CC BY
56
Наталья Комелина
Весенняя школа по фольклористике и культурной а нтропологии «Фольклор в наше время: традиции, трансформации, новообразования»
Наталья Геннадьевна Комелина
Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, Санкт-Петербург komlng@mail.ru
Со 2 по 10 мая 2009 г. Центр типологии и семиотики фольклора Института высших гуманитарных исследований РГГУ провел десятую весеннюю школу по фольклористике и культурной антропологии для студентов, аспирантов и молодых преподавателей. В ней принимали участие филологи, историки, этнографы, лингвисты и пр. Традиционно она проходила в Москве и Пере-славле-Залесском. На этот раз школа имела название «Фольклор в наше время: традиции, трансформации, новообразования». Круг решавшихся и обсуждавшихся проблем включал как непосредственно связанные с «постфольклором» явления, так и вопросы, отдаленно касающиеся городской культуры. В обосновании темы школы рамки исследований были определены предельно широко: от «палеофольклора» к «постфольклору»; поэтому широк оказался и диапазон тем, которым были посвящены лекции и доклады.
Участники школы прошли конкурсный отбор, состоявший из нескольких этапов и заключавшийся в решении лингвистических задач. География слушателей и преподавателей была довольно широка: Россия, Казахстан, Украина, Белоруссия, Эстония, Польша, Италия, Германия и Бельгия.
Арво Крикманн (Тарту, Эстония) в лекции «"Концовка" — межевой столб в историческом развитии жанра фольклорной шутки? От шванков АТУ к современному анекдоту» рассмотрел несколько точек зрения на развитие жанра и предложил свою версию пересмотра границы между шванком и пуантиро-ванным анекдотом. Отмечая полисемию термина анекдот ~ исторический анекдот ~ нем. die Anekdote ~ англ. anecdote, А. Крикманн проанализировал семантические отношения терминов нем. der Schwank / der Witz, англ. tale / joke и др. Исследователь также обратился к анализу текстов, заканчивающихся прямой речью, которая, в зависимости от конкретных условий, может приобрести качество пуанта-самообличения или пуанта-контрудара антагониста, или просто «суб-пуантного» юмористического комментария нейтрального героя.
В докладе «Великая цепь бытия как фон персонификации и де-персонификации в пословицах» Арво Крикманн, опираясь на работу А. Лавджоя «Великая цепь бытия» (1936) и используя теорию метафоры Дж. Лакоффа и М. Тернера, предложил свой вариант интерпретации пословиц.
Л.Н. Виноградова (Москва) в своей лекции «Проклятие как вербальная магия, как ритуальный акт и как разновидность брани (историческая смена функций)» отметила важность контекстного изучения подобных явлений, определила главные признаки и прагматику жанра. Исследовательница выделила проклятья: заочные и в присутствии проклинаемого, публичные и семейные, случайные и специальные, облегченные (недосказанные) формы, формулы-перевертыши, а также проклятия в ответ на проклятия. В заключение лекции отмечалось, что в современном обществе этот жанр реализует экспрессивную функцию речи.
Лекция О.Б. Христофоровой (Москва) «Демонология в современном городе: тексты и контекст» была основана на полевых материалах, собранных автором в Москве в 2000—2008 гг. Внимание было сосредоточено на мифологических представлениях современных горожан, а именно — на вере в колдовство: продемонстрированы социально-психологические механизмы, лежащие в основе веры в сглаз и порчу; объяснительные модели и стратегии поведения, которые колдовской дискурс предлагает носителям традиции; факторы, обеспечивающие
| устойчивость веры в колдовство в современном мегаполисе
§ и определяющие ее специфику.
0
£ В своем докладе «Приметы в современном городе: семантика
>= и прагматика» И.Ю. Назарова (Санкт-Петербург) показала, что
^ для определения приметы недостаточно выделения формаль-
| ных признаков текстов, и акцентировала внимание на вос-
== приятии примет и отношении к ним носителей традиции. Для
<и
1 описания семантической организации примет докладчица ^ обратилась к теории метафоры Дж. Лакоффа и М. Джонсона | и выявила основные метафоры, описывающие «удачу» в при-^з метах рыбаков. После доклада развернулась продолжи-§ тельная дискуссия о границах фольклора и о том, можно ли § рассматривать примету как вербальный стереотип (т.е. как э объект фольклористики), или же она является поведенческим § стереотипом и должна изучаться в рамках этнографии.
