CC BY
0ВЕРОВАНИЯ РАННИХ ЛЮДЕЙ СРЕДНЕЙ АЗИИ, СВЯЗАННЫЕ С ОХРАНОЙ УРОЖАЯ
Зунунова Гулчехра Шавкатовна
Ведущий научный сотрудник Национального центра археологии РУз., д.и.н. https://doi.org/10.5281/zenodo.12606025
Очеловечивание природы ранними людьми было связанно с охраной урожая, который в первобытных хозяйствах являлся стратегическим пищевым запасом. Исследователь В.И.Равдоникс пишет, что в условиях земледелия и скотоводства возникает комплекс первобытно космических идей [В.И.Равдоникс: 103].
Известно, что переход к земледелию сопровождался в начале смешанным хозяйством если можно так сказать присваивающе- производящим. Так, как зависимость только от производящего хозяйства могла быть не надежной, из-за климатических катастроф. Поэтому ранние люди использовали навыки охотников-собирателей и для успешной охоты проделывали различные магические приемы над фигурками животных, которые сами изготовляли.
Многие необожженные фигурки животных имеют отверстия, сделанные заостренными палочками. Эти, как их называют археологи, «колотые раны» — следствие магических обрядов, истоки которых уходят далеко в глубь палеолита. Охотник, желая обеспечить себе удачу, изготавливал глиняные фигурки животных и совершал над ними магические обряды. Так, на Чагыллы-депе найдена глиняная фигурка с воткнутым в нее обломком заостренной кости [Б.И.Шишкин: 60].
Как пишет В. М. Массон фигурки животных предназначались для удачливой охоты. Поэтому глиняной фигурке старались в меру своих способностей придать черты конкретного сходства то с горным козлом, то с быстроногим джейраном, то с оленем и потом прокалывали эти фигурки острыми палочками [В.М.Массон: 7].
Л.Леви-Брюль отмечает, что целью многих охотничьих обрядов первобытного человека является «выполнение над дичью магического действия, которое обеспечивает наличие дичи независимо от ее воли и вынуждает ее появиться в данном месте, если она находится далеко». Но одновременно она является и символической. Он подробно описывает «танец бизона», «исполнявшийся с целью заставить бизонов появиться» . У каждого из участников танца на голове «шкура, снятая с головы бизона (или изображающая ее маска) с рогами». В руке туземец держит лук или копье, оружие, которым он обычно пользуется в охоте на бизонов... Танец продолжается без перерыва до тех пор, пока не появляются бизоны.» т. е. пляска как символическое событие формирует реальное событие появления бизонов [Л.Леви-Брюль: 179].
Всякий танец у древних знаменовал соединение человека с могущественными космическими энергиями, необходимыми для переживания важных, событий в его жизни: рождение - вступление в брак - охота - война - смерть.
Копируя движения животных, первобытные люди пытались проникнуть тем самым в душевное состояние этого животного, понять его «суть», что значительным образом помогало им при охоте, а следовательно являлось необходимостью для выживания.
Среди изображений животных, найденных при раскопках в Хорезме, подавляюще преобладают фигурки и головки коней, иногда схематичные, иногда переданные с исключительным реализмом. Здесь налицо документ о ведущем месте тотемического культа солнечного коня в религии массагетов. Хотя наряду с этим встречаются
изображения верблюдов, баранов, свиней и даже (правда, для более позднего времени) носорогов и обезьян, однако кони преобладают [С.П.Толстов].
Культ коня был тесно связан с культом огня. В одном сообщении, относящемся ко времени арабского завоевания, описывается храм в Кобадиане (Южный Таджикистан): «В здании (храма)... находились малые и большие алтари огня и бронзовый конь небольшого размера. Жители считали его сошедшим с неба. Он изображён в состоянии движения в поднятыми передними ногами, как бы обращёнными к богу... В день нового года конь золотистой масти выходит из реки и приближается к бронзовому. Когда последний откликается на его ржание, он возвращается снова в воду». Дальше рассказывается, что когда арабы прибыли к этому святилищу, чтобы его уничтожить, то внезапно оттуда вырвался огонь, который сжёг прибывших воинов [А.М.Беленицкий: 31-39].
В фольклоре и этнографии как среднеазиатских, так и других народов, имевших развитое коневодство, широко распространено представление о связи коня с водоёмами. Г.П. Снесарев приводит ряд этнографических сообщений о связи крылатого коня с водной стихией у населения Хорезма. Аспи-оби — сказочный персонаж — фигурирует повсеместно в Средней Азии [Г.П.Снесарев: 323].
