CC BY
9
Научная статья
УДК 811.512.156
DOI 10.17223/18137083/79/18
Вариативное падежное маркирование посессивных именных групп в позиции прямого дополнения
в тувинском языке
Чойган Геннадиевич Ондар
Национальный музей им. Алдан-Маадыр Республики Тыва Кызыл, Россия
Институт филологии Сибирского отделения Российской академии наук Новосибирск, Россия
[email protected], https://orcid.org/0000-0001-5779-4217
Аннотация
Исследуются факторы, определяющие выбор падежного оформления посессивных именных групп в позиции прямого дополнения в тувинском языке. Возможны следующие случаи оформления. Если посессор стоит в форме генитива, то посессум обязательно принимает показатель аккузатива. Вариативное оформление встречается только с показателями 1-го и 2-го лица на посессуме. Если посессор стоит в форме номинатива, то посессум допускает вариативное оформление номинативом и аккузативом. Факторы, влияющие на вариативное маркирование, таковы: определенность, одушевленность референта посессора, линейная отдаленность компонентов посессивной конструкции, наличие дополнительных определений, актуальное членение высказывания. Ключевые слова
тувинский язык, дифференцированное маркирование объекта, вариативное падежное маркирование, номинатив, аккузатив, генитив, посессивная именная группа Для цитирования
Ондар Ч. Г. Вариативное падежное маркирование посессивных именных групп в позиции прямого дополнения в тувинском языке // Сибирский филологический журнал. 2022. № 2. С. 254-270. DOI 10.17223/18137083/79/18
© Ондар Ч. Г., 2022
Variable case marking of possessive nominal phrases in the direct object position in Tuvan
Choigan G. Ondar
Aldan Maadyr National Museum of the Republic of Tuva Kyzyl, Russian Federation Institute of Philology of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences Novosibirsk, Russian Federation [email protected], https://orcid.org/0000-0001-5779-4217
Abstract
Considering the phenomenon of differential object marking of the direct object in possessive nominal phrases (NPs) has revealed two varieties of differential case marking in the Tuvan language: of the direct object and of the possessor. Thus, it was interesting to check the correlation between the factors influencing variation in both cases. The choice in favor of the genitive marking of the possessor is found to be determined by definiteness, animacy of the referent of some NPs, the linear remoteness of the possessive construction components, and additional definitions. Genitive marking of a possessor with an indefinite or non-referential status is due to the sentence information structure. The same set of factors is relevant for choosing accusative direct object labeling. Thus, the obligatory accusative marking of possessive NPs with a genitive possessor in the position of a direct object is associated with the same factors in the structure of relations between components that determined the choice of the genitive form of the possessor. Accusative marking of the direct object of possessive NPs without a genitive is determined by the definiteness of the possessor, the presence of identifying definitions, the presupposition of the singularity of the referent, the sentence information structure, with different communicative status of the object and the predicate. Possessive NPs without a genitive in the direct object position are used in the nominative: if their referent has an indefinite or non-referential status, they are in the utterance rheme with a contact arrangement to the control verb and have no other determinants.
Keywords
Tuvan language, differential object marking, variant case marking, nominative case, accusative case, genitive case, possessive nominal phrase
For citation
Ondar Ch. G. Variable case marking of possessive nominal phrases in the direct object position in Tuvan. Siberian Journal of Philology, 2022, no. 2, pp. 254-270. (in Russ.) DOI 10.17223/18137083/79/18
Введение
В данной работе исследуется вариативность оформления имени в позиции прямого дополнения, характерная для многих языков аккузативного типа: романских, германских, славянских, уральских, алтайских (см. [Aissen, 2003; Haspelmath, 2005; De Swart, 2007; Dalrymple, Nikolaeva, 2011] и др.). В англоязычной литературе это явление получило название «дифференцированное маркирование объекта» (англ. differential object marking, DOM): часть именных групп (далее -ИГ) в роли прямого дополнения (далее - ПД) обязательно или наиболее вероятно получает одно падежное маркирование, в то время как остальные ИГ в той же позиции маркируются другим падежом [Bossong, 1985]. В тувинском языке ПД может оформляться номинативом (NOM), аккузативом (ACC) и аблативом (ABL).
Несмотря на большое количество типологических исследований по данной теме, необходимо детальное исследование вариативности падежного маркирования прямого дополнения и определяющих его причин на материале конкретных языков, так как роль и значение тех или иных факторов для каждого языка индивидуальны.
