CC BY
31
УДК 14:27-1:070 ББК 87.3(2)522:76
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ И «РУССКОЕ ОБОЗРЕНИЕ»: ЖУРНАЛ В СУДЬБЕ АВТОРА И АВТОР В СУДЬБЕ ЖУРНАЛА
М.В. МЕДОВАРОВ
Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского, пр. Гагарина, 23, г. Нижний Новгород, 603950, Российская Федерация E-mail: mmedovarov@yandex.ru
Рассматривается история сотрудничества В.С. Соловьева с журналом «Русское обозрение». С использованием сравнительно-исторических и диалектических методов дается подробная характеристика соловьевских публикаций в журнале в общем контексте его творчества и в контексте редакционной политики журнала. Предлагается разделение произведений Соловьева в «Русском обозрении» на четыре тематические категории: философия, история религии, политическая полемика, художественная литература. Отмечается, что журнал предпочитал публиковать философские рецензии Соловьева на работы русских и зарубежных мыслителей; лишь в первом номере нового журнала в качестве исключения был опубликован соловьевский перевод из Гартмана без комментариев. Наибольшую важность представляют полемические статьи Соловьева и его оппонентов, включая А.А. Киреева и князя Д.Н. Цертелева, на текущие политические и религиозные темы. Выявлено, что ряд текстов Соловьева в «Русском обозрении» был перепечатан в позднейших собраниях сочинений и писем без редакционных примечаний. Обращается внимание на то, что тексты стихотворений Соловьева и его поэтических переводов на страницах журнала также иногда отличается от текстов, вошедших в издания сочинений мыслителя в XX веке. Отмечаются особенности позиции редакторов «Русского обозрения» Д.Н. Цертелева и А.А. Александрова по отношению к Соловьеву и его оппонентам.
Ключевые слова: поэзия Владимира Соловьева, философский пессимизм, публицистика Александра Киреева, журнал «Русское обозрение», православное богословие, педагогическая мысль, язычество народов Евразии, русский консерватизм, славянофильство, поэзия Афанасия Фета
VLADIMIR SOLOVYOV AND THE «RUSSKOE OBOZRENIE»: THE JOURNAL IN THE AUTHOR'S FATE AND THE AUTHOR IN THE JOURNAL'S FATE
M.V. MEDOVAROV
Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod 23, Gagarina pr., Nizhny Novgorod, 603950, Russian Federation E-mail: mmedovarov@yandex.ru
The article considers the history of Vladimir Solovyov's cooperation with the journal «Russkoe Obozrenie». By employing comparative-historical and dialectical methods, the author describes in detail Solovyov's publications in the general context of his works and the editorial policy of the journal. It is suggested that Solovyov's works in the «Russkoe Obozrenie» should be divided into four thematic categories: philosophy, history of religion, political controversy, and fiction. It is shown that the journal preferred to publish Solovyov's philosophical reviews on the works of Russian and foreign thinkers; only the first issue of the new journal contained Solovyov's translation of one of Eduard von Hartmann 's
works as an exception.Of greatest importance are the polemical articles by Solovyov and his opponents, including General Alexander Kireev and Prince Tsertelev, on current political and religious themes. It is revealed that some of Solovyov's texts in the «Russkoe Obozrenie» were reprinted in later editions of his collected works and letters without editorial notes. Attention is drawn to the fact that the texts of Solovyov 's verses and poetic translations on the pages of the journal are also sometimes different from those included in the publications of his works in the twentieth century. The article demonstrates the peculiarity of the position of Dmitry Tsertelev and Anatoly Aleksandrov as the chief editors of the «Russkoe Oboz-renie» on Solovyov and his opponents.
Key words: Vladimir Solovyov's poetry, Philosophical Pessimism, Alexander Kireev's journalism, journal «Russkoe Obozrenie», Orthodox Theology, pedagogical thought, Paganism of Eurasian peoples, Russian Conservatism, Slavophilism, Afanasy Fet's poetry
Журнал «Русское обозрение» в период редакторства князя Д.Н. Цертеле-ва (1890-1892 гг.), друга Вл.С. Соловьева, претендовал на надпартийную позицию по многим философским и общественным вопросам. За два с половиной года цертелевского руководства журналом на его страницах увидело свет почти два десятка работ великого философа. Оппоненты из консервативного лагеря некоторое время даже воспринимали Цертелева как марионетку Соловьева. Например, А.А. Киреев писал Н.Н. Страхову о редакторе «Русского обозрения»: «Очевидно, он путается, он пишет под диктовку Соловьева и пишет невероятную чепуху... Он становится на очень опасную дорогу, в богословии он ничего не смыслит и положительно под диктовку Соловьева пишет невозможные вещи» [1, л. 16]. Разумеется, в действительности это было не так. К Соловьеву князь относился вполне критично и открыто демонстрировал это на страницах своего издания. Более того, подсчеты показывают, что философским вопросам на страницах журнала при Цертелеве уделялось внимание гораздо меньшее, чем при его преемниках: 1,1% от объема журнала в страницах - по сравнению с 1,6% при редакторе А.А. Александрове (1892-1898 гг.) и 2,6% при А.Ф. Филиппове (1901-1903 гг.)1.
Удивительно, но биографы Соловьева и исследователи его наследия практически полностью проигнорировали саму проблематику его сотрудничества с консервативным журналом. Вопрос об обстоятельствах и параметрах участия философа в «Русском обозрении», в сущности, ни разу не ставился историками, хотя за годы существования журнала в нем увидели свет четырнадцать статей и рецензий философа, три стихотворения, одно письмо (в составе которого содержатся еще четыре стихотворения), а также три перевода Соловьева. В перечисленное входят и материалы, изданные посмертно в 1901 г. Почти все эти публикации, за исключением четырех, печатались и позднее (один или два раза в изданиях сочинений мыслителя), однако иногда с изменением первоначального текста и всегда - вне своего контекста, который становится ясен только
1 См.: Медоваров М.В. От постатейной росписи к базе данных содержания журнала (на примере журнала «Русское обозрение») // Проблемы библиографирования содержания периодических и продолжающихся изданий России XVIII - начала XX века: сб. статей к 100-летию со дня рождения В.Э. Бограда. СПб., 2017. C. 121 [2] .
при последовательном просмотре «Русского обозрения». Кроме этого, в журнале публиковались заметки авторов, полемизировавших с Соловьевым.
Приступая к решению проблемы о характере публикаций Соловьева в «Русском обозрении», его роли в жизни журнала и роли журнала в его собственной жизни, следует предложить способ классификации соловьевских материалов по тематике и периодам. Тематически предпочтительнее разделение на четыре категории: философия, история религии, политическая полемика, художественная литература. Хронологически следует четко разделять четыре этапа: 1890 год - период наиболее активного участия Соловьева в журнале; 1891-1892 гг. - период его эпизодических публикаций; 1897 г. - полемика Соловьева и Киреева; посмертные публикации в память Соловьева в единственном номере журнала за 1901 год.
Начнем рассмотрение с философских работ Соловьева и их места на страницах журнала. В первом же номере «Русского обозрения» читатели с удивлением могли прочитать соловьевский перевод очерка Эдуарда фон Гарт-мана «Пессимизм и педагогика»2. В дальнейшем не переиздававшийся, этот труд был обойден вниманием историков русской философии, хотя на него практически сразу откликнулся Ю.Н. Говоруха-Отрок, вступивший с Цертеле-вым в весьма грубые пререкания3. Данный перевод, как отмечал Соловьев, сокращенный: в нем опущена терминологическая часть. Переведенный фрагмент Гартмана посвящен изложению его этической системы «эвдемонологического пессимизма». Немецкий философ призывает к активному физическому воспитанию детей, приучению их к работе, отрицая при этом аскезу как «патологическое уклонение, этическое помешательство и противоестественное уродство»4. Ребенка, как могли узнать читатели «Русского обозрения», следует приучать к тому, что «он не имеет никакого права на счастье, что он существует не для того, чтобы быть счастливым»5. Безусловно, педагогическая тема всегда привлекала внимание консервативных журналов вообще и «Русского обозрения» в частности, однако выбор для перевода в первом же номере текстов философа, откровенно нехристианского, мог показаться неожиданным. Однако данная публикация была вписана в контекст журнальной полемики 1890 г. о реформе российских гимназий. Статья Гартмана в данном случае давала аргументы защитникам классицизма В.А. Грингмуту и А.А. Кирееву.
