CC BY
15
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 13. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ. 2020. № 4
ЯЗЫКОЗНАНИЕ Б.А. Захарьин
ВАРЬИРУЮЩИЕСЯ МОРФОСИНТАКСИЧЕСКИЕ КОНСТРУКЦИИ САНСКРИТА В СОПОСТАВЛЕНИИ С ИХ РУССКИМИ АНАЛОГАМИ1
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования
«Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1
Методологическим основанием статьи служит разделяемое автором положение о том, что повышение уровня когнитивных и межкультурных компетенций у изучающих новый язык требует от преподающего сознательной опоры на «перекодирующую интерпретацию» цепочек знаков (понятие, введенное Р. Якобсоном), т.е. использование перевода выражений в чужом языке на родной язык обучаемого. Соответственно, переводческие навыки у лиц, осваивающих грамматику санскрита и постигающих тексты на нем, могут предполагать дальнейшее их совершенствование лишь при условии полного осознания учащимися всех корреляций, потенциально существующих между планом выражения и планом содержания в изучаемом чужом языке. Между тем и Панини в санскритской грамматике «Восьмикнижие» (V в. до н.э.), и его позднейшие комментаторы при толковании варьирующихся конструкций санскрита ограничивались констатацией одних только формальных различий между последними и не делали попыток выявить также какую-либо их дифференциацию по линии семантики. При подобном положении дел и при очевидном отсутствии в наше время говорящих на «панинийской» разновидности древнеиндийского, единственным способом получения - пусть и приблизительной - нужной информации остается сопоставление вариабельных морфосинтаксических структур санскрита с их параллелями в русском языке, достаточно отчетливо демонстрирующими соответствующие смысловые противопоставления. Реализации этой задачи и подчинена настоящая работа, важная для теоретической санскритологии и актуальная в переводоведении. В статье анализируются некоторые правила из «Восьмикнижия» Панини и конкретно-языковые иллюстрации к ним, приводимые в трактате 'Kasika'
Захарьин Борис Алексеевич - доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой индийской филологии ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: zakharyin13@mail.ru).
1 Данная статья подготовлена в рамках НИР ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова по теме «Языковые системы народов Азии и Африки: особенности и проблематика».
Джайядитьи и Ваманы (VII в.). Предполагается, что полученные результаты окажутся в первую очередь полезными для русскоязычных учащихся, в процессе усвоения санскрита необходимо призванных погружаться в иноязычную и инокультурную среду. Кроме того, результаты исследования должны облегчить лингвистам, работающим с корпусами языковых текстов, дальнейшие их изыскания в области санскритской семантики.
Ключевые слова: Панини; вариабельность; морфосинтаксические структуры; ролево-валентностные фреймы; падежно-числовые маркеры.
Панини, выдающийся древнеиндийский лингвист ^^ вв. до н.э., в своей «Грамматике санскрита» (ЛМаЛуау!)2 сформулировал правила (умГгу), позволяющие порождать принадлежащие языку клаузы и предложения, но не оставил соответствующего авторского комментария к своему труду. Этот недостаток был лишь отчасти восполнен такими последователями Панини, как Катьяяна3 или Па-танджали4, которые, уделяя исключительное внимание дальнейшей разработке проблем теории, практически не делали попыток снабдить сутры Панини соответствующими языковыми примерами. Эта задача была впервые решена только в VII в. н.э., когда грамматисты Джаядитья и Вамана создали большой комментарий 'Ка§1ка,ъ, содержавший конкретные иллюстрации для практически каждого из правил Панини.
Однако, как и сам Панини, авторы Каягка и позднейшие комментаторы лишь спорадически прибегали к семантической интерпретации рассматриваемых структур. В целом же, они ограничивались констатацией наличия вариантов, различаемых либо - чаще - за счет разных наборов падежно-числовых аффиксов (У1ЪЪакИ), маркирующих единую функциональную роль (кагака), либо - реже -путем использования разных ролей, востребованных одним и тем же предикатом. Заметим сразу, что принятая в работе установка на эквивалентность кагака у Панини и современных ролей является достаточно условной, так как полной симметрии между соответству-
2 Katre S.M. Astadhyayl of Panini. Roman Transliteration and English translation by Sumitra M. Katre. Delhi: Motilal Banarsidass, Indian edition, 1989.
3 Kielhorn L.F. Katyayana and Patanjali: their relation to each-other and to Panini, Varanasi: Indological Book House, 1963 (reprint). P. 1-64.
4 Vedavrata (editor). SrI-bhagavat-patanj ali-viracitam vyakarana-maha-bhasyam, 5 volumes, Rohatak: Hariyana Sahitya Samsthana, 1962-1963. I. P. 1-582; II. P. 1-914; III. P. 1-762; IV. P. 1-816; V. P. 1-518.
5 Pandita SrIsobhita Misra (editor), Kasika, Banaras: Jaya Krishna Das Hari Das Gupta (KasI-samskRta-granthamala, 37), 1952.
