CC BY
1711. Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект-Пресс, 1996. 417 с.
12. Чайковский Ю.В. Активный, связанный мир. М.: ТНИ КМК, 2008. 726 с.
13. Моисеев Н.Н. Универсальный эволюционизм // Вопросы философии. 1991. № 8. С.3-28.
14. Моисеев Н.Н. Системная организация биосферы и концепция коэволюции // Общественные науки и современность. 2000. № 2. С. 123-130.
15. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Синергетика: Нелинейность времени и ландшафты коэволюции. М.: КомКнига, 2007. 272 с.
16. Гринин Л.Е., Коротаев А.В. Социальная макроэволюция. Генезис и трансформация мир-системы. М.: Либроком, 2009. 568 с.
17. Чешков М.А. Двойная спираль глобализации. М.: Изд-во ИМЭМО РАН, 2007. 178 с.
18. Назаров В.И. Эволюция не по Дарвину: смена эволюционной модели. М.: КомКнига, 2005. 520 с.
19. Алтухов В. Многомерный мир третьего тысячелетия // Мировая экономика и международные отношения. 2000. №7. С. 30-38.
20. Алтухов В.Л. Логика человеко- и мироустроения. М.: Компания Спутник, 2003. 97 с.
21. Северцов А.С. Направленность эволюции. М.: Изд-во МГУ, 1990. 272 с.
22. Адорно Т.В. Негативная диалектика. М.: Академический Проект, 2011. 538 с.
23. Атоян А.И. Социомаргиналистика. Луганск: РИО ЛИВД, 1999. 456 с.
24. Останина О.А. Историческое бытие как целостность: к постановке проблемы // Целостность в мире философии и социально-гуманитарного знания. Липецк: Изд-во ЛГТУ, 2011. С. 13-16.
25. Философский энциклопедический словарь / глав. ред. Л.Ф.Ильичев. М.: Советская энциклопедия, 1983. 840 с.
26. Социальная философия / под общей ред. В.П.Андрущенко. Киев; Харьков: ИЦ Единорог, 2002. 736 с.
27. Лапин Н.И. Антропосоциокультурный эволюционизм - метатеоретический принцип изучения сообществ людей // Социс. 2018. № 3. С.3-13.
28. Баркова Э.В. Пространственно-временной континуум как форма целостности культуры: к постановке проблемы // В диапазоне гуманитарного знания. Сб. к 80-летию профессора М.С. Кагана. "Серия «Мыслители»". СПб., 2001. С. 165-182.
29. Баркова Э.В. К исследованию мировоззренческих оснований экофилософии // Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. 2013. № 1 (30). С. 180-186.
References and Sources
1. Popov V.B. Stanovlenie evolyucionnoj teorii: diskretnost' i klassika konceptual'nogo sopryazheniya // Vestnik Luganskogo nacional'nogo universiteta im. Vladimira Dalya. 2017. № 4. CH.1. S. 102-109.
2. Popov V.B. Antroposocietal'nyj Universum: mnogomernaya evolyuciya. Rostov-na-Donu: Fond nauki i obrazovaniya, 2019. 426 s.
3. Nansi Zh.-L. Bytie edinichnoe mnozhestvennoe. Mn.: Logvinov, 2004. 272 s.
4. Griffen L.A. Obshchestvennyj organizm (vvedenie v teoreticheskoe obshchestvovedenie). K.: EKMO, 2005. 628 s.
5. Kizima V.V. Totallogiya. K.: PARAPAN, 2005. 272 s.
6. Kizima V.V. Socium i bytie. K.: PARAPAN, 2007. 204 s.
7. Smuts J.C. Holism and evolution. N.-Y.: J.J.Little and Ives Company, 1927. 362 p.
8. Differentiation Theory and Social Change: comparative and historical perspectives. N-Y.; Oxford; Columbia Univ. Press, 1990. 532 p.
9. Luman N. Evolyuciya. M.: Logos, 2005. 256 s.
10. Budon R. Mesto besporyadka. Kritika teorij social'nogo izmeneniya. M.: Aspekt-Press, 1998. 284 s.
11. Shtompka P. Sociologiya social'nyh izmenenij. M.: Aspekt-Press, 1996. 417 s.
12. Chajkovskij Yu.V. Aktivnyj, svyazannyj mir. M.: TNI KMK, 2008. 726 s.
13. Moiseev N.N. Universal'nyj evolyucionizm // Voprosy filosofii. 1991. № 8. S.3-28.
14. Moiseev N.N. Sistemnaya organizaciya biosfery i koncepciya koevolyucii // Obshchestvennye nauki i sovremennost'. 2000. № 2. S. 123-130.
