CC BY
34
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Долгих А. Н.
(Липецк)
ВЛАСТЬ И КУЛЬТУРА В РОССИИ В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВЕКА: Рецензия на книгу О. Б. Островского «Александр I и русская художественная культура». (Москва; Берлин: Директ-Медиа, 2019. 624 с.)
ышедшая в 2019 г. в издательстве «Директ-Медиа» книга петербургского ис-
Вторика Олега Борисовича Островского представляет из себя широкое полотно описания взаимоотношений власти и культуры в России в период правления императора Александра I. При этом автор сознательно ограничил свое исследование изучением влияния властей империи преимущественно на художественную культуру, а также реакцией главных представителей последней на существующее положение в стране и общую политику государства той эпохи (причем, не только в отношении самой культуры и ее деятелей). Книга хорошо иллюстрирована и издана в «научно-популярной серии РФФИ», что может снять ряд возражений относительно степени ее научности. Однако сам же автор периодически выходит за указанные выше рамки, пытаясь представить достаточно полную картину взаимоотношений обеих сторон, при этом давая многие далеко идущие оценки и внешней, и особенно внутренней политике Александра I и его окружению и не останавливаясь лишь на искусствоведческой стороне различных культурных явлений эпохи. В силу этого мы вправе остановиться именно на этих явлениях и не будем касаться оценки «красот» того или иного художественного произведения, особенно в сфере живописи, архитектуры и других изящных искусств, не считая себя достаточно компетентными в этом отношении.
Отметим, прежде всего, что название работы не совсем соответствует ее содержанию. По нашему мнению, лучше было бы назвать книгу примерно так: «Проблемы художественной культуры двух столиц России в первой четверти XIX в. и государственная власть», так как подавляющее место в исследовании уделено именно Санкт-Петербургу (в чем видно прямое отражение переработки автором своих прежних исследований) [15], сравнительно немного места - Москве, а российская провинция практически не затронута (исключая, пожалуй, сюжет погрома Казанского университета на рубеже 1810-х - 1820-х гг. М. Л. Магницким). Серьезные замечания имеются у нас насчет охвата О. Б. Островским существующей литературы, особенно касающейся внутренней политики самодержавия и различных сторон общественной мысли того времени. Выбор использованной литературы, на которую ссылается автор, невелик и требует явно существенных дополнений. Если работа адресована широкой публике, то даже такой набор источников и литературы и ссылок на них достаточен, но если речь идет преимущественно о научном исследовании, то он все же мал [3; 5]. С другой стороны, в отношении источников, особенно извлеченных из петербургских архивов, дело обстоит весьма неплохо, хотя значительная их часть, в том числе опубликованная, относящаяся к внутренней политике самодержавия и общественной мысли эпохи, не представлена в работе [10; 11; 12].
Переходя к конкретному содержанию книги, стоит обратить внимание на то, что в ней О. Б. Островский употребляет ряд дефиниций, понимание которых в литературе представляется неоднозначным. Как когда-то писал Р. Декарт, «если бы люди правильно употребляли значение слов, человечество избавилось бы от половины своих бед» [9, с. 21]. Эти мысли великого философа можно применить в отношении ряда современных трактовок понятия «Просвещение». С нашей точки зрения, Просвещение (прежде всего, и в особенно-
сти) - это общественное движение 1740-х - 1780-х гг. в Европе, направленное против феодализма и сословного строя, представленное наиболее ярко во Франции именами Вольтера, Руссо, Дидро, Монтескье и др. [18, стб. 622]. Но в изложении О. Б. Островского Просвещение - это «эпоха культурно-исторического развития Европы, России и Америки с середины XVII до начала XIX в. Высшим ценностям Ренессанса (титаническая личность, богоравная в своих творческих возможностях) и барокко (католическая религия и церковь) Просвещение противопоставило понятия прогресс, государство, общенародное благо. Вместо религиозной веры и догматического авторитета главным критерием истины становится научный эксперимент, исторический опыт, наблюдение, логическое и математическое доказательства. Годы правления Александра I соответствуют третьему (предкризисному, 1789-1815) и четвертому (кризисному, 1815-1823) (последняя дата автором прямо не объяснена, но в другом месте работы он указывал, что «к 1823 г. европейское революционное движение было подавлено, а Священный союз из-за греческого вопроса дал трещину. В таких условиях Александр I перешел к поддержке официального православия») этапам российского Просвещения. Третий этап отличался открытой критикой крепостного права и распространением конституционных идей...».
