов, профессор кафедры философии и психологии.
Итак, среди выпускников Казанского университета оказались и те, кто стоял у истоков юридического образования и науки в Иркутском университете. Это Василий Павлович Доманжо, Михаил Михайлович Агарков, Герберт Юлианович Маннс, Иван Александрович Антропов, позднее — Владимир Сергеевич Манассеин. А первыми деканами двух факультетов-основателей Иркутского университета были представители Казанского университета В. П. Доманжо и
В. И. Огородников. Ничуть не умаляя вклад представителей других юридических факультетов российских университетов, проследим в данной статье влияние одной из старейших в России казанской правовой школы на формирование юридического образования и научных исследований в Иркутском университете.
Итак, первым исполняющим обязанности декана юридического факультета был М. М. Агарков, избранный экстраординарным профессором Иркутского университета по кафедре торгового права. Весьма примечательно, что имя М. М. Агаркова упоминается в юбилейной статье, посвященной 200-летию Казанского университета, наряду с такими известными именами отечественной юридической науки, как Дмитрий Иванович Мейер, Логин Федорович Кам-бек, Александр Иванович Вицын, Евгений Алексеевич Нефедьев, Евгений Владимирович Васьковский и др. [9]. М. М. Агарков вполне достойно представлен в кратком биографическом словаре «Русские цивилисты: середина XVIII — начало ХХ в.» [10].
Имя М. М. Агаркова, как и другого видного российского ученого-цивилиста Бориса Борисовича Черепахина, чья научная деятельность была связана с Иркутским университетом, в числе тех, кто находил «в себе мужество исследовать проблему частного права» в первые годы советской власти, когда, по утверждению В. И. Ленина, ничего частного не признавалось, — уважительно упоминает в своей статье видный современ-
ный ученый, профессор Т. В. Кашанина
[11]. О. Ю. Шилохвост в книге, посвященной российским дореволюционным юри-стам-цивилистам, приводит о М. М. Агаркове правильные сведения: «В 1918—1920 и. д. экстраорд. проф. каф. торг. права, в октябре 1918 и. д. декана юрид. ф-та Иркутского ун-та» [12]. В числе корифеев отечественной советской юридической науки, наряду с такими выдающимися именами, как С. И. Аскназий, С. Н. Братусь, А. В. Венедиктов, Д. М. Генкин, И. Б. Новицкий,
А. А. Пионтковский, В. И. Райхер, М. С. Стро-гович, Б. Б. Черепахин, М. Д. Шаргород-ский, называет М. М. Агаркова один из патриархов современной юридической науки
С. С. Алексеев [13].
М. М. Агарков родился 1 апреля 1890 г. в Казани, по вероисповеданию — православный. Там же в 1908 г. окончил гимназию с золотой медалью и сразу же поступил на юридический факультет Казанского университета. В 1909 г. он перевелся на юридический факультет Петербургского университета, но в 1910 г. вернулся в Казанский университет, который окончил в 1912 г. с дипломом первой степени. Одним из тех, кто оказал наибольшее научное влияние на Агаркова в студенческие годы, был крупнейший ученый-цивилист и теоретик права, профессор Казанского университета Габриэль Феликсович Шершеневич. Однако в год окончания Агарковым университета Шершеневич скоропостижно скончался.
Как один из лучших выпускников М. М. Агарков был оставлен при университете, как говорили тогда, для приготовления к профессорскому званию по кафедре гражданского права и судопроизводства под руководством профессора Александра Александровича Симолина. В 1913 г. Совет Казанского университета направил Агаркова на двухгодичную научную стажировку во Францию, в Париж. Но начавшаяся Первая мировая война помешала ему закончить полный срок научной командировки, и уже в сентябре 1914 г. Агарков вынужден был возвратиться в Россию. Однако время, проведенное в Сорбонне, явилось важнейшим периодом в становлении его как ученого. Агарков внимательно слушал лекции известных цивилистов того времени: А. Колина, М. Планьоля, Е. Годеме, Е. Эрлиха, Х. Капитана и др. Впоследствии М. М. Агарков остался верен лучшим традициям французской школы цивилистики.
В 1916 г. Агарков успешно сдал магистерский экзамен. После прочтения двух пробных лекций, тема одной из которых была определена решением Совета университета, а тема другой — собственным выбором, он был удостоен звания приват-доцента. В июне 1918 г., кстати, на следующий день после свадьбы, решением Совета Казанского университета М. М. Агарков был утвержден исполняющим должность доцента по кафедре гражданского права и судопроизводства. А с октября 1918 г. М. М. Агарков стал экстраординарным профессором Иркутского университета. На факультете Агарков читал лекции по общей теории права и торговому праву, а также вел практические занятия по гражданскому праву.
В феврале 1920 г. профессор кафедры торгового права М. М. Агарков был избран профессором кафедры общей теории и истории философии права. На юридическом факультете, помимо учебной нагрузки, он заведовал социальным музеем. Когда в феврале 1919 г. было создано Юридическое общество, Агарков вошел в состав президиума и стал казначеем общества. Профессор принимал самое активное участие в жизни Иркутского университета: являлся председателем комиссии по рассмотрению уставов, членом комиссии по составлению положения о студенческих старостах и комиссии по составлению проекта положения о дисциплинарном суде, членом философско-педагогического общества. В Иркутском совете кооперативных съездов он был членом юридического отдела.
А в декабре 1919 г. М. М. Агарков вместе с другими выпускниками Казанского университета — профессорами Иркутского университета В. П. Доманжо и Г. Ю. Ман-нсом — провожали в последний путь одного из своих учителей — доктора юридических наук, профессора Александра Александровича Симолина, приехавшего из Омска и скончавшегося в Иркутске [14]. Впоследствии М. М. Агарков посвятит памяти профессора А. А. Симолина одну из своих ключевых работ «Ценность частного права», вышедшую в Иркутске в 1921 г. и переизданную позднее в журнале «Правоведение» (1992. № 1).
Однако после окончания Гражданской войны появилась возможность переехать в места прежнего проживания, или туда, где были лучшие условия для научной и учебной работы, чем в Иркутске. Из команди-
ровок не вернулись многие профессора Иркутского университета. Среди них был и М. М. Агарков [15]. В 1921 г. он уехал в Саратовский университет. Несмотря на непродолжительное время работы в первом университете в Восточной Сибири, научная общественность помнит о том вкладе, который внес М. М. Агарков в создание юридического факультета и правовой школы в обширном регионе России.
