Власть и интеллигенция: особенности взаимоотношений в общественном развитии России Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

УДК 1

И. Н. Борисов, к. ф. н., доцент, ВГАВТ.

603950, Нижний Новгород, ул. Нестерова, 5 а.

ВЛАСТЬ Ж ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ: ОСОБЕННОСТИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ В ОБЩЕСТВЕННОМ РАЗВИТИИ РОССИИ

В статье рассматриваются процессы взаимоотношений интеллигенции и власти в России. Особое внимание уделяется роли интеллигенции в социально-политической жизни новейшей истории России.

Крушение советского государственного социализма привело к кардинальным сдвигам во всех сферах общественно-политической жизни России и далеко не в последнюю очередь - в духовной жизни российского общества. На место государственной опеки отечественной культуры и её институтов выдвинулись принципиально иные взаимоотношения в связке «власть - бизнес - культура». Согласно бытующим в современной России представлениям, культура здесь занимает явно зависимое и неравноправное положение, а государство и бизнес выступают как покровители и спонсоры разнообразных культурных начинаний. Частично такие представления справедливы, но они страдают явной односторонностью и не охватывают всей картины взаимоотношений власти, бизнеса и культуры в современной России. Попытку дать более полную картину взаимоотношений власти, бизнеса и культуры в контексте развития российского общества (прежде всего на теоретическом уровне) мы и ставим целью данной статьи.

Говоря о взаимоотношениях власти, бизнеса и культуры, мы имеем в виду прежде всего роль интеллигенции в социально-политической жизни общества. Сложившееся в России словоупотребление сохраняет за понятием «интеллигенция» двоякое значение. Сама его неопределенность оказывается чрезвычайно важной и функциональной, позволяя незаметным образом связывать различные социальные контексты и ситуации использования этого слова. С одной стороны, под ним подразумеваются «работники умственного труда», люди с высшим образованием, со степенями и званиями (так сказать, учётно-государственное понимание интеллигенции в соответствующих главах статистических справочников). С другой - под этим понимается совокупность людей, обладающих набором трудно определимых нравственных, культурных («духовных») черт, характеризующих отношение человека к «народу» или, по меньшей мере, к другим людям: чувство гражданского долга, социальное неравнодушие, способность к состраданию, «духовность».1 Одно значение используется во внешних ситуациях взаимодействия с властью, ситуациях государственного «управления», другой смысл предназначен исключительно для себя, т. е. это самоопределение людей, относящих себя к «интеллигенции», средство символической консолидации, усиления групповой сплочённости (по меньшей мере, части) «специалистов и служащих».

При своём зарождении (30-40-е годы XIX в.) интеллигенция восприняла все черты пытающегося эмансипироваться от власти общества, равнодушие к проблемам рациональности и религиозности. Интеллигенция, усвоившая - пусть и довольно поверхностно - некоторые западные идеи и представления (естественного права, национальной культуры, почвы, представительного правления и др.), претендовала на роль культурной элиты,

1 Гудков Л. Д., Дубин Б. В. Интеллигенция: Заметки о литературно-политических иллюзиях. - М.: Харьков, 1995.-С. 68-69.

представителя просвещённости в «дикой» и «неразвитой» стране.2 До появления интеллигенции образованный слой был представлен главным образом служивым чиновничеством по гражданскому или военному ведомству, а в культурном смысле - они же были передатчиками, толмачами, переносчиками европейской цивилизации, точнее, отдельных её компонентов и благ в виде традиционных и патримониальных отношений.

Самосознание русской интеллигенции складывалось как идеологическая тень имперской власти. Этатистским проектам модернизации государства, выдвинутым самодержавием в собственных интересах и целях (а потому касавшихся исключительно армии, флота, управления, и стало быть - подготовки кадров, обеспечивающих ускоренное развитие этих систем, равно как и промышленности), интеллигенция противопоставляла идею важности народного просвещения, цивилизации управления, переноса на российскую почву целого ряда западных политических и социальных институтов. Выдвигая себя в качестве просвещённой свиты, обладающей ключами к народному счастью и процветанию, она неизбежно оказывалась в роли конкурента, либо партнёра (идеолога и советчика) правительства и власти, обосновывающего их легитимность и правомочность в политической практике. Важно подчеркнуть, что складывающаяся структура отношений с самого начала включала такие представления о «Западе» и о «цивилизации», которые с остальным европейским миром имели очень отдалённое сходство. «Запад» был скорее искажённым зеркалом честолюбивых представлений интеллигенции, метафорой её позитивных представлений о самой себе, то есть тех идей и положений, от имени которых она претендовала на свою особую роль в обществе. Точно также и «народ», который она готовилась представлять перед властью и просвещать, был (и до сих пор остаётся) такой же идеологической фикцией, что и «Запад».

