CC BY
2В. В. Кресс,
кандидат юридических наук, председатель Арбитражного суда Московского округа
DOI:
V. V. Kress,
Candidate of Law,
Chairman of the Arbitration Court
of the Moscow District
f05.vkress@arbitr.ru
ВИРТУАЛЬНЫЕ И ЦИФРОВЫЕ ОБЪЕКТЫ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ В ПАРАДИГМЕ СТАТЬИ 128 ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Аннотация: автор обращает внимание на противоречия возникновения, функ-
сп <8
ционирования и развития виртуальных (цифровых) объектов и их правовых режимов. ь
х
Автор разделяет виртуальные и цифровые объекты - если первые существуют исключительно в виртуальном мире, то сущность вторых состоит во внешнем проявлении функционирования объекта в виртуальном мире в форме действия (смарт-контракт) либо в форме носителя (интернет вещей). Действующее законодательство не отнесло виртуальные объекты ни к одной из категорий объектов гражданских прав, предусмотренных ст. 128 ГКРФ. С точки зрения автора, цифровые и виртуальные объекты, равно как и цифровые права, относятся к категории «иные имущественные права». Именно последние и должны являться ключевой категорией объектов — ^ гражданских прав. В статье подвергается критике принцип легалитета, внесший неопределенность в юридическое понимание цифровых прав.
о*
X I
Ключевые слова: цифровые права, цифровые объекты, интернет вещей, вирту- к £
Кк
И
3 Л|
альные объекты, имущественные права, вещи, аналогия закона принцип легалитета.
VIRTUAL AND DIGITAL OBJECTS OF CIVIL RIGHTS IN THE PARADIGM OF ARTICLE 128
OF THE RUSSIAN CIVIL CODE HH
M
Abstract: the author draws attention to the contradictions between the emergence, g g
functioning and development of virtual (digital) objects and their legal regime. The author ^ £
separates virtual and digital objects - if theformer exist exclusively in the virtual world, then £ 2
the essence of the latter consists precisely in the external manifestation of the functioning g s
of an object in the virtual world in the form of an action (smart contract) or in the form s n ofa carrier (Internet of Things). The current legislation has not assigned virtual objects to any
ofthe categories ofobjects ofcivil rights providedfor in Article 128 ofthe Russian Civil Code. 137
From the author's point of view, both digital and virtual objects, as well as digital rights, -
belong to the category of other property rights. It is the latter, in the author's opinion, that bj
should be the key category of objects of civil rights. The article also criticizes the principle P
of legality, which has introduced uncertainty into the legal understanding of digital rights. £
Keywords: digital rights, digital objects, Internet of things, virtual objects, property ° rights, things, analogy of the law, the principle of legality.
Противоречие отражения реального мира общественных отношений в «идеальном» мире правового регулирования заклю-
чается в отсутствии однозначного ответа на вопрос о том, должны ли нормы правового регулирования соответствовать нормам реальных, фактически сложившихся общественных отношений. Очевидно, что право является средством регулирования общественных отношений и не может быть простым его отражением, но при этом его общественная природа сообщает ему необходимость развиваться одновременно с предметом регулирования. Задача права - реагируя на изменения в общественных отношениях и предвосхищая их, регулировать общественные отношения в интересах личности, общества и государства [1]. Соотношение права и общественных отношений вполне укладывается в концепцию платоновской дихотомии мира вещей и мира предметов, где идеи (эйдос) - суть форма, постигаемая исключительно разумом, но не чувствами. Современный же результат технического и технологического прогресса состоит в появлении виртуальных (цифровых) объектов, недоступных для непосредственного чувственного восприятия. Общее у виртуальных и цифровых объектов состоит в том, что их восприятие возможно лишь опосредовано -о. через использование компьютера.