<и и
■2 В лекции А.Ф. Белоусова (Санкт-Петербург) «Русская город-
| ская баллада ХХ века (на материале сборника А.М. Астаховой
| "Песни уличных певцов")» были перечислены традиционные
* и новые темы городской баллады 1920-х гг., произведен анализ
| некоторых сюжетов 1925—1926 гг.: преступление на Митро-
= фаньевском кладбище; крушение парохода «Буревестник»;
«чубаровское» дело. Специальное внимание А.Ф. Белоусов уделил тому, каким образом реальное событие и газетные штампы, описывающие его, находят отражение в тексте.
В докладе М.Д. Алексеевского (Москва) был предложен краткий обзор основных методологических подходов к изучению интернет-фольклора в отечественной и зарубежной науке и подробно проанализирован цикл городских легенд, связанных с Премией Дарвина. Эта шуточная награда ежегодно присуждается людям, которые погибли наиболее глупым образом. Победители премии определяются в ходе голосования на сайте DarwinAwards.сom. Хотя к участию в конкурсе принимаются только документально подтвержденные рассказы, многие истории о знаменитых «победителях» прошлых лет на самом деле являются городскими легендами. Докладчик на примере двух сюжетов (о машине с ракетным двигателем и о смерти работника зоопарка в клетке слона) проследил, как городские легенды попадают в Интернет, как осуществляется трансмиссия подобных историй в виртуальном пространстве и что происходит при адаптации их русскоязычными пользователями сети.
В докладе Эрика Метца (Гент, Бельгия) «Легенда о компьютере-звере» на обширном материале (франко-, англо- и русскоязычном) проанализирована легенда о персонаже современной эсхатологии. Образ огромного компьютера, собирающего информацию и контролирующего большую часть жителей Земли,
коррелирует с персонажем Апокалипсиса. В докладе была подчеркнута роль нумерологии в интерпретации названия Зверя и его числовых эпитетов. Das beast (нем. Зверь) «расшифровывается» пользователями Интернета как Brüssel Electronic Accounting Surveillance Terminal. Докладчик рассмотрел различные варианты этой легенды, связанные с разной локальной приуроченностью Зверя (Люксембург, Страсбург, Амстердам, Даллас, Чикаго, Мериленд).
В лекции М.В. Ахметовой (Москва) «Неофициальные названия городов в русскоязычном узусе» показаны основные механизмы образования неофициальных топонимов на примере 600 номинаций, относящихся к более чем 300 городам России и ближнего зарубежья. В основном неофициальные топонимы употребляются в молодежной речи; некоторые проникают в публицистику и художественную литературу. Прототипами для части топонимов являются авиационные и почтовые коды, картографические и библиографические сокращения (для топонимов-аббревиатур), «метафоры провинции», вымышленные топонимы из художественной литературы.
В докладе харьковского исследователя М.М. Красикова «Обрядность современного студенчества» была рассмотрена ри-туалистика субкультуры (посвящение в студенты, в жильцы общежития), в частности, предэкзаменационные ритуальные магические действия: обряд вызова Шары (Халявы) и др. Докладчик продемонстрировал богатый материал, собранный им как в украинских, так и в российских вузах, сравнил студенческие обряды с традиционными.
Е.Е. Левкиевская (Москва) прочитала две лекции, посвященные прозаическим жанрам городского фольклора: страшилкам и слухам. В лекции «О происхождении страшилок» она определила основную функцию их персонажа — «убивать ребенка». Сравнив современные записи с немногочисленными детскими страшилками, зафиксированными в XIX в., и с крестьянскими быличка-ми, исследовательница пришла к выводу, что причина изменений этих текстов в городской традиции заключается в более крупных социальных структурах по сравнению с деревенскими. Были выделены топосы: уличный, казенный, приватный и деревенский. Во второй лекции «Слухи как речевой жанр» рассматривались коммуникативные ситуации, в рамках которых возникают и передаются слухи, а также их участники и языковые особенности выражения смыслов в системе разговорной коммуникации. Для анализа слухов Е.Е. Левкиевская предложила выделять аспекты: аксиологический, когнитивный, дидактический, коммуникативный и фатический (подразумевающий эмоциональное общение, создание эмоционального фона в обществе).
| Лекция А.П. Липатовой (Ульяновск) «Разность точек зрения на
§ рассказ: "Слухи и толки" и (или) "свидетельские показания"»
| была посвящена исследованию особенностей субъективной
« формы текста — «свидетельского показания». Анализ основы-
| вался на материале рассказов о чудесном обретении икон, за-
!б фиксированных в архивных документах второй половины
^ XIX — начала XX в. Сопоставление текстов, воспринимавших-
£ ся церковными властями как истинные, и «лжетекстов» пока-
Б зывает, что фабульно эти нарративы похожи. Однако разность
| точек зрения на произошедший случай определяет отличие
¡2 слухов и «свидетельских показаний».