Тем не менее постоянная конфронтация интеллигенции с правительством, имперской бюрократией разрушила легитимные основания власти; несмотря на осторожные попытки сохранить изжившие себя традиционные институты, равно как и вынужденные шаги по либерализации структуры господства, раскол в стране, напряжение между властью и обществом лишь усиливались. Рухнув, империя погребла под собой слабое, только ещё формирующееся гражданское общество и интеллигенцию как его основу.

Восстановление или второе рождение интеллигенции произошло уже в 50-х годах XX века, с прекращением массовых репрессий. Однако это восстановление интеллигенции совершалось уже в иных обстоятельствах, когда страна почти без исключения была превращена в государство служащих и люди с образованием составляли лишь одну из функциональных фракций - особо квалифицированных чиновников, с тарифной оплатой, правом продвижения по службе, пенсией, государственной сертификацией их знаний и компетентности. (Поэтому и корпоративные чувства в изменившихся условиях воспроизводили уже не только рутинный комплекс интеллигентской идеологии - этику спасения народа или сопротивления тотальной власти, но и уже советское специфическое сознание неполноценности социального существования, обделённости, поиски компенсации несостоявшейся полноты жизни). Творческие союзы или академии наук не были исключением - их общественный статус и видимость самоуправления вплоть до падения коммунистического режима представляли собой не более чем особые вывески для специальных департаментов управления казённой литературой или наукой. Любопытно, но факт - крушение этого режима не привело к исчезновению структур творческой интеллигенции, а в 2000-е гг. их роль в общественной жизни России даже возросла.

Победа демократических сил в августе 1991 г. и последовавший за ним распад СССР, на самом деле привела к быстрому разложению самого «образованного сосло-

2 Панарин А. С. Российская интеллигенция в мировых войнах и революциях XX века // На перепутье (Новые вехи): Сборник статей. - М. - 1999. - С. 18-19.

вия». Представления интеллигенции об её роли - как о силе, соединяющей интеллектуальные ресурсы с моральным авторитетом держателей культуры и энергией подвижничества, об единой и сплочённой группе наставников молодой демократической власти, о просветителях народа - оказались иллюзиями определённого круга самих интеллигентов, уверовавших в то, что чаемое слияние народа, власти и духовных вождей наконец-то свершились. Впереди предполагался единый для всех путь к скорому успеху: «нормальному» обществу, сочетающему демократические политические институты, свободу печати, общественное мнение и материальное изобилие (уж никак не ниже, чем в западных странах) в качестве само собой разумеющейся награды за отказ от угрожающего всему миру тоталитаризма, за выбор «капитализма», за возвращение в семью цивилизованных народов. На деле за временем «больших ожиданий» последовала деградация, крах и уход из социальной сферы советской интеллектуальной «элиты», являвшейся идеологом «демократических реформ сверху», а стало быть, и носительницей образования и «высокой» культуры, т.е. хранительницей политической мифологии просвещённой и разумной власти.

В чём же причины неудачи предпринятой в пер. пол. 1990-х гг. попытки вывести власть, бизнес и культуру в России на тот уровень, который характеризуется экономической равноправностью этих трёх контрагентов? Почему сохранилось положение, при котором власть и бизнес выступают в столь характерной для традиционных обществ роли «меценатов» культуры, а последняя остаётся в столь лее традиционной роли «клиента», идеологической обслуги для правящей элиты и «капитанов бизнеса»?

