CC BY
30
Вестник Челябинского государственного университета.
2018. № 4 (414). Филологические науки. Вып. 112. С. 66—70.
УДК 81(09)+392.51
ББК 82.3(2)5-40
ВАРИАТИВНОСТЬ СВАДЕБНОГО КОМПЛЕКСА (ПОЭЗИЯ И ОБРЯД) В ШАДРИНСКОМ УЕЗДЕ ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ
В СЕРЕДИНЕ XIX ВЕКА (по записям зауральского фольклориста А. Н. Зырянова) I
О. С. Драгунова
Курганский государственный университет, Курган, Россия
На основе записей фольклориста А. Н. Зырянова в статье рассматриваются различные проявления вариативности (поэзии и драматургии) в зауральском свадебном обряде середины XIX в. Материалы А. Н. Зырянова позволяют по-новому оценить локальную специфику зауральского свадебного обряда, расширяют представления региональной и общероссийской фольклористики о важнейшем в жизненном цикле человека семейном обряде.
Ключевые слова: вариативность, традиционный обряд, свадьба, поэзия и драматургия свадебного обряда.
Обращение зауральского фольклориста Александра Никифоровича Зырянова к исследованию локального варианта свадьбы не случайно, потому что он относился к этому обряду как к истоку зарождения семьи, «союза, примерного в любви, согласии четы»1 [8]. Обряды «простонародных» свадеб зауральских поселян в его представлении — это значимый структурный компонент культуры края, «что-то отличительное, свойственное отдаленным предкам, одним словом, странное, забавное, восхитительное и причудливое» [8]. По его мнению, традиционный зауральский свадебный обряд вобрал в себя представления «простолюдинов» об основании межродовых отношений, чести, справедливости, нормах семейной жизни и духовных ценностей, основанных на началах «неразрывных уз брака».
А. Н. Зырянов дважды обращался к осмыслению традиционного зауральского свадебного обряда. Документальное свидетельство тому — ранняя рукопись «Свадьбы Пермской губернии» (1850 г.), хранящаяся в научном архиве Русского географического общества (Санкт-Петербург) [8] и более поздняя серия статей «Свадебные обряды в Шадринском уезде Пермской губернии», опубликованная на страницах периодического издания «Пермские губернские ведомости» (1863— 1864 гг.) [2; 3; 4; 5; 6; 7]. Анализ как опубликованного, так и неопубликованного наследия провинциального фольклориста А. Н. Зырянова позволя-
1В данной статье мы будем ссылаться на архивный источник без указания страниц, так как в нем отсутствует внутренняя нумерация.
ет манифестировать его как новатора, избравшего комплексный подход к изучению специфики зауральской свадьбы, который обнаруживается, в частности, в понимании им свадьбы как единства поэзии и драматургии: «Там исторгается весь запас античных понятий, верований и предрассудков; там питается вся изобретательность ума в выговоре и определении периодов свадебных, там все соединяется: и поэзия, и характеристика, и местность народа» [2. С. 234]. В его трудах нашли отражение главные аспекты региональной свадебной обрядности: типы зауральской свадьбы, ее хронология, драматургия и поэзия.
А. Н. Зырянов первым в региональной фольклористике отметил различные проявления вариативности в свадебной обрядности Приисетья в середине XIX в. Для современной фольклористики вариативность как одна из концептуальных характеристик устного народного творчества является аксиоматичной. Согласимся с Б. Н. Путиловым, который относился к вариативности как к отражению природы фольклорного творчества. Он полагал, что «типология вариантов связана с внутренними закономерностями развития фольклора» [10. С. 201]. Варианты, по утверждению исследователя, реализуют «заложенную в фольклоре тенденцию к возможно более полному, глубокому и объемному воплощению замысла, к охвату его многоаспектной природы» [10. С. 205].
Фольклорист А. Н. Зырянов проявил внимание к вариативности конкретных проявлений как обрядовой, так и поэтической составляющей свадь-
бы. Отметим интерес А. Н. Зырянова к некоторым разночтениям в рамках сюжета зауральской свадьбы. Им зафиксирована типология сельских свадеб на территории Шадринского уезда Пермской губернии в середине XIX в.: в ранней рукописи указано два типа совершаемых свадеб: «беглыя» (убегом) и «действительные», в более поздней серии статей значатся свадьбы «троякого рода: «добрыя (в полном блеске и почете), беглыя (тайные, скрытные и спешные) и свод-ныя» [3. С. 246]. Последние, по свидетельству А. Н. Зырянова, совершались только между раскольниками, отвергающими священство и богослужение.