В дальнейшем четыре рецензии Соловьева на философские труды появились в «Русском обозрении» с июля по октябрь 1890 г. Первая из них стала развернутым отзывом на второй том труда Д. Щеглова «История социальных си-
2 См.: Гартман Э. фон. Пессимизм и педагогика. Перевод с рукописи Владимира Соловьева // Русское обозрение. 1890. №1. С. 171-194 [3].
3 Современная летопись // Русское обозрение. 1890. № 4. С. 873 [4]; Современная летопись // Русское обозрение. 1890. № 5. С. 399-400 [5].
4 См.: Гартман Э. фон. Пессимизм и педагогика. С. 175.
5 Там же. С. 193.
стем», вошедший позднее в собрание сочинений Соловьева6. И снова мы видим, что на протяжении всего года в «Русском обозрении» появлялись материалы о современных социологических теориях, а поэтому данную рецензию тоже смело можно считать лежащей в основном русле редакционной политики журнала по своей теме, но отнюдь не по исполнению. Соловьев был едва ли не единственным автором, которому на страницах «Русского обозрения» дозволялся юмор, и данная рецензия написана в издевательском, сатирическом тоне. Обоснованные научные претензии к Щеглову Соловьев щедро чередовал с насмешками. Со своей стороны, Д. Щеглов был разозлен рецензией Соловьева и спустя год написал на нее ответ, в свою очередь разобранный Соловьевым в
7
крайне резких выражениях .
Рецензия Соловьева в следующем номере журнала на английское издание «Ключа к теософии» Е.П. Блаватской8 (философ писал ее фамилию как «Бла-вацкая») также появился не случайно: как при жизни, так и после смерти прославленной оккультистки «Русское обозрение» публиковало ряд связанных с ней материалов, включая работы ее родной сестры В.П. Желиховской; несколько авторов журнала были знакомы с Блаватской лично.
Как известно, после смерти Блаватской Владимир Соловьев напишет о ней отдельную заметку9, в то время как его брат Всеволод известен целой серией своих статей о теософистах и личными напряженными отношениями с Блаватской и ее соратниками. Рассматриваемая рецензия 1890 г. была выдержана в достаточно спокойном тоне, давала представление читателям о содержании «Ключа к теософии», хотя, конечно, содержала и проницательные замечания по поводу эклектичности и непоследовательности Блаватской, не сдержавшей своего обещания опираться в своих оккультных фантазиях на «наблюдение и опыт». Немаловажной представляется реплика Соловьева о том, что сведения о «махатмах» Блаватская взяла из одной французской книги полувековой давно-сти10. Этот вопрос имеет значение потому, что даже спустя три десятка лет Р. Генон, разоблачая теософистов и ссылаясь на работы Всеволода Соловьева, будет вынужден заново проделать работу по опровержению легенды Блават-ской о «махатмах»11.
6 См.: Соловьев В.С. [Рец. на:] Д. Щеглов. История социальных систем. Т. II. Критическое обозрение социальных учений Фурье, Кабе, Л. Блана, Ляменэ, П. Леру, Бюше, Отта, Ог. Конта и Литтре. СПб., 1889 // Русское обозрение. 1890. № 7. С. 433-440 [6].
7 См.: Соловьев В.С. Запоздалая вылазка из одного литературного лагеря // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М., 1989. С. 317-322 [7].
8 Соловьев В.С. The key to Theosophy by H.P. Blavatsky // Русское обозрение. 1890. № 8. С. 881-886 [10].
9 См.: Соловьев В.С. Заметка о Е.П. Блавацкой // Соловьев В.С. Собрание сочинений. Т. 6. СПб., 1912. С. 394-398 [9].
10 См.: Соловьев В.С. The key to Theosophy... С. 885.
11 См.: Генон Р. Теософизм: История одной псевдорелигии. Часть первая / пер. с франц. А. Игнатьева. Калининград, 2012. С. 21-32 [10].
Что касается общего вывода Владимира Соловьева, то он все-таки был склонен причислять теософию к разновидности буддизма, пусть и не вполне аутентичной, что будет повторено им в заметке 1892 г.: «В "теософии" г-жи Блавацкой и Ко мы видим шарлатанскую попытку приспособить настоящий азиатский буддизм к мистическим и метафизическим потребностям полуобразованного европейского общества» [11, с. 396]. При этом некоторые фрагменты статьи 1892 г. Соловьев напрямую взял из своей рецензии 1890 г. в «Русском обозрении».
Еще одна краткая рецензия Соловьева, вошедшая впоследствии лишь во второе, брюссельское собрание сочинений, была посвящена книге совсем малоизвестного тогда В.В. Розанова «Место христианства в истории»12. Философ хвалил его за отказ от ненавистной Соловьеву в эти годы теории Данилевского и за апологию христианского универсализма. Нельзя не заметить, что резкие пассажи о «диких теориях, прямо или косвенно отрицающих солидарность племен и культурно-исторических типов в общей исторической работе»13, выглядели странно и неорганично в «Русском обозрении», которое все-таки уже обрело к этому времени некоторый не только славянофильский, но и изоляционистский патриотический оттенок.
Очередная рецензия Соловьева, посвященная размышлениям по поводу книги С.Н. Трубецкого «Метафизика в Древней Греции» и позднее включенная в собрание сочинений, представляет собой самостоятельное философское произведение огромной важности14. О месте данной работы в жизни Соловьева, в истории русской философии и в редакционной политике журнала было написано нами ранее15.
После этих рецензий Соловьев более года не публиковал философские работы в «Русском обозрении», что, как будет показано ниже, было связано с его вовлеченностью в политическую полемику и литературные занятия. Лишь в январе 1892 г. журнал разместил знаменитый соловьевский некролог «Памяти К.Н. Леонтьева», написанный 14 декабря 1891 г. и посвященный умершему месяцем ранее мыслителю16. Позднее он без изменений будет перепечатан в собрании сочинений Соловьева. Данный некролог много раз становился предметом рассмотрения и критики со стороны сначала соратников Леонтьева, а потом его исследователей. В аспекте нашего исследования интересна не соловь-евская критика «византизма», а звучащие в ней личные, исповедальные нотки самого Соловьева. Противопоставляя мыслителей-оппортунистов и мыслите-
12 См.: Соловьев В.С. [Рец. на:] «Место христианства в истории» В. Розанова. М., 1890 // Русское обозрение. 1890. № 9. С. 475-476 [11].
13 См.: Соловьев В.С. «Место христианства в истории» В. Розанова. С. 476.
14 См.: Соловьев В.С. Князь С. Трубецкой. Метафизика в древней Греции // Русское обозрение. 1890. № 10. С. 931-945 [12].
15 Медоваров М.В. Галлюцинация или несовершенство? Журнал «Русское обозрение» в забытый спор В.С. Соловьева и С.Н. Трубецкого // Соловьевские исследования. 2016. № 2 (50). С. 82-96 [13].
16 См.: Соловьев В.С. Памяти К.Н. Леонтьева // Русское обозрение. 1892. № 1. С. 352-358 [14].
лей-пророков, делая прямую ссылку на Мухаммеда, книгу о котором философ готовил в это самое время, он намекал на собственный статус непризнанного при жизни и «распиливаемого деревянными пилами» пророка17. Можно с уверенностью говорить, что уже здесь можно видеть корни «Жизненной драмы Платона» - труда, в котором Соловьев почти открыто будет проводить параллели между Сократом и самим собою.
Наконец, в апреле 1892 г. Соловьев опубликовал в журнале Цертелева статью «Отрицательный идеал нравственности», датированную 7 апреля и направленную против философии Н.Н. Страхова18. Поскольку данная работа была републикована лишь в 1989 г., остановимся на ней подробнее. Вспомним, что еще во второй половине 1880-х годов Соловьев и Страхов в ходе полемики о «России и Европе» Н.Я. Данилевского стали заклятыми врагами. Предоставление Соловьеву места на страницах консервативного, пусть и «надпартийного» журнала ради выпада против консерватора Страхова в таких условиях было для Цертелева смелым шагом. Данная статья представляет собой ответ на газетную заметку Страхова «Справедливость, милосердие и святость». Соловьев сразу же заявляет о своем одобрении страховского понимания трех названных добродетелей как ступеней, стадий духовного роста. Он не соглашается лишь с интерпретацией святости как аскетического отрешения от всего, достигнутого на предыдущих двух ступенях нравственности. Для Страхова святость предполагает освобождение от желаний, страданий и страстей. По мнению Соловьева, таков буддийский, а не христианский идеал. Страхов, цитируя своего любимого философа Шопенгауэра, прямо провозглашал, что людей не надо любить, ибо это лишь увеличит страдания. Эта проповедь равнодушия и безразличия к лежащему в страданиях миру возмутила Соловьева, увидевшего вопиющее противоречие между декларируемой Страховым приверженностью к христианской этике и совершенно противоположным идеалом «святого», абсолютно равнодушного к другим людям. «Высшая святость, - пишет Соловьев, - не есть простое отрешение от болезненной и смертной жизни, а ее исцеление и воскрешение» [15, с. 810]. Признание Страховым мирового зла неискоренимым философ возводит к буддизму, стоицизму и Шопенгауэру, который, впрочем, и не называл себя христианином. «Настоящий святой и учитель святости должен быть, во-первых, чрезвычайно милосердным, во-вторых, чрезвычайно сильным в молитве и посте, а в-третьих, способным творить чудеса, как при жизни своей, так особенно после смерти», - заключает Соловьев [15, с. 811]. Впрочем, в другой статье философ не преминул поставить Страхова как своего оппонента хоть и ниже И.С. Аксакова, но выше «назадняка» Д. Щеглова 19.