15. Knyazeva E.N., Kurdyumov S.P. Sinergetika: Nelinejnost' vremeni i landshafty koevolyucii. M.: KomKniga, 2007. 272 s.
16. Grinin L.E., Korotaev A.V. Social'naya makroevolyuciya. Genezis i transformaciya mir-sistemy. M.: Librokom, 2009. 568 s.
17. Cheshkov M.A. Dvojnaya spiral' globalizacii. M.: Izd-vo IMEMO RAN, 2007. 178 s.
18. Nazarov V.I. Evolyuciya ne po Darvinu: smena evolyucionnoj modeli. M.: KomKniga, 2005. 520 s.
19. Altuhov V. Mnogomernyj mir tret'ego tysyacheletiya // Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya. 2000. № 7. S. 30-38.
20. Altuhov V.L. Logika cheloveko-i miroustroeniya. M.: Kompaniya Sputnik, 2003. 97 s.
21. Severcov A.S. Napravlennost' evolyucii. M.: Izd-vo MGU, 1990. 272 s.
22. Adorno T.V. Negativnaya dialektika. M.: Akademicheskij Proekt, 2011. 538 s.
23. Atoyan A.I. Sociomarginalistika. Lugansk: RIO LIVD, 1999. 456 s.
24. Ostanina O.A. Istoricheskoe bytie kak celostnost': k postanovke problemy // Celostnost' v mire filosofii i social'no-gumanitarnogo znaniya. Lipeck: Izd-vo LGTU, 2011. S. 13-16.
25. Filosofskij enciklopedicheskij slovar' / glav. red. L.F.Il'ichev. M.: Sovetskaya enciklopediya, 1983. 840 s.
26. Social'naya filosofiya / pod obshchej red. V.P.Andrushchenko. Kiev; Har'kov: IC Edinorog, 2002. 736 s.
27. Lapin N.I. Antroposociokul'turnyj evolyucionizm - metateoreticheskij princip izucheniya soobshchestv lyudej // Socis. 2018. № 3. S.3-13.
28. Barkova E.V. Prostranstvenno-vremennoj kontinuum kak forma celostnosti kul'tury: k postanovke problemy // V diapazone gumanitarnogo znaniya. Sb. k 80-letiyu professora M.S. Kagana. "Seriya «Mysliteli»". SPb., 2001. S. 165-182.
29. Barkova E.V. K issledovaniyu mirovozzrencheskih osnovanij ekofilosofii // Vestnik Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Novye gumanitarnye issledovaniya. 2013. № 1 (30). S. 180-186.
ПОПОВ ВАСИЛИИ БОРИСОВИЧ - доктор философских наук, доцент кафедры философии Луганского государственного педагогического университета (kdhs 0828@ g.mail.com).
POPOV, VASILY B. - Doctor of Philosophy, Associate Professor, Chair of Philosophy, Lugansk State Pedagogical University
УДК 316:236.9 DOI: 10.24412/2411-2275-2021-4-246-252
ФОМЕНКО М.В., МАРМАЗОВА Т.И., ХИЖНАЯ А.В. ВЛИЯНИЕ ЭСХАТОЛОГИЧЕСКОГО АРХЕТИПА НА ФОРМИРОВАНИЯ АПОКАЛИПТИЧЕСКИХ УСТАНОВОК ЭКОЛОГИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ
Ключевые слова: эсхатология, эсхатологический архетип, архетипический образ, символ, эсхатологическое сознание, экологическое сознание, экологический эсхатологизм
На основе древних мифологических и религиозных учений происходит формирование эсхатологического архетипа, который, становясь неизменной составляющей коллективного мировоззрения, влияет на остальные формы общественного сознания. Особенно наблюдается воздействие на содержание современного экологического сознания: укоренилась установка неизбежности экологического «конца», приближения «последних времен», связанных с нарушением баланса экосистемы. Современная эсхатология чаще всего связывается с экологической проблематикой.
FOMENKO, M.V., MARMAZOVA, T.I., KHIZHNAYA, A.V.
THE INFLUENCE OF THE ESCHATOLOGICAL ARCHETYPE ON THE FORMATION OF APOCALYPTIC ATTITUDES OF ECOLOGICAL CONSCIOUSNESS
Key words: eschatology, eschatological archetype, archetypal image, symbol, eschatological consciousness, ecological consciousness, ecological eschatology
Based on ancient mythological and religious teachings, an eschatological archetype is being formed, which, becoming an invariable component of the collective worldview, affects other forms of social consciousness. The impact on the content of modern ecological consciousness is especially observed: the installation of the inevitability of the ecological "end", the approach of the "last times" associated with the imbalance of the ecosystem has taken root. Today, eschatology is most often associated with environmental issues.