§ Перечень виртуальных (цифровых) объектов разнообразен. Они § могут существовать в виде таких различных по своему прямому на-2 значению объектов, как электронные деньги, виртуальная валюта, ^ криптовалюта, цифровая валюта, виртуальное имущество, электронная площадка (инвестиционная платформа, маркетплейс), цифровые g экосистемы, программы и игры. По мере развития виртуального мира ^ характеристику объектов отношений в виртуальной реальности полу-§ чают также личные аккаунты на электронных площадках, в играх, С токены и т.д., технологические платформы на принципах распре-^ деленного реестра (blockchain), искусственный интеллект (artificial § intelligence), облачные сервисы и вычисления (cloud imputing), ® «умные» комплексы и устройства (smart everything), в том числе С с выходом в Интернет1, «большие данные» (Big Data), объекты виртуальной и дополненной реальности2 (augmented & additive reality), 138 системы кибербезопасности (cybersecurity), а также социальные сети ' и платформы (Facebook, VK, Twitter), виртуальные базы данных, поЛ исковые системы. Ö
■а
со
Интернет вещей (internet of things) - концепция сети передачи данных между физическими объектами («вещами»), оснащенными встроенными средствами и технологиями для взаимодействия друг с другом или с внешней средой.
Технология дополненной реальности получила свое воплощение в 1968 г., когда была впервые апробирована система трехмерных «скелетных» моделей, на которых с помощью компьютерной графики рисовались линии, проецировавшиеся на прозрачное стекло шлема пилота вертолета, дополняя, таким образом, видимый физический мир с тем, чтобы дать пилотам возможность совершать безопасные ночные посадки [2].
Таким образом, мир цифровых и виртуальных объектов не только разнообразен, но и динамичен1, что затрудняет даже их описание. Как указывает Б. А. Шахназаров, «развитие технологий и «технологических отношений» опережает не просто право и «правовой ответ», а осмысление соответствующих отношений, уровень их масштабности и правовых последствий для целей принятия отдельного правового регулирования» [3].
Столкновение этого динамичного разнообразия цифровых и виртуальных объектов с системой объектов гражданских прав, установленной в ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), способствовало изменению содержания данной з правовой нормы. |
Однако было ли это изменение адекватным? В своей актуальной | редакции указанная статья отнесла к объектам гражданских прав ® цифровые, не упоминая при этом ни цифровые, ни виртуальные объ- а екты. На основе данной нормы нельзя однозначно говорить о принад- "§ лежности виртуальных и цифровых объектов ни к категории вещи2, | ни к категории «иное имущество», ни к категории «нематериальные §* блага».
возможности данного приема толкования - аналогия закона неприменима, если она противоречит существу регулируемых отношений (ч. 1 ст. 6 ГК РФ). Да и в целом суть аналогии закона дискуссионна4 .
Необходимо ответить на вопрос о целесообразности закрепления легального определения виртуального (цифрового) объекта. Известно, что дефиниции в гражданском праве характеризуются определенным
- 3
0) О"
■о'
Учитывая нематериальный характер виртуальных объектов, они ^
не могут относиться к категории вещей, которые являются теле- ^ |
8 ь
сными объектами3. А. И. Савельевым предлагалось распространение на виртуальные объекты действия норм ГК РФ о вещах и праве соб- * | ственности по аналогии [5]. Необходимо отметить ограниченность т з
3 &
§ ТО
менима, если она противоречит существу регулируемых отношений 3 §
2 з
М
Необходимо ответить на вопрос о целесообразности закрепления | §
® 2 £ 2 § 5
О) *
£ ^
5 Ю
5 ЗД
Известно наблюдение Гордона Мура 1959 г. об удвоении вычислительных мощностей каждые два года. Еще одной красноречивой иллюстрацией данного процесса является описываемая в юридической литературе нежелательность точного указания на способы коммуникации сторон онлайн-споров, поскольку к моменту реального возникновения собственно спора, способы разрешения, предложенные в договоре, составленном 3-4 года назад, могут устареть и выйти из практики, что сильно затруднит коммуникацию.
Иное мнение высказывает А. В. Лисаченко, характеризуя их как «ценные вещи, так как покупка и продажа их возможна за реальные деньги» [4, с. 10].
В юридической доктрине присутствует категория бестелесных вещей (res incorporalis), само существование которой лишний раз подчеркивает некоторую юридическую бессмысленность существования категории объектов гражданских прав в действующем гражданском законодательстве. Если М. С. Строгович отождествлял ее с толкованием, то Е. В. Васьковский считал, что она направлена на раскрытие «действительной мысли законодателя», применяя норму к отношениям, которые не попали в поле ее зрения [6, с. 86].