17 См.: Соловьев В.С. Памяти К.Н. Леонтьева. С. 353.
18 Соловьев В.С. Отрицательный идеал нравственности // Русское обозрение. 1892. № 4. С. 804-811 [15].
19 См.: Соловьев В.С. Запоздалая вылазка... С. 322.
Полемический настрой этой философской статьи, совершенно забытой исследователями, позволяет нам перейти ко второму блоку соловьевских материалов на страницах «Русского обозрения», а именно к политической полемике. Как известно, это было время ожесточенной полемики Соловьева на страницах либерального «Вестника Европы» с консервативной прессой по вопросам о национализме, самобытности России, отношениях православия и католицизма и др. После 1887 г. философ уже не публиковал своих статей в консервативных журналах или газетах. «Русское обозрение», возглавляемое его личным другом князем Цертелевым, было единственным исключением. Две соловьев-ские статьи из «Русского обозрения» вскоре вошли во второй выпуск сборника «Национальный вопрос в России» и с тех пор неоднократно переиздавались. Сам по себе этот факт заставляет обратить более пристальное внимание на то, когда и в каком контексте на страницах журнала появлялись полемические материалы как самого Соловьева, так и его критиков. Вначале в апрельском номере за 1890 г. появилась маленькая заметка Соловьева «Г. Ярош и истина», позднее вошедшая в собрание сочинений 1912 г.20 Как известно, заметка сводится к выписке двух длинных цитат националиста К.Н. Яроша из «Русского вестника» в целях доказательства их подлинности и ехидной насмешки над ним: «Собственная точка зрения естественно внушает г. Ярошу называть истину и справедливость "клеветой" и "сознательной ложью". Надеюсь со своей стороны и впредь вести себя так, чтобы г. Ярош никогда не мог заявить, что я сказал "истину"» [19, с. 858].
Однако сделать вывод, что публикацией столь резкой заметки «Русское обозрение» встало на сторону Соловьева, было бы неверным шагом. Дело в том, что в том же самом номере журнала Цертелев от имени редакции дал собственную оценку спору философа с Ярошем и другими оппонентами21. Церте-лев сам предложил считать метод полемистов ошибочным, поскольку, с его точки зрения, суждения о текущих политических событиях, о государстве и праве следует отделять от богословских, исторических и моральных дискуссий. Разумеется, призыв Цертелева воспринимать религию как личное дело человека, не влияющее на общественный строй и не пересекающееся с национальной проблематикой, не мог быть воспринят ни Соловьевым, ни его оппонентами, поскольку все они твердо стояли на почве неразрывной взаимосвязи религии и социально-политической жизни.
Та же самая картина повторилась в июньском номере «Русского обозрения» за 1890 г., где еще одна статья Соловьева, которую он потом включит в «Национальный вопрос в России», соседствовала с комментарием от редакции. Статья называлась «Самосознание или самодовольство?» и была позднее пере-
20 См.: Соловьев В.С. Г. Ярош и истина // Русское обозрение. 1890 № 4. С. 856-858 [19].
21 См.: Современная летопись // Русское обозрение. 1890. № 4. С. 881-883.
издана как в собрании сочинений 1912 г., так и в двухтомнике 1989 г.22 Данная статья, как известно, представляла собою ответ на работу П.Е. Астафьева «Национальное самосознание и общечеловеческие задачи», опубликованную в мартовском номере «Русского обозрения»23. Остановимся на содержании хорошо известных историкам статей Астафьева и Соловьева лишь в той степени, в какой это необходимо для выяснения позиции редакции журнала в лице Цертелева.
Астафьев нисколько не отрицал наличие всеобщих, всечеловеческих ценностей и идеалов, не оспаривал и то, что отдельные личности могут приобщаться к ним и в неблагоприятных условиях утраты национальных начал. Он подчеркивал, что лишь при развитом национальном самосознании народы имеют «значение исторических культурных сил»24. Философ называл Соловьева самым серьезным из своих оппонентов, явно ошибочно приписывая ему осуждение национального начала как такового. Соглашаясь с Соловьевым в целом спектре характеристик русского народного характера, Астафьев противоречил ему лишь в утверждении о том, что из аполитичности русских логически вытекает и отказ участвовать в соловьевском утопическом проекте земной теократии, «романо-германском» по своему характеру.
Возражение Соловьева сводилось к тому, что национальное самосознание и народные особенности не есть еще национализм, более того - самосознание предполагает самокритику и желание совершенствоваться, а не самодовольное любование собственной святостью. В русском народе Соловьев усматривал достаточно «здравого исторического смысла» для такой глубокой рефлексии. Славянофильскому тезису Астафьева о превосходстве нравственного начала в русском народе и ненужности юридических добродетелей, «вексельной честности», Соловьев противопоставлял требование минимума законности, над которой уже затем надстраивается этаж высшей христианской нравственности: «Я, конечно, не менее Аксакова и г. Астафьева признаю идеально-религиозное призвание русского народа, но не нахожу возможным связывать это высшее призвание с недостатком легальности, с презрением к юридическому началу» [20, с. 357]. Вторая часть статьи Соловьева была посвящена проповеди «социальной любви» как основной функции государства и необходимого средства для спасения души каждого человека. В третьей части Соловьев упрекал Астафьева в непоследовательном сочетании идеала сугубо личной религиозности с пылким национализмом и патриотизмом. «Социальная любовь к человечеству не упраздняет, а восполняет и возвышает всякий национальный патриотизм», - утверждал философ, приводя в пример всемирную миссию апостолов и Отцов Церкви [20, с. 363].
22 См.: Соловьев В.С. Самосознание или самодовольство // Русское обозрение. 1890. № 6. С. 671-684 [17].
23 См.: Астафьев П.Е. Национальное самосознание и общечеловеческие задачи // Русское обозрение. 1890. № 3. С. 267-297 [18]; Астафьев П.Е. Философия нации и единство мировоззрения. С. 25-57 [19].
24 См.: Астафьев П.Е. Философия нации и единство мировоззрения. С. 30.
В том же номере «Русского обозрения» наряду со статьей Соловьева редактор князь Цертелев разместил и собственный ответ. Озаглавив несколько страниц своих рассуждений «Национальный вопрос и философия», Цертелев отмечал, что «вопрос о значении национальности оказывается одним из самых сложных в области нравственной философии и философии истории» [21, с. 841]. По мнению Цертелева, опасность заключается в том, что народные массы легко привести в возбуждение и неистовство рассуждениями на данную тему, поскольку в адрес любого беспристрастного и объективного философа в таком случае посыплются упреки в «равнодушии, космополитизме, непонимании родных интересов» [21, с. 841]. Выступая против «голословного» и космополитизма, и патриотизма, Цертелев призывал спорящие стороны не бросаться уголовными обвинениями, а удержаться на высоте чистой философии, даже если речь идет о конкретной ситуации и положении России на международной арене в 1890 г. Соглашаясь с тем, что философия и искусство (но не религия) имеют определенную народную окраску, Цертелев указывал на неразрешенность базового вопроса философии языка о соотношении слов и вещей. Сам он склонялся к номинализму: «Всякое слово есть знак, и связь между ним и понятием есть нечто условное, закрепляющееся только привычкой. Искать между словами и понятиями необходимой логической связи было бы совершенно напрасно, потому что если бы существовала такая связь, то же самое понятие не могло бы выражать различных понятий» [21, с. 844].
