CC BY
118
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2008. № 3 (16). С. 50-56.
© О.В. Есина, 2008 УДК 340.1
ВЛИЯНИЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ НА РАЗВИТИЕ ОБЪЕКТИВНОГО ПРАВА И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНУЮ ПРАКТИКУ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
О.В. ЕСИНА
Анализируются основные тенденции развития российского права, проблемы реформирования российского законодательства, изменения процедуры правоприменения, обусловленные влиянием глобализации на правовую систему Российской Федерации.
Глобализация как одна из ведущих тенденций мирового развития с конца ХХ века является одной из наиболее актуальных тем. Интерпретаций понятия «глобализация» множество, но, несмотря на это, природа этого многопланового и макромасштабного явления остается малоизученной. Глобализацию представляют и как процесс, и как новую идеологию, и как этап развития человеческой цивилизации, неизбежную стадию исторической динамики, отождествляют её с вестернизацией, интернационализацией, гомогенизацией. Безусловно, эти подходы имеют право на существование, поскольку с их помощью можно объяснять те или иные процессы в зависимости от задач и методологических установок исследователя. В настоящей статье под глобализацией подразумевается определённый качественно новый исторический этап, ступень мирового интегрирующего развития, знаменующая переход от постиндустриального общества к новой цивилизационной модели развития. Глобализация - сложно эволюционирующий, нелинейный, диалектический, амбивалентный процесс взаимодействия различных подсистем социального целого (мирового социума), характеризующийся различными тенденциями общественной жизни, такими как интеграция и дезинтеграция, нарастание гомогенности и усиление гетерогенности, глобального и локального (регионального). Для современного мира характерна глобали-
зация, а точнее, глокализация, результатом которой будет не единство и унификация мира, а его универсальное многообразие. Профессор А.И. Уткин справедливо отмечает, что «глобализация весьма специфически интегрирует мир. Одни интеграционные усилия ведут к искомому объединительному результату, другие обнажают непримиримые противоречия. Есть все признаки того, что дифференциация мирового сообщества не только сохранится, но и получит новые измерения» [1]. Глобализация, объединяя мир, одновременно и разрушает эту целостность. При этом глобализация и регионализация (локализация) выступают как диалектические антиномии.
Представляется, что единый мир (единый мировой правопорядок) - это не реальность будущего в форме становления мирового государства, мирового правительства, конфедерации государств (хотя такая точка зрения нередко встречается в научной литературе), а философская основа, ориентир и вектор развития международных отношений, который должен учитываться в сфере внешней политики при решении глобальных и национальных проблем.
Объективное право - нормативный компонент правовой системы, который одним из первых (вслед за правосознанием) подвергся и подвергается трансформациям, вызванным глобализацией. При этом право выступает и как инструмент глобализации и как средство
управления этим процессом. Эти обстоятельства оказывают безусловное влияние на изменения как внутригосударственного, так и международного права, на характер и степень их взаимодействия. «Углубление взаимодействия международного и внутригосударственного права, носит характер объективной закономерности, которая отражает ещё более общую закономерность - углубление взаимодействия национального общества с мировым сообществом» [2].
Одной из тенденций развития права является сближение правовых систем, в национальной правовой системе увеличивается число единообразных норм и стандартов, поскольку правовая стандартизация является следствием стандартизации различных сфер социальной жизни. О.И. Тиунов отмечает, что на основе международно-правовых стандартов международное право как система норм оказывает существенное воздействие на развитие внутригосударственных правовых систем и выравнивание «минимального содержания» определённых нормативных правил, действующих в различных государствах. Международно-правовые стандарты, таким образом, играют роль своеобразного масштаба измерения в законодательном регулировании различных сторон. При этом для стандарта характерны типизация, эта-лонность правила поведения, не предусматривающие альтернативы в действиях государства. С учетом типизации формулируются соответствующие права и обязанности государства. Международно-правовой стандарт отражает единство содержащихся в нём требований для всех участников соответствующего международного обязательства и имеет целью быть для них типовым ориентиром, обеспечить их равные права и единообразное поведение в рамках стандарта [3]. Таким образом, правовая стандартизация отражает тенденцию единообразного правового регулирования общественных отношений.
