CC BY
62
УДК 94 (470) A.A. МАЙОРОВ
кандидат исторических наук, доцент, кафедра истории и музейного дела, Орловский государственный институт культуры E-mail: aamajorov@rambler.ru
UDC 94 (470) A.A. MAYOROV
Candidate of History, Department of history and museology, Orel State Institute of Culture E-mail: aamajorov@rambler.ru
ВЕРХОВСКАЯ ИСТОРИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ ПРОВИНЦИЯ И ЕЕ ВКЛЮЧЕНИЕ В СОСТАВ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА
HISTORICAL AND GEOGRAPHICAL PROVINCE OF THE UPPER REACHES OF THE OKA RIVER AND ITS INCLUSION INTO THE COMPOSITION OF RUSSIAN STATE
Русские земли в верхнем течении реки Оки до XVI в. сохраняли заметную специфику своего исторического развития, которую они утратили в процессе вхождения в состав Российского государства. Потеря региональной самобытности стала результатом политических волевых решений великих московских князей, полностью изменивших дальнейшую судьбу рассматриваемых территорий.
Ключевые слова: история, верховские княжества, создание российского централизованного государства.
Russian lands in the upper reaches of the Oka had conserved notable specifics of its historical development, which were lost during the process of its inclusion into the composition of Russian state. Loss of regional identity was the result of Moscow great dukes' political volitional decisions, which radically changed further destiny of viewed territories.
Keywords: history, principalities of the upper reaches of the Oka river, establishment of Russian centralized state.
В ходе исторического развития России на ее территории возникали различные племенные, этнические и административные формирования. С течением времени они постепенно теряли свои отличительные черты и одно за другим входили в состав централизованного российского государства. Этот процесс активизировался в конце XV в. и приобрел черты необратимого явления в XVI в. в ходе усиления Московского княжества и превращения его в центр новой российской го сударственно сти.
В состав Московского государства включались, как известно, сохранявшие до той поры реальную или формальную независимость земли и княжества. Каждое такое включение было результатом крупных военно-политических акций. Вместе с тем, в него менее заметно входили обширные территории, долгое время сохранявшие некую административно-территориальную и историко-культурную автономию. Одной из самых крупных и значимых из них, по нашему мнению, являлась так называемая «Верховская историко-географическая провинция», представленная орловскими, тульскими, брянскими, калужскими и липецкими землями.
Отечественными историческими исследованиями явочным порядком определены примерные границы и названия наиболее крупных историко-географических единиц на территории исторической Руси: земля Рязанская, Смоленская, Новгородская и т.д. В литературе весьма четко и обоснованно прослеживается связь перечисленных и прочих великих княжений с древними восточнославянскими племенными союзами. Можно
утверждать, что исторические земли Древней Руси формировались на основе этноплеменных образований славян, восходящих к середине I тысячелетия нашей эры, и именовались не по этнонимам, а по названиям стольных городов. [7, с. 291] В то же время, до настоящего времени существуют земли «не полностью классифицированные», чья принадлежность к той или иной исторической провинции не вполне очевидна либо кратковременна. К их числу с полным правом можно отнести земли бассейна Верхней Оки, между истоками Дона и Десны, несколько раз игравшие чрезвычайно важное значение в истории государства Российского.
Историко-географическое членение российской земли не совпадает с административными границами как современной, так и более ранних эпох. В связи с этим представляется возможным поставить вопрос о существовании некоего весьма крупного историко-географического региона под вышеуказанным названием. Данный регион характеризуется наличием общего комплекса политико-экономических и социально-географических причин, приведших к длительному сохранению автономного существования вя-тичского этнополитического объединения (племенного княжения, славинии) и Верховских княжеств в окружении экономически, политически и военно превосходящих соседей.
Названный регион представляет собой территории, ограниченные на севере широтным течением реки Оки, на западе - бассейном реки Десна, на востоке - верховьями реки Дон, на юге - водоразделом реки Сейм. Эти
© А.А. Майоров © A.A. Mayorov
границы не всегда имели устойчивый характер и менялись под воздействием политических, военных и этнических факторов, тем не менее, ядро «Верховии» можно отследить на исторических и политических картах примерно с середины I тысячелетия наше эры.
