CC BY
37
УДК 81-139:367.7
М. А. Салькова, О. А. Мачина, Е. Н. Коршунова
Салькова М. А, кандидат филологических наук, доцент;
заведующая кафедрой грамматики и истории английского языка факультета
английского языка Московского государственного лингвистического университета;
е-таН: bestgrammar@yandex.ru
Мачина О. А., кандидат филологических наук, доцент,;
доцент кафедры грамматики и истории английского языка факультета английского языка Московского государственного лингвистического университета; е-таН: bestgrammar@yandex.ru
Коршунова Е. Н, старший преподаватель кафедры грамматики и истории английского языка факультета английского языка Московского государственного лингвистического университета;
e-mail: bestgrammar@yandex.ru
вариативность герундиальных И полугерундиальных ОБОРОТОВ: в поисках прогностической методологии
Статья междисциплинарного характера отражает поиск оптимального методологического подхода, объясняющего выбор формы для именного компонента оборота с герундием. Собран значительный объём сведений о герундиальном обороте в синхронии и диахронии, предложена удовлетворительная комплексная интерпретация исследованных структур; намечены перспективы для дальнейшего изучения герундиальных и полугерундиальных оборотов, связанные с устранением недостаточности использованных методологических подходов.
Ключевые слова: герундиальный / полугерундиальный оборот; именной компонент; вариативность; методология.
M. A. Salkova, O. A. Machina, E. N. Korshunova
Salkova M. A., PhD. (Philology), Associate Professor, Head of the Department of Grammar and History of the English Language, English Language Faculty, Moscow State Linguistic University; e-mail: bestgrammar@yandex.ru
Machina O. A., PhD. (Philology), Associate Professor, Department of Grammar and History of English, English Language Faculty, Moscow State Linguistic University; e-mail: bestgrammar@yandex.ru
Korshunova E. N., Senior Lecturer, Department of Grammar and History of English, English Language Faculty, Moscow State Linguistic University; e-mail: bestgrammar@yandex.ru
VARIATION OF GERUNDIAL AND HALF-GERAUNDIAL COMPLEXES: SEARCHING FOR A PROGNOSTIC METHODOLOGY
The interdisciplinary article strives to discover an effective methodology helping to make an unmistakable choice of the nominal element for a gerundial construction. The research covering an extensive historical background and functional characteristics of the gerund in modern English results in a satisfactory composite interpretation of the structure under consideration. The article also outlines further prospects for an exhaustive picture of reasoning variation of gerundial and half-gerundial complexes.
Keywords: gerundial; half-gerundial construction; nominal element; variation; methodology.
Введение
В статье описывается исследование синтаксического герундиального комплекса, проведенное на стыке грамматики и истории английского языка, а также попытка усилить исследовательско-объяснитель-ную базу анализа корпусным анализом. Авторы статьи, ориентируясь на запрос учебной аудитории, ставили цель - дать ответ на один из практико-ориентированных вопросов: как правильно на сегодняшний день употреблять предикативный герундиальный оборот?
Постановка вопроса. Из традиционной лингвистической литературы известно, что дискуссионный статус сохраняет выбор падежа для именного компонента структуры [Гордон, Крылова 1986; Гузее-ва, Костыгина 2004; A Grammar of the English Language 1973]. Теоретические описания и упражнения к ним предлагают две тактики: использовать и общий, и родительный падеж там, где существительное это допускает, соответственно заменяя существительные личными местоимениями в объектном падеже либо притяжательными местоимениями (согласованными в роде и числе). При этом учебники рекомендуют родительный падеж для одушевленного существительного, но в то же время говорят о тенденции к использованию общего падежа. Действительно, данная постановка вопроса имеет право на существование. Например, у Ч. Диккенса в одном и том же произведении «Bleak House» читаем: I was not surprised by Caddy's being in low spirits, где обнаруживается герундиальный оборот, и There is something so inexpressibly absurd to me in the idea of Caddy being married, где регистрируется существование так называемого полугерундиального оборота.
Однако наличие вариативности требует основательного изучения вопроса, для чего авторами было опробовано несколько методологических подходов.