Также отмечается тенденция расширения и углубления правового регулирования, что детерминировано усложнением самих общественных отношений. Появляются новые отрасли и институты российского права и законодательства. Ярким примером относительно новой области социальной действительности, урегулированной нормами
права, является отрасль информационного права. Так, И.Л. Бачило указывает, что «реакцией правовой системы на новые явления и процессы в информационной среде, на усиление значимости информации во всех областях жизни общества стал факт возникновения особой деятельности людей - информационной, формирование сектора экономики информатики, возникновение новых форм правонарушений и как неизбежное следствие -формирование новой отрасли права, права информационного» [4]. С.И. Глушкова, полагает, что «новая эпоха ведёт к необходимости правовой регламентации четвёртого поколения прав человека - информационных, что позволит разрешить такие дилеммы, как информационная свобода или свобода информации, информационная безопасность или безопасность информации, др.» [5].
О.А. Гаврилов совершенно справедливо отмечает, что необходимо подготовить ряд федеральных законов и подзаконных актов, касающихся регулирования общественных отношений в сети Интернет. Это нормативные акты об электронной коммерции, электронной банковской системе, юрисдикции и информационном суверенитете (как части общего понятия суверенитета), правовом режиме сайтов [6]. А. А. Чернов также считает, что немаловажной проблемой является отсутствие единых юридических рамок для бурно развивающейся электронной торговли [7]. Ряд проблем в сфере информационного права призван снять Федеральный закон от 27.07.2006 года №149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». Помимо информационного права, выделяют такие относительно новые отрасли права, как космическое, атомное, и ряд других отраслей.
В настоящее время общепризнано, что экологические проблемы носят поистине глобальный характер и не могут не рассматриваться как на национальном, так и международном уровне, поскольку их несвоевременное решение грозит глобальной катастрофой для человеческой цивилизации. Таким образом, экологический фактор оказывает определяющее влияние на реформирование российского законодательства. Отправным моментом совместной деятельности государств в сфере природопользования и эколо-
гии являлась Конференция ООН по проблемам окружающей среды (Стокгольм, 1972 г.). Она заложила основы для выработки и законодательного закрепления концепции устойчивого развития, направленной на обеспечение сбалансированного экономического, социального и экологического развития государств. Выработанные на этой конференции положения были развиты в Декларации по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992 г.). Решению проблем глобализации и обеспечению устойчивого развития был посвящен Экономический форум в Давосе (1999 г.), вопросы в рамках названной концепции были предметом рассмотрения Всемирного саммита по устойчивому развитию (Йоханнесбург, ЮАР, 2002 г.) [8]. Глобальная программа устойчивого развития призывала национальные правительства разработать при участии всех слоев общества стратегию устойчивого развития для своих стран на основе рекомендаций, предложенных международным форумом. Итоги конференции были учтены в российском законодательстве, но, к сожалению, концепция устойчивого развития так и не получила должной законодательной разработки [9]. Проблема заключается в том, что понятие «устойчивое развитие» трактовалось законодателем исключительно узко, только применительно к влиянию человеческой деятельности на экологию. Но видение мира как глобального целого, а также системное видение проблем мирового развития, комплексный подход к их решению вызывают необходимость толковать это понятие более широко. Безусловно, устойчивое развитие общества - это проблема не только природоохранительного, но и гуманитарного характера.