ющими понятиями нет. Очень часто käraka у Панини предполагали агломерации нескольких самостоятельных ролей, т.е., по существу, гиперроли6. Например, термином "karman" были обозначены такие роли, как «Пациенс» и «Тема» (у Панини они не различались); термин "kärana" подразумевал совмещенность ролей «Инструмент», «Средство» и «Орудие», а в применении к пассивным предложениям означал также и «Агенс». Некоторые из современного набора ролей вообще не предполагали соответствий в системе käraka - это относится к таким ролям (или «семантическим валентностям», по Апресяну7), как, например «Время» и «Количество». Вместе с тем, если, следуя примеру Берлина и Кэя8, постараться выявить в каждом из käraka Панини его семантико-прагматический нуклеус, то при таком подходе набор ролей у Панини и панинистов окажется весьма близким к аналогичным множествам семантических единиц, используемых и современными исследователями9. Это служит достаточным основанием для относительного уравнивания понятий "käraka" и «роль».
В сегодняшнем Индостане и вне его среди говорящих на индоа-рийских языках нет носителей того санскрита, которым владели Панини и его продолжатели, поэтому обычно применяемая к носителям языка вопросно-ответная процедура сбора информации не может быть использована. В связи с этим предположить, что сопоставление оригинальных высказываний с их предполагаемыми семантико-грамматическими аналогами на русском языке может оказаться значимым для восстановления исходного смысла и санскритских конструкций. Практические последствия подобного эксперимента тоже очевидны, так как его результаты обещают быть полезными для российских студентов, изучающих санскрит. Следует подчеркнуть, что предлагаемое здесь исследование не принадлежит к исследованиям в области индоевропеистики или к общелингвистическим диахроническим построениям. Это собственно сопоставительная работа, основанная на постулате о том, что типологически релевантное описание может в принципе не быть связанным никакими
6 О гиперролях см.: Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания (универсальное, типовое и специфичное в языке). М., 1992. С. 194.
7 Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1974. С. 130.
8 Berlin B. and Kay P. Basic color terms: their universality and evolution. Berkeley: University of California Press, 1969.
9 См. краткий обзор современных работ по указанной проблеме, например: ТестелецЯ.Г. Введение в общий синтаксис. М., 2001. С. 213-215.
временными или пространственными ограничениями. Тем самым, изучение семантических корреспонденций между лишь двумя языками - архаичным санскритом и современным русским - представляется методологически оправданным. Предлагаемый ниже анализ - сравнение выводимых непосредственно из сутр Панини или из трудов комментаторов (прежде всего из 'Kasika,w) древнеиндийских пар высказываний с их русскими аналогами и попытки имплицировать наблюдаемые в русском явные семантические различия на семантику санскритских построений. В заключительной части работы рассматриваются те контексты, которые не допускают прямых санскритско-русских соответствий, и объясняются причины этого.
Отправным пунктом анализа могли бы стать высказывания на санскрите, которыми авторы 'Kasika' проиллюстрировали сутру 2.3.3 Панини. Однако предварительно желательно ознакомить читателей с самой сутрой, представляющей некое общее правило, в соответствии с которым фиксируются связи между Пациенсом/ Темой (karma-karaka) и «второй "тройкой"» (dvitiya vibhakti) падеж-но-числовых аффиксов. Значение предполагающего совмещения ролей Пациенса и Темы термина 'kárman' у Панини пояснялось выше. А термин «вторая "тройка"» подразумевает все множество (перечисляемых списком) аффиксов винительного падежа единственного, двойственного или множественного числа:
2.3.2: kárman-i dvitiy-a
Пациенс/Тема-LOC SG второй-F. NOM SG
«При [необходимости обозначить роль] "Пациенса/Темы" [в качестве маркеров используются составляющие] "второй «тройки» аффиксов"».
Но в следующей, специальной, сутре 2.3.3 Панини налагает на действие общего правила ряд лексических и стилистических ограничений:
2.3.3: tritiy-a ca ho-s chandas-i
третий-F.NOM SG и жертвовать-NOM SG ведийский-LOCSG
«В ведическом санскрите [роль "Пациенс/Тема", входящая во фрейм глагола] hu- "жертвовать", [может быть маркирована] также и "третьей «тройкой» аффиксов" (т.е. инструментальным падежом соответствующего числа)».
10 Pandita Srísobhitamisra and Pandita Sríbrahmadattajijúasu (editors). Kasika, Banaras-1: Chaukhamba Samskrt Pustakalay (3-е изд.), 1952.
Таким образом, в дополнение к обязательным грамматическим сведениям, содержащимся в сутре 2.3.3, Панини, желая подчеркнуть ее уникальность, дал дополнительную информацию лексико-сти-листического характера, но не сообщил ничего о потенциальных семантических различиях между порождаемыми вариантами. Лишь в VII в., т.е., спустя более чем тысячелетие со времени Панини, в 'Камка' были фиксированы высказывания (1а) и (1Ь), призванные за счет различий в оформлении соответствующих именных групп (ИГ) служить иллюстративными примерами к сутре 2.3.3: (1а) ута^у-а // (1Ь) уауа^-ш agnihotra-m
(рисовая) каша-ШБ SG // (рисовая) каша-АСС SG Бог Огня-АСС SG
жертвовать.РКББ-3 SG
«[Некто - скорее всего, старший жрец - ] жертвует (1а) рисовой кашей // (1Ь) рисовую кашу Богу Огня»11.
