CC BY
134
С. А. Маньков, А. А. Михайлов, В. В. Михайлов
(Санкт-Петербург)
«Великая измена». Вступление Болгарии в Первую мировую войну глазами русских офицеров и публицистов
В статье исследуется реакция прессы Российской империи на вступление Болгарии в Первую мировую войну на стороне германо-австро-турецкого блока в сентябре 1915 г. Проанализированы публикации в ведущих печатных органах и заметки профессиональных военных, показан переход прессы от эмоциональной риторики по отношению к болгарскому «предательству» к объективному рассмотрению причин и следствий «великой измены».
Ключевые слова: Первая мировая война, Болгария в Первой мировой войне, царь Болгарии Фердинанд I, Васил Радославов, российская пресса в годы Первой мировой войны. DOI: 10.31168/2073-5731.2018.1-2.1.07
Вступление Болгарии в Первую мировую войну на стороне Центральных держав в сентябре 1915 г., по вполне понятным причинам, было чрезвычайно болезненно воспринято в России, как правительственными кругами, так и большей частью общества. В печати разразился настоящий шквал обвинений в адрес «страны-изменницы», «неблагодарной» Болгарии, выступившей против державы, которая освободила ее от ига турок, и «предавшей» своих «братьев славян». Впрочем, болгарский царь Фердинанд I и болгарское правительство еще в 1913 г. стали источником развала общего дела «Славянского союза», развязав Вторую балканскую войну после успешного для балканских государств окончания Первой. Однако российское общество и пресса тогда ограничились укорами в адрес болгарского царя Фердинанда Саксен-Кобургского1.
Отклики различных российских политических групп на действия Болгарии в годы Первой мировой войны уже привлекали внимание исследователей. Так, например, А. А. Иванов и А. В. Репников в статье, опубликованной на страницах журнала «Новейшая история России» (2014), проанализировали отзывы на болгарские события правых русских политиков и публицистов2. Однако тема отношения русского общества, политических и профессиональных групп к действиям Болгарии в Первую мировую войну далеко не исчерпана. При
единодушном негодовании обличения разных изданий, организаций, лиц могли несколько варьироваться, в зависимости от их убеждений, профессиональной деятельности, статуса. Свою специфику имели, например, оценки российских военных, которые, с одной стороны, имели большой опыт сотрудничества с болгарскими военными, а с другой — стремились адекватно оценить вооруженные силы потенциального противника. В сложной ситуации оказались сторонники панславянских идей. Консерваторы и либералы по-разному смотрели на причины происшедшего.
Болгария с самого начала войны стала ареной дипломатической борьбы воюющих блоков, представители которых стремились привлечь ее на свою сторону. Географическое положение страны позволило бы странам Антанты отрезать Германию и Австрию от ее турецкого союзника и создать единый фронт от русской границы, через Болгарию, Сербию и Италию, до французской. Со своей стороны Германия надеялась путем союза с Болгарией отрезать от союзников Россию и осуществить прямое сообщение Берлин — София — Стамбул. В этой борьбе германская дипломатия победила3. 24 августа (6 сентября) 1915 г. Болгария заключила с Германией договор «о дружбе и союзе» и военную конвенцию, которые предполагали, что болгарские войска выступят против Сербии. Вознаграждением для Болгарии должны были стать территории Македонии. В тот же день Болгария подписала договор с Турцией и получила от нее небольшие территории по берегам реки Марицы. Попытки дипломатов Антанты изменить ситуацию и привлечь Болгарию на свою сторону успеха не принесли. В Болгарию стали прибывать германские офицеры, пополнявшие командный состав ее армии, болгарские войска стягивались к сербской границе.
Российская пресса с тревогой и возмущением писала о болгарской политике. Большое внимание уделяли ей, наряду с прочими, издания военного ведомства. 12 (25) сентября 1915 г. в газете «Русский инвалид» — официальном печатном органе Военного министерства — в рубрике «Военный обзор» была напечатана статья о событиях на Балканском полуострове. Автор укрылся за литерами «М. Б.», и к настоящему времени точно установить его личность не удалось. Однако нужно отметить, что большинство постоянных авторов «Русского инвалида» были профессиональными военными, и, вероятно, «М. Б.» не составлял исключения.
Сближение Болгарии с блоком Центральных держав в статье оценивалось как противоестественное уже потому, что в союзе этом
присутствует Турция — «вековой угнетатель балканских народов»4. Закономерным для Болгарии, равно как для Румынии и Греции, по мнению автора статьи, мог быть только союз с Россией и Антантой в целом. «.. .И нет никакого сомнения, — утверждал он, — что эта идея [союза с Антантой. — С. М., А. М., В. М.] одушевляет народные массы во всех трех государствах»5.