о ■&
Ё В лекции «Новые формы эпоса в XIX—XX вв., или почему но-
§ вины не стали фольклором» Н.В. Петров (Москва) предпринял
| попытку определить границы «продуктивности» эпического
| жанра и описал появление новых форм эпоса в русском фольк-
| лоре XX в. Были рассмотрены сюжетные источники былинных
« новообразований, механизмы «обновления» старых сюжетов,
§ отмечена роль книги, СМИ, анкет и «подсказок» собирателей.
| Во второй своей лекции «Подводный мир в наши дни, или Как
| рождаются "легенды", в коей речь пойдет о кропотливой рабо-
й те современных собирателей фольклора и удивительнейших
рефлексиях информантов» исследователь обратил внимание на «нелепые» ответы информантов, вызванные непониманием вопроса собирателя или другими причинами, — те части интервью, которые обычно «забраковываются» при обработке полевых материалов фольклористами. Н.В. Петров предложил свою интерпретацию подобных текстов.
В докладе И.Б. Иткина (Москва) «Структура коммуникативного трюка, "Волшебный рог мальчика" и современные литературные сказки» была рассмотрена одна из реализаций коммуникативного трюка, на котором основан широко распространенный в разных фольклорных традициях сюжет о рассказывании небылиц, а именно — немецкая народная баллада, вошедшая в сборник «Волшебный рог мальчика». Докладчик выдвинул гипотезу о том, что два других сюжета, представленные в том же сборнике, в определенном смысле родственны сюжету об искусном вранье; а также проанализировал авторские трансформации соответствующих сюжетов.
А.Б. Мороз (Москва) прочитал лекцию «Традиционный календарь в современном исполнении». Он отметил, что современный народный календарь сильно редуцирован и в большей мере оторван от жизни, нежели традиционный. При этом праздники часто ресемантизируются, их названия этимологизируются в соответствии с локальной традицией, в результате чего они приобретают иной смысл. Наряду с «остатками старого»
в народный календарь включаются и новые праздники (День пожилых людей, День села), происходит возврат к церковному и досоветскому народному календарю.
В докладе Якоба Фрухтманна (Бремен, Германия) «Денежная экономика русского сказочного мира» рассматривались правила оперирования денежными ценностями в русских сказках. Эти правила интерпретируются как отражение фундаментальных характеристик картины мира этого жанра (например, восприятия иного мира).
В своем докладе «От фольклора к фолку. Функционирование польских и восточнославянских народных песен в современной культуре» Томаш Рокош (Люблин, Польша) охарактеризовал способы функционирования традиционных народных песен при исполнении их деревенскими музыкальными коллективами, ансамблями песни и пляски, группами, реконструирующими фольклор, а также экспериментальными театрами. Среди наблюдаемых изменений докладчик отметил: селекцию жанров, сокращение текстов, их смешение, языковые модификации, смену техники пения и верификацию контекста исполнения. Несмотря на то, что большинство групп реализует собственные идеи и художественные принципы, среди описываемых явлений можно выделить две основные парадигмы: фолковую и пуристскую.
М.А. Мельниченко (Москва) в докладе «Анекдоты в пропагандистских материалах Великой Отечественной войны» охарактеризовал круг советских и немецких агитационных материалов, в которых фиксировались анекдоты в период Великой Отечественной войны. Сопоставив тексты из этих источников с материалами собраний профессиональных фольклористов, а также довоенными фиксациями политических анекдотов в дневниках современников и других типах источников, докладчик продемонстрировал уровень востребованности фольклорных сюжетов в агитационных материалах и степень искажения в них традиции; а также пришел к выводу о сравнительно невысоком уровне достоверности эмигрантских публикаций советских политических анекдотов в целом.
Лекции А.С. Архиповой (Москва) «Как легенда стала человеком: история тайной жены Сталина, Розы Каганович: Этапы формирования легенды» и «Чекисты как фольклористы: к вопросу о формировании властью "антисоветского фольклора"» были посвящены сложению и функционированию «политического» фольклора в Советском Союзе.
