CC BY
126
Вклад корейских переселе Востока
присоединением к России Приамурья (по Айгуньскому договору 1858 года) и Приморья (по Пекинскому трактату 1860 года) перед российским правительством встали задачи освоения, заселения и защиты дальневосточной окраины. С этой целью были приняты меры по привлечению крестьян-добровольцев с предоставлением им всевозможных льгот. В соответствии с “Правилами для поселения русских и инородцев в Амурской и Приморской областях”, утвержденными в апреле 1861 года, всем переселенцам, как русским, так и иностранным, предоставлялось право выбора свободных участков казенной земли до 100 десятин на семью1. Они освобождались от подушной подати, рекрутской повинности на 10 лет и платы за пользование землей на 20 лет2. Однако процесс заселения вновь присоединенных земель осуществлялся крайне медленными темпами.
В 1860 г. между Кореей и Россией была установлена общая граница, что стало толчком для начала корейской иммиграции
нцев в развитие Дальнего России
Л.В. Иванова
на российский Дальний Восток. В 1863 г. корейцы из 20-ти семейств попросили разрешения на поселение в долине р. Тизин-хе. Военный губернатор Приморской области удовлетворил просьбу корейцев. В 1864 г. в Южно-Уссурийский край прибыли “14 семейств в числе шестидесяти пяти душ”3, в 1883 г. в селениях Дальнего Востока России проживали 1164 корейских семей, насчитывающих 5447 чел.4, в 1897 г. в Приамурском генерал-губерна-торстве численность корейцев составляла 25868 чел.5, а на начало 1908 г. эта цифра оценивалась в 62 тыс. чел.6 К 1917 г. численность корейской диаспоры на Дальнем Востоке достигла 100000 чел.7
В дореволюционный период корейскую иммиграцию можно условно разделить на несколько этапов, в соответствии с которыми менялись ее характер и численность8 . В разное время менялось и отношение российских властей к корейским переселенцам. На первом этапе центральная и местная власти не только не отказывали корейцам в поселении на дальневосточной территории, но и предоставляли им материальную помощь, начиная от рабочего скота и сельскохозяйственного инвентаря до пищевого и денежного довольствия9 . Подобное отношение российской администрации к иммигрантам из Кореи объяснялось острым недостатком рабочей силы в Приморье и Приамурье в первое десятилетие после их включения в состав владений Российской империи в силу крайне медленного заселения данных территорий русским населением. Однако местные власти руководствовались не только практическими интересами, но и чувством гуманизма. Долгое время Корея придерживалась политики строгой изоляции, и по корейским законам, действовавшим до 1882 г., пересечение российско-корейской
Иванова Лариса Владимировна - аспирантка Дальневосточной академии государственной службы (г. Хабаровск)
границы считалось тяжким преступлением и каралось смертной казнью. Таким образом, в 60-х - 80-х годах XIX века в Приморье иммигрировали, в основном, семейные корейцы с твердым намерением навсегда связать свою судьбу с Россией, что позволяло российским властям относиться к ним как к надежным заселыцикам края.
Благодаря доброжелательному отношению и поддержке российских властей первые выходцы из Кореи за сравнительно короткое время смогли устроить свою жизнь несравненно лучше многих соотечественников на родине. Польза от заселения корейцами пустующих земель Южно-Уссурийского края была высоко оценена российской стороной. По роду своей деятельности большинство переселенцев из Кореи
- около 80% - являлись земледельцами. Климатические условия дальневосточного региона России мало чем отличались от северокорейских провинций, откуда шел основной поток иммигрантов. Благодаря солидному опыту ведения сельского хозяйства, насчитывающего несколько тысячелетий, корейцами была выработана своеобразная система земледелия. Таким образом, переселенцы из Кореи оказались в более выгодных условиях, чем славянские переселенцы. Главной особенностью посева корейских земледельцев был грядковый способ или, как его называли, “грядовый”, согласно которому посев осуществлялся на грядках шириною 1 метр. Сначала делали сохой неглубокую борозду и по левому краю отваленного пласта высевали семена при помощи особого самодельного прибора в виде рожка, затем проходили вновь по сделанной уже борозде, поднимая еще тонкий слой земли и наваливая его на высеянные семена или иногда просто утаптывая семена ногами в землю. Преимущества грядкового способа сводились к тому, что вдоль борозд могла стекать с пашни излишняя дождевая вода, а, кроме того, ветер свободнее охватывал и осушал ниву. Корейский способ существенно упрощал прополку сорной травы, которая приносила много хлопот местным земледельцам. От двух до четырех раз за лето, в зависимости от вида посева, корейцы с помощью специальной сохи пропалывали грядки, одновременно окучивая их, что позволяло зерну извлекать из грунта больше полезных элементов10. На другой год
поднимались и засевались междурядья, а ряды, на которых высевали сельскохозяйственную культуру раньше, отдыхали.