Рассматриваемые территории довольно давно выделялись в работах историков вследствие специфики своего развития. В литературе они носили различные названия - Земля вятичей, Верхнеокский край, земли верховских княжеств. В то же время, до настоящего времени не находилось исследователя, который взялся бы соединить уже собранные, рассмотренные и изученные данные исторических и археологических исследований, обратить внимание на ряд поразительных общих признаков, которые позволяют заявить о существовании особой историко-географической провинции, в целях сохранения исторической традиции условно называемой автором Верховией.
Крайне интересны противоречия между данными археологов и летописей, характеризующих уровень развития этих земель. Очень необычна их средневековая история, ставшей ареной соперничества двух русских централизующих центров (Москвы и Литвы). Знаменательно, что переход именно этих земель под власть Московского государства совпал с окончательной потерей Великим княжество Литовским функций «другого» русского национального центра и началом его стремительной полонизации.
Ряд весомых причин позволяют рассматривать историю верховских княжеств и территорий как логичное и естественное продолжение истории Земли вятичей и северо-восточных волостей великого княжества Черниговского, что как раз и стало основой для постановки вопроса о возможности существования на данной территории единой исторической провинции. Выявление однородности и синхронности внутренних и внешних воздействий, отмечаемых на рассматриваемой территории, подкрепленных рядом естественно-географических особенностей и политических связей, позволяет поставить вопрос о существовании в рассмотренном районе России особого Верховского мегарегиона.
По нашему мнению, Верховская историческая провинция Х1У-ХУ вв. является наиболее ярким примером длительного, заметного и наглядного существования крупного российского исторического региона второго уровня, не объединенного единым управлением и единой границей. Однако, несмотря на отличительную специфику своего развития, данный регион не мог сохранить свои особенности в плане государственно-административного устройства на более длительное время. В XV и XVI веках он закономерно вошел в состав единого российского централизованного государства и стал его неотъемлемой частью.
Существует точное и емкое определение ситуации в верховских землях после присоединения к Московской Руси: «История Верховских княжеств в составе России XVI в. - это история их ликвидации». [10, с. 198] Иного
и быть не могло, если учитывать характер и направленность деятельности Ивана III и его наследников по созданию нового Российского государства.
Успехи Ивана III в расширении территории Московского княжества привели к объединению под властью одного монарха абсолютно несхожих и разнородных управленческих структур. От республиканских псковских, вятских и новгородских до вотчинно-удельных верховских и северских. Отдельно следует упомянуть владения церкви, чтобы проиллюстрировать причины отсутствия единообразной структуры управления государства. Под руководством все еще великого князя московского, но уже «государя всея Руси» начался процесс постепенной ассимиляции новых территорий. [9]
Сразу же был начат демонтаж прежней управленческой системы. Во все земли, принадлежавших прежде великому князю литовскому, были назначены московские наместники и началось расселение московских же помещиков, наделяемых местной землей. [4, с. 250] Исследователями отмечается, что в этот период началось активное перемешивание нового и старого населения, в первую очередь служилого: «перемещения несомненно происходили то в большем, то в меньшем масштабе по всей обширной территории Русского государства. ...Происходило постепенное перемешивание феодалов-землевладельцев, уничтожалась их территориальная замкнутость». [5, с. 131] Более того, прежнее титулованное сословие землевладельцев было весьма ощутимо «разбавлено» новыми людьми, лично преданными великому князю, поскольку «значительная масса несвободных слуг, отпущенных затем на волю, стала в конце XV- начале XVI в. помещиками московского государя». [6, с. 138]
Таким образом, в процессе вхождения верховских земель в состав Московского государства решалось несколько стратегически важных вопросов: обеспечение личной преданности землевладельцев на новых территориях, удаление потенциально нелояльных подданных вглубь «старых» земель, понижение прежнего высокого статуса местных землевладельцев за счет их уравнивания с московскими дворовыми холопами-отпущенниками, разрыв традиционных межфамильных и межклановых связей внутри присоединенных территорий. Необходимость таких действий в целях сохранения управляемости и единообразия внутри страны была, например, подтверждена в 1569-70 гг. во время похода Ивана IV на Новгород. Многовековые внутренние связи Новгородской республики даже после присоединения к Московскому великому княжеству оставались, по сути, дополнительным неофициальным контуром управления обществом, чего московская администрация перенести не могла. После новгородского опричного разгрома эта территория почти полностью потеряла прежнюю способность к самовосстановлению и быстро превратилась в рядовую российскую провинцию.
