CC BY
5117. Турицын И.В., Пустынников А.Ю. К вопросу о приоритетах деятельности советской прокуратурБ в в 1922-1925 гг. // Современная научная мысль. 2014. №4. С.100-112.
18. См. подробнее: Развитие кодификации советского государства. М., 1968. C. 107-110.
19. Семенов Н. Крестьянский двор // Революция права. 1927. №1.
20. Турицын И.В. Кадровая политика РКП(б) и периодическая печать (19211925 гг.). Армавир, 1998.
21. Лядащев. О регистрации крестьянского двора // Право и суд. Саратов, 1926. №1(4). Март. С.55.
22. Турицын И.В. Периодическая печать в системе кадровой политики РКП(б) (1921-1925 гг.). Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 1992.
23. Ананов И. Революционная законность и административная репрессия в деревне // Революционная законность. 1926. №5-6. С.18.
24. КПСС в резолюциях, ч. II, с.28, 29.
25. Гомберг Д. Революционная законность и Дома Крестьянина // Революционная законность. 1926. №5-6. С.61.
26. Рабинович М. Раздел и выдел в крестьянском быту // Революционная законность. 1926. №15-16. С.37.
27. Виноградов С.В. О некоторых дискуссиях середины 1920-х гг. о значении и перспективах частного предпринимательства в хозяйственной жизни СССР // Современная научная мысль. 2012. №1. С.23-30.
28. Ладыженский А. Проект семейного кодекса и сельское хозяйство // Революционная законность. 1926. №7-8. С.20.
29. Павлов А. Земля ничья, земля - божья // Революция права. 1927. №2.
ХОЛОДНЫЙ МАКСИМ АЛЕКСАНДРОВИЧ - кандидат исторических наук, научный сотрудник Научно-исследовательского института Истории, экономики и права (г.Москва) (info@helri.com)
HOLODNY, MAKSIM A. - candidate of historical sciences, Researcher Research Institute for History, Economics and Law (Moscow).
УДК 340.13.2
ТУРИЦЫН И.В., УПОРОВ И.В. ВИДЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРИНУЖДЕНИЯ, ПРИМЕНЯЕМОГО ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫМИ ОРГАНАМИ, И ПРИНЦИПЫ ЕГО РЕАЛИЗАЦИИ
Ключевые слова: государственное принуждение, физическое принуждение, психическое принуждение, юридическая ответственность, виды принуждения, противодействие преступности.
В статье раскрывается содержание физического и психического принуждения, которое применяется правоохранительными органами для выполнения возложенных на них функций, и прежде всего в сфере противодействия преступности. Наибольшее внимание уделено особенностям психического принуждения, учитывая, что этот аспект в правовой литературе освещен в недостаточной мере. Автор останавливается также на принципах реализации государственного принуждения, где важное место должно отводиться профессионализму сотрудников правоохранительных органов, учитывая, что государственное принуждение в определенной мере может ограничивать права и свободы человека и гражданина.
UPOROV, I.V.
TYPES OF STATE COERCION, COMMON AMONG LAW ENFORCEMENT, AND HOW IT IMPLEMENTATION
Keywords: state coercion, physical coercion, mental coercion, legal liability, types of coercion against crime
The article reveals the physical and mental coercion, with which applies the law enforcement agencies to carry out their functions, especially in the sphere of combating crime. The greatest attention is paid to the peculiarities of mental coercion, given that this aspect in the legal literature is not fully illuminated. The author dwells on the principles of implementation of state coercion, where an important place must be given to the professionalism of law enforcement personnel, given that gosu-Endowment forced to a certain extent may limit the rights and freedoms of man and citizen.
Государственное принуждение как средство реализации государством ряда важнейших функций, в том числе в сфере противодействия преступности, как крайне негативному социальному явлению, представляет собой совокупность принудительных мер различного вида. Последние, в свою очередь, определяются целями государственного принуждения, объектом принудительного воздействия и рядом других факторов. Все виды государственного принуждения применяются правоохранительными органами на основе единых принципов, обеспечивающих соблюдение законности и гарантии прав тех лиц, в отношении которых применяется принудительное воздействие. Одной из таких гарантий является достаточно строго определенная ограниченность круга субъектов применения государственного принуждения.
При этом по характеру и специфике государственное принуждение может быть дифференцировано на физическое принуждение (например, задержание подозреваемого в совершении преступления под стражу в порядке ст. 108 УПК РФ), психическое принуждение (например, выраженное полицейским вербально требование предъявить документ, удостоверяющий личность на
основании ФЗ «О полиции» или предъявление повестки для вызова к следователю согласно соответствующим уголовно-процессуальным нормам). При этом физическое принуждение является наиболее жестким, что в значительной степени связано с ограничением физических возможностей человека, то есть воздействию подвергаются личная неприкосновенность. Применение физического принуждения влечет за собой потерю либо существенные ограничения в наиболее значимых социальных благах. Этот вид принуждения включает в себя прямое применение физической силы, специальных средств, огнестрельного оружия, но не сводится только к нему.
