CC BY
425
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ
Верховенство права: современные варианты терминологии
ЧИРКИН Вениамин Евгеньевич, доктор юридических наук, профессор, главный научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук 119019, Россия, г. Москва, ул. Знаменка, 10 E-mail: vechirkin@yandex.ru
На основе сравнительно-лингвистического и контент-анализа документальных материалов автор исследует терминологию, применяемую в британской, французской и немецкой конституциях, иных правовых актах и международных документах для обозначения понятия «верховенство права» в том смысле, как оно используется в русскоязычных правовых источниках и юридической литературе (иногда используется также термин «господство права»). Показаны различия в происхождении, содержании и значении этих словосочетаний в русском (иных славянских) и иностранных языках Западной Европы, указаны недостатки некоторых терминов. Отмечено ограничение применения принципа верховенства права понятием государства и понятием законности (хотя государство в таких формулировках часто понимается как общество в целом, терминологически подобные формулировки узки), рассмотрены определения верховенства права, данные некоторыми авторитетными международными организациями, предложены уточнения таких определений.
Ключевые слова: верховенство права, терминология верховенства права в зарубежных языках, правовое государство, принцип законности.
Supremacy of Law: Contemporary Terminology
V. E. CHIRKIN, doctor of legal sciences, professor
The Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences
10, Znamenka st., Moscow, Russia, 119019
E-mail: vechirkin@yandex.ru
The author employed comparative linguistic and content analysis to examine the terminology used in the British, French and German constitutions, other legal acts and international instruments to mean the concept of "supremacy of law" in the sense it is used in the Russian legal sources and legal literature (sometimes also of use is the term "domination of law") and to reveal the differences in the origin, content and meaning of such word combinations existing between those used in the Russian language (other Slav languages) and foreign languages of Western Europe, also to show inadequacies of certain terms. The article shows that the principle of supremacy applies only to the notion of a state and to the notion of legitimacy (although the State in such terms is often understood to be a society in general). It deals with the definitions of "supremacy of law", which were offered by international authorities. Furthermore, the author suggests such definitions should be modified to become more specific.
Keywords: supremacy of law, the term supremacy in foreign languages, a law-governed State, the principle of legality.
DOI: 10.12737/16624
В конституциях Российской Федерации и подавляющего большинства государств мира (в том числе США, Западной Европы), а также в зарубежной научной литературе нет термина, который бы полностью от-
ражал содержание формулировки «верховенство права», используемой в русском и некоторых других славянских языках. Ближе всего к этому британское словосочетание "rule of law", но и оно не адекватно. На-
сколько можно судить по переводам, термин, выражающий содержание формулировки «верховенство права», отсутствует и в конституциях восточных стран (Китая, Японии и др.). В государствах Латинской Америки, где обычно в конституциях принято перечислять основные принципы, «верховенство права» (в буквальной формулировке) среди них не значится. Нет в конституциях России и зарубежных стран также термина «господство права», который иногда используется в российской юридической литературе и обычно считается аналогом верховенства права. Поэтому то, что сказано нами ниже о верховенстве права, в основном относится и к господству права.
В конституциях почти всех стран мира обычно используются не словосочетания, лингвистически означающие верховенство или господство права, а иные формулировки, толкуемые в таком значении или близком к этому. Буквальная формулировка «верховенство права» используется крайне редко, преимущественно в некоторых балканских государствах, образованных на постсоциалистическом пространстве (ст. 8 Конституции Македонии 1991 г. — «владееньето на правото», ст. 3 Конституции Хорватии 1990 г. — "vladavina prava"), а также в ст. 1 Конституции Белоруссии 1996 г. — «прынцып вяршэнства права»). В них такое положение перечислено наряду с другими «ценностями конституционного строя» (Хорватия), «основными ценностями республики» (Македония), к которым обычно отнесены права человека, политический плюрализм, разделение властей и др.). В Конституции Белоруссии этот принцип содержится в отдельной статье с развивающими его положениями.
