CC BY
29
УДК 811.511.142: 81' 373
С. В. Панченко
ВАРИАТИВНОСТЬ В ПРОЦЕССЕ ЗАИМСТВОВАНИЯ НА МАТЕРИАЛЕ ЛЕКСИКИ ХАНТЫЙСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ В РУССКИХ ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКАХ 1870-1930 ГОДОВ
Исследование основано на данных русских письменных источников 1870-1930 гг. Показано существование вариантов в процессе адаптации хантыйской лексики в русском языке конца XIX - начала ХХ в. и анализируются причины вариативности на разных языковых уровнях.
Ключевые слова: хантыйская лексика, русские письменные источники, вариативность в процессе заимствования.
Цель статьи - показать существование вариантов как закономерность процесса адаптации хантыйской лексики в русском языке конца XIX - начала XX в. и проанализировать причины вариативности на разных языковых уровнях.
Источниками исследования послужили 289 русских печатных работ 1870-1930 гг., а именно монографии и статьи в журналах, описывающие в целом или подробно разные районы проживания «остяков» в бассейне р. Оби с притоками. Более 500 лексем, язык-источник которых не имел письменности до 1931 г., приводятся в русской графике и представляют интерес с точки зрения их адаптации в русском языке посредством функционирования в письменных текстах.
Комплексный анализ хантыйской лексики в источниках позволил проследить пути ее проникновения в русский язык и определить функцию того или иного исходно хантыйского слова в конкретном датированном тексте. Очевидная неоднородность хантыйских лексем по степени освоенности обусловила их распределение на I - слова-вкрапления (390 единиц), II - окказиональные заимствования (34 ед.) и III - заимствования (77 ед.) по нескольким критериям: функциональному (указание в тексте на хантыйскую или русскую сферу употребления слова), формальному (степень графической, фонетической, морфологической ассимиляции), семантическому (степень смысловой ассимиляции), количественному (частотность фиксации) и лексикографическому (фиксация слова в словарях русского языка).
Слово-вкрапление - лексема, употребляемая как вставка из хантыйского языка в русском тексте, переработанная на графико-фонетическом уровне с учетом графической и звуковой системы русского языка.
Окказиональное заимствование - лексема, в разовом порядке употребляемая в русском тексте, освоенная на графико-фонетическом и морфологическом уровне, но, наряду с признаками вхождения в русскую речь автора, сохраняющая признаки «инородности».
Заимствование - лексема хантыйского происхождения, освоенная в русском языке и часто употребляемая в источниках.
Вариативность в функциональном статусе лексики
Одно и то же слово в текстах разных авторов и в разное время может функционировать по-разному: всего слов-вкраплений из хантыйского языка - 452, из них только в этом статусе 390; из 34 окказиональных заимствований 21 лексема зафиксирована и в статусе слова-вкрапления, а из 77 заимствований - 41. Такое варьирование в функциональном статусе конкретной лексемы свидетельствует о живом процессе заимствования.
Вариативность на графическом уровне
В письменных источниках отражена вариативность при передаче на письме структуры слова. В структурном отношении лексемы можно разделить на однословные и многокомпонентные. Из 452 слов-вкраплений этимологически 165 - двусоставные, 28 имеют 3 компонента, 4 состоят из 4 слов. Заимствования окказиональные и освоенные оформлены как одно слово, при этом этимологически 8 - двусоставные.
У 11 однословных окказиональных заимствований наряду со слитным написанием может быть отделено дефисом или апострофом русское окончание: «волтът-а», «вороп»-а, «ыян»-ей, «тучан»-ы [1, с. 40, 47, 55, 50], чёмэх-а [2, с. 10], лонх’и, менк’ом, тонх’и, хон’ы [3, № 4, с. 141, 139], т. е. освоение слова сопровождается пометой его «инородности».
