Научная статья на тему 'Вещецентризм ментального мира художественного текста'

Вещецентризм ментального мира художественного текста Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
130
27
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
МЕНТАЛЬНЫЙ МИР / ВЕЩЬ/ПРЕДМЕТ / ЯЗЫКОВАЯ МОДЕЛЬ / КОГНИТИВНАЯ МЕТАФОРА / ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА РЕПРЕЗЕНТАЦИИ / MENTAL WORLD / MAN-MADE OBJECT / LANGUAGE MODEL / COGNITIVE METAPHOR / LINGUISTIC MEANS OF REPRESENTATION

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Клейменова Виктория Юрьевна

В статье понятия «ментальный мир художественного текста» и «образ вещи» рассматриваются в их соотнесенности и корреляции. Художественный текст объективирует вымышленный мир, то есть сложный ментальный конструкт, который целенаправленно создается креативной языковой личностью и является результатом художественного осмысления внетекстовой реальности. Вещь представляет собой инструмент осмысления и познания окружающего личность универсума в его сложности и абстрактности, соответственно, в ментальном мире как модели реальности образ предмета выполняет функции репрезентанта концептуализированного и структурированного непредметного мира. Целостный ментальный мир художественного текста сформирован образами вещей и их различными комбинациями, которые задают его пространственные и временные границы, а названия артефактов, в свою очередь, выполняют функцию контекстуальных маркеров пространства и времени, а также характеризуют персонажей.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

REPRESENTATIONS OF MAN-MADE OBJECTS AS FOCUS OF MENTAL WORLD IN FICTION

The article deals with the notions «fictional mental world» and «man-made object’s mental representation» as correlated and interdependent entities. Fiction provides the readers with a linguistic representation of a a complex mental entity developed by a creative author as a result of their interpretation of the surrounding reality. A man-made object’s mental representation is a tool-kit for cognition and interpretation of objective reality in common sense philosophy. Thus, the complex abstract entity of a fictional mental world is a model of objective reality formed by the concepts of man-made objects that enable the person to interpret other abstract entities and their characteristics. Concepts of man-made objects and their combinations also set up spatial and temporal boundaries of the fictional world and contribute to the characters’ identification.

Текст научной работы на тему «Вещецентризм ментального мира художественного текста»

В. Ю. Клейменова

ВЕЩЕЦЕНТРИЗМ МЕНТАЛЬНОГО МИРА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА

В статье понятия «ментальный мир художественного текста» и «образ вещи» рассматриваются в их соотнесенности и корреляции. Художественный текст объективирует вымышленный мир, то есть сложный ментальный конструкт, который целенаправленно создается креативной языковой личностью и является результатом художественного осмысления внетекстовой реальности. Вещь представляет собой инструмент осмысления и познания окружающего личность универсума в его сложности и абстрактности, соответственно, в ментальном мире как модели реальности образ предмета выполняет функции репрезентанта концептуализированного и структурированного непредметного мира. Целостный ментальный мир художественного текста сформирован образами вещей и их различными комбинациями, которые задают его пространственные и временные границы, а названия артефактов, в свою очередь, выполняют функцию контекстуальных маркеров пространства и времени, а также характеризуют персонажей.

Ключевые слова: ментальный мир, вещь/предмет, языковая модель, когнитивная метафора, лингвистические средства репрезентации.

V. Kleimenova

REPRESENTATIONS OF MAN-MADE OBJECTS AS FOCUS OF MENTAL WORLD IN FICTION

The article deals with the notions «fictional mental world» and «man-made object's mental representation» as correlated and interdependent entities. Fiction provides the readers with a linguistic representation of a а complex mental entity developed by a creative author as a result of their interpretation of the surrounding reality. A man-made object's mental representation is a tool-kit for cognition and interpretation of objective reality in common sense philosophy. Thus, the complex abstract entity of a fictional mental world is a model of objective reality formed by the concepts of man-made objects that enable the person to interpret other abstract entities and their characteristics. Concepts of man-made objects and their combinations also set up spatial and temporal boundaries of the fictional world and contribute to the characters' identification.

Keywords: mental world, man-made object, language model, cognitive metaphor, linguistic means of representation.

В художественном тексте репрезентирована культурно обусловленная модель объективной реальности, созданная творческим сознанием автора на основе процедур селекции и комбинации с учетом его индивидуальной шкалы ценностей; художественный текст, таким образом, «имитирует реальность, создает из своего системного, по самой своей сути, материала модель внесистемности» [6, с. 69]. Текстовая структура, в соответствии с авторской ин-

тенцией, конкретизирует концептуальную модель мира [15, с. 40]. Для наименования такого результата лингвокреативной деятельности в гуманитаристике традиционно используется термин «мир» (художественный / фикциональный / текстовый).

