CC BY
29
К.В. Шмугурова
Новосибирский государственный университет
Вербализация концепта Радость в поэтической картине мира Ф. Сологуба
Аннотация: На основе анализа лексических репрезентаций и текстовых ас-социатов концепта Радость, вербализованных в поэтических текстах Ф. Сологуба, описывается понятийное ядро данного концепта и устанавливается его роль в организации поэтического пространства.
Basing on analysis of lexical representations and textual associates of the concept Радость that were verbalized in the F. Sologub's poetical worldview, we describe the conceptual nucleus of this concept and it's role in poetic space organization.
Ключевые слова: поэтическая картина мира, поэтический концепт, ассоциат, ассоциативный блок.
Poetical worldview, fiction concept, associate, associative block.
УДК: 81 + 81.23 + 81.37.
Контактная информация: Новосибирск, ул. Пирогова, 2. НГУ, гуманитарный факультет. Тел. (3432) 3634230. E-mail: [email protected].
Тоска, Страх, Смерть, Судьба - ключевые концепты поэзии Ф. Сологуба. Однако в его поэтическом пространстве играет важную роль и концепт Радость. В мрачной реальности, созданной поэтом, находится место не только миру земному, с его страданиями и тоской, но и небесному - где люди радостны, как боги. Чувства тоски (заметим, что именно тоска, а не печаль, грусть, томление, несет основную смысловую нагрузку в организации поэтического пространства Ф. Сологуба - с моим болезненным томленьем святой тоски не сочетай) и радости окрашивают соответственно бытие земное и бытие небесное, представляя тем самым одну из реализаций дихотомии бытия на эмоциональном уровне. Это и определяет своеобразие функционирования концептов Тоска и Радость в поэтической картине мира (далее - ПКМ) Ф. Сологуба.
При анализе контекстов с эксплицитными репрезентациями концепта Радость, а также текстовых ассоциатов и ассоциативных блоков (далее - АБ) мы выявили понятийное ядро концепта Радость и его смысловые грани, которые находят воплощение в поэзии Ф. Сологуба и определяют значимость этого концепта в его индивидуально-авторской картине мира. Под текстовым ассоциатом понимается «реакция на стимул, смысловой коррелят к слову-стимулу - элементу лексической структуры текста, соотносимый в сознании воспринимающего текст субъекта с реалиями текстового мира, сознания, а также с другими словами» [Бо-лотнова, 2008, с. 9]. Ассоциативный блок - особый способ организации текстовых ассоциативно-смысловых полей, «пучок» текстовых ассоциатов, репрезентирующих общий эстетический смысл слова-стимула [Карпенко, 2000, с. 16].
Понятийное ядро концепта Радость в ПКМ Ф. Сологуба составляют следующие признаки.
1. ‘Ощущение свободы’. Переживая радость, лирический герой освобождается от оков и цепей, созданных его мироощущением: Цветы душисты, птицы ра-
ды, / Душа свободна и смела (7, 255)1; Новый человек во мне проснулся, / Свободный, / И радостно и чутко я на землю оглянулся. Лирический герой характеризует себя как нового человека - человека, который открыл (проснулся) в себе новые грани, почувствовал свободу.
2. ‘Легкость’, ‘чистота’, ‘свет’: Радость легка и чиста (8, 221); Станет радостно сиять /Для меня нездешний свет (7, 82-83); Что ядовитых и печальных струй / В сияньи радостном душа не различила (7, 415-416); И мы шли по широким полям, / И цветы улыбалися нам, / И смеясь, лепетала волна, / Что вокруг нас - потерянный рай, / Что я светлый и радостный май, /И что ты - молодая весна (7, 124). Радость как свет (сиять, сиянье, свет, светлый) - одна из фундаментальных метафор радости, которая находит отражение не только в ПКМ Ф. Сологуба, но характерна для европейской культуры в целом (см.: [Красав-ский, 2003]).
3. ‘Смирение’: В смиренье благостном и строгом, / Стихи певучие плести! (7, 14); И снова непорочно молод, / Как в первозданный майский год. // Вернувшись к ясному смиренью, / Чужие лики вновь люблю, / И снова радуюсь творенью, /И все цветущее хвалю. // <... > В душе смиряется досада, / И снова облик жизни чист, / И вновь душа беспечно рада, / Как будто соловьиный свист / Звучит в нерукотворном храме / Победное колебля знамя (8, 155). Со смирением к лирическому герою приходят успокоение, спокойствие и покой: Прикосновенье сочных трав / К твоим ногам и ласково и нежно. / Смиренный путь спасителен и прав, /А ты бежал его мятежно. // Теперь, спокойный и простой, / Ты вышел на простор и рад простору. / И небо так спокойно над тобой, / И так вся даль доступна взору (7, 256).