Благодаря трудолюбию корейцев и их системе земледелия был частично решен вопрос закупки зерна для продовольственного обеспечения войск, расположенных в урочище Новокиевском. Если прежде для их продовольственного обеспечения покупали весь овес и ячмень в Хуньчуне, то в 1872 г. небольшая часть зерна была куплена у корейцев, в 1873 г. купили у них больше половины потребного зерна, а в 1874 г. вообще исчезла надобность закупать хлеб в Хуньчуне11. Развитием хлебопашества корейцы приносили большую пользу и в последующие годы. Так, в 1889 г. военный губернатор Приморской области П.Ф. Унтербергер отмечал, что “корейцы в Южно-Уссурийском округе в экономическом отношении приносят немалую пользу значительным посевом ярицы, пшеницы и овса, избавляя нас тем самым от излишних переплат по выписке зерна для продовольствия войск из-за границы или Одессы. Так, например, в минувшем году до 18 декабря выкуплено у корейцев ярицы и пшеницы 38 195 пуд., а у казаков -66395 иуд.”12.
Некоторые сельскохозяйственные культуры, такие как чумиза, соя, рис, тутовые деревья получили широкое распространение в дальневосточном и других регионах России только благодаря усилиям корейских земледельцев.
После чумизы второй по популярности сельскохозяйственной культурой, выращиваемой корейцами для собственных нужд, являлись бобы. Чумиза и бобы традиционно составляли основу корейского рациона. Из сои корейцы испокон веков приготовляли масло, соус, пасту, творог или сыр, муку для кондитерских изделий, дрожжи, ее употребляли в пророщенном виде, использовали в медицине. Соевое молоко служило альтернативой коровьему, которое, в силу сложившихся традиций, не употреблялось корейцами в пищу.
Преимущество бобов перед другими культурами проявлялось в том, что эта культура удовлетворительно выносила засухи и затяжные дожди, даже наводнения, что могло служить гарантией наличия продовольствия и корма скоту в неблагоприятные, засушливые и слишком дождливые
годы, которые в Приморье бывали довольно часто. Бобовые культуры способствовали уничтожению насекомых - вредителей хлебных злаков и очищению полей от разных паразитных грибков, которые снижали урожайность хлебов. После бобов поля обогащались азотом, а потому могли с выгодой использоваться для культуры злаков. Последнее обстоятельство являлось способом удобрения почвы.
В качестве удобрения и своего рода пара в корейских хозяйствах использовался и навоз. Однако, как отмечал главный агроном при Приамурском генерал-губернаторе Н.А. Крюков, несмотря на очевидные преимущества, навоз как удобрение нигде, кроме хозяйств корейцев, не применялся13. Этот вид удобрения почвы получил широкое распространение среди славянского населения Дальнего Востока России много позже. Н.А. Крюков также сообщал, что русские крестьяне и казаки не засевали свои поля грядами14. Русская администрация пыталась распространить корейские способы обработки земли. Предполагалось выдавать даже специальные премии тем русским крестьянам, которые станут применять грядовый посев, но и эта мера вначале не имела успеха18. Для русского крестьянина на практике было очень трудно отказаться от традиционных способов земледелия и принять совершенно новую и чуждую культуру. Кроме того, грядковый способ возделывания земли был достаточно трудоемким и требовал свободных рабочих рук, которых в славянских хозяйствах было явно недостаточно. Тем не менее, с конца XIX века корейский способ обработки земли начал широко применяться в хозяйствах славянских переселенцев Приамурья самими корейцами.