В конституциях СССР и советской России формулировка «верховенство права» никогда не использовалась. В Конституции РФ 1993 г. содержится положение о правовом государстве (ст. 1). В некоторых конституци-
ях говорится о верховенстве закона (ст. 6 Конституции Армении 1996 г., ч. 2 ст. 1 Конституции Боснии и Герцеговины 1995 г., преамбула Конституции Венесуэлы 1999 г.), о высшей юридической силе конституции (ст. 4 Конституции Казахстана 1995 г.) или о том, что Конституция является верховным правом государства (конституции Гаяны 1980 г., Польши 1997 г.). В Португалии среди основных принципов названа «демократическая законность» (ст. 3 Конституции 1976 г.). В Конституции Венгрии 2011 г. использована формулировка «Конституция и законы обязательны для всех» (п. 2 ст. Q). Встречаются и иные положения, обозначающие значимость права, в частности конституции, законов, законности в обществе. Однако, на наш взгляд, такие положения не охватывают весь объем значения славянской формулировки «верховенство права», не выявляют доминирующей роли права в обществе при регулировании общественных отношений, особого характера такого регулирования, его обеспечения со стороны публичной (прежде всего суверенной государственной) власти.
В некоторых важнейших международных документах в различной языковой терминологии применяются неодинаковые формулировки, в чем-то похожие на «верховенство права». Во Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН в 1948 г., говорится только о верховенстве закона, но уже в Уставе Совета Европы 1949 г. в преамбуле официального перевода, среди духовных и моральных ценностей наряду со свободой названо верховенство права (так звучит в переводе на русский язык английское словосочетание "rule of law»)1. Это повторено в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.2
1 Statute of the Council of Europe. 1949.
2 Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms. Strasbourgh, 1949.
(в официальных текстах на других языках использованы иные и совсем разные словосочетания с учетом языковых особенностей: в немецком языке — der Rechtsstaatlichkeit от dеr Rechtsstaat — «правовое государство», но во французском — не "état de droit" (как звучал бы французский перевод немецкого «правового государства»), а словосочетание '^^minerae du droit" (верховенство, превосходство права)). Термины, в чем-то похожие на «верховенство права», используются в документах Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе 1989, 1991 гг. и др.3 В 2004 г. Генеральный секретарь ООН К. Анан сделал доклад о верховенстве права, используя британскую формулировку4. В 2011 г. группа членов Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской комиссии) подготовила второй доклад о верховенстве пра-ва5 (первый доклад, подготовленный другой группой, не был принят Комиссией).
В учебниках по теории государства и права, конституционному праву формулировка «верховенство права» (подобные ей) используется широко (в таком написании и произношении на русском и некоторых иных славянских языках, в иных написаниях и произношениях других языков в частично названных выше и приводимых ниже формулировках). Однако признанного определения этого понятия не существует. Не ясен даже сам характер этого словосочетания. В различных документах верховенство права (в славянской и иных формулировках) названо идеей, идеалом, ценностью, принципом, в научных исследованиях используются также термины «концепция» и
3 URL: http://journal.zakon.kz/203436-verkhovenstvo-prava-jeto-sistema.html (дата обращения: 17.04.2015).
4 Doc/5/2004/616/ 2p/08/2004.
5 URL: http://www.venice.coe.int/Web Forms/documents/default.aspx?pdffile = CDL-AD(2011)003rev-rus.
«доктрина». Видимо, в зависимости от ситуации и в связи с тем, какое место занимает верховенство права среди устоев общества той или иной страны, это положение может иметь разный характер. Для международного права это в значительной мере призыв, обращенный к государствам мира, он действительно является идеалом. Для государств, где в конституциях (основных законах) такой формулировки нет, он — идея, рассредоточенная в различных частных положениях (верховенство конституции, верховенство закона, законность, требования соблюдения закона и др.). Там, где это положение закреплено в конституции, верховенство права (иные формулировки западных языков, близкие к этой) является конституционным принципом, а при ценностном подходе — важнейшей ценностью. Для научных исследований верховенство права может стать основной концепцией (для специального исследования) или являться исходной концепцией для частных разработок, частных проявлений этого положения в законодательстве, правоприменительной практике, правовой идеологии, менталитете народа и т. д.
