CC BY
4
Научная статья
УДК 81'37(=512.36)
DOI 10.25205/1818-7935-2023-21-4-131-142
Вербализация страха в бурятском языке
Екатерина Владимировна Сундуева
Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН Улан-Удэ, Россия
sundueva@mail.ru, https://orcid.org/0000-0003-2299-3384
Аннотация
В статье рассматриваются лексемы бурятского языка на фоне халха-монгольского и калмыцкого языков, называющие различные проявления страха, а также фразеологические единицы данного семантического поля. Выявлена связь между акустико-артикуляционными характеристиками доминантных согласных корня с психологическими проявлениями страха. Доминантный согласный корня, являясь носителем генерального признака, содержит базовую информацию о денотате. Так, установлено, что доминантный согласный благодаря соприкосновению задней части языка с мягким небом, обозначает задержку дыхания. Доминантный согласный [/] передает течение воздуха, резкий вдох, доминантные согласные [г], [/] и [с], вызывающие внутренний дискомфорт, служат для актуализации в языке дрожания, трепета. Дальнейшие исследования в данном направлении позволят выявить звукосимволические значения лексем, актуализирующих информацию не только о психологических характеристиках, но и о свойствах поверхности, форме объекта, динамических состояниях и иных характеристиках. Фразеологизмы характеризуют такие физиологические формы проявления страха, как холодок по спине, дрожь, шевеление волос на голове, расширение глаз, оцепенение и попытка побега. Также рассмотрены фразеологические единицы с компонентом зурхэн 'сердце', который выступает в значениях 'воля, решимость; смелость, отвага' и близок слову зориг 'смелость, сила воли'. Они проиллюстрированы цитатами из бурятской художественной литературы, демонстрирующими естественное функционирование эмотивов страха в языке. Национально-культурная специфика выявлена в развитии значения глаголов монг. хулчийх 'бояться' на основе значения 'прижимать уши от страха (о лошади, собаке)'. В целом паремии со словом морин 'лошадь' в монгольских языках изображают это животное как очень ценное для кочевника животное, не случайно его называют морин эрдэни 'конь-драгоценность', в большинстве случаев компонент морин имеет положительную эмоциональную окраску. Однако лошадь может актуализировать другие метафорические смыслы, образно характеризующие человека, в частности, его трусость. Компоненты фразеологических единиц, обозначающие домашнее животное, также участвуя в интерпретации окружающей действительности, формируют национально-культурные стереотипы, отражают менталитет народа, его самобытность и особенности мировосприятия.
Ключевые слова
бурятский язык, эмотивная лексика, фоносемантика, восприятие, фразеология Благодарности
Статья подготовлена в рамках государственного задания (проект «Мир человека в монгольских языках: анализ средств выражения эмотивности», № 121031000258-9).
Для цитирования
Сундуева Е. В. Вербализация страха в бурятском языке // Вестник НГУ Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2023. Т. 21, № 4. С. 131-142. DOI 10.25205/1818-7935-2023-21-4-131-142
© Сундуева Е. В., 2023
Verbalization of Fear in the Buryat Language
Ekaterina V. Sundueva
Institute for Mongolian Studies, Buddhology and Tibetology of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences Ulan-Ude, Russian Federation
sundueva@mail.ru, https://orcid.org/0000-0003-2299-3384
Abstract
The author considers Buryat lexemes naming various manifestations of fear, as well as phraseological units of the corresponding semantic field. The connection between the acoustic-articulatory characteristics of the dominant consonants of the root and the psychological manifestations of fear is revealed. The dominant consonant of the root, being the carrier of the general characteristic, contains basic information about the denotatum. Thus, it has been found that the dominant consonant [g], due to the contact of the back of the tongue with the soft palate, indicates breath delay. The dominant consonant [/] conveys the flow of air, a sharp inhalation, the dominant consonants [r], [/] and [c], causing internal discomfort, serve to actualize trembling in the spoken language. Further research in this direction will reveal the sound-symbolic meanings of lexemes that update information not only on psychological characteristics, but also on the properties of the surface, the shape of the object, dynamic states and other characteristics. Phraseological units characterize such physiological forms of fear manifestation as a chill on the back, trembling, stirring of hair on the head, widening of the eyes, numbness and an attempt to escape. Phraseological units with the component zurhen 'heart' are also considered. It has the meanings 'will, determination, courage' and is close to the word zorig 'courage, willpower'. Phraseological units are illustrated with quotations from Buryat fiction, demonstrating the natural functioning of fear emotives in the language. The national-cultural specificity is revealed in the development of the meaning of the Mongolian verb hulchiih 'to be afraid' based on the meaning of 'to press your ears with fear (about a horse or a dog)'. In general, the proverbs with the word morin 'horse' in the Mongolian languages depict this animal as a very valuable animal for a nomad; it is not by chance that it is called morin erdeni 'horse-jewel', in most cases the component morin has a positive emotional coloring. However, 'a horse' can actualize other metaphorical meanings that figuratively characterize a person, namely his cowardice. The components of phraseological units denoting domestic animals, also participating in the interpretation of the surrounding reality, form national and cultural stereotypes, reflect the mentality of the people, their identity and peculiarities of world perception.
Keywords
Buryat language, emotive vocabulary, phonosemantics, perception, phraseology Funding
The research was carried out within the state assignment (Man's World in Mongolian Languages: Analysis of Expressive Means of Emotional Breadth, № 121031000258-9).
For citation
Sundueva E. V. Verbalization of fear in the Buryat Language. Vestnik NSU. Series: Linguistics and Intercultural Communication, 2023, vol. 21, no. 4, pp. 131-142. (in Russ.) DOI 10.25205/1818-7935-2023-21-4-131-142
Введение
Страх относится к одной самых сильных отрицательных эмоций, продиктованных инстинктом самосохранения, ее интенсивность зависит от характера угрозы. Целью данной работы является анализ лексической репрезентации эмоции страха в бурятском языке, для чего были поставлены задачи: выявление мотива номинации в глагольных эмотивах страха с учетом данных психофизиологии, а также рассмотрение фразеологизмов семантического поля «страх» в бурятском языке. В данной работе рассматриваются процессуальные наименования, связанные с обозначением страха, поскольку субстантивные и адъективные наименования данной лексической группы в монгольских языках в основном представляют собой отглагольные образования. Актуальность исследования обусловлена отсутствием системного описания эмотивной лексики монгольских языков, в частности, эмотивов страха. Научная новизна проведенного исследования заключается в том, что впервые установлена связь между акустико-артикуляционной характеристикой доминантного согласного корня некоторых эмо-
тивов и физиологическими формами проявления страха. Также впервые были проанализированы фразеологизмы семантического поля «страх» с учетом особенностей функционирования организма у человека, испытывающего данную эмоцию. Материалы для статьи были взяты из двуязычных, толковых, фразеологических словарей монгольских языков. Были использованы описательный метод, методы сплошной выборки, систематизации выбранных языковых единиц и их контекстологического анализа.
