CC BY
15
УДК 82.02 DOI: 10.14529/ssh210412
ВИЗУАЛЬНО-ГРАФИЧЕСКИЙ ОБЛИК ЭКЛОГ И ИДИЛЛИЙ А. П. СУМАРОКОВА
М. П. Двойнишникова
Южно-Уральский государственный университет, г. Челябинск, Российская Федерация
Проблемы теоретического осознания и исторического изучения визуальной культуры во всем ее многообразии в последнее время становятся все более актуальными и являются предметом исследования в различных областях знания. Поэзия XVIII в. является важнейшим периодом как формирования русского стиха вообще (реформа В. К. Тредиаковского - М. В. Ломоносова), так и возможностей визуально-графического развития стихотворного текста. Лирика А. П. Сумарокова как одного из ярчайших представителей литературы XVIII в., теоретика и практика русского стихосложения представляет собой закономерный этап в развитии специфики визуального облика стихотворного текста.
Целью данной статьи является исследование визуально-графического оформления стихотворных текстов А. П. Сумарокова в контексте общих визуальных тенденций эпохи. Материалом работы стали эклоги и идиллии, собранные в восьмом томе «Полного собрания всех сочинений: в стихах и прозе» (1781-1782 гг.) А. П. Сумарокова, изданном Н. И. Новиковым. Оригинальное графическое оформление этого старопечатного издания позволяет с большей вероятностью говорить о сохранении и отражении визуального своеобразия авторского текста.
Комплексные методы исследования позволили определить, что в творчестве поэтов XVIII века можно наблюдать особые графические приемы, характерные для стихотворных текстов эпохи, возможно, не так ярко воспринимаемые на фоне разнообразной визуальной поэзии ХХ века. Кроме фигурных стихотворений-надписей в стихотворениях А. П. Сумарокова можно встретить эксперименты с визуальным обликом строфы, длиной строки, отступами строк, дополнительные функции типографских знаков и проч.
Ключевые слова: XVIII век, А. П. Сумароков, визуальный облик стихотворного текста, эклога, идиллия.
Введение
История развития русского стиха представляет собой выделение из синкретического единства искусств постепенно укреплявшейся оппозиции «красной», украшенной (музыкой, повторами, песенными вставками и др.) речи и речи обычной, бытовой, а далее - художественной и нехудожественной, поэтической и прозаической. Существование в произведениях устного народного творчества потенциально стиховых элементов (термин О. И. Федотова) и постепенная их аккумуляция приводит к сегментации речи поэтической и прозаической и их обособлению, формированию специфических поэтических жанров, а позднее -и к первому прецеденту графического обособления стихотворной речи. Как отмечает О. И. Федотов, первый «собственно стихотворный фрагмент» появляется в 1626 году в «Летописной книге о Смутном времени» [1, с. 57].
Двойная сегментация текста, соотнесенность стихов как соизмеримых отрезков, сегментирование поэтической строки, разделение на стиховые ряды -это та абсолютная черта поэтической речи, которая отмечена многими стиховедами как основополагающая (Б. Я. Бухштаб, Ю. М. Лотман, Б. В. Тома-шевский, О. И. Федотов, Р. О. Якобсон и др.).
Огромная роль в осмыслении истории и теории графического облика стихотворного текста принадлежит Ю. М. Лотману, который пишет о том, что «...в период зарождения русской письменной по-
эзии нового времени требования к графическому оформлению стиха были значительно более суровыми, чем в дальнейшем. Поэзия эпохи барокко, освободившись от обязательного союза с музыкой, настолько прочно слилась с рисунком, что сама воспринималась как разновидность изобразительного искусства» [2]. Особенностью уже довирше-вой и досиллабической русской поэзии является тесная связь с иконическим принципом (например, существование в творчестве Симеона Полоцкого фигурных стихов, содержание которых отражено и в визуальном облике художественного текста).
С появлением в XVI в. на Руси книгопечатания мы можем говорить о развитии дополнительных технических возможностей графического оформления как книг, так и собственно стихов. В этой области также устанавливались и существовали особые традиции оформления печатных изданий и жанрово-родового печатного своеобразия.
