CC BY
100
Культура
Соколова Ирина Владимировна,
канд. филол. наук, доцент, кафедра русского языка и литературы, Восточный институт - Школа региональных и международных исследований, Дальневосточный федеральный университет (г. Владивосток). Электронная почта: isokol2010@yandex.ru.
УДК 82-3(470+519.3)
Вечные темы в диалоге национальных литератур: современная русская и корейская проза
Ключевые слова: проблема интерпретации художественного текста, современная литература, жанр рассказа, межкультурная коммуникация, проблема смысла жизни, автор и герой, повествовательная структура текста, диалог, рефлексия
В статье анализируются проблемы коммуникативного пространства литературного текста, эффективности межнациональной литературной коммуникации. На примере произведений современных русских и корейских писателей исследованы различные уровни текста (типология характера, психологический, социально-нравственный и экзистенциальный аспекты конфликта, жанр, проблема автора, повествовательная структура), играющие важную роль в восприятии и интерпретации реализованного в произведении авторского замысла, в эстетическом диалоге автора и читателя.
Статья подготовлена на основе доклада на Региональной научной конференции с международным участием «Диалог культур Тихоокеанской России: межэтнические, межгрупповые, межличностные коммуникации», проведённой центром истории культуры и межкультурных коммуникаций ИИАЭ ДВО РАН 17 ноября 2015 г.
В ХХ! веке процесс развития мировой культуры и искусства характеризуется утратой литературоцентризма как модуса многих национальных культур. Произошла принципиальная трансформация литературы, в определённой степени изменившая её положение в динамике духовных и интеллектуальных традиций. Наша современность, с её техническим и технологическим прогрессом, изменением привычной картины мира, времени и пространства, мультикультура-лизмом и глобализацией, акцентированной визуализацией культуры, тем не менее сохраняет актуальность вечных для литературы проблем и тем в их общечеловеческом и национально-историческом, содержательном и художественном аспектах.
В образной картине мира, созданной в художественном тексте, сквозь призму авторского замысла отражается общечеловеческое и национальное, социально-историческая и культурная парадигма, внутренний мир героя, борьба добра и зла в человеке, его устремлённость к духовным идеалам или отказ от трудных поисков самого себя в этом мире.
Литературный текст как форма дискурса предстаёт в единстве явных и неявных, буквальных и вторичных, скрытых смыслов; его су-
ществование в культуре осуществляется на границе двух сознаний, двух субъектов - автора и читателя, обогащённых в акте восприятия инонационального литературного материала. М. М. Бахтин процесс понимания текста считал многоуровневым (восприятие, узнавание, понимание его в контексте национальной культуры и диалога культур). В базовый набор критериев для сопоставления художественной картины мира в произведениях писателей входят следующие компоненты текста: хронотоп, жанр, герои, система персонажей, сюжет, мотивы, аллюзии и реминисценции, связанные с национальным колоритом.
Истинное произведение литературы изначально имеет смысловую многослойность, обусловленную авторским замыслом и традициями той национальной культуры, которой принадлежит. Художественный текст, оказывая своё эстетическое влияние, в резонансе с читателем способен породить новый метатекст. Это отражается не только в характере самой информации литературного текста, но и в коммуникативном процессе его восприятия, интерпретации читателем. Диалогические отношения основаны на взаимной зависимости писателя-созидателя, адресующего свою художественную интенцию, и читателя, который в этом эстетическом диалоге должен/не должен (способен/не способен) постичь авторский замысел, породить свои личностные смыслы, создать через восприятие и интерпретацию собственный объём коммуникативного пространства текста. Восприятие произведения литературы зависит от многих факторов: коммуникативных установок, фоновых знаний автора и читателя, специфики изображённых явлений. Восприятие фактов иноязычной культуры в литературном произведении проявляет национальные различия, существующие между родной и чужой культурами, требует знания определённого историко-культурного контекста, при отсутствии этого может возникнуть неадекватная интерпретация явлений чужой культуры.