Первоначально наместники назначались только на великокняжеские земли и не имели отношения к вот-
чинным землям верховских и северских князей. Тем не менее, такие действия низводили крестьян, прежде относившихся к местному великокняжескому домену, до положения зависимости от новоназначенных московских землевладельцев. Таким способом окончательно разрушались остатки еще древнерусских отношений единства городской и деревенской общин.
В пределах верховских земель в составе московского государства быстро сложилась ассиметричная двусоставная удельно-уездная модель управления, при которой территория страны делилась на две неравные части.
Первая часть находилась под прямым управлением центральной великокняжеской администрации, создававшей там собственные управленческие структуры. Основной административной единицей были уезды, которыми руководили наместники, осуществлявшие административные и судебные функции. Содержание наместников осуществлялось за счет «кормлений», собираемых с населения, в распоряжении наместника оставалась часть налогов и судебных сборов. Следующей административной ступенью были станы, которые в свою очередь состояли из сел, деревень и починков. Города представляли собой другую управленческую ветвь, в которой четко выделялись посад и пригородные слободы. Другой формой прямого государственного управления было «дворцовое», когда поселение (село или слобода) попадало под прямой контроль отраслевого ведомства либо в прямое управление великокняжеской администрации.
Вторая часть представляла собой наследие удельных владений, где функции административные и судебные осуществлялись потомками прежних вотчинных владетелей. Особенностью этих территорий была высокая степень автономности, в ряде случаев характеризуемая реальной независимостью от центрального государственного аппарата. Кроме того, существовала еще и церковная собственность, по степени своей автономности сравнимая и даже превосходящая вотчинно-удельную. [9]
Противоречивость и переходный характер названной модели управления осознавались еще Иваном III, а потому процесс изменения и унификации управления страной был инициирован уже в XV в. Тогда был четко определен и законодательно прописан верховный характер власти великого князя по сравнению с владельцем удела. Первым шагом такого определения было заключение договоров, ограничивавших власть местного князя, ликвидировалась возможность принятия им самостоятельных политических и военных решений. Ограничивались права продажи и передачи земель, сужался круг наследников, вводился разрешительный порядок распоряжения землей и имуществом. В итоге из почти суверенного государства удел превращался в обычное имущество, которым относительно свободно распоряжается центр. Происходило постепенное, но неуклонное превращение удела в уезд, а старого владельца - в разновидность пусть и привилегированного, но уже подчиненного администрации великого князя вотчинного землевладельца.
Ликвидации специфических черт верховской историко-географической провинции способствовала унификация законодательства, источниками которого, наряду с традиционной «Русской Правдой» и волей государя, становились утвержденные князем результаты регионального нормотворчества (в первую очередь, новгородского и псковского), а также обычаи, законы и порядки, привнесенные с новых осваиваемых территорий и помогавшие решать задачи унификации жизни единой страны. На этой основе в 1497 г. был создан Судебник как первый свод права единого русского государства. Помимо единого источника нормотворчества новое государство нуждалось в единых обычаях и способах реализации правовых норм. По всей видимости, единообразная правовая структура в обязательном порядке должна была сопровождаться единообразной же правовой процедурой - только в этом случае могло быть обеспечено эффективное функционирование административного аппарата. Подобный подход, наряду с иными причинами, позволяет понять приверженность московских государей к активному перемещению управленческих кадров разных уровней по территории всего государства.