Сема спокойствия и безмятежности актуализируется в слове категории состояния спокойно-радостны, которая также выражает отсутствие томлений и желаний: Вы спокойно-радостны, что вам пожелать! <...> Разве есть томление с неизбывной жаждой? Все, что было пламенем, в вас теперь зола. Вам, спокойно-радостным, нечего желать (7, 19). Однако состояние покоя, сопутствующее радости, не всегда получает положительную эмоцию и оценку. Сравнение с золой вызывает ассоциации с отсутствием жизни, с тем, что уже перегорело, пережито, отжило.
4. ‘Отсутствие желаний / желания’ - наличие или отсутствие данного признака зависит от того, в каком АБ вербализуется концепт Радость, а также может быть связано с противопоставлением духовного / телесного. В ПКМ Ф. Сологуба находит воплощение телесная радость, как правило, связанная с ожиданием и желаниями: Переношусь попеременно / От безнадежности к желаньям (7, 7980); И знойной радостью желаний /Был сладкий воздух напоён (7, 33).
5. ‘Ощущение молодости’: Но есть одно, чему всегда я рад /И с чем всегда бываю светло-молод, - /Мой труд (8, 214).
В ПКМ Ф. Сологуба концепт Радость актуализируется в следующих АБ: 1) вдохновенье - свобода - творчество - радость; 2) мечты - надежды - любовь -радость; 3) радость разрушенья - увядание - смерть. Кратко опишем каждый.
Ассоциативный блок вдохновенье - свобода - творчество - радость. Вдохновение, как и радость, предстает таинственной силой, имеющей божественное начало. Творчество, как процесс созидания, приближает человека к неземному миру, роднит его с Творцом, что приносит безусловную радость лирическому герою. В стихотворении «Не понимаю, отчего...» лирический герой выражает чувства восторга и удивления перед феноменами вдохновения и свободы, потому что благодаря им, как неизбежной власти сил, мертвенная и скудная природа оживает, одухотворяется. Сопричастным этому чуду, частью единой духовной
1 Здесь и далее ссылка дается на том и страницу издания [Сологуб, 2004].
жизни ощущает себя и лирический герой: В природе мертвенной и скудной / Встает какой-то властью чудной / Единой жизни торжество. // Я вижу вечную природу / Под неизбежной властью сил, - / Но кто же в бытие вложил / И вдохновенье и свободу? // И в этот краткий срок земной, / Из вещества ложась земного, / Как мог обресть я мысль и слово / И мир создать себе живой ? // Окрест меня все жизнью дышит, /В моей реке шумит волна, /И для меня в полях весна / Благоухания колышет // Но не понять мне, отчего / В природе мертвенной и скудной / Воссоздается властью чудной / Духовной жизни торжество (7, 61-62).
В приведенном отрывке находит отражение не только ассоциативная связь вдохновения, свободы и радости, но и воплощается радость единой жизни, утверждение созидательного начала (власть чудная) и преклонение перед ним, духовной жизни торжество. В беспросветном бытии лирического героя, пожалуй, единственная вещь, которая радует его всегда, приводит в состояние восторга, - это вдохновение - самая ценная и единственная награда за все трудности, переживаемые на земле: Я испытал превратности судеб /И видел много на земном просторе, / Трудом я добывал свой хлеб, /И весел был, и мыкал горе. <...>//Но есть одно, чему всегда я рад / И с чем всегда бываю светло-молод, - / Мой труд. Иных земных наград /Не жду за здешний дикий холод <...> (8, 214).
«Я - поэт» - это земное предназначение Ф. Сологуба, его отрада и награда, та тонкая, но нерушимая связь с недоступным и таинственным бытием, дарующая свет и вечную молодость (светло-молод): Но, Божьим радуясь веленьям, / Согла-сованьям бытия, / Внезапным вспыхнет вдохновеньем / Душа усталая моя (7, 237); тот диалог между лирическим героем и Богом, который может происходить только в уединении и тишине: О, пустынная радость! / О, безлюдье далеких равнин! / Тишины безмятежная сладость, / И внимающий - только один (7, 217-218).