Психическое принуждение воздействует на волю, эмоции, разум человека, то есть на психику личности и направлено на формирование такой волевой установки, которая способна изменить поведение путем угрозы применения принудительных мер или каких-либо других мер воздействия, способных повлечь неблагоприятные последствия для личности. В этом смысле представляет интерес точка зрения, согласно которой «самое принуждение, сопровождающее юридическую норму, имеет психический характер и заключается в возбуждении мотива, который может склонить к поведению, согласно с нормами и преодолеть мотивы, отклоняющие от нормального поведения» [1].
Таким образом, психическое принуждение имеет два аспекта: во-первых, это угроза применения карательного потенциала права; во-вторых, это применение конкретных мер, то есть внешнее воздействие по отношению к субъекту. В первом случае речь идет об издании органами государства соответствующих правовых норм, а также предписаний в рамках правоприменительного процесса, содержащих в себе угрозу применения санкций в случае их нарушения. Это хорошо видно по определению преступления, данного в ст. 14 УК РФ «Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания (выделено нами - авт.)».
Вот эта угроза и есть проявление психического принуждения со стороны государства. В Особенной части уголовного закона эта угроза со стороны государства конкретизируется в виде указания на конкретное запрещенное деяние и тех неблагоприятных последствий (санкций), которые могут последовать при неисполнении запрета.
Так, согласно ч. 1 ст. 163 УК РФ: «Вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества или права на имущество или совершения других действий имущественного характера под угрозой применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких, - наказывается (выделено нами - авт.) наказывается ограничением свободы на срок до четырех лет, либо принудительными работами на срок до четырех лет с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового, либо арестом на срок до шести месяцев,
либо лишением свободы на срок до четырех лет со штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев либо без такового».
С психическим принуждением тесно связано понятие позитивной юридической ответственности, то есть с «осознанием правовых свойств своих действий (бездействия), соотнесение их с действующими законами и подзаконными актам, готовность отвечать за них перед государством и обществом» [2].
В литературе отмечается также, что позитивная юридическая ответственность личности существует в единстве своих объективных и субъективных признаков, при этом к субъективным признакам юридической ответственности относится осознание правовых норм, обязанностей, выработка к ним внутреннего психического отношения, стремление совершать определенные действия, мотивы, цели, эмоции. Вне сознания, вне свободы выбора вариантов поведения не может быть психического отношения к совершаемым действиям, а следовательно, и юридической ответственности [3]. И действительно: «юридическая ответственность - это регулируемая правом обязанность дать отчет в своих действиях. Истребование отчета - основной признак и сущность ответственности, а последует ли за отчетом осуждение и наказание - это уже иной вопрос» [4].
В данном случае элементом психического принуждения является предписываемая необходимость постоянного отчета о своем поведении. Вместе с тем, являясь актом внешнего волевого воздействия, психическое принуждение не имеет достаточно четких границ, в связи с чем в этот вид государственного принуждения неоправданно, на наш взгляд, включают, явления, которые к принуждению не относятся, либо степень принуждения в них столь низка, что о принуждении речь вести не приходится.
В этой связи, Л.И. Королев и А.И. Мушкин отмечали: «Психическое принуждение состоит в подавлении подвластным своей воли и осуществлением воли властвующего с тем, чтобы избежать тех последствий, которые могут наступить, если подвластный ее не исполнит... Всякая социальная норма как орудие власти регулирует общественные отношения методами убеждения и психического принуждения» [5].
С таким подходом трудно согласиться, поскольку, на наш взгляд, здесь переоценивается значение и неоправданно расширяется ареал психического принуждения. Принудительность действительно является неотъемлемым свойством права, но это не значит, что его можно отождествлять с психическим принуждением, как мерой внешнего воздействия [6]. Мы полагаем, что нормы уголовного права, наиболее жестко предписывающие запрет совершения ряда (вполне определенных) деяний, имеют потенциал психического принуждения, чего нельзя сказать о нормах иных отраслей права.
Что касается правоприменительных актов, то определенные категории из них, бесспорно, порождают психическое принуждение. Речь идет, прежде всего, об институте административно-предупредительных предписаний. Так,
примером психического принуждения может служить применение официального предупреждения органом Ростехнадзора об устранении недостатков в части соблюдения техники безопасности и условий охраны труда в различных организациях.