Методология 1 - функционально-дискурсивная. Современные зарубежные грамматики, устанавливая синонимические отношения между двумя конструкциями, упоминают существующие между ними функциональные отличия:
1. Выбор формы родительного и общего падежа связан с формальным / неформальным регистрами общения. Так, например, считают, что герундиальный оборот в предложении The holiday was ruined by Ann's having to go earlier является более формальным способом выражения мысли, чем полугерундиальный в The holiday was ruined by Ann having to go earlier [Swan, Walter 2001].
2. На выбор падежной формы может влиять распределение дискурсивной информации. Структура с существительным в родительном падеже или притяжательным местоимением концентрирует внимание на действии, тогда как альтернативная конструкция с существительным в общем падеже или личным местоимением в объектном падеже акцентирует деятеля, например: And maybe you wouldn't mind my saying that you're getting a little old for studying. - Did you mind me saying it? [Biber, Conrad, Leech 2002].
При более тщательно профилированной дискурсивной ориентации процитированных источников вопрос, тем не менее, не получает удовлетворительного объяснения: синонимия является фактором субъективного восприятия ситуации общения, границы между регистрами являются проницаемыми (за исключением своих крайних проявлений), распределение информации также носит градуальный характер и требует владения значительным объемом контекста. Таким образом, предложенные объяснения задают определенное направление осмысления, однако не дают возможности осуществить уверенный выбор.
Методология 2 - системно-историческая. Альтернативным решением представлялось обращение к фактам развития английского языка. Обзор исторической литературы по проблеме дал следующие результаты.
В древнеанглийский период (V-XI вв.) существовало две неличные формы глагола: инфинитив и причастие; обе формы склонялись и практически не имели свойственных глаголу грамматических
категорий. Как новая неличная форма глагола, герундий появился в конце среднеанглийского периода (XI-XV вв.), хотя ранние примеры отглагольных существительных, подобных герундию, встречаются уже в XIV веке у Дж. Чосера [Расторгуева 2001; A History of the English Language 2006].
Общепризнанным источником возникновения герундия является древнеанглийское отглагольное существительное со словообразовательными суффиксами -ung / -ing (huntung, binding) и типичной сочетаемостью: ему могли предшествовать местоимение / прилагательное / существительное, все в словоформе родительного падежа.
Собственно, слово gerund (от лат. gerundivum [Concise Dictionary of English Etymology 2003]), употребляемое в отношении отглагольных существительных на -ing, появилось в английском языке в начале XVI в., когда потребовался термин для идентификации нового явления.
В процессе формирования герундия как самостоятельного грамматического явления наблюдалось «смешение именных и глагольных герундиев» [A History of the English Language 2006], т. е. -ing-форма + словосочетание с предлогом of : ...to have hearing of this business ... (W. Shakespeare "Measure for Measure"), а также the + ing-форма + прямое дополнение: ...for the getting a hundred bastards, he would have paid for the nursing a thousand (W. Shakespeare "Two Gentlemen of Verona"). Окончательное разграничение по сочетаемости между герундием и отглагольным существительным произошло лишь к концу XVIII в. [Иванова и др. 2006].
К концу среднеанглийского периода у нового образования всё более последовательно проявляются глагольные черты [A History of the English Language 2006]: оно чаще употребляется с прямым дополнением, выраженным существительным в общем падеже, и с наречием в функции обстоятельства; у него также появляется отрицательная форма [Расторгуева 2001; Иванова и др. 2006; A History of the English Language 2006]. Ему реже предшествует артикль, который к этому времени уже стал неотъемлемым элементом словосочетания с существительным. Можно сказать, что «новая часть речи уже является герундием в традиционном представлении» [Иванова и др. 2006].