139
релятивизмом1, в связи с чем такая необходимая для регулирования отношений, реализуемых в виртуальном (цифровом) формате, функция права, как «опережающее отражение» общественных отношений, задающая вектор их развития, крайне затруднена.
В целом вопрос о дефиниции цифрового (виртуального) объекта заключается в целесообразности урегулирования соответствующей категории: 1) post factum2; 2) в порядке опережающего правового регулирования. Выбор первого варианта институционализации цифровых правоотношений предполагает, в соответствии с концепцией, описанной Рудольфом Йерингом3, дальнейшее существование и развитие цифровых отношений в условиях правового вакуума, который в соответствии с известным парадоксом, сформулированным еще Платоном4, предполагает неминуемое появление института, обладающего фактической (а иногда и юридически закрепленной) властью в определенной сфере общественной жизни. Как правило, таковыми ^ являются субъекты частного права5, которые, в отличие от государства,
не обременены первичностью властных функций и не связаны установленной законом процедурой принятия государственно-властных актов.
По мнению автора статьи, юридическое определение виртуальных (цифровых) объектов необходимо. Эта необходимость продиктована совокупностью двух факторов: 1) увеличением объема человеческой деятельности в виртуальном пространстве; 2) недостаточной защищенностью прав приобретателей и обладателей виртуальных (цифровых) активов. Концепция «код - это закон», легализующая эффективную оккупацию виртуальных (цифровых) объектов, перестала соответствовать интересам общества. Очевидно их обладатели
С нуждаются в вещно-правовой защите (признании права, виндикаци-
|
S
0Q
140
«V со
Известна формула «Omnis definitio in iure civili periculosa est: parum est enim utnon subverti pos-
o set» - всякое определение в гражданском праве опасно: мало случаев, когда оно не может быть опровергнуто.
Сц 2 То есть уже после того, как общественные отношения фактически сложатся.
С 3 Юристы часто «объявляют себя не в состоянии точно определить понятие и напирают на то, что понимание его надо приобрести из самой жизни», их формулировки понятий часто неудовлетворительны, отмечает он, «зато эти понятия глубоко укоренились в них, что доказывается их мастерским применением» [7, с. 36].
- 4 Неограниченная свобода ведет к своей противоположности, поскольку без защиты и ограничения
^ со стороны закона свобода необходимо приводит к тирании сильных над слабыми.
5 В качестве типичного примера можно привести ICANN - Корпорацию по управлению доменными О именами и IP-адресами (Internet Corporation for Assigned Names and Numbers), которая является общественно полезной некоммерческой корпорацией (nonprofit public benefit corporation), зарегистрированной в штате Калифорния (США). Такого рода некоммерческие корпорации учреждаются Правительством США, являясь, тем не менее, юридическими лицами частного права. Это явление отнюдь не ново. Исследователями правового аспекта интеграционных процессов обращается внимание на роль Голландской Ост-Индской компании, не только получавшей прибыль от колонизации Юго-Восточной Азии, но и выполнявшей на территории колоний ряд государственно-властных функций. Особо подчеркнем, что это частное лицо совершенно не обязательно связано нормами отечественного правопорядка.
онных и негаторных исках)1. С другой стороны, следует согласиться с подходом М. А. Рожковой, предлагавшей формулировать критерии, позволяющие распространить действие норм на те или иные ситуации, воздерживаясь по возможности от законодательного определения понятий, не имеющих юридического содержания [8].
