CC BY
48
ИСТОРИЯ
И.В. ГОНЧАРОВА, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Орловского государственного университета Тел. (4862) 73-33-78; [email protected]
ВЛИЯНИЕ ИДЕИ СОЗДАНИЯ КРЕСТЬЯНСКОГО СОЮЗА В ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ ДЕРЕВНИ В 1920-е гг. (на материалах Центрального Черноземья)
В статье идет речь о распространении в 1920-е гг. в Центральном Черноземье идеи создания крестьянского союза как организации представительства и защиты интересов крестьян. Зарождение этой идеи соотносится с началом новой экономической политики, но активное распространение начинается с
1924 г., когда экономически окрепшие крестьяне стремились добиться условий для полного развития производительных сил своих хозяйств. Стимулировали стремление крестьян к самоопределению кампания по оживлению Советов, кризис 1924/25г., вызванный неурожаем, несостоятельность общественных организаций (ККОВ, кооперация). Выдвигаемые требования крестьян не содержали законченной программы, большинство мечтали об организации наподобие рабочих профсоюзов. Наибольшее распространение идея получила с 1927г. в связи с ликвидацией рыночных отношений в деревне, она оказалась под пристальным вниманием силовых структур. Крестсоюзовское движение свидетельствовало о возросшей общественной активности крестьянского населения, но не обладало ни большим размахом, ни антисоветской направленностью.
Ключевые слова: крестьянский союз, новая экономическая политика, антисоветская агитация, профсоюз, рыночные отношения, ОГПУ.
Первые послереволюционные годы были периодом грандиозной социально-экономической трансформации российской деревни. Период новой экономической политики в этом контексте привлекает своей противоречивостью: с одной стороны, реконструкцией рыночных отношений и возможностью крестьян почувствовать себя собственниками, с другой - преддверием масштабного проекта преобразования деревни — коллективизации сельского хозяйства. Поиск альтернативных вариантов развития, наличие в деревне ресурсов для сопротивления раскрестьяниванию, политизация крестьянства обращают наше внимание к формам крестьянского самоопределения. Рост общественной активности и формирование политического сознания крестьянства Центрального Черноземья в 1920-е гг. проявились в распространении идеи создания крестьянского союза как организации представительства и защиты интересов крестьян. Истоки этого движения своими корнями уходили в начало 20-х гг. Деревня была частью единой политической системы, но существенно отставала от города в социальной организации. В этой связи встал вопрос о
________ создании организации крестьянства, которая в отличие от комбедов периода граж-
© И.В. Гончарова
данской войны представляла бы более широкие слои трудящихся. В 1921 г. при переходе к нэпу в ЦК РКП (б) заместитель наркома земледелия
Н. Осинский поставил вопрос о создании крестьянского союза. Предложения Осинского не выходили за рамки культурно-просветительских целей, ограниченных известными политическими условиями («признание власти Советов..., признание государственной собственности на землю, борьба с эксплуатацией чужого труда, обязательства членов союза всемерно стремиться к общественному объединению и хозяйственной деятельности по крайней мере на кооперативных началах» и т.д.), но большого резонанса они не вызвали. После 1921 г. в ЦК не вспоминали о записке Осинского, но и не считали идею крестьянского союза антисоветской. К тому же основная масса требований создания крестьянского союза определяла его задачи по аналогии с рабочими профсоюзами или хозяйственными учреждениями, регулирующими сбыт сельскохозяйственной продукции. Этому способствовала и активно пропагандируемая идея «смычки» и рабоче-крестьянского блока.