Важное направление этой работы - обращение читателя к вечным темам литературы, закодированным в пространстве художественного текста. Вечные темы в мировой литературе - это скрепы, объединяющие процессы создания текста, его восприятия и интерпретации. Мотивная организация вечной темы в конкретном произведении есть способ проявления в созданной художественной картине мира индивидуально-неповторимого авторского взгляда на человека и также национального колорита. Вечные темы в литературе всех времён и народов создают потрясающий коммуникативный объём художественного произведения, вписывая его в пространство мировой культуры, создавая при помощи интертекстуальных связей широкий мульти-культурный и литературный контекст.
Одна из традиционных тем мировой классики, реализуемая в проблематике, в конфликте произведения, а также в системе образов, - тема семьи, которая развивается как в идейно-философском, так и в нравственно-психологическом аспектах произведений многих писателей стран Европы и Азии. В классической русской литературе актуальная нравственная проблематика нередко художественно реа-лизовывалась в теме семьи, во всём многообразии её мотивных решений. «Мысль семейная» и авторские поиски уникальных мирооб-разов, оригинальных моделей мира определяли характеры, движение
сюжета, конфликты многих произведений: «Война и мир» Л. Толстого, «Отцы и дети» И. Тургенева, «Евгений Онегин» А. Пушкина, «Тихий Дон» М. Шолохова, и ряд этот можно продолжить.
В русской литературе ХХ в. эта тема, обретая новые социально-исторические акценты, продолжила реализовываться в произведениях разных писателей советской эпохи (Максим Горький, Алексей Толстой, Андрей Платонов, Юрий Трифонов).
Интересное осмысление этой темы дала так называемая «деревенская проза», сыгравшая важную роль в литературном процессе ХХ в. и сформированная корпусом текстов таких писателей, как Владимир Тендряков, Фёдор Абрамов, Василий Белов, Борис Можаев, Виктор Астафьев, Василий Шукшин, Евгений Носов, Валентин Распутин.
В литературе этого направления мотивы сохранения и разрушения семейных, а шире - родовых устоев, иерархии внутрисемейных отношений являются концептуально-образующими в содержании и художественной структуре произведения не зависимо от жанра. Художественно эта тема реализуется в коллизиях: жизнь - судьба, свобода - ответственность, долг - выбор, дом - мир, труд - праздность, природа - человек. Другой аспект темы психологический: мужчина -женщина, отцы - дети, глава семьи - семья, муж - жена, свои - чужие, гармония - разлад, одиночество - единение, праздник - обыденность повседневного существования и т. д.
В целом тема любви, семейных отношений в деревенской прозе художественно реализована в первую очередь не как тема любовных переживаний, игры страстей, счастья или страдания, а как тема материнской любви в её широком гуманистическом аспекте, что предопределено особым выбором героини. Писатели прежде всего ориентированы на создание образа матери, бабушки, проживших трудную жизнь, тружениц, не мыслящих себя без крестьянского труда, сохраняющих нравственные ценности, выполняющих свой жизненных долг. Отметим и особенности менталитета русского народа: поведенческая сдержанность в проявлении эмоций, нежелание много говорить о чувствах.
Историческое развитие России в ХХ веке - это эпоха катаклизмов, революций, войн, разрушающих традиционный уклад крестьянской жизни и обрекающих женщин-крестьянок на каторжный труд, на мужскую работу. Например, героиня рассказов Фёдора Абрамова -это прежде всего рабочая женщина, которая прожила трудную жизнь и не знала иной. В миниатюре «Во крестьянстве выросла» одиноко живущая старушка не переезжает к детям по одной причине: «Робить хочу... Я во крестьянстве выросла, мне первым делом коровушку на-доть... Вечером ложишься с думой о ней и утром встаёшь - опять она на уме. А у их, у детей, о чём думать? Всё думано-передумано без меня. С коровой-то я только и человек.» [1, с. 24]. Ф. Абрамов абсолютно принимает позицию своей героини, не чувствующей себя женщиной, не понимающей иной радости жизни, кроме тяжёлого труда. Позицию героини-крестьянки можно понять, но совершенно очевидно и то, что между матерью и детьми нет той глубокой связи, без которой мир семьи разрушается, и что ещё важнее - героиня не задумывается об этом, принимает ситуацию внутреннего разрыва и не страдает от этого.