С ХУЛ в. при оформлении стихотворений употреблялись некоторые виды типографского выделения, которые применительно к прозаическому тексту производили впечатление излишней изысканности (рамки, виньетки и проч.). Печатный и рукописно-альбомный поэтический текст органично сочетался с иллюстрацией (примером этого является собрание поэтических сочинений Г. Р. Державина). Кроме этого, в рамках поэтического творчества стали возникать различные индивидуальные графические манеры, специфические
приемы, маркирующие творчество того или иного поэта. К примеру, Н. М. Карамзин вводит ряд специфически поэтических типов употребления знаков препинания (тире, многоточие), а В. А. Жуковский использовал в качестве интонационного средства курсив [2].
Поэтическое сознание поэтов последующих эпох (XIX, ХХ и XXI вв.) формируется под влиянием традиций предшествующих поколений, в том числе и манеры визуально-графического оформления поэтического текста. Традиции развития и формирования стиха, его графического оформления (вертикального написания соизмеримыми строками «в столбик», особенности графики и визуального облика печатного стихотворного текста) формируют определенную специфику читательской рецепции и репрезентации стихотворного печатного текста. Чаще всего взаимодействие читателя происходит именно с таким типом текста, поскольку «человек книжной культуры» (термин Ю. М. Лотмана), как правило, имеет дело с печатным текстом, а не с рукописным (хотя вопрос визуального облика автографов также, безусловно, интересен, поскольку мало изучен).
Исследование посвящено творчеству А. П. Сумарокова (а именно визуально-графическим особенностям эклог и идиллий), чье поэтическое наследие представляет собой закономерный этап в развитии специфики визуального облика стихотворного текста.
Обзор литературы
Проблемы теоретического осознания и исторического изучения визуальной культуры во всем ее многообразии в последнее время становятся все более актуальными и являются предметом изучения многих исследователей (С. И. Бирюков, М. Л. Гаспаров, Б. В. Томашевский, Ю. Н. Тынянов, Ю. Б. Орлицкий, Т. Грауз, Е. В. Сальникова, Т. Ф. Семьян, Д. А. Суховей, М. С. Алысбекова, П. А. Ковалев и др.).
Кроме этого, мы обращаемся к научным трудам, в которых рассматриваются разные аспекты сумароковедения, - биографии, особенностей индивидуально-авторского стиля и роли автора в литературе XVIII в., идейно-тематического содержания, поэтики произведений автора, драматургических произведений, специфики отдельных жанров и жанровых форм (например, ода Сумарокова), переписки и проч. Так, особенности жанра песни проанализированы в работах Г. А. Гуковского, И. З. Сермана, Я. И. Гудошни-кова, П. А. Ефимовой, В. В. Трубицыной и других исследователей; оде Сумарокова посвящены исследования Н. Ю. Алексеевой, О. Ю. Васильевой, С. А. Саловой, Л. В. Чернышевой и других, сонету - работы Л. И. Бердникова, идиллии -К. Д. Зацепиной, эпиграмме - И. С. Леонова; традиция парафразов описана в работах О. Н. Горячевой, Л. Ф. Луцевич, Г. А. Химич; драма и коме-
дия рассматриваются в диссертациях В. Е. Калга-новой, Т. В. Мальцевой, В. В. Трубицыной и др. Однако вопрос специфики визуально-графического оформления лирических произведений А. П. Сумарокова, а также других поэтов XVIII века не вполне изучен и до сих пор остается актуальным.
Методы исследования
В работе использованы общенаучные методы (сравнительно-исторический), общефилологические (структурный метод, методы контекстологического и компонентного анализа текста), а также частные методы интертекстуального анализа, семантико-стилистического и сопоставительно-стилистического анализа текста и биографический метод. Результаты и дискуссия А. П. Сумароков считается первым автором русских эклог, продолжающих традиции античной поэзии и представляющих собой разновидность идиллии - сцену из пастушеской жизни (как правило, любовную), выраженную в форме повествования. Эклогам и идиллиям, а также песням, хорам иэлегиям посвящен восьмой том «Полного собрания всех сочинений: в стихах и прозе» А. П. Сумарокова, изданного Н. И. Новиковым.