Причину «противоестественного выбора» М. Б. видел в эгоистической, не соответствующей интересам нации, политике правящих кругов во главе с царем Фердинандом Саксен-Кобургским и происках австро-германской дипломатии. При этом в статье отмечалось также, что «удобною почвою» для прогерманского курса правительства стала «неестественная вражда к сербам, вызванная несчастною братоубийственною войною 1913 года»6.
О Болгаро-турецком договоре М. Б. писал: «.Для вящего ослепления болгарского народа стране был навязан договор с Турцией, по которому Болгарии доставался ничтожный клочок земли, долженствующий сыграть роль тридцати серебренников»7.
Впрочем, автор выражал надежду, что Болгария и другие балканские государства сделают все же верный выбор, причем решающую роль, как считал М. Б., должна сыграть воля народов. «Последнее слово, — писал М. Б., — еще не произнесено. В настоящее время голоса народов и интересы государств говорят громче придворных интриг, и правителям балканских государств предстоит показать, являются ли они только чужестранными ставленниками или истинными вождями своих народов»8.
В заключении М. Б. излагал свое видение будущих событий. «Если бы Болгария, — писал он, — вопреки здравому смыслу и государственным интересам своим, сделала роковой шаг в пропасть, чему мы отказываемся верить, — то уже в виду провозглашенного на Балканском полуострове принципа поддержания на нем политического равновесия Румыния и Греция немедленно присоединятся к четверному согласию»9.
Одновременно с публикацией в «Русском инвалиде» газета «Земщина», державшаяся консервативной ориентации, опубликовала открытое письмо офицера-болгарина, служившего в рядах русской армии, штабс-ротмистра А. Х. Торкома болгарскому военному министру Н. Жекову10.
Здесь стоит упомянуть, что в российских военно-учебных заведениях до начала Первой мировой войны получало подготовку немало офицеров-болгар (как, впрочем, и сербов)11. Некоторые из них
избирали затем службу в России и даже достигали высоких чинов. Болгарин генерал от инфантерии Р. Д. Радко-Дмитриев, например, в период Первой мировой войны командовал русскими армейскими корпусами и армиями.
А. Торком взывал одновременно к патриотизму и здравому смыслу министра, убеждая его, что конфликт с Сербией обернется конфликтом с Россией, а тот, в свою очередь, станет настоящей катастрофой. «Куда идет Болгария в порыве нетерпения? — восклицал Торком. — Вспомните катастрофу 1913 года. Радославов [болгарский премьер-министр. - С. М., А. М., В. М.] обманывает и народ, и армию. Спасите вверенную Вам честь болгарской армии. Отведите ее от той пропасти, в которую ее толкают авантюристы. Во имя своих интересов, своего прошлого и своих священных традиций — пусть Болгария воздержится от нападения на сербов. Напасть на сербов значило бы напасть на союзников и на Россию-освободительницу»12.
Возмущаясь намерением болгарского правительства вступить в союз с Турцией, автор письма напоминал, что турки «еще недавно истребляли болгар, так, как они теперь истребляют армян»13.
Со страниц «Земщины» Торком заявлял Жекову: «...Раньше, чем подписать приказ о выступлении против сербов, прикажите свалить с пьедестала статую Царя-Освободителя, спасшего Болгарию. На том месте, где стоит эта статуя, выройте большую черную яму и положите туда список всех русских, погибших на Балканах, и всех болгар, убитых под Люле-Бургасом, Бунархисаром, Булаиром и Чаталджой14. Положите сверху большую гробовую плиту, и на том месте, где прежде красовалась надпись "Царю-Освободителю благодарная Болгария", начертайте эпитафию "Здесь покоится неблагодарная Болгария"»15.
Однако Торком апеллировал не только к чувствам, он доказывал, что решить свои проблемы наилучшим образом Болгария сможет именно при помощи России и Антанты. По его словам, Болгарии, чтобы «получить Македонию», следовало повернуть фронт «в направлении не Ниша, а Константинополя».
В заключении письма Торком сообщил о себе, что год назад (т. е. с началом мировой войны) уехал в Россию, чтобы исполнить «славянский долг» и сражаться в рядах русской армии. Теперь он вынужден отправить министру единственную ценность, которую увез из Софии, — «болгарский георгиевский крест»16. «Этот крест, — писал Торком, — я с гордостью носил на полях сражения в Галиции. Теперь, не будучи в состоянии отказаться от самых священных убеждений и опасаясь, что в недалеком будущем мне придется сражаться против
родной мне Болгарии, я не считаю себя вправе далее носить этот крест. Я его отсылаю вам [...]. Со слезами на глазах и с отягощением в душе я разрываю этим путем последние узы, которые меня связывают с несчастной Болгарией»17.