При этом автор, с одной стороны, обращает внимание на то обстоятельство, что российское Просвещение бурно развивалось тогда, когда в Европе оно постепенно сходило на нет, а значит, и в России оно должно было объективно смениться некоей другой эпохой (как это и, действительно, произошло, с нашей точки зрения, во второй четверти XIX в., что было связано в частности с влиянием немецкой классической философии), с другой, указывает на то, что именно власть и ее сатрапы разного рода и уровня способствовали его кончине. При этом выделим еще один необычный пассаж автора: «Целенаправленное удушение просвещения позволяло правящему режиму отказаться от либеральных реформ под предлогом непросвещенности народа. Это вело к окончательному разочарованию в идее "просвещенного" абсолютизма. Без свержения существующего строя просвещение стало невозможным. Период аракчеевщины был переходом от Просвещения к декабризму - революционному движению с целью насильственного изменения общественно-политического, экономического строя и культуры в соответствии с идеалами Просвещения, пропущенными сквозь призму романтизма».
Сама подобная трактовка достаточно интересна и нова, хотя охватывает лишь некоторые стороны общей проблемы изменения общественных настроений, прежде всего, дворянства, но вот тезисы автора о том, что «опыт Великой французской революции привел к сдвигу правого и левого крыльев Просвещения к центру» (примером чему являлись, по мнению автора, Н. М. Карамзин и А. Н. Радищев), как, впрочем, и утверждение о «ритуальном самоубийстве» последнего во имя «идеалов», выглядят натянуто, равно как и утверждение об исчезновении к 1815 г. в России «левого крыла Просвещения», что побудило и власть с ним излишне «не церемониться». С другой стороны, было бы неплохо автору дать определение понятия «либерализм» применительно к России той эпохи, так как сам автор термином этим постоянно пользуется [1; 2; 14, с. 3, 71, 98, 107-112, 116, 117, 121, 185, 190, 216, 224, 330, 349, 350, 360, 361, 365-366, 380, 382, 455-456, 460-463, 487, 489].
К слову сказать, нам особенно импонируют его достаточно необычные оценки декабристов и их движения вообще. Автору удалось занять среднюю позицию между модными сегодня обвинениями революционеров вообще и апологетическим направлением прежних лет. Выделим особо отмеченный автором «антиисторизм», характерный для их произведений в любом жанре. Как верно отмечал О. Б. Островский, «они вкладывали в уста персонажей собственные этические и политические суждения, грубо искажая национальную, историческую и социальную психологию, поведение, речь». В качестве типичного примера автор приводит оценки К. Ф. Рылеевым такой исторической фигуры, как А. П. Волынский: «.Забывши вовсе о себе, готов всем жертвовать народу». Правда, наиболее интересный
для нас аспект проблемы остался почти за кадром, а именно, реальное отношение самих декабристов к освобождению своих же крестьян [13, с. 394; 14, с. 473-474, 571].
Некоторые пассажи автора выглядят парадоксально. Так, он считает, что прекращение с 1801 г. раздачи «государственных земель в частные руки», мотивированное «нежеланием» монарха «увеличивать число крепостных рабов», означало на деле «перевод служилого дворянства на скупое государственное жалованье, породив первопричину бунтарско-романтического презрения к государственной службе, усиленную позднее кадровой и административной политикой...». Во-первых, речь должна идти о прекращении пожалований государственных крестьян, а не земель, которые и далее продолжались, а во-вторых, оставалась и сохранялась традиционная для этого региона империи практика награждения заслуженных чиновников и военных в западных губерниях так называемыми арендными имениями с государственными крестьянами, обычно на 12-летний срок, мало чем отличавшаяся на деле от обычных пожалований. В-третьих, не стоит отрицать практики повышения в чинах, получения орденов и др., что совсем не снижало интереса дворянства (а речь идет преимущественно о нем) к государственной службе [6, с. 39-42, 47-48; 14, с. 8].