Одной из современных тенденций развития права является постепенное изменение границ между частным и публичным правом. Усиливаются частноправовые начала в публичных отраслях права. В юридической литературе отмечается публично-частный характер муниципального права, конституционного права [10], т. е. тех его отраслей, которые ранее традиционно считались публичными. Ю.А. Тихомиров считает положительной тенденцией заимствование «методов партнерских отраслей», когда «договорный метод частного права находит
применение в конституционном и административном праве» [11]. Вместе с тем, существует и обратная тенденция - активное вторжение публичного права в сферу частного права. Так, В.В. Иванов полагает, что законодательство многих стран (в том числе и России) развивается в сторону все большей регламентации всех аспектов договорных отношений [12]. При этом также увеличивается значение диспозитивного метода в регулировании общественных отношений по сравнению с императивным, поскольку именно диспозитивная форма регулирования дает возможность субъектам правоотношений самостоятельно определять способы реализации своих интересов, пути достижения поставленных целей. Это отражает интересы свободного рынка и лежит в русле концепции неолиберальной глобализации.
Необходимо особо отметить, что реформирование российского законодательства не в последнюю очередь обусловлено стремлением России вступить во Всемирную торговую организацию. Со стороны Российской Федерации требования Соглашения об учреждении ВТО и ГАТТ-1994 учитываются практически во всех нормативно-правовых актах и международных договорах с тем, чтобы быстрее привести отечественное законодательство в соответствие со стандартами ВТО, тем самым ускорив процесс интеграции в эту международную организацию. Одним из ярких примеров является принятие Федерального закона «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности» от 08 декабря 2003 года №164-ФЗ, который представляет собой «некий правовой стержень, скрепляющий огромное число актов разного уровня. Посредством данного закона российское законодательство увязывается с положениями более чем 50 соглашений, входящих в "пакет ВТО"» [13].
Согласно Соглашению об учреждении ВТО, её член должен обеспечить соответствие его законов, правил и административных процедур обязательствам по соглашениям ВТО. Таким образом, к моменту присоединения Россией должны быть пересмотрены действующие и приняты новые нормативноправовые акты, регулирующие взаимоотношения в сфере применения соглашений ВТО.
Необходимость вступления в ВТО и постепенное углубление взаимодействия национального и международного права обусловливает усиливающуюся гармонизацию российского законодательства с законодательством зарубежных стран. Одним из примеров гармонизации законодательства является принятие Гражданского кодекса РФ (далее -ГК РФ), в котором были воспроизведены многие положения Венской конвенции о международной купле-продаже, Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге (Оттавской конвенции). Более того, в ГК РФ были закреплены виды договоров, ранее неизвестных российскому гражданскому праву (факторинг, коммерческая концессия, агентский договор, договор доверительного управления). Отношения, регулируемые данными видами договоров, широко распространены в мировой экономической практике, что и послужило основанием для включения их в ГК РФ. Первоначально они развивались в англо-саксонской правовой системе, что повлияло и на опосредующие их правовые конструкции, которые обладают значительной спецификой.
В настоящее время характерной чертой международного, равно как и внутригосударственного права становится гомоцентризм - выдвижение на первый план прав и интересов человека, что предопределяет тенденцию гуманизации права. Глобализация привела к утверждению универсализма прав человека, проявлением которого стали развитие международных стандартов по правам человека и их имплементация во внутреннем законодательстве большинства государств при сохранении культурного и национального многообразия. Так, М. Лесаж отмечает, что современная российская Конституция в части, касающейся прав и свобод человека и гражданина, моделировалась по Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Более того, сохранение своеобразия России в этой сфере правового регулирования объективно препятствовало бы принятию страны в Совет Европы, а значит, в какой-то мере и включению в глобальный мир [14].