Собиратель А. Н. Зырянов указал и на разночтения в номенклатуре и наименованиях свадебных чинов, встречающихся на территории Пермской губернии: «В волостях же Мехонской, Каргапольской, Маслянской, Смолинской и ча-стию Иванищевской бояр не знают. Места их занимают дружка с подружьями. Знахарь, в западном краю Шадринского округа называемый дружкою, здесь известен под именем сторожа, вежливца, наговорщика и опасного и приглашается тоже неизбежно к присутствованию на свадьбе для охранения ее» [6. С. 17]. Однако, пишет А. Н. Зырянов, исключение из этого составляют обитатели села Иванищевского, которые «вовсе незнакомы со знахарями» [2. С. 235]. Исчисляя количество пользующихся известностью в зауральском крае знахарей, «великих знатоков, ведущихся ныне изредка где-то», собиратель определил соотношение их к народонаселению как 3 на 1000 человек [2. С. 235].
На роль дружки в зауральском варианте свадьбы возлагались ролевые задачи другого традиционного для общерусской традиции свадебного «чина» — колдуна, знахаря. Не случайно отмечается наложение номинаций: «Знахарь, поместному дружка, в свадьбе лицо первенствующее» [8]. О подобной диффузии «чинов» как о тенденции, вообще свойственной свадебной обрядности XIX в., писал П. С. Богословский: «Различные названия чинов, при совпадении и даже тождественности функций, говорят о пережитой ими эволюции. Пример такого совпадения в некоторых местах можно видеть у таких основных чинов, как дружка и тысяцкий, или дружка и вежливец (знахарь), или же тысяцкий и большой боярин» [1. С. 52].
Владение А. Н. Зыряновым принципами собирательской работы проявилось в фиксации и ряда
других свадебных чинов. Так, перечисляя основной состав участвующих в свадьбе, «сродных свадьбам многих местностей других уездов», начало которых изошло из одного корня — древней Руси», А. Н. Зырянов отметил еще один чин со стороны невесты — ее родного или двоюродного брата, так называемого «посленика», который принимал участие в конце свадьбы или даже после нее, доставляя приданое и постель невесты в дом мужа. Аналогичный чин «посляне», зафиксированный А. Н. Зыряновым, обнаружен нами в списке П. С. Богословского под номером 175 в труде «К номенклатуре, топографии и хронологии свадебных чинов» [1. С. 28]. Имевший распространение на территории Пермской губернии «особый» чин «посляне» имел различные названия в других уголках России: «коробейные сваты, коробейщики, коробейники, дерюжники, вечеровые, пировые, постельники, постельные свахи, приданки, возники» и так далее [1. С. 2831]. В своих комментариях А. Н. Зырянов указал на разночтения в наименовании свадебного чина «посляна», которого в Мехонской и некоторых других волостях не посылали с приданым и постелью, но эту функцию выполняла постельная сваха, которая избиралась из родственников невесты и была обязана до возвращения из церкви четы поместить постель на место и убрать ее занавескою в доме жениха [2]. Отметим отсутствие данного свадебного чина в ранней рукописи зауральского исследователя.
Глубокий интерес А. Н. Зырянова к свадьбе проявился в его внимании к деталям. Комментируя численный состав участников зауральской свадьбы, А. Н. Зырянов указал на то, что «подразделения и изменения допущены в местностях разъединенных, раздробленных, отличительных, что ясно раскрывают наблюдения по этнографии» [2. С. 235].
Как исследователь региональной свадебной традиции А. Н. Зырянов отметил некоторые локальные черты, свойственные отдельным зауральским селам. Так, он уточняет различия в праздничном снаряжении свадебного поезда: «Экипажей на этот раз приготовляется до шести; у дуг навязываются всегда по два или три колокольца; сверх того множество лент и платков разноцветных и разнородных. Так ездят по волости Долматовской, Петропавловской, Уксянской, Белоярской, Батуринской и частию Иванищевской [6]. В Мехонской, Каргапольской, Маслянской, Смолинской волостях и в некоторых селениях
68
О. С. Драгунова
Иванищевской волости поезд членов свадьбы отличает особая «роскошь и изысканность в платье, в упряжи и вообще во всех наружных украшениях» [6. С. 17]. По свидетельству А. Н. Зырянова, в Верхтеченской и Бродоколматской волостях такого изобилия украшений не знали, там свадебный поезд выглядел скромнее.