Яркие страницы работы посвящены деятельности (в особенности, в отношении культуры и ее представителей) вдовствующей императрицы Марии Федоровны и императрицы Елизаветы Алексеевны. С нашей точки зрения, изложение автором этих сюжетов, как, впрочем, и подобные характеристики других членов императорской фамилии, достаточно объективны, однако заключительный вывод об их влиянии на культуру России того периода страдает определенным упрощением и излишне публицистичен: «На ниве русской культуры Романовы-Павловичи походили на первобытных пахарей, оставлявших после себя пепелище, когда кормящая их почва истощалась. Этим они принципиально отличались от подлинных меценатов - Румянцевых, Строгановых, Шереметевых, Шуваловых, Юсуповых и даже Аракчеева» [14, с. 26-43, 47-57].
Из внешнеполитических сюжетов можно выделить положение автора о том, что «одной из главных причин победы России в Отечественной войне 1812 года стала ее безоговорочная победа в войне пропагандистской, где самыми эффективными видами оружия были церковная проповедь, пресса, публицистика, поэзия, графика». При этом отметим и новые подходы О. Б. Островского к реальному изображению событий и людей этой великой войны, изрядно контрастирующие с традиционными бравурными и часто идеалистическими ее картинами и рядом ее извращений у некоторых современных авторов [7; 14, с. 222, 322-337; 16]. Но, с другой стороны, по мнению автора, именно 1812-й год стал рубежом, «отделившим идеологию Просвещения от "официальной народности" - антипросвещения и официозного романтизма» [14, с. 222]. Сами по себе эти идеи интересны, но, как это часто бывает у данного автора, они недостаточно полно отражают реальную ситуацию и не включают в себя иные и, возможно, более серьезные аргументы в пользу той или иной позиции. Явно уязвимой выглядит в этом отношении авторская версия позиции, занятой императором Александром в период греческого восстания 1821 г., которое последний якобы явно поддерживал, по версии автора, выдвигая на пост его руководителя кн. А. Ипсиланти, но затем «молча "утерся"», так как по меркам Священного союза это «восстание считалось революционным». Можно согласиться с довольно сатирическим изложением автора вкусов и пристрастий императора Александра I, которого иногда даже именовали «северным Перик-лом», но говорить серьезно о «политике правительств Сперанского и Аракчеева» довольно странно. Не такой это был самодержец, чтоб держать первого министра [14, с. 8-25, 86, 364].
Стоит обратить внимание на авторские оценки ряда представителей отечественной культуры, которые носят очень часто излишне резкий характер, хотя в ряде случаев автором даются новые оценки ряду известных деятелей, однако слишком много внимания при этом уделяется их личной жизни и недостаткам их характера, поведенческим моделям. Полагаем, что неправильно с любой точки зрения употреблять в подобных исследованиях, например,
слово «мерзавец» в адрес «талантливого литератора» А. Ф. Воейкова [14, с. 439]. Особенно нас не устроило использование уничижительной лексики в отношении такой выдающейся фигуры эпохи, как Н. М. Карамзин. Приведем здесь целый пассаж из книги О. Б. Островского, знаменующий собой, по его мнению, своеобразный «кризис Просвещения» в России: «Даже Н. М. Карамзин - эталон "самых честных правил", не устоял. 14 декабря 1825 г. 59-летняя гордость русской словесности, подобно лакею, бегала каждый час на Сенатскую площадь, чтобы доложить Марии Федоровне о ходе событий», а затем он же стал, что, с точки зрения автора унизительно, просить уже в конце жизни денежную ссуду у нового монарха на свое лечение и др. Во-первых, не стоит излагать факты таким тоном, а во-вторых, надо иметь в виду политические позиции историка, сторонника сохранения самодержавия в его, скажем так, «просвещенном варианте». И вообще надо сохранять пиетет к таким блестящим лицам, украшению нашей истории [14, с. 488].
Приведем на сей счет высказывание А. С. Пушкина из письма П. А. Вяземскому в ноябре 1825 г.: «Мы знаем Байрона довольно. Видели его на троне славы, видели в мучениях великой души, видели в гробе посреди воскресающей Греции. - Охота тебе видеть его на судне. Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал, и мерзок - не так, как вы - иначе» [17, с. 190-191]. С нашей точки зрения, так поступать в научных исследованиях все же не следует.