Глагольные эмотивы с семами 'бояться; испытывать ужас; робеть'
Базовым глаголом со значением 'бояться' является глагол бур. айха 'бояться, пугаться, ужасаться', п.-монг. ayuqu [Kowalewski, 1849. Р. 130], монг. айх, калм. ээх. Можно сказать, что этот глагол занимает центральную позицию, а остальные - периферийную. В «Этимологическом словаре алтайских языков» к протомонг. *ayu- 'бояться' дается прототюркская параллель *Ej-men- 'смущаться, робеть, пугаться', как отмечают авторы, протомонгольская форма не может быть тюркизмом [EDAL, 2003. P. 496]. Частотность проявления страха в тексте эпоса «Джангара» выявлена Н. М. Мулаевой: «В эпосе доминируют эмотивные глаголы семантической группы глаголов боязни <...> Анализ глагола, отражающего эмоцию боязни ззх 'бояться, пугаться, страшиться, опасаться', показывает, что для богатыря наивысшие ценности - это преданность богдо, нерушимость клятвы, честное имя» [Мулаева, 2020. C. 16].
Материалы сайта «Бурятский корпус»1 позволяют проследить, с какими близкими по смыслу глаголами сочетается бурятский глагол айха. Среди них глагол жэгшэхэ: Энэ уедэ Арсала-най эжы баабай хоёрынь тугаарай айхабтар ехээр айhан жэгшэhэнээ огтолон мартажа, ехэл урматай баяртай болон, сай эдеэгээ шананад (Х. Намсараев) 'В это время родители Ар-салана, напрочь позабыв про свой недавний страх, принялись с воодушевлением варить чай' (здесь и далее перевод наш. - Е. С.). В словаре О. М. Ковалевского п.-монг. jigsiku имеет лишь значения 'иметь отвращение, гнушаться' [Kowalewski, 1849. P. 2357]. Бур. жэгшэхэ, монг. жиг-ших, калм. щигшх 'испытывать отвращение, гнушаться' содержат сему страха, как правило, если речь идет о лошади: калм. щигшх 'испугаться, отпрянуть', монг. жигших 'испугаться, перепугаться'. В «Бурятско-русском словаре» в глаголе жэгшэхэ не выделено данное значение, однако оно прослеживается в адъективных формах: жэгшэмхэй, жэгшэнги, жэгшэhэн 'испуганный, пугливый - о лошади'' [БРС, 2006. C. 362]. В баргузинском говоре бурятского языка есть выражение хууни егшэхэ арилхаар муухай 'такой страшный, что можно испугаться и убежать'.
С позиции фоносемантики можно выделить доминантный заднеязычный согласный [g] в корне *jig, который, являясь носителем генерального признака, содержит базовую информацию о денотате. Благодаря такой акустико-артикуляционной характеристике звука, как соприкосновение задней части языка с мягким небом у самой гортани, он может передавать значение прекращения, остановки как дыхания, так и любого другого процесса. Известно, что при страхе, тревоге возникает ощущение затруднения дыхания, комка в горле, давления и боли в груди, учащенного сердцебиения. В данном случае с помощью согласного [g/y] вербализуется задержка дыхания от страха. Это ярко проявляется в глаголе бур. ёг гэхэ 'ёкнуть': Баярмаа Толя хоёрой зосоо ёг гээд, ара нюргаарнь XYйтэ даагаадхиба (Б. Мунгонов) 'У Баяр-мы и Толи ёкнуло внутри, и по спине пробежал холодок'. Остановка процесса прослеживается в бур. зогсохо, п.-монг. joysuqu, монг. зогсох, калм. зогсх 'останавливаться', бур. таг, монг. таг 'совсем, совершенно': таг дYлий 'совершенно глухой', таг тулаха 'наотрез отказываться', яг-таг бYтyYлхэ 'прочно закупорить' и др. Участие гуттуральных гласных в передаче деятельности дыхательных органов и грудной клетки в абазинском языке отмечают А. Б. Михалев и Ж. М. Тамбиева, приводя такие примеры, как гвылахара 'застревать в горле', гвылкъьара
1 URL: http://web-corpora.net/BuryatCorpus/search/?interface_language=ru.
'поперхнуться', гвыс 'тяжелое дыхание', гвыс-ш1ысра 'задыхаться' [Михалев, Тамбиева, 1999. C. 19]. «Исследование звуков, артикулируемых в задней части полости рта, области фаринкса и гортани - гуттуральных согласных, являющих собой, возможно, древнейший фонетический состав языка, способно свидетельствовать об изначальном, ингерентном, непроизвольном использовании этих согласных для называния (обозначения) и горловой (речевой) деятельности» [Тамбиева, 2003. C. 44].
Тот же признак задержки дыхания, на наш взгляд, можно выделить в другом глаголе с корневым заднеязычным [g]: бур. мэгдэхэ, п.-монг. megdeku 'тревожиться, беспокоиться, быть в смятении' [Kowalewski, 1849. P. 2018], монг. мэгдэх 'прийти в смятение, опешить; паниковать'. В русском языке тык-мык говорится о попытках сделать что-либо, как правило, неудачных, т. е. везде встречать преграду. В бурятском языке мэгдэхэ также сочетается с глаголом айха: Олёодой XYXиhэн баярлаhандаа тугаар айжа мэгдэhэнээ хуу мартажархиба (Ц. Дон) 'Олёодой от радости совсем забыл про недавний страх'. В «Этимологическом словаре алтайских языков» п.-монг. meke 'хитрость, обман' и megde- 'быть растерянным, озадаченным' возводятся к единой прамонгольской форме *mek(e)- [EDAL, 2003. P. 896], хотя, на наш взгляд, в meke номинация скорее происходила на основе зрительного восприятия лица, точнее губ, хитрого человека (мэх - хэм, ср. бур. hэм гэхэ 'злорадствовать'), нежели внутреннего состояния организма. Тесная связь значения бур. багтарха 'цепенеть от страха' с трудностью дыхания наглядно демонстрируется халха-монгольским глаголом багтрах 'задыхаться, быть не в состоянии дышать; лишиться чувств на почве удушья'.