Современный этап развития общества связан с необходимостью преодоления новых вызовов, ставящих его на грань выживания. При сохранении «старых» глобальных проблем, сегодня появляются все новые, с которыми справиться весьма непросто, несмотря на значительный прогресс науки, достижения в развитии технологий, освоение все больших областей действительности и попытки проникновения в глубинные пласты мироздания. Среди последних значительных потрясений, выпавших на долю человечества, можно выделить следующие: пандемия Covid-19, охватившая практически всю планету, трудно поддающаяся преодолению даже самыми технологически развитыми странами; бушующие на разных континентах лесные пожары, уничтожающие все живое, встречающееся на пути; наводнения, разрушающие результаты достижений передовых цивилизаций; психическая неустойчивость и психологическая уязвимость индивидов, обнажившая всю слабость при столкновении с трудностями - возросло число суицидов, смертность стабильно превышает рождаемость в передовых государствах, повысилась всеобщая агрессивность, процветает духовная деградация, продолжается переоценка ценностей в пользу материального. Все это происходит на фоне прежних проблем: в мире также бушуют войны, интенсивно загрязняется и уничтожается среда обитания, необдуманно исчерпываются ресурсы, нарушается экологический баланс и т.д.
Названные проблемы передовые умы связывают с неразумной деятельностью человека, с чрезмерным потребительским отношением к природной среде, с алчностью и недальновидностью, с несформировонностью экологического мышления, отсутствием экологической мудрости. Поэтому в массовом сознании современного общества с новой силой вспыхивают апокалипсические картины ожидания приближающегося конца, скорой гибели, смерти существующей цивилизации. На это в своих работах обращали внимание многие авторы: Д. Медоуз, Дж. Форрестер, Ф. Лазарев, В. Кутырев, Н. Моисеев, М. Жутиков, Е. Иноземцева, Н. Маркова и др. Но, по большому счету, эсхатологические ожидания не являются атрибутом исключительно настоящего времени. При более тщательном рассмотрении обнаруживаем, что испокон веков они составляли содержание разнообразных дискурсов. По сути, каждый исторический период жизни общества без исключения рассматривался его участниками как трагический, катастрофический, последний, завершающий. Все это нашло отражение в эсхатологии, зародившейся в недрах древних мифологических и религиозных доктрин, и представляющей собой «учение о конечных судьбах человеческой личности и всего сущего в "вечности", ... за пределами истории, биографии, вообще "этого" мира» [1, c. 467].
Передаваясь из поколения в поколение, эсхатологические ожидания являлись неотъемлемой социально-психологической составляющей, которая постепенно трансформировалась в эсхатологический архетип, под которым понимается часть психики, еще не подвергшаяся никакой сознательной обработке и поэтому представляющая собой непосредственную психическую данность. «Архетип представляет собой бессознательное содержание, которое изменяется в результате осознания и восприятия.» [2, с. 250]. Эсхатологический архетип, как зафиксированный коллективным бессознательным культурный стереотип, влияет на поведение человека и на историю человечества, указывая на конечность их существования и на то, что за этим последует [3, с. 48-55].
Идею об архетипических основаниях духовной культуры в своих трудах использовали М. Элиаде, Дж. Фрейзер, Л. Ванд, А. Муратова, С. Гроф, В. Ильин, А. Бычко, Э. Афонин, А. Мартынов и многие другие. В частности, в своих работах М.Элиаде стремился докопаться до почти неосознаваемых оснований объективно выраженной культуры и собственной души. Дж. Фрейзер, Л. Ванд, А. Муратова рассматривали проблему влияния мифа, мифологической реальности на современность. С. Гроф занимался изучением измененных состояний сознания и склонялся к идее о мифологеме переселения душ.
В данной статье предпринята попытка показать, как сформированный в древних мифологических и религиозных учениях эсхатологический архетип влияет на становление и функционирование современного экологического сознания, вырабатывая установку экологического эсхатологизма, вкрапляя в массовое сознание идеи «последних времен».