Невольно вспоминается контекстное сравнение с самой знаменитой старухой В. Распутина - Дарьей из «Прощания с Матёрой». Для автора было очень важным акцентировать в ней потребность в серьёзных разговорах с сыном и особенно с внуком. И в данном случае важен не конкретный результат, а стремление героев сохранить нравственные традиции семьи в общении между собой. Другая героиня В. Распутина - Агафья (рассказ «Изба» 1999 г.) - не то что женскими, а просто нечеловеческими усилиями переносит свою избу на новое место, но при этом не интересуется судьбой своей непутёвой дочери, сгинувшей в городе, и словно забывает о единственной внучке, оставшейся сиротой. Строительство избы заменяет матери созидание дома в душе, не только осознанное, но и глубоко прочувствованное. Героиня Ф. Абрамова чувствует себя человеком с коровой, а распу-тинская - с избой.
Характерно, что именно с крестьянским трудом связаны как самые тяжёлые, так и добрые воспоминания о прошлом. Миниатюра «Посевная» из сборника Ф. Абрамова «Трава-мурава» имеет подзаголовок - «из одного письма». Старая женщина посадила мини-огород на окне, потому что труд на земле - это естественная составляющая её жизни. В этом произведении конфликт обозначен, но вынесен за пределы описываемых событий. Дочь и мать по-разному относятся к крестьянскому труду: «Дочерь ругается: опять, говорит, всё лето к окошку не подойти, опять ты, бабка, с ума сходишь. А я говорю, у тебя душа не болит, ты новой порощи человек, тебе хоть есть, хоть нет земля, всё едино...» [1, с. 36].
Можно предположить, что для дочери деревенское детство - это тяжёлое прошлое, к которому она не желает возвращаться, а для старой матери огород в банках - способ сохранения прошлого: «посмотрю да поплачу, да жизнь свою вспомню.» [1, с. 36]. Следует отметить семантически нагруженную деталь в характеристике внутреннего состояния героини: «поплачу», а не порадуюсь.
В новейшей русской прозе отчётлив интерес авторов к теме отцов и детей, художественно реализованной в контексте более широкой темы семьи. Новейшая русская проза, пережив напряжённые моменты поисков своего героя, эстетических исканий в рамках разных художественных систем и направлений, актуализировала тему семьи как одну из важных в произведениях таких писателей, как Татьяна Толстая, Людмила Улицкая, Виктория Токарева, Андрей Геласи-мов, Захар Прилепин, Елена Чижова и другие. Одним из важнейших аспектов проблематики современной русской прозы является проблема человека: проблема смысла жизни, проблема выбора, проблема отношений человека с окружающим миром, проблемы духовного существования личности в контексте природных и жизненных ценностей, проблема счастья. Счастье как идеал отношений между близкими людьми, между человеком и миром - это вершина, путь к которой труден, долог, многого требует от человека, и этот процесс постоянен, лишён финальной завершённости.
Опыт прочтения новейшей литературы, даже в ограниченном многонациональном художественном контексте, позволяет выявить межлитературные параллели между русской и корейской прозой, увидеть национальную самобытность авторов, традиции культуры,
нравственную парадигму, круг вечных тем, реализованные в художественном тексте.
Отметим, что для русскоязычного читателя до сих пор существуют трудности знакомства с современной корейской литературой из-за отсутствия переводов произведений корейских писателей на русский язык. Одним из самых известных за пределами страны произведений современной корейской прозы является роман Син Гён-сук «Позаботься о маме» (2008). Он издан в России в 2012 году как роман Кун-Суук Шин «Пожалуйста, позаботься о маме» в переводе на русский язык не с корейского, а с английского языка [4]. Приём зеркального отражения события в сознании и в памяти разных героев позволяет автору художественно исследовать широкий спектр взаимоотношений в корейской семье, раскрыть тему трудной судьбы матери.