Глагол п.-монг. tugsiku 'трепетать, дрожать от страха' [Kowalewski, 1849. P. 1934], монг. тYгших 'трепетать, биться, замирать - о сердце\ имеет звукоподражательное происхождение от тYг-тYг гэхэ 'стучать тук-тук' так же, как бур. лугшаха, монг. лугших, калм. лугшх 'пульсировать, биться' от луг-луг хийх 'пульсировать'. Бурятский глагол тYгшэхэ имеет значение 'задыхаться, запыхаться' [БРС, 2008. C. 264]: Амииень даруулжа, YгсYYртэ аалидуулха хэрэгтэй. ТэрэгYй hаа, аймагаа XYрэнгYй mYгшэжэ унашахадаа болохо ха юм (Ц.-Д. Хамаев) 'Нужно успокоить ее [лошади - Е. С.] дыхание и сбавить ход на подъеме. В противном случае она задохнется и упадет, так и не доехав до аймака'. Однако часто он сочетается с существительным ЗYрхэн 'сердце': Тэрэ ухэтэрвв айшоод, ЗYрхэнэйнгвв тYгшэтэр харайжа мэдэбэ (Б. Мунго-нов) 'До смерти перепугавшись, она побежала так, что сердце застучало', реже с сэдьхэл (сэ-дьхэл тYгшэхэ 'тревожиться'), что говорит о том, что в словарную статью следует добавить основное значение 'пульсировать, биться'. В паре с глаголом тYлгэхэ 'колебаться; суетиться' он выступает в значении 'тревожиться, переживать': Ганса XYбYYнэйнгээ гарынь ганзагада, XYлынь дYрввдэ XYргвв ха юмбиб, минии XYбYYн юунhээ дутабаб, эрэ XYн болоо, эрын замаар ябаг, юундэ иигэтэрээ тYгшэнэ тYлгэнэбиб (Х. Намсараев) 'Единственного сына я на ноги поставила, ни в чем он не нуждался, мужчиной стал, пусть и идет мужской дорогой, чего я так тревожусь'.
Многозначность слова амин в бурятском языке позволяет по-разному трактовать значение пословицы Айhан XYнэй амин урид досл. 'У трусливого человека дыхание впереди'. Близкая по смыслу монгольская пословица Айвал аминд тустай толкуется следующим образом: бага ч гэсэн болгоомж илYYдэхгYй 'даже небольшая осторожность не будет лишней', это позволяет перевести ее 'Страх полезен для жизни', в данном контексте она близка рус. Береженого Бог бережет. Бурятскую же пословицу будет правильнее перевести: 'У труса жизнь превыше всего'.
Также бурятский глагол айха встречается в сочетании с глаголом hалганаха 'дрожать, трястись': Айха hалганаха болоо hаа, бухы ажалаа хосороожо болохобди, Yшвв ввhэдвв hала-жа болохобди (Б. Шойдоков) 'Если бояться до дрожи, то можно всю работу упустить, можем и сами сгинуть'. В разговорной речи hалганаха может самостоятельно выступать в значении 'бояться': Шалгалтада орохоЫо тYPYYн ехээр hалганааб 'Я сильно боялся перед экзаменом'. C позиции фоносемантики сонант [/] передает слабость, мягкость и далее здесь дрожание, ср.
бур. балбагар 'рыхлый', монг. бвлхвн 'слабый, малосильный, хрупкий', монг. булбагар 'слабый, вялый', монг. бYлбэгэр 'вялый, слабый, плохой', бур. hали-були, халай-балай 'спустя рукава, небрежно, кое-как' и др.
Доминантный согласный [/] также содержится в корне бур. залд [гэхэ], обозначающем испуг как рефлекторную реакцию на возможную угрозу: Галзутов hаршаганаан тээшэ харасаа шэглуулэн гэхэдээ, залд гээд, XYдэлхвв болишобо (Б. Шойдоков) 'Галзутов перевел взгляд туда, откуда исходил шорох, и в испуге застыл'. В данном случае сонант [/], на наш взгляд, связан не со слабостью, а с течением воздуха при резком вдохе или выходе, о чем свидетельствует ряд образных лексем, передающих внутреннее состояние организма: бур. зэлд гэхэ 'почувствовать облегчение', бур. Барг. hэлд гэхэ 'простудиться, выйдя легко одетым на мороз и вдохнув холодного воздуха', hm hyy/ха 'так и сесть от неожиданности', hалд-hэлд гэхэ 'вздрогнуть', монг. палхий- 'замереть (о сердце)', дотор пал хийнэ 'кровь стынет; мурашки по телу пошли', бур. хэлбэ бууха 'дрогнуть' (олон XYн хэлбэ бууба 'толпа дрогнула') [см. подр. Сундуева, 2017].
В бурятском языке отсутствует глагол балмагдаха, в то время как в халха-монгольском языке глагол балмагдах 'ужасаться, прийти в ужас, страшно испугаться' обладает наибольшим экспрессивным потенциалом. Его семантика связана с производными корня *bal 'нечто темное, мрачное': п.-монг. bala boluqu 'потерять память, лишиться чувств от пьянства, старости', balai 'помраченный, тупой', п.-монг. balamad, balamud 'необдуманно говорящий и действующий' [Kowalewski, 1849. P. 1074]. Вероятно, это связано с тем, что ужас, помимо оцепенения, дрожи в теле, может сопровождаться головокружением, потемнением в глазах и даже потерей сознания. Не случайно бур. ухаа алдаха 'ужасаться' дословно переводится 'терять разум от страха, гнева, радости'.