Права человека - это продукт истории. Сторонники теории прав человека предполагают наличие определённых универсальных
принципов и норм, применимых к любому человеческому обществу, поскольку важнейшим фундаментальным принципом прав человека является принцип универсальности. Сторонники культурного релятивизма, напротив, считают, что различные исторические традиции, ментальность и культура не могут не влиять на понимание концепции прав человека. Категория «права человека» при этом определяется как явление, характерное для «западных цивилизаций», не соответствующее национальной культуре и традициям восточных стран. Существует позиция, что идея универсальности прав имеет противовес в лице традиционных нравственных образцов с их этнической национальной спецификой. Так, к примеру, Е.С. Алисиевич констатирует, что «историческая, культурная и религиозная обособленность, несовместимая с универсальным каталогом прав человека, имеет различные проявления. Так, Исламская декларация прав человека по сути своей противостоит системе западных ценностей» [15]. Всемирная конференция по правам человека 1993 года, обсудив вопросы универсализма и культурного релятивизма, провозгласила, что «универсальность» основных прав и свобод человека «не подлежит сомнению», что «международное сообщество должно относиться к правам человека глобально, на справедливой и равной основе, с одинаковым подходом и вниманием». С.М. Шахрай совершенно справедливо отмечает, что права человека универсальны, поскольку едина и универсальна человеческая личность. Концепция прав человека принципиально неполна и принципиально неосуществима, пока она ограничивается рамками национального [16]. Безусловно, ценности западной и восточной культуры ментально различны, что свидетельствует лишь о необходимости выработки и закрепления всеобщих, универсальных ценностей, прав и свобод человека.
Под влиянием глобализации происходит
изменение системы источников права. Так, Г.И. Иванец и В.И. Червонюк отмечают, что происходит взаимное влияние друг на друга различных типов правовых систем, что наиболее отчетливо проявляется в сближении континентальной системы и системы общего права. Наблюдаются две взаимообу-
словливающие друг друга тенденции: интервенция закона и законодательной культуры в сферу общего права, с одной стороны, и возрастание судебной деятельности и прецедентной практики в системе континентального права - с другой [17]. С. В. Поленина отмечает, что в условиях глобализации появляются новые источники права, к числу которых автор относит правовые позиции Конституционного Суда РФ, правовой обычай и деловые обыкновения, модельное законодательство [18]. Полагаем, что выделение правового обычая и деловых обыкновений в качестве новых источников права достаточно спорно, что же касается вопроса природы правовых позиций Конституционного Суда РФ, то в рамках данной работы необходимо отметить, что правовые позиции Конституционного Суда РФ, по мнению автора статьи, являются источником права (хотя в науке существует и противоположная точка зрения) [19].
В связи с вступлением России в Совет Европы и ратификацией в марте 1998 года Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года, Российская Федерация официально признала юрисдикцию Европейского суда обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и протоколов к ней. Так, в ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 года № 54-ФЗ указано, что «Российская Федерация, в соответствии со ст. 46 Конвенции, признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации». При этом необходимо отметить, что данная норма толкуется расширительно, поскольку российскими высшими судебными инстанциями при вынесении судебных актов учитывается не только практика Европейского суда по правам человека по делам, в которых Российская Федерация являлась стороной процесса, но и вся практика правоприменения Европейского суда в целом [20].
В.Д. Зорькин отмечает, что «правовые пози-
ции Европейского суда, излагаемые им в решениях при толковании положений Конвенции и Протоколов к ней, и сами прецеденты Европейского суда для Российской Федерации носят обязательный характер» [21]. Потенциал международных, в том числе европейских, источников права используется Конституционным Судом как важный инструментарий для обоснования своих позиций при принятии решений. Таким образом, для России обязательны любые прецеденты Европейского Суда, принятые с её участием и без него, поскольку вынесение судебного решения без учёта прецедентной практики Европейского суда может привести к тому, что государство рискует оказаться в числе нарушителей Конвенции.