Автономизация герундия в среднеанглийский период сопровождается развитием у него категориальных свойств глагола и постепенным формированием аналитических форм, однако у носителей языка новое грамматическое явление всё еще ассоциировалось с существительным
и регулярно употреблялось с притяжательным местоимением, родительным падежом существительного или неопределенного местоимения в качестве определения [Расторгуева 2001], например, Tut man, one fire burns out another's burning (W. Shakespeare «Rоmeo and Juliet»). Процесс постепенной вербализации герундия, кроме развития аналитических форм, также проявился в способности формы соотноситься с собственным субъектом и, следовательно, образовывать предикативные конструкции: «Оформление субъекта герундия происходило в такой период, когда развитие его глагольности находилось на наиболее раннем этапе. Герундий был еще, в сущности, отглагольным именем с чертами глагольности» [Иванова и др. 2006]. Возможно, именно это стало причиной того, что для выражения субъекта действия (именного члена предикативной конструкции), так же, как и в других индоевропейских языках, говорящие выбирают форму родительного падежа в функции определения: его приезд / приезд брата / l'arrivée de mon frère [Иванова и др. 2006]. Например, в произведении У. Шекспира «Мера за меру» притяжательное местоимение his, которое произошло от родительного падежа личных местоимений, в одном контексте функционирует как определение: Go you to Angelo: answer his requiring with a plausible obedience: agree with his demands to the point, а другом контексте уже выступает как именной член предикативной конструкции: And why should we proclaim it in an hour before his entring, that . В итоге, форма субъекта действия, выраженного герундием, совпала с формой определения отглагольного существительного, т. е. с формой родительного падежа существительного или неопределенного местоимения, а также могла быть выражена притяжательным местоимением. Так сформировался герундиальный оборот.
Не следует забывать, однако, что в силу обстоятельств внешней и внутренней истории британских островов в ранненовоанглийский период парадигмы герундия и причастия настоящего времени (-ing-форм) совпали [Бруннер 2010; Расторгуева 2001]. Широкое употребление причастия, в частности, в длительных формах глагола, способствовало тому, что и омонимичный ему герундий всё больше воспринимался как глагольная форма. Причастие при употреблении в предикативной конструкции следовало за своим субъектом, выраженным либо общим падежом существительного, либо объектным падежом местоимения [Иванова и др. 2006]. Со временем эти именные формы по аналогии также стали употребляться рядом с герундием,
например: All ye gates were looked up to prevent ye mob coming in. It was true of this light contynuyng from day to daye (1536 John de Ponte, Ellis, Original Letters I 2, 125).
Возникновение вариативности способов выражения субъекта герундия также можно объяснить особенностями развития английской системы падежного склонения. Во-первых, в ходе исторического развития у английского существительного осталось всего два падежа: общий и родительный. При этом в форме последнего употребляются в основном одушевленные существительные, что ограничивает способность существительного выступать в качестве субъекта герундия. Во-вторых, еще в среднеанглийский период, пока падежные окончания еще использовались, у существительных ряда склонений отсутствовало формальное окончание родительного падежа. Например, среднеанглийское after his fader0 buriinge (Glouster Chronicles, 7859) имело значение 'after his father's burying / after burying his father'. Существует предположение, что в ходе исторического развития некоторые формы, имеющие значение родительного падежа, были восприняты как формы объектного падежа, что и послужило причиной замещения формы [A History of the English Language 2006]. В-третьих, если у существительных в единственном числе такие случаи были исключением, то у существительных во множественном числе случаи подобной неоднозначности были более многочисленными, поскольку характерное окончание родительного падежа во множественном числе практически отсутствовало [A History of the English Language 2006].
Таким образом, возникновение конструкций с общим (по сути, объектным) падежом, или так называемых полугерундиальных оборотов, объясняется как развитием по аналогии с причастием настоящего времени, так и ограниченностью выбора падежных форм.
Применительно к поставленному вопросу, тем не менее, значимость исторического экскурса носит относительный характер: установлены источники герундиальных и полугерундиальных оборотов, отвечающих различным потребностям в способах решения коммуникативных задач, сложность межкатегориального взаимодействия в системе неличных форм и т. д. Что же касается решений относительно приоритетности той или иной структуры для говорящих изученные источники предлагают следующие наблюдения.
По мнению авторитетных авторов «Истории английского языка», такие способы выражения субъекта «глагольного» герундия,
как родительный падеж существительного, равно как и употребление отрицательного местоимения no, и указательного this, являются архаичными. Сохранность перечисленных форм в герундиальной конструкции приводится со ссылкой на авторитет оксфордской грамматической школы Р. Кверка: принципиально, использование форм родительного падежа рядом с герундием является следами существования «именного» герундия - части речи, которая уже не существует в английском языке [A History of the English Language 2006; The Oxford Dictionary of English Grammar 2014].
По-видимому, именно в этом ключе британские коллеги обращают внимание на тот факт, что несмотря на предпочтения, высказываемые традиционными грамматиками, в современной речи альтернативная структура используется гораздо чаще, причем «некоторые глаголы, например, to keep, to have, to leave, to find, to catch вообще не используются с притяжательными местоимениями» [Biber, Conrad, Leech 2002, p. 345].