Монгольский глагол халшрах 'не осмеливаться приступить к чему-л., робеть, бояться', очевидно, связан с глаголами монг. халах 'стыдиться, стесняться, конфузиться; не сметь, не осмеливаться', п.-монг. qalusqu 'страшиться, пугаться, робеть', монг. халсах 'отступать; убегать; пугаться', п.-монг. qaluriyai, qaluril 'боязнь, страх, испуг' [Kowalewski, 1849. P. 794-795]. В другом глаголе монг. хулчийх значение 'трусить, робеть' дано как переносное к основному 'бледнеть', то же в хулчгар 'бледный, блеклый; пугливый, трусливый, робкий' [БАМРС, 2002. C. 164], также есть вариант хулчганах 'бояться, трусить, робеть'. Можно предположить развитие семантики на основе цвета лица испуганного человека, однако, на наш взгляд, к глаголу хулчийх близки образные формы п.-монг. qulmayiqu 'приклеиваться, прилипать' [Kowalewski, 1849. P. 933], монг. хулмайх, бур. хулмайха 'прижать уши, стараясь укусить в страхе или от злости (о лошади)', хулман 'прижатый к голове (об ушах животных, когда они испытывают страх или злость)', калм. хулмлзх 'озираться; прясть ушами'. Вероятно, изначально глагол хулчийх имел значение 'прижимать уши (о животном)', которое затем трансформировалось в 'бояться (о животных и людях)' и далее уже в 'бледнеть' на основе внешнего вида человека, испытывающего страх. Доминантный согласный [l] в корне передает признак 'прижатый, прилипший', реализация которого связана с такой артикуляционной характеристикой фонем [l], как прилегание языка к твердому небу.
В бурятском языке представлены глаголы со значениями 'бояться; пугаться' с корневым дрожащим сонантом [r], который передает внутреннее дрожание, содрогание от страха: бард гэхэ 'вздрогнуть, внезапно испугаться', пард гэхэ 'ёкнуть', хируу 'застенчивый, несмелый'. В других монгольских языках: п.-монг. sard, п.-монг. шард выражает внезапный испуг, вздрагивание от грохота обвала; п.-монг. dargiqu, монг. даргих 'судорожно, нервно вздрагивать'; сэрд хийх, сэрхийх 'замереть (о сердце)', сэрвэсхийх 'вздрогнуть, встрепенуться'; монг. хирд-хийх, хиртхийх 'быть пораженным ужасом, страхом; вздрагивать (от испуга), трепетать', п.-монг. kiraqu, монг. хярах 'прятаться (о зверях); притаиться, замирать (от сильного страха)' [см. подр. Сундуева, 2010]. «Компонент "телодвижение" в момент испуга содержится в семантике тувинских глаголов сертилээр, сырбацнаар» [Ахматова и др., 2022. C. 226]. Ср. англ. horror 'ужас', terror 'страх', risk 'страх, риск', tragedy 'трагическое событие', fright 'испуг'; нем.
Furcht 'страх', Grauen 'ужас', Schreck 'испуг'; франц. frayeur 'страх, испуг', frousse, terreur 'страх', effroi 'ужас; испуг', horreur 'ужас' и др.
Бур. hYрдэхэ 'бояться, быть подавленным мощью и величием', п.-монг. surdeku [Kowalewski, 1849. P. 1437], монг. CYрдэх, калм. CYpdx 'бояться, трепетать, робеть' образованы от существительных бур. hYP, п.-монг. sur [Kowalewski, 1849. P. 1434], монг. cyp, калм. cyp 'величие, благолепие; сила, мощь, могущество' с помощью словообразовательного суффикса -da. У.-Ж. Ш. Дондуков определяет одно из значений данного суффикса следующим образом: «испытывать внутреннее состояние, свойство человека в результате действия того, что обозначено производящей основой: бахадаха 'быть в восторге, желать, стремиться' от баха 'желание, страсть, восторг', амидаха 'тяжело дышать, задыхаться' от амин 'дыхание' и др.» [Дондуков, 1964. C. 197].
Следует отметить, что в бурятском языке есть глагол рассматриваемого семантического поля бур. ургэхэ, п.-монг. urgeku [Kowalewski, 1849. P. 592], монг. ургэх, калм. YPгх 'пугаться, шарахаться, бросаться в сторону', который передает испуг животного, чаще лошади, напр. ур-гэдэгморин 'пугливая лошадь'.
Наконец, в бурятском языке представлены глаголы со значением 'бояться' с аффрикатами [с] и [/] в качестве доминантных согласных корня. С позиции фоносемантики данные звуки благодаря своим акустико-артикуляционным свойствам, так же как и [г], способны передавать внутренний дискомфорт. Так, в монгольских языках корень, передающий щекотку, содержит звук [/]: п.-монг. gejigdeku 'щекотать' [Kowalewski, 1849. P. 2491], монг. гижиг 'чувствительность к щекотке; щекотка', монг. гижиг-гижиг, бур. гэжи-гэжи, гэжэгы-гэжэгы, гэжэгэй-гэжэгэй - слова, произносимые при щекотании кого-л. Здесь звук [/] сопряжен с раздражением, дрожанием, возникающим при воздействии на кожу человека. В русском языке корень щекот- имеет близкий фонетический облик. В бурятском языке представлены глаголы жэхыхэ 'опасаться, бояться; мёрзнуть', жэхуурхэ 'чувствовать страх, бояться', жэхуун 'жуткий - в том числе о холоде; вяжущий - о вкусе'. Анализ предложений в Бурятском корпусе с глаголами жэхыхэ, жэхыдэкэ хYрэхэ показал, что они передают жуткий, леденящий страх, от которого холодеет спина и начинают шевелиться волосы на голове. Например, Юундэшьеб сула жэхын татаад, шэлэ хузуун руугаа мYльhэ хуулээд ябаhан тухэлтэй (Ж. Тумунов) 'Ни с того, ни с сего его охватывал страх, и он ходил с таким видом, как будто ему за шиворот положили льдинку'; Шэлын арада досоо жэхыдэкэ хурэмввр шонын улиха дуулдашаба (С. Цы-рендоржиев) 'Из-за гребня послышался волчий вой, леденящий душу'. Фонетически близки п.-монг. jigirkeku, jigerkeku 'привести в ужас, настращать', jigirku 'содрогаться, трепетать от ужаса, бояться; дрожать от стужи' [Kowalewski, 1849. P. 2354], монг. жийрхэх 'чураться; робеть; страшиться, бояться', жийрхэмших 'бояться, страшиться'.
Аффриката [/] представлена в корне *jeb бур. зэбэрхэ 'испытывать чувство страха, внутренне содрогаться'. У прилагательного бур. зэбуун на первом месте сема 'омерзительный, противный', на втором 'жуткий, страшный': hэришоод, энэ зэбуун харасые хаана, ямар газарта бури hаяшагай хараа hэнбиб гэжэ тон hанажа ядаба (Б. Мунгонов) 'Проснувшись, он никак не мог вспомнить, где совсем недавно видел этот жуткий взгляд'. Примечательно, что в хал-ха-монгольском языке корень *jeb служит для вербализации терморецепции, а именно работы холодовых терморецепторов кожи: монг. зэврэх 'быть прохладным'. Связь страха с отвращением отражена в дефиниции англ. horror 'нечто отталкивающее, вызывающее отвращение' [Кириллова, 2007. C. 11]. Наконец, аффриката [с] выступает в роли доминантного согласного в корне бур. сошохо, п.-монг. cociqu, sociqu [Kowalewski, 1849. P. 2211], монг. цочих 'вздрагивать от испуга, пугаться; встревожиться'.