Нас также не устраивают многократно используемые автором термины «аракчеевщина» с его откровенной публицистичностью, «шовинизм» в отношении «Русского вестника» С. Н. Глинки, использование этого же термина, а также выражения «дворянская спесь» в отношении ряда стихотворений и писем А. С. Пушкина. Многие авторские позиции вызывают вполне законные возражения, особенно, например, неоднократно высказанные положения о том, что цензурная политика и начальных, и, тем более, последних лет правления Александра I ничем, по сути, не отличалась от подобных же действий начала правления Николая I, что представляется все же явным упрощением и опять же грешит излишней публицистичностью, как, впрочем, и упоминание о «врожденной фрунтомании» Александра [14, с. 3, 4, 13, 101-102, 220, 290, 347, 430-431, 530, 540, 573, 586-587, 592, 605].
В работе имеются и ошибки в изложении конкретных фактов. Правда, их немного. Однако они есть. Особенно выделим положение автора о том, что декабрист И. Д. Якушкин «бесплатно отпустил на волю всех своих крепостных». Действительно, помещик Смоленской губернии И. Д. Якушкин обратился 29 июня 1819 г. с письмом к Управляющему Министерством внутренних дел В. П. Кочубею с предложением освободить на условиях закона 1803 г. 121 д.м.п., дав им бесплатно лишь 27 дес. земли. Оно не было одобрено последним, и при встрече с Якушкиным он заметил: «Я нисколько не сомневаюсь в добросовестности ваших намерений; но если допустить способ, вами предлагаемый, то другие могут воспользоваться им, чтобы избавиться от обязанности относительно своих крестьян». Кочубей пытался через Смоленского губернского предводителя дворянства Лесли воздействовать на Якушкина, чтобы тот дал крестьянам достаточное количество земли, но безуспешно. К тому же, сами крестьяне не согласились на такое освобождение, что требовалось по нормам указа 1803 г. [8, с. 463-464, 688-690; 14, с. 456]. Приводимый автором эпизод с секретным распоряжением 12 сановникам империи составить планы освобождения крестьян в первые послевоенные годы не является фактом, а лишь некоторым предположением, высказанным в литературе вопроса; совсем иначе излагается автором книги записка полковника Т. фон Бока 1818 г., отнюдь не заинтересованного на деле в улучшении положения владельческих крестьян и якобы беспокоившегося насчет угрозы крестьянского восстания; иначе выглядит в реальности версия истории с созданием Общества для освобождения крестьян 1820 г. [4; 14, с. 361, 486-487].
Вместе с тем, за вычетом этих недостатков, работа О. Б. Островского выглядит весьма серьезным исследованием по заявленным им проблемам, полезным для вузовского и школьного образования.
Список литературы
1. Долгих А. Н. Консерватизм, либерализм и крестьянский вопрос в общественно-политической мысли России на рубеже XVIII-XIX вв. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Тамбов: Грамота. № 2 (52). 2015. Ч. 2. С. 70-73.
2. Долгих А. Н. К проблеме изучения русского просветительства второй половины XVIII в. // Общество и власть: история и современность: материалы Тринадцатой региональной научной конференции. Воронеж: ВГУ, 2019. С. 58-64.
3. Долгих А. Н. Крестьянский вопрос во внутренней политике российского самодержавия в конце XVIII - первой четверти XIX вв. Монография: В 2 т. Липецк: ЛГПУ, 2006. Т. 1 - 311 с.; Т. 2. - 359 с.
4. Долгих А. Н. Т. фон Бок: к характеристике общественно-политических взглядов «императорского безумца» // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Тамбов: Грамота. № 12 (74). 2016. Ч. 3. С. 60-63.
5. Долгих А. Н. «Увижу ль, о друзья, народ неугнетенный...»: Российское дворянство и крестьянский вопрос в XVIII - первой четверти XIX в. Историографические очерки. В 2 т. Липецк: ЛГПУ имени П.П. Семенова-Тян-Шанского, 2018. Т. 1 - 354 с.; Т. 2 - 358 с.
6. Дружинин Н. М. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева: В 2 т. Т. 1. М.; Л.: АН СССР, 1946. 636 с.