В.А. Канашевский исходит из того, что решения Европейского Суда занимают обособленное положение в правовой системе страны, при этом прецедент, создаваемый Европейским Судом, может быть признан только «правовым регулятором» общественных отношений, но отнюдь не источником российского права. При этом под правовым регулятором автор понимает все объективное право, действующее на территории государства [22]. Признание решений Европейского Суда в качестве источника права Российской Федерации или отрицание их в качестве такового зависит от отношения исследователя к далеко не новой, но от этого не менее актуальной проблеме юридической теории и практики места и роли судебного прецедента в российской правовой системе, о его соотношении с судебной практикой, о понятии источника (формы) права. Но независимо от занимаемой позиции бесспорным остается факт учета практики правоприменения Европейского Суда в деятельности российских судебных органов.
Соответствие правоприменительной практики России общепризнанным международно-правовым стандартам является одним из немаловажных факторов обеспечения интеграции страны в мировое глобализирующееся пространство. При этом законодательная база, регулирующая правоприменительный процесс, претерпевает не столько количественные, сколько качественные изменения. Под влиянием глобализации унифицируются национальные процессуальные кон-
струкции, минимизируется опасность возникновения так называемых конфликтов юрисдикций любого характера, все более расширяется практика заключения международных актов, содержащих нормы о подсудности. Одним из первых реформированию подверглось уголовно-процессуальное законодательство, что в итоге привело к изменению как самой процедуры уголовного судопроизводства, так и её принципов, которые были определены в соответствии с международно-правовыми актами. Несмотря на то, что УПК РФ № 174-ФЗ от 18.12.2001 года воспринял прогрессивный мировой опыт, правовые конструкции и предписания, заложенные в нем, были оторваны от реальности. УПК РФ был заранее ориентирован на американское судопроизводство, что привело к значительным проблемам при реализации его положений, поскольку российская правовая система никогда не тяготела к системе общего права, отличающейся значительной спецификой. Несоответствие правовых предписаний реально существующим общественным отношениям послужило причиной внесения в УПК РФ множества поправок. Заимствование процессуальных форм, имеющее место в мировой практике, явление не новое и порой вполне эффективное. Существуют определённые критерии, которым должна отвечать процедура заимствования. И одним из них является использование зарубежного опыта на основе сравнительного изучения государственно-правовых институтов разных стран и рациональный творческий подход к «перенесению» тех или иных элементов в национальную правовую систему, с учетом оценки собственных элементов правовой системы и социально-экономических реалий. Очевидно, что при внедрении каких-либо норм, институтов правовые системы должны быть как минимум сопоставимы по своим основным параметрам: формироваться на единых подходах и общих принципах, исходить из одинаковой оценки роли того или иного правового института в регулировании общественных отношений, основываться на относительном единстве понимания ключевых правовых категорий.
Фактором, обусловившим принятие нового Гражданского процессуального и Арбитражного процессуального кодексов, яви-
лась необходимость приведения процессуального законодательства в соответствии со стандартами Совета Европы. Законодательно было перераспределено бремя доказывания от суда к сторонам процесса (развитие принципа состязательности), введен ряд новых институтов, ранее неизвестных отечественному законодательству (например, производство о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов, реформированы институты пересмотра судебных актов (апелляционное, кассационное, надзорное производства), введен институт обеспечительных мер).
В настоящее время правовая система России претерпевает коренное, качественное обновление, в основе которого лежит существенная трансформация общественной жизни страны. При этом основная цель правового развития России ориентирована на создание оптимальных условий, способствующих процессу интеграции государства в экономическое европейское и мировое пространство. Одной из немаловажных задач, стоящей перед Российским государством на современном этапе, является нахождение оптимального соотношения между гибкостью политического курса, стремлением вписаться в формирующуюся мировую целостность и сохранением собственной цивилизационной и социокультурной самобытности, учета особенностей национального государственно-правового и экономического развития.
1. Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. - М.: Логос, 2001. - С. 70.
2. Лукашук И.И. Взаимодействие международного и внутригосударственного права в условиях глобализации // Журнал российского права. - 2002. - № 3. - С. 115.