Вместе с тем отсутствие однозначности, сформированное анализом синхронных и диахронных описаний в отношении изучаемого объекта, потребовало поиска альтернативной, объективирующей ситуацию методологии на основе критерия квантитативности.
Методология 3 - корпусный анализ (COCA, COHA). Обращение к корпусным данным продемонстрировало и достоинства, и недостатки метода. Если безусловными преимуществами корпуса являются скорость получения ответа на запрос и количественная репрезентативность результата, к очевидным минусам корпуса следует отнести лек-сико-грамматический характер разметки языковых единиц без учета синтаксического статуса последних. Опора лишь на дистрибутивные свойства морфемы не позволяет осуществить точную выборку в условиях, создаваемых преимущественно аналитическим характером английского языка, где в высокой степени развиты полисемия и омонимия морфологических единиц. Так, в ответ на запрос по общей модели (NP 'S + Ving) были получены не только предложения с искомыми структурами, но и примеры, в которых данная модель реализовывала значение формы 3-го лица единственного числа Present Continuous, например: Marie gets changed behind the wardrobe door, and anyway, I always shut my eyes when I know Marie's getting undressed. Попытка конкретизировать статус компонента 's (заменить символ 's на соответствующий родительному падежу дескриптор ge), хотя и привела к сокращению «шума» на выходе, не смогла ликвидировать его совсем.
Модель с формой общего падежа (NP + Ving) аналогично требует более строгих структурных ограничений поиска: присутствующее в ней сочетание «существительное в общем падеже + глагольная основа + ing» может также соответствовать причастному обороту, например: You are now - I heard the belated Lord Woodleigh explaining this myself - you are now Countess of Woodleigh.
Неудачные запросы в корпус сделали очевидной необходимость расширенного описания дистрибуции форм Ving, т. е. учета определенной синтаксической модели, компоненты которой сняли бы условия для неоднозначности. Говоря иначе, корпусный анализ был объединен с традиционным синтаксическим компонентом.
Мы предположили, что такой функцией является роль дополнения после наиболее частотных в герундиальной конструкции глаголов [Дроздова, Берестова 1999]. Этот подход позволил нам сопоставить структуры, жестко лимитированные в синтаксическом плане, но как результат дал более ограниченные сведения об их соотносительной частотности.
Экспериментально нами были произвольно отобраны два глагола, предполагающие использование герундиального оборота в качестве прямого дополнения - to mind и to appreciate, и два глагола, использующие герундиальный комплекс в качестве предложного дополнения, -to insist on и to result in.
Таблица 1
Именной компонент-существительное
MIND NP'S + VING NP + VING
COCA spoken written web TOTAL spoken written web TOTAL
0 1 0 1 11 16 16 43
COHA 7 9
APPRECIATE NP'S + VING NP + VING
COCA 3 3 9 13 12 34
COHA 2 1
INSIST ON NP'S + VING NP + VING
COCA 0 0 0 0 0 4 5 9
COHA 19 9 (в основном 1890-1910)
RESULT IN NP'S + VING NP + VING
COCA 0 16 4 20 16 102 100 218
COHA 17 13
Все запрашиваемые структуры с существительными в родительном / общем падеже обнаружились в корпусах в очень ограниченном, иногда единичном, количестве, хотя и частично подтверждающем соображение о приоритетности существительного в общем падеже и, следовательно, полугерундиального оборота.
Запросы о структуре, в которой вместо существительного в родительном / общем падеже использовалось соответственно притяжательное или личное местоимение в объектном падеже, продемонстрировали более высокую частотность последней опции и позволили сделать определенные предположения касательно существующих языковых преференций.