В правовом преломлении развитие виртуальной реальности привело к тому, что имущественные отношения обладателей объектов физического мира (носителей права собственности и иных законных прав на них) друг с другом и с неопределенным кругом лиц дополнены имущественными отношениями обладателей цифровых
и виртуальных объектов. При этом систему объектов гражданских 3
„ д
прав и вещно-правовых отношений в российском законодательстве |
нельзя назвать сформировавшейся до конца [9]. Это приводит к тому, |
что постоянно пополняющийся перечень цифровых и виртуальных 5
объектов не укладывается в уже созданные элементы системы объ- а
ектов гражданских прав и вещных правоотношений, установленной "§
со
российским законодательством. |
Легальное определение виртуальных и цифровых объектов предпо- §*
лагает ответ на вопрос о соотношении этих двух понятий - выделение 2
общих и особенных черт. Ранее автор уже указывал на такую общую ^ ~
черту виртуальных и цифровых объектов, как то, что их наблюдение £ |
8 £
возможно лишь опосредовано - через использование компьютера. з £ В общепринятой терминологии виртуальные объекты понимаются * 5
£ ТО
как находящиеся исключительно в сетевом пространстве, тогда как 8 §
цифровые могут находиться и в сетевом пространстве, и на материаль- 8 &
ных носителях. Для восприятия цифровых объектов нет необходимо- | §
сти выхода в сеть, достаточно использования технического устройства 15
[10]. Перефразируя Р. В. Шагиеву, цифровые объекты принадлежат | £
к физическому миру, тогда как виртуальные объекты являются частью £ 2
£2
мира, созданного человеком и существующего в искусственной ком- § 5 пьютерной среде - виртуальном мире [11, с. 310]. ^¡^
Общемировое понимание соотношения виртуального и цифрового несколько иное - если виртуальное не существует в физическом мире
141
в принципе, то цифровое создано и размещено с помощью компьютерных технологий, при этом может существовать как в физическом ^ мире, так и в виртуальном, быть как материальным, так и нематери- -3 альным [12]. 3
1 Важным представляется вопрос о судьбе виртуального имущества в виде виртуальных объектов
при прекращении поддержки компьютерной игры ее правообладателем. Очевидно, что аналогичный
вопрос может быть задан и владельцам иных виртуальных объектов. Последние могут представлять
для их обладателей как личную неимущественную ценность, так и имущественную - они могут
быть обменяны на фиатные деньги либо на иные блага (например, скидки).
s
го
С одной стороны, сама этимология слова «виртуальный», которое в переводе с латинского означает нечто, не обладающее
физической субстанцией или ложно воспринимаемое в действительности, то есть нарушение воспринимаемости и сущности объекта, отождествляет виртуальные объекты с платоновским «эйдосом». С другой - соотношение цифровых (виртуальных) объектов с объектами материального мира отличается тем, что виртуальный мир доступен для чувственного восприятия исключительно с помощью приборов.
И. З. Аюшеевой предлагается введение в перечень объектов гражданских прав категории «цифровые объекты» в качестве самостоятельного вида объектов гражданских прав [13]. В. А. Лаптев оперирует понятием «цифровые активы», отождествляя их с «цифровыми вещами», «интернет-ценностями» и «интернет-имуществом», существование и гражданский оборот которых возможны в кибер-физическом пространстве с использованием информационно-телекоммуникационной
¡3^ сети Интернет.
I 1
§ раскрывающего их содержание.
I
Общим в рассуждениях ученых является то, что цифровые объекты существуют исключительно в электронной форме в отрыве от материального мира, по сути в виде криптографического цифрового кода,
Вместе с тем существование ряда цифровых объектов не имеет смысла без их носителя - объекта гражданских прав. Какую ценность представляет, например, искусственный интеллект без «умных» комплексов и устройств - объектов материального мира, с помощью которых он воздействует на реальность? Уже из названия «интернет-вещей» прямо следует неразрывная связь цифровых объектов с ми-Ё ром материальных активов. Как уже говорилось ранее, восприятие ^ цифровых объектов также невозможно без приборов, которые также § являются объектами материального мира.
® Следует отличать технологии, в которых материальный носитель, С хотя и необходим, но служит лишь средством восприятия, от технологий, в которых материальный носитель играет определяющую 142 функциональную роль. Например, «большие данные» (Big data), аккаунты в сети Интернет и информационных системах, доменные pj имена представляют ценность сами по себе, тогда как вещь, связанная ® с виртуальной реальностью, может играть как роль главной вещи, а искусственный интеллект - ее принадлежности, так и наоборот.