Необходимо отметить, что включение верховских княжеств в состав Московского государства произошло под лозунгом сохранения старых порядков и старых привилегий местных князей вне зависимости от того, чем они были освящены: вековыми (как в случае верховских) или гораздо более короткими (в случае се-верских князей) традициями. Источники донесли до нас упоминания о высокой степени самостоятельности этих земель, имевших все атрибуты суверенных государств, вплоть до собственных вооруженных сил, об особых полномочиях и власти местных князей. Очевидно, что сохранение прав местных правителей мешали московскому государю осуществлять единоличное управление страной.
Следующим логически обоснованным шагом центральной власти в процессе интеграции верховских княжеств в единое государство стала ликвидация пережитков вотчинного землевладения. Исторически сложилось так, что владетели верховских земель занимали специфическое положение на московской феодальной иерархической лестнице. Они составляли особую категорию «государевых слуг». Московское правительство первоначально сохранило за такими «слугами» часть старинных привилегий в их вотчинных землях и тем самым поставило их формально выше старомосковского боярства. Вместе с тем, служилые князья верховских земель были оттерты от участия в реальном управлении страной. Они не были членами Боярской думы, не участвовали в переговорах с послами, не посылались наместниками. Тем самым их политическая роль постепенно, по мере укрепления престижа Русского государства, уменьшалась.
Как видно по документам, верховские князья довольно долго сохраняли свои феодальные привилегии. В качестве примера можно привести наиболее сильных
из них - князей Воротынских. В течение всего XV в. они в полной мере оставались владетелями своих обширных земель. В начале XVI в. ситуация изменилась. В 1503 г. в своем завещании Иван III к числу принадлежащих ему верховских земель, таких как выкупленная у татар Таруса и захваченный как трофей Мценск, относит город Воротынск и другие земли, ранее входившие в Воротынское княжество. Включение в состав Московского государства верховских княжеств уже к началу XVI в. привело к потере огромных территорий родом князей Воротынских, значительным земельным потерям для князей Мезецких, потерям «держаний» для князей Одоевских. [10, с. 198-202]
С формальной точки зрения, «земли одоевские» (прежние новосильские) считались находящимися под контролем ордынского хана, наследниками которого полагали себя властители крымских татар. Правители Крыма (Менгли-Гирей, Мухаммед-Гирей) с 1498 г. по 1519 г. постоянно напоминали вначале Ивану III, а затем и Василию III о выплате «одоевского ясака» в размере 2 тысяч алтын. Иван III отвечал, что «Одоевских князей больших не стало, а отчина их пуста, а иные князья Одоевские нам служат, мы их кормим и жалуем их своим жалованием; а иных князей Одоевских жеребьи за нами, и что тебе давали и твоему человеку, то их я же тем жаловал, а им нечего давать, отчина их пуста. . И ты бы Одоевским князьям впредь свою пошлину отложил». [6, с. 306] Впоследствии дань в Крым выплачивалась, но занимались этими платежами не верхов-ские князья, а сам великий князь московский.
Потомки верховских князей честно служили новому господину. Государи московские талантами князей охотно пользовались, но их самих постоянно подозревали в желании «отъехать» в Литву, что приводило к постоянным проверкам и переприсягам. В этом плане весьма характерна дошедшая до нас «Запись князя Ивана Михайловича Воротынского, данная по поручительству московского митрополита Даниила и прочих духовных особ, государю и великому князю Василию Ивановичу о продолжении впредь своей службы Государю верно, усердно и без побегов в Польшу и в Литву; о неимении переписки с государевыми неприятелями». [8, с. 425-427] Содержание этого документа подтверждает, что никакого обещанного ранее Иваном III сохранения старых порядков и привилегий уже нет, напротив, князь обязан исполнять волю государеву вне зависимости от своих представлений о правах, морали и чести.