Следует отметить, что в книге «Саратовский университет. 1909—1959» приведены неточные данные о времени пребывания М. М. Агаркова в этом старейшем высшем учебном заведении Поволжья. Там указано: «1918—1923» [16]. На самом деле, как установлено нами на основе архивных документов, с
1918 по 1921 гг. профессор М. М. Агарков был одним из отцов-основателей юридического образования в Восточной Сибири.
Первым постоянным деканом юридического факультета Иркутского университета после двух недель исполнения этих обязанностей М. М. Агарковым стал Василий Павлович Доманжо. К сожалению, о фактах его биографии мы встречаем противоречивые, а порой и ошибочные сведения. В книге, вышедшей к 80-летию Иркутского университета, приведены даты жизни Доман-жо: 1881—1923. Далее указано: «В 1918 г. избран деканом факультета общественных наук ИГУ» [17]. О. Ю. Шилохвост приводит другие даты жизни В. П. Доманжо: «29.4. 1881, с. Константиновка Пензенской губ. — 9.9. 1922, Иркутск), а также уточняет: «С 1918 проф. каф. римс. права и декан ф-та общественных наук, в 1920 и. о. ректора Иркутского ун-та» [18]. Как видим, авторы указывают различные даты жизни В. П. Доманжо; второй автор уточняет также, что Доманжо исполнял обязанности ректора ИГУ.
Какие же сведения подтверждают или опровергают архивные данные?
В. П. Доманжо родился 29 апреля 1881 г. в с. Константиновка Пензенской губернии. Окончил первую Казанскую гимназию, а затем юридический факультет Казанского университета (1904). Как один из лучших выпускников был оставлен в университете, как тогда говорили, «для приготовления к профессорскому званию по кафедре римского права Казанского университета». В 1907—1917 гг. преподавал законоведение в первой Казанской гимназии, которую ранее окончил. Одновременно с 1909 по 1917 гг. —
приват-доцент, а в 1915—1917 гг. — старший ассистент кафедры римского права Казанского университета. Непродолжительное время, в 1917—1918 гг. был профессором кафедры гражданского права Пермского университета. Наконец, со дня основания Иркутского университета — профессор кафедры римского права и декан юридического факультета, но не факультета общественных наук, который возник в ходе преобразований, позднее, уже при восстановлении в Иркутске советской власти.
В 1920 г. Доманжо действительно некоторое время исполнял обязанности ректора Иркутского университета. Н. В. Куликау-скене называет точную дату исполнения В. П. Доманжо обязанностей ректора: 29 января — 18 февраля 1920 г. [19]. Это было вызвано тем, что в январе 1920 г. профессор-медик Николай Дмитриевич Бушмакин выдвинул свою кандидатуру на должность ректора университета. Но выборы с некоторым преимуществом выиграл действовавший ректор профессор М. М. Рубинштейн, который, однако же, отказался от этой должности по ряду причин, в том числе «виду недостаточной поддержки коллег». Ю. А. Петрушин же указывает, что обязанности ректора профессор В. П. Доманжо исполнял до июня 1920 г. [20]. Итак, очередное противоречие: до 18 февраля 1920 г. (Н. В. Куликау-скене) или до июня того же года (Ю. А. Петрушин) профессор В. П. Доманжо исполнял обязанности ректора? Обратимся к третьему источнику. Определенную ясность в это разночтение вносит статья Н. А. Камынина: Н. Д. Бушмакин стал исполнять обязанности ректора университета с 18 февраля 1920 г., т. е. с этого времени В. П. Доманжо эти обязанности уже не выполнял. А 24 июня 1920 г. Н. Д. Бушмакин был избран ректором Иркутского университета [21].
Это было наиболее сложное время для университета. Судьба его оставалась неопределенной: раздавались отдельные голоса наиболее рьяных представителей победившей стороны закрыть университет как продукт прежнего режима. Во многом благодаря усилиям В. П. Доманжо университет выжил и получил новое развитие. К примеру, после выступления В. П. Доманжо на заседании Иркутского губернского революционного комитета было принято решение в срочном порядке отпустить кредиты на нужды университета.
Когда гуманитарный факультет был расформирован и образован факультет общественных наук (ФОН), то Доманжо возглавил президиум факультета, т. е., по существу, стал его деканом. Весь сложный процесс перевода гуманитарного образования на «пролетарские рельсы» был возложен на коллектив преподавателей, который возглавляли профессора Г. Ю. Маннс, К. Н. Миротворцев, И. А. Антропов, К. В. Кудряшов. Но персональная ответственность в новых политических условиях возлагалась на профессора В. П. Доманжо. Кроме значительно возросшей административной нагрузки Доман-жо возглавлял кабинет цивилистики, а также выполнял значительный объем аудиторной нагрузки, превышавшей даже нагрузку некоторых преподавателей [22].
В университете он опубликовал свои лекции по истории римского права (1919). Кроме истории римского права, В. П. До-манжо читал курсы «Развитие права», «История социализма», «Гражданское право», «История материализма», «Гражданское право РСФСР», «Ответственность из деликтов» [23].
К сожалению, Василий Павлович Доман-жо не успел сделать многое из задуманного. Его жизнь оборвалась после тяжелой болезни 9 сентября 1922 г. в Иркутске. Отпевание состоялось 12 сентября, погребен в ограде Богоявленского собора губернского центра [24]. Имеются и архивные данные, подтверждающие эту дату: сентябрь 1922 г. В частности, отмечено, что преподаватели ФОНа осенью 1922 г. читали лекции «в пользу семьи профессора Василия Павловича Доманжо» [25].
Таким образом, к сожалению, в книге «Иркутский государственный университет: ректоры, деканы, профессора (1918—1998)» (Иркутск, 1998) неверно указан год кончины Василия Павловича (1923). Это крайне досадная ошибка, и необходимо, чтобы она не тиражировалась в дальнейшем. Не указано также, что В. П. Доманжо исполнял обязанности ректора университета в один из наиболее тяжелых периодов его развития. А этот факт существенно дополняет не только биографию Доманжо, но и историю Иркутского университета.
В. П. Доманжо, как отмечено в новейшей литературе, «снискал славу себе и нашему университету своими достижениями в исследовании римского права» [26]. Он автор научных работ: «Ответственность за
вред, причиненный путем злоупотребления правом» (1914—1915); «Вопрос об ответственности за вред, причиненный при осуществлении права, в проекте нашего гражданского уложения» (1915); «К вопросу о вексельной давности» (1916); «История римского права. Лекции» (Иркутск, 1919) [27]. Последняя из упомянутых публикаций В. П. Доманжо, учебная по форме, но научная по содержанию работа предназначалась для студентов-юристов, не имевших в силу условий военного времени во вновь возникшем университете доступа к учебникам по римскому праву. Такие учебники, как и по другим юридическим дисциплинам, либо отсутствовали, либо были представлены в единичных экземплярах.