Поскольку создатели 'Камка', следуя в этом за Панини, не предложили никаких семантических трактовок для объяснения различий между (1а) и (1Ь), мы в поиске соответствующих обоснований обратимся к данным русского языка.
Семантическим аналогом санскритского hu- является глагол «жертвовать»: подобно hu-, он предполагает фрейм, содержащий три основные роли: Агенса, Темы и Реципиента. При этом, как и в древнеиндийском, ИГ, соотносимая с Темой (кагшап), маркируется либо творительным, либо винительным падежом. Однако, в отличие от древнеиндийского, выбор вариантов в русском языке мотивирован семантически: при необходимости подчеркнуть добровольный характер жертвования соотнесенная с Темой ИГ оформляется винительным падежом, тогда как при использовании творительного падежа как маркера того же аргумента подразумевается: «некто жертвует чем-то под давлением внешних обстоятельств или же с внутренним сожалением об отдаваемом» - сравни (2а) и (2Ь): (2а) он жертвует свою долю сыну, т.е. «с охотой, радостно отдает свою долю (например, наследства) сыну».
(2Ь) он жертвует своей долей ради сына, т.е. «в силу внешних обстоятельств или в результате чьего-то давления он - с сожалением - отказывается от своей доли (наследства - ?) ради сына».
Не исключено, что семантическая оппозиция «добровольность -недобровольность», дифференцирующая русские предложения вида
11 Ка^а. Р. 109.
(2a) и (2b), служит основой и для различения высказываний типа (1a) и (1b) в ведическом санскрите.
Обратимся теперь к другой сутре Панини:
2.3.22: samjn-o 'nyatara-syam karman-i
узнавать-GEN SG факультативный-LOC SG Тема- LOC SG
[«Третья "тройка" падежно-числовых аффиксов (т.е. творительный падеж) может использоваться] факультативно, если [она детерминирована ролью] Темы (karman) глагола sam-jm- "узнавать, признавать", [хотя нормативной в подобных случаях является "вторая «тройка»"» (т.е. винительный падеж)].
Комментируя данную сутру, 'Kasika' дает примеры (3 a) и (3b), в которых соотносимая с Темой общая ИГ маркируется разными «тройками»:
(3a) pitar-am // (3b) pitr-a samja - m - te отец-ACC SG // отец-INS SG признавать-PRES-3 SG
«[Некто] признает отца // признает отцом»12.
Таким образом, в русском языке та ИГ, что соотносится с Темой глагола «узнавать // признавать», являющегося аналогом санскритского sam-jm-, как и в санскрите, может оформляться и винительным, и творительным падежами, но русские конструкции (4a) и (4b) при этом отчетливо различаются семантически: (4a) признает отца, т.е. «[некто] слушается отца/ подчиняется отцу/ признает авторитет отца»; (4b) признает отц-ом, т.е. «[некто] рассматривает (кого-то неназванного) как своего отца / считает его равным отцу».
Дифференциация, подобная той, что наблюдается в (4a-4b), может быть релевантной также и для санскритских пар типа (3a)-(3b).
В сутре 2.3.51 Панини указывает на эквивалентность показателей винительного и родительного падежей как маркеров одной и той же роли, входящей во фрейм глагола jnâ-, при условии, что jnâ- употребляется «нестандартно», не в значениях «знать» или «узнавать»:
2.3.51: jno '-vid-artha-sya karan-e
jna.GEN SG NEG-знать-смысл-GEN SG Инструмент-LOC SG
«[При условии, что] глагол] jna- [используется] не в [характерном для него] значении "знать", [его аргумент, соотносимый с ролью] 'karana' (т.е. Инструмента) [может, наряду со "второй 'тройкой'" (т.е. винительным падежом), маркироваться также и] «шестой 'тройкой'» [аффиксов], (т.е. родительным падежом)».
12 Kasika. P. 113.
В Санскритско-английском словаре для глагола jna-, кроме «стандартного» 'to know', приводится еще целый ряд значений, в том числе и тех, которые, вероятно, и имел в виду Панини в сутре 2.3.51, а именно 'to regard as, to consider as'. Текстовое использование этой последней пары значений иллюстрируется цитатой из 'Mahabharata', III, 2476: tasya mam tanayam janita «признай меня [в качестве] его дочери!»13
Kasika, в свою очередь, приводит предложения (5a) и (5b) в качестве иллюстраций к сутре 2.3.51:
(5a) sarpis-o ja-ni-te
топленое масло-GEN SG считать как-PRES^ SG
«[Некто - скорее всего, совершающий жертвенный обряд брахман -] считает Ошибочно] топленым маслом [какую-то иную, похожую на масло, субстанцию]»;
(5b) svar-ena putra-m ja-na-ti
голос-INS SG сын-ACC SG узнавать-PRES-3 SG
«[Некто] узнает [своего] сына по голосу (букв. "голосом")»14.