В крестьянской среде идея создания крестьянского союза появилась в 1922-1923 гг. Но активное распространение она получила в 1924 г., когда ОГПУ было зарегистрировано 60 случаев выступлений [1]. В середине 20-х гг. крестьянский вопрос возник не случайно, и его постановка отличалась от задач предшествующих общественных движений. Если в основе крестьянских чаяний 1917-1918 гг. лежала потребность получить землю в обработку и освободиться от помещиков, а в 1920-1921 гг. — стремление свободно распоряжаться излишками своей продукции, то нарастающее крестьянское самоопределение 1924-
1925 гг. рождалось в обстановке укрепившихся рыночных отношений и выражало потребность перехода крестьянского хозяйства от простого к расширенному воспроизводству. Поэтому крестьяне и стремились добиться условий для полного развития производительных сил своих хозяйств, получить право на свободный выбор формы хозяйствования, а следовательно, и право открыто накапливать доход от своего хозяйства и использовать его на расширение своей деятельности, включая и использование наемного труда. Подобные требования были вполне естественны со стороны крестьянства, составлявшего в тот момент большинство населения и державшего на своих плечах почти всю экономику страны.
Немалую роль в усилении общественного движения за создание крестсоюза сыграли свобод-
ные выборы в Советы, которые проводились согласно постановлению октябрьского Пленума 1924 года. Кампания по оживлению Советов страдала внутренними противоречиями. С одной стороны, чтобы завоевать симпатии населения по отношению к Советской власти, выборы должны были проходить без вмешательства и нажима партии. С другой стороны, партия хотела сохранить контроль над Советами, и политика оживления Советов заключалась не столько в идее предоставления крестьянам самоуправления, сколько в том, чтобы служить проводником партийного влияния в деревне. В результате ее итоги не оправдали ожиданий: политическая активность крестьян на выборах была ниже прошлогодней, но повысилась общественная активность, вылившаяся в требование создания своих политических организаций. После прошедшей перевыборной кампании по инициативе группы крестьян был послан наказ Воронежскому губисполкому и губкому ВКП(б), который был переправлен в редакцию «Крестьянской газеты». В наказе наряду с большими «достижениями» отмечалось и несоответствие цен на продукты сельского хозяйства и промышленности, неравенство рабочего и крестьянина, говорилось о том, что рабочий класс по отношению к крестьянству является диктатором, что имеет место диспропорция в представительстве власти. А.В. Скрыпников считает 1924 год «исходным рубежом, когда крестьянство проявило с достаточной ясностью политическое сознание» [2, 50].
Наиболее активное брожение наблюдалось в Центральном районе, включавшем Московскую, Нижегородскую, Воронежскую, Ярославскую, Иваново-Вознесенскую, Калужскую и Рязанскую губернии. По заключению Наркомата внутренних дел, движение за создание крестсоюзов получило сильное развитие в районах, примыкающих к крупным торгово-промышленным центрам, следовательно, оно «имеет наносной, форсированный характер и пытается оформить пожелания зажиточного крестьянства под флагом защиты крестьянства в целом». Подчеркивалось также, что «вопросами организации крестсоюзов особенно интересуется кулацкая зажиточная и эсер-ствующие элементы деревни». Однако анализ социально-политического состава инициаторов крестьянского союза по сводке ОГПУ не подтверждает это положение:
«1. Кулаки -17.
2. Зажиточные крестьяне и середняки - 14.
3. Работники низового Соваппарата и сельин-теллигенция - 14.
4. Члены антисоветских партий (большинство эсеры) и бывшие члены РКП - 12.
5. Бедняки и рабочие из крестьян - 11.
6. Члены РКП и РКСМ - 7.
7. Переменники и допризывники - 5» [1].
Кулаки составляли относительное большинство, членов же антисоветских партий, которые учитывались вместе с бывшими коммунистами, насчитывалось меньше, чем зажиточных крестьян с середняками и работников низового сельского аппарата с деревенской интеллигенцией. В Орловском губкоме считали, что роль подстрекателей играли бывшие коммунисты, исключенные из партии за пьянство и растраты, выражая таким образом свое недовольство [3, 40]. В 1924 году материалы с мест освещали вопрос о крестсою-зах только как «брожение в умах крестьян», в начале 1925 года появились сообщения о постановке этого вопроса на крестьянских собраниях, конференциях, в резолюциях.