Цертелев высказывал убеждение, что и Соловьев, и Астафьев «видят в мировом процессе стремление к этической цели, различно только то значение, которое они придают различным формам и стадиям этого процесса» [21, с. 845]. Как последовательный номиналист, Цертелев упрекал их обоих в том, что они гипостазируют, воспринимают как организмы человечество, народ и семью. Почему бы тогда не гипостазировать и университет, библиотеку, полк, спрашивал князь, искренне считавший, что чем больше коллектив, тем меньше в нем сущности. Поиск идеала в едином человечестве у Соловьева и в народах у Астафьева для Цертелева был неприемлем, он снова выступал как религиозный индивидуалист, считавший целью человека лишь спасение собственной души. При этом он выдвигал довольно странный аргумент о том, что если бы отдельный человек или весь народ твердо знали конечную цель исторического развития, то это парализовало бы их нравственные усилия и тем самым «человечество едва ли когда-нибудь вышло из первобытного состояния» [21, с. 848].
Возражения Цертелева настолько выбивались из общего русла полемики о национальном вопросе между Соловьевым, Астафьевым, Леонтьевым, Кире-евым и Грингмутом, что в дальнейшем она велась в основном на страницах «Московских ведомостей» и «Русского вестника», а не «Русского обозрения». В отдаленной перспективе можно сказать, что русская философия XX в. даст внятные ответы на проблему универсалий и «неаристотелевского» соотношения объема и содержания понятий, отвергнув номинализм Цертелева, - при всем том, что, например, Л.П. Карсавин, формулируя свою теорию коллективов
как симфонических личностей, не мог иметь в виду давно забытую полемику в «Русском обозрении».
В 1891 г. полемика вокруг Соловьева уже не появлялась в «Русском обозрении», за исключением июньского номера, в котором Цертелев от имени редакции отреагировал на спор о свободе совести и вероисповедания. Как известно, данный спор Соловьев на протяжении нескольких лет вел в основном с Л.А. Тихомировым и В.В. Розановым. Еще в мае 1890 г. А.А. Киреев в «Русском обозрении» присоединился к ним, вскользь бросив направленную против Соловьева фразу: «Мы отвергаем и всегда будем отвергать всякие прошедшие и будущие попытки совратить нас в унию с римским папой и его иезуитами» [22, с. 344]. И вот теперь, спустя год, Цертелев, соглашаясь с Соловьевым в его нападках на славянофильство и присоединяясь к критике Киреева, тем не менее упрекал самого Соловьева в том, что тот считает человека лишь духовным существом и не видит разницы между внутренней свободой совести и свободой пропаганды другой религии в государстве, то есть свободой государственной. Осуждая религиозные гонения, Цертелев полагал, что судьи должны пресекать недобросовестную пропаганду других религий25.
Между тем исследование религий уже давно ассоциировалось у читателей «Русского обозрения» именно с Соловьевым. В 1890 г. на страницах журнала увидели свет три известные работы философа о языческих религиях. Первая из них «Китай и Европа» печаталась в трех номерах журнала подряд26. Несколько десятков страниц он уделил описанию культа предков, особенно подчеркивая китайское понимание Неба не как Бога, а как совокупности «ста духов» особо заслуженных предков. Уничтожение личности детей перед лицом отцов и дедов, ритуальный каннибализм (степень распространенности которого Соловьев явно преувеличивал), человеческие жертвоприношения - всеми этими ужасами философ пытался потрясти воображение русских читателей и убедить их в негативном отношении к китайской патриархальной теократии. Соловьев определял Китай как «теократию первобытного безразличия»21, как состояние полного неразличения светской и духовной власти, чиновничества и жречества. Вывод Соловьева был суров: «Абсолютная пустота или безразличие как умозрительный принцип и отрицание жизни, знания и прогресса как необходимый практический вывод - вот сущность китаизма, возведенного в исключительную и последовательную систему» [25, с. 122]. Поскольку данная статья хорошо известна, мы не будем останавливаться на оценках учений Лао-цзы, Конфуция, китайского буддизма и позднейшего даосизма. В контексте настоящего исследования важно то, как воспринимались и звучали слова Соловьева для русской читающей публики в 1890 г. Его утверждения о «коренной и суще-
25 См.: Современная летопись // Русское обозрение. 1891. № 6. С. 869-871 [23].
26 Соловьев В.С. Китай и Европа // Русское обозрение. 1890. № 2. С. 673-696; №. 3. С. 187-207; № 4. С.761-776 [24]; Соловьев В.С. Китай и Европа (1890) // Соловьев В.С. Собрание сочинений. СПб., 1912. Т. 6. С. 93-152 [25].
27 См.: Соловьев В.С. Китай и Европа (1890) // Соловьев В.С. Собрание сочинений. С. 115.
ственной несостоятельности китайского консерватизма и традиционализма» [25, с. 122] в обстановке ожесточенной полемики о контрреформах, о земских начальниках, классической системе образования и т. д. могли читаться только в качестве нападок на русский патриархальный консерватизм и монархизм. Соловьев и сам открыто сопоставлял конфуцианство с русским староверием, но еще более можно говорить о едва прикрытой сатире на русские реалии, когда мыслитель упрекал китайских консерваторов в том, что они поддерживают нравственность в народе лишь путем суровых телесных наказаний. В то же время Соловьев признавал, что «сам по себе староверческий китайский идеал содержит основание всякой истинности и всякой нравственности» [25, с. 137]. В этом нет ничего удивительного - философ всегда отвергал слепую либеральную веру в прогресс, отрицавшую значение прошлого и традиции. Другое дело, что саму по себе традиционность, консерватизм и ориентацию на предков Соловьев считал недостаточной и требующей восполнения христианством. По мнению философа, настоящая любовь потомков к умершим предкам должна заключаться в стяжании для себя и для них вечной будущей жизни. «Мы, европейцы, должны предложить Китаю не отрицание, а исполнение его жизненного начала», - парадоксально провозглашал Соловьев [25, с. 146-147]. В заключительной части своего труда он провозглашал необходимость соединения китайского порядка с правильно понятым европейским прогрессом, отрицая при этом революцию и реакцию как две крайности, опасные и для России.
Соловьев продолжил эту линию своей следующей статьей в «Русском обозрении», посвященной Японии28. Опираясь на несколько трудов русских и европейских ученых, Соловьев знакомил читателей с японской мифологией, проблемой этногенеза древних японцев, ролью буддизма в отмене практики человеческих жертвоприношений, общим очерком истории страны. Остро критикуя некоторые черты японской культуры, в целом он ставил ее очень высоко, сравнивая с любимым им католическим Западом и сожалея о срыве иезуитских миссий XVI-XVИ вв. Параллели, которые Соловьев почти открыто проводил между Японией и Россией, бросались читателям в глаза, особенно высмеивание 250-летней культурной бесплодности периода отказа от «болезни европейни-чанья» и «полного торжества самобытности», по Данилевскому29. В конце статьи философ высказывал опасения, что Запад отпадет от христианства, в то время как Япония станет его двигателем и «желанным союзником тех исторических сил, которым суждено потрудиться для торжества царства Божия на земле»30. Остается удивляться, как консервативный журнал решился напечатать столь откровенное заявление Соловьева о его намерениях построения вселенской теократии.
28 См.: Соловьев В.С. Япония (историческая характеристика) // Русское обозрение. 1890. № 7. С. 182-202 [26]; Соловьев В.С. Япония (историческая характеристика) // Соловьев В.С. Собрание сочинений. СПб., 1912. Т. 6. С. 153-173 [27].
29 См.: Соловьев В.С. Япония (историческая характеристика). С. 154, 171-172.
30 Там же. С. 173.
Что касается следующего религиоведческого труда Соловьева, напечатанного в двух номерах «Русского обозрения» и посвященного языческим верова-ниям31, то его можно рассматривать и как прямое продолжение написанной еще в 1873 г. самой первой работы юного автора32, и как продолжение статей о Китае и Японии в предыдущих номерах журнала. Напомним структуру этой хорошо известной работы: критический анализ концепций происхождения первобытной религии, типичных для XIX века, с обоснованием авторской позиции; описание маньчжурского пантеона и шаманизма; рассмотрение религии саамов; краткая заметка о шумерской демонологии. Данная работа, безусловно, не имела злободневного социально-политического оттенка и была скорее направлена на развлечение читателей журнала жуткими рассказами о колдунах и духах.