В тюркологии данная тема исследуется с середины XIX в. Выбор падежного маркирования ПД в тюркских языках связывается с рядом факторов:
1) с категорией определенности / неопределенности: ИГ, имеющие определенный референциальный статус, оформляются аккузативом, а неопределенные -номинативом (см. [Казем-бек, 1846; Майзель, 1957; Nilsson, 1978] и др.);
2) с отношениями между глаголом и дополнением: если дополнение сливается с глаголом-сказуемым, то оно не получает эксплицитного оформления, если же действие и объект четко разграничиваются, то аккузативное оформление обязательно [Тыбыкова, 1985; Убрятова, 2006];
3) с порядком слов в предложении: ПД в номинативе употребляется только в позиции непосредственно перед сказуемым, если между ними оказывается какой-нибудь другой член предложения, то аккузативное оформление обязательно [Исхаков, Пальмбах, 1961];
4) с коммуникативной структурой высказывания: если ПД находится в теме высказывания, то оно всегда оформляется аккузативом, если ПД само является ремой или находится в реме вместе со сказуемым, то не получает эксплицитного падежного оформления [Johanson, 1977; Muravyova, 1992];
5) с дискурсивной значимостью ИГ: аккузативное оформление получают протагонисты дискурса при первом упоминании в тексте [Толдова, Сердобольская, 2002];
6) со структурным типом именной группы: DOM опирается на оппозицию двух структурных типов ИГ - максимальных именных проекций (именные группы с генитивным зависимым) и именных групп малой структуры (существительное с разнообразными определениями, кроме генитивного посессора) [Лютикова, 2014].
Цель настоящей статьи - рассмотреть факторы, определяющие вариативное падежное маркирование ПД в составе изафетных конструкций 2-го и 3-го типов в форме 3-го лица в тувинском языке, и проверить, насколько они соотносятся с факторами, влияющими на вариативность падежного маркирования посессора.
Материалом для исследования послужили 500 предложений, извлеченных из разных источников на тувинском языке, в которых представлено 760 примеров использования ПД.
Сбор материала проводился методом сплошной выборки предложений, которые содержат посессивные ИГ в функции прямого дополнения, оформленного аккузативом или номинативом 1. Из каждого текста выписано равное количество предложений. После этого были выделены все ПД, выраженные посессивными именными группами.
Для анализа материала использованы описательный и комплексный анализ структуры и семантики конструкций.
1 Примеры маркирования ПД аблативом в данной статье не рассматриваются ввиду специфичности факторов, влияющих на их маркировку.
1. DOM в посессивных именных группах в тувинском языке
ПД может являться вершиной посессивной конструкции, состоящей из двух именных членов: ПД обозначает предмет обладания, а зависящий от него компонент - обладателя.
Первый компонент (посессор) маркируется номинативом (NOM) или генитивом (GEN). Выбор падежа обусловлен свойствами посессивной конструкции, семантикой входящих в ее состав компонентов, их референциальным статусом и т. п. Ср. примеры (1) и (2):
(1) бажыц ханазы бажьщ=0 хана=зы дом=NOM стена=POSS.3 'стена дома'
(2) бажыцныц ханазы бажыц=ньщ хана=зы дом=GEN стена=POSS.3 'стена дома'
В тюркологии для описания такой структуры используется термин «изафетная конструкция» (далее - ИК), т. е. притяжательное определительное сочетание, в котором отношение определения и определяемого, кроме порядка слов, выражено специальными аффиксами родительного падежа (или без них) при определении и аффиксами принадлежности - при определяемом [Баскаков, 1979, с. 221222].
Выделяется три типа ИК. Первый тип (ИК1, или безаффиксный изафет) современными исследователями как собственно изафетная конструкция не рассматривается, так как она не передает отношений принадлежности, а определяемое имя не имеет посессивного показателя (например, тув. ыяш=0 бажьщ=0 'деревянный дом'; букв.: дерево дом). В данной работе этот тип ИК не рассматривается.
В конструкциях второго типа (ИК2, или одноаффиксный изафет) посессор не имеет генитивного аффикса, а вершина оформлена посессивным показателем (например, тув. кижи=0 баж=ы 'голова человека'; букв.: человек голова=его).
В конструкциях третьего типа (ИК3, или двухаффиксный изафет) посессор оформляется генитивным аффиксом, а посессум - посессивным (например, тув. оол=дуц ном=у 'книга мальчика'; букв.: мальчик=GEN книга=его) [Майзель, 1957, с. 17].