Например, электронная площадка (инвестиционная платформа, маркетплейс), цифровые экосистемы очевидно представляют из себя самостоятельные объекты. По мере развития виртуального мира характеристику объектов отношений в виртуальной реальности получают
также личные аккаунты на электронных площадках, в играх, токены, технологические платформы на принципах распределенного реестра (ЫоскЛат и др.).
Российское гражданское законодательство предполагает следующую юридическую классификацию вещей - по критерию оборото-способности и функциональности их частей они дифференцируются на неделимые (ст. 133 ГК РФ), сложные вещи (ст. 134 ГК РФ) и главные вещи с принадлежностями (ст. 135 ГК РФ). Не вполне понятна причина, по которой законодатель ограничил данную классификацию исключительно вещами; представляется, что она должна распространяться на объекты гражданских прав в целом, а не только на вещи1 . 3
Интернет вещей, «умные» комплексы и устройства представляют собой составные объекты, где главную роль играет вещь, а ис- | кусственный интеллект является ее принадлежностью (например, 5 система «умный дом»)2 и наоборот - искусственный интеллект играет а роль главной вещи (например, система слежения и идентификации "§ объектов3). ТО
В этом свете предложенная А. И. Савельевым аналогия закона §* в области распространения правил следования частей составных ^ 2 вещей вполне правомерна. ^ §
На наш взгляд, объектом гражданских прав должны выступать £ Ц именно имущественные права, а не имущество - объекты матери- § £ ального мира (будь то реальные или виртуальные). Предметом права * 5
нием [14]. Гражданскому законодательству знакомы категории предприятия и сложного объекта
ты гражданских прав» с тем, чтобы охватить всю возможную системную совокупность единичных объектов гражданских прав, включая имущественные комплексы [15, с. 134]. А. С. Лалетина, характеризуя категорию сложной вещи в ГК РФ, указывала на то, что они могут быть многопорядковыми, поскольку «целое может быть частью еще большего целого, часть - целым относительно «простых вещей», поэтому ею отмечалась несводимость сложной вещи к сумме вещей «простых», т.к. сложная вещь может состоять из вещей, которые являются сложными и сами по себе [16, с. 118-119]. Представляется, что сказанное тем более верно и для сложных объектов, которые включают в себя, в том числе, сложные вещи и главные вещи с принадлежностями. Например, аккаунт на электронной площадке, владелец которого получил права, не связанные неразрывно с его личностью, или написал алгоритм для автоматического заключения сделок при совпадении благоприятных факторов.
Например, программа для ЭВМ «комплекс повышения осведомленности» (КПО-А), обеспечивающая связь, целеуказание, координацию, планирование и предоставление информации об обстановке, а также передачу данных непосредственно с устройств слежения на пункты управления более высоких уровней в рамках одного устройства.
о ТО
(в том числе и норм, относящихся к объектам) является не объект т з
я
материального мира и не отношения лица и материального объекта, 8 &
о а
§
--5 §
1 Надо отметить, что юридическая доктрина прямо указывает на существование составных 2 £ и сложных объектов гражданских прав. Кроме того, предложения о введении в действующее О § законодательство категории «имущественный комплекс» как общейи, включающей в себя вещи * то
и имущественные права, объединенные общей юридической судьбой и единым целевым назначе- £ 2
£2
к выводу о необходимости закрепить в действующем законодательстве категорию «сложные объек- 5 ^
з
в интеллектуальной собственности (ст. 1240 ГК РФ), на основании чего Д. Е. Медведев приходит § 5
£ ^
5 ТО
143
£
s
144
со
но отношения лиц друг с другом, предметом которых является указанный объект.
Характеристики объекта интересуют право лишь постольку, поскольку они влияют на объем имущественных прав субъекта на него. Физические характеристики вещей сводятся в правовом смысле к квалификации их как составных вещей или как недвижимого имущества, поскольку отвечают на вопрос о границах распространения именно имущественного права (право следования, принцип акцес-сии), т.е. остальные физические характеристики вещей юридически безразличны. Имущественные правоотношения (как вещные, так и обязательственные) предполагают наличие определенного объема возможностей лица применительно к имуществу. Это может быть вещное право (право собственности, владения, пользования и распоряжения), право требования, право аренды.