3. Тиунов О.И. Международно-правовые стандарты как фактор глобализации правового пространства // Московский юридический форум «Глобализация, государство, право, 21 век»: по материалам выступлений. - М.: ОАО ИД «Городец», 2004. - С. 156, 162.
4. Бачило И.Л. Информационное право: основы практической информатики: учебное пособие. - М.: Издание г-на Тихомирова М.Ю., 2001. - С. 9.
5. Глушкова С.И. Права человека и гражданина в контексте глобализации // Правовая система России в условиях глобализации: сборник материалов круглого стола / под ред. Н.П. Кол-
даевой, Е.Г. Лукьяновой. - М.: «Ось-89», 2005.
- С. 45-46.
6. Гаврилов О.А. Мировые информационные и телекоммуникационные системы как мощный фактор глобализации // Правовая система России в условиях глобализации. - С. 83.
7. Чернов А.А. Становление глобального информационного общества: проблемы и перспективы. - М.: «Дашков и К», 2003. - С. 88.
8. Выпханова В.Г. Вопросы развития экологического законодательства в условиях глобализации // Правовая система России в условиях глобализации. - С. 151.
9. Так, были приняты «Основные положения государственной стратегии Российской Федерации по охране окружающей среды и обеспечению устойчивого развития», одобренные Указом Президента РФ от 04.02.1994 г. № 236; Концепция перехода Российской Федерации к устойчивому развитию, утверждена Указом Президента РФ от 01.06.1996 г. № 440; Экологическая доктрина Российской Федерации, одобренная распоряжением Правительства РФ от 31.08.2002 г. № 1225-р.
10. См.: Костюков А.Н. Муниципальное право в системе российского права: стагнация или развитие, а может быть, новая роль? // Государство и право. - 2003. - № 9. - С. 14-15.
11. Тихомиров Ю.А. Публично-правовое регулирование: динамика сфер и методов // Журнал российского права. - 2001. - № 5. - С. 12.
12. Иванов В.В. К вопросу об общей теории договора // Государство и право. - 2000. - № 12.
- С. 77.
13. См.: Шумилов В.М. Всемирная торговая организация: право и система: учеб. пособие. -М.: ТК Велби; Изд-во «Проспект», 2006. -
С. 51.
14. Интервью главного редактора журнала с М. Лесажем, профессором университета Париж-1 // Государство и право. - 1999. - № 1. -
С. 12.
15. Право и права человека в условиях глобализации: научная конференция // Государство и право. - 2006. - № 2. - С. 118.
16. Шахрай С.М. Глобализация в современном мире: политико-правовые аспекты / под общей ред. В.П. Сальникова. - СПб.: Фонд поддержки науки и образования в области правоохранительной деятельности «Университет», 2004. - С. 76.
17. Иванец Г.И., Червонюк В.И. Глобализация, государство, право // Государство и право. -2003. - № 8. - С. 91.
18. Поленина С.В. Право и глобализация // Правовая система России в условиях глобализации. - С. 13.
19. Их общеобязательность для государственных органов и должностных лиц закреплена в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 07 октября 1997 года № 88-О со ссылкой на ст. 6 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», закрепляющей общеобязательность решений Конституционного Суда РФ.
20. См. Постановление Конституционного Суда РФ от 20.02. 2006 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положения статьи 336 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан К.А. Инешина, Н.С. Никонова и открытого акционерного общества "Нижнекамскнефтехим"»; Постановление Конституционного Суда РФ от 01.02.2005 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности абзацев второго и третьего пункта 2 статьи 3 и пункта 6 статьи 47 Федерального закона "О политических партиях" в связи с жалобой общественно-политической организации "Балтийская республика партия"» и др.
21. Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. - 2004.
- № 12. - С. 8.
22. Канашевский В.А. Прецедентная практика Европейского суда по правам человека как регулятор гражданских отношений в Российской Федерации // Журнал российского права. - 2003. - № 4. - С. 125-126.