Несмотря на имеющиеся высокоавторитетные международные доклады, содержательная характеристика понятия «верховенство права» тоже недостаточно ясна. В предлагаемых определениях (об одном из них мы подробнее скажем ниже) перечисляются множество признаков, которые очень важны сами по себе, но при этом не указываются сущностное ядро понятия, квалифицирующий элемент (элементы), служащие качественным категориальным признаком данного явления, выделяющим его из других подобных явлений.
Как говорилось, в подавляющем большинстве основных законов государств нет термина, буквально означающего «верховенство права». Вместо этого в законодательстве, иногда только в политических до-
кументах, в литературе используются три термина и понятия: 1) английский термин "rule of law" — буквально «правление права», на русский язык переводится обычно как верховенство, реже — господство права; 2) немецкий термин "Rechtsstaat" — «правовое государство», который в переводе в таких же словах используется во французском, испанском, португальском и многих других языках стран мира; 3) законность (в разных вариантах, иногда — «социалистическая законность»). Слово «законность» используется также в отдельных документах в сочетании с принципом «правовое государство».
Английский термин "rule of law" отражает активное состояние права, его действие. Это понятие не ограничено государством, как термин «правовое государство»(право действует в обществе в целом), хотя в Великобритании этот термин принят в узком толковании знаменитого британского конституционалиста А. Дайси (1835—1922), который считал этот принцип параллельным второму основному принципу — суверенитету парламента и выделял в верховенстве права следующие составляющие: оно складывается в течение длительного времени путем судебных прецедентов и юридически проистекает из них; наказание возможно только на основании понятного людям закона, ориентированного на будущее; никто не может быть выше закона; правят не люди, а законы (этот последний элемент, по нашему мнению, был главным в названном толковании). В британской концепции изначально истоки понятия верховенства права связывают с Великой хартией вольностей 1215 г. (собрание феодалов ограничило права короля) и с Биллем о правах 1689 г., но там этого термина не было, мы не нашли его и сейчас в законах, относимых к британской Конституции (но составляющими этой Конституции являются также судебные прецеденты, кон-
венциональные соглашения и основные выводы трудов выдающихся британских юристов, а там этот термин есть). По сути, термин "rule of law" имеет доктринальное происхождение, он принят в толкованиях. Точный перевод верховенства в английском языке — это "supremacy" (а не "rule"). Российские юристы, говоря об Act of Supremacy 1534 г. (Акт о верховенстве), который окончательно закрепил разрыв английской церкви с Римом в ходе реформации и обозначил верховенство последней, слово "supremacy" часто давали без перевода — Акт о супремации.
В большинстве стран, в том числе в России, Франции, Испании, Швейцарии, в конституциях теперь используется перевод немецкого термина "der Rechtsstaat" (фр. — "état de droit") — «государство права», «правовое государство». Однако истоки возникновения этих понятий и некоторые их элементы не совсем одинаковы. Немецкая идея господства права при возникновении была и теперь связана не с ролью суда (как в Великобритании), а с ролью закона и с немецкой философской традицией государственности, позже — с социальной природой государства, которое издает законы, с социальным содержанием законов. Во французской концепции идею верховенства права связывают с борьбой против абсолютизма, событиями революции 1789 г., суверенитетом народа и принципом легальности государства, которое легально только при власти народа. Это относится и к некоторым другим государствам Европы.
В вышеупомянутом докладе Венецианской комиссии отмечается, что более точным термином был бы "prééminence du droit", а не "état de droit". Как уже было сказано, первый из них использован в Европейской конвенции 1950 г., хотя наиболее употребительным во французском языке является последний. Представляется, однако, что и "prééminence", возможно, не в полной мере выра-
жает содержание слова «верховенство». Сложно, конечно, давать советы носителям языка, но все же "prééminence" — это не верховенство, а скорее «вышестояние» (вышестоящий). Смысл понятия «верховенство права» во французском языке, возможно, лучше передается словосочетанием "suprematie de droit" (первое слово идет от латыни). В испанском языке верховенство, господство тоже может обозначаться словом "suрrematia".