В визуальном отношении эклоги Сумарокова представляют собой астрофические стихи, т. е. «...стихи, не расчленяющиеся (ни по какому признаку) на группы стихов, объединенных структурой, повторяющейся периодически» [3, с. 192] с парной рифмовкой (ааввсс и т. д.), написанные шестистопным ямбом с цезурой после шестого слога. Визуально определяется чередование относительно соразмерных строк, но все-таки различающихся по длине. Строки, написанные шестистопным ямбом, стремящимся к семистопному, больше на один безударный слог (13 слогов в стихе), что в совокупности со старой орфографией визуально делает строки длиннее. Более короткие строки состоят из двенадцати слогов и представляют собой шестистопный ямб. Так, например, в эклоге «Ириса»:
Въ день красный некогда, какъ солнце уклонялось,
И небо светлое во мрачно премЬнялось:
Когда краснЬлися и горы и лЬса,
Луна готовилась ийти на небесе,
Ириса при водахъ по камешкамъ бегущихъ
Въ кустарнике, гдЬ гласъ былъ слышанъ нимфъ поющихъ,
ВЬщала таинство тутъ будучи одна,
И вотъ какую рЬчь вЬщала тутъ она [4, с. 38]
Интересное использование графики знаков препинания создает специфический визуальный рисунок эклог и идиллий Сумарокова. Например, в эклоге «Цефиза» наблюдается обилие восклицательных знаков в середине и конце строк, которое усиливается синтаксическим параллелизмом трижды повторяющихся восклицательных конструкций:
Страдашя Лисандръ на сердцЬ не вмЬщалъ И жалобу свою плачевно возвЬщалъ О рощи! о луга! о холмики высоки! Долины красныхъ мЬстъ! и быстрыя потоки! Жилище прежнее возлюбленной моей!
МЬста, гдЬ много разъ бывалъ я купно съ ней!
ГдЬ кроется теперь прекрасная, реките!
О чемъ нибудь ее обратно привлеките!
Ольстите духъ ея, ольстите милый взоръ!
Умножь журчанiе вода бЬгуща съ горъ,
Весенни вЬтерки приятняй подувайте,
Душистыя цветы долины покрывайте,
Земля сладчайшiя плоды произрости:
Или ни что ее не можетъ привести?
О время! о часы! куда отъ грусти дЬться?
Приди дражайшая, дай оку наглядеться?
МнЬ день, кратчайшiй день, сталъ нынЬ скучный годъ:
Не можно обрести такихъ холодныхъ водъ! [4, с. 37]
Ни в одной другой эклоге такого обилия восклицательных и вопросительных знаков в конце строки не встречается, хотя подобный прием частично применяется во «Флоризе».
Также в эклогах встречается такая авторская особенность оформления стихотворных текстов, как использование двойного и тройного тире, хотя сам типографический знак тире был введен в русскую письменность позже - Н. М. Карамзиным. В современной литературе используются графические варианты «длинного» / кегельного тире -двойное (для сигнала о пропущенном слове или его части) или тройное (для обозначения того же материала, что и в предыдущей записи в библиографии, как знак повтора). При исследовании данного приема в эклогах А. П. Сумарокова четко выделяются три функции этого знака:
1) тире выступает визуальным маркером эмоциональной, резкой смены действий. Например, в эклоге «Юния» показана быстрая смена действий, эмоций:
Въ густой пойдемъ сей лЬсъ, по мысляхъ мы смятенныхъ, Подъ вЬгае древесъ покровомъ соплетенныхъ, И въ нЬжномъ пламени тамъ станемъ мы горЬть, Что будетъ купидонъ единый только зрЬть. О предражайшш день, колико ты утЬшенъ!
Куда---за чЬмъ---ахъ! нЬтъ---о какъ ты толь поспЬшенъ!
[4, с. 110]
Экспрессивный синтаксис (наличие восклицаний), усиленный графически частным использованием пунктуационного знака «тройное тире» придает стихотворению эмоциональный, сбивчивый ритм и передает смятение чувств героини (героя), их противоречивость. Еще более яркий образец эмоциональной напряженности и путанности мыслей и чувств лирического героя максимально скон-центрированно представлен в двух строках эклоги «Альцидалия»:
Прийти ли мнЬ къ тебЬ. Мои собаки лихи. Ихъ очень громокъ лай. Мои собаки тихи: Какъ солнце спустится и снидетъ за лЬса, И не взойдетъ еще луна на небеса;
Такъ я — куда? — за чЬмъ? — за чЬмъ? — о крайня дерзость! — Приду къ тебЬ, приду — начто? — на стыдъ и мерзость. Любовныя дЬла старузи такъ зовутъ, Которы безъ любви неволЬю живутъ. [4, с. 164]
2) тире служит визуальным показателем противоречивых действий, противопоставленности действий и поступков (например, в эклоге «Климена»):
Постой, постой---иду; не любишь ты меня.