Огромным вкладом в культурное содружество русских и корейских читателей является издание на разных языках журнала «KOREANA»: A QUARTERLY ON KOREAN ART & CULTURE, главным редактором которого является профессор Ким Хён Тхэк. Это печатное издание, освещающее различные аспекты корейской культуры и искусства, в каждом номере последних лет в разделе «Путешествие в корейскую литературу» знакомит русскоязычных читателей с переводами Татьяны Акимовой рассказов современных корейских писателей. Знакомство с произведениями таких авторов, как Чон Чи-а, Ку Хё-со, Чон Хан-а, Чон Гён-нин, Ли Сын-у и других, позволяет сделать вывод о том, что авторы новейшей корейской прозы, как и русские современные писатели, осмысляют вечные темы в литературе, создавая разные мотивные акценты в их развитии. Очевидно, что важным для писателей является осмысление такого аспекта темы, как национальные традиции корейской семьи в условиях современной реальности. В рассказах Чон Чи-а «Весенний свет» [5], Ку Хё-со «Мешок соли» [2], Юн Дэ-нён «Дикий лимон» [6] авторы создают систему мотивов темы «отцов и детей», в которой по-разному взаимодействуют, сочетаются мотивы памяти, любви, сыновнего долга, мотивы детства, ухода и возвращения к истокам, мотив вины.
Важно отметить, что жанровое пространство корейского рассказа ориентировано на достаточно широкий объём хронотопа. Главные события рассказов вписаны во времени и пространстве в историю взаимоотношений героев, их прошлого и настоящего. В повествовательной структуре текста часто используется приём изображения событий жизни одного героя глазами героя-повествователя. В рассказе Ку Хё-со «Мешок соли» герой, вспоминая тяжёлый и несчастный путь своей матери, создаёт образ женщины удивительной стойкости и жизненной силы. Вспоминая свою мать, герой проходит путь познания самого себя в контексте всей жизни.
Герой рассказа Юн Дэ-нёна «Дикий лимон» на опыте собственной семьи постигает истину, открытую ему старым буддийским монахом: «Человек не сможет дожить до старости, если не будет время от времени очищаться» [6, с. 86]. Рассказ имеет интересную событийную канву, но сквозь всё повествование проходит мысль о том, как важно научиться понимать и прощать людей, как часто разрушительное отрицание коверкает судьбы близких людей, уничтожает отношения. Обращаясь к судьбам своего отца и тёти, герой приходит к любви, к пониманию того, что родственные отношения требуют постоянной
внутренней работы от каждого, что не строгое соблюдение ритуала семейных традиций, а истинные внимание и забота друг о друге, взаимопонимание есть основа жизни семьи и каждого человека.
Рассказ Чон Чи-а «Весенний свет» посвящён очень важной теме трудной любви отцов и детей. В потоке времени старики и их взрослые дети должны осознать и принять новый уровень отношений друг с другом. Тема родительской любви в мировой литературе получила развитие в самых различных аспектах. Писатель Виктория Токарева устами одной из своих героинь сказала о том, что родительская любовь - процесс односторонний, нельзя ждать от детей такой же жертвенной, всепоглощающей любви к родителям. Дети вернут этот «долг» в любви к своим детям, в своей родительской любви. Очевидно, что это суждение строится на жизненном опыте многих и имеет право на существование. Тем не менее проблема отношений стариков-родителей и повзрослевших детей изначально наделена особым драматизмом. В основе корейской культуры семейных отношений лежат конфуцианские идеи доминирования отца, сыновней почтительности, долга перед родителями. Современная реальность жизни города и деревни разделяет семьи, заставляет детей покидать отчий дом, становясь в нём гостем. Сложность этого процесса в сознании героя нередко становится предметом художественного исследования писателей.