Таблица 2
Именной компонент - местоимение
MIND POSS. PRN + VING PERS.PRN + VING
COCA spoken written web TOTAL spoken written web TOTAL
92 79 19 190 664 219 162 1045
COHA 364 158
APPRECIATE POSS. PRN + VING PERS.PRN + VING
COCA 450 118 94 662 2018 194 392 2604
COHA 98 44
INSIST ON POSS. PRN + VING POSS. PRN + VING
COCA 25 2 14 41 13 26 15 54
COHA 267 72
RESULT IN POSS. PRN + VING NP + VING
COCA 17 120 82 219 44 122 266 432
COHA 109 21
Таким образом, при сравнении данных по обеим структурам, полученным путем синхронного среза (COCA, 1 млрд словоупотреблений, 1990-2015 гг.), становится очевидным предпочтение, отдаваемое носителями языка, конструкции с существительным в общем падеже / личным местоимением в качестве прямого дополнения (исключением стал глагол insist, который не слишком частотен в конструкции с упоминанием деятеля, и использование существительного в общем падеже или личного местоимения в таких случаях ненамного превалирует над «притяжательной» версией).
Проведенный с помощью исторического корпуса COHA (400 млн словоупотреблений, 1810-2000 гг.) диахронный анализ показал, что
доминировавшая почти до настоящего времени структура с притяжательным местоимением начинает терять в частотности и замещаться конкурирующей с ней конструкцией с личным местоимением.
APPRECIATE APPRECIATE
Рис. 1. Данные по запросу в COHA
Результаты
Применение перечисленных подходов позволило сформировать объемное представление об изучаемом явлении и сформулировать следующие выводы, которые могут быть предложены обучающимся для более успешного выполнения ими учебных задач.
1. Современный герундий оформился как исторически детерминированный «гибрид» существительного и глагольного образования, сохранивший комбинаторные признаки имени, но обладающий выраженной семантикой процесса. Логическое осмысление события, требующее от говорящего выполнить атрибуцию процесса к выполняющему этот процесс лицу, является источником традиционного использования притяжательного падежа / притяжательного местоимения для именной части конструкции. На этом факте может быть основана дискурсивно-ориентированная рекомендация использования именного компонента именно в этой форме для ситуаций формального общения: для них характерно повышенное внимание к прозрачности
выражения и экономия усилий на интерпретацию, что должно быть обеспечено говорящим. Приведенный выше тезис об архаичности герундиального оборота является своеобразной поддержкой к данной рекомендации - как известно, исторически валидные тексты-источники демонстрируют серьезное тяготение к формальной речи.
2. В то же время, отмеченная историками и подтверждаемая данными корпусных исследований тенденция к усилению позиций структуры с общим падежом / личным местоимением в объектном падеже, совпадает с соображением функционалистов о том, что сегодня именно существительное в общем падеже чаще выдвигает на передний план агенс герундиального действия. Необходимо учитывать, что корпусные данные являются узус-ориентированными и отражают уменьшение частотности строгих формальных репрезентаций субъекта герундиального действия в связи с: 1) качественными изменениями в системе английского языка, а также 2) переменами в образе жизни англоговорящего сообщества, на которое неизбежно повлияли экономические и политические события, определявшие небольшой в историческом отношении период последних полутора сотен лет.
В частности, в современном английском языке все три неличные формы - инфинитив, герундий и причастие - оказались способны к созданию синтаксической конструкции, при этом именные компоненты инфинитивных и причастных оборотов в преобладающем большинстве случаев выражаются существительным в общем падеже, так что по меньшей мере количественно модель с общим падежом для всех трех форм оказывается доминирующей. Требования грамматической системы таковы, что если в качестве агенса герундий использует неодушевленные существительные или однородные одушевленные существительные, именная часть оборота будет выражена только общим падежом.
Отойдя от фактов системы, обратимся к изменениям, стимулированным экстралингвистическими факторами, но определившим дискурсивные потребности говорящих и слушающих. Используя понятийный аппарат французского лингвиста А. Фрея, критически относящегося к статическому кодифицирующему подходу при анализе поведения языка, противопоставим им динамический функциональный подход, в рамках которого доминанты речи понимаются как наиболее удовлетворительные решения коммуникативных задач. А. Фрей утверждает,
что, сложным образом взаимодействуя и нередко противореча друг другу, потребности говорящих - ассимиляция, дифференциация и ясность, экономия и экспрессивность - управляют использованием языка и придают его единицам новое качество [Фрей 2006].