В первой лекции реконструируется легенда о Розе Каганович, которая не существовала в реальности, но в течение XX в. при-
| обрела насыщенную биографию благодаря эмигрантской пе-§ риодической печати, советологическим исследованиям, анти-| семитским стереотипам и устным текстам фольклорного про-« исхождения. Различные мотивы, группируясь вокруг этого | персонажа, создают к 1940-м гг. цельное мифологизированное !б повествование, которое для многих социальных групп (внутри ^ иза пределами Советского Союза) репрезентирует «подлинное £ представление» о советской власти. Настойчивая необходи-Б мость верифицировать Розу Каганович повлекла за собой се° рию фальсификаций (с 1950-х по 1990-е гг.). :2 ■а
^з Вторая лекция была посвящена разным аспектам взаимодей-
¡2 ствия властей и народной культуры. К 1930-м гг. советская
§ власть, до того благоволившая (с оговорками) фольклору как
з «голосу улицы», начала вырабатывать репрессивную политику
К "
| по отношению к фольклорным текстам, для чего карательным
а органам пришлось изобрести собственную методику сбора ма-
* териала и его дифференциации.
5
| Григор Григоров (София, Болгария) в докладе «Фольклор и по-
== литика. Болгарский пример» связал историю становления бол-
§ гарской (как, собственно, и любой) государственности с повы-
= шенным интересом к фольклору (созданием сборников, появ-
лением крупных собирателей и т.п.). Отталкиваясь от идеи о том, что фольклорная культура представляет собой матрицу, на основе которой выстраивается политическая риторика, он рассмотрел недалекое прошлое Болгарии и проанализировал механизмы презентации болгарского лидера как «фольклорного» персонажа и восприятие его народом.
Эпиграфом к мини-курсу по истории антропологии Ю.Е. Бе-резкина (Санкт-Петербург) был тезис о том, что «та антропология, которую мы знаем, является продуктом сочетания некоторых закономерных тенденций и совершенно непредсказуемых случайных обстоятельств». Лекции этого курса были посвящены Францу Боасу и его ученикам (О. Креберу, Р. Бенедикт, М. Мид). Эпилог рассказа о преимущественно американской антропологии сводился к определению проблемы мировой науки вообще, отличающейся дескриптивностью и боязнью анализа и интерпретации: «Огромные усилия огромного количества людей не могут быть обобщены. Где то здание, кирпичики для которого они все время лепят? Вот эти кирпичики пока разложены на большой равнине, один к одному. И не только даже нет плана, но нет и намерения из них что-то строить. И вот это, на мой взгляд, кардинальная проблема, с которой эта наука сейчас сталкивается».
Кроме этого курса, Ю.Е. Березкин прочитал лекции «Кто в арьергарде?», «Неправильный брачный обряд приводит
к рождению духов», «Еще раз о заселении Америки», посвященные сравнению мифологических систем и отдельных мотивов (например, «Герой в чужой шкуре»), что позволяет, по мнению автора, пролить свет на историю миграции народов и их контакты.
А.И. Давлетшин (Москва) в своей лекции «Сказки, предания и мифы народов тотонакской языковой семьи. Жанровая классификация и схемы взаимодействия с европейским фольклором» познакомил слушателей с малоизвестными устными традициями народов тотонаки и тепеуа, проживающих в Мексике. Автор основывался преимущественно на неопубликованных записях и материалах собственной экспедиции.
Вторая лекция А.И. Давлетшина «Вырезанные из бумаги боги, духи и души в ритуальной традиции современных народов южной уастеки» была посвящена традиции индейцев тепеуа, тото-наки, отоми и науа, которые во время ритуалов вырезают из бумаги фигурки богов, злых духов и человеческих душ. На продолжившем ее семинарском занятии исследователь продемонстрировал, каким образом можно анализировать эти изображения.
В третьей лекции «Мифологические мотивы в восточно-полинезийском изобразительном искусстве» были рассмотрены наиболее важные и частотные мифологические мотивы фигуративного искусства Восточной Полинезии на примере наскальных изображений, деревянной и каменной скульптуры в сопоставлении с известными мифологическими мотивами.