7. Жилин П. А. Отечественная война 1812 года. М.: Наука, 1988. 496 с.
8. Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина / Ред. и коммент. С. Я. Штрайха. М.: АН СССР, 1951. 740 с.
9. История государственного управления. Учебник / Отв. ред. В. Г. Игнатов. Ростов-на-Дону: Феникс, 2002. 608 с.
10. Крестьянский вопрос в России (1796-1830 гг.): Дворянское общество и власть. Сборник документов: В 2 т. Липецк: ЛГПУ, 2005. Т. 1. - 363 с.; Т. 2. - 320 с.
11. Крестьянский вопрос в России в конце XVIII - первой половине XIX вв. Сборник документов и материалов: В 4 т. Липецк: ЛГПУ имени П. П. Семенова-Тян-Шанского, 2016. Т. 1. - 347 с.; Т. 2 - 369 с.; Т. 3 - 369 с.; Т. 4 - 360 с.
12. Крестьянский вопрос в России в конце XVIII - первой четверти XIX веков: власть и общество: Сборник документов: В 4 т. Липецк: ЛГПУ, 2008. Т. 1. - 360 с.; Т. 2. -360 с.; Т. 3. - 367 с.; Т. 4. - 342 с.
13. Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: В 2 т. Т. 1. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. 549 с.
14. Островский О. Б. Александр I и русская художественная культура. М.; Берлин: Директ-Медиа, 2019. 624 с.
15. Островский О. Б. Художественная культура Санкт-Петербурга 1801-1825 гг. Эволюция художественных систем. СПб.: Нестор, 2005. 418 с.
16. Понасенков Е. Н. Первая научная история войны 1812 года. М.: Издательство АСТ, 2018. 864 с.
17. Пушкин А. С. Письма // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: в 10 т. Изд. 3-е. Т. X. М.: Наука, 1966. 904 с.
18. Советская историческая энциклопедия. В 16 т. Т. 11. М.: Советская энциклопедия, 1968. С. 622-634.
References
1. Dolgikh, A. N. Konservatizm, liberalizm i krest'yanskij vopros v obshchestvenno-politicheskoj mysli Rossii na rubezhe XVIII-XIX vv. [Conservatism, liberalism and the peasant question in the socio-political thought of Russia at the turn of the XVIII-XIX centuries] in Is-toricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie [Historical, philosophical, political and legal Sciences, cultural studies and art criticism]. Tambov, Gramota. № 2 (52). 2015. CH. 2. S. 70-73. (in Russian).
2. Dolgikh, A. N. K probleme izucheniya russkogo prosvetitel'stva vtoroj poloviny XVIII v. [On the problem of studying Russian enlightenment in the second half of the XVIII century.] in Obshchestvo i vlast': istoriya i sovremennost': materialy Trinadcatoj regional'noj nauchnoj konferencii [Society and power: history and modernity: materials of the Thirteenth regional scientific conference]. Voronezh, VGU Publ., 2019. S. 58-64. (in Russian).
3. Dolgikh, A. N. Krest'yanskij vopros vo vnutrennej politike rossijskogo samoderzhaviya v konce XVIII - pervoj chetverti XIX vv. [The peasant question in the internal politics of the Russian autocracy at the end of the XVIII - first quarter of the XIX century]. Monografiya: V 2 t. Lipeck, LGPU Publ., 2006. T. 1 - 311 s.; T. 2. - 359 s. (in Russian).
4. Dolgikh, A. N. T. fon Bok: k harakteristike obshchestvenno-politicheskih vzglyadov «im-peratorskogo bezumca» [T. von Bock: to characterize the social and political views of the «Imperial madman»] in Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie [Historical, philosophical, political and legal Sciences, cultural studies and art criticism]. Tambov, Gramota. № 12 (74). 2016. CH. 3. S. 60-63. (in Russian).
5. Dolgikh, A. N. «Uvizhu l', o druz'ya, narod neugnetennyj...»: Rossijskoe dvoryanstvo i krest'yanskij vopros v XVIII - pervoj chetverti XIX v. Istoriograficheskie ocherki. V 2 t. ["Will I see, o friends, a people not oppressed...": The Russian nobility and the peasant question in the XVIII-first quarter of the XIX century. Historiographical essays]. Lipeck, LGPU imeni P. P. Se-menova-Tyan-SHanskogo Publ., 2018. T. 1 - 354 s.; T. 2 - 358 s. (in Russian).