Содержательное представление об архетипе мы находим в работах известного швейцарского психиатра К.Г. Юнга, который разводил понятия архетип и архетипический образ. Архетип понимается как психическая структура, определяющая содержание коллективного бессознательного: схемы образов, фантазий, сформировавшихся ещё в доисторические времена и являющихся общими для всех народов. Архетипический образ выступает наглядно-чувственной формой присутствия архетипа в сознании, способной трансформировать его в символ, соединив образ и рационально невыраженный смысл [2, с. 248 - 290]. Символ - это порождающая модель набора значений. Архетипические образы предшествуют любым формам логического мышления и являются условиями человеческого опыта: интуитивное понимание архетипа направляет работу инстинкта, а сознание направляет волевые акты. Из этого следует, что внешний и внутренний опыт организован в соответствии с архетипическими формами, которые могут подвергаться сознательной обработке, превращаясь в символы, или оставаться на уровне предсознания, воспринимаясь как образы, приходящие извне (из глубин бессознательного). Чем ближе символ к архетипу, тем он более нуминозен, то есть подобен священному.
Ядро духовной жизни, отраженное в идее священного, формируется в каждом человеке на уровне структур коллективного бессознательного [4]. На этом фундаменте строятся отношения между индивидом и обществом, духовная традиция складывается на основе опыта священного, она хранит, транслирует, воспроизводит представления о священном. Когнитивные системы создаются в рамках культурных систем и изначально представляют собой инверсию рационализированных и архаичных слоев сознания. Эти особые состояния сознания трансформируются в культуре главным образом через антропоморфные формы жизнедеятельности на уровне традиций, повседневных и теургических практик, в формах духовной жизни. История, следовательно, является творческим процессом, в основе которого лежит механизм созвездия архетипов: «Тот, кто разговаривает первообразами, говорит тысячью голосами; он постигает, преодолевает и вместе с тем возводит обозначаемое им из единичного и преходящего до сферы вечно сущего, он возвышает личную судьбу до судьбы человечества» [5, с. 59]. К.Г.Юнг определяет направление духовного процесса как установку, а системы установок являются архетипами [5, с.136].
Рождение архетипических образов, по мнению Л.Ванд и А.Муратовой, происходит в так называемой «креативной реальности» [6], которая основана на многотысячелетнем опыте, включающем различного рода ритуалы, произведения искусства, молитвы, медитации, различные массовые акции, таинства и т.д. Ознакомлению с такой «креативной реальности» способствует специфическое мироощущение, свойственное первобытным племенам. Л.Леви-Брюль назвал это мироощущение мистическим участием (партиципацией) [7].
Таким образом, появление эсхатологической составляющей в общественном сознании происходит довольно рано, практически с самого зарождения человечества, и в последующем ее присутствие трансформируется, укрепляясь и распространяясь на новые духовные области функционирования общества. Что касается эсхатологического архетипа, то он, зарожденный в недрах древней мифологии, далее транслируется в религиозно-мировоззренческие доктрины, которые со временем вызревают в монотеистические, мировые религии, и этот парадигмальный процесс продолжается, распространяя и внедряя свои идеи в различные сферы жизни общества: искусство, философию, науку и т.д., культуру в целом.
Главными источниками, запечатлевшими эсхатологические архетипы, были Священные Книги, тексты, писания, предания, которые имеются во всех религиях. Например, для христианства таким ключевым источником является Библия, содержащая множество пророчеств, подробное описание Второго Пришествия Иисуса Христа и вершение Страшного Суда в конце времен (книга «Откровение» Иоанна Богослова), а также это молитвы, указывающие на конечность существования и на воскресение праведников. Способом передачи пророческого Откровения выступает таинственная образность. «Целью образа является не приближение значения его к нашему пониманию, а создание особого восприятия предмета, создание „виденья" его, а не „узнаванья"». Более того: «Религиозная поэзия почти всех народов написана на полупонятном языке» [8].
Другими важными источниками эсхатологических архетипов выступают культовые здания (храмы, соборы, мечети, синагоги и т.д.), выполняющие функцию связующего звена между мирами: в них осуществляются богослужения, возносятся молитвы, обращенные к Богу и святым, пребывающим в «высшем мире» - совершенном, божественном, чтобы они облегчили земную жизнь людей и помогли им в мире загробном. Также религиозные предметы, утварь, росписи, иконы, наполняющие и украшающие религиозные здания, часто несут в себе эсхатологическое содержание. К примеру, главным эсхатологическим символом христиан является крест, поклонение которому равносильно поклонению образу Христа. Защитные силы креста, хоругвей, надвратных икон в крепостях и монастырях, домах, по убеждениям людей Древней Руси, играли в войнах не меньшую роль, чем пушки, мечи или физическая телесная сила. Крест был источником страданий Спасителя, поэтому он способен победить любые страдания.