Некоторые причины лежат на поверхности. Во-первых, доктринёрство либералов начала 90-х с их верой в «самодовлеющую силу рынка», способную, по их мнению, перевести социальные отношения в России на новый уровень, а на самом деле вновь возрождающую традиционную политическую систему ценностей. Во-вторых, это исторически сложившаяся традиционно сильная в России роль государства, которое даже в смутные периоды российской истории остаётся наиболее значительным игроком на политической арене и всегда притягивает к себе интеллектуальные силы нации.

Но есть и более глубокие факторы, оказывающие по сей день влияние на взаимоотношения власти, бизнеса и культуры в России. Кроются они в самом процессе формирования интеллигенции как «образованного сословия» России, уже на ранних этапах (1 пол. XIX вв.) противопоставившего себя власти (дворянско-бюрократической эдите), так и «бизнесу» (промышленникам и купцам). Эти оппозиции актуальны и в наше время. Корни оппозиции интеллигенции к власти лежали в косной системе формирования политической элиты России, которая всегда характеризовалась корпоративной замкнутостью и прямо таки генеалогической преемственностью функционеров. Такая система никогда не стремится пускать «новичков» в свои ряды, тем более отличающихся интеллектуализмом. Неприязнь же интеллигенции к «бизнесу», на наш взгляд, проистекает из специфичесхси воспринятых некоторых моментов православной этики, сурово относящейся к какому-либо предпринимательству ради накопления материальных богатств. В сознании интеллигенции данная этическая установка, пройдя процесс секуляризации, переоформилась в высокомерное отношение к «торгашам», будто бы чуждым к каким-либо духовным запросам и погрязшим в пучине меркантильности. В конечном счёте интеллигенция в России стала осознавать себя слоем «лишних людей», которые, однако, обладают знанием некоей высшей «духовности», а значит и правом выражать моральное суждение (а чаще всего, порицание) в адрес как отдельных людей и социальных групп, так и всего российского общества в Целом. Интеллигенция думает «за всех», ей свойственно сочинение программ всеобщего переустройства, мечтательное принятие, примеривание на себя роли субъекта власти.

Но одновременно российская интеллигенция всегда значительно влияла как на власть, так и на бизнес. С правящей элитой и бизнесом интеллигенцию объединяет об-

хций образовательный уровень; правящая элита не может функционировать без определённой идеологической составляющей, которую разрабатывает всегда интеллигенция. Кроме того, историческая слабость российского предпринимательства определило факт жёсткой идеологической зависимости бизнеса от интеллигенции. Если западные интеллектуалы «доводили до ума» те идеи, которые рождались в гуще политической борьбы, то в России буржуазия следовала предзаданным ей интеллигенцией культурным и идеологическим установкам. Либерализм российского интеллигента и сто лет назад, и в начале XXI века предопределяет либерализм российского буржуа, его веру в «общечеловеческие ценности», не взирая даже на угрозу собственному бизнесу (хотя в наше время эта вера несколько ослабела). В свою очередь, щедрые финансовые вливания со стороны бизнеса в такие «интеллигентские» партии, как СПС и «Яблоко», позволяет им держаться на плаву даже после оглушительного провала на выборах в Г осу дарственную Думу в 2003 г. и неясные их перспективы на думских выборах 2007 г. (т.е. в данном случае российский бизнес явно действует себе в убыток).

Специфический - катастрофический - тон интерпретации действительности, характерный для прежних властителей умов, был связан как с неспособностью к рационализации повседневных прагматических вопросов социальной жизни, так и с невозможностью перейти от критики и оппонирования старой системы власти (которые обеспечили социально-политическую мобилизацию) к профессиональной практической работе интеллектуалов. Деградация образованного слоя, оказавшегося в полной растерянности перед идущими событиями и винящего в этом единственно власти, обернулась полной политической, социальной, отчасти - культурной дезориентированностью массы, оказавшейся без целей, без авторитетов, без норм адекватной интерпретации реальности. Первой же реакцией на резкое усложнение жизни, появление более сложных форм социальных связей, новых рыночных институтов, формирование системы негосударственных (не-бюрократических) отношений с культурой стали истерические протесты литературно-ангажированной общественности (как демократически, так и националистически настроенной): наступает конец тысячелетней русской государственности, времена социальной смуты и гражданской войны, распродажи национальных богатств, конец «духовности» (рынок губит культуру, в первую очередь - отечественную, разрушает творческую мотивацию, развращает и портит молодёжь) и проч. Как писала критик А. Латынина, мы не можем отдать коммерции право определять, кто достоин патента на благородство, а кто нет.