А ты по ягоды невинную взманя,
МнЬ вольностью моей доволиться мЬшаешь, И со свободой мя невинности лишаешь: Пойди, доколь еще владЬю я собой, Начто ходила я по ягоды съ тобой!
Пойди---суровостью противъ меня ты чьванься.
Иду съ мучетемъ---пойди---ахъ нЬтъ останься. [4, с. 136]
3) тире является визуальным маркером обозначения смены адресата (коммуникантов) - размежевание реплик разных героев, смена адресантов. Например, в эклоге «Галатея» тройное тире используется для обозначения смены говорящих в диалоге двух героев внутри одной строки:
Миртиллу тЬ слова во пропасти ступени: Ка^ сильныя! ка^ ето пЬни! Ты выспался, а я терзалась въ ету ночь: Забудь меня, пойди, пойди отселЬ прочь. Невиненъ я, а ты разсержена такъ злобно; Прости, умЬю быть и я сердитъ подобно.
Пойди и удались---постой---уходитъ онъ---
Ушелъ---нещастная---збылся мой страшный сонъ. [4, с. 57]
4) тире выполняет функцию визуального маркера авторской речи - диалога с самим собой, авторских ремарок, реплик, воспоминаний, размежевание авторских реплик от мыслей и реплик героев («Стратоника», ««Меланида»). В эклоге «Амарил-ла» данный знак акцентирует внимание на диалоге автора с самим собой:
А естьли ето я передъ тобою лгу; Кропива пусть одна въ моемъ ростетъ лугу, И чистый мой потокъ сокроется подъ землю.
Не льститъ ли---нЬтъ не льститъ---и истину я внемлю;
Спокойся ты моя скорбящая душа. [4, с. 83]
Использование такого пунктуационного знака не характерно ни для авторского стиля, ни для ти-пографики лирики этого периода.
В идиллиях визуальный рисунок стихотворения еще более разнообразен. Идиллия Сумарокова представляет собой астрофический стих с произвольной схемой рифмовки (кольцевая сменяется перекрестной и смежной) и т. д. В плане длины строк чередование коротких и длинных строк становится более явным: шестистопный ямб (или шестистопный, стремящийся к семистопному) сменяется четырехстопным, трехстопным, двустопным и проч., что придает поэтическим текстам более разнообразный ритмический и визуальный рисунок:
Мучительная мысль, престань меня терзати, И серца больше не смущай: Душа моя позабывай, Ту жизнь, которой мнЬ во вЬки не видати! Но ах! драгая жизнь, доколЬ буду жить,
Въ прекрасной сей пустынЬ, Все буду унывать, какъ унываю нынЬ; Не льзя мнЬ здЬсь не льзя любезныя забыть. Когда я въ рощЬ сей гуляю, Я ту минуту вспоминаю, Какъ въ первый разъ ее мнЬ случай видЬть далъ. При токЬ сей рЬки любовь моя открылась, ГдЬ слыша то она хотя и посердилась, Однако за вину въ которую я впалъ, Казать мнЬ ласки стала болЬ. Въ семъ, часто я гулялъ съ ней въ полЬ. Въ сихъ чистыхъ ключевыхъ водахъ Она свои мывала ноги На испещренныхъ сихъ лугахъ, ВсЬ ею мнятся быть протоптаны дороги;
Она рвала на нихъ цвЬты, Подобiе своей прелестной красоты [4, с. 181].