Примером архетипического знака и «астрономического пророчества» является календарь: «какая-нибудь заметная дата по ее прошествии не исчезала навсегда, а каждый раз сохраняла свое содержание, когда поступь годового кружения вновь о нее спотыкалась» [9]. В христианском календаре отражены священные даты: дни почитания Бога, Богородицы, святых, праздников, порядок богослужений. При этом главным праздником выступает Пасха, которая вместе с Вознесением и днем Святой Троицы, как бы завершает календарь. Ожидание Пасхи, Воскресения Христа, а «следом и всей твари» - в этом основной смысл проживания каждого дня в своей мистической глубине. Так от кругового хода времени христианство приводит к иному его измерению - линейному, выпрямленному движению вперед, к запредельному концу.
Яркое проявление эсхатологического архетипа обнаруживается и в обрядовых действиях, главной прафеноменальной функцией которых являлось общение всех членов рода, как живущих в данный момент, так и давно умерших. Именно ушедшие предки выступали опекунами и защитниками данного сообщества. Обряд осуществлял «вертикальную» связь с «запороговыми» обитателями и ее реальностью - реальностью наиболее действенной. Проводниками, соединяющими миры, выступали специально подготовленные «пороговые» персонажи: шаманы, прорицатели, старейшины, цари, священники и др. Со временем накапливался богатый опыт перехода, который сохранялся в фольклоре, сказке, искусстве, пластике, танцах, пении, в священных текстах, иконописи и т.д. Например, типичный переходный обряд - суд, который как бы открывает врата неба и преисподней. С решением суда все должны согласиться, и в первую очередь осужденный. Последний суд - это Страшный суд, отношение к которому весьма парадоксально: его ждут, его боятся, он безвозвратно отделит зло от Божественного добра.
Одной из важнейших целей ритуальных «вертикальных переходных» действий является осознание возможности преодоления смерти. В массовой культуре главной ценностью было сохранение семьи и народа, что хорошо отражено в сказках, эпосах, героических мифах, где герой олицетворяет весь народ. Как правило, ключевой персонаж должен пройти через другой мир, преодолеть смерть и в результате получить еще большую силу и навыки. Главной мифологемой культуры предков является передача жизненной силы от предков к потомкам, что также означает преодоление смерти.
Паранормальный опыт, изученный С. Грофом, также коррелирует с прохождением через другой мир [10]. Напитки, которые дают человеку сверхъестественное понимание, давно известны, например, сок красного мухомора, индийская сома, сок кактуса и т.д. Люди оказываются в особом состоянии после длительного поста, трансовых ритуальных танцев, пыток, бессонницы, наркотического опьянения. Изучая подобные состояния у добровольцев с помощью психотехники,
С.Гроф заметил, что они обычно проходят (последовательно или с пропуском) несколько стадий: ощущение невесомости, безопасности, космического единства; чувство опасности, отсутствие выхода, погружение в царство мертвых; отождествление с жертвой и жертвователем; переживание смерти и возрождения.
Итак, эти примеры проявления эсхатологических архетипов убедительно показывают наличие в глубинных структурах социальной психики устойчивого отношения к конечности человеческого бытия. Ясно видно, что древние эсхатологические настроения повлияли на развитие определенных форм общественного сознания: религию, философию, искусство, науку, экологию и др. формы. Наряду с политическим, экономическим, этическим и другими типами сознания сформировалось эсхатологическое сознание, которое понимается как смысловая установка, имеющая социальную природу и отражающая осознание субъектом конечности собственного существования (индивидуальная смерть), а также предполагающая возможность завершения исторического времени, бытия, мироздания, т.е. всеобщую гибель сущего в вечности [3].
Стоит отметить, что эсхатологическое сознание оказало влияние на созревание в глубинах экологического сознания установок на пессимистические прогнозы будущего человечества. Безусловно, это вызвано рядом проблем в системе «человек-природа» и необходимостью осмысления вопросов по предотвращению экологического коллапса, экологического конца, назревающего в результате активной техногенной деятельности человека. Под экологическим сознанием понимается форма общественного сознания, ориентированная на сохранение жизненного пространства человека и общества, направляющая их деятельность на поддержку природного равновесия, защиту среды обитания, заботу по соблюдению баланса при эксплуатации природных ресурсов. Экологическое сознание, как совокупность идей, представлений, убеждений, стереотипов и других духовных образований, отражает и регулирует взаимоотношения человека с окружающей средой [11].