Зафиксированные А. Н. Зыряновым различные виды ритуальных преград для входа поезжан после венчания в церкви в дом жениха также свидетельствуют о вариативности свадебного обряда: «За столом насажены малолетние ребята, не выпускающие без платы новоприбывших, вооружены кочергами, хлыстами и палками» [8]; «Стол гостиной обсаживается малолетними детьми, вооруженными палками, лучиной, ухватами, имеющими целью заградить места гостям <...>. В Мехонской волости этого не делается, и дети не участвуют в свадебных обрядах. Напротив, там перед входом в дом жениха прикалывается к столу иглою или булавкою алая лента, которая не может быть снята никем, кроме родителей невесты. Этим самым жених бывает вынужден платить деньги, чтобы сняли ленту и дали место ему за столом» [7. С. 43].
Еще один аспект, свидетельствующий о стереоскопичности взгляда фольклориста на проблему, — включение в ракурс исследования предметного кода свадьбы, рассмотрение духовной и материальной культур ритуала как взаимозависимых категорий. А. Н. Зырянов отметил уникальность местного обычая, известного под названием «ломать калинку» (бить посуду в знак «чистоты» невесты), который выражался «в изломе разной черепной, деревянной и фарфоровой посуды, то есть корчаг, кринок, горшков, ложек, чашек и тарелок» [8]; «На свадебных весельях и пиршествах у люда сельского и городского, менее достаточного, умильно радуют груды ломи и черепьев посуды, доказывающие целомудрие молодух» [9. С. 9]. В ранней рукописи А. Н. Зыряновым засвидетельствовано локальное разрушение в ряде волостей Шадринского уезда данного традиционного ритуала: «У других же такого обычая нет, кроме молвы» [8].
Наконец, внимателен фольклорист к проявлению вариативности в свадебной поэзии Зауралья. Поясняя поэтическое сопровождение ряда свадебных обрядовых действ, он приводит варианты текстов «зорных» песен, которые исполняла невеста на открытом крыльце. Первый вариант приведен А. Н. Зыряновым в его ранней рукописи:
Слава, слава, ты Боже Господи, Меня выпустил сударь-батюшка На широкую большую улицу, На проезжу на дороженьку. Посмотрю же я, молода жена, На все четыре сторонушки, Оно все же стоит по-старому, Оно все же стоит по-прежнему. Теремы при с теремками, Города с пригородками,
Церкви божественски с крестами животворящими.
Стоит матушкин высок терем, Батюшкин нов дом и широкий двор, Сестрицын новой садик Со яблонью да со кудрявою. Только у нас не по-старому, Только у нас не по-прежнему. Уже красна девица (имя, отчество невесты) Отказал ей сударь-батюшка От его да хлеба от соли, От премногой большой милости. Засадил ее сударь-батюшка В темной куть да за занавеску Со кумушками, со подружками. Наделил сударь-батюшка Все тоской да все кручиною [8]. Второй вариант «зорной песни» в записи А. Н. Зырянова опубликован на страницах газеты «Пермские губернские ведомости»: Зоря ты моя, зорюшка, Все по-старому, все по-прежнему! Уж вы часты звездочки, Все по-старому, все по-прежнему! Уж ты млад светел месяц, Все по-старому, все по-прежнему! Все пути-дороженьки, Все по-старому, все по-прежнему! Все кусточки ракитовы, Все по-старому, все по-прежнему! Как стоит нов, высок терем Он по-старому, все по-прежнему! Как в том новом тереме Не по-старому, не по-прежнему! Как душа красна-девица, Палагея Степановна, Не по-старому, не по-прежнему! [4. С. 251]. Сопоставляя тексты «зорных песен» в записи А. Н. Зырянова, можно сделать вывод о том, что это не разные произведения, а варианты одной песни. Общими для обоих текстов являются рефрены («Все по-старому, все по-прежнему!», «Не по-старому, не по-прежнему!»), сюжетная
коллизия и художественная функциональность обеих песен (лирическая героиня оплакивает решение батюшки отдать ее на «чужую» сторону и провозглашает свое нежелание выходить замуж). Схожа структура развития сюжета: сначала перечисляются объекты, попадающие в поле зрения героини, сохранившие свой традиционный облик, а далее им противопоставляется насильственно измененная судьба девушки.