Четвертый тематический блок соловьевских сочинений в «Русском обозрении» включает в себя его стихотворные сочинения и критические статьи о русских поэтах. Уже в 1890 г. в журнале были опубликованы два стихотворения Соловьева, ныне хорошо известные. Первое из них «Хоть мы навек незримыми цепями.»33 было написано еще в 1875 г. в Лондоне, однако в «Русском обозрении» появилось без даты (позднее, в 1892 г., автор сам спародирует его, послав Цертелеву стихотворение «Увы, мой друг, крепчайшими цепями.»). Второе - «Не по воле судьбы, не по мысли людей.»34 - было новым. Следует заметить, что в издании стихотворений Соловьева 1974 г. в комментариях нет никаких упоминаний о том, что эти стихотворения опубликованы именно в «Русском обозрении». Оба стихотворения, особенно первое, служат ярким выражением не столько лирических чувств, сколько философской системы Соловьева (для сравнения скажем, что А.А. Фет свои философские стихи не публиковал в «Русском обозрении»).
В 1891 г. Цертелев опубликовал два стихотворных перевода Соловьева: из Вергилия и из Г. Лонгфелло. В первом случае речь идет о знаменитой четвертой эклоге Вергилия, в которой традиционно усматривали пророчество о рождении Христа. Соловьев перевел ее еще летом 1887 г., отредактировал после замечаний Фета, а в «Русском обозрении» опубликовал вместе со своим примечанием35. В издание 1974 г. эклога вошла с заголовком «Поллион», который в изначальной журнальной публикации был вынесен внутрь текста. Журнальная публикация включала семь подстрочных примечаний Соловьева к сложным местам текста; в современном издании они отсутствуют без каких-
31 См.: Соловьев В.С. Первобытное язычество, его живые и мертвые остатки // Русское обозрение. 1890. № 8. С. 620-648; № 10. С. 485-516 [28].
32 См.: Соловьев В.С. Мифологический процесс в древнем язычестве // Православное обозрение. 1873. №11. С. 635-665 [29].
33 См.: Соловьев В.С. Стихотворение // Русское обозрение. 1890. № 5. С. 263 [30]; Соловьев В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. Л., 1974. С. 61 [31].
34 См.: Соловьев В.С. Стихотворение // Русское обозрение. 1890. № 11. С. 43 [32]; Соловьев В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. С. 80.
35 См.: Четвертая эклога Вергилия. Перевод Владимира Соловьева // Русское обозрение. 1891. № 9. С. 246-248 [33]; Соловьев В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. С. 195-197.
либо комментариев на этот счет. Второй перевод - лирического стихотворения Лонгфелло - был сделан Соловьевым по случаю, на заказ36. В обоих случаях в издании 1974 г. также не упомянуто об их первой публикации в «Русском обозрении», хотя применительно к стихотворениям Соловьева в других журналах это правило соблюдается.
Тем не менее дважды на страницах «Русского обозрения» он всё же выступил как литературный критик. В июле 1890 г. увидела свет рецензия Соловьева на новую книгу об А.К. Толстом - поэте, семья и дом которого играли важнейшую роль в жизни самого философа37. Речь шла о первом научном исследовании творчества А.К. Толстого - монографии Н.М. Соколова. Рецензия Соловьева, как это бывало очень часто, носила сатирический и почти издевательский характер, высмеивала невежество Н.М. Соколова, отсутствие логики в его книге, его отрицание достоинств целого ряда крупнейших русских поэтов второй половины XIX в., представляла нападки Соколова на Толстого как вызванные общим невежеством и непониманием сути поэзии как таковой. «Жаль начинающего автора: при всех своих странностях, он вовсе не лишен литературной способности, которую мог бы применить более осмысленным образом», - заключал Соловьев [40, с. 448]. Разумеется, острые и ехидные выпады привлекали читателей к журналу, неоднократно прибегал к ним и сам Цертелев в своей «Современной летописи». Уход его из журнала после мая 1892 г., казалось, мог привести к полному прекращению сотрудничества Соловьева в «Русском обозрении». В итоге так и случилось, хотя не сразу. Новый редактор журнала А.А. Александров был учеником Леонтьева и также был знаком с Соловьевым. Поэтому в декабре 1892 г. в «Русском обозрении» появилась другая литературно-критическая работа философа, а также его стихотворение. Причина была проста - смерть А.А. Фета, который регулярно публиковал не только свои стихотворения, но и мемуары и переписку в цертелевском журнале в 1890-1892 гг. и стал одним из наиболее популярных авторов «Русского обозрения».
Разумеется, Соловьев, близкий к Фету при жизни, не мог не откликнуться на печальное событие. Поэтому в «Русском обозрении» под названием «Два стихотворения» были опубликованы два поэтических посвящения памяти Фе-та38. Первое из них было подписано инициалами В.С. и, очевидно, принадлежало Соловьеву, но не было включено в издание 1974 г. по той очевидной причине, что составители данного издания, как мы уже видели, вообще не пользовались «Русским обозрением». Поскольку в том же номере журнала была опубликована статья Соловьева о Фете, то у нас нет сомнений, что и это стихо-
36 См.: Соловьев В.С. Из Лонгфелло // Русское обозрение. 1891. № 11. С. 172 [34]; Соловьев В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. С. 197.
37 См.: Соловьев В.С. Иллюзия поэтического творчества. «Эпос и лирика графа А.К. Толстого». Критическое исследование Н.М. Соколова. СПб., 1890 // Русское обозрение. 1890. № 7. С. 441-448 [35].
38 См.: Памяти А.А. Фета (два стихотворения) // Русское обозрение. 1892. № 12. С. 791-793 [36].
творение следует атрибутировать именно ему. Второе, краткое, но выразительное стихотворение принадлежало редактору журнала А.А. Александрову.
В том же номере появилась критическая статья Соловьева о недавно изданных стихотворениях Фета и Полонского39. Пафос данной статьи, направленный на утверждение объективного существования вечной и истинной красоты и любви как предметов лирической поэзии, лежал в русле соловьевской философии и эстетики, но в полной мере соответствовал и консервативной эстетической программе журнала, постоянными авторами которого были Полонский и Фет. Недаром Соловьев сам подчеркнул, что они публиковались в «Русском обозрении»40.
На этом регулярное сотрудничество Соловьева с новой редакцией «Русского обозрения» прекратилось. После смерти Фета его уже ничего не связывало с консервативным кругом Александрова, тем более что полемика философа с ключевыми авторами обновленного журнала Л.А. Тихомировым и В.В. Розановым только разгоралась. На протяжении 1893 г. в «Русском обозрении» печатался большой роман Всеволода Соловьева «Злые вихри»41. Учитывая враждебные отношения с братом, это должно было окончательно поставить крест на истории сотрудничества Владимира Соловьева с журналом. Однако произошло иначе.
После полного разрыва личных отношений Соловьева с А.А. Киреевым в 1889 г. они еще один раз в 1897 г. столкнулись в прямой полемике42. Ее инициатором стал Киреев, опубликовавший в «Русском обозрении» свои «Критические заметки». Направленные в основном против «Московского сборника» К.П. Победоносцева и его «церковного национализма», они были также посвящены и продолжению старого спора с Соловьевым о православии и католицизме и содержали острую критику папства43. Возмущенный Соловьев 17 июня написал письмо А.А. Александрову, убеждая его в память прошлых заслуг перед «Русским обозрением» напечатать ответ: «Мой приятель А.А. Киреев наврал на меня как на мертвого с помощью фальшивых цитат - в таком высоком градусе наврал, что я, кажется, даже по закону могу требовать от Вас напечатания прилагаемых опровержений. Но надеюсь, что Вы это сделаете охотно не по закону, а по благодати, в память наших старых встреч у К.Н. Леонтьева и А.А. Фета» [42, л. 1]. При этом Соловьев передавал благодарность от С.П. Хитрово, которая очень любила читать «Русское обозрение», и высылал Александрову свое «Оправдание добра». Судя по следующему письму, тот сразу ответил согласием, и уже в сле-
39 См.: Соловьев В.С. О лирической поэзии. По поводу последних стихотворений Фета и Полонского // Русское обозрение. 1890. № 12. С. 625-654 [37].
40 См.: Соловьев В.С. О лирической поэзии. С. 652.
41 Соловьев Вс.С. Злые вихри. Роман // Русское обозрение. 1893. № 3. С. 25-62; № 4. С. 626-670; № 7. С. 92-111; № 9. С. 103-131; № 10. С. 652-719; № 11. С. 164-221; № 12. С. 1077-1148 [38].
42 См. об этом: Медоваров М.В. К истории взаимоотношений А.А. Киреева и Вл.С. Соловьёва // Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 1. С. 237 [39].
