CC BY
14
Венок сонетологов и сонетистов: Альманах 7-го симпозиума Международного научно-творческого семинара «Школа сонета», прошедшего 17-18 декабря 2015 г. в рамках конференции «Филологическая наука и школа: диалог и сотрудничество», приуроченной к 75-летию ученого-филолога Олега Ивановича Федотова. М.: ООО «Русское слово - учебник», 2016. 360 с.; ил.
Форма научно-художественного издания, включающего поэтические произведения, эссе и научные статьи, в последнее время приобретает популярность. Материалы, собранные под одной обложкой, представляют содружество и сообщество ученых и поэтов, их сотворческий, живой диалог. Для симпозиума, посвященного сонету, эта форма особенно органична: Международный семинар «Школа сонета» научно-творческий, он объединяет поэтов и литературоведов и, кроме постоянного круга участников, пополняется все новыми именами поклонников сонета.
Весь альманах в целом представляет собой концептуальное единство. Его идея сформулирована уже в заглавии: «венок» - так называется и форма ассоциации сонетов, и, метафорически, единство разнообразия, становившееся основой многих поэтических книг. Альманах открывается «программной» статьей О. И. Федотова, в которой акцентирован ме-тапоэтический потенциал сонета. Отметив, что сонет «отличается изрядной долей нарциссизма», то есть «любит говорить о себе сам, любит самовыражаться» (с. 6), ученый определяет основные виды метапоэтиче-ских сонетов: это «собственно сонет о сонете, повествующий или о его структуре, или о процессе (обычно трудном) его написания»; «сонет о сонетистах, прославляющий мастеров, выстраивающий их корифей-ный ряд или порицающий ремесленников» (с. 7); и сонеты о сонетологах - исследователях сонета, которые, как замечает О. И. Федотов, и сами часто обращаются к этой форме. Отдельное внимание в статье уделено сонетам Л. П. Гроссмана, известного литературоведа, автора работ о русских классиках Х1Х в., но также автора «первой серьезной теоретической работы по поэтике русского сонета» (с. 12). Здесь О. И. Федотов называет статью «Поэтика русского сонета» из книги «Борьба за стиль» 1927 г. Л. П. Гроссману принадлежат два цикла сонетов - «Плеяда» и «На полях Пушкина» (1919-1922). Продолжателем традиций Л. П. Гроссмана назван литературовед, сонетолог и поэт К. С. Герасимов - его памяти как теоретика-сонетолога и поэта-сонетиста посвящена статья, в заключительной части которой О. И. Федотов рассказывает о знакомстве с ним и о
том, что идея Школы сонета, историю которой принято отсчитывать с 1994 г., возникла раньше - в 1985 и 1988 гг., когда усилиями К. С. Герасимова состоялись две конференции в Тбилиси, посвященные сонетам. О. И. Федотов очертил перспективу альманаха и дальнейших исследований, предложив изучать венки сонетов о венках сонетов. Здесь был назван Ю. В. Линник - автор более 600 венков сонетов.
Словно откликаясь на предложение уважаемого председателя Школы сонета, Ю. В. Линник продолжает вступительную часть предисловием-эссе «Флоренция в Москве (о русском сонете)», в котором цитируется стихотворение О. Мандельштама:
Не диво ль дивное, что вертоград нам снится, Где голуби в горячей синеве, Что православные крюки поет черница: Успенье нежное - Флоренция в Москве.
С явлением гетерозиса (увеличением жизнеспособности гибрида) сравнивает Ю. В. Линник русский сонет, в котором «чужеземная форма» наполнялась «своим звучанием» (с. 20). Тому же автору принадлежат две статьи первой части альманаха, посвященной венку сонетов: «Венок сонетов как теофания», «Синергетика венка сонетов», - в которых Ю. В. Линник излагает своего рода философию сонета, основанную на убеждении, что «предпосылки прекрасного: оформление - структурирование - организация <...> достигают своего максимума в венке сонетов» (с. 27). Закономерным продолжением рефлексий служит венок сонетов автора «Золотой век».