При этом более короткие строки, написанные ямбом меньшей стопности, имеют и другой визуальный маркер - отступ вправо от основного текста - таким образом, они располагаются в середине более длинных предыдущих или последующих строк:
Свидетели тоски и стона моево, О рощи темныя, ужъ горькихъ словъ не ждите, И радостную рЬчь изъ горькихъ устъ моихъ внемлите! Не знаю ни чево, Чево бъ желати мнЬ осталось. Чемъ прежде серце возмущалось, И утЬснялся плЬнный умъ, То нынЬ обратилось въ щастье, И больше нЬтъ уже печальныхъ думъ. Когда пройдетъ ненастье, Освобождается небесный сводъ отъ тучъ, И солнце подаетъ свой видЬть красный лучъ. [4, с. 88]
Кроме этого наблюдается и выступ влево от основного текста, но не с функцией красной строки:
Пойте птички вы свободу, Пойте красную погоду; Но когда бы въ рощахъ сихъ, Ахъ! несносныхъ мукъ моихъ, Вы хоть соту часть имЬли,
Больше бъ вы не пЬли [4, с. 190].
Чередование разностопных строк приобретает более урегулированный характер в плане визуального оформления. Частотны идиллии, написанные одной строфой четырехстопным хореем с соразмерными строками; или стихи, где начальная строфа состоит из длинных строк шестистопного или семистопного двусложника, а конечная строфа -из более коротких четырехстопного двусложника (часто 2 строки +4/6/8 или 4+4):
О потоки, кои зрЬли радости мои, Рощи и пещеры, холмы, всЬ места сш! Вы то видЬли тогда, какъ я веселился, НынЬ ахъ! того ужъ нЬтъ, я тЬхъ дней лишился: Вы то знаете одни, Сносно ль безъ Кларисы нынЬ, Пребывать мнЬ въ сей пустынЬ,
И имЬть та^ дни [4, с. 191]. ***
ЗемледЬлецъ въ жаркiй полдень отдыхаетъ; И въ тЬни любезну сладко вспоминаетъ: Въ день трудится надъ сохой, Ввечеру пойдетъ домой, И въ одрЬ своей любезной, Засыпаетъ по трудахъ; Ахъ! а мнЬ въ сей жизни слезной, Не видать въ своихъ рукахъ, Дарагой Кларисы болЬ, Только тЬнь ее здЬсь въ полЬ [4, с. 191].
Визуальный рисунок стихотворений разных жанров Сумарокова связан с тем, что автор чередует разностопные размеры с разной длиной строки в определенных устоявшихся схемах: либо это чередование одной длинной и одной более короткой строки, двух длинных и двух более коротких в разных вариациях, две длинные и 2/4/6/8 более коротких, четыре длинных и 2/4/6 более коротких. При этом смена стопности размера в большинстве случаев сопровождается отступом вправо от основного текста (реже - выступом влево).
При этом типы строфической организации могут быть разные в зависимости от жанровых форм: эклоги преимущественно астрофические, песни -разной строфической организации (встречаются и астрофические стихи, четверостишия, шестистишия, восьмистишия, девятистишия и др.).
Выводы
В творчестве поэтов XVIII века можно наблюдать особые графические приемы, характерные для стихотворных текстов эпохи, возможно, не так ярко воспринимаемые на фоне разнообразной визуальной поэзии ХХ века. Кроме этого, можно найти и авторские приемы, которые воспринимались как некое излишество, украшательство, забава и орнаментализм. Таковыми являются несколько фигурных стихотворений-надписей А. П. Сумарокова, написанных в форме креста (их всего семь во всем собрании сочинений автора) или в форме звезды (встречается единожды), жанровая принадлежность которых уже говорит об эстетической, орнаментальной природе такого типа текстов. Аналогичную функцию выполняет эпитафия «На смерть Суворова» Г. Р. Державина, в которой строки образуют собой очертания гробницы полководца.
Отказ от прописной буквы в начале предложения после восклицания или вопроса в поэтической традиции XVIII века (такой же прием можно встретить и у В. В. Капниста, Г. Р. Державина, М. В. Ломоносова и других авторов этого периода) можно считать прецедентным для отказа от традиционной пунктуации в стихотворных текстах ХХ столетия.