Дело в том, что к концу XIX века был решен вопрос о юридическом статусе корейских переселенцев. Еще в 1891 г. все проживающие на российской территории корейцы были разделены на три категории. К первой были отнесены корейцы и члены их семей, которые поселились в России до установления российско-корейских дипломатических отношений 25 июня 1884 г. Они причислялись к крестьянскому сословию и наделялись земельными участками в размере 15 десятин или 16,35 га на 1 семью. Ко второй категории причислялись оседло проживающие корейцы,
поселившиеся в Приамурском крае после 1884 г. К третьей относились иностранно-подданные корейцы, временно находившиеся на русской территории. С 1896 по 1901 гг. около 16000 корейцев были приняты в русское подданство с отведением им в пользование государственной земли по 15 десятин на семью (для сравнения: до 1900 г. русские переселенцы получали на семью по 100 десятин, а с 1900 г. - 15 десятин на каждого члена семьи мужского пола, но не более 100 десятин на одно семейство).
И если раньше новые иммигранты из Кореи старались приселиться к уже обосновавшимся в России соотечественникам, то с конца XIX века ситуация стала меняться. Не находя свободного участка земли в уже устроенных корейских поселениях, они в большом количестве стали приселяться к русским селам и казачьим станицам. Так как землей наделялись только корейцы, принятые в русское подданство, остальная часть корейцев должна была осваивать новый вид землепользования -аренду земли у казны, крестьян, казаков, частных владельцев, городов, церковных причтов и чинов лесной стражи на различных условиях. Чиновник особых поручений при Приамурском генерал-губернато-ре А,М. Казаринов, производивший обследование русских и корейских поселений в Южно-Уссурийском крае в 1906-1907 гг., отмечал, что подавляющее большинство русских хозяйств занималось земледелием или, как раньше называли, землепашеством, посредством наемного труда корейцев, количество которых резко увеличилось после русско-японской войны и установления Японией протектората над Кореей. В некоторых же деревнях, указывал А.М. Казаринов, русские крестьяне “занимаются оленеводством, пчеловодством, садоводством (только не хлебопашеством); коренными хозяевами этого дела здесь поставили тех же безбилетных16 корейцев”17. Общая площадь земель, арендуемых безземельными корейскими крестьянами, с 1658 десятин в 1897 г. и с 10055 десятин в 1909 г. возросла до 16470 десятин в 1917 г. Число арендаторов с 30% от общих корейских крестьянских хозяйств в 1910 г. увеличилось до 70% в 1917 г18. Корейцы-арендаторы применяли только грядовый способ земледелия, так что с начала второ-
го десятилетия XX века многие русские крестьяне, особенно в селениях, расположенных между корейскими поселками, стали перенимать корейский способ посева просовых и бобовых растений и даже приучились к выполке несколько раз в лето пашни, особенно пшеничных полей19.
Благодаря усилиям корейских земледельцев широкое распространение в дальневосточном и других регионах России получили тутовые деревья. Шелководство являлось одной из традиционных отраслей экономики Кореи. Нельзя однозначно утверждать, что именно корейцы стали первыми разводить тутовые деревья на российском Дальнем Востоке. Имеются сведения, что в 1880 г. садоводом Ветергофом было посажено 600 экземпляров тутового дерева20, однако удалось ли получить шелк, не сообщается. В 1902 г. корейцы с. Си-нельниково стали разводить тутовые деревья и шелкопряд, привезенный из Кореи. Шелк ткали на домашних ткацких станках. В 1907 г. было получено 6 пудов шелка21. Хозяйство Ивана Иосифовича Ана, жителя с. Синельниково, который начал культивировать на своем участке тутовые деревья по настоянию и под руководством священника Иоанна Рязановского, было признано образцовым. Тутовые деревья были посажены на территории миссионерских школ в селах Новокиевское, Янчихэ, Посьет, Крабе, Чизинхэ, Славянка и урочище Барабаш. Попытки развить шелководческую отрасль хозяйства активно предпринимались при Приамурском генерал-губернаторе Н.Л. Гондатти (1911 - 1917 гг.)22, который, всю жизнь питая сильную склонность к сельскому хозяйству, всячески содействовал этому делу. Более широкое распространение шелководство получило в послереволюционный период.