В статье Л.А. Сугай раскрывается «тайнопись любви»: речь идет о двух неизвестных венках сонетов и сонетного трилистника академика Ф. Е. Корша. «Находки, которым посвящена настоящая статья, вносят существенные коррективы в историю русской поэзии - ее «твердых форм», «стефанотворчества» (стефауо^, греч. - венок)» (с. 51). Л. А. Сугай приводит факты биографии ученого, полиглота и поэта, объясняющие, почему свои любовные стихи он записывал в международной транскрипции, латиницей с элементами восточных языков, а даты и места - арабскими письменами. Стихи записаны так, чтобы непосвященный, прежде всего его жена, с трудом владеющая даже русской письменностью, не могли их прочесть. Л. А. Сугай пишет о двух «Сонетных венках» Ф. Е. Корша, посвященных двум возлюбленным, чьи имена зашифрованы в магистральных акросонетах. Его сонетный трилистник заслуживает внимания как особая жанрово-структурная форма. Ф. Е. Корш усложняет прин-
цип гирлянды сонетов: «Если в классических гирляндах кольцо сонетов замыкалось последней строкой последнего сонета, повторяющей первую строку первого, то в трилистнике Корша четыре заключительные строки секстета последнего, третьего, сонета - это рефрен первого катрена первого сонета, а данный катрен есть реминисценция знаменитого шестьдесят первого сонета Петрарки (LXI: "Benedetto sia 'l giomo, e 'l mese, e Tanno")» (с. 58). Публикацией этого уникального сонетного трилистника, неизвестного читателю, завершается статья. Надо сказать, что альманах содержит немало таких уникальных фактов, разборов, текстов. Каждую публикацию отличает новизна аспекта, подхода, материала, и в обзоре трудно выбрать что-либо более или менее значимое.
В. П. Тюкин, А. Ф. Баранов, С. А. Луговцев - собиратели, систематизаторы и хранители информации о венках сонетов. Логичнее было бы дать их материалы рядом, тем более что и в работе эти исследователи связаны: электронная база данных С. А. Луговцева создавалась с 2009 г. в сотрудничестве с собирателями венков сонетов, и уже в 2010 г. в «общей копилке информации» было 3000 венков сонетов (с. 62). Масштаб деятельности собирателей впечатляет: на сегодняшний день в базе данных хранится информация о 2534 авторах, «создавших одно и более произведение в форме венка сонетов» (с. 63). Работа продолжается, разыскиваются авторы «безымянных» произведений, уточняются тексты. Статистика С. А. Луговцева позволяет проследить интересные тенденции. Так, в частности, отмечено увеличение числа венков сонетов коллективного авторства, а число создателей одного произведения доходит до 14 (вероятно, каждый поэт написал по одному сонету, хотя в статье об этом не говорится).
Далее перед нами - пример семейного содружества сонетологов и со-нетистов. А. А. Бердников публикует фрагмент романа в трех сонетных коронах. С. И. Передереева - статью об этом произведении. Высказывается предположение, что «именно на пространных просторах текстов сонетной короны, очевидно, появится возможность реанимировать эпический жанр поэзии» (с. 79). Затем читаем два венка сонетов М. А. Бердникова «Семантика графоманства» и эссе А. А. Бердникова о произведении сына в форме расследования воображаемого Шерлока Холмса, пытающегося установить личность автора, якобы ему неизвестного.
Е. Е. Илларионова исследовала влияние сонетных циклов Иосифа Бродского на посвященное ему произведение итальянской поэтессы Аннелизы
Аллевы «Письмо в сонетной форме». Предварительные сведения весьма любопытны, в них сообщается, что в итальянской поэзии венок сонетов как ассоциация из 14 сонетов и магистрала существует лишь в теории, и венком называется группа из сонетов от 7 до 20, объединенная тематически. Однако в итальянской поэзии есть понятие «гиперсонет»: это 16 сонетов, из которых два - вводный и заключительный - связаны с текстами основной части не повтором строк, а семантически, ритмически, фонетически (с. 110). К этому типу Е. Е. Илларионова относит сонетные циклы И. Бродского. Они, а не итальянские прецеденты, по мнению исследовательницы, «послужили примером для итальянской поэтессы» (с. 110). В разборе представлены признаки, отличающие строфику холостых сонетов А. Аллевы от итальянских образцов и выявляющие подражание И. И. Зейферт в сопоставлении оригинала венка сонетов, созданного российским немцем Р. Жакмьеном, и перевода, выполненного В. Корниенко, обнаруживает не только отличия в лексико-семантических оттенках, особенностях структуры, но и - на уровне субъектной сферы - концептуальные расхождения, возникающие, в частности, когда при отдалении лирического героя-немца перевод приближается к русскому читателю (с. 126).