Вместе с тем реализация единого для «зор-ных» песен замысла в каждой из них различна. Отметим несовпадение способа повествования: в первом тексте о судьбе лирической героини повествуется от первого лица, во втором — от лица подруг невесты, когда невеста выходит на крыльцо или в сени и «делает причеты», выговаривая при этом те же самые слова песни. По свидетельству А. Н. Зырянова, окончание песни «довершается» самой невестой иначе, а именно: Я-то, горька, бедная, Не по-старому, не по-прежнему! Красила дивью красоту. Уж я вечером, по месяцу, Днем-то, да я по солнышку Краше да краше я красного солнышка! [4. С. 251].
А. Н. Зырянов отметил вариативность свадебного обряда, создаваемую и рядом других
элементов драматургии. Характерно различие в перечне объектов, демонстрирующих традиционность мироздания в противовес переходному статусу лирической героини в зауральской свадьбе: в первом варианте «зорной» песни речь идет о предметах земного космоса, во втором — об астральных светилах («красное солнышко», «млад, светел месяц», «часты звездочки»). Приведенные А. Н. Зыряновым варианты песни различаются и по композиционно-сюжетному составу: некоторые мотивы являются индивидуальными для конкретного варианта (мотив пути-дороженьки, обращение к заре, суровое решение «сударя-батюшки» изолировать дочь от окружающего мира и так далее).
Итак, в рассмотрении локальной специфики зауральского свадебного обряда фольклорист А. Н. Зырянов стремился запечатлеть все проявления вариативности поэзии и драматургии обряда, бытовавшие в середине XIX в. на территории Шадринского уезда Пермской губернии. Материалы новатора А. Н. Зырянова, избравшего комплексный подход к изучению свадьбы, позволяют по-новому оценить локальную специфику зауральского свадебного обряда, расширяют представления региональной и общероссийской фольклористики о важнейшем в жизненном цикле человека семейном обряде.
Список литературы
1. Богословский, П. С. К номенклатуре, топографии и хронологии свадебных чинов / П. С. Богословский // Пермский краеведческий сборник. — Пермь. 1927. — Вып. 3. — С. 1-63.
2. Зырянов, А. Н. Свадебные обряды в Шадринском уезде Пермской губернии / А. Н. Зырянов // Перм. губерн. вед. — 1863. — 22 нояб. — № 47. — С. 234-235.
3. Зырянов, А. Н. Свадебные обряды в Шадринском уезде Пермской губернии / А. Н. Зырянов // Перм. губерн. вед. — 1863. — 13 дек. — № 50. — С. 246-247.
4. Зырянов, А. Н. Свадебные обряды в Шадринском уезде Пермской губернии / А. Н. Зырянов // Перм. губерн. вед. — 1863. — 20 дек. — № 51. — С. 250-251.
5. Зырянов, А. Н. Свадебные обряды в Шадринском уезде Пермской губернии / А. Н. Зырянов // Перм. губерн. вед. — 1863. — 27 дек. — № 52. — С. 256-257.
6. Зырянов, А. Н. Свадебные обряды в Шадринском уезде Пермской губернии / А. Н. Зырянов // Перм. губерн. вед. — 1864. — 17 янв. — № 3. — С. 15-17.
7. Зырянов, А. Н. Свадебные обряды в Шадринском уезде Пермской губернии / А. Н. Зырянов // Перм. губерн. вед. — 1864. — 14 февр. — № 17. — С. 42-44.
8. Зырянов, А. Н. Промыслы в Шадринском уезде / А. Н. Зырянов. — Шадринск, 1997. — Ч. 2. — 32 с.
9. НА РГО. Р. 29. Оп. 1. Д. 32 б. Зырянов А. Н. Свадьбы Пермской губернии. — 1850.
10. Путилов, Б. Н. Фольклор и народная культура. 1п тетопат. — СПб., 2003. — 464 с.
Сведения об авторе
Драгунова Ольга Сергеевна — старший преподаватель кафедры романо-германской филологии филологического факультета, Курганский государственный университет. Курган, Россия. [email protected]
70
O. C. ffрагунова
Bulletin of Chelyabinsk State University.