Экологический пессимизм современного массового сознания в основном связан с пониманием проблемы конечности Земли. Сама природа устанавливает пределы роста: все вещи имеют свою собственную меру. Утопические надежды на вечную земную жизнь разрушают реальность того, что существует в данный момент. Не обязательно освобождать будущее от прошлого: если было рождение, то должна быть и смерть. Мы должны стремиться сохранить все формы бытия, где в центре внимания находится настоящее. Это требует устойчивого и стабильного развития, динамичного и постоянно меняющегося равновесия с центром вокруг человека при сохранении его идентичности, что сегодня становится в ряд глобальных задач. Нам грозит вырождение естественного, эмоционального, общительного, нравственного человека, который принимает во внимание законы природы [12]. Повсеместная технократизация превращает его из №mo sapiens в Homo ratio, Homo economicus, человекообразного робота - техногенного, компьютерного, мультипликационного человека. В межличностных отношениях он следует принципу полезности и выгоды. Но ведь люди должны быть с людьми и людьми, именно в этом их отличие. «Если прогресс и техника переступают через человека, то предпочтительнее остаться с человеком, а не с техникой» [13].
Так какое же будущее нас ожидает? В связи с нарастанием экологических проблем во второй половине ХХ в. в мировом научном сообществе появилось множество разнообразных футурологических организаций, которые были призваны заниматься научно-техническим и социальным предвидением. Так сложилось направление, представители которого (К.Боулдинг, Б.Коммонер, Д.Медоуз, Дж.Форрестер, Б.Уорд и др.) попытались обрисовать перспективы текущей экологической ситуации. В свое время прогнозы, сделанные под эгидой Римского клуба, вызвали большой общественный резонанс. Например, согласно модели «Медоуз-Форрестер», в которой используются современные математические методы, человечество ожидала довольно мрачная перспектива, угрожающая экологическим концом света.
Справедливости ради следует отметить, что не все ученые были согласны с достаточно поверхностными выводами группы Д.Медоуз. Например, П. Бьюкенен резко критиковал мрачные прогнозы Римского клуба [14, с. 41]. Академик Н.Н.Моисеев считал, что доклад Д.Медоуз «Пределы Роста» на первой конференции ЮНЕСКО в Венеции (1972) был встречен излишне восторженно. Ученый писал: «Пожалуй, только я был его единственным оппонентом. Дело в том, что к этому времени у нас уже были продуманы свои принципы будущей работы, имевшей целью
построение вычислительной системы, имитирующей функционирование биосферы. И те элементарные подходы, которые рекламировались Медоуз и которые в своей основе имели методы системной динамики Форрестера, с моей точки зрения, никак не соответствовали сложности задачи» [15, с. 6].
Но, так или иначе, сегодня состояние биосферы Земли подорвано антропным воздействием. На это указывает профессор Ф.В. Лазарев: «...история подошла к такой точке своего течения, когда мы должны отнестись к будущему по-новому, ибо впервые перед нами такое будущее, которого может не быть... Первой критической точкой ближайшего будущего станет такой момент, когда земная цивилизация войдет в стадию неотвратимости катастрофы... По грубым расчетам, мы приблизимся к первой точке - если человечество резко не изменит используемые стратегии жизнедеятельности - через 7-10 лет» [16, с. 7].
Экологическое состояние Земли М. Жутиков сравнивает с процессами поражения здорового организма природы опухолевым образованием, где «опухолевая клетка, и ячейка технологическая используют окружающее живое вещество как материал для своего строительства, . прорастая в него и замещая его собою, питаясь его соками и надвигаясь на него» [17]. Это наблюдается в нарушении естественных кругооборотов; гибели почвенных и водных микроорганизмов; выпадении кислотных дождей, которые угнетают жизнь всего живого; в перерождении облученных особей и т. д. [18; 19] Катастрофы, связанные с деятельностью человека, начинают преобладать над естественными и все чаще провоцировать естественные. Поэтому не случайно умонастроением современного массового сознания все в большей степени овладевает экологический эсхатологизм, под которым понимается учение о конечности существования человечества и всего живого на Земле вследствие предпринимаемых техногенных воздействий на окружающую среду обитания, результатом чего является уничтожение природы, нарушение экологического баланса, усугубление положения человека [11]. Однако, хочется верить, что человечеству хватит мудрости изменить свое отношение и влияние на природу.
Таким образом, все вышесказанное позволяет лучше понять современные массовые ожидания и умонастроения. Многие богословы и даже ученые считают, что мы уже вступили в фазу реализации эсхатологического сценария. Подтверждениями тому служат наводнения, пожары, неизлечимые болезни, «нашествия» различных насекомых, войны, глобальное потепление и т.д. Люди, испытавшие на себе непосредственно подобные бедствия, описывают события не иначе как «конец света». И такое настроение охватывает огромные массы, являясь стойкой установкой в общественном сознании, рожденной в недрах коллективного бессознательного. Поэтому исторически и культурно сформированный эсхатологический архетип стал неотъемлемой частью нашей жизни, особенно проявляя себя в периоды обострения глубоких социальных потрясений. Сегодня целая армия ученых, философов, экологов, активистов пытаются достучаться и предупредить о нависшей экологической катастрофе, о выработке гуманного отношения к природе, о необходимости поиска путей разрешения нависших проблем для сохранения жизни на планете.