В бурятском языке отсутствует глагол эмээхэ, хотя в халха-монгольском глагол эмээх 'страшиться, бояться, побаиваться; тревожиться, опасаться; стесняться' употребляется в паре с айх 'бояться', он есть в словаре О. М. Ковалевского: п.-монг. emiyeku 'бояться, тревожиться, страшиться, опасаться' [Kowalewski, 1849. P. 216]. В калмыцком языке глагол эмзх используется
только в значении 'стесняться, смущаться'. Объяснение значения страха и робости в данном глаголе затруднительно с точки зрения фоносемантики, поскольку согласный [m] чаще передает значения 'мягкий', 'пушистый', 'нежный', 'тихий'. Это прослеживается в бур. эмээхэ, эмээхэйрхэ 'ласково относиться, быть нежным'. В другом корне *bemb глаголов монг. бэмбийх, бэмбэгнэх 'дрожать, трепетать от страха, бояться, робеть' согласный [m] передает такие физические свойства объекта, как 'трясущийся, колышущийся', которые также реализуются в фонетически близком корне *bamb: монг. бамбалзуур, бур. бамбалзуур 'трясина, зыбкое болото'.
Таким образом, в бурятском языке было выявлено 11 глагольных форм, содержащих сему 'бояться': айха, жэгшэхэ, мэгдэхэ, багтарха, hamaHaxa, залд гэхэ, бард гэхэ, пард гэхэ, hYрдэхэ, Yргэхэ, жэхыхэ, зэбэрхэ, 5 из них не встречаются в других монгольских языках (багтарха, зэбэрхэ, залд гэхэ, бард гэхэ, пард гэхэ). В халха-монгольском языке также представлены глаголы, эквивалентов которых нет в бурятском и калмыцком языках: халшрах, балмагдах, жийрхэх. В калмыцком языке подобных форм не обнаружено.
Большинство субстантивных и адъективных единиц со значениями 'страх', 'боязливый, трусливый' образованы от глагола ayuqu 'бояться': ayul 'страх, ужас, испуг, боязнь', ayumtayai 'боязливый, робкий, трус' [Kowalewski, 1849. P. 132-133], бур. aйдahaн, монг. айдас, бур. айм-шаг, монг. аймшиг, аюумшиг, 'страх', бур. ехээр айлга 'страх', калм. ээлhH 'боязнь'; бур. айм-хай, монг. аймтгай, аймхай, калм. ээмтхэ 'боязливый, трусливый'. Также представлены: бур. hYрдэлгэ, калм. CYрдлhн 'страх'; монг. CYрдэмтгий, CYрдэмхий 'боязливый, робкий, пугливый', монг. бэмбэгэр, хулчгар 'трусливый, боязливый' и др.
Фразеологизмы со значением страха
Как известно, переживание страха зачастую связывается с сердцем и душой (рус. сердце чуть не разорвалось, сердце похолодело, душа ушла в пятки). В письменном памятнике «Правдивые записи о монголах Цинской империи» в день черной курицы среднего летнего месяца 35-го года правления Энхэ-Амугулана (1696 г.) в предложении Ene qulayai Jiruken qayarju bayilduysan ugei buruyulbai 'Этот разбойник [Галдан - Е. С.] сильно испугался и бежал, не вступая в бой' п.-монг. Jiruken qayaraqu дословно переводится 'сердце раскололось', в китайском варианте фразеологизм МШ^^ШШ gàn dan wéi zhï po liè дословно означает 'печень и желчный пузырь лопнули' [Правдивые записи..., 2021. C. 50]. По древним представлениям китайцев, средоточие лучших чувств души человека и источник благородства и доблести заключаются именно в этих органах. У монгольских народов также значима печень, но не желчный пузырь. В монгольских языках слово со значением 'печень' активно участвует в создании фразеологизмов, однако в данном случае более подходящим оказалось 'сердце'.
В бурятском языке робость выражается с помощью фразеологизма ЗYрхэ алдаха, п.-монг. Jiruken aldaqu [Kowalewski, 1849. P. 2364], монг. ЗYрх алдах, бур. калм. ЗYркэн алдх 'потерять дух, оробеть' (досл. 'сердце упустить'). Здесь слово ЗYрхэн выступает в значениях 'воля, решимость; смелость, отвага' и с позиции фоносемантики близко слову зориг 'смелость, сила воли', в котором согласный [г] передает внутреннее напряжение, силу, решимость совершить какое-либо действие. Другой бурятский фразеологизм ЗYрхэн амаараа гараха 'сердцу выйти через рот' в значении 'сильно испугаться' рассматривается Б. Д. Цыреновым как калька с русского языка [Чертыкова и др., 2020. C. 151]: Зурхэмни амаараа гарахаяа haнahaн шэнги тYШэ-гэнэнэ (Б. Мунгонов) 'Сердце мое стучит так, будто хочет выскочить через рот'. На наш взгляд, этот фразеологизм характерен для ментальности монгольских народов, поскольку в том же значении он используется в халха-монгольском языке: ЗYрх амаар гарах шахлаа 'чуть сердце не вышло через рот'. Кроме того, данный фразеологизм используется и для передачи состояния радости: Агнууриингаа газарта ойртоходоо, Бармидай зосоо айхабтар хухюун боложо, ЗYрхэниинь амаараа гараха дYтэлhэн хэбэртэй (Б. Мунгонов) 'По мере приближения к месту
охоты, на душе у Бармида повеселело, и сердце было готово выпрыгнуть из груди (досл. выйти через рот)'.
Что касается другого фразеологизма - ЗYрхэн ула руугаа орохо 'сердце уходит в ступни', то он больше похож на кальку русского выражения сердце в пятки ушло: ТэмуYЖэн ерэжэ ябана гэжэ дуулахадаа, зурхэмни ула руугаа оронол! (Ц. Цырендоржиев) 'Как услышу о том, что Тэмужин прибывает, сердце в пятки уходит!' Также в халха-монгольском языке сильный страх выражает фразеологизм Yнхэлцэг хагарах шахлаа 'чуть сердце не разорвалось', где унх-элцэг 'околосердечная сумка', досл. 'чуть околосердечная сумка не разорвалась'. Кроме того, в монгольских языках представлены глаголы данного семантического поля, образованные от существительного ЗYрхэн 'сердце' с помощью словообразовательных суффиксов -ши, -са: п.-монг. jirukeseku 'бояться, страшиться, трусить, робеть' [Kowalewski, 1849. P. 2366], монг. ЗYрхших 'робеть, трусить, бояться', бур. ЗYрхэсэхэ 'робеть, не решаться'.