Для большинства исследуемых нами стихотворений А. П. Сумарокова характерен традиционный для этой эпохи визуально-графический облик (XVIII век послереформенный, печатные издания): в большинстве своем метрический рисунок стихотворений представлен уже силлабо-тоническими размерами с соизмеримыми строками при отсутствии сверхдлинных и сверхкоротких строк, используются традиционные переносы (совпадающие с синтаксическим делением предложений), очень редко - анжамбеманы, дробящие предложение на короткие строки в одно - два слова; лаконичное (эпизодическое), жанрово-темати-ческое и семантически обусловленное использование прописных или строчных букв и курсивного написания, структурно обусловленные отступы / выступы строк, традиционный облик классических строф и т. д. Эти признаки и являются теми эталонными, образцовыми, воспринимаемыми читателем как классические.
У авторов XVIII века разные заслуги в формировании визуально-графического облика стихотворения. У поэтов, стоявших у истоков реформирования силлабо-тонического стиха (В. К. Тредиаков-ский, М. В. Ломоносов А. Д. Кантемир, А. П. Сумароков), основной задачей было начальное формиро-
вание классического стиха и его признаков (в том числе и визуальных), положенных в основу эталона. Задачей последующих авторов стало оттачивание традиционных признаков до совершенства, а затем осознание и демонстрация возможностей развития стиха (в том числе и в визуальном аспекте) и «осторожные» отступления, воспринимаемые зачастую как «поэтическая вольность» (термин М. Л. Гаспа-рова), забава, игра (например, эксперименты Г. Р. Державина с формой классической оды, наличие большего количества графических особенностей текстов, графических стихов и проч.).
При этом стихотворные тексты авторов XVIII века не являются сугубо консервативными, застывшими, строгими в наборе и качестве признаков текста. При внимательном изучении текстов можно найти различные потенции развития стиха, в том числе и в визуальном плане (например, элементы нетрадиционного переноса у Г. Р. Державина и др., графические стихи, отказ от элементов традиционной пунктуации).
Литература
1. Федотов, О. И. Основы теории литературы : учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений : в 2 ч. Ч. 2: Стихосложение и литературный процесс / О. И. Федотов. - M., 2003. - 240 с.
2. Лотман, Ю. М. О поэтах и поэзии: анализ поэтического текста / Ю. М. Лотман. - СПб., 1996. - 846 а
3. Гаспаров, М. Л. Русский стих начала ХХ века в комментариях / М. Л. Гаспаров. - Изд. 2, доп. - М., 2001. - 287 с.
4. Сумароков, А. П. Полное собрание всех сочинений: в стихах и прозе, Покойнаго действи-тельнаго статскаго советника, ордена св. Анны кавалера и Лейпцигскаго ученаго собрания члена, Александра Петровича Сумарокова. Собраны и изданы в удовольствие любителей российской учености Николаем Новиковым, членом Вольнаго Российскаго собрания при Имп. Московском университете : в 10 ч. Ч. 8 : Еклоги. Идиллии. Песни и хоры. Елегии любовныя / А. П. Сумароков. - М., 1781. - 308 с.
5. Абрамзон, Т. Е. Поэтические мифологии XVIII века: Ломоносов. Сумароков. Херасков. Державин : дис. ... д-ра филол. наук / Т. Е. Абрамзон. -М., 2007. - 620 с.
6. Зацепина, К. Д. Теория и история жанра идиллии в русской поэзии 1750-1770-х годов : дис. ... канд. филол. наук / К. Д. Зацепина. - М., 2007. - 247 с.
7. Грауз, Т. Слово. Буква. Образ. О визуальном в поэзии / Т. Грауз // Дискурс. - URL: https://discours.io/articles/theory/slovo-bukva-obraz-o-vizualnom-v-poezii (дата обращения: 12.11.2017).
8. Сальникова, Е. В. Феномен визуального. От древних истоков к началу XXI века / Е. В. Сальникова. - М., 2012. - 576 с.
9. Семьян, Т. Ф. Визуальный облик прозаического текста / Т. Ф. Семьян. - Челябинск, 2006. -251 с.
10. Томашевский, Б. В. Теория литературы. Поэтика / Б. В. Томашевский. - М., 1999. - 334 с.
11. Levitt, M. C. Sumarokov and the unified poetry book: Ody Torzhestvennyya and Elegii Lyubovnyya through the prism of tradition / M. C. Levitt // RUSSIAN LITERATURE. - 2002. - Т. 52. -Iss. 1-3. - P. 111-139.