Очевидно, что при подготовке курса лекций В. П. Доманжо использовал привезенные с собой юридические книги из Казани. Прослеживается и влияние фундаментального труда Г. Ф. Шершеневича «Курс гражданского права», особенно четвертого параграфа «История гражданского законодательства на Западе» [28].
Г. Ю. Маннс — один из первых профессоров казанской правовой школы в Иркутском университете. Он был яркой личностью, внесшей неоценимый вклад в становление юридического образования в Иркутском университете. Он родился 1 ноября 1884 г. в г. Венден Лифляндской губернии. Отец его служил в должности городского казначея. Среднее образование Герберт стал получать в Митавской гимназии, но затем семья переехала в Восточную Сибирь. Г. Маннс продолжил обучение в Иркутском промышленном, а затем в Якутском реальном училище. После получения среднего образования в 1904 г. Маннс поступил в Институт иностранных языков во Владивостоке (Восточный институт), но затем в 1906 г. по семейным обстоятельствам был вынужден прекратить занятия, которые возобновил в 1907 г., поступив вольнослушателем на юридический факультет Императорского Казанского университета. В 1908 г. он сдал дополнительный экзамен по латинскому языку, и был переведен из вольнослушателей в студенты.
В 1912 г. с дипломом первой степени, двумя золотыми и одной серебряной медалями, присужденными за сочинения по уголовному праву, уголовному процессу и политической экономии, он окончил Казанский университет. Как один из лучших
выпускников был оставлен при университете по кафедре уголовного права и судопроизводства под руководством профессора
А. А. Пионтковского, лекции которого произвели на молодого студента неизгладимое впечатление.
В апреле 1913 г. по решению Совета факультета Г. Ю. Маннс получил научную командировку в Берлинский университет, в котором слушал лекции по уголовному праву профессоров Франца фон Листа, В. Каля и Э. Делаки. Но начавшаяся Первая мировая война прервала научную стажировку, поскольку оставаться в столице главного противника России в войне было небезопасно. В августе 1914 г. Г. Ю. Маннс возвратился в Казань, где продолжил обучение в магистратуре под руководством А. А. Пион-тковского.
В январе 1916 г. по прочтении двух пробных лекции Г. Ю. Маннс был принят на должность приват-доцента юридического факультета Казанского университета. Первая учебная нагрузка — семинарские занятия по уголовному праву. Но уже в 1917/1918 учебном году он стал читать лекции по уголовному праву и криминалистике. Параллельно читал лекции по вопросам государственного права, по национальному вопросу и библиотечному делу в Казанском обществе Народного университета, на курсах социально-политических знаний и курсах по народному образованию в городах Казанской, Вятской и Симбирской губерний, а также в г. Уфе.
Осенью 1918 г. в период эскалации Гражданской войны на территории Поволжья Г. Ю. Маннс с семьей вынужден был покинуть Казань и проживал в Уфе, где состоял членом Юридического совещания при Всероссийском Временном правительстве. В октябре 1918 г. Г. Ю. Маннс получил приглашение в открываемый Иркутский университет исполнять должность экстраординарного профессора по кафедре уголовного права.
К моменту приезда в Иркутск Г. Ю. Маннс имел несколько научных публикаций. Среди них статья, посвященная своему учителю профессору Казанского университета Андрею Антоновичу Пионтковскому (Журнал Министерства юстиции. 1916. № 5), брошюра «Свобода, ее гарантии и границы», статьи «Внеземельная автономия мусульман Поволжья и Сибири», «Отмена смертной казни», «Библиотечное дело» и др., опубликованные в казанских изданиях.
Запоздалый вследствие борьбы за политическую власть приказ Министерства народного просвещения колчаковского правительства от 2 августа 1919 г. гласил, что на основании постановления Совета Министров от 26 апреля 1919 г. об учреждении Государственного Иркутского университета утвержден исполняющим должность экстраординарного профессора исполнявший должность доцента Казанского университета Г. Ю. Маннс по кафедре уголовного права и судопроизводства с 1 октября 1918 г. В Иркутском университете Г. Ю. Маннс читал шесть курсов: уголовного права, уголовной политики, истории уголовного права, криминалистики, государственного права и социологии. Кроме того, в 1918—1921 гг. он являлся председателем правовой предметной комиссии, в 1921—1922 гг. был проректором Иркутского университета, а с 1922 г. — деканом факультета общественных наук и факультета местного хозяйства и права. В Иркутском университете Г. Ю. Маннс работал до июля 1928 г., после чего перешел на работу в Саратовский университет [29]. После установления Советской власти, в Иркутском университете Г. Ю. Маннс читал курсы «Социология», «Общее учение о государстве», «Уголовное право РСФСР», «Уголовная этиология», «Уголовная политика», «Криминалистика», «Национальный вопрос и национальные движения» [30].
В чем же сказалось влияние казанской правовой школы на научно-педагогическую деятельность Г. Ю. Маннса в первые, наиболее важные для последующего развития юридического образования и науки в Иркутском университете, годы? Прежде всего, очевидно, во влиянии личности ученого, учителя Маннса А. А. Пионтковского, лекции которого он слушал, и под руководством которого начиналась научная деятельность будущего иркутского профессора уголовного права. А. А. Пионтковский, наряду с И. Я. Фойницким и А. П. Чебышевым-Дмитриевым, основоположниками социологического направления в российском уголовном праве, оказали на Г. Ю. Маннса огромное влияние. Отметим лишь один, но далеко не единственный факт: А. А. Пион-тковский профессионально изучал роль алкоголизма как криминогенного фактора, справедливо относя его к одной из основных тем криминологии [31]. Науку уголовного права А. А. Пионтковский рассматривал как комплексную дисциплину, состоя-
щую из трех частей: социологической (криминология), догматической и политической (уголовная политика) [32].
Показательно, что Г. Ю. Маннс окончил Казанский университет, как отмечалось выше, с дипломом первой степени, двумя золотыми и одной серебряной медалью. При этом золотая медаль была присуждена ему за работу «Роль алкоголизма в отечественной преступности» [33], написанную под влиянием трудов профессора А. А. Пионт-ковского и под его руководством.