Разница в семантике между санскритскими (5a) и (5b) делается более очевидной при сопоставлении их с русскими конструкциями (6a) и (6b), в которых основы, производимые от глагольного корня zna- «знать», требуют разных маркеров для обозначения соответствующих аргументов:
(6a) признает братом, т.е. «[Некто, имея серьезные сомнения или испытывая давление со стороны / недобровольно / вынужденно] признает братом [некое другое лицо, возможно, не являющееся его братом]»; (6b) признает брата, т.е. «[Некто, возможно, после размышлений, но в конечном итоге добровольно] узнает [в ком-то своего] брата».
Аналогичная семантическая оппозиция, предположительно, может быть релевантной и для санскритских пар типа (5a) и (5b).
Несколько более сложную проблему для анализа являют собой санскритские клаузы, образуемые глаголами типа smr- или adhi-(< adhi-i-), имеющими значение «помнить/вспоминать», и сопровождаемые реализующей роль Темы ИГ, оформляемой винительным или родительным падежом:
(7а) matar-am smar-a-ti // adhye-ti //
мать-ACC SG помнить-PRES^ SG
13 Monier-Williams M. A Sanskrit-English Dictionary. Oxford, 1899. P. 425.
14 Kasika. P. 118.
// (7b) mat-uh smar-a-ti // adhye-ti
мать- GEN SG помнить-PRES-S SG
Как и в других случаях, ни Панини, ни его комментаторы ничего не сообщают о возможных семантических различиях вариантов. Столь же неинформативным является и английский перевод '[(S)he] remembers [his/her] mother', обычно предлагаемый для (7а) и (7b). Но аналогичные русские конструкции (8а) и (8b), ядром которых выступают формы от глаголов «помнить» или «вспомнить/вспоминать», эксплицитно демонстрируют соответствующие семантические расхождения:
(8а) помнит мать (с винительным падежом, соотносимым с Темой) предполагает семантическую трактовку: «Он(а) постоянно хранит в своей памяти целостный и отчетливый образ матери»;
(8b) помнит о матери (с предложным падежом Темы) подразумевает karana-m Инструмент - NOM SG: «Он(а) спорадически концентрирует внимание на образе матери, туманный абрис которой время от времени появляется в его/ее мозгу».
Противопоставление «постоянно - спорадически», характеризующее семантическое различие между русскими клаузами вида (8а) и (8b), может, в принципе, интерпретироваться и как разновидность более общей оппозиции «целое - часть». Но в любом случае допустимо предположить, что отчетливое семантическое противостояние указанных конструкций в русском языке может быть релевантным и для параллельных высказываний на санскрите.
Целью анализа, предпринятого выше, было выявление семантических различий, имплицированных разными наборами падежно-числовых аффиксов (vibhakti) как маркеров одной и той же роли (karaka) у ИГ. Но Панини и его комментаторы анализировали также и такие случаи, когда формально единый глагол расщепляется на отдельные лексемы, каждая из которых предполагает хотя бы отчасти разные роли у соответствующего аргумента. Один из таких глаголов рассматривался в специальной сутре 1.4.43, подчиненной главной сутре 1.4.42; в этой последней Панини дал универсальное определение для роли «Инструмент (karana)»:
1.4.42: sadhaka-tama-m karana-m
помощник-SUPERL-NOM SG Инструмент - NOM SG
«[Тот участник ситуации, который в ходе реализации действия является] максимально помогающим, [есть] "Инструмент"».
Непосредственно за этой идет специальная сутра 1.4.43, ограничивающая применение общего правила, сформулированного в 1.4.42:
1.4.43: div-ah karma ca
играть-ABL/GEN SG Пациенс/Тема. NOM SG и
«[В случае глагола] div- "играть" [максимально помогающий при совершении действия участник может ассоциироваться] и [с ролью] "Пациенса/Темы (karman)"».
В комментарии 'Kasika' на 1.4.43 дополнительно подчеркивается, что один и тот же аргумент при глаголе div- может предполагать соотнесенность с ролью либо Инструмента, либо Темы. Это можно проиллюстрировать примерами (9a) и (9b): ИГ aksi- «(игральная) кость» в (9a) соотносится с Инструментом (karana), а в (9b) - с Темой (karman):
(9a) aksy-air // (9b) aksy-an dïv-ya-ti
кость-INS PL// кость-ACC PL играть-PRES-S SG15.
Семантических расхождений между (9a) и (9b) 'Kasika' не отмечает (или не замечает), но они вполне отчетливы для эквивалентных русских клауз (10a) и (10b), сформированных на базе глагола играть: (10а): [Он] играет костями (INS), т.е. «бесцельно и не предполагая никаких игровых правил, трогает/перебирает кости»;
(10b): [Он] играет в кости (ACC), т.е. «участвует в определенной игре, предполагающей следование правилам, достижение цели (выигрыша) и наличие партнер-а/-ов». Действие аналогичного семантического противопоставления, близкого к оппозиции «инволитивность - волитивность», можно усматривать и для санскритских конструкций вида (9а) и (9b).