Заглавие поэтического произведения Е. И. Зейферт, следующего за статьей, имеет смысл привести полностью: «"Со дна морского вышел Крым как дом.". Полынный венок (сонетов) Максимилиану Волошину». Венок был опубликован в поэтической книге «Веснег», в которой, как и в «Полынном венке», и в статье, и в творческой деятельности Е. И. Зейферт в целом важен «мотив общей колыбели германского и славянских народов»2.
В таком тесно сплетенном венке сонетологов и сонетистов уже не может быть места случайности. И, повинуясь общему замыслу издания, следующий автор - И. В. Коляка - из Крыма. Ее венок сонетов посвящен Ю. Линнику и С. Луговцеву. Так альманах вовлекает читателя, словно спирали сонетного венка, в повторы и отклики, составляющие сложное композиционное целое: от мотива венка сонетов Е. И. Зейферт - к следующему поэту, от которого, в свою очередь, - к самому плодовитому автору венков и их собирателю.
И. А. Левин в статье, посвященной образам Диониса и Христа в «Венке сонетов» Вяч. Иванова, отмечает, что «В завершающем терцете четырнадцатого сонета, который по праву занимает свою логическую компози-
1 Черашняя Д. «Вечно незаконченное.» // Зейферт Е. И. Веснег. М., 2009.
С. 193.
ционную ступень, актуализируются все связи, сходятся в одну точку все текстообразующие элементы. Это не только кольцевая композиция строк, когда первая строка становится последней, закругляет венок, вбирает весь предыдущий смысл, приходит к отправной точке, из которой исходит поэт в своём размышлении о смысле и образе Любви, но полное совмещение мифологем Диониса и Христа в образе рдяного (алого, кровавого) Крестителя, который является плодородящим и жертвенным, возделывателем и хранителем земли...» (с. 162-163). И эта статья завершает первую часть альманаха.
Вторая часть - «Диалоги в венках сонетов» - открывается венком двойного авторства О. Мищенковой и А. Ребрикова. Однако у венка есть и еще два «соавтора» - это Ф. Г. Лорка и А. Гелескул: венок написан на магистрал испанского поэта в русском переводе. В получившемся венке действительно звучит диалог: не двух соревнующихся или сотрудничающих поэтов, а героев - мужчины и женщины, каждый сонет - одна реплика, и длится их разговор, где обращение «ты» не безлично, а адресовано собеседнику:
13. Александр Ребриков <...>
Прими в успокоении участье, Я рвусь твой взгляд поймать, такой туманный И каждой жилкой внятный - до озноба!
14. Ольга Мищенкова
И каждой жилке - внятный - до озноба! -Твой Голос - вдохновенное признанье... Дни пробегают нервом ожиданья -Билет, вокзал, перрон, плацкарт, дорога... (с. 171).
Диалог в альманахе продолжается в письмах, посвящениях, обращениях, в диалоге учителя и ученика.
В начале третьей части - «Метаморфозы классического сонета» -вновь звучит мысль о сонете как преодолевающем хаос. На этот раз автор, В. Ю. Александров, апеллирует к уравнению Эйлера, сонету Г. Висконти и творениям Леонардо да Винчи, сближая их в равенстве гармонизирующего потенциала. Этот автор также представил сонеты собственного сочинения и материал, посвященный волгоградскому поэту С. Е. Васильеву (1957-2016). В. Ю. Александров, готовивший к публикации сонеты Васильева, посетовал на компьютерные технологии, которые «убили институт черновиков» (с. 196), ведь если поэт не сохраняет все варианты (а скорее
всего, действительно заменяет новым, уничтожая при этом прежний), то текстологу, прежде выискивавшему «лучший» вариант, разбирая компьютерные архивы современников, не придется решать эту задачу, довольствуясь вариантами публикаций, если таковые осуществлялись при жизни автора. Стихотворения, будучи только «беловыми» и «последними», лишатся истории создания. Путь поэта, его эволюция и творческие поиски, восстановленные по рукописным вариантам, - возможно, скоро все это останется экзотическим фрагментом литературоведения, как и переписка перестанет быть достоянием биографов и потомков.