Место цифровых прав в системе объектов гражданских прав опре-
делено в ст. 128 ГК РФ - они отнесены к категории «иное имущество» подкатегории «имущественные права», наряду с цифровой валютой. К другим подкатегориям имущества, не являющегося вещами, относятся результаты работ и оказание услуг; охраняемые результаты
§ интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства
I
индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага. Таким образом, из буквального толкования следует, что цифровые права не являются ни цифровой валютой, ни результатом работ, ни оказанием услуг, ни интеллектуальной собственностью, ни нематериальными благами.
Специальная норма (ст. 141.1 ГК РФ) основана на презумпции за-Ё конности правообладателя фактической возможности распоряжения ^ цифровым правом, которая может быть изменена лишь законом или § на основе предусмотренных им оснований. Это проявление принципа < «the code is the law».
С Кроме того, действующее законодательство закрепляет в отношении цифровых прав принцип легалитета - характеристику цифровым правам может придать исключительно прямое указание закона.
Нельзя вполне согласиться с М. А. Рожковой в том, что закон не по-су зволяет со всей точностью ответить на вопросы о том, какие же права ® могут быть цифровыми и чем они отличаются от иных субъективных гражданских прав, «облаченных» в цифровую форму [17, с. 46].
Законодатель продемонстрировал логику, описанную немецким ученым-юристом Карлом Магнусом Бергбомом - «три слова законодателя обращают библиотеки в груду макулатуры». На наш взгляд, право безусловно является наукой в большей степени о должном,
нежели о сущем, и предметом юридической науки является именно динамика и перспективы развития правового регулирования общественных отношений. Не вполне понятна в связи с этим роль дополнительного критерия цифровых прав, закрепленных в той же норме. Это условие о существовании цифрового права исключительно в рамках информационной системы, в том смысле, что реализация этих прав, распоряжение ими (ограничение распоряжением) возможны исключительно в ней без обращения к третьему лицу. И уже действующими в этой системе правилами определяется их содержание и условия осуществления. По мнению Е. Н. Агибаловой, объем понятия «цифровые права» позволяет включить в него любые права, фиксируемые ■§ в цифровой форме [18, с. 93].
В данном случае возникает противоречие - с одной стороны, | принцип легалитета, который признает цифровой характер за любым § правоотношением в случае указания на то в законе, а с другой - закон Л называет юридически значимые признаки цифрового права, на основе "§ которых можно судить о цифровом характере того или иного права. | Данное противоречие нельзя назвать новым для российского зако- §* нодательства - аналогичный конфликт возникает при определении —, д имущества в качестве недвижимого на основе норм гражданского | § законодательства [19] и при определении участка недр в качестве X ^ участка недр федерального значения. § §
г
Е. Н. Абрамова считает, что отсутствие прямого указания на циф- к § ровой характер того или иного права в законе само по себе означает К § отсутствие у него качества цифрового. «Такое право, - пишет она, - 2« если оно не поименовано в законе в качестве цифрового права, для § § законодателя остается несуществующим, невидимым, несмотря на его § распространение на практике» [20]. Ею предлагается исключение при- | 3 знака легалитета из числа критериев цифрового права и «разработка £ д системы цифрового права и его правового режима» [20]. Автор данного исследования не вполне согласен с этим мнением, тем более, что Е. Н. Абрамова подвергает критике и второй по значимости признак цифрового права - содержание и обращение исключительно в инфор- 145 мационной системе, юридическое содержание которой определено в законе неудовлетворительно [20]. ш
Понятие информационной системы определено в Федеральном законе «Об информации, информационных технологиях и о защите || информации» от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ [21]. Под ней понимается совокупность содержащейся в базах данных информации и обеспечивающих ее обработку информационных технологий и технических средств (п. 3 ст. 2).
За
§ §
01 х
■с «
§ м
§ 00
Критику вызывает и такой установленный законом признак цифрового характера права, как его осуществление, распоряжение им, его обременение и ограничение распоряжения им без обращения к третьему лицу.