Следует отметить, что в процессе тер-минообразования семантическое варьирование слова «мир» осуществляется в соответствии с традиционными моделями переноса значения:

• метафоризация, в результате которой появляется переносное наименование, обозначающее созданную на основе общего принципа или элементов тематическую область, которая обладает общим категориальным признаком с исходным объектом (the animal world, the sporting world, the artistic world, text world, the world of Dickens, etc.);

• метонимизация, в результате которой создаются наименования, обозначающие не вселенную в целом, а ее отдельный фрагмент (the First/Third World, the Arab World, the New World, the outside world, etc.).

В статье терминологическое словосочетание «ментальный мир» обозначает не часть вселенной, доступную для изучения, а созданную творческим сознанием целостную смысловую структуру, репрезентированную в художественном тексте и манифестирующую посредством языковых единиц различных уровней связи вымышленного с внетекстовой реальностью. Таким образом, онтологическая метафора выступает в роли инструмента осмысления новой понятийной сферы (индивидуально-авторского ментального конструкта) в терминах сферы непосредственного опыта человека (объективной реальности, данной в непосредственных ощущениях или познанной опосредованно).

В своей творческой деятельности человек оперирует ментальными мирами различной степени удаленности от реальности. М. В. Никитин предложил следующую иерархию этих конструктов: «Базисным, или первичным, среди миров сознания является ментальный мир, связанный необходимостью соответствовать отражаемому (объективному) миру действительности. Наряду с ним и на его основе сознание конструирует многообразные мнимые миры разной меры сложности и в разной мере свободные-зависимые от требования соответствовать реальному миру» [8, с. 635]. Любой ментальный мир художественного

текста основан на сочетании элементов действительного и вымышленного, различия лежат в сфере количественных параметров (соотношение отраженных и вымышленных элементов определяется жанром произведения) и в жесткости налагаемого литературной традицией обязательства следовать «реальности непреложного мира» (дихотомия «реалистические — фантастические произведения»).

Принято считать, что ментальный мир художественного текста как игровой мир свободен от обязательств верифицируемо-сти и что к нему неприменимо требование доказательности, однако такая свобода не абсолютна. Во-первых, ментальный мир любого художественного текста внутренне не противоречив, следовательно, в нем действуют условия и правила, разработанные автором для данной модели реальности, и их соблюдение есть обязательное условие творческой деятельности в процессе текстопорождения. Во-вторых, ментальный мир должен быть узнаваем как в своей предметной составляющей, так и интеллектуально-моральной; он конструируется «с оглядкой» на объективную реальность. Параметры квазисреды могут меняться, но в них воспроизводятся типовые ситуации, воссозданные на основе сохраненных в памяти конкретно-чувственных образов, прежде всего образов предметов. Как справедливо отмечала З. Я. Тураева, «художественный текст не просто переводит реальную или вымышленную ситуацию в языковую форму, но создает совершенно особую ситуацию, хотя и соотносимую с исходной, но не равную ей» [10, с. 52].

Следует отметить, что в данной статье существительные «предмет» и «вещь» используются как синонимы, как наименования класса денотатов «объекты материальной культуры, имеющие физические параметры и данные человеку в непосредственных ощущениях». Обе лексические едини-

цы в максимально обобщенной форме актуализируют семантическую категорию «конкретность», которой, как считает Т. Гивон, наделены лишь две группы неодушевленных существительных: естественные, обозначающие объекты тематической группы «флора и фауна», и наименования артефактов, созданных человеком [16, с. 56] (курсив мой. — В. К.).

Вещецентризм ментального мира можно объяснить, во-первых, житейской философией здравого смысла, согласно которой вещи заполняют пространство в ограниченных пределах и существуют во времени. Ведь в своей повседневной деятельности человек имеет дело с конкретными предметами, которые, в отличие от отвлеченных понятий, воздействуют на его органы чувств, или же с их ментальными репрезентациями, которые актуализируются в сознании. Во-вторых, тем, что именно вещь лежит в основе когнитивной метафоры, в которой формирование абстрактных представлений осуществляется на основе наглядных аналогов и прототипических проявлений. Предмет или вещь — это удобное основание для создания метафор, так как, по мнению Хайдеггера, «нечто самостоятельное может стать предметом, когда мы ставим его перед собой, будь то в непосредственном восприятии, будь то в актуализации через воспоминания» [12, с. 317]. «Интеллект больше любит вещи, чем процессы и свойства», для человека важен осязаемый результат его деятельности, абстракция должна быть овеществлена для того, чтобы стать предметом размышлений и речи, и метафора, помещая абстракции в трехмерное пространство, наделяет их определенными свойствами [1, с. 195].