Магическая роль коня находит выражение в мотиве борьбы коней между собой. В авестийском тексте - гимне, посвящённом звезде Тиштрии (Сириус), появление которой знаменует собой начало дождей, начало сезона дождей рисуется как борьба и победа белой лошади (звезды Тиштрии) над чёрной лошадью (символом засухи). Эта мифологическая картина относится к глубокой древности, но встреченное в раннесредневековом источнике сообщение о почитаемом в Средней Азии божестве Дэси, с которым идентифицируется звезда Тиштрия, быть может, свидетельствует о длительной живучести древних представлений, восходящих к авестийскому мифу [А.М.Беленицкий: 31-39].
Образами плодородия в средневековье являлись и животные, например, олень.
Как отмечается в монографии «Нет блага в богатстве...» Глазурованная керамика Ташкентского оазиса IX - XII вв. [Е.А.Исхакова; С.Р.Ильясова: 104], образ оленя был популярен в мифологии иранских и тюркских народов. Широко и ярко олень представлен в произведениях скифо-сакского звериного стиля. Он символизировал плодородие, производительные силы; ежегодно отрастающие заново рога способствовали возникновению ассоциаций с растительным миром, древом жизни, с обновлением природы, с весной и солнцем. К 1Х-Х вв. подобные представления, надо полагать, были уже утрачены, но традиционное отношение к оленю как к носителю благих сил, благодати (барака), несомненно, существовало [Е.А.Исхакова, С.Р.Ильясова: 104].
Обожествляя природу, ранние люди начинают поклоняться дождю. Одним из примеров может явиться изображение лягушки - символа дождя на чаше.
Лягушка (или жаба) - земноводное, с которым издревле были связаны самые различные религиозные и мифологические представления [Е.А.Исхакова, С.Р.Ильясова: 107].
Подтверждением тому, что земледельцы беспокоились об урожае, возможно, говорят статуэтки, найденные в Туркмении. Один из основных принципов первобытной магии состоял в том, что часть заменяет целое. Поэтому древние скульпторы подчеркивали лишь главные признаки плодовитой женщины. Прекрасной иллюстрацией этого может служить статуэтка, найденная в поселении Ялангач-тепе около Теджена.
В.М.Массон и В.И.Сарианиди отмечают, что классификация женских статуэток того времени ясно показывает множественность типов женского божества, воплощаемого в терракотовых «идольчиках» [В.М.Массон; В.И.Сарианиди: 145]. Это были, во-первых, местные богини-покровительницы тех или иных крупных центров вроде Намазги и, во-вторых, женские божества, олицетворяющие определенные явления природы, урожай, плодородие земли и т. п. [И.Б.Шишкин: 99].
На раскопках в Алтин-депе в 1969 году были найдены головки с коническим головным убором, в том числе довольно оригинальный экземпляр — с двумя вьющимися косами, начинающимися уже с конической вершины этого убора, именуемом короной [В.М.Массон: 13]. Интерес представляет наличие на фигурках Алтын Депе, например, процарапанных знаков, наносившихся обычно на плечи, но иногда также на тыльную сторону статуэток [В.М.Массон, В.И.Сарианиди: 145]. Так, знак в виде ветви, изображенный на фигурке мог символизировать божество растительности. На спине статуэтки попарно процарапаны четыре рисунка в виде восьмилучевых звездочек. Их симметричное расположение, а главное, однотипность никак нельзя принять за какие-либо обычные украшения.
И действительно, это оказались особые знаки, известные в шумерийской клинописи, где они обозначают слово «бог», «божество». Можно допустить, что племена, обитавшие в Южном Туркменистане во II тысячелетии до н. э., уже были знакомы если не с самим шумерийским письмом, то с отдельными идеограммами этой древнейшей письменности человечества.
И.Б.Шишкин отмечает, что при раскопках Джейтуна найдены статуэтки из обожженной и необожженной глины, изображающие человека и каких-то животных. Вид последних определить чаще всего невозможно — как из-за плохого состояния статуэток, так и из-за их схематичности, но некоторые явно изображают баранов и козлов. Женские статуэтки из обожженной глины — это, конечно, богиня плодородия[И.Б.Шишкин:60].
С ним перекликаются утверждения С.П. Толстова подчеркивающего, что в женских статуэтках вероятнее всего видеть изображение богини-матери, покровительницы вод и ирригации вообще и Амударьи в особенности, Анахиты, а в мужских фигурках -изображение бога-спутника великой богини, Сиявуша [С.П. Толстов].