К наиболее часто описываемым в литературе физиологическим формам проявления страха относится холодок по спине, внутри, реже на голове, сопровождаемый ознобом и мурашками. Сужение сосудов от страха, нарушающее кровоснабжение кожных покровов, передается с помощью бур. нюргаруу XYйmэ дааха 'чувствовать холодок по спине': Муу юумэ бодоходоо нюргаруумни XYйтэ даана, досоом ямар бэ даа хооЫн, аягYй, жиираггYй болоодхино (С. Цы-рендоржиев) 'Когда я думаю о плохом, по спине пробегает холодок, и внутри становится пусто и неприятно'; досоо XYйтэ дааха 'чувствовать холодок внутри': Гэнтэ хадын арада шоно до-соо хуйтэ даамаарулижархиба (С. Цырендоржиев) 'Вдруг за горой волк завыл так, что внутри похолодело'; орой руу XYйтэ дааха 'чувствовать холод на голове': Орой уруунь XYйтэ даажа, Yhэниинь арзайна (Ц. Дон) 'По голове пробежал холодок и волосы поднялись дыбом'. Этот холодок сравнивается с пауком или змеей: Нюрга руум эреэн могойн мYлхиhэндэл XYйтэ даажа эхилбэ (Ц.-Д. Хамаев) 'По спине побежал холодок, как пестрая змея'; Хуухынь Yhэн эрзэгэд гэн, арбан XYлтэй абаахайн ара нюрга уруунь гуйhэндэл XYйтэ дааба (А. Шадаев) 'Волосы на голове зашевелились, и по спине побежал холодок, подобно десятиногому пауку'. Также в бурятском языке вербализуется ощущение холодного пота на спине: XYйтэн XYлhэ адхаха 'обливаться холодным потом': Нэгэ хэды ябад гээд, алууршадай ЗYрхэ сэдьхэлые дагжа та-тамаар ул^ан уляаниинь нюргаарнь XYйтэн XYлhэ адхуулна (Б. Ябжанов) 'Немного пройдя, убийцы услышали вой, от которого сжималось сердце и по спине бежал холодный пот'.
Озноб и мурашки выражаются с помощью глаголов бур. дагжа hYрэхэ 'чувствовать озноб' и заригад гэхэ 'чувствовать мурашки': Нюрга руунь XYйтэ даажа, дагжа hYрэжэ байhанаа болёодхибо (Б. Шойдоков) 'Холодок и мурашки по спине прекратились'; Тээсэгэн hая Хум-баа Дагбын харааhан занаhан Должондо гэнтэ hанагдажа, заригад гэжэ айдаhаниинь ехээр XYрввд, бэень дагжаран, досоонь уйтаржа бахардаба (Ц. Дон) 'Должон вдруг вспомнилось, как недавно бранился Хумбаа Дагба, от страха ее пробрали мурашки, все тело забил озноб, и внутри стало тесно'. Сочетание сильных с позиции фоносемантики согласных [/], [с] и [r] в корнях слов бур. зарииха, заригад гэхэ 'трепетать, содрогаться', монг. царвалзах 'трястись от холода', бур. жэржэгэр 'дрожащий' служит для актуализации в языке лихорадочного состояния организма.
Значение 'побледнеть от страха' передается с помощью идиом айhайндаа хухэ сагаан бо-лошохо досл. 'стать сине-белым от страха', хухихар хухэ болохо 'стать бледно-синим': Айхаб-тар ехэ аюулhаа гарасалдаhан аяншад айhандаа хухэ сагаанууд болошонхой, шэшэргэнэлдэhэн уралтай юумэд мунввхи шулуунуудай унажа ерэhэн хабсагайн орой ввдэ айнгяар шэртэн зог-собод (Б. Мунгонов) 'Избежавшие большой опасности бледные путники с трясущимися губами боязливо всматривались в вершину утеса, с которого падали камни'.
Дрожь как другое экспрессивное проявление страха выражается в бур. убдэг шэшэрхэ 'колени трясутся': Зурхэнэйнгвв гэнтэ шанга шангаар сохилжо, убдэгэйнгвв аягуйгввр hуларан, жэжэхэнээр, таhалгаряагYйгввр шэшэржэ бай^ге тэрэ ажаглаба (К. Цыденов) 'Сердце вдруг бешено застучало, и он заметил, как колени его ослабли и начали мелко, беспрестанно
дрожать'. В русском языке в подобной идиоме помимо существительного колени используется слово поджилки, обозначающее коленное сухожилие. Данный признак воплощен в бурятской пословице Айhан XYнэй хормой hалганаха 'У труса подол трясется'. Часто от страха дрожит голос: Тиигээд бэень hалганажа, ехээр сошоЫн айhандаа муухайгаар, ямаанай маараhандал, абяа гараба (Ч. Цыдендамбаев) 'Он весь задрожал и с испугу издал страшный звук, похожий на блеяние козы'.
Шевеление волос на голове от страха связано с физиологическими особенностями организма: «из-за выброса адреналина в кровь происходит сокращение волосяной мышцы, поднимающей волосы» [Бекиров, Рублева, 2019. С. 11]. Бур. Yhэн Yрзыхэ, Yhэн орболзохо 'вставать дыбом - о волосах': «Хабшалга хорёом адатай ШYдхэртэй болобо гу», - гэжэ hанахадаа, Монхойн Yhэниинь Yрзыжэ, пеэшэн дээрэхи дэнгээшье абаха тухаа таhаран, гэрэйнгээ тэг дунда байhаар байшана (П. Малакшинов) 'Когда Монхой подумал: «Неужто в загоне черти завелись?», волосы его встали дыбом, и он встал как вкопанный посреди дома, даже не пытаясь взять лампу с печи'.