При передаче в русской графике хантыйских сложных слов-вкраплений возникают варианты: 1) правильное членение на компоненты; 2) неправильное членение: «Княженика: Конда. „мыхарг-анть“» [4, с. 62] ~ ирт. тэу «земля», хаг «место», кам., кр.-яр. ап’Ч’ «ягода» [5, с. 898, 544, 131], букв. «земля-место-ягода».
При записи заимствований часто наблюдается отсутствие первоначального членения на компоненты: калыдан, кырсем, неговои, ортик, патан-ка, соргамка, уткел, чеквой [6, с. 478; 7, с. 226; 8, с. 509, 490; 7, с. 130; 9, с. 86; 10, с. 129; 7, с. 231].
Причиной структурных изменений сложной лексемы во всех случаях является то, что авторы не осознают внутреннюю форму слова: или она им не знакома у слов-вкраплений, или заимствованное слово полностью освоено. В отношении заимствований речь идет о более сложной графико-фо-нетико-морфологической трансформации.
Степень владения чужим языком у русских авторов влияет на выбор графических способов выделения лексем с целью привлечения внимания. В источниках существуют графические варианты написания лексем с разным регистром букв, шрифтом, кавычками и скобками. Одна четверть слов-вкраплений приводится в кавычках, из них 23 слова также заключены в скобки. Большинство окказиональных заимствований употребляется в источниках в кавычках, но некоторые без особых знаков, включенные в контекст: «Ики в другом месте копает» [11, с. 310]. Из всех заимствований одна треть имеет хотя бы одну фиксацию в кавычках: «По... „сорам“ и расходится... рыба» [12, с. 309]. Возможно, так выделяются слова, называющие специфические местные реалии, незнакомые читателю. 3 окказионализма и 12 заимствований приведены как синонимы после русского слова в скобках: II. «Для соболиной охоты. пользуются сетями (кулупами)» [13, с. 35].
Графические варианты написания лексемы в одном тексте свидетельствуют об изменении функционального статуса: Казым. I. «керан», II. керан -«тесло» [14, с. 43, 52]; Обдорск. I. (тучан), II. «ту-чан-ы» - «мешок швеи» [1, с. 40].
Меньше всего выделяются в текстах заимствования, что свидетельствует об освоенности лексики в речи русских авторов.
Вариативность на фонетическом уровне
Запись слов в русских источниках отражает: 1) фонетические процессы при употреблении слова в хантыйской речи; 2) диалектные варианты в фонетике исходного языка; 3) пути освоения слова в русском языке. Анализ фонетических изменений при фиксации лексем в источниках показал, что все слова в той или иной степени переработаны с учетом закономерностей звуковой системы русского языка. Однако, в отличие от слов-вкраплений, фонетическое освоение заимствований сопровождается их морфологической, словообразовательной и семантической адаптацией.
Вариативность при передаче звуков на письме - это закономерность, причем причины появления фонетических вариантов различны:
1. Один автор по-разному передает на письме звучание слова, принадлежащего к одному хантыйскому диалекту. Наиболее частотные явления: 1) чередование гласных в безударном слоге слова, 2) чередование парных согласных. Приме-
ры: I. 1) Васюган. Торам, Торум, тором, Тарым [15, с. 41, 61, 65, 196]; 2) Вах. Лонг, Лонх [16, с. 491]. III. 1) калдан, колыдан [16, с. 460-461]. Есть ценные записи, отражающие вариации устной хантыйской речи с изменением или редукцией звука в сравнении с более поздней фиксацией слова в DEWOS: ТУД-ХАП. с. Обдорское. «.Приходит „туд-хап“ (огненная лодка)» [17, с. 115] ~ обд. tut «огонь», хар «лодка» [5, с. 1420, 529], «огненная лодка». Ср. обд. tutdq-xap «пароход» [5, с. 529].