По всей видимости, мощный импульс к обострению этого движения дал кризис, связанный с неурожаем 1924/25 г. в земледельческом центре, сопровождавшимся резким падением уровня жизни крестьянства. Проблема обсуждалась на XII Орловской губпартконференции, проходившей 2-6 декабря 1925 года. На беспартийной конференции в Болховском уезде Орловской губернии крестьянин подал резолюцию, в которой обосновывалась необходимость создания организации в деревне наподобие профсоюзов в городе: «РКП строит великое здание государственной жизни, которое возвышается над всем миром и к которому пристраиваются профсоюзы, общество МОПР, ОДВФ. Ни один крестьянин и ни одна крестьянка не могут оставаться пассивными без участия в этих организациях». Были обозначены цели и задачи союза: «Он должен явиться соучастником великого дела торжества прав трудящихся над эксплуататорами всего мира, и союзная сеть должна составлять единое целое: в городе профсоюзы, а в деревне крестьянские союзы» [3, 38]. Губком признал резолюцию очень умной и «гладко составленной», но с антиобщественным характером и контрреволюционным содержанием.
Выдвигаемые разрозненные требования крестьян не содержали законченной четкой программы проектируемого крестьянского союза. Авторами вкладывались разные понятия в функции этой организации, порой весьма приземленные. Один крестьянин написал в «Орловскую правду» о необходимости создать «крестьянский союз, куда крестьянин мог бы продать свой хлеб и где мог бы получить плуги и фабричные изделия» [3, 40].
Суммируя отдельные разрозненные выступления, ОГПУ дифференцировало требования, предъявляемые населением к крестьянским союзам:
«а) Защита классовых интересов крестьянства путем организации крестсоюзов по типу рабочих союзов - 40.
б) Ставящие в качестве основной задачи крестсоюзов борьбу с рабочими - 15.
в) Требующие замены ККОВ крестсоюзами - 15.
г) Выдвигающие необходимость создания крестьянской партии - 12.
д) Добивающиеся создания чисто крестьянской власти - 12.
е) Преследующие защиту интересов исключительно зажиточных слоев деревни - 6» [1].
Наряду с этим крестсоюзам предлагалось добиваться: снижения налогов на крестьянство; снижения цен на фабрично-заводские продукты; улучшения советского аппарата; ускорения землеустройства. Вне зависимости от организации крест-союза крестьянство нередко высказывалось за созывы специальных крестьянских конференций, съездов и т.п. В перечне требований прослеживается один интересный момент: крестьяне задумывали свой союз не столько для повышения компетентности управления деревней, сколько для создания структуры, параллельной городской системе власти, непосредственными носителями которой выступали партийные органы.
Второй пункт отражает не просто конкуренцию деревни и города и отношение крестьян к идее «смычки», в нем проявляется противостояние городской и аграрной субкультур, являющихся частью крестьянской ментальности. Тем более что город в 20-е гг. вторгался во все сферы общественной жизни, ломал традиционный быт. Деревня в свете большевистской доктрины рассматривалась как средоточие мелкобуржуазного и отсталого населения, доставшегося в наследие от старого режима. В послереволюционном периоде город осуществлял нажим на деревню через продовольственную диктатуру, продразверстку, высокий продналог. В годы военного коммунизма проявилась агрессивность государства по отношению к деревне, были выработаны способы и методы активного вмешательства в сельскую жизнь, основанные на принуждении и насилии. Уровень жизни в городе был выше, цены на фабричную продукцию существенно превышали результаты крестьянского труда. В 1923 г. во время знаменитого кризиса «ножниц цен» за один аршин ситца крестьянин должен был отдать 2 пуда ржи, пуд соли обходился в 6-7 пудов ржи, пуд керосина -
в 10 пудов ржи, за пару сапог надо было отдать до 100 пудов ржи, крестьянская свита из бобрика равнялась примерно 200 пудам ржи [4, 29]. Это вызывало отчуждение, конфронтацию со стороны деревни к городу и к рабочим, порождало изоляционистские настроения.