Работая в Иркутском университете, помимо активной учебной нагрузки, Г. Ю. Маннс уделял много времени общественной работе. Он являлся председателем Правления Иркутского общества народных университетов в 1919—1920 гг., председателем Правления Иркутского библиотечного общества (1919—1921 гг.), членом Президиума Буря-то-монгольской секции Восточно-Сибирского отделения Русского географического общества (1925 г.), членом Комитета Севера (1925—1926 гг.), членом Иркутской губернской плановой комиссии (1925—1926 гг.), председателем Правления Иркутского юридического общества (1926 г.) [34]. Несмотря на такую, без преувеличения колоссальную занятость, Г. Ю. Маннс был очень плодовит в научном отношении. В иркутский период его научно-педагогической деятельности им были написаны такие работы, как «Движение преступности в Иркутске в 1920 г.» (1921); «Криминалистика как прикладная дисциплина и предмет преподавания» (1921); «Меры социальной защиты в Уголовном кодексе РСФСР и в итальянском проекте Уголовного уложения 1921 г.» (1923); «Алкогольная преступность и борьба с самогонокурением в Иркутской губернии» (1925); «Борьба с безнадзорностью и преступностью несовершеннолетних и ее очередные задачи в Сибирском крае» (1927); «Программа по собиранию материала о народных воззрениях и юридических обычаях в области уголовного права и суда туземных народностей Сибири» (Б. г.).
Во всех этих работах Г. Ю. Маннс предстает как продолжатель социологического направления в науке отечественного уголовного права на новом этапе развития в сложных условиях становления советской системы взглядов на причины преступности, ее проявления, предупреждения и борьбы с ней. Уже в одной из первых работ иркутского периода Г. Ю. Маннс, анализируя да-
леко не полные статистические данные по преступности в Иркутске в 1920 г. — году перехода от колчаковского режима к ревкомам и советам, ученый отмечает определяющее влияние общих процессов развития, «происходящих внутри общественного организма». Г. Ю. Маннс справедливо отмечает, что влияние войн и революций на колебания преступности изучены были на тот период еще слабо. Резкое возрастание преступности в годы, следующие за войной, обострение борьбы между отдельными социальными группировками вызваны ухудшением экономического положения масс.
Стойкое первое место преступлений против имущества, а затем против государства и против личности Маннс объясняет также социальными причинами, прежде всего тяжелым материальным положением населения. Резкий рост цен на топливо, одежду, продукты питания, а также то, что, несмотря на это, их невозможно было свободно приобрести в свободной торговле ни за какие деньги, и привело к возрастанию преступлений против имущества граждан. А начавшаяся регламентация жизни населения, выразившаяся в увеличении числа запретов, касающихся тех или иных сторон взаимоотношений граждан и государства, привела к возрастанию государственных преступлений и преступлений против порядка управления. Приведенная Маннсом доступная на тот момент статистика подтверждала данный им анализ социальных причин преступности в губернском городе первого послевоенного года [35].
Влияние казанской правовой школы на формирование уголовно-криминологических исследований в Иркутском университете можно проследить при рассмотрении труда доцента Гали Григорьевны Магульяно. Имя Магульяно стоит несколько в тени ее коллеги и научного наставника Г. Ю. Ман-нса. Но именно своеобразная цепочка Пи-онтковский — Маннс — Магульяно дает нам основания говорить о зарождении традиций уголовно-правовых исследований во втором сибирском университете.
Само название работы Г. Г. Магульяно «Преступность гор. Иркутска в 1921 г.», опубликованная в литературно-художественном, научно-популярном и общественнополитическом журнале «Красные зори» в 1923 г., красноречиво говорит о том, что автор продолжает ту тему, которую до нее исследовал Г. Ю. Маннс. Работа основана на
материалах губернского розыска и губернской милиции, обработанных Магульяно в секции моральной статистики Иркутского губернского статистического бюро. Революция, Гражданская война, сопутствующие им социально-политические явления в полной мере отразились на движении преступности в губернском городе.
Как Пионтковский и Маннс, Магульяно использует социологический, уголовно-политический и уголовно-догматический методы. Магульяно подчеркивает, что социально-экономический фактор причин преступности оставался определяющим. 1921 год означал определенную стабилизацию власти: город был очищен от колчаковцев, проводилась целенаправленная борьба по ликвидации многочисленных разрозненных банд, орудующих в окрестностях Иркутска. Укрепление власти привело к снижению преступлений против государства и общества. Но промышленный кризис, связанная с ним безработица, материальная необеспеченность значительной части населения не только не снизили, но и увеличили процент имущественных преступлений. В 1921 г. иссяк запас прежнего продовольствия, старых запасов, и материальная разруха достигла своего апогея.
Имущественные преступления составляли, по данным Г. Г. Магульяно, 93,57 %, преступления против государства и порядка управления — 3,71 %, и против личности — 2,72 %. Среди составов имущественных преступлений на первом месте шли кражи скота, затем грабежи и разбои, мошенничество, незаконное пользование чужим имуществом и его истребление (поджоги). В основе этого был социально-экономический фактор, на что явно указывает вся методология исследования, проведенного Магуль-яно. Профессионализм исследователя, на наш взгляд, сказался и в том, что Магуль-яно усомнилась в достоверности приведенных в моральной статистике данных по политической преступности. Эти данные, по ее мнению, были занижены, так как «большинство случаев этого рода минует милицейскую статистику» [36]. Содержание работы, анализ ее методологических основ и методов исследования, выделение базовых категорий и выводов Г. Г. Магульяно позволяют сделать заключение о существенном влиянии казанской правовой школы, исследований А. А. Пионтковского, а также в значительной степени Г. Ю. Маннса на ста-
новление уголовно-правовых исследований в Иркутском университете.
Продолжением темы, изучение которой было начато Г. Ю. Маннсом еще в студенческие годы под руководством профессора
А. А. Пионтковского, стало обращение к проблеме алкогольной преступности, но уже в контексте региональной проблематики применительно к Иркутской губернии в первой половине 1920-х гг. Ученый посмотрел на коренное переустройство хозяйственной жизни и административно-территориальные преобразования сибирской провинции с точки зрения представляемой им науки. Если раньше изучение местного хозяйства фиксировалось в основном на вопросах этнографии, писал Маннс, то теперь необходимо рассмотреть новый правовой уклад и быт населения района, области или края. И вновь основной акцент ученый сделал на изучении изменившихся социальных условий развития региона, вызванных революцией.