Литература и источники
1. Аверин С.С. Эсхатология // Новая философская энциклопедия. В 4-х т. Т.4. М.: Мысль, 2001.
2. Юнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Божественный ребенок: Аналитическая психология и воспитание: Сб. М.: «Олимп»; ООО «Изд-во АСТ-ЛТД», 1997. С. 248-290.
3. Фоменко М.В. Происхождение и смысл эсхатологического архетипа // Ноосфера i цивЫзащя. 2006. № 3 (6). С. 48-55.
4. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемости. СПб.: Алетейя, 1998. 249 с.
5. Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М.: Прогресс, Универс, 1994. 336 с.
6. Ванд Л.Э., Муратова А.С. Насколько реальна мифологическая реальность? // Мир психологии. 2003. № 3. С. 47-56.
7. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994. 608 с.
8. Шкловский В.Б. Избранное: в 2-х т. Т.1. М.: Художлит, 1983. 639с.
9. Ванд Л.Э., Муратова А.С. Генеалогия культуры и веры: зримое и тайное. М.: «Рудомино», 2000. 523 с.
10. Гроф С. За пределами мозга. Пер. с англ. 2-е изд. М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1993. 504с.
11. Фоменко М.В. Об эсхатологических установках современного экологического сознания // Ноосфера i цивЫзащя. 2005. № 2 (5). С. 129-135.
12. Иноземцева Е.А., Самсонова В.И. Экологический кризис как мировоззренческая проблема // Актуальные вопросы повышения качества жизни населения России. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. 2017. С. 73-78.
13. Кутырев В.А. Бытие человека в постчеловеческом мире (пролегомены к философии феноменологического субстанциализма) // Философия и культура. 2017. № 4. С. 104-122.
14. Бьюкенен П.Дж. Смерть Запада / Пер. с англ. А.Башкиров. М.: ООО «Издательство АСТ», 2004.
15. Моисеев Н.Н. Расставание с простотой. М.: Аграф, 1998. 480 с.
16. Лазарев Ф.В. Антропологический манифест. Проект. Симферополь: Международный Центр мониторинга качества жизни, 2005.
17. Жутиков М. Доброкачественна ли цивилизация? // Москва. 2000. №3.
18. Маркова Н.М. Экологический кризис как отражение кризиса духовного с позиции русской православной церкви // Социально-политические науки. 2020. Т. 10. № 1. С. 79-83.
19. Кочеров С.Н. В чем различие между философскими идеями и понятиями? // Вестник Мининского университета. 2021. Т. 9. № 4 (37).
References and Sources
1. Averin S.S. Eskhatologiya // Novaya filosofskaya enciklopediya. V 4-h t. T.4. M.: Mysl', 2001.
2. Yung K.G. Ob arhetipah kollektivnogo bessoznatel'nogo // Bozhestvennyj rebenok: Analiticheskaya psihologiya i vospitanie: Sb. M.: «Olimp»; OOO «Izd-vo AST-LTD», 1997. S. 248-290.
3. Fomenko M.V. Proiskhozhdenie i smysl eskhatologicheskogo arhetipa // Noosfera i civilizaciya. 2006. № 3 (6). S. 48-55.
4. Eliade M. Mif o vechnom vozvrashchenii. Arhetipy i povtoryaemosti. SPb.: Aletejya, 1998. 249 s.
5. Yung K.G. Problemy dushi nashego vremeni. M.: Progress, Univers, 1994. 336 s.
6. Vand L.E., Muratova A.S. Naskol'ko real'na mifologicheskaya real'nost'? // Mir psihologii. 2003. № 3. S. 47-56.
7. Levi-Bryul' L. Sverh"estestvennoe v pervobytnom myshlenii. M., 1994. 608 s.
8. Shklovskij V.B. Izbrannoe: v 2-h t. T.1. M.: Hudozhlit, 1983. 639s.
9. Vand L.E., Muratova A.S. Genealogiya kul'tury i very: zrimoe i tajnoe. M.: «Rudomino», 2000. 523 s.
10. Grof S. Za predelami mozga. Per. s angl. 2-e izd. M.: Izd-vo Transpersonal'nogo Instituta, 1993. 504s.
11. Fomenko M.V. Ob eskhatologicheskih ustanovkah sovremennogo ekologicheskogo soznaniya // Noosfera i civilizaciya. 2005. № 2 (5). S. 129-135.