Стоит отметить, что главным редактором «Земщины» в то время состоял С. К. Глинка-Янчевский — выпускник Николаевского инженерного училища, отставной офицер-сапер. В 1860-е годы его работа «Крепости-лагери» породила жаркие споры среди специалистов в области фортификации18, а на рубеже Х1Х-ХХ вв. резкие, проникнутые духом шовинизма и антисемитизма, статьи будоражили широкие слои общества.
Вполне закономерно, что в Первую мировую войну С. К. Глинка-Янчевский и постоянные авторы «Земщины», с одной стороны, заняли крайне националистические позиции, а с другой — нередко стремились говорить от лица военных.
Один из авторов, чаще прочих посвящавший свои публикации Болгарии, выступал под псевдонимом «Старый артиллерист». 18 сентября в постоянной рубрике «Заметки о войне» он резко обличал болгарское правительство и, подобно многим другим авторам напоминал о «долге» Болгарии перед Россией, которой она «всецело обязана своим существованием»19.
Обращение Торкома к Жекову было, разумеется, далеко не единственной публикацией подобного рода. В середине сентября 1915 г. русские газеты и журналы постоянно печатали обращенные к болгарским государственным деятелям, организациям, народу в целом воззвания, обращения, письма. Журнал «Славянские известия», например, опубликовал «Послание Славянского общества болгарскому народу»20. В списке лиц, подписавших послание, первым значится генерал от инфантерии А. П. Скугаревский — крупный специалист в деле воспитания войск, автор ряда военно-педагогических работ, энергичный администратор. Послание содержало довольно типичные для публицистики того времени призывы вспомнить о «долге» перед Россией и встать на сторону своих исторических союзников. «Поля Болгарии, — гласило послание, — покрытые костями сынов России, и мавзолеи, воздвигнутые над ними лучшими сынами свободной Болгарии, должны удержать болгарский народ от преступного замысла его руководителей и направить его меч, занесенный над головой братьев сербов, против вековых угнетателей славянства»21.
Из дальнейшего текста следовало, что под «вековыми угнетателями славянства» имелись в виду даже не турки, а «тевтоны».
20 сентября (2 октября) 1915 г. министр иностранных дел Российской империи С. Д. Сазонов поручил посланнику в Софии А. А. Савинскому предъявить болгарскому правительству ультиматум: в 24 часа удалить из армии германских и австрийских офицеров, прекратить сосредоточение войск на границе с Сербией. В случае неудовлетворительного ответа сотрудники российских миссии и консульств должны были покинуть Болгарию. Ответ болгар российское правительство не удовлетворил.
Великий князь Андрей Владимирович отметил в своем дневнике 23 сентября 1915 г.: «Как и следовало ожидать, Болгария дала неудовлетворительный ответ на нашу ноту, ввиду чего дипломатические отношения с Болгарией прерваны. [...] Трудно даже писать, какие чувства мы все переживаем при виде предательства Болгарии. Одно безусловно — это что Болгария вычеркивает себя из славянской семьи, а Фердинанд Кобургский навеки покрыл себя несмываемым позором»22.
Сходным образом оценивала действия болгарского правительства и российская пресса. Практически все газеты и журналы обвиняли болгарское правительство в «предательстве», «лживости», сравнивали с Иудой и т. д. Особенно доставалось от русских публицистов болгарскому монарху. «Какое дело Фердинанду Кобургу, — восклицал "Старый артиллерист" на страницах "Земщины", — что блестящие проекты, которые ему грезятся, сулят Болгарии немецкое иго, быть может более тяжкое, чем было для них иго турецкое»23.
«Московские ведомости» обвиняли Фердинанда в измене национальным интересам и предрекали ему «скорую гибель, о которой никто не пожалеет» . При этом газета старалась убедить читателей, что болгарский народ не поддерживает «обезумивших правителей своих» и в армии Болгарии сразу началось дезертирство24.
Последнее утверждение, видимо, было не лишено оснований. Российский военный агент в Софии подполковник А. А. Татаринов докладывал в Петроград: «Мобилизация проходит очень неспокойно. Во многих деревнях население не хочет идти и приводится жандармами. Резервисты открыто говорят, что против России не пойдут. Многие запасные, проходя мимо памятника Царя-Освободителя, устраивают манифестации и поклонение»25.
Сходные с «Московскими ведомостями» мысли высказывали многие издания. Русские публицисты и значительная часть общества не могли свыкнуться с фактом, что болгарский народ способен поднять оружие против России.