Каким образом борьба с самогонокурением и продажей самогона, энергично проводимая в Иркутской губернии в 1922—1924 гг., повлияла на алкогольную преступность в регионе? Произошло заметное снижение влияния алкоголизма на преступность. Маннс объяснил это результатом проводимой социальной политики государства, направленной на запрещение продажи крепких водочных изделий в городах, дороговизной вин, резким сокращением количества питейных заведений. Пьянство переместилось в частные дома, что привело, по оценке Маннса, к уменьшению поводов к столкновениям и снижению бытовой преступности. Положительно оценивая результаты борьбы с преступностью, Г. Ю. Маннс сделал выводы о том, что нельзя снижать уровень борьбы с самогонокурением и самогонщиками, а также необходимо широко развивать культурно-просветительскую работу в деревне [37].
Одним из первых профессоров-юристов был и Иван Александрович Антропов, человек, чья биография отразила все изломы, надежды и крушения первых десятилетий российского ХХ в. В справочнике «Научные работники Иркутска» указано, что он родился в 1888 г. в Елабуге, и в университете преподавал общую теорию права [38].
Чуть подробнее об И. А. Антропове. Он родился 17 апреля 1888 г. в купеческой семье в Елабуге Вятской губернии. Обучался
во второй Казанской гимназии, в 1906 г. поступил на юридический факультет Казанского университета. Принимал активное участие в общественно-политической жизни университета. В частности, в феврале 1907 г. принял участие в выборах в центральный университетский студенческий орган, и в составе шести представителей прошел от социал-демократической партии (не ясно — большевистского или меньшевистского направления). Кроме них, в совет прошли представители от социалистов-революционе-ров и конституционных демократов [39]. В период существования Временного Всероссийского правительства И. А. Антропов временно исполнял обязанности управляющего делами этого правительства [40].
В должности приват-доцента Казанского университета И. А. Антропов работал с 1 февраля 1916 г., а с апреля 1918 г. — профессором Пермского университета. В Иркутском университете И. А. Антропов стал работать после революционных потрясений с 14 февраля 1920 г. в должности профессора кафедры общей теории права, преподавал курс, который назывался тогда «Право производства, обмена и распределения» [41]. Всего же в университете на правовом отделении факультета общественных наук И. А. Антропов читал 11 (!) курсов. Среди них: «Введение в учение о праве», «Структура государственного управления», «Теория и практика кооперации», «Социальное право», «Структура государственного управления РСФСР», «Общее учение о суде», «Правовые органы снабжения и распределения», «Учение о суде в РСФСР», «Административная юстиция», «Право торговли», «Кооперативное право» [42].
Изломы революции и Гражданской войны сказались и на менее известных или даже не известных в опубликованной литературе личностях. Например, в мае 1919 г. в качестве младшего ассистента кафедры уголовного права Иркутского университета стал работать выпускник Казанского университета 1916 г. Всеволод Петрович Дени-ке, один из самых молодых преподавате-лей-юристов.
Он родился 8 ноября 1893 г. в г. Козьмо-демьянске в семье действительного статского советника, члена окружного суда. В 1912 г. поступил на юридический факультет Казанского университета, который окончил в 1916 г. В студенческие годы, в числе других студентов, представителей различных политичес-
ких партий (социал-демократов, эсеров, анархистов), выступал с агитационными речами [43].
В. П. Денике — личность, вошедшая в историю не столько науки и образования, поскольку каких-либо крупных работ он не имел. Он вошел в историю, образно говоря, с другой стороны. 7 января 1920 г., еще до ареста А. В. Колчака, решением Политцен-тра в Иркутске была создана Чрезвычайная следственная комиссия в составе: К. А. Попова (председатель), В. П. Денике, который стал заместителем председателя комиссии, Г. Г. Лукьянчикова и Н. А. Алексеев-ского. Историк-юрист Р. Л. Хачатуров, ссылаясь на газету «Власть труда», назвал партийную принадлежность членов комиссии: В. П. Денике — меньшевик, Г. Г. Лукь-янчиков и Н. А. Алексеевский — эсеры. Однако В. П. Денике был заместителем председателя комиссии недолго. Сложно сказать, каков был бы итог процесса над Колчаком, если бы его осуществляла эта комиссия, но власть Политцентра оказалась недолгой. 21 января 1920 г. власть в Иркутске перешла Военно-революционному комитету. Чрезвычайная следственная комиссия под председательством К. А. Попова была реорганизована в Губернскую Чрезвычайную следственную комиссию. Ее возглавил председатель Иркутской губернской ЧК большевик С. Чудновский, наделенный правами комиссара юстиции [44].
После краха режима Колчака, уже весной 1920 г. приват-доцент В. П. Денике имел следующую должность: заведующий карательным подотделом отдела юстиции с возложением обязанностей заведующего судебно-следственного отдела того же отдела. При этом он на совмещенной основе оставался преподавателем Иркутского университета [45]. Таковы изломы того сложнейшего периода нашей истории, который непросто понять, исходя из обычных представлений привычной жизни.
Одним из выпускников юридического факультета Казанского университета, сыгравшим весьма значительную роль не только в становлении Иркутского университета, но и в культурной жизни края, был Владимир Сергеевич Манассеин.
В не раз уже упоминавшейся книге, посвященной ректорам, деканам и профессорам Иркутского университета, указано, что В. С. Манассеин «с 1919 г. — профессор юридического факультета этого университе-
та» [46]. Одним из первых, кто обратил внимание на несоответствие этих данных реальным фактам, был иркутский исследователь А. Н. Гаращенко. Цитируя это издание, он указал на «очень скупые и частично ошибочные данные о В. С. Манассеине» [47] и подтвердил это ссылками на архивные материалы. А. Н. Гаращенко абсолютно прав, когда пишет: «Вероятно, в Иркутск В. С. Манассеин попал не в 1919 г. и тем более не был в этом году профессором юридического факультета университета. Его фамилии нет в списке профессорско-преподавательского состава за 1920 г.» [48]. Изученные нами архивные материалы действительно не подтверждают факта наличия В. С. Манассеина в списках профессоров-юристов Иркутского университета в 1919 г. Найденные в архиве ИГУ данные свидетельствуют о том, что Манассеин не был профессором юридического факультета в
1919 г. Он являлся профессорским стипендиатом гуманитарного факультета в 1920 г.
Отдадим должное небольшому исследованию А. Н. Гаращенко, основанному на материалах Государственного архива Иркутской области, и отметим, что в дальнейшем его научные изыскания явились результатом обстоятельной научной статьи в подготовленном им научном издании. Итак, сославшись на публикации А. Н. Гаращенко и найденные нами архивные документы, укажем для полноты портрета одного из первых юристов Иркутского университета основные вехи биографии В. С. Манассеина.