2. Авторы передают один хантыйский звук в слове в разных текстах по-разному. Очевидно большое разнообразие передачи специфических хантыйских звуков: [д] - ноль звука, е, о, а, у; [й] -у, ы; [у] - к, х, г; [А] - л, т; [щ] - н, нк, нг; [s] - с, с’, ш; [w] - в, у. Например: I. Вах. söymdt läwdt (все хантыйские формы здесь и далее даны по словарю
В. Штейница) [5, с. 1319, 792] - сюгме-лыват [18, с. 21], сугме-луват [19, с. 49] «пленка бересты».
3. Слово имеет фонетические варианты в разных хантыйских диалектах, что отражено в русских источниках. Примеры: I. кон. охсмт - охчам [13, с. 52], низ., шер., каз., сын. öxsam - ср. Сухору-ковские - охшан [20, с. 179], обд. öxsam - оксан [16, с. 336], охсам [1, с. 45] - «платок». III. низ. utldp, каз. wotldp, сын. utldp, обд. otldp, бер. votl{р, ütl(р -Тобольская губерния - вотлиб [21, с. 5], г. Березов - вотлип [6, с. 478], с. Обдорское - отлип [10, с. 129], ср.: хант. wotldp [т. е. каз.] > рус. диал. вот-леп, отлеп [5, с. 1556]. Новые данные в сравнении со словарем хантыйского языка В. Штейница [5]: вас. kot-löy «костяная пластинка для защиты запястья» [5, с. 698] - ср. Вах - кот-лух [18, с. 28], Сургут - кет лух [22, с. 128].
4. В источниках есть фонетические фиксации лексемы-заимствования в статусе слова-вкрапления. Такие вариантные данные помогают установить исходное звучание и состав лексемы, верную этимологию слова, этапы освоения в русском языке. Например: I. ПАТОМ-КУЛ. Вах. «Мороженая рыба патом-кул» [18, с. 26]. III. ПАТАН-КА. Сургут. «.одно из любимых рыбных лакомств сургутян - „патанка“, т. е. сырая мерзлая рыба» [23, с. 68]. с. Самарово. «патанка, сырая замороженная рыба» [7, с. 228] < вас. patdm kul, тр.-юг. patdm kuX, каз. potdm хйХ «мерзлая рыба» [5, с. 467].
Вариативность на морфологическом уровне
Слова-вкрапления не проявляют свои грамматические характеристики в текстах. Адаптация заимствований проявлена так: спряжение глаголов, оформление рода у имен существительных, согласование их с прилагательными, склонение с разными словоформами в источниках. Большинство лексем фиксируется с окончательно оформленной разновидностью рода, однако отмечены слова, представленные формами разного рода: лексемы
в женском и мужском роде в разных текстах: «Кайма - оленное пастбище» [24, с. 2]; «.рисунок оленного „каима“ (пастбища)» [9, с. 122]. «Кор -лесная площадь, затопляемая во время разлива водою» [25, с. 55]; «Зыбучее моховое болото, чистое, называется „янга“, такое же осоковое - „кора“» [13, с. 23].
Большинство существительных мужского рода имеет в имен. падеже мн. числа окончание -ы (-и), однако ряд слов оканчивается в этом случае на ударное -а: важаны, еганы, карыши, менги, муксуны, саибы, т. д. и колега, норыма, воета, чугаса. Зафиксированные варианты флексии сора, соры у одного слова в разных письменных источниках одинаково частотны.
Несколько существительных, этимоны которых имеют в хантыйском форму ед. числа, зафиксировано в источниках только во мн. числе: II. ачи «загороди», III. воета «луга», причем лексемы
II. нымыды, III. кенчики, кенчуры, норыма при адаптации оформлены во мн. числе аналогично русским словам, обозначающим родовые понятия: лыжи, носки, ботинки, вешала [26, с. 39; 27, с. 113;
28, с. 51; 7, с. 225; 8, с. 105; 29, с. 104].