25 сентября 1915 г. газета «Русский инвалид» опубликовала статью «Болгарская армия»26. Ее автор («М. Б.») начинает с типичных
для российской прессы обвинений в адрес царя Фердинанда и болгарского правительства. Он утверждает, что решение примкнуть к Германии и Турции «не могло исходить от болгарского народа, а только от его правителя Фердинанда Кобургского, германского принца [...], служившего офицером в австрийской армии, а также нынешнего болгарского кабинета, пользующегося милостями берлинского двора и поставившего несчастную страну в вассальную зависимость от Германии»27.
Далее, однако, автор сосредоточивает свое внимание на том, что должно было в первую очередь интересовать «целевую аудиторию» газеты — военных, — на состоянии болгарской армии. «М. Б.» стремится объяснить успехи болгар в Первую балканскую войну (а в 1912 г. российская пресса, включая «Русский инвалид», писала об отваге болгарских военных часто и эмоционально) нравственными факторами и противопоставляет события Первой и Второй балканских войн.
«Доблесть болгарской армии, — говорится в статье, — достаточно была подтверждена Первою балканскою войною в сражениях против турок под Адрианополем, Моле-Бургасом и Чаталджей. Однако тогда ее воодушевляла идея освободительной войны; уже во Вторую балканскую войну против славянских братьев она не обладала тем патриотическим порывом, который показала в 1912 году».
Именно в силу отсутствия патриотической идеи в грядущей войне болгарская армия, по утверждениям «М. Б.», была обречена на поражение. «Какой же будет, — риторически вопрошал публицист, — дух этой армии, когда она снова ополчится на славянских братьев в противоестественном союзе с исконными врагами славянства, австрийцами и турками, и чувствуя над собой гнев России? Полагаем, что в случае такой войны болгарскую армию ожидает не слава, а позор. Не помогут и офицеры-германцы, как они не помогли Турции в 1912 г.»28.
Весьма интересную серию статей опубликовала о «болгарской измене» газета «Свет», державшаяся умеренно-консервативной линии. Стоит отметить, что «Свет» был основан кадровым военным, полковником В. В. Комаровым — горячим сторонником панславизма, участником Русско-турецкой войны 1877-1878 гг.29
В. В. Комаров скончался в 1907 г., но газета сохраняла заложенные им идеологические принципы. Однако после выступления Болгарии на стороне противников России сотрудникам газеты стало весьма непросто пропагандировать идеи «славянского братства». 17 сентября «Свет» опубликовал пространную редакционную статью «Русско-
болгарские отношения»30. В первых ее строках вся вина за действия Болгарии по традиции возлагалась на царя Фердинанда Кобурга. Автор при этом убеждал читателей, что болгарский монарх всегда отличался коварством и лживостью. «Король Фердинанд, — писал "Свет", — никогда не шел прямыми путями. Он тайком и крадучись высадился в 1887 г. на болгарской земле, захватил внезапно болгарский престол, хитро-мудро добился признания его Россией, так же лукаво провозгласил независимость Болгарии, одним словом, всю жизнь свою лицемерил направо и налево»31.
Далее автор статьи рассуждал о том, что в болгарском обществе и, главное, среди болгарских офицеров должно сохраняться немало сторонников России. «Не подлежит сомнению, — утверждал он, — что среди болгарского офицерства жив еще тот дух, который господствовал в то время, когда Бендерев, Груев и Радко-Дмитриев арестовали болгарского князя Александра Батенберга и выпроводили его за Дунай»32.
Автор статьи, следовательно, напоминал читателям о событиях 1886 г., когда произошла «детронизация» князя Александра Батен-бергского, и о ее активных участниках. Показательно, что все три названных в заметке офицера — П. Груев, А. Бендерев и Р. Радко-Дмитриев — не только являлись убежденными противниками Батенберга, но долгое время успешно служили в российской армии. Самый старший из них, Петр Груев (1855-1942), в 1911 г. вышел в отставку и в Первой мировой войне не участвовал (что не помешало ему впоследствии вступить в РККА). А. Бендерев (1859-1946) и Р. Радко-Дмитриев (1859-1918) сражались в рядах Русской императорской армии, причем занимали довольно высокие посты (особенно Радко-Дмитриев).
Далее, однако, автор с печалью выражал сомнение в возможности выступления болгарских офицеров против Фердинанда Кобурга и отмечал, что правящему монарху удалось наводнить армию немцами, привлечь на свою сторону значительную часть болгарских военных и расколоть офицерство. «Горячее болгарское офицерство, — говорилось в статье, — вероятно, немедленно принялось бы за устранение из штабных и полковых канцелярий германских пришельцев, если бы среди всех членов офицерского сословия царствовало полное единодушие. Но надо признать, что единодушия этого нет и что им поневоле
33
терпеть дальнейшее присутствие немецких соглядатаев»33.