43 См.: Киреев А.А. Критические заметки // Русское обозрение. 1897. № 6. С. 808-842 [40]; Киреев А.А. Сочинения в 2 т. Т. 1. СПб., 1912. С. 263-268 [41].
дующем номере «Русского обозрения» появилось его открытое письмо, посвященное двум местам, которые Киреев в соловьевских статьях по недоразумению понял превратно44. Философ указывал, что по цензурным соображениям он не может ответить Кирееву по существу. Открытое письмо Соловьева аналогичного содержания появилось также в «Новом времени»45.
В ответ Киреев в двух своих письмах в «Новое время» и «Русское слово» (газету, редактором которой также был тогда А.А. Александров) изъявлял желание окончательно выяснить вопрос, какое именное соединение церквей Соловьев считает нужным вместо формальной унии, и выражал надежду, что публикация ответа на данный вопрос не встретит цензурных препятствий46. Наконец, в сентябре 1897 г. Киреев опубликовал в «Русском обозрении» более пространный ответ Соловьеву в форме открытого письма к Александрову47. Коснувшись вначале двух неточных выражений и недоразумений, Киреев подробно рассматривал французский текст книги Соловьева «Россия и Вселенская Церковь», доказывая приверженность философа католицизму и требуя от него недвусмысленного ответа если не в русской, то хотя бы в зарубежной печати. Подчеркивая согласие с Соловьевым в плане идеала воссоединения церквей и критики синодального строя, генерал усматривал принципиальное расхождение лишь в отношении к папству. Чтобы сделать для читателей яснее ход всей полемики, Киреев перепечатал в «Русском обозрении» четыре летних статьи из «Нового времени»: две своих и две соловьевских48. На этом очередной раунд полемики завершился, поскольку Соловьев явно охладевал к прежним мечтам о теократии.
Тем не менее соловьевская тема еще раз прозвучала в «Русском обозрении». А.А. Александров прекратил издание журнала в 1898 г., права на него перешли к А.Ф. Филиппову, который после смерти Соловьева решил наполнить осенний номер «Русского обозрения» 1900 г. материалами в память о философе. В действительности первый номер возобновленного журнала Филиппов сумел издать лишь летом 1901 г., однако в нем в полной мере сохранился «соловьевский» раздел. Свой замысел Филиппов разъяснял в письме к В.Я. Брюсову: «Теперь никто не поймет, почему я вспомнил о Соловьеве, но в прошлом году статьи были бы превосходными поминками по недавно умершем» [46, л. 15]. Эти «поминки» свелись к публикации следующим материалов.
После целого ряда писем Фета Филиппов для плавности перехода опубликовал стихотворение Фета, посвященное О.М. Соловьевой. По его мнению, это подводило читателя к мысли о Владимире Соловьеве, и далее было впервые
44 См.: Соловьев В.С. Письмо в редакцию // Русское обозрение. 1897. № 7. С. 472-474 [43].
45 См.: Соловьев В.С. Письмо в редакцию. С. 472-474; Соловьев В.С. Письмо в редакцию газеты «Новое время» // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. С. 622 [44].
46 См.: Киреев А.А. Сочинения. Т. 1. С. 239-249.
47 См.: Киреев А.А. Письмо в редакцию // Русское обозрение. 1897. № 9. С. 389-406 [45].
48 Там же. С. 399-405.
напечатано шутливое письмо Соловьева Фету 1892 г.49 Оно представляет особый интерес тем, что в него включены сразу четыре стихотворения Соловьева. При сравнении их текста в издании 1974 г.50 с текстом в «Русском обозрении» и в радловском собрании писем обнаруживаются некоторые различия. Если эпитафия «Владимир Соловьев лежит на месте этом» везде опубликована без изменений, то юмористическая поэма «Душный город стал несносен...» в журнале Филиппова и в издании 1974 г. опубликована полностью, а у Радлова - без трех последних строф. В стихотворении «Нет вопросов давно и не нужно речей.», по сравнению со стандартной версией, напечатанной в «Северном вестнике» и в собраниях сочинений, в «Русском обозрении» отличалась пунктуация, а также четвертая строка: в журнале - «как безумно люблю», в остальных изданиях - «что безумно люблю». Наибольшие изменения претерпел текст последнего стихотворения в данном письме - «Тесно сердце твое для меня.». По сравнению с вариантом из письма Фету и «Русского обозрения», в версии «Вестника Европы» и в позднейших изданиях Соловьев кардинально изменил размер нечетных строк, добавив новые слова, и переформулировал последние две строки.
После этого письма А.Ф. Филиппов разместил в журнале два мемуарных материала о Соловьеве. Статья известного литературного критика А.И. Введенского «Одинокий мыслитель» представляла собою общий очерк философии Соловьева, его увлечений теократией, его учений о космосе, хаосе и Софии51. Введенский высказывал мнение, что философ впал в искушение апостола Петра - опереться на земную силу для небесных целей, но перед смертью раскаялся в этом. Достаточно критично Введенский оценивал этику и учение о праве Соловьева, сурово критиковал его полемику против национализма. В целом Введенский оценивал философа как фигуру экстремистскую и провокационную, исходившую из славянофильских предпосылок, но пришедшую к западническим выводам.
Заключительный материал соловьевского блока в данном выпуске журнала был озаглавлен как статья Анны Никифораки «Иностранец о русском», на самом же деле это был перевод французской статьи Мельхиора де Вогюэ о Со-ловьеве52. Вогюэ являлся постоянным автором «Русского обозрения» в 18901891 гг., а теперь делился своими воспоминаниями о покойном философе с русскими читателями. Он сетовал на неизвестность Соловьева на Западе, вспоминал о своем знакомстве с ним в Каире в 1875 г., о своем визите к нему в деревню. Рассуждения Вогюэ о спиритизме, женском начале, ненормальном поведении Соловьева, его утверждения о том, что он был прототипом героев Достоевского, о предсмертной болезни философа выглядят очень странно и оста-
49 См.: Письмо Владимира Сергеевича Соловьева // Русское обозрение. 1901. № 1. С. 104-106 [47]; Соловьев В.С. Письма / под ред. Э.Л. Радлова. Т. 4. Пб., 1923. С. 228-229 [48].
50 См.: Соловьев В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. С. 91, 152-154.
51 Введенский А.И. Одинокий мыслитель // Русское обозрение. 1901. № 1. С. 107-116 [49].
52 Никифораки А. Иностранец о русском // Русское обозрение. 1901. № 1. С. 117-123 [50].
ются на совести автора. Еще более поразителен вывод де Вогюэ: «Человек -вообще странное животное, а русский человек - в особенности» [50, с. 123].
На этом завершается история соловьевской темы в «Русском обозрении», как и история самого журнала. Подведем итоги. Многочисленные философские и религиоведческие работы Соловьева (а также два его стихотворения) появлялись в «Русском обозрении» в 1890 г., что не мешало Д.Н. Цертелеву, а также П.Е. Астафьеву и А.А. Кирееву несколько раз подвергнуть философа критике на страницах журнала. В 1891 г. журнал не опубликовал ни одной оригинальной работы Соловьева, не считая двух стихотворных переводов, и в то же время один раз напечатал критический выпад в его адрес. В начале 1892 г. в «Русском обозрении» появились две небольшие философские работы Соловьева о Леонтьеве и Страхове. После этого Д.Н. Цертелев ушел с поста редактора журнала. В декабре 1892 г. новый редактор А.А. Александров дал место на страницах «Русского обозрения» одной статье и одному стихотворению Соловьева, после чего его сотрудничество с журналом в целом прекратилось. Лишь в 1897 г. в «Русском обозрении» произошла перепалка между Киреевым и Соловьевым, причем Александров был вынужден один раз дать слово последнему. Наконец, после смерти Соловьева последний редактор журнала А.Ф. Филиппов намеренно акцентировал соловьевскую тему и напечатал в 1901 г. в «Русском обозрении» целый ряд материалов о Соловьеве и из его наследия. Это можно рассматривать как запоздалую дань признания журнала тому автору, который более других способствовал популярности «Русского обозрения» в начале его существования.
Список литературы
1. Письма А.А. Киреева Н.Н. Страхову // ОР РНБ. Ф. 747. Д. 15.
2. Медоваров М.В. От постатейной росписи к базе данных содержания журнала (на примере журнала «Русское обозрение») // Проблемы библиографирования содержания периодических и продолжающихся изданий России XVIII - начала XX века: сб. статей к 100-летию со дня рождения В.Э. Бограда. СПб., 2017. C. 114-127.
3. Гартман Э. фон. Пессимизм и педагогика. Перевод с рукописи Владимира Соловьева // Русское обозрение. 1890. № 1. С. 171-194.