6. Druzhinin, N. M. Gosudarstvennye krest'yane i reforma P. D. Kiseleva: V 2 t. T. 1. [State peasants and P. D. Kiselev's reform]. Moscow, Leningrad, AN SSSR Publ., 1946. 636 s. (in Russian).
7. Zhilin, P. A. Otechestvennaya vojna 1812 goda. [The Patriotic war of 1812]. Moscow, Nauka Publ., 1988. 496 s. (in Russian).
8. Zapiski, stat'i, pis'ma dekabrista I. D. Yakushkina / Red. i komment. S. Y. Shtrajha. [Notes, articles, letters of the Decembrist I. D. Yakushkin]. Moscow, AN SSSR Publ., 1951. 740 s. (in Russian).
9. Istoriya gosudarstvennogo upravleniya [History of public administration]. Uchebnik / Otv. red. V. G. Ignatov. Rostov-na-Donu, Feniks Publ., 2002. 608 s. (in Russian).
10. Krest'yanskij vopros v Rossii (1796-1830 gg.): Dvoryanskoe obshchestvo i vlast'. Sbornik dokumentov: V 2 t. [The peasant question in Russia (1796-1830): noble society and power. Collection of documents]. Lipeck, LGPU Publ., 2005. T. 1. - 363 s.; T. 2. - 320 s. (in Russian).
11. Krest'yanskij vopros v Rossii v konce XVIII - pervoj polovine XIX vv. Sbornik dokumentov i materialov: V 4 t. [The peasant question in Russia at the end of the XVIII - first half of the XIX centuries. Collection of documents and materials]. Lipeck, LGPU imeni P. P. Semenova-Tyan-SHanskogo Publ., 2016. T. 1. - 347 s.; T. 2 - 369 s.; T. 3 - 369 s.; T. 4 - 360 s. (in Russian).
12. Krest'yanskij vopros v Rossii v konce XVIII - pervoj chetverti XIX vekov: vlast' i ob-shchestvo: Sbornik dokumentov: V 4 t. [The peasant question in Russia at the end of the XVIII-first quarter of the XIX centuries: power and society: Collection of documents]. Lipeck, LGPU Publ., 2008. T. 1. - 360 s.; T. 2. - 360 s.; T. 3. - 367 s.; T. 4. - 342 s. (in Russian).
13. Mironov, B. N. Social'naya istoriya Rossii perioda imperii (XVIII - nachalo XX v.). Genezis lichnosti, demokraticheskoj sem'i, grazhdanskogo obshchestva i pravovogo gosudarstva: V 2 t. T. 1. [Social history of Russia during the Empire period (XVIII - early XX century). the
Genesis of the individual, the democratic family, civil society and the rule of law]. St. Petersburg, Dmitrij Bulanin Publ., 1999. 549 s. (in Russian).
14. Ostrovskij, O. B. Aleksandr I i russkaya hudozhestvennaya kul'tura. [Alexander I and Russian art culture]. Moscow, Berlin, Direkt-Media Publ., 2019. 624 s. (in Russian).
15. Ostrovskij, O. B. Hudozhestvennaya kul'tury Sankt-Peterburga 1801-1825 gg. Evoly-uciya hudozhestvennyh sistem. [Artistic culture of Saint Petersburg 1801-1825. The evolution of the art systems]. St. Petersburg, Nestor Publ., 2005. 418 s. (in Russian).
16. Ponasenkov, E. N. Pervaya nauchnaya istoriya vojny 1812 goda. [The first scientific history of the war of 1812]. Moscow, AST Publ., 2018. 864 s. (in Russian).
17. Pushkin, A. S. Pis'ma [Letters] in Pushkin, A. S. Polnoe sobranie sochinenij v 10 t. [Complete works in 10 vols.] Izd. 3-e. T. X. Moscow, Nauka Publ., 1966. 904 s. (in Russian).
18. Sovetskaya istoricheskaya enciklopediya [The Soviet historical encyclopedia]. V 16 t. T. 11. Moscow, Sovetskaya enciklopediya Publ., 1968. S. 622-634. (in Russian).