К различным вариантам сонета И. Бродского «Amicum-philosophum de melancholia, mania et plica polonica» («Другу-философу о мании, меланхолии и польском колтуне») обратилась в своем исследовании О. Я. Бараш. И если бы не сохранившийся первоначальный вариант, не возникло бы возможности интересного сопоставления и вопроса, «почему Бродский отказался от. барочного классического сонета в пользу "экспрессионистского" английского» (с. 211). О. Я. Бараш высказывает предположение, что второй вариант больше отвечал композиции цикла «Литовский дивертисмент», и Бродский, остановившись на менее «правильном» сонете, подчинился тем самым требованиям сверхтекстового единства.
Заметна содержательная перекличка и в следующих материалах альманаха. С. Ю. Преображенский в анализе творческой индивидуальности А. Штыпеля как переводчика и создателя сонетов останавливается на одной из характеристик современного сонета, отмеченных О. И. Федотовым, по мнению которого «сонет на современном этапе его развития характеризуется... <...> склонностью к экспериментам и в то же время имитацией наиболее архаичных, сохраняющих классическую чистоту эталонных моделей»12. При этом сонет А. Штыпеля может быть замаскирован «до полного неопознания» (с. 219).
«Современные вариации сонетного канона» продолжает рассматривать Л. В. Фокин, выделяя совмещение сонетных форм, сонеты, записанные прозой и «спрятанные» в прозаическом тексте. В основе наблюдений - произведения современных авторов, приведенные полностью или большими фрагментами.
С. И. Кормилов и Г. А. Аманова рассматривают твердую форму классической корейской поэзии - сиджо как аналог сонета. Авторы придержива-
1 Федотов О. И. Основы русского стихосложения. Теория и история русского стиха: В 2 кн. Кн. 2. Строфика. М., 2002. С. 398.
ются мнения о сокращении средней длины современного русского стихот-воренияподвлияниемнемногословныхвосточныхформ.Сиджо-корейское трехстишие, имеет «три вертикально записывавшихся строки, но длинных, не менее 14 слогов каждая, с обязательной цезурой», общий объем -43-45 слогов (с. 245). В русских переводах сиджо - шестистишия. Как и сонеты, сиджо выступают в различных модификациях; циклизуются или используются как строфы при создании поэм; циклы сиджо с осторожностью сопоставляются с венками сонетов. В центре внимания исследователей - сопоставление переводов А. Л. Жовтиса и А. А. Ахматовой.
«Восточная» тема подхвачена поэтом Я. М. Соловейчиком в «Трех сонетах к Мацуо Басё» и О. В. Зыряновым, рассмотревшим тип «восточного сонета» (анафорического) в русской поэзии на материале произведений Е. Шешолина и Б. Дугарова. Русский сонет, синтезировавший европейские и восточные традиции и допускающий и те, и другие, исследователь предлагает считать особым типом - евразийским.
Несколько статей возвращают нас в Серебряный век. С. М. Пинаев пишет о «Гроте Нимф» М. Волошина, напоминая, в частности, о «Полынном венке (сонетов) Максимилиану Волошину» Е. И. Зейферт и «таинственных» сонетах Ф. Е. Корша в публикации Л. А. Сугай. В сонете М. Волошина, как показывает С. М. Пинаев, заключена и трагедия любви и одиночества поэта, тайна его судьбы и сокрыта одна из важнейших антропософских идей «"странничества" человеческой души в космических коридорах вечности, ее воплощений и перевоплощений» (с. 277).