Событийный ряд рассказа «Весенний свет» достаточно драматичен: здесь нет воспоминаний о счастливом детстве, нет умильных картин возвращения в отчий дом, нет психологически недостоверного «хэппи-энда». Главное - конфликт отца и сына. Герой Че-ман приезжает в родительский дом по просьбе матери, чтобы получить медицинское заключение с диагнозом отца, начинающего страдать старческим слабоумием. Главное для автора - показать жизненные пути героев, переживающих сложность и драматизм семейных связей. Объём художественного времени текста позволяет сделать это на пересечении разных временных пластов - прошлого и настоящего. В рассказе есть история жизни отца, история жизни сына, есть описание судьбы матери. В системе образов сопоставлены главные образы: образы отца и матери, отца и сына Че-мана. Второстепенные персонажи (сестра отца, старшая сестра героя, его жена) выполняют очень важную сопоставительную функцию - дать контекст его жизненных исканий.
Экскурсы в прошлое героев (детство отца и юность сына) - способ психологической мотивировки характеров. Эпизод на кладбище очень важен для раскрытия образа отца. Посещая могилу деда, Че-ман слушает рассказ отца о детстве. «Глядя с каменным лицом на могилу, отец сказал, что осиротел в восемь лет». В семье, где были больная мать и пятеро детей, он остался за главного: «. . всех я должен был тащить на своём горбу. я сам понял, что теперь я вместо отца, и у меня сразу как будто темно стало перед глазами. Я ненавидел его за то, что он вот так взял и ушёл, перевалив на меня эту ношу. Но вот что странно - перед глазами мрак, а страха нет. Сейчас я уже понимаю, что это твой дед сделал меня таким, какой я есть» [5, с. 99].
У читателя возникает ассоциативная связь со стихотворением «Отцу» русского поэта Юрия Кузнецова:
Что на могиле мне твоей сказать? Что не имел ты права умирать? Оставил нас одних на целом свете, Взгляни на мать - она сплошной рубец. Такую рану видит даже ветер, На эту боль нет старости, отец! На вдовьем ложе, памятью скорбя, Она детей просила у тебя. Подобно вспышкам на далёких тучах, Дарила миру призраков летучих: Сестёр и братьев, выросших в мозгу... Кому об этом рассказать смогу? Мне у могилы не просить участья. Чего мне ждать?.. Летит за годом год.
- Отец! - кричу, - ты не принёс нам счастья!.. Мать в ужасе мне закрывает рот [3, с. 9].
Поэт парадоксально сложно показал чувства лирического героя, проявив в них неожиданный аспект исторической и психологической ситуации.
Чон Чи-а раскрыла образ отца во всей психологической противоречивости, лишив однозначности. Не отец-тиран, а отец, с детства взявший на себя ношу ответственности за своих близких, - вот суть характера, определяющая конфликт между отцом и Че-маном. Отчуждённость между этими героями обусловлена непримиримостью жизненных позиций героев и их нежеланием идти на уступки. Сын после двух неудачных попыток отказался следовать воле отца - вновь поступать на юридический факультет университета. Наказание, которое придумал отец, отличалось изощрённой жестокостью. Он «очертил грань, которую уже невозможно было преодолеть» - «никогда не хвалил и не порицал сына» [5, с. 94], ничего от него не ждал. Это отношение было спроецировано на судьбу сына, который считал, что «делал всё, что мог, но для отца он всегда оставался не оправдывающим надежды ребёнком. Только недавно он понял, что. отдавать все свои силы на противостояние с отцом - пустая трата времени. Ещё несколько лет назад отец казался огромным горным хребтом, преградившим ему путь в жизни» [5, с. 94]. Отец сам не понимает, что он, как когда-то и его отец, осиротил собственного сына, лишив его отеческого участия, возможности настоящего мужского общения. «Отец, как он всегда любил подчёркивать, смог своими силами переломить судьбу, которая была к нему жестока, как ни к кому другому» [5, с. 95]. Он, трагически не осознавая собственных решений, лишил себя родительской любви, в известной мере повторив путь своего отца и наказав Че-мана своим отсутствием в его жизни. Но жертвами этих обстоятельств стали и отец, и сын, которого его собственная сестра называла «каким-то искусственным человеком» [5, с. 98].