Наряду с чумизой и соей “собственно корейским иммигрантам Дальневосточный край обязан созданием рисовой культуры”23. Не существует единого мнения относительно точной даты начала возделывания риса в Приморье. В.И. Володин писал, что некоторые исследователи, ссылаясь на работу А.Ф. Будищева “Описание лесов южной части Приморской области”, отмечали первые посевы риса у корейцев в начале 60-х годов XIX века24. В 1908 году в долине р. Янчихе корейцами было засеяно рисом 40 десятин. В дальнейшем по-
севы риса появились в Сучанском, Никольском, Уссурийском и Спасском уездах25. В 1917 г. площадь рисовых полей в Ни-кольск-Уссурийском, Сучанском, Посьет-ском и Спасском уездах составила 1600 десятин26.
Местные власти широко привлекали корейцев к общественным повинностям. Корейские переселенцы внесли немалый вклад в строительство и ремонт дорог и мостов в регионе. В 80-х годах XIX века ими были установлены телеграфные столбы от поста Новгородского до урочища Новокиевского. В 1886 - 1888 гг. “собственным трудом и на собственные средства” корейские крестьяне построили дорогу от Раздольного до Новокиевского общей длинною 178 верст с мостами через речки и ручьи”27. 27 февраля 1886 г. на строительство дороги от Раздольного до Мангугая было выделено 4 тыс. руб. казенных денег, а уже 1 июля 1887 г. “как бы по мановению волшебного жезла дорога с 10 мостами” была уже открыта для колесного движения. Постройка дороги производилась исключительно корейцами Посьетского и Суйфунского участков. В течение 467 дней население, численность которого не превосходила 10.5 тыс. чел. (корейцев Посьетского участка 7060 чел., а Суйфунского - 3317 чел.), отбыло 91330 поденщин, что в среднем составило около 200 часов в день, т.е. примерно 9 поденщин на каждого жителя или около 30 поденщин на каждый двор. Из возведенных ими сооружений особого внимания заслуживала гать через болотистую долину р. Эльдах'оу с висячим мостом через реку и мост на сваях через р. Сандагоу.
Одновременно со строительством дорог и мостов производилась постройка домов и капитальный ремонт колесного пути между Мангугаем и урочищем Новокиевским длиною 100 верст. Корейцами был построен мост через устье р. Барановки длиною 60 футов, так что длина всего сооружения составила 125 футов. Мост поставлен был на деревянных срубах, набитых камнем; стоимость его определялась в 10 тыс. руб., от казны же было выделено всего 2 тыс. руб. Кроме того, были выстроены мосты через р. Брусье длиною 22 футов (отпущено 750 руб. из казны) и через pp. Рязанов-ку, Адими и Седими (отпущено 2 тыс. руб. из казны). На это было затрачено 56000
поденщин, которые пришлись исключительно на население Посьетского участка. В целом же в период с 1885 г. по 1888 г. корейским населением только данного участка было отработано 102640 поденщин, что составило 17 поденщин за год на каждый двор28. Высоко оценивая строительство дороги от Раздольного до Мангугая подполковник российского генерального штаба писал: “Разумеется, всякий даже непосвященный в тайны инженерного искусства поймет, что в течение года с небольшим на 4 тыс. руб. провести дорогу с мостами на протяжении 72 верст возможно лишь при содействии даровой силы... поэтому приходится еще более удивляться энергии и умению руководителей этого дела, которые сумели не силою власти, а личным влиянием поднять население на такой гигантский труд”29. В последующие годы корейское население продолжали привлекать к различного рода ремонтным и строительным работам.