К примеру, Прибайкальское управление Ростехнадзора, обследовав детсад № 57 (г. Иркутск), издало предписание, в котором потребовало устранить ряд недостатков, в том числе окрасить открыто проложенный заземляющий проводник в черный цвет, выполнить монтаж главной заземляющей шины и др. [7] Получив такого рода предписание, ответственное должностное лицо, будучи обязанным предпринять необходимые меры, претерпевает психическое принуждение, поскольку невыполнение предписаний Ростехнадзора влечет за собой применение мер административно-правового воздействия согласно ст. 19.5 КоАП РФ.
Государственное принуждение может классифицироваться и по другим критериям, например, по соответствующим отраслям права, нормами которых оно регулируется: государственно-правовое, уголовно-правовое, гражданско-правовое и т.д. С учетом этого критерия все принудительные меры можно классифицировать на материально-правовые и процессуальные [8].
Следующим критерием классификации государственного принуждения является способ обеспечения общественного порядка. Исходя из этого критерия, можно выделить предупредительные меры принуждения, пресекательные меры принуждения и правовосстановительные меры принуждения. Есть и другие классификации (к примеру, связанные с различными формами пенитенциарной практики [9]), которые мы рассматривать не будем, полагая, что основные формы принуждения уже отмечены выше.
Теперь обратимся к принципам государственного принуждения в сфере противодействия преступности. Как справедливо отмечает И.И. Сыдорук: «Механизм обеспечения правопорядка помимо иных критериев должен отвечать определенным принципам, мировоззренческим установкам, позволяющим оценивать цели, формы и методы его формирования и упрочения. Среди таких принципов важное место принадлежит принципам социально-нравственной оценки выдвигаемых целей, принципам правовой и нравственной оценки характера взаимосвязей между целями и средствами их достижения, организационно-правовым принципам оценки функционирования органов государственной власти и специализированных органов правоохраны» [10].
Применительно к нашей проблематике основными принципами, на которых строится юридическая регламентация государственного принуждения и которым должна соответствовать фактическая деятельность компетентных органов в этой области, являются: законность, приоритет прав и свобод человека и гражданина, справедливость, демократизм и гуманизм [11]. Эти принципы достаточно подробно рассмотрены в литературе, и мы на них останавливаться не будем.
Выделим другие два принципа. Первый - принцип целесообразности. Речь идет о том, что, в связи с развитием технического прогресса, появляются все новые возможности реализации государственного принуждения и в этой связи возникает вопрос о применении наиболее целесообразных.
Это хорошо видно на следующем примере. Так, в Законе РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» отрегулировано применение огнестрельного оружия (ст.31), причем это сделано в инструктивной форме, которая вполне приемлема в уголовно-исполнительном праве, и такой подход заслуживает поддержки, равно как и содержательная часть соответствующих норм. Обратим внимание лишь на одно обстоятельство. В указанных нормах ничего не говорится о том, каким именно образом использовать огнестрельное оружие - «на поражение» или нет (например, в ст. 23 ФЗ «О полиции» предусмотрено применение оружия для остановки транспортного средства путем его повреждения, если управляющее им лицо отказывается выполнить неоднократные требования сотрудника полиции об остановке и пытается скрыться, создавая угрозу жизни и здоровью граждан).
Между тем, в ряде случаев необходимо учитывать различные обстоятельства, и, в частности, это касается пресечения побегов осужденных из исправительных учреждений [12]. Дело в том, что общественная опасность попытки побега, не сопряженной с иными, более тяжкими деяниями, представляется не настолько высокой, чтобы применять оружие на поражение. Необходимо учитывать, кроме того, что побег не всегда совершается с заранее определенным умыслом (в числе причин могут быть акт отчаяния при притеснениях со стороны «отрицаловки», душевное расстройство, семейные неурядицы и т.д.). Поэтому стрельба на поражение представляется здесь неадекватной мерой. В указанных случаях целесообразнее было бы использовать не боевые, а резиновые (пластиковые) пули, которые значительно снижают причиняемый вред.
Еще один принцип - это принцип профессионализма. Мы полагаем, что государственное принуждение должно осуществляться исключительно теми лицами, которые обладают необходимыми компетенциями, имеют надлежащую образовательную и практическую подготовку, то есть являются профессионалами. Это объясняется тем, что применение принуждения, как отмечалось выше, влечет за собой определенные правоограничения для принуждаемого лица, и из-за некомпетентности субъектов правоприменения не должны страдать лица, попадающие в орбиту применения государственного принуждения [13].