В нюансах поведения матери автор психологически убедительно показывает, что она, внутренне «переживая за сына, который отклонился от правильного пути», всё-таки нашла в себе силы поддержать его решение, защитить перед отцом: «Так что, сынок, нечего больше на отца оглядываться. У каждого своя жизнь. Нечего позволять отцу водить себя, как быка за кольцо» [5, с. 96]. Чон Чи-а показывает
изменения в традициях семейных отношений: традиционный диктат воли родителей над судьбами детей в современной реальности ослабевает. Дети сами хотят выбирать свою жизненную стезю, использовать право идти своим путём проб и ошибок.
Автор использует приём контраста в развитии основных тем рассказа, в организации художественного времени (раньше и теперь). В основе главной сюжетной коллизии этого рассказа - пересечение мотивов жизни и смерти, детства и старости, любви и ненависти, мотив всепоглощающего времени. Это особенно выразительно показано через отношения отца и матери. Здесь важен временной план изображения: родители из детства и родители-старики. Прежде «мать всегда беспрекословно слушалась отца, а отец, даже с его самомнением, всегда был внимателен к ней и даже не чурался ходить на рынок вместо больной артритом жены, несмотря на свой статус, а он был тогда завучем в школе» [5, с. 97].
Встречаясь со старыми и больными родителями, герой отчётливо видит, как изменились их отношения - «родители не стеснялись громко ссориться, бросая друг другу злобные реплики» [5, с. 98]; «уже сев в машину, родители довольно долго продолжали препираться» [5, с. 99]; «мать, яростно нападавшая на отца, и отец, кричавший на мать так, что жилы на шее выступали, - это были не те родители, какими он их знал» [5, с. 97]. Для героя мучителен процесс постижения своих родителей в иной ипостаси. «То, как изменилась мать, потрясло его намного больше, чем странности отца. До этого времени она была его родиной, живым олицетворением абстрактного понятия «мать». До этого он верил, что в этом мире безразличных людей, где даже гены эгоистичны, мать была единственным человеком, способным жертвовать собой ради других, становясь для кого-то спасением. Такой она была не только с ним» [5, с. 97]. Но в описании поведения матери автором акцентируется мотив жертвенности: её нервозность во многом обусловлена страхом стать обузой для собственных детей.
В восточной культуре категория времени обладает сакральными чертами. Философия времени отражает идею сочетания бесконечного потока жизни и конечности его периодов, вечности бытия и мгновенности человеческого присутствия в этом мире. «Время, которое сначала позволило жизни бурно цвести, теперь хладнокровно забирало всё это обратно, подобно ростовщику-мошеннику, требующему высокие проценты» [5, с. 95]. Образ времени-ростовщика в тексте рассказа соотносится не только с образами родителей, но и с главным героем: «просто он понял, что беспощадное время, подобно безжалостному ростовщику, начинает требовать возвращения долга и у него самого» [5, с. 99]. Автор фиксирует новый важный этап внутренней эволюции героя. Он покинул родительский дом, сохранив все воспоминания детства, он стал зрелым человеком, обретя собственный опыт жизни. Теперь он должен «осознать жестокий закон жизни: «Получил - отдай обратно» [5, с. 99], преодолеть ещё один трудный жизненный этап - до конца почувствовать и осознать себя взрослым сыном, который должен сохранить любовь к своим старым, изменившимся родителям. Он должен что-то простить, в чём-то измениться (достаточно вспомнить, как он реагировал на телефонные звонки матери), открыть для себя новые истины.