Завершал статью в номере «Света» от 17 сентября 1915 г. эмоциональный пассаж, в котором Россия и Болгария уподоблялись персонажам романа Н. В. Гоголя «Тарас Бульба». «Россия, — писал автор, —
в своих отношениях к Болгарии может быть уподоблена герою казачьих войн Тарасу Бульбе, который на стоны замученного своего сына Оста-па: "Батько, слышишь ли?" ответил, удививши всех палачей, "Слышу", но который по отношению младшего сына изменника Андрея произнес не менее грозные слова: "Я тебя породил, я тебя и убью!". В русской истории было много примеров, когда на алтарь государственный клались тяжелые жертвы. Вот что должны помнить болгары и соответственно с этим сообразовывать свои дальнейшие действия»34.
Дальнейшие события показали, как известно, что Болгария «сообразовывать» свои действия с Россией не собиралась. 25 сентября «Свет» с горечью писал, что Болгария оказалась в союзе «даже с собственными своими прежними угнетателями»35.
В следующем номере, от 26 сентября, «Свет» с надеждой сообщал о «брожении среди болгарских офицеров»36. 28 сентября, однако, речь вновь пошла о болгарском «предательстве». С особой обидой автор неозаглавленной заметки сообщал, что правительство Болгарии снабжает своих македонских сторонников оружием, полученным от России. «Эти берданки, — говорилось в статье, — предназначаются для сербов, а возможно, что будут обращены и против России»37.
29 сентября (12 октября) 1915 г. произошли столкновения между болгарскими и сербскими войсками у г. Княжевац, а 1 (14) октября Болгария развернула масштабные боевые действия. В России это, естественно, вызвало новый мощный взрыв возмущения. Газета «Свет» буквально осыпала бранью царя Фердинанда, болгарское правительство и Болгарию в целом. «Преступление свершилось, — восклицал автор редакционной статьи в номере от 30 сентября 1915 г. — Болгары открыли военные действия, напав на сербов у Княжевца. Последний призрак надежды на провал гнусной затеи Фердинанда Кобурга и иудоподобного Радославова отлетел. Отныне Каинова печать запечатлевает навеки клеймом братоубийства вызванный Россией к самостоятельному бытию народ»38.
Вместе с тем редакция «Света» явно не оставила надежды на то, что Россия сумеет опереться на «здоровые силы» в Болгарии (в т. ч. в армии) и изменить ситуацию. 1 октября газета писала: «Если нельзя было в прошлом году помешать захвату германскими офицерами турецкой армии, то относительно болгарской армии дело обстоит иначе. Россия недаром 38 лет назад пожертвовала 200 тысяч своих сыновей и двумя миллиардами денег, и не в состоянии отнестись спокойно к захвату немцами того, что не ими посеяно и не ими взращено. Ведь еще только в прошлом году скончался в Петрограде наш боевой генерал
П. Д. Паренсов, который был первым болгарским военным министром и создателем болгарской армии. Ведь еще живы многие ветераны освободительной войны, обучавшие болгарскую дружину, из которой создалась болгарская армия»39.
5 (18) октября император Николай II издал манифест, которым Болгарии объявлялась война. Текст его содержал многочисленные обвинения в адрес Болгарии и заявления о ее «предательстве». «Единоверная Нам Болгария, — гласил манифест, — недавно еще освобожденная от турецкого рабства братскою любовью и кровью русского народа, открыто встала на сторону врагов Христовой веры, славянства, России. С горечью встретил русский народ предательство столь близкой ему до последних дней Болгарии и с тяжким сердцем обнажает против нее меч, предоставляя судьбу изменников славянства справедливой каре Божией»40. Содержание данного нормативно-правового документа примечательно еще и тем, что упоминавшийся в нем Фердинанд I ни разу не назван «царем» или «монархом» страны.
Газеты и журналы наперебой поддерживали высказанные в манифесте обвинения и оценки. «Сколько оскорблений, — восклицали "Московские ведомости", — должно было испытать русское народное чувство, прежде чем истощилось долготерпение благодушного русского народа и он решился с горечью отвернуться от созданного им государства, которое своим освободителям и всему славянству отплатило черной неблагодарностью, коварством и изменой»41.
Великий князь Андрей Владимирович в своем дневнике сделал 7 октября 1915 г. следующую запись: «Итак, свершилось то, что ни мой дед, ни отец, ни все те, кто в 70-х годах так ратовал за освобождение Болгарии, а затем своею кровью ее освободили, [не] могли предвидеть. Россия, освободительница Болгарии, обнажила свой меч против Болгарии, которая восстала против своей освободительницы. Кошмарность этого явления не поддается описанию. Хотя и привыкли считать, что в политических вопросах сентиментальности нет места, но все же минимум некоторых принципов все же допускается. [.] Стыдно, глубоко стыдно должно быть ныне человечеству за все, чему свидетелем ему пришлось быть. Последние идеалы рухнули. Перед престолом Всевышнего да вопиют все те русские солдаты, на полях Болгарии за ее освобождение свою душу положившие»42.