Особенно это относится к так называемым «силовикам». Как справедливо отмечается в литературе, в правосознании работников силовых структур должно быть прочным понимание того, что власть дается им по закону, от населения и для населения [14]. Особенно это важно в сфере противодействия преступности, где принуждение приобретает наиболее жесткие формы, и здесь важно рационально и осторожно и, вместе с тем, решительно использовать
предусмотренный законодательством комплекс мер, направленных на предупреждение и пресечение деяний, имеющих общественно опасный характер, а это возможно только на надлежащей подготовке сотрудников правоохранительных органов.
Литература и источники
1. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1911. С. 75.
2. Фаткуллин Ф Н. Проблемы теории государства и права. Казань, 1987. С. 265; Вишневский А.Ф. Юридическая ответственность: некоторые аспекты теоретического осмысления в правовой науке // Вестник Пермского Университета. Юридические науки. 2013. № 4. С. 18 - 28 и др.
3. Липинский Д.А. Проблемы юридической ответственности. СПб., 2003. С. 16.
4. Тархов В. А. Гражданские права и ответственность. Уфа, 1996. С. 66
5. Королев Л.И., Мушкин А.Е. Государство и власть // Правоведение. 1963. №2. С.21.
6. Потапов В.А. Законность и правомерное поведение в условиях реформирования России (региональный аспект). Дисс. ... канд. юрид. наук. Н.Новгород, 1995. С.53-54.
7. Интернет-ресурс: http://mdou57angarsk. т/
8. См. напр.: Турицын А.В. К вопросу о принципах ограничения права собственности на земельные участки сельскохозяйственного назначения // Современная научная мысль. 2013. №1. С.61-68.
9. Нефедовский Г.В. Проблема эволюции реликтовых видов лишения свободы в предреволюционной России // Современная научная мысль. 2013. №3. С.149-158.
10. Сыдорук И.И. Государственно-правовой механизм обеспечения правопорядка в Российской Федерации (теоретическое административно-правовое исследование). Дисс. . докт. юрид. наук. М., 2002. С. 9.
11. Сарсенов К.М. Государственное принуждение и его реализация в деятельности органов внутренних дел. Дисс. ... канд. юрид. наук. СПб., 1996. С. 36-46.
12. Нефедовский Г.В. К вопросу о причинах побегов из мест лишения свободы // Право и практика. 2012. №2. С.50-55.
13. Габараева Н.В., Эртель А.Г. Судебный контроль при реализации мер административного принуждения // Современные научные исследования. 2012. №12 (9).
14. Право прав человека и гуманитарные принципы. Справочник для сотрудников органов внутренних дел / Сост. Астапенко П.Н. и др. Смоленск, 2003. С. 7.
ТУРИЦЫН ИГОРЬ ВИКТОРОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, президент НИИ истории, экономики и права. Москва (i.turitsyn@mail.ru)
УПОРОВ ИВАН ВЛАДИМИРОВИЧ - доктор исторических наук, кандидат юридических наук, профессор Краснодарского университета МВД России. Краснодар (uporov@list.ru)
TURITSYN, IGOR V. - Doctor of History, Professor, President, History, Economics and Law Research Institute (HELRI). Moscow (Researcher ID: K-3043-2013).
UPOROV, IVAN V. - Doctor of History, PhD in Law, Professor of the Krasnodar University of Ministry of Internal Affairs of Russia. Krasnodar.
УДК 347.44
КОЛИЕВА А.Э. ПОНЯТИЕ И ДИНАМИЧНОСТЬ РАЗВИТИЯ ФИДУЦИАРНЫХ ДОГОВОРОВ
Ключевые слова: фидуциарность, фидуциарный договор, фидуциарность сделок, право доверителя, принципы фидуциарности, правоприменение, институт договора, договорные правоотношения.
В статье рассматриваются проблемы реализации фидуциарности в качестве принципиального положения в договорных правоотношениях; приводятся дискуссии об обязанностях фидуциара, об обеспечении соблюдения интересов доверителя; предлагаются меры по закреплению фидуциарности в гражданском праве.
KOLIEVA, A.E. THE CONCEPT AND THE DYNAMIC DEVELOPMENT OF THE FIDUCIARY CONTRACTS
Keywords: the fiduciarity, the fiducial contract, the fiduciarity of transactions, the right of the principal, the principles of fiduciarity, the right application, the institute of the contract, the contractual legal relationship.
In this article problems of realization of fiduciarity in quality of basic situation in contractual legal relationship are considered; discussions about duties of the fiduciary, about ensuring compliance with interests of the principal are given; measures for fixing of fiduciarity in civil law are offered.
Проблема правового регулирования фидуциарных договоров в отечественной цивилистической доктрине никогда не разрабатывалась и даже не обозначалась как проблема. Напротив, профессор О.С. Иоффе, который впервые ввел в научный оборот понятие «фидуциарные сделки» и в самых общих чертах дал его определение, отмечал, что такие сделки в советском