Он родился 20 июля 1878 г. в Казани в семье мирового судьи Сергея Вячеславовича Манассеина. Эта дата абсолютно точная, поскольку в Приложении вышеназванной книги приведен послужной список штабс-капитана Манассеина, составленный им в январе 1906 г., подлинник которого хранится в фондах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) [49].
В. С. Манассеин первоначально учился в Нижегородском графа Аракчеева кадетском корпусе. Затем окончил Николаевское военно-инженерное училище в Петербурге (1896), был произведен в подпоручики, ему было присвоено звание поручика, а в октябре 1905 г. — штабс-капитана. Был награжден орденом Св. Станислава 3-й степени (1906); в боевых действиях участия не принимал. По собственному желанию подал в отставку (ушел в запас), как он сам позднее отмечал, «по антимилитаристским соображе-
ниям». Очевидно, такие настроения у него вызревали в течение определенного времени, но поводом послужил отказ от подавления революционных солдат в 1907 г. В том же году отставной штабс-капитан поступил на юридический факультет Казанского университета, который окончил в 1911 г. [50].
Этот смелый поступок, а также категорический отказ Манассеина от участия в составе полевого суда в Гродно характеризуют его, на наш взгляд, как сильную личность, способную идти наперекор обстоятельствам. Он показал, что не является марионеткой, тупо выполняющей приказы, не согласующиеся с понятием воинского долга, а человеком, для которого понятия «честь», «долг», «самоуважение» не являются пустым звуком.
А. Н. Гаращенко предположил, что выбор Манассеиным второго образования был продиктован разными причинами, но «не последним мотивом в принятии такого решения послужило и то, что такое образование имели его отец, бывший мировым судьей, и уже упоминавшийся выше Николай Авксен-тьевич Манассеин, достигший серьезных высот на этом поприще» [51]. Безусловно, семейные традиции нередко оказывают сильное воздействие на выбор будущей профессии. А у юристов такие традиции наиболее выражены. Но почему тогда мальчик из благополучной и обеспеченной семьи не мог окончить классическую гимназию и поступить сразу на юридический факультет университета? Почему первоначально он выбрал карьеру военного? И почему после своей отставки, имея опубликованные работы на исторические темы («Исторический очерк Гродненской губернии в военно-политическом отношении» и «Петр I и Карл XII под Гродно в походе 1706 года») не поступил на исторический факультет университета? Вероятно, свою роль сыграло и вполне осознанное желание социально зрелого мужчины посвятить свою дальнейшую карьеру служению правосудию.
По окончании университета В. С. Манас-сеин был оставлен для подготовки к профессорскому званию, но к моменту сдачи магистерских экзаменов (1914) началась Первая мировая война. Как бывшего офицера его мобилизовали и назначили в штаб инспектора инженерной части Казанского военного округа, в котором он прослужил всю войну, две революции — вплоть до расформирования штаба в апреле 1918 г.
Вновь освободившись от военной службы, В. С. Манассеин, имевший к тому времени двоих детей, поступил в Казанский комиссариат государственного обеспечения. Но очередная российская Смута изменила жизнь всех слоев населения бывшей Российской империи. И Владимир Манассеин, как частица этого перелома, не стал исключением.
В августе 1918 г. после взятия Казани армией Комитета Учредительного собрания (КОМУЧа), Манассеина вновь мобилизовали и отправили сначала в Самару, а затем в Омск, где его и застал колчаковский переворот. Теперь он уже стал военнослужащим армии «Верховного правителя» А. В. Колчака, получил чин подполковника колчаковской армии. Совершенно очевидно, что на службу колчаковскому режиму В. С. Ма-нассеин пошел не по идейным соображениям (он оставался «антимилитаристом»), а был насильственно мобилизован, как мобилизовали тогда и в Красную, и в антибольшевистские армии. Но этот факт в дальнейшем В. С. Манассеину припомнят, что сыграет трагическую роль в его последующей судьбе.
В 1919 г. управление, в котором служил Манассеин, эвакуировали в Иркутск. После падения колчаковского режима и захвата власти Политцентром, вступления в Иркутск Пятой Красной армии управление перешло в ее распоряжение. Если бы В. С. Ма-нассеин, как другие офицеры и военнослужащие колчаковской армии, участвовал в карательных операциях или в военных действиях против красных, он бы не был принят в управление Пятой армии. Соответствующие органы (ЧК, политуправление) проводили проверку данных на бывших колчаковских военнослужащих. Но Манас-сеина приняли, поскольку в 1919 г., как он сам отмечал, «собирал деньги на голодающих, организовывал столовые в татарских деревнях, состоял в различных общественных организациях и работал в них».
Когда же В. С. Манассеин оказался в Иркутском университете? В июле 1920 г. он окончательно демобилизовался, и был откомандирован как бывший профессорский стипендиат в Иркутский университет. А профессорским стипендиатом он стал чуть раньше, с 24 апреля 1920 г. Итак, совершенно очевидно, что В. С. Манассеин в 1919 г. не мог быть профессором Иркутского университета, как указано в юбилейном изда-
нии 1998 г. Это убедительно доказано исследованиями А. Н. Гаращенко (2000, 2010).
Но далее возникает вопрос, по какой кафедре был профессорским стипендиатом В. С. Манассеин. В статье А. Н. Гаращенко (2010) указано: по кафедре о развитии права. Правда, при этом он приводит и данные
В. Н. Казарина о том, что В. С. Манассеин был стипендиатом по кафедре истории русского права. Отметим, что публикации
А. Н. Гаращенко основаны на привлечении широкого круга источников, в том числе материалов Государственного архива Иркутской области, в частности, фондов: р-1807, р-42, р-565. Правда, среди приведенных в ссылках фондов нет фондов архива ИГУ. Но данные А. Н. Гаращенко подтверждаются как раз материалами архива ИГУ. В. С. Ма-нассеина действительно нет в списках преподавателей, тем более профессоров, за 1919 г., как указано в справочнике. Но его фамилия имеется в списке профессорских стипендиатов, в котором указано: «В. С. Манассеин — профессорский стипендиат с 24 апреля 1920 г. по кафедре истории русского права» [52]. И данные эти имеются в фонде архива Иркутского университета, кафедра истории русского права упоминается и в других архивных документах. Учитывая то обстоятельство, что В. С. Манассеин являлся автором нескольких исторических работ и продолжил исторические изыскания в будущем, кафедра истории русского права, указанная в «первичном» архиве ИГУ, является в большей степени точной, чем кафедра учения о развитии права. Но нельзя отрицать и указания на то, что В. С. Манассеин был причастен и к последней указанной кафедре, поскольку кафедры тогда были крайне немногочисленны и их названия часто менялись. Зависело это во многом от наличия профессоров и преподавателей соответствующего профиля и кадровой неустойчивости тех лет в Иркутском университете, вызванной переломным временем.