В конце XIX - начале XX вв. иммиграционный поток из Кореи на русский Дальний Восток продолжал усиливаться, однако найти свободной пахотной земли с каждым годом становилось труднее. Вместе с тем, интенсивное развитие дальневосточной промышленности требовало рабочей силы, поэтому все больше корейцев становились рабочими на приисках, строительстве железных дорог, заводах и фабриках, шли в рыбопромышленность, в сферу услуг. Как правило, их нанимали на малоквалифицированные работы, куда русские шли неохотно. Так, если еще в конце XIX
в. число корейцев, работавших по найму на золотодобывающих приисках, измерялось единицами, то в начале XX в. их насчитывалось уже около 3000 тыс. человек. В 1906 г. их численность, учитывая так называемых золотничников, превысила 6 тыс. чел., а в следующем году достигла 7 тыс. чел.30.
На приисках корейцы были заняты не только добычей золота, но и производством кирпича и ремонтом дорог. Поскольку часть корейцев прибывала на прииски с семьями, то их жены и дети занимались овощеводством. Сначала корейцы выращивали сельскохозяйственную продукцию исключительно для собственных нужд, а позже - на продажу. Некоторые корейцы, работая долгое время на приисках в тайге,
оседали там навсегда. Они обзаводились хозяйством, лошадьми и т.п. и начинали заниматься огородничеством. Золотодобывающие предприятия, оценив способность корейцев к возделыванию земли даже в крайне непригодных для этого условиях, стали выдавать им семена овса, которыми корейцы стали засевать торфяные отвалы на приисках. Развитие корейцами огородничества и полеводства значительно удешевляло жизнь на приисках и частично решало проблему продовольственного обеспечения рабочих.
Стабильное увеличение числа корейских и китайских рабочих на приисках беспокоило администрацию Приамурского края. Поводом беспокойства явилось вытеснение “желтыми” рабочими (корейцами, китайцами и др.) русских. Дело в том, что предприниматели и подрядчики неохотно нанимали последних, так как их труд стоил намного дороже труда “желтых” рабочих. В 1902 г. было установлено процентное соотношение русского и “желтого” труда. Корейцы не должны были превышать более 25% от общего числа рабочих. В 1905 г. в должность Приамурского генерал-гу-бернатора вступил П.Ф. Унтербергер, который поставил одной из своих задач выработку мер, противодействовавших наплыву в край корейских иммигрантов. В 1907
г. золотопромышленникам разрешили принимать корейцев в количестве не более 2600 чел., а с 1908 г. запретили нанимать рабочих корейской национальности на золотые прииски. В золотопромышленности края создалась кризисная ситуация. Вытеснение корейцев с приисков привело к резкому снижению добычи золота, что негативно отразилось не только на экономике Дальнего Востока, но и всей России в целом.
В 1911 г. распоряжение о запрете найма корейских рабочих на золотые прииски было отменено, что позволило стабилизировать ситуацию. В 1913 г. число корейских приисковых рабочих в Приморском горном округе составляло 1669 чел., в 1914 г. - 1730, а в 1915 г. - 2117 чел.31 В 1916 - 1917 гг. в золотодобывающей отрасли Приамурского края было занято около 3-4 тыс. чел. корейцев.
Свой вклад в развитие Дальнего Востока России корейцы вносили, работая и в других хозяйственных отраслях региона.
Главным образом они были чернорабочими, землекопами, носильщиками тяжестей, дроворубами, пильщиками леса, занимались извозом и каботажем.
Появление нового соседа, в лице Кореи, вызвало вполне закономерный интерес у представителей российского общества. До установления официальных российско-корейских отношений в 1884 г. политика строгой изоляции, которой придерживалась Корея, препятствовала развитию культурных связей и получению достоверной информации о новом соседе. Такая возможность появилась с началом корейской иммиграции в пределы России. Благодаря переселенцам из Кореи русские исследователи еще до 1884 г. получили возможность изучать хозяйственную деятельность корейцев, их быт, язык. Так, в 1872 г. при активном участии корейских переселенцев был создан первый русско-корейский словарь М.П. Пуцилло32. Соседство с Кореей, наличие корейской диаспоры в России во многом обусловили развитие российского корееведения.