12. Slozhenikina, Y. V. Genesis of cultural and political mythology: Trediakovsky (1757), Lomonosov (1758), Sumarokov (1759) about the origin of Russian nation and Russian language / Y. V. Slozhenikina, A. V. Rastyagaev // Russian Linguistic Bulletin i1 (5). - 2016. - URL: https://cyberleninka.ru/article/n/genesis-of-cultural-and-political-mythology-trediakovsky-1757-lomonosov-1758-sumarokov-1759-about-the-origin-of-russian-nation-and-russian/viewer (дата обращения: 10.03.2021).
13. Greve, C. Writing and the Subject: ImageText Relations in the Early Russian Avant-Garde and Contemporary Russian Visual Poetry / C. Greve. -Amsterdam, 2004.
14. McAllister, B. J. Narrative in concrete/concrete in narrative: Visual poetry and narrative theory / B. J. McAllister // Narrative. - 2014. -Vol. 22. - P. 234-251.
15. Nazarenko, T. Re-thinking the value of the linguistic and non-linguistic sign: Russian visual poetry without verbal components / T. Nazarenko // The Slavic and East European Journal. - 2003. -Vol. 47. -P. 393-422.
16. Wolf, W. «Non-supplemented blanks in works of literature as forms of iconicity of absence» / W. Wolf // Iconicity in Language and Literature. -2005. - № 4. - P. 113-132.
Двойнишникова Мария Павловна - доцент кафедры русского языка и литературы, ЮжноУральский государственный университет (Челябинск), e-mail: [email protected]. 0000-00034575-0182
Поступила в редакцию 12 марта 2021 г.
DOI: 10.14529/ssh210412
VI SUAL-GRAPHIC FEATURES OF A. P. SUMAROKOV'S ECLOGUES AND IDYLLS
M. P. Dvoinishnikova
South Ural State University, Chelyabinsk, Russian Federation
Problems of theoretical awareness and historical study of visual culture in all its diversity have recently become increasingly relevant and at present, they are the issue for research in various fields of knowledge. 18th century poetry is the most critical period in terms of formation of both Russian verse in general (V. K. Trediakovsky - M. L. Lomonosov reforms), and opportunities of visual and graphic development of poetic text. The lyrics of A. P. Sumarokov as one of the brightest representatives of 18th century literature, theorist and poet, can be regarded as a systematic evolution stage of the specificity of the visual image of the poetic text.
The research aims at examining the visual and graphic design of A. P. Sumarokov's poetic texts in the context of the epoch general visual trends. The input to the study is represented by eclogues and idylls, collected in the eighth volume of Alexander Sumarokov's «Complete Works in Verse and Prose» (1781-1782), published by N. I. Novikov. The old-printed edition preserves original graphic design and reflects the visual identity of the author's text.
Comprehensive methods of research allow to determine specific graphic techniques, typical for the poetic texts of 18th century; though being not so expressive and dramatic compared to diverse visual poetry of the 20th century. In addition to pattern poetry, A. P. Sumarokov was experimenting with the visual appearance of the stanza, line length, line indentation, supplementary functions of typographic signs, etc.
Keywords: 18th century, A. P. Sumarokov, visual appearance of poetic text, eclogue, idyll.
References
1. Fedotov O.I. Osnovy teorii literatury: ucheb. posobie dlja stud. vyssh. ucheb. zavedenij: v 2 ch. Ch. 2: Stihoslozhenie i literaturnyj process [Literature Fundamentals: Student Training Manual: P. 2 in P. 2: Prosody and Literary Process]. M., 2003.
2. Lotman J.M. O pojetah i pojezii: analiz pojeticheskogo teksta [On Poets and Poetry: Poetic Text Analysis]. SPb., 1996.
3. Gasparov M.L. Russkij stih nachala XX veka v kommentarijah. [The Russian Poem of the Early XX Century in Comments] Izd. 2, dop. M., 2001.