Наршахи рассказывает, что в Бухаре зороастрийское население ежегодно, в день нового года, уничтожало глиняные статуэтки богов и заменяло их новыми, приобретенными на особом базаре, на котором лично присутствовал царь. Этот обряд, вероятно имевший место и в Хорезме (как правило, все статуэтки разбиты еще в древности), был характерен для переднеазиатских культов умирающего и воскресающего бога плодородия земли, знаменуя собой смерть и воскресение божества [С.П.Толстов].
Мысль о смерти и возрождения божества плодородия отражается и в поклонении зерну, которое осмысливается как возрождение и смерть природы. Хлебный злак в древности считался священным растением, которое обладает могучей силой в борьбе со злыми духами. Отголосками, можно сказать, культа зерна являются современные похоронные ритуалы, проводимые среди узбеков Миндона. Так, во время подготовки тела умершего к захоронению над ним читают молитву и сыпят семена седоны, а сыну умершей дают в руки горсть кукурузных семян, чтобы он посеял их у изголовья могилы, в надежде на плодородный год [М.Пайзиева:203].
Таким образом, обряды очеловечевания природы, поклонения богиням и богам-покровителям урожаев зерновых и скота, поклонение лягушкам, коням, ритуалы , связанные с охотой, помогали приумножить стратегический запас ранних социумов, которым в том числе являлась пища.
ЛИТЕРАТУРА
1. Беленицкий A.M. Конь в культах и идеологических представлениях народов Средней Азии и евразийских степей в древности и средневековье// Ранние кочевники. / КСИА. Вып. 154. - М.,1978. - С. 31-39.
2. История искусства народов СССР. Т.1. - М., 1971.
3. Исхакова Е.А., Ильясова С.Р. Зооморфный декор IX-XI вв.// Ильясова С.Р., Ильясов Дж.Я., Имамбердыев Р.А., Исхакова Е.А. «Нет блага в богатстве...» Глазурованная керамика Ташкентского оазиса IX-XII вв. - М.: Фонд Марджани; Государственный музей Востока. 2016.
- С.104-107.
4. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. - М., 1999. - С. 179.
5. Массон В.М. Раскопки на Алтын-депе в 1969 г. - Ашхабад, 1970.
- С. 13.
6. Массон В.М., Сарианиди В.И. Среднеазиатская терракота эпохи бронзы. - М., 1973. -С.145.
7. Массон В.М. Искусство Средней Азии эпохи неолита и бронзового века //История искусства народов СССР. - М.: 1971.
8. Пайзиева М. Анъанавий мотам маросимлари// Миндон ва миндонликлар. - Тошкент. 2015. - С.203.
9. Равдоникас В.И. История первобытного общества. - М.: ЛГУ. 1947.
- С.103.
10. Снесарев Г.П. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма. -М., 1969. - С. 323.
11. Толстов С.П. По следам древнехорезмийской цивилизации. - М.-Л., 1948.
12. Шишкин И.Б. У стен великой Намазги. - М.: Наука, 1977. - С.60.
Иллюстрация
Крылатый олень. Фрагмент чаши на кольцевом поддоне. Х в. // Исхакова Е.А., Ильясова С.Р. Зооморфный декор IX-XI вв.// Ильясова С.Р., Ильясов Дж. Я., Имамбердыев Р.А., Исхакова Е.А. «Нет блага в богатстве...» Глазурованная керамика Ташкентского оазиса IX -XII вв. М.,2016.
Лягушка. Донце конической чаши на дисковидном слегка вогнутом поддоне. Конец Х — начало XI в.// Исхакова Е.А., Ильясова С.Р. Зооморфный декор IX-XI вв.// Ильясова С.Р., Ильясов Дж. Я., Имамбердыев Р.А., Исхакова Е.А. «Нет блага в богатстве...» Глазурованная керамика Ташкентского оазиса IX - XII вв.М., 2016
Женская статуэтка из Ялангач-тепе. Середина IV тыс. до н. э. // Искусство Средней Азии эпохи неолита и бронзового века // История искусства народов СССР. Т.1. М.,1971.
Статуэтки периода Намазга IV. 3500-2500 лет до н. э. //Массон В.М. О культе женского божества у анауских племен
Сасанидское блюдо с изображением Анахиты, богини воды и плодородия в иранской мифологии.
датируется 400-600 гг. н.э. Хранится в Художественном музее Кливленда, штат Огайо, США.