Таким образом, корейские переселенцы способствовали экономическому и социально-культурному развитию российского Дальнего Востока. Корейцы оказали заметное влияние на развитие сельского хозяйства в регионе, в части придания ему специфического направления по новым видам культивируемых растений (бобы, рис, тутовые деревья и чумиза), по технике обработки земли (грядковая система) и по организационным методам ведения хозяйства. Своим трудом корейцы способствовали развитию различных отраслей промышленности, таких как золотодобывающая и рыбная.
Поддерживая постоянную связь со своими соотечественниками, корейские иммигранты способствовали формированию добрососедских отношений между Россией и Кореей и их дальнейшему развитию.
Литература и источники:
1. Полное собрание законов Российской Империи. Собр. 2. Т. 36. Отделение 1-е. 1861. От №36 490-37 190. - СПб., 1863. - №36928.
- С. 682.
2. 27 апреля 1881г. льготы в отношении иностранных колонистов Приморской и Амурской областей, предоставленные им наряду с русскими в соответствии с "Временными правилами", были отменены. См.: Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3 е. Т. 12. - СПб., 1895. - С. 477 -
478.
3. Петров, А.И. Корейская диаспора на Дальнем Востоке России 60-90-е годы XIX века / А.И. Петров. - Владивосток: ДВО РАН, 2000. - С. 63.
4. Граве, В£. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье / В.В. Граве // Труды командированной по Высочайшему повелению Амурской экспедиции. Вып. XI. - СПб., 1912,- С. 128.
5. Петров, А.И. Адаптационные проблемы корейской диаспоры Дальнего Востока Рос сии начала XX века / А.И. Петров // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в XX в. Сб. научных статей. - Владивосток: ДВО РАН, 2000. - С. 39.
6. Аносов, С Д. Корейцы в Уссурийском крае / С Д. Аносов. - ХабаровскВладивосток, 1928. -С. 8.
7. Приморский край: Краткий энциклопедический справочник. - Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1997. - С. 249.
8. Согласно А.И. Петрову, корейская иммиграция может быть разделена на 4 этапа: 1864 - 1884,1884 - 1897,1897 - 1905,1905 -1917. Подробнее см.: Петров, А.И. Корейская диаспора на Дальнем Востоке России 60-90-е годы XIX века /АЛ. Петров. - Владивосток: ДВО РАН, 2000; Петров, А.И. Корейская диаспора в России 1897 - 1917 гг. / А.И. Петров.
- Владивосток: ДВО РАН, 2001.
9. Подробнее о размерах помощи см.: Вагин, В. И. Корейцы на Амуре // Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. - Вып. 2 / В.И. Вагин. - СПб., 1875. - Т. 1- С. 2,3,6- 10, 15
- 17; Панов, АА. Желтый вопрос в Приамурье / АА. Панов / / Вопросы колонизации. -СПб., 1910. - №7. -С. 10- 11.
10. Пак, БД. Корейцы российской империи / БД. Пак. - М., 1993. - С. 126.
11. Пак, БД. 140 лет в России. Очерк истории российских корейцев / БД. Пак, Н.Ф. Бугай. - М.: Институт востоковедения РАН, 2004. -С. 41.
12. Корейцы на российском Дальнем Вое токе (вт. пол. XIX - нач. XX вв.). Документы и материалы. - Владивосток: Изд-во Даль-невост. ун-та, 2001. - С. 57 — 58.
13. Крюков, НА. Очерк сельского хозяйства Приморской области /НА.Крюков. - СПб., 1893.
- С. 89.
14. Крюков, НА. Очерк сельского хозяйства Приморской области / НА. Крюков. - СПб., 1893.
- С. 59.
15. Крюков, НА. Опыт описания землеполь-
зования у крестьян-переселенцев Амурской и Приморской областей / НА. Крюков. - М., 1896.
- С. 47; Унтербергер, П. Приморская область 1856 - 1898 гг./ П. Унтербергер. - СПб., 1900. — С. 132.
16. Примечание: Иностранноподданные корейцы, временно находящиеся на русской терри тории, должны были приобрести специальные билеты. Однако подавляющее большинство ино-странноподданных корейцев этого не делало.
17. РГИА ДВ. - Ф. 702. - On. 3. - Д. 302. - Л. 321.
18. Пак, БД. 140 лет в России. Очерки истории российских корейцев / БД. Пак, Н.Ф. Бугай.