По существу, за противодействием механизмам рынка лежал страх перед собственной неконкурентоспособностью и ненужностью, угрозой остаться без государственных субсидий, но выражалось это в алармистских формах гибели отечественной культуры, не могущей выстоять перед валом массовой западной торгашеской (чаще всего - американской) низкопробной культуры и, соответственно, необходимости её защиты, государственной поддержки и проч., то есть усилении дихотомии «своё-чужое», росте изоляционизма.

Благодаря упорной социальной критике, интеллигенция разрушила верхний слой массовой идеологической лояльности советского типа, но одновременно упразднила и смысловую почву собственного существования. Долгожданная свобода парализовала интеллигенцию, не готовую к иной деятельности, не разделяющую тех ценностей, которыми живут западные интеллектуалы. Часть из наиболее знающих и работоспособных людей бросила свои дела, занявшись политикой, другие уехали работать (пусть даже на время) за рубеж - преподавать, жить, осмотреться. Слой образованных людей в России быстро дифференцируется — появилось несколько новых имён, но для подавляющего большинства 1990-е годы явились временем постепенной деградации, ухода от множества проблем, возникающих в связи с трансформацией общества.

Дальнейшее развитие отечественного образованного класса видится нам в постепенном переходе от интеллигентности российского типа к интеллектуализму в его западном понимании. В самом общем виде можно указать на три основные функции интеллектуализма в современном обществе: систематическая инновация, понимаемая как выработка, синтезирование новых идей, создание новых моделей действия, ценностей, политических программ, имеющих чисто индивидуальный и неповторимый характер; критика и отбор наиболее важного и ценного в современной культуре; хранение и ретрансляция всего того, что составляет интеллектуальный ресурс общества.

Вывод, который мы делаем из всего вышесказанного, таков - интеллигенция и бесконтрольная власть - две стороны одной медали, одного способа организации общества. Элиту, равно как и интеллектуала, невозможно целенаправленно вырастить, они появляются в ответ на соответствующий спрос общества. Такой спрос есть и сейчас, пусть и небольшой. Важно знать - только в условиях гражданского общества, которое сочетает в себе интересы и потребности различных социальных и политических субъектов, интеллигенция сможет занять своё место, стать арбитром в разрешении гражданских споров. Ведь исторически её роль - это снятие остроты противоречий между субъектами гражданского общества, создание такой ситуации, при которой не только государство, но и сами граждане будут играть активную роль в своей собственной судьбе.

POWER AND INTELLIGENTSIA: SPECIAL FEATURES OF RELATIONS IN THE SOCIAL DEVELOPMENT OF RUSSIA

I. N. Borisov

In this article was considered the processes power and intelligentsia relations in Russia. Special attention was spared the role of intelligentsia in the social and political life in the modern history of the Russian society.

УДК 1

С. В. Грибанов, к. ф. н., доцент, ВГАВТ.

603950, Нижний Новгород, ул. Нестерова, 5а.

РОЛЬ ГОСУДАРСТВА В УРЕГУЛИРОВАНИИ СОЦИАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ

В статье рассматриваются философские аспекты понятия «социальный конфликт».

Социальные конфликты присутствуют в любом современном государстве и преследуют человечество с момента возникновения его социальной организации. Термин «конфликт» буквально означает «столкновение» - столкновение интересов, действий, взглядов, позиций тех или иных субъектов конфликтной ситуации, к которым можно отнести отдельных личностей, этнические группы, государства, военно-политические блоки, экономические союзы. Постоянным источником социальных конфликтов является неустранимый дефицит ресурсов, власти, ценностей, престижа, всегда существующий в любом обществе. Поэтому пока существует общество, будет существовать в нем и определенная напряженность, время от времени перерастающая в конфликты.

Проблемы государственной и общественной жизни порождают противоборство политических партий, забастовки, межнациональные и региональные распри, распад семей, самоубийства, убийства, «разборки» преступных групп. Всё это реальности