Лекция «Символика современных гавайских песен и дохристианская религия Гавайев» А.В. Козьмина (Москва) была посвящена гавайской песенной традиции, которая испытала существенную трансформацию в результате колониальных контактов. На первый взгляд, эти песни не несут следов языческого прошлого, между тем, как было показано, их символика имеет дохристианские корни. Эта символика используется в новом контексте, однако сохраняет коннотации, свойственные традиции Гавайев до контактов с европейской цивилизацией.
В другой лекции «Интерпретация искусства народов Океании» А.В. Козьмин продемонстрировал на нескольких примерах, каким образом можно интерпретировать традиционное искусство, используя комментарии информантов и формальный анализ.
С.В. Кулланда (Москва) в лекции «Визуальный фольклор? Поэтика скифского стиля» сделал предположение о том, что при создании визуальных объектов скифы использовали приемы, характерные для вербальной традиции. Сравнив бронзовые
| псалии из кургана у села Хошеутова с гимнами Ригведы, иссле-
§ дователь пришел к выводу, что ведийское искусство звуковых
| намеков-анаграмм перекликается с представленным в скиф-
« ском изобразительном искусстве приемом «складывания» но-
| вого образа из нескольких фигур или частей тел животных. Р
| Во второй лекции С.В. Кулланды «Индийская культура на Яве»
== было рассмотрено заимствование санскритских слов в языках
<и
I Индонезии, обусловленное внутренними потребностями яван-
^ ского общества в перестройке общественного сознания —
О
| одним из его условий было формирование понятий, связанных
^з с развитием новых социополитических структур.
о
¡; Лекция Т.А. Михайловой (Москва) «Пес в ирландской тради-
* ции: фольклор и/или фразеология» была посвящена функцио-« нированию и семантике ирландских слов содержащих элемент Л «пес». Имя главного эпического героя ирландской традиции — ■2 Кухулин — объясняется как «пес Кулана». Именования ир-| ландских королей и героев, содержащие элемент «пес», несут | информацию об их главной функции: быть защитниками пле-
* мени, жен и стад. При этом в поздней фразеологии, как и у мно-| гих других народов, употребление слов «пес» и «сука» в адрес = мужчины и женщины носит характер оскорбления.
Кроме того, на Школе прозвучали доклады молодых ученых, ее недавних слушателей.
Доклад А.А. Курочкиной (Нижний Новгород) «Социально-культурный эксперимент "Покровские Дни": хроника и промежуточные итоги» был посвящен описанию мероприятия по возрождению комплекса традиций празднования Покрова Богородицы (14 октября), исторически связанных с Большой Покровской — центральной улицей Нижнего Новгорода.
В докладе Д.С. Николаева (Москва) «Формулы в ирландской поэтической традиции» была рассмотрена сочетаемость слов в рамках строк или композитов (двучленных хвалебных эпитетов) в древнеписьменных кельтских языках и ономастике, что позволило автору выделить некоторое количество формульных конструкций или формульных схем.
Н.С. Петрова (Москва) выступила с докладом «Трансформация фольклорных образов в медиакультуре ХХ века». Феномен ме-диаизации (ше&а^аНоп) фольклора был рассмотрен на примере советских и постсоветских кино- и мультипликационных экранизаций фольклорных произведений. Репрезентация фольклора средствами массовой культуры играет роль в формировании стереотипных представлений о фольклоре. Кроме того, на данном материале была показана специфика перевода вербальных форм культуры в аудиовизуальные.
В докладе В.А. Черваневой (Воронеж) «Фольклор и паблик ри-лейшнз» сближались механизмы PR-коммуникации и традиции как способа передачи информации; по мнению автора, основные свойства фольклора находят свои параллели в PR-технологиях.
На занятиях также обсуждались доклады слушателей школы Н.Н. Вохман (Красноярск) «Современное состояние фольклорной традиции сибирской деревни Красноярского края (по материалам экспедиции 2009 г.)», А.М. Жердевой (Симферополь, Украина) «Модели ремифологизации культурного сознания в координатах советской идеологии (на примере десяти послевоенных сборников легенд Крыма)»; советскому фольклору были посвящены сообщения Н.Г. Комелиной (Санкт-Петербург) о механизмах создания образа советского сказителя и его рецепции и И.В. Козловой (Санкт-Петербург) о советских новинах о покорителях Севера; И.А. Гринько (Москва) рассказал о модификациях тела в традиционной и современной культуре.
На школе проводились семинарские занятия, посвященные решению лингвистических задач (А.С. Архипова и С.А. Бурлак).