Также выделяются такие реакции организма, как оцепенение и, напротив, стремление убежать (бур. зугадаха 'обращаться в бегство', тэрьедэхэ 'удирать', харайн бодохо 'вскакивать'). С отказом ног связаны выражения бур. доошоо hал hуушаха 'так и сесть вниз', гэдэргээ hуу-шаха 'сесть назад': Зэмьеэгэй орой дээгуур харан гэхэдээ, айhандаа гэдэргээ hуушан алдабаб (С. Цырендоржиев) 'Взглянув на крышу зимовья, я чуть не сел назад от страха'. Непроизвольный жест закрывания лица руками продиктован стремлением отгородить себя от страха, бур. нюураа бYглэхэ 'закрывать лицо': Тиигээд лэ, сонхыень бYглэн, барбагар хара тархи тY-глыбэ, Гунсэн XYгшэн айhандаа нюураа бYглввд, орон дээгYYрээ ухаа мэдээгээ табин, унаша-ба (С. Цырендоржиев) 'На все окно показалась лохматая черная голова, и старушка Гунсэн, от страха закрыв лицо руками, без сознания рухнула на кровать'.
Оцепенение может касаться не только тела, но и языка: бур. хэлээ тангалайдаа няаха 'приклеить язык к небу'; абяа гаража шадахаа болихо, Yгэеэ хэлэн ядаха 'быть не в состоянии вымолвить ни слова': Абяа гараха, ооголхошье аргамни Yгы. Айhандаа хэлэмни тангалайдаа няалдашоо (Б. Мунгонов) 'Не могу ни пикнуть, ни крикнуть. От страха язык приклеился к небу'. Страх может сопровождаться и криком, с помощью которого человек пытается защитить себя: - Юундэ hввргвв ерэбэш? - гэжэ Барга-Няма мэгду^гээр гYбэрввд, ехээр айhандаа муухайгаар абяа гараба, hYYXирбэ (Б. Мунгонов) '- Почему ты вернулся? - спросил встрево-женно Барга-Няма и от ужаса страшно закричал'.
Наконец, страх, выражаемый с помощью глаз, передается в нюдэеэ бэлтэлзуулхэ 'выпучивать глаза', зэртэгэр болохо 'таращить глаза', ганса нюдэн болохо 'превращаться в одни глаза': Айhандаа Баярмаагай нюдэд зэртэгэр ехэнYYд болошоод, уралнуудынь жэжэхэнээр шэшэр-гэнэлдэн байба (Б. Мунгонов) 'От страха глаза Баярмы выпучились, а губы мелко дрожали'. Это связано с прямым проявлением страха: верхние веки приподняты так, что видна склера, нижние - приподняты и напряжены [Бекиров, Рублева, 2019. С. 13].
Во фразеологическом фонде монгольских народов рассматриваемого семантического поля отражены слова, обозначающие домашних животных. Так, трусливый человек сравнивается лошадью и собакой: монг. тушаагай морь шиг 'как лошадь в путах', хулжсан морь шиг 'как одичавшая лошадь', нуруугаа авахуулсан морь шиг 'подобно лошади с поврежденной спиной', CYY долоосон гвлвг шиг 'как щенок, лизнувший молока'. Также про него говорят бур. шубуун ЗYрхэтэй 'с птичьим сердцем', монг. туулайн ЗYрхтэй 'с заячьим сердцем' (ср. рус. труслив как заяц). Следует отметить, что в целом паремии со словом морин 'лошадь' в монгольских языках изображают это животное как очень ценное для кочевника животное, не случайно его называют морин эрдэни 'конь-драгоценность', в большинстве случаев компонент морин имеет положительную эмоциональную окраску. Однако, как видно из примеров, лошадь может актуализировать другие метафорические смыслы, образно характеризующие человека, в част-
ности, его трусость. Подобные единицы, храня в себе национально-культурную информацию, демонстрируют особенности аксиологических категорий кочевых народов.
Заключение
Таким образом, результаты исследования показывают, что страх является «психическим процессом, отражающим отношение человека к самому себе и окружающему миру, характеризующееся мимическими, психосоматическими, поведенческими изменениями и объективирующимся в языке» [Кириллова, 2007. C. 9]. Нами рассмотрены значения доминантных согласных в корне лексем со значением 'бояться', которые связаны с тем или иным внутренним ощущением, сопровождающим страх. Так, установлено, что доминанта [g] обозначает задержку дыхания, доминанта [/] - течение воздуха, резкий вдох, доминанты [r], [/] и [с] -дрожание, трепет. Фразеологизмы, описывающие физиологические формы проявления страха, такие как холодок по спине, дрожь, шевеление волос на голове, расширение глаз, оцепенение и попытка побега, в целом совпадают с таковыми в русском языке, поскольку страх у всех народов выражается одинаково. Примеры из бурятской художественной литературы свидель-ствуют о том, что писатели, как правило, используют описание нескольких проявлений страха для того, чтобы показать глубину этой эмоции. Выявление мотивов номинации эмотивной лексики позволяет в определенной степени выявить национально-культурную, ментально-психологическую специфику и ценностную ориентацию монгольских народов.
Список литературы
Ахматова М. А., Салчак А. Я., Чертыкова М. Д. Средства выражения эмоции страха в тюркских языках (на примере тувинского, карачаево-балкарского и хакасского языков) // Новые исследования Тувы. 2022. № 2. С. 224-238. Бекиров Р. А., Рублева В. В. Сопоставительная характеристика фразеологизмов семантического поля «страх» в арабском, русском и английском языках // Вестник Тюменского гос. ун-та. Гуманитарные исследования. Humanitates. 2019. Т. 5, № 3 (19). С. 6-21. Дондуков У.-Ж. Ш. Аффиксальное словообразование частей речи в бурятском языке. Улан-
Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1964. 246 с. Кириллова Н. В. Концептуализация эмоции страха в разноструктурных языках (на материале русского, английского и чувашского языков): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Чебоксары, 2007. 30 с.
Михалев А. Б., Тамбиева Ж. М. Фоносемантические функции заднеязычных, фарингальных и ларингальных в корневых морфемах абазинского языка // Вестник Пятигорского гос. лингв. ун-та. 1999. № 4. С. 18-22. Мулаева Н. М. Эмотивные глаголы в калмыцком героическом эпосе «Джангар» // Oriental
Studies. 2020. Т. 13, № 4. С. 1103-1120. Правдивые записи о монголах Цинской империи. Т. 3. Правление Шэнцзу (1696-1722 гг.) / Пер.
со старописьменного монгольского Е. В. Сундуевой. Иркутск: Оттиск, 2021. 476 с. Сундуева Е. В. Интерпретация ощущения боли и чувства страха в монгольских языках // Вестник Бурятского гос. ун-та. Серия: Филология. Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2010. Вып. 10. С. 132-136.