Ю. Е. Павельева представила сонеты Л. Н. Вилькиной и показала особенности формирования образа лирической героини в «женском» сонете Серебряного века. При этом сонет предстал как форма воплощения жиз-нетворческого сценария «творимой легенды» (с. 295).
Об упорядочивающей структуре сонета напоминает статья И. Е. Карпенко, в которой проанализированы сонеты Ф. де Кеведо и отмечено значение консептизма - создания концептов языка, таких, как «жизнь, смерть, любовь, измена, ревность, дружба, предательство, душа, прах и др.», выделенных поэтом «из хаоса мира» (с. 302).
А. В. Останкович сосредоточивает свое внимание на проблеме связи архитектоники и композиции и реализует свой замысел на материале сонетов малоисследованного поэта Г. В. Голохвастова, создавшего оригинальную структуру abba abba ccd cdc. Интересно, что все сонеты автора из книги «Лебединая песня», а их 81, написаны по этой схеме, что, безусловно, является «результатом сознательного версификационного усилия, имеющего
целью опробовать и, возможно, утвердить архитектонически и композиционно более совершенную модель жанрово-строфической формы» (с. 307). Ученый приходит к выводу, что трехчастная форма, два кульминационных возвышения, смещение гармонического центра являются «несомненным вкладом поэта в развитие жанрового потенциала сонета» (с. 312).
Среди многочисленных стихотворных посвящений О. И. Федотову нельзя не отметить «Технологию сонета» С. Е. Бирюкова, представившего в пяти вариациях размышления по поводу сонета, свойств формы, магических, но объяснимых и выразимых, в частности, в числах: «... туда-сюда волной отражены / усильем воли что ль обнажены / катрены (два) и (тоже два) терцеты. // И вдруг, как будто вырубили ток, / и словно вновь взыграли струи Леты, / и на сонет навесили замок» (с. 313).
Экспериментам Г. Сапгира с сонетной формой посвятил свое исследование Ю. Б. Орлицкий. Автор отмечает, что оно продолжает начатую им еще в 1995 г. работу, первые итоги которой были представлены на конференции Школы сонета. Книга «Сонеты на рубашках» в отличие от других книг Г. Сапгира является единственной «открытой», «незавершенной» (выдержавшей несколько переизданий и авторских дополнений), и Ю. Б. Орлицкий выделяет это свойство как «первое, внешнее проявление изощренной игры поэта на стыке традиции и авангарда, которую он разыгрывает в этой книге» (с. 334). «Сонеты на рубашках» автор статьи полагает возможным рассмотреть «как своего рода образец действия спонтанно возникающего в современной поэзии механизма компенсации авангардистского «беспредела» канонической формальною же четкостью» (с. 334-335).
Альманах завершают переводы и комментарии В. Саришвили к сонетам-медальонам поэтов братства «Голубые роги», статья В. Б. Сергеевой о творческой мастерской, демонстрирующая методику школьной работы с жанрово-строфической формой сонета, и два прощальных сонета крымчанки Л. Н. Корнеевой, обращенных и к поэтам-сонетистам, и к уче-ным-сонетологам:
.. .Как призвана поэтов рать В сонетном таинстве высоком Стихии смыслов примирять,
Так вы - приоткрывать мечтам Сиянье чудных граней тайн Лучом всевидящего ока (с. 359).
На такой торжественной ноте завершается «Венок сонетистов и соне-тологов».
Запад и Восток, древность и современность, эссеистический, художественный и академический подходы - в альманахе сонет явлен во всем вдохновляющем богатстве своих возможностей. Во многих материалах, статьях, письмах, эссе, сонетах, есть обращения к О. И. Федотову - крупнейшему специалисту-сонетологу, председателю Международной Школы сонета и юбиляру: к его 75-летию был приурочен VII симпозиум, и альманах отразил не только многообразие программы, но - главное -творческий дух и научные открытия, сопровождающие многолетнюю деятельность Школы сонета.
У.Ю. Верина
Сведения об авторе: Верина Ульяна Юрьевна, канд. филол. наук, доцент кафедры русской литературы Белорусского государственного университета. E-mail: verina14@rambler.ru.