Если страдания и тоска мыслятся как глубокие длительные состояния, предопределенные поэту судьбой, которые нужно смиренно перенести, то вдохновение и радость творчества - это мгновения, вспышки света, прекрасные, но короткие озарения в томительном бытии: Бывают дивные мгновенья, / Когда насквозь озарено / Блаженным светом вдохновенья / Все, так знакомое давно. // Все то, что сила заблужденья / Всегда являла мне чужим, / В блаженном свете вдохновенья / Опять является моим. // Смиряются мои стремленья, / Мои безбурны небеса. / В блаженном свете вдохновенья / Какая радость и краса! (8, 208). Лексически эти душевные состояния выражаются метафорами света: свет вдохновенья (3 раза), насквозь озарено, безбурны небеса (т. е. чистые, ясные).
Метафора света реализуется и в стихотворении «Безгрешный сон» (7, 195): Безгрешный сон, / Святая ночь молчанья и печали! /Вы, сестры ясные, взошли на небосклон, / И о далеком возвещали. // Отрадный свет, / И на земле начертанные знаки! / Вам, сестры ясные, земля моя в ответ / Взрастила грезящие маки. // В блестящем дне / Отрада есть, - надежда вдохновенья. / О, сестры ясные, одна из вас ко мне / Сошла в тумане сновиденья! Текстовые ассоциаты с семантическим компонентом ‘свет’ святая ночь, сестры ясные (звезды) (3 раза), отрадный свет, блестящий день, грезящие маки (сема ‘красный’, т. е. яркий) актуализируют на ассоциативном уровне концепт Радость в сознании читателя.
Ожидание вдохновения волнительно еще и потому, что поэт воспринимает его приход как время чудес: Настало время чудесам. / Великий труд опять подъемлю. <... > Настало творческое время. / Земное бремя тлеет вновь. / Моя мечта, моя любовь /Восставит вновь иное племя. //Подруга-смерть, не замедляй, / Разрушь порочную природу / И мне опять мою свободу /Для созидания отдай (7, 257-258). Это время особенно радостно, поскольку, как мы уже отметили, ассоциируется у лирического героя со свободой и созиданием, когда поэт освобождается от земного бремени.
Но когда проходят эти счастливые, радостные часы вдохновения и творческих порывов, поэт снова погружается в печаль, уныние, скитания, возвращаясь к своим обыденным делам и мыслям: Короткая радость сгорела, / И снова я грустен и нищ, / И снова блуждаю без дела / У чуждых и темных жилищ. //Я пыл вдохновенья ночного / Больною душой ощущал, / Виденья из мира иного / Я светлым восторгом встречал. / Но краткая радость сгорела, /И город опять предо мной, / Опять я скитаюсь без дела / По жесткой его мостовой. В период вдохновения лирический герой ощущает себя духовно богатым (ср. снова грустен и нищ), потому что чувствует единение с миром таинственного и неземного, ощущает восторг и полноту жизни, что приносит ему светлую радость, освобождающую от земных оков.
Ассоциативный блок любовь - надежда - мечты - радость. Как и рассмотренный выше АБ вдохновенье - свобода - творчество - радость, этот АБ -один из светлых и жизнеутверждающих в поэтическом пространстве Ф. Сологуба. Как вдохновение и творчество, так и любовь способна увести лирического героя от повседневной суеты и безрадостного существования: Люби меня ясно, как любит заря, / Жемчуг рассыпая и смехом горя. / Обрадуй надеждой и легкой мечтой / И тихо погасни за мглистой чертой. Любовь представляется радостным милым пленом, в отличие от обременяющего плена земной жизни. В ожидании этого сладостного плена зиждятся надежда и мечта, без страха и волнений. Метафора света и в этом АБ предстает тем семантическим звеном, который объединяет в сознании читателя любовь, надежду, мечты и радость в один ассоциативный ряд, соотносимый с определенной ситуацией действительности: люби ясно, заря (любовь сравнивается с зарей), жемчуг, горя, погасни, и активизирует ассоциативную деятельность воспринимающего текст.