В процессе миропорождения вещь превращается в универсальное орудие осмысления основополагающих онтологических категорий пространства и времени, на которых базируется представление о дей-

ствительности в обыденном сознании, поскольку в «первородной, наивно-обобщенной модели мира пространство представляется как пустое неограниченное вместилище, заполняемое в разных своих частях-местах вещами» [7, с. 47]. Человек обладает способностью локализовать предметы, действия, ситуации, положения дел, направления их перемещения или наглядные изменения в облике [4, с. 88], автор, в свою очередь, наделяет персонажа способностью к восприятию и геометрической концептуализации вымышленного пространства и наполняющего его предметов.

Оправданно предположить, что языковые средства репрезентации образов предметов, локализованных в вымышленном пространстве текста, реализуют цельность текстового мира и устанавливают отношения подобия с реальным внетекстовым пространством. Как реальный мир наполнен физическими предметами, имеющими пространственные границы, так и его идеальная модель включает в себя образы вещей, которым приписаны различные признаки.

Объективная реальность, в которой существуют автор и читатель, представляет собой сигнификативную ситуацию и источник предметно-фактической информации, а реальность, описанная в тексте, — обобщенно-оценочный образ внетекстовой реальности, продукт деятельности творческого сознания. Поэтому, создавая ментальный мир художественного текста, творческое сознание автора оперирует именно представлениями о вещах, размещая их в ментальном аналоге физического пространства и создавая поликомпонентные структуры, в разной степени удаленные от действительности. Лингвистические средства объективации этих фрагментов вымышленной реальности отражают семантическую структуру языка и позволяют адресату произведения познавать новый

мир: читатель, с одной стороны, узнает знакомые из опыта характеристики эмпирических аналогов, с другой стороны, открывает различия между ментальным миром и реальностью.

В пространстве ментальных миров реалистических текстов размещены предметы-аналоги, то есть образы, имеющие изоморфные и изофункциональные соответствия в объективном мире, их предназначение соответствует экзистенциональной пресуппозиции, то есть имеющейся у автора и читателя информации о функциях соответствий в повседневной жизни обыденного мира, что и определяет выбор языковых средств их актуализации [3, с. 130].

Аналоговые репрезентации обладают следующими онтологически присущими им свойствами:

• целостность и неразложимость, семантическая насыщенность и синтаксическая неделимость в заданных «очертаниях»;

• прямая соотнесенность с денотатом, сохранение пространственных свойств и характеристик референта;

• сохранение представлений о поверхностных и глубинных свойствах референта, сведение воедино всех его возможных состояний;

• оценочность всех свойств чувственных образов [17].

Например, героиня романа Д. Френч «Слегка восхитительный» во время болезни прикована к постели, и еду ей приносят в комнату.

Oscar brings a well-laid tray with a paper doily and a flower in a vase to accompany a plate of garibaldis and some cold, ready-to-eat prawns from M&S, which he perceives to be the height of sophistication, 'the fruit of the sea' [19, р. 45].

Вещное окружение персонажа объективировано лексическими единицами (tray, paper doily, flower, vase, plate, of garibaldis and some cold, ready-to-eat prawns). Пред-

ставленное описание завтрака воспринимается как соответствующее энциклопедии реального мира, поскольку названия предметов употребляются в узуальном значении, контекстуальные приращения смысла отсутствуют. Пространственные характеристики ментального мира текста соответствуют эмпирическому аналогу: на подносе не размещены предметы, которые не входят в тематическое поле «сервировка и подача блюд», их размер не превосходит границы поверхности. В то же время использование лексических единиц, в интенсио-нал которых входит сема «elevated» (doily, sophistication), а также перифраз (fruit of the sea) маркируют различия между повседневной реальностью и ее ментальным аналогом. Избыточность украшений в изображенной ситуации создает юмористический эффект.