С. В. Сарбаш полагает это ограничением со стороны законодателя возможностей участников гражданского оборота. Им приводится в пример отношения банка и клиента, который как сторона договора банковского счета может взаимодействовать с банком как через электронные приложения или Интернет, так и физически - через отделение банка. Как указывает С. В. Сарбаш, права клиента в последнем случае не перестают быть оформлены цифровым образом [22]. По нашему мнению, в данном случае С. В. Сарбаш смешивает причину и признак - очевидно, что права, которые предполагают возможность обращения к третьему лицу, не являются с точки зрения закона цифровыми (ст. 141.1 ГК РФ).
Подводя промежуточный итог проведенному исследованию,
5
отметим: динамичный характер перечня цифровых и виртуальных объектов а также комплексный характер большинства из них не позволяет отнести их ни к одной из закрепленной ст. 128 ГК РФ категории объектов гражданских прав. В нынешней редакции ст. 128 ГК РФ отнесла к объектам гражданских прав цифровые права, не упоминая ни цифровые, ни виртуальные объекты.
Представляется целесообразным определить место цифровых (виртуальных) объектов в системе объектов гражданских прав.
Общей чертой виртуальных и цифровых объектов можно назвать ^ то, что их наблюдение возможно исключительно опосредовано - через С использование компьютера. Если виртуальные объекты создаются, ^ функционируют и используются в виртуальном пространстве, то цифро-§ вые объекты, существуя в виртуальной реальности, существуют и в фи® зическом мире, имея материальное выражение. Это выражение может С быть юридически безразличным, однако существование ряда цифровых объектов не имеет смысла без их носителя - объекта гражданских прав 146 или без результатов их функционирования, которые наступают в реаль-' ности, в наличном бытии, являясь юридическими фактами.
Следует отличать цифровые технологии, в которых материальный ® носитель хотя и необходим, но служит лишь средством восприятия, ^ от технологий, в которых материальный носитель играет определяющую функциональную роль. Именно на этом этапе приобретает значимость классификация виртуальных объектов гражданских прав аналогичная классификации составных вещей (сложных вещей, главных вещей и принадлежностей).
Норма ст. 141.1 ГК РФ, содержащая определение цифрового права, приравнивает фактическую возможность распоряжения им к юридической, что является проявлением принципа «код - это закон» в российском законодательстве, причем этот принцип может быть отменен лишь законом1
Объектом гражданских прав, по мнению автора данной статьи, являются именно имущественные права на реальные или виртуальные объекты. Предметом правового регулирования является не объект материального мира и не отношения лица и материального объекта, но отношения лиц друг с другом, предметом которых является указанный объект. 3 Физические характеристики объекта юридически значимы лишь 1 в плане влияния на объем имущественных прав субъекта(ов). Они | сводятся в правовом смысле к квалификации их как составных вещей 5 или как недвижимого имущества, поскольку отвечают на вопрос а о границах распространения именно имущественного права, т.е. "§ остальные физические характеристики вещей юридически безразлич- £ ны. Имущественные правоотношения (как вещные, так и обязатель- §> ственные) предполагают наличие определенного объема возможностей ^ 2
лица применительно к имуществу. ^ §
£ 3
22 £
Список литературы: § £
1. Капустин, А. Я. Современная концепция взаимодействия междуна- * 5 родного и внутригосударственного права / А. Я. Капустин, В. Р. Авхадеев, £ а
5
Г.М. Азнагулова [и др.]. - М. : Инфра-М, 2023. - 336 с.
2 . Sundar, S . S . The MAIN model: A heuristic approach to understanding р n
technology effects on credibility / S . S . Sundar // Digital Media, Youth and Cred- g g
ibility. - Cambrighe MA : MIT Press, 2008. - P. 73-100. | f
3. Шахназаров, Б. А. NFT как способ фиксации имущественных и лич- § i
ных неимущественных прав в условиях цифровизации общества / Б. А. Шах- в назаров // Право и цифровая экономика. - 2022. - № 3. - С. 12-21. £
4. Лисаченко, А. В. Право виртуальных миров: новые объекты граж- § данских прав / А. В. Лисаченко. - М. : Юрайт. - 2015.
5. Савельев, А. И. Правовая природа виртуальных объектов, приобретаемых за реальные деньги в многопользовательских играх / А. И. Савельев // Вестник гражданского права. - 2014. - Т. 14, № 1. - С. 127-150.