В сологубовском поэтическом микрокосмосе любовь вербализуется в многообразных по своему повествовательному содержанию контекстах: Душа беспечно рада / Веселым голосам. // Под всякою личиной / Я узнавать привык / Любви, всегда единой, /Непостижимый лик (8, 199). Так, значительное место занимает телесная любовь, легко и кокетливо обыгрываемая автором. Как следствие, и радость, связанная с любовными чувствами лирического героя, находит отражение не только на духовном уровне, как неземная сущность, но и, в немалой степени, на телесном, а объектом радости и любви становится не небесное притяжение, а конкретные проявления любви - здесь и томительное, но сладостное ожидание, и радостные ласки, и рай в шалаше и т. д.: Сердце торопится биться, - / Твой ожидающий взгляд / Рад бы ко мне обратиться, /Я ожиданию рад (7, 128); Все нам волнует кровь, / И сказывает сказки / Про радостные ласки, / Про сладкую любовь (8, 161); и др.
Любовь, как и вдохновение, дарит свободу и ощущение полноты жизни: Душа опять звучит стихами. / Пришла весна, и в сердце вновь, / Чаруя радостными снами, /Воскресла милая любовь. // Устал, устал я жить в затворе, / То ненавидя, то скорбя. / Хочу забыть про зло и горе / И повторять: «Люблю тебя!» (8, 191).
В ассоциативном развертывании стихотворения «Душа опять звучит стихами» можно видеть перекличку с АБ вдохновенье - свобода - творчество - радость. Во-первых, это выражается в творческих порывах лирического героя (душа звучит стихами), во-вторых, в общем подъеме жизненных сил, который ассоциируется с возрождением и обновлением, что находит отражение в ассоциатах опять, весна, вновь, воскресла, и, в-третьих, в желании лирического героя освободиться от оков ненависти, стать свободным, повтор слова устал имплицитно свидетельствует о его готовности действовать, тем более что заканчивается стихотворение жизнеутверждающей строфой: Пойми, пойми, - пока мы живы, / Пока не оскудела кровь, /Все обещания не лживы, /И не обманет нас любовь.
Ассоциативный блок радость разрушенья - увядание - смерть. В поэтическом пространстве Ф. Сологуба радость может быть не только вдохновенной и просветляющей, но и злой. Это выражается в таких репрезентациях, как злая радость и радостное зло. Как правило, злая радость вербализуется в контекстах с мотивами смерти, зла, разрушения: И возникнет в дни отмщенья, / В окровавленные дни, / Злая радость разрушенья, / Облеченная в огни. При этом все ассо-циаты, связанные со смертью, получают положительную эмоциональную оценку лирического героя, поскольку смерть ассоциируется прежде всего с избавлением от ноши земных страданий, а значит - с облегчением и освобождением, поэтому становится отрадна тихая могила, отрадно злое зелие, великая отрада яда, которое может погрузить в забвение: Преодолев несносные преграды, / И смерти рад, /Вперяю я внимательные взгляды /В их светлый град (7, 104); Мир земной вражда заполонила, / Бедный мир земной в унынье погружён, / Нам отрадна тихая могила / И подобный смерти, долгий, темный сон (7, 102); и др. Радость разрушения ассоциируется прежде всего с забвением и умиранием. Это связано с тем, что в смерти поэт видит главным образом избавление от страданий и приближение к иному бытию. Все, что так или иначе связано с иным бытием, получает положительную оценку.
Таким образом, несмотря на то, что поэтическое пространство Ф. Сологуба характеризуется в основном декадентскими настроениями, в его мифологизированном поэтическом мире немаловажную роль играет и концепт Радость, который находит воплощение в ассоциативно-смысловых блоках, связанных с иным бытием. Наряду с земным бытием, иное бытие является основополагающим звеном поэтического микрокосмоса Ф. Сологуба, что и определяет ключевое значение и богатство содержания концепта Радость в его индивидуально-авторской картине мира.
Литература
Болотнова Н. С. Коммуникативная стилистика текста: Словарь-тезаурус. Томск, 2008.
Карпенко С.М. Ассоциативные связи слова в узусе и поэтическом тексте (на материале творчества Н.С. Гумилева): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2000.
Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингво-культурах. Волгоград, 2001.
Сологуб Ф. Собр. соч.: В 6 т. / Сост., примеч. Т.Ф. Прокопова. М., 2003. Т. 7 (дополнительный): Лазурные горы: Стихотворения. М., 2004. Т. 8 (дополнительный): Соборный благовест: Стихотворения. Ярый год: Рассказы. Сочтенные дни: Рассказы. М., 2004.