2018. No. 4 (414). Philology Sciences. Iss. 112. Pp. 66—70.
VARIABILITY OF THE WEDDING COMPLEX (POETRY AND CEREMONY) IN THE SHADRINSK COUNTY OF THE PERM PROVINCE IN THE MIDDLE OF THE 19TH CENTURY (on records of the trans-ural specialist in folklore A. N. Zyrjanov)
O. S. Dragunova
Kurgan State University, Kurgan, Russia. [email protected]
On the basis of works of the specialist in folklore A. N. Zyrjanov various manifestations of variability in the trans-Ural wedding ceremony in the middle of the 19th century are considered in this article. The analysis of published and unpublished heritage of the provincial specialist in folklore A. N. Zyrjanov allows to demonstrate him as the innovator who has chosen an integrated approach in studying of specifics in the trans-Ural wedding which is found, in particular, in understanding him wedding as unity of poetry and dramatic art. The variability in wedding typology, the nomenclature and names of the wedding ranks, in a material code of a wedding in the Trans-Ural region is considered in this article. The version of the «dawn» song (written by A. N. Zyrjanov in the Perm province) is analysed by the author of this article. A. N. Zyrjanov's materials allow to estimate in a new way the local specifics of the trans-Ural wedding ceremony, expand ideas of regional and all-Russian folklore studies of the most important family ceremony in life cycle of the person.
Keywords: variability, traditional ceremony, wedding, poetry and dramatic art of a wedding ceremony.
References
1. Bogoslovskij P.S. K nomenklature, topografii i hronologii svadebnyh chinov [To the nomenclature, topography and chronology of wedding ranks]. Permskij kraevedcheskij sbornik [Perm collection of local lore]. Perm, 1927. Iss. 3. Pp. 1-63. (In Russ.).
2. Zyrjanov A.N. Svadebnye obrjady v Shadrinskom uezde Permskoj gubernii [Wedding ceremonies in the Shadrinsk County of the Perm province]. Permskie gubernskie vedomosti [Perm provincial sheets], 1863, November 22, no. 47, pp. 234-235. (In Russ).
3. Zyrjanov A.N. Svadebnye obrjady v Shadrinskom uezde Permskoj gubernii [Wedding ceremonies in the Shadrinsk County of the Perm province]. Permskie gubernskie vedomosti [Perm provincial sheets], 1863, December 13, no. 50, pp. 246-247. (In Russ.).
4. Zyrjanov A.N. Svadebnye obrjady v Shadrinskom uezde Permskoj gubernii [Wedding ceremonies in the Shadrinsk County of the Perm province]. Permskie gubernskie vedomosti [Perm provincial sheets], 1863, December 20, no. 51, pp. 250-251. (In Russ.).
5. Zyrjanov A.N. Svadebnye obrjady v Shadrinskom uezde Permskoj gubernii [Wedding ceremonies in the Shadrinsk County of the Perm province]. Permskie gubernskie vedomosti [Perm provincial sheets], 1863, December 27, no. 52, pp. 256-257. (In Russ.).
6. Zyrjanov A.N. Svadebnye obrjady v Shadrinskom uezde Permskoj gubernii [Wedding ceremonies in the Shadrinsk County of the Perm province]. Permskie gubernskie vedomosti [Perm provincial sheets], 1864, January 17, no. 3, pp. 15-17. (In Russ.).
7. Zyrjanov A.N. Svadebnye obrjady v Shadrinskom uezde Permskoj gubernii [Wedding ceremonies in the Shadrinsk County of the Perm province]. Permskie gubernskie vedomosti [Perm provincial sheets], 1864, February 14, no. 17, pp. 42-44. (In Russ.).
8. Zyrjanov A.N. Promysly v Shadrinskom uezde [The crafts in the Shadrinsk County]. Shadrinsk, 1997. Part 2. 32 p. (In Russ.).
9. NA RGO [scientific archive of the Russian geographical society]. R. 29. Op. 1. D. 32 b. Zyrjanov A. N. Svad'by Permskoj gubernii [Weddings of the Perm province]. 1850. (In Russ.).
10. Putilov B.N. Fol'klor i narodnaja kul'tura [Folklore and national culture]. St. Petersburg, 2003. 464 p. (In Russ.).