В данном документе очень показательно то, как князь И.Воротынский определяет свое статусное отношение к московскому великому князю. Он пишет, что Василий III: «меня, своего холопа князя Ивана Воротынского пожаловал, вины мне отдал». Никогда раньше потомки великих князей не назвали себя холопами (даже не слугами), но здесь, по-видимому, стоял вопрос о выживании не только самого князя Ивана Михайловича, но и всего его рода. Интересно отметить, что сам князь И.Воротынский никуда отъезжать не собирался, но за недонесение о якобы известных ему на-
мерениях о побеге в Литву одного из своих соседей попал в немилость. Обязательства не покидать русское государство и не оставлять своего властителя он дает и за себя и за своих детей. Документ гласит: «А мне Князю Ивану Воротынскому, от своего государя от Великого князя Василия Ивановича всея Русии и от его детей, из их земли в Литву никак не отъехать; также мне князю Ивану и моим детям к государя своего великого князя Василия Ивановича всея Русии братьям, никуда никак не отъехать, и до своего живота». [8, с. 425-426]
Характерна постановка вопроса - не отъезжать князю Ивану и его детям не только в Литву и Польшу, но и к братьям великого князя. Дело в том, что из четырех родных братьев Василия III (не считая сводного брата Ивана, вероятно, отравленного матерью Василия) только Дмитрий, по-видимому, умер своей смертью. Остальные - Юрий, Семен и Андрей - хотя бы один раз, осознавая шаткость своего положения, пытались убежать из Московского царства и умерли насильственной смертью. В роду московских наследников Ивана Калиты было не принято иметь множество претендентов на престол.
В своем письменном обязательстве князь И.Воротынский не просто обещал не предпринимать ничего против великого князя, но и схватить и доставить к Василию III любого, кто начнет хотя бы намекать на такую возможность или говорить что-то нехорошее про московского государя. В противном случае: «государь мой князь Василий Иванович всеая Русии и его дети в моем отъезде вольны надо мною и над моими детьми, и по моей вине казнить вольны». [8, с. 427]
Впрочем, в своем подавляющем большинстве вер-ховские князья верно служили Руси. Большинство из них очень быстро потеряло связь с землей предков из-за особенностей московской политики - не оставлять владетелей на их старых землях, а перемещать их на другие территории. Последующие заслуги перед страной Воротынских, Оболенских, Одоевских, Мезецких, Волконских и других верховских князей уже никак не были связаны с той территорией, откуда они произошли и где впервые получили свой социальный статус.
Таким образом, имеющиеся в нашем распоряжении источники позволяют весьма четко отследить процесс политической ассимиляции верховских земель и включения их в состав Московского государства. Московские государи формировали новую элиту подчиненных им территорий из числа лиц, непосредственно зависимых от великого князя. Прежняя знать перемещалась на иные территории, выступая в качестве проводника воли своего нового руководства.
Ассимиляция присоединенных к Московскому государству верховских земель привела к возникновению напряжённой ситуации: территории не только лишились своих прежних владетелей, отлученных московскими правителями от собственности, а порой и репрессированных - была утрачена существовавшая система местной самообороны от южных набегов. Ранее построенные города и крепости верховских княжеств ветшали
и приходили в запустение. Крестьяне, лишенные прежней великокняжеской (литовской) и местной княжеской защиты от набегов татар, разбегались либо попадали в плен к татарам. Понятно, что массовая смена собственников не могла усилить оборону земель, а вела лишь к ослаблению оборонительных порядков. Например, только с 1559 г. по 1570 г. на прежние верховские земли произошло девять крупных татарских набегов, жертвами которых стали Тула, Рыльск, Мценск, Болхов, Белев, Новосиль. За то же время находившиеся в аналогичной ситуации, но гораздо более близкие к столице соседние рязанские земли за тот же период подверглись татарскому разграблению лишь четыре раза. [1, с. 38-39]
К середине XVI в. земли верховских княжеств в полном объеме стали частью единого российского государства в политическом, экономическом и административном планах. Московские государи переписали в свою собственность все феодальные владения местной знати сразу либо по прошествии 10-15 лет после присоединения княжеств. С формальной точки зрения, самым
последним наследным владением князей немосковской династии оставались земли князей Воротынских, но в начале 1560-х гг. и они окончательно стали царской собственностью. [5]
Московское государство включило в свой состав новые обширные территории, но сил на то, чтобы обустроить и защитить их, у него в XVI в. не было. Более того, вследствие отсутствия прямой и непосредственной связи местных жителей с монархом и его двором, руководство государства долгое время не знало и не понимало всю глубину возможного управленческого кризиса и военной уязвимости данных территорий. Результатом долгого забвения обязанностей государства по отношению к верховским землям и их жителям стало возникновение клубка сложнейших социальных, политических, межрегиональных и внешнеполитических проблем, наличие которых провоцировало возникновение сложнейшего социального конфликта. По всей видимости, этот конфликт стал одной из причин надвигавшегося на страну «Смутного времени».