4. Современная летопись // Русское обозрение. 1890. № 4. С. 869-889.
5. Современная летопись // Русское обозрение. 1890. № 5. С. 384-400.
6. Соловьев В.С. Д. Щеглов. История социальных систем. Т. II. Критическое обозрение социальных учений Фурье, Кабе, Л. Блана, Ляменэ, П. Леру, Бюше, Отта, Ог. Конта и Литтре. СПб., 1889 // Русское обозрение. 1890. № 7. С. 433-440.
7. Соловьев В.С. Запоздалая вылазка из одного литературного лагеря // Соловьев
B.С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М., 1989.
8. Соловьев В.С. The key to Theosophy by H.P. Blavatsky // Русское обозрение. 1890. № 8.
C. 881-886.
9. Соловьев В.С. Заметка о Е.П. Блавацкой // Соловьев В.С. Собрание сочинений. СПб., 1912. Т. 6. С. 394-398.
10. Генон Р. Теософизм: История одной псевдорелигии. Ч. 1 / пер. с фр. А. Игнатьева. Калининград, 2012.
11. Соловьев В.С. «Место христианства в истории» В. Розанова. М., 1890 // Русское обозрение. 1890. № 9. С. 475-476.
12. Соловьев В.С. Князь С. Трубецкой. Метафизика в древней Греции // Русское обозрение. 1890. № 10. С. 931-945.
13. Медоваров М.В. Галлюцинация или несовершенство? Журнал «Русское обозрение» и забытый спор В.С. Соловьева и С.Н. Трубецкого // Соловьевские исследования. 2016. № 2(50). С. 82-96.
14. Соловьев В.С. Памяти К.Н. Леонтьева // Русское обозрение. 1892. № 1. С. 352-358.
15. Соловьев В.С. Отрицательный идеал нравственности // Русское обозрение. 1892. № 4. С. 804-811.
16. Соловьев В.С. Г. Ярош и истина // Русское обозрение. 1890 № 4. С. 856-858.
17. Соловьев В.С. Самосознание или самодовольство // Русское обозрение. 1890. № 6. С. 671-684.
18. Астафьев П.Е. Национальное самосознание и общечеловеческие задачи // Русское обозрение. 1890. № 3. С. 267-297.
19. Астафьев П.Е. Философия нации и единство мировоззрения. М., 2000.
20. Соловьев В.С. Самосознание или самодовольство. 1891 // Соловьев В.С. Собрание сочинений Владимира Сергеевича Соловьева. Т. 5. СПб., 1912. С. 353-365.
21. Современная летопись // Русское обозрение. 1890. № 6. С. 840-859.
22. Киреев А.А. Несколько дополнительных слов о предстоящей реформе наших гимназий (Письмо к редактору) // Русское обозрение. 1890. № 5. С. 342-344.
23. Современная летопись // Русское обозрение. 1891. № 6. С. 858-866.
24. Соловьев В.С. Китай и Европа // Русское обозрение. 1890. № 2. С. 673-696; №. 3. С. 187-207; № 4. С.761-776.
25. Соловьев В.С. Китай и Европа (1890) // Соловьев В.С. Собрание сочинений. Т. 6. СПб., 1912. С. 93-152.
26. Соловьев В.С. Япония (историческая характеристика) // Русское обозрение. 1890. № 7. С. 182-202.
27. Соловьев В.С. Япония (историческая характеристика) // Соловьев В.С. Собрание сочинений. Т. 6. СПб., 1912. С. 153-173.
28. Соловьев В.С. Первобытное язычество, его живые и мертвые остатки // Русское обозрение. 1890. № 8. С. 620-648; № 10. С. 485-516.
29. Соловьев В.С. Мифологический процесс в древнем язычестве // Православное обозрение. 1873. №11. С. 635-665.
30. Соловьев В.С. Стихотворение // Русское обозрение. 1890. № 5. С. 263.
31. Соловьев В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. Л., 1974.
32. Соловьев В.С. Стихотворение // Русское обозрение. 1890. № 11. С. 43.
33. Четвертая эклога Вергилия. Перевод Владимира Соловьева // Русское обозрение. 1891. № 9. С. 246-248.
34. Соловьев В.С. Из Лонгфелло // Русское обозрение. 1891. № 11. С. 172.
35. Соловьев В.С. Иллюзия поэтического творчества. «Эпос и лирика графа А.К. Толстого». Критическое исследование Н.М. Соколова. СПб., 1890 // Русское обозрение. 1890. № 7. С. 441-448.
36. Памяти А.А. Фета (два стихотворения) // Русское обозрение. 1892. № 12. С. 791-793.
37. Соловьев В.С. О лирической поэзии. По поводу последних стихотворений Фета и Полонского // Русское обозрение. 1890. № 12. С. 625-654.
38. Соловьев Вс.С. Злые вихри. Роман // Русское обозрение. 1893. № 3. С. 25-62; № 4. С. 626670; № 7. С. 92-111; № 9. С. 103-131; № 10. С. 652-719; № 11. С. 164-221; № 12. С. 1077-1148.
39. Медоваров М.В. К истории взаимоотношений А.А. Киреева и Вл.С. Соловьёва // Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 1. С. 234-239.
40. Киреев А.А. Критические заметки // Русское обозрение. 1897. № 6. С. 808-842.
41. Киреев А.А. Сочинения в 2 т. Т. 1. СПб., 1912. С. 254-268.
42. Письма Вл.С. Соловьева А.А. Александрову // РГАЛИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 734.
43. Соловьев В.С. Письмо в редакцию // Русское обозрение. 1897. № 7. С. 472-474.
44. Соловьев В.С. Письмо в редакцию газеты «Новое время» // Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М., 1989. С. 622.
45. Киреев А.А. Письмо в редакцию // Русское обозрение. 1897. № 9. С. 389-406.
46. Письма А.Ф. Филиппова В.Я. Брюсову // ОР РГБ. Ф. 386. К. 106. Д. 29.
47. Письмо Владимира Сергеевича Соловьева // Русское обозрение. 1901. № 1. С. 104-106.
48. Соловьев В.С. Письма / под ред. Э.Л. Радлова. Т. 4. Пб., 1923.
49. Введенский А.И. Одинокий мыслитель // Русское обозрение. 1901. № 1. С. 107-116.
50. Никифораки А. Иностранец о русском // Русское обозрение. 1901. № 1. С. 117-123.
References
1. Pis'ma A.A. Kireeva N.N. Strakhovu [A.A. Kireev's Letters to N.N. Strakhov], in OR RNB [Manuscript Section of the Russian National Library], fund 747, no. 15.
2. Medovarov, M.V. Ot postateynoy rospisi k baze dannykh soderzhaniya zhurnala (na primere zhurnala «Russkoye obozreniye») [From an article-by-article index to the database of journal content (by the example of the journal «Russkoe Obozrenie»)], in Sbornik statey k 100-letiyu so dnya rozhdeniya V.E. Bograda «Problemy bibliografirovaniya soderzhaniya periodicheskikh i prodolzhayushchikhsya izdaniy Rossii XVIII - nachala XX veka» [Collection of articles in commemoration of the 100th anniversary of V.E. Bograd's birthday «Problems of content bibliography of periodicals and serial editions in Russia of the 18th - early 20th centuries»]. Saint-Petersburg, 2017, pp. 114-127.
3. Gartman, E. fon. Pessimizm i pedagogika. Perevod s rukopisi Vladimira Solov'eva [Pessimism and pedagogy. Translated from Vladimir Solovyov's manuscript], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 1, pp. 171-194.
4. Sovremennaya letopis' [Current chronic], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 4, pp. 869-889.
5. Sovremennaya letopis' [Current chronic], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 5, pp. 384-400.
6. Solov'ev, V.S. D. Shcheglov. Istoriya sotsial'nykh sistem. T. II. Saint-Petersburg, 1889 [D. Shcheglov. The history of social systems. Vol. 2], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 7, pp. 433-440.
7. Solov'ev, V.S. Zapozdalaya vylazka iz ognogo literaturnogo lagerya [A late sally from one literary camp], in Solov'ev, V.S. Sochineniya v 21., t. 2 [Works in 2 vol., vol. 2]. Moscow, 1989, pp. 317-322.
8. Solov'ev, V.S. The Key to Theosophy by H.P. Blavatsky, in Russkoe obozrenie, 1890, no. 8, pp. 881-886.
9. Solov'ev, V.S. Zametka o E.P. Blavatskoy [A Note on H.P. Blavatskaya], in Solov'ev, V.S. Sobraniye sochineniy. T. 6 [Collected works. Vol. 6]. Saint-Petersburg, 1912, pp. 394-398.