Сундуева Е. В. Связь духа и дыхания в монгольских языках // Мир Центральной Азии - 4: Сб.
науч. ст. Иркутск: Оттиск, 2017. C. 400-403. Тамбиева Ж. М. Межъязыковая фоносемантическая характеристика гуттуральных согласных: на материале русского, английского и абазинского языков: Дис. ... канд. филол. наук. Пятигорск, 2003. 169 с.
Чертыкова М. Д., Цыренов Б. Д., Каксин А. Д. Фразеологические единицы с соматизмом «сердце» в разноструктурных языках (на материале хакасского, бурятского и хантыйского языков) // Теоретическая и прикладная лингвистика. 2020. Т. 6, № 4. С. 146-158.
Словари
БАМРС, 2002 - Большой академический монгольско-русский словарь / Отв. ред. Г. Ц. Пюрбе-ев. М.: Academia, 2002. Т. 4. Х-Я. 532 с.
БРС, 2008 - Шагдаров Л. Д., Черемисов К. М. Бурятско-русский словарь. В 2 т. Улан-Удэ: Изд-во ОАО «Республиканская типография», 2008. Т. II. О-Я. 708 с.
EDAL, 2003 - Starostin S., Dybo A., Mudrak O. (with assistance of Ilya Gruntov and Vladimir Glumov). Etymological Dictionary of the Altaic Languages, Part I [A—K], Part II [L—Z], Part III [Indices]. Leiden; Boston: Brill, 2003. 2096 р.
Kowalewski, 1849 - Kowalewski J. E. Dictionnaire mongol-russe-français. Kasan: Imprimerie de l'Université, 1849. V. I-III. 2690 p.
References
Akhmatova, M. A., Salchak, A. Ya., Chertykova, M. D. Means of expressing the emotion of fear in the Turkic languages (on the example of Tuvan, Karachay-Balkar and Khakass languages). Novye issledovanija Tuvy [New studies of Tuva]. 2022, no. 2, p. 224-238. (in Russ.)
Bekirov, R. A., Rubleva, V. V. Comparative characteristics of phraseological units of the semantic field "fear" in Arabic, Russian and English languages. Vestnik Tjumenskogo gosudarstvennogo universiteta. Gumanitarnye issledovanija. Humanitates [Bulletin of the Tyumen State University. Humanitarian studies. Humanitates]. 2019, vol. 5, no. 3 (19), p. 6-21. (in Russ.)
Dondukov, U.-Zh. Sh. Affixal word formation of parts of speech in the Buryat language. Ulan-Ude: Buryat Publ. House, 1964, 246 p. (in Russ.)
Kirillova, N. V. Conceptualization of the emotion of fear in different structural languages (based on the material of Russian, English and Chuvash languages). PhD Thesis Abstr., Cheboksary, 2007, 30 p. (in Russ.)
Mikhalev, A. B., Tambieva, Zh. M. Phonosemantic functions of the posterior lingual, pharyngeal and laryngeal in the root morphemes of the Abaza language. Vestnik Pjatigorskogo gosudarstvennogo lingvisticheskogo universiteta [Bulletin of Pyatigorsk State Linguistic University], 1999, no. 4, p. 18-22. (in Russ.)
Mulaeva, N. M. Emotive verbs in the Kalmyk heroic epic "Dzhangar". Oriental Studies, 2020, vol. 13, no. 4, p. 1103-1120. (in Russ.)
True records of the Mongols of the Qing Empire. Vol. 3. The reign of Shengzu (1696-1722) / trans. from the old Mongolian by E. V. Sundueva. Irkutsk, Ottisk Publ., 2021, 476 p. (in Russ.)
Sundueva, E. V. Interpretation of the sensation of pain and the feeling of fear in the Mongolian languages. VestnikBurjatskogo gosudarstvennogo universiteta. Serija Filologija [Bulletin of the Buryat State University. Philology series]. Ulan-Ude, Buryat State University, 2010, issue 10, p. 132-136. (in Russ.)
Sundueva, E. V. The connection of spirit and breath in the Mongolian languages // Mir Central'noj Azii-4 [The World of Central Asia-4]: collection of scientific articles. Irkutsk, Ottisk Publ., 2017, p. 400-403. (in Russ.)
Tambieva, Zh. M. Interlanguage phonosemantic characteristics of guttural consonants: on the material of Russian, English and Abaza languages: abstract. PhD Dis., Pyatigorsk, 2003, 169 p. (in Russ.)
Chertykova, M. D., Tsyrenov, B. D., Kaksin, A.D. Phraseological units with somatism "heart" in different structural languages (based on the material of Khakass, Buryat and Khanty languages). Teoreticheskaja iprikladnaja lingvistika [Theoretical and applied linguistics]. 2020, vol. 6, no. 4, pp. 146-158. (in Russ.)
Dictionaries
EAMPC, 2002. Bol'shoj akademicheskij mongol'sko-russkij slovar' [Unabridged Academic Mongolian-Russian Dictionary]. G. C. Pjurbeev (Ed.), Moscow, Academia, 2001, vol. 1, 486 p.
EPC, 2008. Buryatsko-russkiy slovar': V 2 t. [Buryat-Russian dictionary: in 2 vols]. L. D. Shagdarov, K. M. Cheremisov (Comp.). Ulan-Ude, Respublikanskaya tip., 2008, vol. 2, 708 p.
EDAL, 2003. Starostin S., Dybo A., Mudrak O. (with assistance of Ilya Gruntov and Vladimir Glumov). Etymological Dictionary of the Altaic Languages, Part I [A—K], Part II [L—Z], Part III [Indices]. Leiden; Boston: Brill, 2003. 2096 p.
Kowalewski, 1849. Kowalewski J. E. Dictionnaire mongol-russe-français. Kasan: Imprimerie de l'Université, 1849. V. I-III. 2690 p.
Информация об авторе
Екатерина Владимировна Сундуева, доктор филологических наук, доцент Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН
Information about the Author
Ekaterina V. Sundueva, Doctor of Philology, Associate Professor, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences, Ulan-Ude, Russian Federation
CmambH nocmynnna bpeba^nw 21.04.2023; odo6peHa nocnepe^H3npoBaHnx 30.08.2023; npmama k ny6nnm^n 13.09.2023
The article was submitted 21.04.2023; approved after reviewing 30.08.2023; accepted for publication 13.09.2023