Морфологическое освоение сопровождается и словообразовательными процессами на двух уровнях: 1) при первичном заимствовании лексики из хантыйского языка в русский; 2) при функционировании заимствованной лексики в русском языке и появлении производных слов. Пример субстантивации: Тобольский Север. «Под „емыни“ отведены громадные площади» [28, с. 53] < ирт., низ., шер., сын., обд. ]ешэг], бер. ]ету] «святой», ирт. Шхэ, каз. Шхі, обд. Шха «место» [5, с. 372, 1408]. Ср. дем., кр.-яр. ]етэг] Шхэ «святое место» [5, с. 373]. Первоначально являясь определением в словосочетании, слово в сокращенной форме также употреблялось в хантыйском языке на Тобольском Севере в значении «святое место»; 2) из 17 заимствований с производными в источниках 9 образуют только одно новое слово, а 8 имеют вариации частей речи (прил., сущ., гл.): Колыдан > колданные [24, с. 3]; колданэики [29, с. 67]; ка(о)лыданить [8, с. 79].
Вариативность на лексико-семантическом уровне
Варьирование в источниках связано с 1) многозначностью лексем в хантыйском языке, 2) способами их передачи по-русски и 3) адаптацией слов в процессе заимствования.
Лексическая вариативность в хантыйском языке отражена в словах-вкраплениях, зафиксированных намного позднее в словаре В. Штейница, которые обладают в источниках другими семантическими оттенками за счет новых компонентов в сложном слове или за счет новых значений: ЛЫ-БЫТ-ЭТТЫ-ТЫЛИС. Казым. «Май - Лыбыт-эт-
ты-тылис (месяц листьев)» [14, с. 30] ~ каз. lípat-fíXas «месяц листьев», ct- «появиться» [5, с. 201, 851-852, 1430]. «Месяц появляющихся листьев».
Полисемия в языке-источнике проявлена и в группе сложных лексем с компонентом ЮХ «дерево». В текстах он представлен в 3 общих значениях на основе метонимии: 1) «дерево-растение», 2) «дерево-материал», 3) «приспособление из дерева», «напр., палка, стропило, веха» [5, с. 331-333]. Из 30 слов этой группы 11 лексем не зафиксированы в DEWOS в многокомпонентом виде, 10 приведены в других диалектах и 9 воспроизведены в словаре - такая вариативность показывает значимость данных из русских письменных источников как дополнительных сведений об ареале распространения слов. Например: Нижняя Обь. ЛЕЙ-ДЫ-ЮХЪ «цепь» [16, с. 462] ~ ср. каз. Xoj-, сын. loj-, обд. laj- «подвешивать», каз., сын. jüx, обд. jux «палка» [5, с. 721, 331-333]. «Палка для подвешивания». Ср. тр.-юг. Xäjsyta Xöy, каз. Xojit-jüx «кость», т. е. «деревянный крюк для подвешивания колыбели» [5, с. 721].
Авторы текстов по-разному толковали значения приводимых ими иноязычных слов. Слова-вкрапления в подавляющем большинстве случаев переводятся правильно. Чаще всего не сохраняется структура многокомпонентных лексем (сущ. или прил. + сущ): 1) либо используются литературные общеупотребительные термины, которые обобщают значение слова и не передают признаки реалии при номинации или метафору; 2) либо опускается оттенок значения, выраженный каким-либо компонентом сложного слова, при сохранении смысловой доминанты. Например: 1) ПИДЕ-ВОНЗЕЛЬ. г. Березов. «Водяника черная или вороника: бер. „пиде-вонзель“» [4, с. 28] ~ бер. pita, piti «черный», ün «большой», sem «глаз» [5, с. 1135, 110, 1338]. Букв. «Черный большой глаз»; 2) КАРДЫ-НЁТЪ. Казым. «Стрелы (кйрды-нётъ)» [14, с. 52] ~ каз. karti «железо», noX «стрела» [5, с. 685, 1040]. «Железная стрела».