Представления о статусе крестьянской власти также были неоднозначными. Одни крестьяне выступали за организацию крестьянского союза «под руководством самой власти», другие проектировали передать руководство этой организацией в руки беспартийных [5, 498]. Обладающие более высоким уровнем политического сознания бывшие красноармейцы планировали включение крестьянского союза в структуру государственной власти и перевод крестьян на статус госслужащих. «Нам нужен крестьянский союз, — заявлял 1 марта 1927 г. бывший красноармеец Дмитровского уезда Орловской губернии. - Если бы при ВЦИКе, наряду с Советом национальностей и Союзным Советом, был бы крестьянский союз, тогда бы дела разрешались в нашу пользу. Мы хотели бы отдать землю государству и работать на ней по 8 час., а за это пусть нам государство платит зарплату, как рабочим...» [5, 514]. Выступление, как отмечалось в информационной сводке, было поддержано большинством присутствующих.
Стремление к самоорганизации в средних и беднейших слоях деревни проявлялось на почве бездеятельности местных и государственных организаций в решении крестьянских вопросов и на фоне несостоятельности крестьянских комитетов общественной взаимопомощи. В информсводке ОГПУ о работе крестьянских комитетов взаимопомощи от 1 ноября 1926 г. на примере Воронежской губернии иллюстрировалась слабая работа ККОВ. Председатель комитета в слободе Голо Михайловской волости в работе был не заинтересован, вел «разгульную жизнь». За все время существования комитета было проведено 1-2 собрания. Средств было мало, но и они расходовались не по назначению. Продовольственная помощь могла попасть в руки крепкого хозяина, а пуд зерна беднячке выдавался за деньги. «Такое положение в комитете вызывает недовольство со стороны населения волости. Часто можно слышать со стороны населения, что, сколько ни вноси взносов в комитет, все равно толку не будет, что эти организации лишние - есть сельсовет и довольно» [5, 455]. Примечательны пассивность и негативное отношение деревенских жителей к ККОВ. В ноябре 1927 г. в селе Александровка Россошанского уезда Воронежской губернии дважды были провалены перевыборы ККОВ. На собрание, на-
значенное в третий раз, из 250 крестьян явились только 45, а в селе Марьевке - 25 из 300. В селе Рождественском Острогожского уезда той же губернии выступавшие бедняки говорили: «Нам селькомы не нужны. Они существуют четыре года, а пользы никакой. Имеют землю, засевают ее, а ни пользы, ни денег нет». В селе Новоселовке Россошанского уезда середняки на собрании настаивали на ликвидации ККОВ, «считая его излишней организацией» [5, 606].
С учетом ситуации возникали предложения преобразовать комитеты взаимопомощи в крестьянские союзы, при этом сами союзы воспринимались как организация, создаваемая официальной властью, а не противостоящая ей. «В многочисленных выступлениях бедняков и середняков. сквозит зачастую наивное непонимание - «почему же партия и Советская власть, стоя лицом к деревне, не организуют для крестьян Крестьянский союз». Верхушка деревни мыслила создание этого объединения как политическую организацию крестьянства, функционирующую параллельно партии: «Наряду с ЦК РКП(б) необходимо создать ЦК беспартийного крестьянства, который бы давал, не вмешиваясь непосредственно, инструкции ЦИКу по установлению налогов и бюджета» [1]. «Нет сомнения, — отмечает А.В. Скрыпников, — что кулачество стремилось извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Но в самой идее «крестьянского союза» был не только этот интерес. Суть дела состояла еще и в том, что мелкотоварный сектор в деревне, относительно консолидировавшись на основе рыночных отношений, обнаружил стремление к организации путем создания определенной политической структуры» [2, 50]. Подтверждение этого вывода мы находим в «Обзоре информ-отдела ОГПУ о политическом состоянии СССР за декабрь 1926 г.». В обзоре выступлений за крест-союзы с антисоветским характером обращалось внимание на выдвинутое середняком Воронежской губернии требование организации «в противовес рабоче-крестьянской партии своей крестьянской партии» [5, 483].