Известный славист, профессор Императорского Петроградского университета Н. В. Ястребов в статье «Славянская сторона Великой войны 1914-15 гг.» писал: «Поведение Болгарии, присоединение ее к немецко-мадьяро-турецкой коалиции ставит на очередь для России
прежде всего задачу освобождения Болгарии и ее народа — если не современного, то грядущего поколения — от Кобургской династии, от немецко-турецкого засилья»43.
Редакция упомянутой газеты «Свет» в виде отдельной брошюры выпустило гневное «Открытое письмо к принцу Фединанду Ко-бургскому» бывшего депутата 3-го Великого народного собрания К. С. Кушлева, проживавшего в то время в Петрограде и ведшего торговлю кумысом и кефиром в российской столице44.
Негодовали многие ветераны Русско-турецкой войны 18771878 гг. и члены их семей. Так, на «измену Болгарии» сетовал во фронтовых письмах к жене полковник В. В. Ивашинцов, старший брат которого, к тому времени покойный, был участником данной кампании и получил контузию под Ташкисеном45.
Интересным примером взгляда на события рядового армейского офицера являются дневниковые записи (а по сути скорее мемуары) штабс-капитана В. М. Цейтлина46. В 1915 г. он находился на фронте, поэтому о многих событиях «большой политики» узнавал с опозданием. 2 октября 1915 г. В. М. Цейтлин сделал такую запись: «С Болгарией разрыв, наши представители уже все уехали, теперь весьма возможно между ними и сербами война, а мы ничего не знаем»47.
Через два дня, 4 октября, В. М. Цейтлин посвятил Болгарии более подробную и эмоциональную запись: «Сейчас официально известно — Болгария в войне с Сербией. Болгары по всему фронту напали на сербов, каша окончательно заварилась. Ну и мерзавцы, неужели не могут справиться с Фердинандом. Хотя во всем все-таки виновата Россия, т. е. правильнее все те немцы, сидящие у нас. Уже давно можно было справиться с Фердинандом раньше [...]. Все хуже и хуже. Петля все затягивается, видишь, кто затягивает, и ничего нельзя сделать»48.
Обвинения в адрес «немцев», якобы засевших в российских государственных структурах, вообще очень типичны для В. Цейтлина. Однако мнение, что виновников происшедшего (не обязательно немцев) надо искать внутри России, высказывалось многими современниками. Особенно резкая критика обрушилась на Министерство иностранных дел.
Редактор «Земщины» С. К. Глинка-Янчевский, например, с возмущением писал: «Но кто же более виновен в создавшемся положении? Не мы ли сами? Вернее сказать, не наша ли дипломатия, допустившая отдачу Болгарии во власть принца Баттенбергского, а затем Кобургско-го... На что же рассчитывал князь Горчаков, соглашаясь освобожденных болгар от турецкого ига отдать под иго врагов славянства? Что же он
думал, — немецкие принципы будут защищать славян от порабощения их Австрией и Германией?.. Или он надеялся на конституцию, видя в ней народоправство?.. Какое убожество ума и понимания жизни!»49
По мнению издания, российские дипломаты и общество сами взрастили предательское болгарское государство и подготовили измену Болгарии: «.Самое большое из независимых славянских государств на Балканах оказалось уже во власти немецкого принца Фердинанда Кобургского! Мы же это подготовили по своей расхлябанности, вечно гоняясь за призраками и политическими утопиями.»50
Консервативный публицист Д. М. Бодиско изъяснялся вполне определенно: «Только слепому не было очевидно, что Болгария не за нас, а против нас, — и этим слепцом оказалось именно то ведомство, которое должно быть наиболее осведомленным»51.
Критика МИДа была настолько сильной, что его глава, С. Д. Сазонов, впоследствии отметил в мемуарах: «Когда обнаружилась измена Фердинанда Кобургского и Родославова, в каждой из трех стран Согласия раздались громкие упреки, направленные против правительства за неприятие своевременных мер к ее предупреждению. Громче всего они раздавались, само собой разумеется, в России. [.] Не только печать националистического направления с "Новым временем" во главе, но и те общественные круги, где к вопросам внешней политики относились вообще более объективно и спокойно, порицали недостаток бдительности, проявленный моим ведомством по отношению к такому первостепенной важности фактору, как Болгария, в европейской войне, разгоревшейся на почве балканского вопроса»52.