Глагол русского языка играть может функционировать и как непереходный, предполагая в этом случае семантику, близкую к той, что проявляется в (10а):
(11а): река играет, т.е. «река (без цели и плана) взаимодействует с водой и светом», или, выражаясь иначе, «водная поверхность реки постоянно меняет форму и направление волн, цвет и т.п. (и эти изменения констатируются неким - неназываемым - наблюдателем)».
Остается неясным, располагал ли и древнеиндийский клаузами типа русской (11а). Реальных текстовых примеров обнаружено не было, но можно искусственно сконструировать и в санскрите конструкцию (?11b), семантически соответствующую (11а):
15 Kasika. P. 70.
(11b): ' nadï dïv-ya-ti
река-NOM SG играть-PRES-S SG.
В сутре 1.4.32 Панини дает определение гиперроли 'sampradana', совмещающей несколько первичных ролей - в частности, таких как «Цель», «Адресат», «Экспериенцер», «Стимул», и «Реципиент»:
1.4.32: karman-a yam abhiprai-ti
Пациенс/Тема-INS SG который-ACC SG вовлекать.PRES-3 SG sa sampradana-m
toxNOM/ACC SG Цель-NOM/ACC SG
«[Гиперроль] 'sampradana' - [это] тот [партиципант ситуации], которого [Агенс] вовлекает [в действие] при посредничестве [участника, соотносимого с] Пациенсом/Темой (karman)».
В нескольких следующих сутрах Панини анализирует ряд глаголов, имплицирующих гиперроль sampradana. Так, в 1.4.37 он в числе прочих упоминает глагол krudh- «гневаться, злиться», указывая, что в данном случае с sampradana должен ассоциироваться тот участник ситуации, «на которого направляется эмоция гнева» (yam pratikopah). Однако в следующей сутре 1.4.38 он особо оговаривает употребление корня krudh- при его сочетаниях с приставками: в подобных случаях аргумент, который при бесприставочном глаголе подразумевал sampradana, теперь оказывается соотнесенным с karman:
1.4.38: krudha-druh-or upasrstay-oh karma
злиться/упрекать-ABL DU приставочный-ABL DU Пациенс.NOM SG
«При приставочном [использовании глаголов типа] krudh- "злиться, гневаться" и druh- "упрекать" [соответствующий подчиненный аргумент предполагает роль] Пациенса/Темы (karman')».
Согласно сутре 2.3.13, sampradana маркируется «четвертой "тройкой"» аффиксов, т.е. дативом:
2.3.13: caturthï sampradan-e
четвертый.NOM SG sampradana-LOC S
«В случае sampradana [маркером выступает] "четвертая 'тройка'" [падежно-числовых аффиксов] (т.е. флексии дательного падежа)».
Что касается роли 'karman', то она в соответствии с рассмотренной ранее сутрой 2.3.2 маркируется «второй "тройкой"», т.е. показателями винительного падежа. Авторы 'Kasika' предлагают достаточно тривиальные примеры, иллюстрирующие сутры 1.4.37 и 1.4.38 и, демонстрируя морфологические различия маркеров, не
сообщают ничего ни о противопоставляющихся ролях, ни о семантической дифференциации клауз:
(12a): devadatt-aya krudh-ya-ti
Девадатта-DAT SG злиться-РИББ-З SG
(12b): devadatta-m abhi-krudh-ya-ti
Девадатта-ACC SG РИБГ-злиться-РИББ-З SG16.
Потенциальными переводными эквивалентами для обеих конструкций могут, очевидно, служить русские высказывания типа: «[Некто] злится на Девадатту // [Некто питает] злость к Девадатте».
У Панини, на первый взгляд, различия сводимы исключительно к морфосинтаксису: беспрефиксная основа требует sampradana и датива как маркера, а та же, основа c префиксом предполагает роль kárman и винительный падеж в качестве маркера. Однако Панини, видимо, вовсе не случайно избрал именно abhi в качестве основы для демонстрации расхождений между krudh- и abhi-krudh-, фиксированных в правилах. - Похоже, Панини вполне осознавал относительность различия между ведийским и санскритским abhi, но важнейшей для него была объединяющая оба abhi функция грамматикализатора.
В связи c этим напомним, что исторически abhi принадлежал к классу так называемых превербов, т.е. особого рода частиц, функционировавших в позднем протоиндоевропейском в качестве глагольных модификаторов. В ведийском эти частицы все еще сохраняли статус свободных форм, и, например Елизаренкова, характеризуя употребление abhi, указывала на совмещение им в ведийском сразу двух функций: «наречия-префикса и предлога-послелога». Дополнительно ею также отмечалась способность abhi выступать транзитивизатором исходного непереходного глагола. При соединении abhi с корнями мог иметь место и процесс некоторого «приращения значения»: так, abhi + car- «бродить» ^ «колдовать», abhi + pad- «падать» ^ «нападать», - и т.п.17 Сходным образом описывал функции abhi и Макдонелл, подчеркивавший, что abhi - не префикс, но «наречный послелог (adverbial postposition)», имеющий значение «к, по направлению к» и требующий винительного падежа от управляемого имени18.