Наибольшее распространение идея крестсо-юза получила в конце 1920-х гг., что было связано с ликвидацией рыночных отношений в деревне. В ноябре 1927 г. Н.И. Бухарин отмечал: «...Мы имеем весьма острую постановку вопроса о крестьянском союзе» [6, 123]. Как потенциально оппозиционная форма крестьянского объединения эта идея оказалась под пристальным вниманием силовых структур. В докладной записке информ-отдела ОГПУ, составленной 1 марта 1928 г., выводилась преемственность крестсоюзовского
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
1>сш
движения с аграрным движением 1905 и 19171921 гг. В новых объединениях ОГПУ усматривало старые и контрреволюционные эсеровское корни. Для Центрального Черноземья прологом считалось «бандитское восстание» в Тамбове под руководством Союза трудового крестьянства. В записке отмечалось, что и в настоящее время в Тамбовской губернии насчитывается «несколько тысяч человек быв. членов СТК» [5, 630].
Рост количества выступлений, связанных с идеей создания крестьянского союза, на фоне обострения социально-экономической ситуации в деревне Центрального Черноземья был несомненный, но приписывать ему грандиозный размах нельзя, так как в сводках ОГПУ за осень—зиму 1927-1928 гг. приводятся данные по Центральной полосе, которая включала и губернии Центрально-Промышленного района, где агитация традиционно была сильнее. Суммируя данные ОГПУ с 1 октября по 6 декабря применительно к Центру, насчитываем 112 выступлений, из них на губернии Черноземья приходится 16 [5, 591, 606, 614]. При этом признавалось, что в земледельческом районе движение развивалось на почве государственного регулирования хлебозаготовок и «ножниц цен», а задача крестьянского союза должна была заключаться в установлении выгодных для крестьян торговых отношений. В селе Поворино Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, как сообщалось в информационной сводке ОГПУ, 15 ноября 1927 г. выступавший на собрании бывший полицейский заявил: «Необходимо организовать крестьянский союз, который бы обменивал хлеб на товары непосредственно с фабрикой, а то товар идет с фабрики в трест, а оттуда в губсоюз и потом уже в ПО, а все это лишний расход, нужно все это изжить» [5, 614]. Вряд ли подобное заявление бывшего полицейского могло ассоциироваться с призраком антоновского движения, а незначительность охвата и хозяйственные цели сторонников крестсоюзов не позволяют зачислить их в контрреволюционный лагерь, который мог бы организовать противодействие проводимой политике.
В сводках ОГПУ летом — зимой 1927 г. агитация и выступления за создание крестьянского союза отмечались во всех черноземных губерниях. Размытость социально-экономических и крайне редко политических требований этого движения не была тождественна антисоветской пропаганде, однако с осени 1927 г. она воспринималась властями только как «антисоветская и кулацкая». По мнению С.А. Есикова, «любая социально-политическая инициатива крестьян, исходившая не из официальных партийных инстанций, воспринима-
лась как покушение на существовавшую систему управления» [7, 20]. Восприятие этих требований как антисоветских и кулацких шло в русле идеологической подготовки наступления на кулачество. До осени 1927 г. в сводках ОГПУ сведения об «агитации за крестсоюзы» давались самостоятельными тематическими разделами, а не включались в разделы «Антисоветская агитация».
Руководство региона настороженно относилось к попыткам крестьян самостоятельно организовать «крестьянские союзы». На практике эти небольшие группы были одной из форм социальноэкономической самоорганизации, восходившей к традициям коллективной защиты своих интересов. Большинство реально существовавших крестьянских союзов в Черноземье не претендовало на политическое самовыражение и не выдвигало требований по вопросам власти. Тем не менее руководство страны и региона весьма болезненно воспринимало факты возникновения независимых крестьянских организаций.