Представляется, что именно ассимиляция, основанная на аналогии, т. е. стремлении к регулярности и однородности системы, и экономия (неизменяемость и краткость), объединившись, уже сегодня основательно потеснили герундиальную конструкцию и вывели на передний план полу-герундий. Если к этому добавить совершенно особую социальную ситуацию сегодняшнего дня, которую стало принято обозначать словом глобализация, прогноз для герундиального оборота достаточно пессимистичен: скорее всего, в повседневном общении ему суждено «пасть жертвой» закона забвения (т. е. устранения из системы того, что не выполняет какой-либо дискурсивной функции).
С точки зрения педагога-практика, использование перечисленных результатов требует предварительной сортировки примеров, включаемых в упражнения, где контексты должны обладать высокой степенью однозначности. При этом обучающиеся должны понимать, что герундиальные и полугерундиальные обороты не просто не равноценны формально, их вариативность и синонимия является результатом причинно-следственных связей между развитием языка и человеческого общества.
3. Представленные выше наблюдения носят, тем не менее, ограниченный характер: каждая методология, взятая в отдельности, демонстрирует серьезную ограниченность и не позволяет дать исчерпывающий ответ на поставленный вопрос. Хотя предпочтение и следует отдавать функциональной лингвистике, задачей которой является объяснение явлений, составляющих эффективные приемы речи, через отношение взаимной зависимости ситуации и коммуникантов, доработки требует формула запроса в корпуса, необходимо также получение данных по всему набору структурно-семантических моделей и проведение мини-диахронических срезов, создающих более тонкую социокультурную и прагматическую настройку для случаев использования герундиальных и полугерундиальных структур. Таким образом, поставленный в статье вопрос сохранит статус дискуссионного и позволит вернуться к нему для окончательного решения.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ / REFERENCES
Бруннер К. История английского языка / пер. с нем. : в 2 т. 4-е изд. М.: ЛКИ, 2010. Т. 2. [Brunner, K. (2010). Istorija anglijskogo jazyka (A History of the English Language). Moscow: LKI. (In Russ., a translation from German)].
Гордон Е. М., Крылова И. П. Грамматика современного английского языка. М.: Высшая школа, 1986. [Gordon, E. M., Krylova, I. P. (1986). Grammatika sovremennogo anglijskogo jazyka (A Grammar of Present-day English). Moscow: Vysshaja shkola. (In English)].
Каушанская В. Л. [и др.] Грамматика английского языка. Л.: Просвещение, 1973. [Kaushanskaja, V. L. et al (1973). Grammatika anglijskogo jazyka (A Grammar ofthe English Language). Leningrad: Prosveshhenie. (In English)].
Гузеева К. А., Костыгина С. И. Грамматика английского языка. Герундий. Спб.: Союз, 2004. [Guzeeva, K. A., Kostygina, S. I. (2004). Grammatika anglijskogo jazyka. Gerundij (English Grammar. The Gerund). St. Petersburg: Sojuz. (In English)].
Дроздова Т. Ю., Берестова А. И. The Verbals. СПб.: Химера, 1999. [Drozdo-va, T. Ju., Berestova, A. I. (1999). The Verbals. St. Petersburg: Himera. (In English)].
Иванова И. П., Чахоян Л. П., Беляева Т. М. История английского языка. СПб.: Авалон, Азбука-классика, 2006. [Ivanova, I. P., Chahojan, L. P., Beljae-va, T. M. (2006). Istorija anglijskogo jazyka. (A History of the English Language). St. Petersburg: Avalon, Azbuka-klassika. (In Russ.)].
Расторгуева Т. А. История английского языка. М.: Астрель : АСТ, 2001. [Ras-torgueva, T. A. (2001). Istorija anglijskogo jazyka (A History of the English Language). Moscow : Astrel' : AST. (In English)].
Фрей А. Грамматика ошибок / пер. с франц. М.: Комкнига, 2006. [Frej, A. (2006). Grammatika oshibok (A Grammar of Mistakes). Moscow: Komkniga. (In Russ., a translation from French)].
Swan, M., Walter, C. How English Works. A Grammar Practice Book. Oxford University Press, 2001.
Biber, D., Conrad, S., Leech, G. Longman Student Grammar of Spoken and Written English. Pearson Education Limited, 2002.
Concise Dictionary of English Etymology. Oxford University Press. 2003.
Hogg, R., Denison, D. A History of the English Language. Cambridge University Press, 2006.
The Oxford Dictionary of English Grammar. 2nd edition. Oxford University Press, 2014.