В русском языке используется несколько иной, чем в древнеиндийском, морфосинтаксический механизм противопоставлений в
16 Kasika. Р. 69.
17 Елизаренкова Т.Я. Грамматика ведийского языка. С. 256, 289.
18 Macdonell A.A. A Vedic Grammar for Students. Delhi (Reprint), 1995. P. 208.
1З
парах типа «злиться - питать злость»: «злиться» предполагает роли Экспериенцера и Стимула, а «питать злость» - таковые Экспериенцера и Цели. При этом в русском языке ИГ Стимула маркируется предложным (с «на») винительным, падежом, а ИГ Цели - предложным (с «к») дательным. В отличие от санскрита в русском языке также грамматичны высказывания со злиться и обозначенным Экспериенцером, но отсутствующим Стимулом - типа собака злится. Однако аналогичная русская конструкция с питать злость и невыраженной Целью - типа *он питает злость - не вполне приемлема. Маркером для Экспериенцера и в санскрите, и в русском обычно выступает именительный падеж. Но в некоторых случаях (чаще всего в контексте вопроса или отрицания) Экспериенцер при злиться и в русском языке маркируется дативом - аналогично тому, как это происходит с маркированием sampradana в древнеиндийском - ср. «Как злиться мне, когда нет злости ?..»19
На основе изложенного выше можно провести сопоставление санскритских клауз (12а) и (12Ь) с их русскими аналогами (13 а) и (13Ь): (13а): X злится на Девадатту, т.е. «некий неназванный "X" по причине умышленных или непреднамеренных действий Девадатты испытывает по отношению к последнему отрицательную эмоцию раздражения / неприязни»; (13Ь) X питает злость к Девадатте, т.е. «некий неназванный "X" сознательно концентрирует в собственной чувственной сфере отрицательную эмоцию раздражения / неприязни по отношению к Девадатте».
Сопоставление русских высказываний (13а-Ь) с санскритскими (12а-Ь) позволяет предположить, что Панини, в полной мере осознавая значительный объем расхождений между krudh- и abhi-krudh-, неслучайно сформулировал отдельные правила для этой пары глаголов, по существу, классифицировав составляющие ее члены (и составляющие аналогичных других пар) в качестве разных лексем.
Следующим шагом Панини в его грамматике стал анализ функционирования таких глагольных пар, в которых не имеющий префикса член формально противопоставлен члену с префиксом (или префиксами) и при этом для второго глагола пары итоговое семантическое «целое» не может быть выведено из суммы значений составляющих его морфем.
Следовательно, на уровне семантики связь между обоими глаголами соответствующей пары характеризуется как идиоматичная. Две такие пары глаголов анализируются Панини в сутрах 1.4.40 и 1.4.41:
19 Апресян Ю.Д. и др. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Вып. 1. М., 1997. С. 359 (пример из стихотворения Полонского).
1.4.40: praty-äy-bhyäm sruva-h purva-sya
PREF1-PREF2-ABL.DU ' слушать-NOM SG прежний-GEN SG kar-ta
Агенс-NOM SG
«[Когда глагольный корень] sru- "слушать/слышать" [используется в сочетании с префиксами] prati- [или] a-, [аргумент, соотносимый с ролью 'sampradäna', оказывается идентичным c тем - одинаковым по линии референции - аргументом, который ассоциировался с ролью] 'kartar' в предшествующем высказывании [семантически соотносимом с данным]»;
1.4.41: anu -prati-gr-na-s ca
PREF1-PREF2-воспеBаTь-PRES-NOM SG и
«И [то же самое имеет место, когда основа презенса от глагольного корня] gr- "воспевать/молить" [употребляется в сочетании с префиксом] anu- [или] prati-: [в таких случаях аргумент, соотносящийся с ролью 'sampradäna', оказывается идентичным тому - одинаковому по линии референции - аргументу, который ассоциировался с ролью] 'kartar' в предыдущем высказывании [и который семантически соотносим с данным аргументом]».
Käsikä, иллюстрируя 1.4.40, приводит высказывание (14):
(14) devadatt-äya gä-m prati- / ä- sr-no -ti
nom.pr-DAT SG корова-ACC SG PREF1-/ PREF2- слышать- PRES-3 SG
«[Некто], [выслушав другого участника], ? обещает корову Дева-датте».
В качестве иллюстрации к 1.4.41 Käsikä приводит более пространное высказывание (15), несколько «темное» по смыслу:
(15) hotä prathama-m sams-a-ti хотар.ШМ SG в начале-ACC ADV воспевать-PRES-3 SG ta-m anya-h protsäh-aya-ti | ... hotr-e
он-ACC SG иной-NOM SG помогать-PRES-3 SG хотар-DAT SG 'nu-gr-nä-ti | hotär-am samsanta-m
PREF-обещать-PRES-3 SG хотар-ACC SG воспевающий-ACC SG protsäh-aya-ti || помогать-PRES-3 SG. «Хотар (т.е. старший жрец) в начале [ритуала] воспевает [кого- то], другой [жрец] ему [в этом] способствует: Хотару обещает, воспевающему Хотару помогает»20.