Наряду с этим при переводе трети многокомпонентных лексем буквально передается и их значение, и внутренняя форма. Например: Вах. «рыба. подсушивается на особой сушилке на кострище -„кул-пянельте-леме“ (рыбу сушит сушилка)» [19, с. 42] ~ вах. kul «рыба», pämlts- «сушить», bmst «сушилки, подмостки для сушки рыбы» [5, с. 466, 1179, 767]. «Рыбу сушить сушилка». При переводе и пояснении слова-вкрапления остаются фактом хантыйского языка без процессов трансформации значения слова в новой языковой среде. Более сложные процессы происходят с заимствованиями.
В подавляющем большинстве случаев заимствованное слово используется в русском языке в своем изначально прямом значении. На этом фоне от-
мечены случаи расширения и сужения значения. Например: Нижяя Обь. «Инородцы из печенки. разной рыбы изготовляют - „моголь“» [29, с. 106] < < каз. тохэХ, бер. тауоі, тйуої «печень» [5, с. 910].
Наличие многих фиксаций в разных источниках (речевых вариантов) наряду с другими критериями освоенности позволяет выявить 19 лексем с очевидным статусом заимствования в русском узусе, хотя они и не представлены как рус. диал. или рус. зап.-сиб. в словаре В. Штейница: 1) лексика природы (3 ед.): ВОЕТ. Тобольская губерния. «Поемные луга. „воета“» [27, с. 113] < низ., шер.
^э1, каз. wojэt «луг, покос» [5, с. 25]; 2) рыболовные термины (8 ед.): ЛИМАЗ. Обь. Лимаз, мн. Ли-мазы [29, с. 6] < вах., обд. їimэs, тр.-юг., юг. Ximэs, каз. Xïmэs «барьер - загородка из реек или веток у заграждений для ловли рыбы» [5, с. 766]; 3) бытовая лексика (8 ед.).
Рассмотренные факты вариативности помогают в дальнейших разноуровневых реконструкциях и сопоставлениях при анализе взаимодействия языков. Кроме лингвистической сферы данные можно использовать при изучении фольклора, археологии, истории хантыйского народа.
Список литературы
1. Руденко С. Предметы из остяцкого могильника возле Обдорска // Мат-лы по этнографии России. 1914. Т. 2. С. 35-56.
2. Дмитриев-Садовников Г. Бересто и изделия из него у остяков р. Ваха // Живая старина. Пг., 1916. Вып. I. Прил. № 4: С. 8-14.
3. Смирнов И. Остяки и вогулы (югра): Историко-этнографический очерк // Вестник и Библиотека Самообразования. СПб., 1904. № 2. С. 61-68; № 3. С. 99-104; № 4. С. 136-149.
4. Скалозубов Н. Л. Ботанический словарь // Ежегодник Тобольского губернского музея. Тобольск, 1913. Вып. 21, т. 2. С. 1-87.
5. Steinitz W. Dialektologisches und etymologisches Wörterbuch der Ostjakischen Sprache. Berlin, 1966-1991. L. 1-13.
6. Щапов А. П. Историко-этнографическая организация русского народонаселения // Сочинения А. П. Щапова. СПб., 1906. Т. 2. С. 398-480.
7. Лопарев Х. М. Самарово, село Тобольской губернии и округа: хроника, воспоминания и материалы о его прошлом. Тюмень, 1997. 264 с.
8. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2: И-О. СПб.: Изд-во М. О. Вольфа, 1881. 779 с.
9. Дунин-Горкавич А. А. Тобольский Север. Т. 3: Этнографический очерк местных инородцев. Тобольск, 1911. 140, 51 с. прил.
10. Бартенев В. В. О русском языке в Обдорском крае // Живая старина. СПб., 1894. Вып. 1, отд. 4. С. 126-129.
11. Дмитриев-Садовников Г. Картинки из жизни ваховского остяченка // Изв. Архангельского Общества изучения Русского Севера. 1915. № 9.