Сам Манассеин сообщал, что он имел звание магистра и был преподавателем по кафедре истории права Иркутского университета в 1922—1925 гг. С 1925 по 1930 гг. он являлся директором фундаментальной библиотеки ИГУ, а с весны 1930 г. стал директором технической библиотеки созданного Восточно-Сибирского горного института (сейчас — Иркутский государственный технический университет). В этой должности он проработал до ареста. А. Н. Гаращенко
отмечает, что последний отчет о работе
В. С. Манассеин подписал 10 марта 1937 г.
В. К. Пешкова, заведующая редким фондом Научной библиотеки ИГУ, знакомая со следственным делом В. С. Манассеина, пишет, что он был арестован в августе 1937 г. Управлением Народного Комиссариата внутренних дел по Восточно-Сибирской области. Манассеина объявили агентом японской разведки, членом белогвардейской контрреволюционной организации и обвинили в том, что он на протяжении ряда лет занимался шпионажем в Иркутске в пользу японских разведывательных органов. Постановлением НКВД СССР и Прокурора СССР от 28 августа 1938 г. по ст. 58-1, 5810 Уголовного кодекса РСФСР в редакции 1926 г. В. С. Манассеин был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор не был приведен в исполнение, поскольку Манассеин умер в больнице Иркутской тюрьмы за день до принятия постановления о расстреле. Реабилитирован посмертно определением Военного трибунала Забайкальского военного округа 9 мая 1958 г. за отсутствием состава преступления. Очевидно, немалую роль в аресте сыграло его «колчаковское» прошлое [53].
В. С. Манассеину не принадлежат труды по юридической проблематике. Имеются ли у нас, в таком случае, основания говорить о влиянии правовой школы Казанского университета на становление юридического образования и науки в Иркутске? Очевидно, в отношении формирования юридического образования вопросов не возникает. В. С. Ма-нассеин был профессорским стипендиатом, преподавал историю русского права, один из базовых предметов в системе юридического образования в дореволюционной России. Не имея серьезной учебной и научной подготовки, преподавать такой сложный предмет на высоком уровне невозможно. Те знания, которые были усвоены В. С. Ма-нассеиным в бытность студентом Казанского университета, а, напомним, он был им уже в социально зрелом возрасте, вне сомнений, конечно же, помогли ему при передаче этих знаний студентам молодого Иркутского университета.
Продолжены ли были им традиции научной школы Казанского университета? Прямолинейного ответа здесь нет. Отсутствие строго научных трудов по юридической проблематике не снимает вопрос о влиянии научной школы. Научная школа. — это не толь-
ко определенное направление исследований. Это, в широком смысле слова, система усвоенных научных знаний, логика мышления, убедительность и доказательность всех научных положений. Иными словами, поставленная и усвоенная «научная база», фундамент для собственной научной работы.
В. С. Манассеин — автор статей, посвященных истории образования университета в Сибири, истории старого Иркутска, сибирской торговой буржуазии, книжных собраний Иркутска в XVIII — первой половине XIX вв., Тельминской фабрике в Иркутской губернии, землетрясениям в Восточной Сибири в XVII — начале XVIII вв. Есть у
В. С. Манассеина и большая статья, образно говоря, объединяющая два города, сыгравших значительную роль в его жизни: Казань и Иркутск. Статья называется «Сибирь в Казанской периодической печати первой половины XIX-™ столетия. Библиографический указатель» (опубликована в 1927 г.).
Таким образом, Императорский Казанский университет, игравший неоценимую роль в подготовке просвещенных кадров для Сибири в целом и для Иркутска в частности в дореволюционную эпоху, сделал неизмеримо много для становления гуманитарного, в том числе юридического, образования в Иркутском университете в судьбоносный ответственный период его становления. Юбилейная дата со дня рождения первого декана юридического факультета Иркутского университета Василия Павловича Доманжо — достойный повод сказать об этом. И
1. Фирсов Н. Казанский университет // Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. Т. 23 / под ред. Ю. С. Гамбарова. 11-е стереотип. изд. М., 1926. С. 126.
2. Факультет, на котором учился Ленин. Изд. 2-е, доп. и перераб. Казань, 1990. С. 50.
3. Манассеин В. С. Возникновение и развитие идеи учреждения Сибирского университета в связи с историей просвещения в Сибири в первой четверти XIX столетия. Иркутск, 1924. С. 13—14.
4. Мейер Дмитрий Иванович // Большая энциклопедия / под ред. С. Н. Южакова. Т. 12. СПб., 1903. С. 780.
5. Шершеневич Гавриил Филиппович // Большая энциклопедия / под ред. С. Н. Южакова. Т. 20. СПб., 1905. С. 286.
6. Тарханов И. А. Андрей Антонович Пионтковский и его роль в становлении института условно-досрочного освобождения в уголовном праве России // История развития уголовного права и ее значение для современности : материалы междунар. науч.-практ. конф., сост. на юрид. фак. МГУ, 26—27 мая 2005 г. / отв. ред.
B. С. Комиссаров, Н. Е. Крылова. М., 2006. С. 544.
7. Факультет, на котором учился Ленин. Изд. 2-е.
C. 101-102.
8. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. Р-71. Оп. 1. Д. 24. Л. 11.
9. См. : Валеев В. Х., Фархтдинов Я. Ф. 200 лет науке гражданского процесса в Казанском университете // Арбитражный и гражданский процесс. М., 2004. № 4.
10. Шилохвост О. Ю. Русские цивилисты: середина XVIII — начало XX в. : краткий биографический словарь. М., 2005. С. 9-10.
11. Кашанина Т. В. Соотношение частного и публичного права // Ленингр. юрид. журн. : науч.-теорет. и информ.-практ. межрегион. журн. 2007. № 2. С. 5, 12.
12. Шилохвост О. Ю. Указ. соч. С. 9.
13. Алексеев С. С., Красавчиков О. А. Борис Борисович Черепахин (1894—1969) // Изв. вузов. Правоведение. 1980. № 5. С. 60.
14. См.: Иркутская летопись 1661—1940 гг. / сост., авт. предисл. и примеч. Ю. П. Колмаков. Иркутск, 2003. С. 387.