20 Käsikä. P. 69.
В этом последнем толковании из Kasika, как очевидно, пропадает всякое упоминание об «обещаемой корове», а 'prati- //a- sru-' разъясняются как 'pra-ut-sah- «способствовать/помогать».
Несколько большая, но отнюдь не полная ясность в отношении содержания обеих сутр была достигнута в позднейшем трактате Siddhanta Kaumudï, созданном Bhattojï Dïksita в XVII в. и в конце XIX в. переведенном на английский язык, прокомментированном S.C. Vasu. Поясняя сутру 1.4.40 и пример (14) на нее из Kasika, Bhattojï предложил следующую цепочку соотносимых санскритских высказываний:
(14а): viprena mahyam dehïtipravartitah | viprnya gamprati-srunati // a-srunati || Vasu перевел ee так: "[It is] pronounced by a learned man (vipra-): 'Give me!' [Someone] promises a cow to a learned man". Далее Vasu попытался дополнить перевод собственной трактовкой, которая в ряде отношений отличалась от толкования Bhattojï, но, по сути, просто повторяла саму сутру 1.4.40 Панини: «Реализующее данное высказывание лицо являлось деятелем (agent) в предшествующей ситуации, а в рассматриваемом случае оно же выступает как получатель (recipient) обещанного»21. В связи c этим заметим, что, вопреки и Панини, и его продолжателями, субъектная валентность при глаголе sru- «слушать/слышать» соотносится с ролью не Агенса (kartar), но Экспериенцера (sampradana). И, таким образом, нет оснований для оппозиции ролевых фреймов у глаголов sru- «слушать/слышать» и prati- // a- sru- «обещать».
Что касается сутры 1.4.41, то Bhattojï в целом принял предложенное Kasika ее толкование, лишь пояснив, что под 'anyah «иной, другой» оледует иметь в виду жреца 'adhvaryu'. Vasu в своем комментарии на труд Bhattojï в основном одобрил трактовки предшественников, но при этом глоссировал anu-//prati-gr- как «вторя, поощрять» ("encourage by repeating"). Он также предложил следующие «разъясняющие» дополнения к примеру (15) из Kasika: «.. .жрец- хотар начинает воспевать, затем жрец-адхварью начинает подпевать ему и, поступая таким образом, поощряет/поддерживает его»22.
Таким образом, и тексты обеих сутр, и комментарии на них позднейших грамматистов, давая самое общее представление об описываемой ритуальной ситуации, все же оставляли необъясненными многие детали, значимые и для самого события, и для его языкового
21 Siddhanta Kaumudi, edited and translated into English by Late Srisa Chandra Vasu. Vol. 1. Delhi; Varanasi; Patna: Motilal Banarsidass (Indian edition), 1975. No. 578. P. 351.
22 Ibid. No. 579. P. 351.
отображения. Целостная, но приблизительная реконструкция этой ситуации могла бы быть примерно следующей: некий владелец коров по имени Девадатта заказывает старшему жрецу (хотару) и второму жрецу (адхварью) совершение ритуального акта, в ходе которого предполагается воспевание достоинств заказчика. Заказчик в качестве платы за услугу обещает подарить хотару корову. Хотар приступает к исполнению, и заказчик слушает его песнопения. Далее к воспеванию подключается адхварью, который, и вторя пению хотара, и одновременно с этим выступая в роли свидетеля, подтверждает обещание заказчика подарить хотару корову.
В отношении языкового представления описываемого события важно отметить, что лексические пары типа sru- «слушать/слышать» •м- prati-//ä- + sru- «обещать» или gr- «воспевать» -м- anu-// prati- + gr- «помогать/способствовать» для Панини, видимо, служили обычными примерами двуплановых противопоставлений, выявляемых на основе данных и формального, и семантического уровней анализа. Однако для носителей русского языка очевидна лишь формальная, но не семантическая соотнесенность компонентов рассматриваемых пар. Иными словами, нахождение надлежащих русских аналогов для подобных пар древнеиндийских глаголов блокируется действием законов внутриязыковой идиоматики.
Завершая, подчеркнем, что сопоставление древнеиндийских высказываний с их русскими аналогами, разумеется, не предполагает абсолютной надежности при перенесении установленных оппозиций с русской на индийскую почву, но открывает пути для дальнейшей работы уже с корпусами текстов - работы, обещающей в итоге полное восстановление семантики тех варьирующихся санскритских высказываний, которые были отмечены Панини и его продолжателями.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1974.
2. Апресян Ю.Д. и др. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Вып. 1. М., 1997.
3. Елизаренкова Т.Я. Грамматика ведийского языка. М., 1982.
4. КибрикА.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания (универсальное, типовое и специфичное в языке). М., 1992.
5. Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис. М., 2001.