В немецком языке, от которого исходят в переводах на некоторые другие языки формулировки о верховенстве права, для обозначения этого славянского понятия используется словосочетание «правовое государство» ("Rechtsstaat"). Термин «правовое государство» имеет достаточно ясную определенность, но его терминологический минус заключается в ограниченном характере объекта: он относится только к государству, применение принципа верховенства права как бы ограничивается понятием государства (по сравнению с терминологией толкование этой формулы более широкое). Тем не менее, хотя государство в таком словосочетании часто понимается как общество в целом, все же терминологически данная формулировка является узкой, она не вмещает все содержание верховенства (господства) права.
В немецком языке понятие «верховенство» может быть обозначено словом "die Herrschaft", но формулировка "die Herrschaft des Recht" (буквально: господство, верховенство права) в конституциях Австрии, Германии и, насколько мы можем судить, в правовых актах этих стран не используется. В обычной лексике для понятия верховенства, господства права в Германии, видимо, чаще используется слово "die Rechsstaatlichreit" («правовая государственность»). Во всяком случае, его дают в переводах, и оно, как отмечено выше, использовано в Европейской конвенции 1950 г.
Иногда используются термины «верховенство закона» или «законность». Понятие «законность» в Конституции РФ теперь не используется, хотя в ч. 2 ст. 15 говорится об обязанности всех соблюдать Конституцию РФ и законы. Нет его и в Федеральном законе от 17 января 1992 г. № 2202-I «О прокуратуре Российской Федерации» (в ред. Федерального закона от 17 ноября 1995 г. № 168-ФЗ) (с учетом дальнейших поправок). В конституциях сохранившихся пяти государств тоталитарного социализма (Вьетнам, Китай, КНДР, Куба, Лаос) понятие законности как одно из важнейших иногда используется в разных формулировках, хотя наряду с ним в некоторых из этих стран в последние годы поправками в конституции включен термин «правовое государство» (но «социалистическое правовое государство»). Принцип законности в связи с деятельностью прокуратуры упоминается и в ст. 124 Конституции Испании 1978 г. наряду с термином «правовое государство» (ст. 1).
Термин «законность», как и более определенный — «верховенство закона», конечно, имеет важное значение, но он еще более узок для выражения всего смысла верховенства права, чем правовое государство. Термин «верховенство права» обладает более широким содержанием, он относится к обществу в целом, к различным отношениям в нем, которые могут и должны регулироваться правом, а не только к вопросам законности. Однако он в определенной мере имеет идеологический, лозунговый характер. Этот термин недостаточно активен, он не так динамичен, как британский "rule of law", в большей мере отражает статику, состояние, а не действие. Кроме того, данный термин, прекрасный как идеологема, оставляет неясным объект верховенства: непонятно, в отношении чего, каких явлений это верховенство осуществляется. В обществе есть разные явления верховен-
ства, например верховная власть народа, «высшая ценность — человек» и др. Поэтому в данном случае были бы возможны некоторые развивающие краткие уточнения или пояснения. Пока они в науке не предложены.
Тем не менее, на наш взгляд, термин «верховенство права» имеет огромное социальное значение и ценность. Включение его (и краткого уточняющего понятия) в Конституцию РФ было бы очень важным для общества, правосознания граждан, юридических лиц, для деятельности должностных лиц, органов государства.
Как упоминалось, попытка выявить основные составляющие в понятии «верховенство права» осуществлена в докладе Венецианской комиссии. Выделенные докладчиками признаки верховенства права в основном совпадают с докладом Генерального секретаря ООН 2004 г. и с определением председателя Британского института международного и сравнительного права Т. Бингхэма6. В докладе Комиссии указаны восемь составляющих этого понятия: 1) открытый доступ к закону (положения которого должны быть понятными и предсказуемыми); 2) решение вопросов юридических прав, как правило, на основании закона, а не по усмотрению; 3) равенство перед законом; 4) осуществление власти в соответствии с законом, справедливо и разумно; 5) защита прав человека; 6) предоставление средств для урегулирования споров без неоправданных издержек или отсрочек; 7) справедливый суд; 8) соблюдение государством своих обязательств в рамках как международного, так и национального права. Среди этих признаков много верных, но, на наш взгляд, присутствуют и некоторые лишние признаки наиболее общего характера. В результате дается характеристика современного демократиче-
6 См.: Bingham Т. The Rule of Law. L., 2010.