Библиографический список
1. Зенченко М.Ю. Южное российское порубежье в конце XVI-начале XVII в. (опыт государственного строительства). М.: Памятники исторической мысли, 2008. 223 с.
2. Зимин А.А. Из истории поместного землевладения на Руси // Вопросы истории. 1959. № 11. С.130-143.
3. Кобрин В.Б. Власть и собственность в средневековой Руси. М.: Мысль, 1985. 278 с.
4. Кром М.М. Меж Русью и Литвой. Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV - первой трети XVI в. М.: Квадрига; Объединенная редакция МВД России, 2010. 320 с.
5. Майоров А.А. Русь Верховская. Очерки славянской истории. Орел: Картуш, 2012. 240 с.
6. Сборник Императорского русского исторического общества. Т.41. СПб.: Тип. Елеонского и Ко, 1884.
7. Седов В.В. Исторические земли Древней Руси и восточнославянские племенные образования // Исторические записки. Т. 2 (120). М., 1999. С.279-297.
8. Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. Ч.1. М.: Типография Н.С.Всеволжского, 1813. 689 с.
9. Туровский Р. Ф. Проблема централизации и модели русской региональной политики в XIII-XVI вв. // Полис: Политические исследования. М.: 2004. №1. С.125-139.
10. ШековА.В. Верховские княжества. Середина XIII-середина XVI в. М.: Квадрига, 2012. 364 с.
References
1. Zenchenko М. Y. South Russian borderline in the end of XVI-the beginning of XVII century (an experience of state construction). M.: Pamiatniki istoricheskoi misli, 2008. 223 p.
2. Zimin А.А. From the history of landlord's tenure in Russia // Voprosi istorii. 1959. № 11. Pp.130-143.
3. Kobrin V.B. Power and property in the Middle-aged Russia. М.: Misl\ 1985. 278 p.
4. Кгом М.М. Between Russia and Lithuania. Frontier territories in the system of Russia-Lithuanian relationship in the end of XV -first third of XVI century. М.: Kvadriga, 2010. 320 p.
5. MayorovА.А. Verhovskaia Russia. Essays of slav's history. Orel: Kartush, 2012. 240 p.
6. Digest of Emperor Russian historical society. Vol.41. SPb.: Eleonskii & Со Press, 1884.
7. Sedov V.V. Historical regions of Ancient Russia and East-Slavs tribal alliances [ТехЦ / V.V. Sedov // Istiricheskie zapiski. Vol. 2 (120). М., 1999. Pp. 279-297.
8. Collected state certificates and treaties, stored in State board of foreign affairs. Part 1. М.: N.S.Vsevolozhskii Press, 1813. 689 p.
9. Turovskii R.F. The problem of centralization and models of Russian regional policy in XIII-XVI centuries. // Polis: Political researches. М.: 2004. №1. Pp. 125-139.
10. Shekov А.1. Principalities of the upper reaches of the Oka. The middle of XIII-the middle of XVI s. М.: Kvadriga, 2012. 364 p.