Упомянутое «Новое время», действительно, с оценками деятельности МИД не церемонилось, как, впрочем, и многие другие издания. Но дипломаты были не единственными, на кого посыпались обвинения. Доставалось, например, славянофилам, которые якобы ввели русский народ в заблуждение своими фантазиями о славянском единстве. Националистическое «Русское знамя», например, цитировало дипломата и публициста Ю. С. Карцова: «Болгария была кумиром наших славянофилов. С Болгарией носились, на нее возлагали всякие всеславянские ожидания, в нее наконец просто "веровали". Болгаро-фильство обратилось в культ, а братья Суворины явочным порядком записались жрецами болгарского божества»53.
На фоне подобных яростных обличений военные издания выступали сдержанно. «Русский инвалид», например, сосредоточился на описании боевых действий на сербском фронте, наряду с другими фронтами.
Журнал «Разведчик» в начале октября 1915 г. опубликовал статью «Вооруженные силы Болгарии»54. Стиль изложения в ней носит подчеркнуто нейтральный, спокойный характер, никаких выпадов в адрес потенциального противника статья не содержит. Более того, автор с уважением отмечает сильные стороны болгарской армии. «В отношении боевой подготовки, — сказано в статье, — болгарская армия должна быть признана стоящею на надлежащей высоте, так как она настойчиво работала над своим усовершенствованием. Она широко использовала опыт нашей войны с Японией, после которой было переработано большинство важнейших уставов, причем за образец были взяты уставы и наставления, принятые во французской армии»55.
«Разведчик», издателем которого был отставной офицер, видный книготорговец В. А. Березовский, считался либеральным (по военным меркам) журналом. А. И. Деникин, например, отмечал: «"Инвалид" был газетой консервативной, "Разведчик" — журналом прогрессивным. Между ними шли принципиальные споры.»56 Возможно, именно либеральные убеждения издателя стали причиной очень сдержанной реакции «Разведчика» на болгарские события. Но в спокойном стиле публикаций чувствуется также профессионализм военного, которому гораздо интереснее (и важнее) иметь объективные данные о неприятеле, чем упражняться в проклятиях по его адресу. И этот подход в определенной степени демонстрировал и «Русский инвалид».
Дальнейшие события показали, что все надежды российских публицистов, ученых, политиков и значительной части общества на «вразумление» болгар или на выступление болгарской армии против «Кобурга» иллюзорны. Более того, русским и болгарам в Первую мировую войну предстояло даже скрестить оружие (на Румынском фронте). На смену недавним симпатиям пришла острая неприязнь, русские публикации о действиях болгарских солдат в 1916 г. часто были выдержаны в чрезвычайно мрачных тонах. Однако также постепенно пробивал дорогу взгляд на необходимость смотреть на иные народы, государства и политиков прежде всего объективно.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Михайлов В. В. Дипломатия на Балканах накануне Первой мировой войны // Клио. 2010. № 2 (49). С. 31.
2 Иванов А. А., Репников А. В. «Болгарская измена»: русские правые о вступлении Болгарии в Первую мировую войну на стороне Центральных держав // Новейшая история России. 2004. № 3 (11). С. 197-217.
3 Михайлов В. В. Начало «Болгарского лета»: дипломатическая коллизия 23 мая — 14 июня 1915 г. // Клио. 2016. № 10 (118). С. 98.
4 М. Б. Балканский полуостров // Русский инвалид. № 201. 12 сентября 1915 г. С. 2.
5 Там же.
6 Там же.
7 Там же.
8 Там же.
9 Там же.
10 Торком А. X Письмо болгарина-офицера Его Превосходительству, болгарскому военному министру // Земщина. № 2127. 12 сентября 1915 г. С. 3.
11 Ганин А. В. Западные и южные славяне-генштабисты в России от Первой мировой к Гражданской войне (1914-1933 гг.) // Первая мировая война и судьбы народов Центральной и Юго-Восточной Европы: Очерки истории. М., 2015. С. 80-97.
12 Торком А. Х. Письмо болгарина-офицера. С. 3.
13 Там же.
14 Люле-Бургас, Бунархисар, Чаталджа и др. — места крупных сражений Второй балканской войны 1913 г.
15 Торком А. Х. Письмо болгарина-офицера. С. 3.
16 Арсений Харитонович Торком (1878-1953) был награжден болгарским орденом «За храбрость» IV степени 1 класса, учрежденным в 1880 г. Его статут во многом повторял статут российского военного ордена Святого Великомученника и Победоносца Георгия.
17 Торком А. Х. Письмо болгарина-офицера. С. 3.