15. Подробнее о М. М. Агаркове: Казарин В. Н. Первые профессора-юристы Иркутского университета. Профессор Михаил Михайлович Агарков // Сиб. юрид. вестн. Иркутск, 1998. № 2; Он же. У истоков высшего юридического образования и науки в Восточной Сибири: профессор Михаил Михайлович Агарков // Историко-экономические исследования. Иркутск, 2004. № 3 (5); ГАИО. Ф. Р-71. Оп. 1. Д. 3. Л. 11, 12; Д. 34. Л. 14, 21; Д. 36. Л. 41; Д. 37. Л. 5-6; Д. 75. Л. 3; Архив Иркутского государственного университета (Архив ИГУ). Оп. 3. Д. 2. Л. 1, 10, 13, 16, 21, 22, 29, 32.
16. Саратовский университет. 1909—1959. Саратов, 1959. С. 281.
17. Иркутский государственный университет : ректоры, деканы, профессора (1918—1998) / сост. С. И. Кузнецов. Иркутск, 1998. С. 166.
18. Шилохвост О. Ю. Указ. соч. С. 60.
19. Романов Н. С. Летопись города Иркутска за 1902—1924 гг. / сост., предисл. и примечю Н. В. Кули-каускене. Иркутск, 1994. С. 521.
20. Петрушин Ю. А. Служил просвещению Сибири (Н. Д. Бушмакин: ректор ИГУ в 1920—1928 гг.) // Иркутский университет. 2009. 30 нояб.
21. Камынин Н. А. Первые деканы Иркутского государственного университета (1918—1920 гг.) // Четвертые университетские социально-гуманитарные чтения 2010 года. В 3 т. Т. 2 : материалы. Иркутск, 2010. С. 422.
22. Казарин В. Н. Василий Павлович Доманжо // Иркутский университет. 2009. 31 окт.
23. ГАИО. Ф. Р-71. Оп. 1. Д. 163. Л. 2.
24. Иркутская летопись 1661—1940 гг. С. 442.
25. Архив Иркутского государственного университета (Архив ИГУ). Оп. 1. Д. 28. Л. 6.
26. См. : Личичан О. П. Предисловие // XII Коллоквиум романистов стран Центральной и Восточной Европы и Азии (Иркутск, 14—16 окт. 2009 г.) : материалы. Иркутск, 2009. С. 7.
27. Шилохвост О. Ю. Указ. соч. С. 60.
28. Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 28—44.
29. Архив ИГУ. Оп. 3. Д. 146. Л. 1, 4, 7, 14, 77, 103.
30. ГАИО. Ф. Р-71. Оп. 1. Д. 163. Л. 1.
31. Пионтковский А. А. Роль алкоголизма в этиологии преступлений // Журн. М-ва юстиции. 1903. № 4. Пионтковский подготовил доклад на эту же тему на русском и французском языках для выступления на Международном пенитенциарном конгрессе, проходившем в Бухаресте в 1905 г.
32. Яни С. Два поколения ученых-криминалистов // Уголовное право. М., 2009. № 3. С. 137.
33. Архив ИГУ. Оп. 3. Д. 146. Л. 4.
34. Архив ИГУ. Оп. 3 Д. 146. Л. 77.
35. Маннс Г. Ю. Движение преступности в Иркутске в 1920 году. Иркутск, 1921. С. 34, 42, 43, 44.
36. Магульяно Г. Г. Преступность гор. Иркутска в 1921 г. // Красные зори. Иркутск, 1923. № 4. С. 101, 104, 106.
37. Маннс Г. Ю. Алкогольная преступность и борьба с самогонокурением в Иркутской губернии. Иркутск, 1925. С. 3, 5, 7, 8.
38. Научные работники Иркутска / сост. проф. М. К. Азадовский. Иркутск, 1927. С. 9.
39. Корбут М. К. Казанский государственный университет имени В. И. Ульянова-Ленина за сто двадцать пять лет. 1804-5 — 1929-30. Казань, 1930. Т. 2.
С. 244, 245, 280.
40. См. : Максаков В., Турунов А. Хроника гражданской войны в Сибири (1917—1918) / вступ. ст. Б. Шумяцкого. М.; Л., 1926. С. 259.
41. Архив ИГУ. Оп. 1. Д. 25. Л. 9.
42. ГАИО. Ф. Р-71. Оп. 1. Д. 163. Л. 2.
43. Корбут М. К. Указ. соч. С. 278, 288.
44. Хачатуров Р. Л. Процесс над Колчаком // Вопросы государства и права : материалы юрид. секции теорет. конф., посвящ. 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Иркутск, 1968. С. 42—43.
45. Архив ИГУ. Оп. 3. Д. 183. Л. 3, 8.
46. Иркутский государственный университет : ректоры, деканы, профессора (1918—1998). С. 170.
47. Гаращенко А. Н. В. С. Манассеин: материалы к биографии // Иркутское краеведение 20-х : взгляд сквозь годы : материалы регион. науч.-практ. конф. «Золотое десятилетие» иркутского краеведения: 1920-е годы». Иркутск, 2000. Ч. 1. С. 118.
48. Там же. С. 119.
49. Формулярный список Манассеина // Манассе-ин В. С. История с библиографией : сб. статей / публ., сост., предисл., ст., коммент. А. Н. Гаращенко. Иркутск, 2010. С. 277.
50. Гаращенко А. Н. В. С. Манассеин — историк и краевед Иркутска (штрихи к портрету) // Манассеин В. С. История с библиографией... С. 234, 235, 237, 240.
51. Гаращенко А. Н. Указ. соч. С. 239.
52. Архив ИГУ. Оп. 1. Св. 25. Д. 87. Л. 11.
53. Подробнее см. : Гаращенко А. Н. В. С. Манассеин — материалы к биографии. С. 119—122; Пешкова В. К. Слово о первом директоре (Владимир Сергеевич Манассеин) // Вестн. Науч. б-ки Иркут. гос. ун-та / редкол. : Р. В. Подгайченко, И. П. Белоус. Иркутск, 2004. Вып. 5 : «85-летию Научной библиотеки ИГУ посвящается.».
Influence of the Kazan School of Law on Establishment and Development of Law Education and Science in Irkutsk University
© Kazarin V., 2011
The article considers influence of law school of the oldest Kazan University on development of law education and scientific researches in Irkutsk University which was founded in 1918. Destinies of the first teachers of the second Siberian University, who were the graduates of the Kazan University and were teaching there till the Irkutsk period of their scientific and pedagogical activity, are shown. It is made a point of which scientific traditions of the Kazan legal school have found the continuation in Irkutsk University in a hard time of its establishment and development.
Key words'. Kazan school of law; establishment of legal in Irkutsk University; first professorate; educational and scientific legal writings in Irkutsk State University.