10. Genon, R. Teosofizm: Istoriya odnoy psevdoreligii. Ch. 1 [Theosophism: the history of a pseudoreligion. Part 1]. Kaliningrad, 2012, pp. 21-32.
11. Solov'ev, V.S. «Mesto khristianstva v istorii» V. Rozanova. Moscow, 1890 [«The place of Christianity in history» by V. Rozanov], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 9, pp. 475-476.
12. Solov'ev, V.S. Knyaz' S. Trubetskoy. Metafizika v drevney Gretsii [Prince S. Trubetskoy. Metaphysics in Ancient Greece], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 10, pp. 931-945.
13. Medovarov, M.V. Gallyutsinatsiya ili nesovershenstvo? Zhurnal «Russkoye obozreniye» v zabytyy spor V.S. Solov'eva i S.N. Trubetskogo [Hallucination or imperfection? The journal «Russkoe Obozrenie» and the forgotten debate between Vladimir Solovyov and Prince Sergei Trubetskoy in 1890], in Solov'evskie issledovaniya, 2016, no. 2(50), pp. 82-96.
14. Solov'ev, V.S. Pamyati K.N. Leont'eva [In memory of K.N. Leontiev], in Russkoe obozrenie, 1892, no. 1, pp. 352-358.
15. Solov'ev, V.S. Otritsatel'nyy ideal nravstvennosti [Negative ideal of morality], in Russkoe obozrenie, 1892, no. 4, pp. 804-811.
16. Solov'ev, V.S. G. Yarosh i istina [Mr. Yarosh and the truth], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 4, pp. 856-858.
17. Solov'ev, V.S. Samosoznanie ili samodovol'stvo [Self-consciousness or complacency], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 6, pp. 671-684.
18. Astafev, P.E. Natsional'noe samosoznanie i obshchechelovecheskie zadachi [National Consciousness and Universal Goals], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 3, pp. 267-297.
19. Astafev, P.E. Filosofiya natsii i edinstvo mirovozzreniya [Philosophy of Nation and the Unity of World View]. Moscow, 2000.
20. Solov'ev, V.S. Samosoznanie ili samodovol'stvo [Self-consciousness or complacency], in Solov'ev, V.S. Sobranie sochineniy. T.5 [Collected works. Vol. 5]. Saint-Petersburg, 1912, pp. 353-365.
21. Sovremennaya letopis' [Current chronic], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 6, pp. 840-859.
22. Kireev, A.A. Neskol'ko dopolnitel'nykh slov o predstoyashchey reforme nashikh gimnaziy (Pis'mo k redaktoru) [Some additional words on the forthcoming reform of our gymnasium (A letter to the editor)], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 5, pp. 342-344.
23. Sovremennaya letopis' [Current chronic], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 6, pp. 858-866.
24. Solov'ev, V.S. Kitay i Evropa [China and Europe], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 2, pp. 673-696; no. 3, pp. 187-207; no. 4, pp.761-776.
25. Solov'ev, V.S. Kitay i Evropa (1890) [China and Europe], in Solov'ev, V.S. Sobranie sochineniy. T. 6 [Collected works. Vol. 6]. Saint-Petersburg, 1912, pp. 93-152.
26. Solov'ev, V.S. Yaponiya (istoricheskaya kharakteristika) [Japan (A historical description)], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 7, pp. 182-202.
27. Solov'ev, V.S. Yaponiya (Istoricheskaya kharakteristika) [Japan (A historical description)], in Solov'ev, V.S. Sobranie sochineniy, t. 6 [Collected works, vol. 6]. Saint-Petersburg, 1912, pp. 153-173.
28. Solov'ev, V.S. Pervobytnoe yazychestvo, ego zhivye i mertvye ostatki (okonchanie) [Primitive Paganism, Its Life and Dead Relicts (the end)], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 8, pp. 620-648; no. 10, pp. 485-517.
29. Solov'ev, V.S. Mifologicheskiy protsess v drevnem yazychestve [Mythological Process in Ancient Paganism], in Pravoslavnoe obozrenie, 1873, no. 11, pp. 635-665.
30. Solov'ev, V.S. Stikhotvorenie [A poem], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 5, p. 263.
31. Solov'ev, V.S. Stikhotvoreniya i shutochnyep'esy [Poems and comic plays]. Leningrad, 1974.
32. Solov'ev, V.S. Stikhotvorenie [A poem], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 11, p. 43.
33. Chetvertaya ekloga Vergiliya. Perevod Vladimira Solov'eva [The fourth eclogue by Virgil. Translated by Vladimir Solovyov], in Russkoe obozrenie, 1891, no. 9, pp. 246-248.
34. Solov'ev, V.S. Iz Longfello [From Longfellow], in Russkoe obozrenie, 1891, no. 11, p. 172.
35. Solov'ev, V.S. Illyuziya poeticheskogo tvorchestva. «Epos i lirika grafa A.K. Tolstogo». Kriticheskoe issledovanie N.M. Sokolova. Saint-Petersburg, 1890 [Illusion of poetical creativity. «Count A.K. Tolstoy's epos and lyric poetry». N.M. Sokolov's critical study], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 7, pp. 441-448.
36. Pamyati A.A. Feta (dva stikhotvoreniya) [In memory of A.A. Fet (Two poems)], in Russkoe obozrenie, 1892, no. 12, pp. 791-793.
37. Solov'ev, V.S. O liricheskoy poezii. Po povodu poslednikh stikhotvoreniy Feta i Polonskogo [On lyrical poetry. On the last poems by Fet and Polonsky], in Russkoe obozrenie, 1890, no. 12, pp. 625-654.
38. Solov'ev, Vs.S. Zlye vikhri. Roman [Evil whirlwinds. A novel], in Russkoe obozrenie, 1893, no. 3, pp. 25-62; no. 4, pp. 626-670; no. 7, pp. 92-111; no. 9, pp. 103-131; no. 10, pp. 652-719; no. 11, pp. 164-221; no. 12, pp. 1077-1148.
39. Medovarov, M.V. K istorii vzaimootnosheniy A.A. Kireeva i Vl.S. Solov'eva [On the history of A.A. Kireev and V.S. Solovyov's relationship], in Vestnik Nizhegorodskogo gosudarstvennogo uni-versiteta im. N.I. Lobachevskogo, 2010, no. 1, pp. 234-239.
40. Kireev, A.A. Kriticheskie zametki [Critical Notes], in Russkoe obozrenie, 1897, no. 6, pp. 808-842.
41. Kireev, A.A. Sochineniya v 2 t., t. 1 [Works in 2 vol., vol. 1]. Saint-Petersburg, 1912, pp. 254-268.
42. Pis'ma Vl.S. Solov'eva A.A. Aleksandrovu [V.S. Solovyov's letters to A.A. Aleksandrov], in RGALI [Russian State Archive of Literature and Art], fund 2, reg. 1, no. 734.
43. Solov'ev, V.S. Pis'mo v redaktsiyu [A letter to the editorial office], in Russkoe obozrenie, 1897, no. 7, pp. 472-474.
44. Solov'ev, V.S. Pis'mo v redaktsiyu gazety «Novoe Vremya» [A letter to the editorial office of the newspaper «Novoe Vremya»], in Solov'ev, V.S. Sochineniya v 2 t., t. 2 [Works in 2 vol., vol. 2]. Moscow, 1989, p. 622.
45. Kireev, A.A. Pis'mo v redaktsiyu [A letter to the editorial office], in Russkoe obozrenie, 1897, no. 9, pp. 389-406.
46. Pis'ma A.F. Filippova V.Ya. Bryusovu [A.F. Filippov's letters to V.Ya. Bryusov], in OR RGB [Manuscript Section of the Russian State Library], fund. 386, box 106, no. 29.
47. Pis'mo Vladimira Sergeevicha Solov'eva [Vladimir Sergeyevich Solovyov's letter], in Russkoe obozrenie, 1901, no. 1, pp. 104-106.
48. Solov'ev, V.S. Pis'ma, t. 4 [Leters, vol. 4]. Petersburg, 1923.
49. Vvedenskiy, A.I. Odinokiy myslitel' [The lonely thinker], in Russkoe obozrenie, 1901, no. 1, pp. 107-116.
50. Nikiforaki, A. Inostranets o russkom [A foreigner about a Russian], in Russkoe obozrenie, 1901, no. 1, pp. 117-123.