18 См.: Свод прений по поводу предложений отставного инженер-капитана Глинки-Янчевского, происходивших в Николаевской академии Генерального штаба, 10, 14, 17, 24, 27, 31 января и 7 февраля 1887 года. СПб., 1887. 238 с.
19 Старый артиллерист. Заметки о войне // Земщина. № 2132. 18 сентября 1915 г. С. 3.
20 Послание Славянского общества болгарскому народу // Славянские известия. № 14. 1915. С. 157.
21 Там же.
22 Романов А. В. Военный дневник великого князя Андрея Владимировича Романова (1914-1917). М., 2008. С. 185.
23 Старый артиллерист. Заметки о войне // Земщина. № 2141. 27 сентября 1915 г. С. 3.
24 Предостережение Болгарии // Московские ведомости. 18 (31) сентября 1915 г. С. 3.
25 Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 200. Оп. 1. Д. 3088. Л. 82.
26 М. Б. Болгарская армия // Русский инвалид. № 212. 25 сентября 1915 г. С. 1.
27 Там же.
28 Там же.
29 О нем см.: Копытко В. К., Коршунов Э. Л., Михайлов А. А. «Наши силы. которые установлены для мирного времени, недостаточны для успешного веления войны» // Военно-исторический журнал. № 11. 2016. С. 11-18.
30 Русско-болгарские отношения // Свет. № 251. 23 сентября 1915 г. С. 1.
31 Там же.
32 Там же.
33 Там же.
34 Там же.
35 Разрыв с Болгарией // Свет. № 253. 25 сентября 1915 г. С. 1.
36 В Болгарии // Свет. № 254. 26 сентября 1915 г. С. 1.
37 Свет. № 257. 29 сентября 1915 г. С. 1.
38 Свет. № 258. 30 сентября 1915 г. С. 1.
39 К Болгарскому ответу // Свет. № 259. 1 октября 1915 г. С. 1.
40 Русский инвалид. № 224. 7 октября 1915 г. С. 1.
41 Объявление войны Болгарии // Московские ведомости. 7 (20) октября 1915 г. С. 1.
42 Романов А. В. Военный дневник великого князя... М., 2008. С. 195.
43 Ястребов Н. В. Славянская сторона Великой войны 1914-15 гг. // История Великой войны. М., 1915. Т. II. С. 9.
44 Кушлев К. С. Открытое письмо к принцу Фединанду Кобургско-му. Пг., 1916. 7 с.
45 Маньков С. А. Родословная дворян Ивашинцовых. СПб., 2011. С. 102-104.
46 О В. М. Цейтлине и его воспоминаниях см.: Жарский А. П., Михайлов А. А., Шептура В. Н. Первая мировая война в неопубликованных воспоминаниях В. М. Цейтлина, офицера Российской императорской и Красной армий // Первая мировая. Неоконченная война. Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию начала Первой мировой войны 1914-1918 гг. «Проблемы поиска и публикации российских и зарубежных источников о Первой мировой войне 1914-1918 гг. на со-
временном этапе развития исторической науки», Москва, 18 июня 2014 г. М., 2014. С. 265-282; Ганин А. «Теперешние события надо взвешивать в масштабе десятилетий, столетий...» Офицер в революции (по дневникам штабс-капитана Василия Цейтлина) // Родина. 2015. № 3. С. 110-115.
47 Архив Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Ф. 13. Оп. 1. Д. 2. Л. 64.
48 Там же. Л. 65-66.
49 Глинка С. На кого досадовать // Земщина. № 2144. 1 октября 1915 г. С. 2.
50 Там же.
51 К русско-болгарской войне // Колокол. 8 октября 1915 г. С. 2.
52 Сазонов С. Д. Воспоминания. Минск, 2002. С. 261-262.
53 Ухтубужский П. Ю. С. Карцов о Болгарии // Русское знамя. № 241. 1 ноября 1915 г. С. 1.
54 Вооруженные силы Болгарии // Разведчик. № 1300. 6 октября 1915 г. С. 629-630.
55 Там же.
56 Деникин А. И. Старая армия. Офицеры. М., 2005. С. 193.
S. A. Mankov, A. A. Mikhailov, V. V. Mikhailov The "Great Betrayal". The entry of Bulgaria in the first world war through the eyes of Russian officers and publicists
The article examines the response of the press of the Russian Empire on accession of Bulgaria in the First world war on the side of the German-Austro-Turkish bloc in September 1915. It analyzes articles in the leading press, notes of a professional military, shows the transition of the press from the emotional rhetoric relative to the Bulgarian «treachery» to the objective consideration of the causes and consequences of the "great betrayal".
Key words: First World War, Bulgaria in the First World War, Tsar of Bulgaria Ferdinand I, Vasil Radoslavov, the Russian press during the First world war.