6. Хабриева, Т. Я. Доктринальные основы практики Верховного Суда Российской Федерации / Т. Я. Хабриева, А. И. Ковлер, Р. А. Курбанов. - М.: Норма, 2023. - 384 с.
7. Иеринг, Р. Дух римского права на различных ступенях его развития / Р. Иеринг. - Спб. : тип. В. Безобразова и К°, 1875.
s ■с « S м S 00
147
со со
1 Дополнительное отдельное указание ч. 2 ст. 141.1 ГК РФ на «основания, предусмотренные законом», которые могут потенциально расширить данный перечень, представляются недостатком юридической техники.
8. Рожкова, М. А. Сайт, информационный ресурс, информационная система, онлайн-платформа, что это такое и как они взаимосвязаны между собой? / М. А. Рожкова // Закон.ру. - 2021. - 19 апр. - URL: https://zakon . га/ Wog/2021/04/19/sajt_mformacionnyj_resurs_mformacionnaya_sistema_onlajn-platforma__chto_eto_takoe_i_kak_oni_vzaimo (дата обращения: 10.07.2024).
9. Андреев, Ю. Н. Об объектах гражданских прав, правоотношений и гражданско-правового регулирования: дискуссионные аспекты / Ю. Н. Андреев // Цивилист. - 2023. - № 5. - С. 39-48.
10. Вехов, В. Б. Основы криминалистического учения об исследовании и использовании компьютерной информации и средств ее обработки / В. Б. Вехов. - Волгоград : Волгоградская акад. МВД России, 2008. - 404 с.
11. Шагиева, Р. В. Концепция правовой деятельности в современном обществе / Р. В. Шагиева. - Казань : изд-во Казанского ун-та, 2005. - 310 с.
12 . Chalmers, D. J. The Virtual as the Digital / D. J. Chalmers // Disputatio . -2019. - 11 (55). - P. 453-486.
13. Аюшеева, И. З. Цифровые объекты гражданских прав / И. З. Аюше-ева // Lex russica. - 2021. - Т. 74, № 7. - С. 32-43. ЭС 14. Лалетина, А. С. Правовой режим газопроводов как объектов пред-
§ принимательского права : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук / А. С. Лалети-
на. - М., 2011. - 48 с. Сс 15. Медведев, Д. Е. Новеллы законопроекта о внесении изменений
со в Гражданский кодекс Российской Федерации применительно к осущест-0Q влению деятельности по строительству объектов нефтегазодобывающих 2 производств и иных аналогичных объектов гражданских прав / Д. Е. Мед-^ ведев//Вестник экономики, права и социологии. -2012. -№ 2. - С. 132-136. ^ 16. Лалетина, А. С. Газопровод как объект гражданского оборота:
^ некоторые подходы к проблеме / А. С. Лалетина // Кавказские научные за-■S писки. - 2011. - № 1 (6). - С. 118-119.
S 17. Рожкова, М. А. Категории «цифровое право», «цифровые права»
§ и « цифровая валюта» в российском праве / М. А. Рожкова // Право цифровой с экономики. - 2021. - № 17. - С. 10-68.
18. Агибалова, Е. Н. Цифровые права в системе объектов гражданских § прав / Е. Н. Агибалова // Юридический Вестник ДГУ - 2020. - Т. 33, № 1. -оо С. 90-99.
с
j± 19. Курбанов, Р. А. Гражданское право. Общая и особенная части
С
148
учебник / Р. А. Курбанов, О. А. Рузакова, А. С. Лалетина [и др.]. - М. : Проспект, 2020. - 736 с.
20. Абрамова, Е. Н. Легальные и фактические признаки цифрового права как объекта гражданских прав / Е. Н. Абрамова // Право и экономика.
ej -2023. - № 7. - С. 26-31.
21. Об информации, информационных технологиях и о защите информации : федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. - 2006. - № 31, ч. 1, ст. 3448.
22. Новоселова, Л. Цифровые права как новый объект гражданского права / Л. Новоселова, А. Габов, А. Савельев [и др.] // Закон. - 2019. - № 5. -С. 31-54.