12. Inozemceva E.A., Samsonova V.I. Ekologicheskij krizis kak mirovozzrencheskaya problema // Aktual'nye voprosy povysheniya kachestva zhizni naseleniya Rossii. Materialy Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii. 2017. S. 73-78.
13. Kutyrev V.A. Bytie cheloveka v postchelovecheskom mire (prolegomeny k filosofii fenomenologicheskogo substancializma) // Filosofiya i kul'tura. 2017. № 4. S. 104-122.
14. B'yukenen P.Dzh. Smert' Zapada / Per. s angl. A.Bashkirov. M.: OOO «Izdatel'stvo AST», 2004.
15. Moiseev N.N. Rasstavanie s prostotoj. M.: Agraf, 1998. 480 s.
16. Lazarev F.V. Antropologicheskij manifest. Proekt. Simferopol': Mezhdunarodnyj Centr monitoringa kachestva zhizni, 2005.
17. Zhutikov M. Dobrokachestvenna li civilizaciya? // Moskva. 2000. №3.
18. Markova N.M. Ekologicheskij krizis kak otrazhenie krizisa duhovnogo s pozicii russkoj pravoslavnoj cerkvi // Social'no-politicheskie nauki. 2020. T. 10. № 1. S. 79-83.
19. Kocherov S.N. V chem razlichie mezhdu filosofskimi ideyami i ponyatiyami? // Vestnik Mininskogo universiteta. 2021. T. 9. № 4 (37).
ФОМЕНКО МАРИНА ВИКТОРОВНА - кандидат философских наук, доцент, кафедра истории и философии, Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова (maryfom@mail.ru).
МАРМАЗОВА ТАТЬЯНА ИВАНОВНА - доктор политических наук, профессор, кафедра истории и философии, Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова (t.i.marmazova@yandex.ru).
ХИЖНАЯ АННА ВЛАДИМИРОВНА - кандидат педагогических наук, доцент кафедры «Профессионального образования и управления образовательными системами», Нижегородский государственный педагогический университет им. К. Минина. FOMENKO, MARINA V. - Ph.D. in Philosophy, Associate Professor, Department of History and Philosophy, Plekhanov Russian University (maryfom@mail.ru).
MARMAZOVA, TATIANA I. - Doctor of Political Sciences, Professor, Department of History and Philosophy, Plekhanov Russian University (t.i.marmazova@yandex.ru).
КHIZHNAYA, ANNA V. - Ph.D. in Pedagogics, Associate Professor, Department of Professional Education and Management of Educational Systems, Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University (xannann@yandex.ru).
УДК 37.01 DOI: 10.24412/2411-2275-2021-4-252-256
ГАГАЕВ П.А., ОСЬМУШИНА А.А., ГАГАЕВ А.А. О КОНКУРЕНЦИИ В СФЕРЕ ОБРАЗОВАНИЯ
Ключевые слова: образование, воспитание, конкуренция, педагог, иррациональное, рациональное, ценовые отношения, услуга, нравственное, вред.
В статье рассматривается проблема конкуренции в сфере образования. Конкуренция трактуется как реалия, не совместимая с природой воспитания. Иррациональность природы воспитания (воздействия одного человека на другого) противоположна рациональным (ценовым) отношениям в сфере предпринимательства. Конкуренция вытесняет органические для воспитания отношения между педагогом и воспитуемым (отношения, не сводимые ни к каким формальным параметрам). Происходит редукция духовной жизни воспитанника к измеримым реалиям. Сужается потенциал его включенности в социальной бытие. Делается вывод об общем вреде конкурентных отношений в сфере среднего образования.
GAGAEV, P.A., OSMUSHINA, A.A., GAGAEV, A.A. ABOUT COMPETITION IN THE FIELD OF EDUCATION
Key words: education, upbringing, competition, teacher, irrational, rational, price relations, service, moral, harm.
The article considers problem of competition in the field of education. Competition is interpreted as a reality that is incompatible with the nature of upbringing. The irrationality of the nature of upbringing (the impact of one person on another) is the opposite of rational (price) relations in the field of entrepreneurship. Competition supplants the relationship between the teacher and the educated, organic for education (relations that cannot be reduced to any formal parameters). There is a reduction in the spiritual life of the pupil to measurable realities. The potential of its involvement in social life is narrowing. It is concluded about the general harm of competitive relations in the sphere of secondary education.