В пространстве ментальных миров нереалистических (фантастических, сказочных) текстов размещены ментальные репрезентации 1) предметов-трансформеров (образов, которые частично сохраняют изоморфизм и изофункциональность с реальными прототипами, но отличаются от них отдельными признаками, противоречащими экзистенциональному опыту автора и читателя) и 2) предметов-фикций (образов, не имеющих внетекстовых соответствий и являющихся результатом агглютинации — мыслительной операции, при которой один объект наделяется частями или свойствами другого объекта) [3, с. 131]. Творческое сознание лингвокреативной личности создает эти образы на основе воспринятых впечатлений, которые хранятся в сознании и представляют собой исходный информационный материал для создания новых образов — образов вещей, релевантных для описываемой ситуации ментального мира.

Например, в ментальном мире сказки Дж. Ролинг представлен образ аксессуара — расшитой бусинами маленькой дамской сумочки.

...Hermione was carrying nothing except her small beaded handbag, <...> She gave the fragile-looking bag a little shake and it echoed like a cargo hold as a number of heavy objects rolled around inside it [20, р. 183].

Изоморфизм и изофункциональность ментальных репрезентаций вымышленного предмета и его эмпирического аналога объективированы узуальными лексическими единицами, сохраняющими свои интенсиональные признаки: прилагательными small и fragile-looking, называющими признак «little», входящий в жесткий имплика-ционал существительного handbag.

Различия между ментальным миром и реальностью объективированы свободными словосочетаниями cargo hold и heavy objects, репрезентирующими противоречащую энциклопедии реального мира характеристику сигнификата «having a lot of inside space» и свидетельствующими о контекстуальном приращении смысла называющего сигнификат существительного. Контекстуальная сема «spacious» несовместима с интенсиональной семой «small» существительного handbag и входит в область его негимпликационала. Сравнение echoed like a cargo hold уточняет вместимость предмета-трансформера и создает эффект гиперболизации.

Время, в свою очередь, как максимально обобщенная характеристика ментального мира, сводит воедино изменения, которые претерпевает вещь: внешние (изменения пространственного положения относительно других вещей) и внутренние (изменения самой вещи относительно иных ее состояний) [7, с. 49]. В своей практической деятельности человек совершенствует существующие и создает новые предметы, которые удовлетворяют те или иные его потребности, а в лингвокреативной деятельности — номинативные единицы, обозначающие эти объекты. Новые репрезентации встраиваются в уже существующую традиционную лексико-грамматическую систему, они не разрушают заданные пределы, а

обеспечивают перераспределение функций. «Как смысловое целое "как бы мир" текста интегрирует любой включенный в него элемент смысла, в том числе и смысл, формирующий наше представление о реальных людях и реальных событиях» [15, с. 100].

На основе семантико-функционального принципа лексические средства выражения темпоральности делят на две группы:

- лексика, передающая временные отношения эксплицитно и регулярно в своем первичном кодовом значении и осуществляющая прямое наименование;

- лексические единицы, приобретающие темпоральное значение только в данном контексте, имплицитно сигнализирующие отнесенность к тому или иному временному плану и осуществляющие косвенную, вторичную номинацию [10, с. 95-96].

Таким образом, можно говорить об узуальных и контекстуальных маркерах времени, к последним относятся наименования вещей. Темпоральность входит в жесткий импликационал лексических единиц, обозначающих предметы материальной культуры, поскольку эти имена имеют устойчивые ассоциации с определенными историческими эпохами. Ц. Тодоров, вслед за Ш. Балли, отмечал, что такие языковые единицы создают эффект «намека на среду», вызывая в сознании читателя «представление о некоторой вполне определенной среде и эпохе или описывающих ее текстах» [9, с. 61].

Например, в романе Д. Френч «Слегка восхитительный» отсутствуют точные даты событий, однако названия артефактов позволяют соотнести их с началом XXI века. Героиня празднует свой день рождения и получает подарки.

Then Peter gave me a charm bracelet with, like the letter 'D' on it <...> Then Mum and Dad gave me my main present. Oh. My. Actual. God. I am now the proud owner of my very own iPhone [19, р. 309].