С. 307-311.
12. Патканов С. Отечествоведение. Азиатская Россия. Ч. 1: Сибирь. СПб., 1905. 432 с.
13. Шульц Л. Р. Очерк Кондинского района // Урал: Технико-экон. сб. Вып. 8: Уральский Север. Свердловск, 1926. Ч. 1. С. 19-57.
14. Шухов И. Н. Река Казым и ее обитатели // Ежегодник Тобольского губернского музея. Тобольск, 1916. Вып. 26. С. 1-57.
15. Плотников А. Ф. Нарымский край // Записки Императорского Русского Географического Общества по отделению статистики. СПб., 1901. Т. 10, вып. 1. 366 с.
16. Финш О., Брэм А. Путешествие в Западную Сибирь. М., 1882. 578 с.
17. Бартенев В. На крайнем северо-западе Сибири: Очерки Обдорского края. СПб., 1896. 154 с.
18. Дунин-Горкавич А. А. Русско-остяцко-самоедский практический словарь наиболее употребительных слов. Тобольск, 1910. 58 с.
19. Шатилов. Пища Ваховских остяков. Томск, 1929. С. 41-50.
20. Головачев П. М. Путешествие итальянца Сомье по Сибири // Сибирский сборник. СПб., 1886. Кн. 1. С. 169-195.
21. Новицкий В. М. Отчет исследовательского и лечебного отряда общества изучения края при Госмузее Тобсевера // Бюллетень Общества изучения края при Музее Тобольского Севера. Тобольск, 1928. № 1. С. 1-24.
22. Дунин-Горкавич А. А. Тобольский Север. Общий обзор страны, ее естественных богатств и промышленной деятельности населения. СПб., 1904. Х, 281, 78 с.
23. Швецов С. Очерк Сургутского края // Записки Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического Общества. Омск, 1888. Кн. 10. С. 1-87.
24. Дунин-Горкавич А. А. Словарь технических терминов, употребляющихся в работе // Север Тобольской губернии. Опыт описания страны, ее естественных богатств и промышленной деятельности ее населения. Тобольск, 1897. С. 1-4.
25. Дунин-Горкавич А. А. Словарь некоторых технических и местных терминов // Тобольский Север. Географическое и статистико-экономическое описание страны по отдельным географическим районам. М., 1996. Т. 2. С. 54-57.
26. Куклин С. Краткий обзор охоты в Сургутском крае // Наш край. Тобольск, 1925. № 8/9. С. 26-42.
27. Статистика Российской Империи. Т. 27: Волости и населенные места 1893 г. Тобольская и Енисейская губернии. СПб., 1895. Вып. 10: Тобольская губерния. 204 с.
28. Эристов А. Уральский север. Тобольск, 1930.
29. Варпаховский Н. А. Рыболовство в бассейне реки Оби. Т. 1: Орудия рыболовства и продукты рыбного промысла. СПб., 1898. 143 с.
Панченко, С. В., кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка, доцент кафедры русского, иностранных языков и культуры речи.
Уральская государственная юридическая академия.
Ул. Комсомольская, 21, Екатеринбург, Свердловская область, Россия, 620137.
E-mail: [email protected]
Материал поступил в редакцию 25.11.2011.
S. V. Panchenko
VARIABILITY IN THE PROCESS OF BORROWING ON THE DATA OF KHANTY WORDS IN RUSSIAN WRITTEN SOURCES OF 1870-1930
The research is based on the data of Russian written sources, published in 1870-1930. The author shows the existence of variants in the process of adaptation Khanty words in the Russian language in the late 19th - early 20th century and analyzes the causes of variability in different linguistic levels.
Key words: Khanty words, Russian written sources, variability in the process of borrowing.
Ural Academy of Law.
Ul. Komsomolskaya, 21, Ekaterinburg, Svedlovsk region, Russia, 620137.
E-mail: [email protected]