6. Berlin B. and Kay P. Basic color terms: their universality and evolution. Berkeley, 1969.
7. Katre S.M. Astadhyay! of Pänini. Roman Transliteration and English translation by Sumitra M. Katre. Delhi, 1989.
8. Kielhorn L.F. Katyayana and Patañjali: their relation to each-other and to Panini.
Varanasi, 1963 (reprint).
9. Macdonell A.A. A Vedic Grammar for Students. Delhi, 1995 (reprint).
10. Monier-Williams M. A Sanskrit-English Dictionary. Oxford, 1899.
11. Pandita Srlsobhita Misra (editor), Kasika, Banaras: Jaya Krishna Das Hari Das Gupta
(KasI-samskRta-granthamala, 37), 1952.
12. Vedavrata (editor). SrI-bhagavat-patañj ali-viracitam vyakarana-maha-bhasyam.
Vol. 1-5. Rohatak, 1962-1963.
Boris A. Zakharyin
THE VARYING MORPHOSYNTACTIC CONSTRUCTIONS OF SANSKRIT THROUGH COMPARISON WITH THEIR RUSSIAN ANALOGUES
Lomonosov Moscow State University
1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
Methodologically the present paper is based on the author's conviction that raising of the level of cognitional and intercultural competences in a person studying a new language necessarily demands from the language-teacher to consciously rely on the principle of 'cross-coding interpretation' of sign-sequences (the notion introduced by R. Jacobson) or, to express it differently, on translating the expressions of foreign language into those of the mother- tongue of the instructed person. In accordance with this demand, the translational skills of those who are studying Sanskrit grammar and are trying to comprehend Sanskrit texts may be improved only under the condition that the learners do fully understand all the correlations that potentially exist between the plane of form and the one of content in the foreign language studied. Meanwhile, either Panini in his Sanskrit grammar Asfádhyáyf (V cent. b.c.), or the later commentators on his treatise were confined to mark only formal distinctions between the variable constructions in Sanskrit and did not make attempts to bring to light their semantic peculiarities. Under these circumstances and in nowadays absence of communicants able to talk freely in 'Paninlyan Sanskrit' the only way to acquire more or less reliable information concerning the semantic properties of varying morphosyntactic structures of Sanskrit must be their comparison with the analogical forms of Russian, clearly elucidating the sought-for semantic characteristics. The presented paper, being aimed at attaining this very purpose, is important for theoretical Sanskritology and for translational studies. The data analyzed in it has been taken from Panini's grammar and from the commentary 'Kásiká' (of the VII cent.). The results obtained are believed to be usefull for Russian students of Sanskrit who in the process of learning are supposed to plunge deeply into the foreign lingual and cultural spheres. They also promise to be helpful for linguists who plan to be busy with texts corpora in order to reach further progress in the field of Sanskrit semantics.
Key words: Panini; variability; morphosyntactic structures; role-valence Frames; case-number markers.
About the author: Boris A. Zakharyin - PhD and D.Litt in linguistics, Professor-and-Head, Department of Indian Philology, Institute of Asian and African Studies, Lomonosov Moscow State University (e-mail: zakharyin13@mail.ru).
REFERENCES
1. Apresian Y.D. Leksicheskayasemantika [Lexical Semantics]. Moscow: Nauka, 1974. (In Russ.)
2. Apresian Y.D. et allia. Novyj obyasnitelnyj slovar' sinonimov russkogo yazyka. Pervyj vypusk [New Explanative Dictionary of Russian Language Synonyms. The First Issue]. Moscow: School 'Languages of Russian Culture', 1997. (In Russ.)
3. Elizarenkova T.Y. Grammatika vediyskogo yazyka [Grammar of Vedic Language]. Moscow: Nauka, 1982. (In Russ.)
4. Kibrik A.E. Ocherkipo obshchim iprikladnym voprosam yazykiznaniya [Essays in General and Applied Linguistics]. Moscow, MSU publication, 1992. (In Russ.)
5. Testelets Y.G. Vvedenie v obshchiy sintaksis [Introduction into General Syntax]. Moscow: RGGU, 2001. (In Russ.)
6. Berlin B., Kay P. Basic color terms: their universality and evolution. Berkeley: University of California Press, 1969.
7. Katre S.M. Astadhyayi of Panini. Roman Transliteration and English translation by Sumitra M. Katre. Delhi: Motilal Banarsidass, 1989.
8. Kielhorn L.F. Katyayana andPatanjali: their relation to each-other and to Panini. Varanasi:Indological Book House, 1963 (reprint)
9. Macdonell A.A. A Vedic Grammar for Students. Delhi, 1995 (reprint).
10. Monier-Williams M. A Sanskrit-English Dictionary. Oxford: Oxford University Press, 1899.
11. Pandita Srisobhita Misra (editor), Kasika. Banaras: Jaya Krishna Das Hari Das Gupta (Kasi-samskRta-granthamala, 37), 1952.
12. Vedavrata (editor). Sri-bhagavat-patanjali-viracitam vyakarana-maha-bhasyam, Vol. 1-5. Rohatak: Hariyana Sahitya Samsthana, 1962-1963.