Название рассказа «Весенний свет», на первый взгляд, является способом выражения некого жизненного оптимизма героя и читателя. Образ цветущей весны - традиционный символ начала жизни, закладывания нового, время надежд. Весна - это определённый период в потоке времени и обозначение хронологии действия в рассказе. Но весенний свет контрастно противопоставлен в поэтике текста теме ухода, прощания с жизнью. Смысл названия раскрывается в финальном эпизоде рассказа, в котором автор объединяет линии отца и сына и наделяет героя способностью к катарсису, к переживанию-очищению. Че-ман видит в зеркале машины ещё недавно ссорящихся, но теперь мирно заснувших родителей, которые прислонились друг к другу головами. Герой плачет. «Какими бы не были его отношения с отцом, он родился его сыном и под его крылом вырос человеком. Как в детстве, отправляясь с родителями в дальнюю дорогу, каждый раз он, капризничая, засыпал у них на груди, так и теперь мать и отец в его машине заснули, не сумев преодолеть усталость от дальней дороги. Как они взрастили его жизнь, так и он теперь должен был взять их под своё крыло, наблюдая, как они будут проделывать свой путь к смерти, оставляя жизнь, взятую в долг у времени. Но вот странно -перед глазами мрак, а страха нет. Как и отец в свои восемь лет, так и он, как ни странно, страха не испытывал.» [5, с. 99]. Пока необходимость перемен в жизни прочувствована героем, осознание этого придёт позже.
Мотив всё понимающей любви и приём кольцевой композиции объединяют важные для постижения художественного смысла рассказа философские темы ухода и возвращения. Человеческая жизнь основана на необходимости уйти из родительского дома, получив всё, и вернуться, тоже отдав всё. Общечеловеческий смысл сюжета о возвращении блудного сына трансформируется в тексте с учётом традиций корейской национальной культуры. Финальная пейзажная зарисовка спроецирована на внутреннее состояние героя: «Выехав из длинного тоннеля, машина поехала вдоль пылающих в цвету форзи-ций и азалий, которые уже понемногу стали увядать в ярком весеннем свете. Когда они отцветут, в горах наступит кульминация весны, которая будет гореть самым ярким в году пламенем» [5, с. 99]. Пламя цветов, расцвет и увядание становятся метафорой новых отношений героя с родителями: ему ещё только предстоит постичь их сокровенный смысл, пройти свой трудный путь.
Таким образом, можно констатировать, что художественный объём рассказа позволил автору реализовать концепцию жизни героя, соотнести прошлое - настоящее - будущее в контексте жизни разных персонажей. Национальный колорит содержания не препятствует читателям разных стран постигать вместе с персонажами важные нравственно-философские доминанты бытия человека.
Итак, следует с сожалением констатировать, что в современной действительности не только снизился интерес к художественной литературе, но и изменился сам характер чтения. Ориентированность на получение информации преобладает над размышлением, читательской рефлексией. В современной социокультурной ситуации агрессивный натиск массовой литературы с её диктатом усреднённо-сти и доступности, шаблонностью приёмов, однозначностью суждений и т. п. «выпрямляет» и обесценивает процесс восприятия книги,
провоцирует читателя на отказ от чтения как духовной работы над собой. И тем не менее именно литература остаётся важной составляющей духовной жизни человека в сложном, многонациональном, стремительно меняющемся мире. Название романа Син Гён-сук «Позаботься о маме» в самой своей форме содержит некий императив, обращённый не только к Богу, к персонажам романа, но и к читателю, его духовным поискам.
Сопоставительный анализ разных произведений в диалогическом дискурсе проявляет специфику художественного текста, определяющуюся целями создания писателем образной картины мира, отражающей национальный менталитет, социально-историческую, культурную парадигму, внутренний мир человека. Текст как форма дискурса и целостная функциональная структура открыт для множества смыслов, существующих в системе социальных, межнациональных, межкультурных коммуникаций. Это ещё в большей мере усиливает трансляционную функцию литературы в стремительно изменяющейся современной реальности.
Литература
1. Абрамов Ф. Трава-мурава. - М., 1983. - 110 с.
2. Ку Хё-со. Мешок соли // Когеапа. 2008. Зима. С. 90-99.
3. Кузнецов Ю. Отцу // Кузнецов Ю. П. Стихотворения и поэмы. - М.: Современник, 1990. - С. 9.
4. Кун-Суук Шин. Пожалуйста, позаботься о маме: роман. - М.: Центрполиграф, 2012. - 320 с.
5. Чон Чи-а. Весенний свет // Когеапа. 2010. Весна. С. 94-99.
6. Юн Дэ-нён. Дикий лимон // Когеапа. 2011. Лето. С. 86-99.