Определенный тип украшения (charm bracelet), вошедшего в моду в начале тысячелетия, и телефон популярной модели (iPhone) типичны для внетекстовой реальности этого периода, следовательно, использование в тексте их узуальных наименований позволяет достаточно точно локализовать события ментального мира во временном пространстве. Импликационал номинативных единиц charm bracelet и iPhone сохраняется: сема «desirable» формирует аксиологическое правдоподобие ментального мира и реальности. Именно предмет формирует представление читателя о личностных характеристиках персонажа, которого обладание вожделенным гаджетом приводит в экстатическое состояние. Языковое оформление высказывания персонажа репрезентирует высокую степень эмоциональности изображенной ситуации. Грамматическая структура передает фонетические особенности речи: героиня задыхается от волнения и произносит каждое слово как отдельное предложение (Oh. My. Actual. God.). Нарушение целостности устойчивого выражения и введение в него дополнительного лексического компонента (Actual) передает эмоционально окрашенное отношение к предмету. Морфологический повтор (owner — own) и полуотмеченная структура, в которой нарушены нормы комбинаторики, основанные на денотативном значении лексических единиц (my very own), выполняют экспрессивную функцию.

Лексические единицы тематической группы «названия артефактов» культурно обусловлены, и их способность репрезентировать ментальное пространство определенной эпохи и выполнять функцию контекстуальных маркеров времени определяется совпадением фоновых знаний (сознания) автора и читателя.

Ментальный мир художественного текста характеризуется вещественной заполненностью бытового пространства обыденной жизни персонажей. «Хорошая книга

переносит читателя на период чтения в конкретное время и место. Задача писателя — создать вещественное наполнение, определяющее это окружение» [18, с. 204]. Иначе говоря, в сложной системе «ментальный мир текста» выделяется отдельная подсистема — предметный мир, то есть совокупность воплощенных в слове предметов, расселенных в пространстве, созданном творческим сознанием автора [14, с. 4], и формирующих физическую, осязаемую персонажами составляющую ментального мира, конкретные формы жизненной среды персонажей.

Выбор автором предмета (вещи), его расположение в вымышленном пространстве и прикладные функции в ментальном мире определяются не только назначением эмпирического аналога и существующими в социуме устойчивыми ассоциациями или представлениями о нем, но и целостным смыслом текста. Вещь, находясь на границе между эмпирическим окружением персонажа и его внутренним миром, во-первых, обеспечивает правдоподобие среды, а во-вторых, раскрывает личностные характеристики персонажа и отношение автора к нему. Вещь может формировать в текстовом мире констатирующую, характерологическую или имплицирующую деталь. Предметный мир обеспечивает конкретизацию как событийного плана сюжета, так и действий персонажей [2, 5, 11, 13, 14].

Один из персонажей романа Д. Френч, женщина на пороге пятидесятилетия, болезненно переживает процесс увядания, и ее психологическое состояние раскрывается через внутренний монолог.

Today I was wearing that good expensive coat, which is one of the reasons I was so shocked to see a tired middle-aged woman in a cheap coat looking back at me. How could I have misunderstood the grey so thoroughly? I thought it was an elegant, mysterious, timeless rich grey, for rich people with immense taste. It's not. It's aging and wersh and weak. My coat is insufficient, and so am I [19, р. 150].

Неудачное пальто, купленное персонажем, становится для нее символом неудавшейся жизни. Прилагательное insufficient, поставленное в сильную позицию, характеризуется контекстуальным приращением смысла и приобретает новое значение «total failure».

Ментальный мир художественного текста как модель действительности представляет собой сумму образов, усвоенных из различных источников: как при непосредственном контакте с окружающей действи-

тельностью (перцептов), так и при изучении текстов различных жанров (функциональных репрезентаций человеческой памяти). Творческое сознание порождает и преобразует элементы ментального мира, создавая целостную систему, элементы которой объединены в подсистемы. Обращение к вещи как инструменту познания позволяет человеку создавать в процессе ре-чемыслительной деятельности узнаваемый и в то же время оригинальный ментальный конструкт.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Демьянков В. З. Семантические роли и образы языка // Язык о языке. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 193-270.

2. Есин А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М.: Наука, 2002. 246 с

3. Клейменова В. Ю. В гостях у Гарри Поттера: фикциональный мир английской литературной сказки. Псков: Изд-во ПсковГУ, 2014. 178 с.

4. Кубрякова Е. С. О понятиях места, предмета и пространства // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 84-92.

5. Ледовская И. В. Вещный мир детских образов-типов в русской волшебной и новеллистической сказке // Мировая словесность для детей и о детях М., 2008. Вып. 13. С. 210-217.

6. ЛотманЮ. М. Об искусстве. СПб.: Искусство-СПБ, 2005. 704 с.

7. Никитин М. В. Пространство и время в ментальных мирах // Когнитивная лингвистика: ментальные основы и языковая реализация. СПб.: Тригон, 2005. С. 47-61.

8. Никитин М. В. Курс лингвистической семантики. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2007. 819 с.