- М.: Институт Востоковедения РАН, 2004. -С. 96.
19. Пак, БД. 140 лет в России. Очерки истории российских корейцев / БД. Пак, Н.Ф. Бугай.
- М.: Институт Востоковедения РАН, 2004. -С. 101.
20. Посьет, Суйфун и Ольга. Очерки Южно-Уссурийского края // Русский вестник. - 1882 (февраль). - С. 793.
21. Слюнин, H.B. Современное положение нашего Дальнего Востока. - СПб., 1908. - С. 122.
22. Приамурские ведомости. - №°2475. - С. 5/НСБ ГАХК. Инв. №1377.
23. Петров, А. Корейцы и их значение в экономике Дальневосточного края / А Петров // Северная Азия. Т. 1.- М., 1929. - С. 46.
24. Володин, ВЛ. Доходность рисосеющих хозяйств корейцев / В.И. Володин // Труды опытных учреждений Далонего Востока. - Владивосток, 1931. - С. 89.
25. Ким Сын Хва. Очерки по истории советских корейцев / Сын Хва Ким. - Алма-Ата, 1965.
- С. 48.
26. Примечание: Вплоть до 1925 эта культура не привлекала к себе внимание русского населения, хотя попытки ее возделывания предпринимались. Столь безучастное отношение агрономов к культуре риса объяснялось тем, что все знания, навыки и техника принадлежали пришлому азиатскому населению. Интересно мнение профессора Аркадия Петрова, который, объясняя столь слабое внимание к возможности широкого разведения риса в дореволюционный период, писал, что оно не поощрялось “краевыми властями из боязни, чтобы развитие рисовых плантаций не послужило бы поводом к особой агрессивности в отношении русского Дальневосточного края со стороны Японии и Китая".
Трудно с уверенностью сказать, насколько
эта мысль верна, но тот факт, что “японский капитал сыграл определенную роль в развитии дальневосточного рисосеяния”, признается краеведами. Разведение риса на Дальнем Востоке получило существенный стимул в период присутствия интервентских японских войск, когда увеличился спрос на рис как пищевой продукт. В те годы японскими агрономами были хорошо изучены, все пригодные под куль-туру риса площади, и некоторыми японскими специалистами высказывалось мнение, что в Приморье можно засеять рисом до 3 млн. га, а получить до 55 млн. кока (до 5 млн. тонн риса). На всем же Дальнем Востоке, то есть в Приморской, Амурской и Забайкальской областях, по част ным данным отдельных исследователей, годной под культуру риса оказывалась площадь в 10 ООО ООО га. Японцами выдавались ссуды через Корейский банк (Цесен гинко) корейцам - производителям риса, что, в свою оче редь, стимулировало развитие данной отрасли. Важным остается то, что без корейского населения русского Дальнего Востока даже при наличии желания и капитала развитие рисосеяния не произошло бы или было бы отодвинуто на долгий и неопределенный срок. Только в 1926 году, оценив рентабельность культуры, изучение риса было поставлено в программу Приморской областной сельскохозяйственной опытной станции и рисосеяние начало распространяться на дальневосточной земле.
27. Рагоза,А. Посьетский участок // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. 45. - СПб., 1891. -- С. 58.
28. Песоцкий, В. Корейский вопрос в Приамурье / В. Песоцкий / / Труды командированной по высочайшему повелению Амурской экспедиции. Приложение к выпуску XI. - Хабаровск, 1913. - С. 102 - 103.
29. Рагоза, А Посьетский участок / А Рага за // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. 45. - СПб., 1891.- С. 99.
30. Граве, В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье / ВЛ. Граве // Труды командированной по высочайшему повелению Амурской экспедиции. Вып. XI. - СПб, 1912.- С. 144.
31. Рабочий вопрос на приисках Приморского горного округа с 1906 по 1915 год // Записки Приамурского Отдела Императорского Общества востоковедения. Вып. 3. - Хабаровск, 1916.
- С. 183.
32. Пуцилло, М. Опыт русско-корейского словаря / М. Пуцилло. - СПб., 1874. - С. XII.