Большую тревогу в Воронежском губкоме ВКП(б) и губернском отделе ОГПУ в начале 1928 г. вызвали сведения о существовании в селах Малы-шево и Шилово-Трушкино Чижовской волости Воронежского уезда трех кружков крестьянской взаимопомощи и страхования. Они были созданы без ведома властей в течение 1921-1924 гг. В общей сложности в кружках состояло более 300 крестьян. Эти объединения взаимопомощи являлись способом самоорганизации грамотных крестьян, в основном среднезажиточных, для решения наболевших вопросов деревенской хозяйственной жизни. Отчаявшись дождаться помощи от комитетов крестьянской общественной взаимопомощи (ККОВ), жители сел Малышево и Шилово-Трушкино путем сбора членских взносов стали страховать себя сами от возможных случаев гибели или кражи рабочего скота. В течение длительного времени независимые группы крестьянской взаимопомощи успешно выполняли свои функции по страхованию и завоевывали все большее доверие крестьян. Эти сельские страховые общества были примерами крестьянских союзов.
Таким образом, несмотря на отсутствие программы политической организации и единообразия требований, движение за организацию крестьянского союза свидетельствовало о возросшей общественной активности населения черноземной глубинки. Недовольное поведением власти на местах, крестьянство хотело если не составить легальную оппозицию в виде параллельных властных структур, то, по крайней мере, дистанцироваться от нее и защищать свои права. Рост требо-
ваний в 1927-1928 гг. создания крестьянского союза был показателем обострения социально-политической обстановки в регионе. Настороженное отношение власти было продиктовано не столько весомостью этого общественного движения, сколько угрозой консолидации крестьянства на
фоне проводившейся политики раскола деревни в преддверии раскулачивания и коллективизации. Политическая конъюнктура 1927 г. подготавливала идеологическое наступление на кулачество и придавала идее крестсоюзов антисоветскую направленность.
Библиографический список
1. Р^СПИ. Ф. 17. On. 32. Ед. хр. 19.
2. Скрыпников A.B. Нэп: несостоявшаяся альтернатива. Вестник ТПГУ, 2006. Вып. 1.
3. HAOO. Ф. 1. On. 1. Д. 1215.
4. HAOO. Ф.1. On.1. Д. 1235.
5. Советская деревня глазами BЧК—OГПУ—HКBД. Т. 2. — M., 2000.
6. Бухарин Н.И. Избранные произведения: Путь к социализму. — Новосибирск, 1990.
7. Есиков СА Коллективизация в Центральном Черноземье: предпосылки и осуществление (1929-1933 гг.). — Тамбов, 2005.
I.V. GONCHAROVA
THE INFLUENCE OF CREATION OF THE COUNTRY UNION IN THE POLITICAL LIFE OF THE VILLAGE IN 1920TH (ON MATERIALS OF THE CENTRAL CHERNOZEM REGION)
The article is about the distribution of ideas of creation of the country union as the organization of representation and protection of interests of the peasants in the Central Chernozem region. Origin of this idea corresponds with the beginning of new economic policy. But active distribution began in 1924 when peasants aspired to achieve favorable conditions for development of productive forces of the economy. The crisis in 1924/25 caused by a poor harvest and inconsistency of the public organisations stimulated aspiration of peasants to self-determination. Peasants’ demands did not contain the finished program. The majority of them dreamt of the organisation like working trade unions. The idea received the greatest distribution in 1927. It was connected with the liquidation of the market relations in village and it was at the center of steadfast attention of the power structures. The movement of the peasant union testified to the increased public activity of the peasants, but possessed neither the big scope, nor an anti-Soviet orientation.
Key words: the peasant union, new economic policy, anti-Soviet propaganda, trade union, market relation.