ского права и его применения, а не одного из его качеств — верховенства. В то же время назван ряд частных признаков, но нечетко выделены некоторые элементы, являющиеся квалифицирующими для явления верховенства.
Намечая основные признаки понятия «верховенство права», на наш взгляд, важно сразу отсечь хотя и важные, но общие характеристики права, частные признаки и сконцентрировать внимание на сути отношений верховенства, которая выражается, видимо, в следующем: 1) право закрепляет (прежде всего в конституциях) основы общественного, государственного строя и правового положения личности, и на этой базе развиваются (должны развиваться) все другие отношения в обществе; 2) право от имени суверенной публичной власти — государственной власти, а в конечном счете от имени власти народа, общества устанавливает общественно значимые возможности, субъективные права-притязания и долженствование, регулирует (стимулирует, поощряет, ограничивает, запрещает и др.) все основные отношения в обществе, которые должны быть урегулированы и поддаются правовому регулированию; 3) право определяет меру регулирования, осуществляемого другими властями в обществе (например, общественной властью добровольных объединений в отношении их членов или персональной родительской властью в семье); 4) верховенство права означает связанность правом поведения и деятельности всех физических и юридических лиц, объединений, сообществ, органов государства и самого государства.
Последнее не всегда учитывается исследователями. Например, во французской юридической литературе Ф. Амон и М. Тропе, говоря о правовом государстве, хотя и признают, что государство «должно действовать в системе права», одновременно замечают: в вопросе о связан-
ности государства правом есть проблема, поскольку государство имеет свою волю, независимую от права7.
7 См.: Hamon F., Troper M. Droit constitutionnel. P., 2007. P. 79.
Библиографический список
Bingham T. The Rule of Law. L., 2010.
Hamon F., Troper M. Droit constitutionnel. P., 2007.
На наш взгляд, этот вопрос в российской науке давно решен: да, государство имеет свою волю, но оно выразило ее в актах права, и, пока они не отменены, эти акты связывают и издавшее их государство.
Индивидуализация как закономерность развития
w *
современного российского законодательства
ВЛАСЕНКО Николай Александрович, доктор юридических наук, профессор, заведующий отделом теории законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: theory@izak.ru
Анализируются современные тенденции развития отечественного законодательства. Автор считает, что сложившиеся в 30—50-х гг. прошлого столетия традиции по исследованию системы законодательства не отвечают имеющей место в этой сфере правовой системы реальности. Важнейшей тенденцией современной динамики законодательства является индивидуализация правовых сфер регулирования. Речь идет о появлении такой разновидности законов, как организующие (управленческие), где прописываются условия и порядок проведения политических, социальных и иных мероприятий (Олимпиады, чемпионата мира по футболу и др.). Другая тенденция — это появление статутных законов, закрепляющих особое положение предприятия, организации, ведомства. Автор полагает, что не все законопроекты такого плана отвечают объективной необходимости. Анализируются и другие закономерности законодательной индивидуализации. Делается вывод, что тенденции индивидуализации (фрагментации) набирают силу и это необходимо учитывать при исследовании структуры законодательства, а также выработке концепции его развития.
Ключевые слова: нормативное правовое регулирование, индивидуальное правовое регулирование, законодательство, система законодательства, кризис права.
Individual Approach as a Trend in the Development of the Russian Legislation
N. A. VLASENKO, doctor of legal sciences, professor
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation
34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, Russia, 117218
E-mail: theory@izak.ru
The article examines modern trends in the development of domestic legislation. The author believes that the research traditions of the 1930—1950s do not any longer correspond to the realities of the legal system of today. The most important trend in modern dynamics of law is the individualization of the legal scope of regulation. Today we witness the creation of new types of laws — management, organization — to provide for the terms and conditions for social, political and other various types of events (Olympic Games, football World Cup, etc.). Also we witness the emergence of statutory laws which are created to lay down special status for various enterprises, organizations, agencies. The author believes that not all of those draft laws are of objective necessity. Examples are many. Other rules of
* В основе статьи — тезисы доклада автора на Ученом совете Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ 28 октября 2015 г.