9. ТодоровЦ. Поэтика // Структурализм: «за» и «против». М.: Прогресс, 1975. С. 37-113.

10. Тураева З. Я. Лингвистика текста. Текст: Структура и семантика. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. 144 с.

11. Федоров В. В. О природе поэтической реальности. М.: Советский писатель, 1984. 184 с.

12. ХайдеггерМ. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. 447 с.

13. Хализев В. Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 2002. 437 с.

14. Чудаков А. П. Поэтика Чехова. М.: Наука, 1971. 291 с.

15. Щирова И. А., Гончарова Е. А. Многомерность текста: понимание и интерпретация. СПб.: Книжный Дом, 2007. 472 с.

16. Givon T. English Grammar: A Function-based Introduction. Amsterdam; Philadelphia, 1993. 296 р.

17. Kosslyn St. On the Ontological Status of Visual Mental Images // Theoretical issues in Natural Languages Processing: VII. Arlington (VA), 1978. P. 167-171.

18. Rozelle R. Write Great Fiction: Description and Setting / Writer's Digest Books. Ohio, 2005. 212 p.

19. French D. A Little Bit Marvelous. L.: Penguin Book, 2011. 390 p.

20. Rowling J. K. Harry Potter and the Deathly Hollows. L.: Bloomsbury, 2007. 831 p.

REFERENCES

1. Demyankov V. Z. Semanticheskie roli i obrazyi yazyika // Yazyik o yazyike. M.: Yazyiki russkoy kulturyi, 2000. S. 193-270.

2. Esin A. B. Printsipyi i priemyi analiza literaturnogo proizvedeniya. M.: Nauka, 2002. 246 s

H3BecTHH Prny hm. A. H. Tep^Ha

3. Kleymenova V. Yu. V gostyah u Garri Pottera: fiktsionalnyiy mir angliyskoy literaturnoy skazki. Pskov: Izd-vo PskovGU, 2014. 178 s.

4. Kubryakova E. S. O ponyatiyah mesta, predmeta i prostranstva // Logicheskiy analiz yazyika. Yazyiki prostranstv. M.: Yazyiki russkoy kulturyi, 2000. S. 84-92.

5. Ledovskaya I. V. Veschnyiy mir detskih obrazov-tipov v russkoy volshebnoy i novellisticheskoy skazke // Mirovaya slovesnost dlya detey i o detyah M., 2008. Vyip. 13. S. 210-217.

6. Lotman Yu. M. Ob iskusstve. SPb.: Iskusstvo-SPB, 2005. 704 s.

7. Nikitin M. V. Prostranstvo i vremya v mentalnyih mirah // Kognitivnaya lingvistika: mentalnyie osnovyi i yazyikovaya realizatsiya. SPb.: Trigon, 2005. S. 47-61.

8. NikitinM. V. Kurs lingvisticheskoy semantiki. SPb.: Izd-vo RGPU im. A. I. Gertsena, 2007. 819 s.

9. Todorov Ts. Poetika // Strukturalizm: «za» i «protiv». M.: Progress, 1975. S. 37-113.

10. Turaeva Z. Ya. Lingvistika teksta. Tekst: Struktura i semantika. M.: Knizhnyiy dom «LIBROKOM», 2009. 144 s.

11. Fedorov V. V. O prirode poeticheskoy realnosti. M.: Sovetskiy pisatel, 1984. 184 s.

12. HaydeggerM. Vremya i byitie: Stati i vyistupleniya. M.: Respublika, 1993. 447 s.

13. Halizev V. E. Teoriya literaturyi. M.: Vyisshaya shkola, 2002. 437 s.

14. ChudakovA. P. Poetika Chehova. M.: Nauka, 1971. 291 s.

15. Schirova I. A., Goncharova E. A. Mnogomernost teksta: ponimanie i interpretatsiya. SPb.: Knizhnyiy Dom, 2007. 472 s.

16. Givon T. English Grammar: A Function-based Introduction. Amsterdam; Philadelphia, 1993. 296 p.

17. Kosslyn St. On the Ontological Status of Visual Mental Images // Theoretical issues in Natural Languages Processing: VII. Arlington (VA), 1978. P. 167-171.

18. Rozelle R. Write Great Fiction: Description and Setting / Writer's Digest Books. Ohio, 2005. 212 p.

19. French D. A Little Bit Marvelous. L.: Penguin Book, 2011. 390 p.

20. Rowling J. K. Harry Potter and the Deathly Hollows. L.: Bloomsbury, 2007. 831 p.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.