4. Sumarokov A.P. Polnoe sobranie vseh sochinenij: v stihah i proze, Pokojnago dejstvitel'nago statskago sovetnika, ordena sv. Anny kavalera i Lejpcigskago uchenago sobranija chlena, Aleksandra Petrovicha Sumarokova. Sobrany i izdany v udovol'stvie ljubitelej rossijskoj uchenosti Nikolaem Novikovym, chlenom Vol'nago Rossijskago sobranija pri Imp. Moskovskom universitete: v 10 chastjah. Ch.8: Eklogi. Idillii. Pesni i hory. Elegii ljubovnyja [Complete works: poetry and prose: in 10 p. P. 8: Songs and Choral Compositions. Love Elegy]. M., 1781.
5. Abramzon T.E. Pojeticheskie mifologii XVIII veka: Lomonosov. Sumarokov. Heraskov. Derzhavin: dis. ... d-ra filol. nauk [Poetic Mythology of the 18th Century: Lomonosov, Sumarokov, Heraskov, Derzhavin: Dissertation of Doctor Philol. Sc.]. M., 2007.
6. Zacepina K.D. Teorija i istorija zhanra idillii v russkoj pojezii 1750-1770-h godov: dis. ... kand. filol. nauk [Theory and History of Idyll Genre in Russian Poetry of 1750-1770s: Dissertation of Cand. Philol. Sc.]. M., 2007.
7. Grauz T. Slovo. Bukva. Obraz. O vizual'nom v pojezii [A Word. A Letter. An Image. On Visual Features in Poetry] // Diskurs. URL: https://discours.io/articles/theory/slovo-bukva-obraz-o-vizualnom-v-poezii (data obrashcheniya: 12.11.2017).
8. Sal'nikova E.V. Fenomen vizual'nogo. Ot drevnih istokov k nachalu XXI veka [Visual Phenomenon. Fro m Ancient Origins to the Beginning of the 21th Century]. M., 2012.
9. Sem'jan T.F. Vizual'nyj oblik prozaicheskogo teksta [Visual Image of A Prosaic Text]. Chelyabinsk, 2006.
10. Tomashevskij B.V. Teorija literatury. Pojetika [Literature Fundamentals. Poetics]. M., 1999. № 11 (41). S. 72-77.
11. Levitt, M. C. Sumarokov and the Unified Poetry Book: Ody Torzhestvennyya and Elegii Lyubovnyya through the Prism of Tradition // RUSSIAN LITERATURE. 2002. T. 52. Iss. 1-3. P. 111-139.
12. Slozhenikina Y.V., Rastyagaev A.V. Genesis of Cultural and Political Mythology: Trediakovsky (1757), Lomonosov (1758), Sumarokov (1759) about the Origin of Russian Nation and Russian Language // Russian Linguistic Bulletin i1 (5). 2016. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/genesis-of-cultural-and-political-mythology-trediakovsky-1757-lomonosov-1758-sumarokov-1759-about-toe-origin-of-russian-nation-and-russian/viewer (data obrashcheniya: 10.03.2021).
13. Greve C. Writing and the Subject: Image-Text Relations in the Early Russian Avant-Garde and Contemporary Russian Visual Poetry. Amsterdam, 2004.
14. McAllister B.J. Narrative in Concrete/Concrete in Narrative: Visual Poetry and Narrative Theory // Narrative. 2014. Vol. 22.
15. Nazarenko T. Re-thinking the Value of the Linguistic and Non-Linguistic Sign: Russian Visual Poetry without Verbal Components // The Slavic and East European Journal. 2003. Vol. 47.
16. Wolf W. «Non-Supplemented Blanks in Works of Literature as Forms of Iconicity of Absence » //
Iconicity in Language and Literature. 2005. № 4. P. 113-132.
Maria P. Dvoinishnikova - associate professor of Department of Russian Language and Literature, South Ural State University (Chelyabinsk), e-mail: [email protected]
Received March 12, 2021
ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ
FOR CITATION
Двойнишникова, М. П. Визуально-графический облик эклог и идиллий А. П. Сумарокова / М. П. Двойнишникова // Вестник ЮУрГУ. Серия «Социально-гуманитарные науки». - 2021. - Т. 21, № 4. - С. 100106. Ш!: 10.14529/^10412
Dvoinishnikova M. P. Visual-Graphic Features of A. P. Sumarokov's Eclogues and Idylls. Bulletin of the South Ural State University. Ser. Social Sciences and the Humanities, 2021, vol. 21, no. 4, pp. 100-106. (in Russ.). DOI: 10.14529/ssh210412