Второй компонент (посессум, объект обладания), находящийся в позиции ПД, принимает форму либо номинатива, либо аккузатива. Это определяется свойствами посессивной конструкции или зависит от свойств высказывания в целом.
(3) [Ыт чеми эккелдим] рема.
ыт=0 чем=и=0 эккел=ди=м
собака=NOM корм=POSS.3=NOM приносить=РА8Т=^ 'Я принес собачий корм.'
(4) [Ыттыц чемин] тема [утпас сен] рема.
ыт=тыц чем=и=н ут=пас сен
co6aKa=GEN KopM=POSS.3=ACC зaбывaть=FUT.NEG 2SG
'Не забудь о корме собаки.'
В примере (3) ИГ является устойчивым сочетанием, имеет неопределенный референциальный статус, вместе с глаголом находится в реме высказывания. А в примере (4) речь идет о корме конкретной собаки, ИГ составляет тему высказывания.
Таким образом, при рассмотрении явления DOM замечаем, что в ИК пересекаются две разновидности дифференцированного падежного маркирования в тувинском языке: вариативное маркирование ПД и вариативное маркирование посессора в изафетных конструкциях. В этой связи интересно проверить, насколько факторы, влияющие на вариативность в обоих случаях, соотносятся друг с другом.
2. Маркирование прямого дополнения в составе ИК3
Описание закономерностей падежного варьирования в оформлении ПД целесообразно начать с ИК3, так как в составе этой конструкции оба компонента маркированы: посессор принимает показатель генитива, а посессум - лично-притяжательный аффикс.
По количеству эксплицитных компонентов ИК3 делятся на односоставные (бажыцы 'дом-его') и двусоставные (ооц бажыцы ^rGEN дом-его'), по семантике первого компонента - на выражающие личную (мээц номум 'я. GEN книга-моя') или предметную (шаланыц хири 'пол.GEN грязь-его') принадлежность. ИК3, выражающие личную принадлежность, могут быть во всех трех лицах.
Падежное оформление ПД связано с категорией лица посессора: если лично-притяжательные аффиксы на посессуме указывают на 3-е лицо посессора, аккуза-тивное маркирование ПД обязательно: ИК3 3-го лица - как односоставные, так и двусоставные - в позиции ПД всегда маркированы аккузативом:
POSSR=GEN POSSM=POSS3=ACC
Это дает основания предполагать наличие прямой зависимости между генитив-ным оформлением посессора и аккузативным оформлением вершины ИК3 в позиции ПД.
Если посессум оформляется показателями 1-го или 2-го лица, то ПД может принимать форму либо аккузатива, либо номинатива:
POSSR=GEN POSSM=POSS1,2=NOM/ACC
Вариативность падежного оформления ПД при 1-м и 2-м лице посессора обусловлена тем, что аккузатив как средство указания на определенность объекта при 1-м и 2-м лице теряет свою значимость, так как определенность объекта подчеркивается соотнесенностью с говорящим или слушающим. Случаи аккузативного маркирования объясняются теми же условиями, которые релевантны для нераспространенных ИГ, кроме определенности (подробнее см.: [Ондар, 2021a]).
Далее проанализируем, насколько факторы, определяющие выбор генитивного оформления посессора ИК3 и аккузативного оформления ПД, пересекаются, исходя из гипотезы, что обязательное аккузативное оформление ИК3 в позиции ПД
в тувинском языке прямым образом связано с факторами, определившими гени-тивное оформление посессора.
П. В. Гращенков в работе, посвященной анализу ИК в мишарском диалекте татарского языка, сформулировал три ключевых правила выбора генитивного маркирования посессора ИК3.
«(I) В случае нераспространенных ИГ (т. е. при отсутствии модификаторов у зависимого имени и, как правило, при отсутствии у вершинного имени других модификаторов, кроме существительного, образующего ИК2 / ИК3) оформленный генитив (ИК3) связан с выражением определенного референциального статуса образуемой зависимым существительным ИГ.
(II) Генитивное оформление (ИК3) способны получать только те ИГ, которые обозначают объект, являющийся важным с точки зрения говорящего (и слушающего) участником событий дискурса.
(III) В том случае, когда референциальный статус предписывает зависимому имени безгенитивное оформление, но: а) это имя имеет свои модификаторы, или Ь) у вершинного имени существуют дополнительные модификаторы; предпочтительнее, тем не менее, оформлять его показателем генитива (ИК3)» [Гращенков, 2002].
В тувинском языке оформление посессора ИК3 генитивом, а посессума в позиции дополнения аккузативом также связано в первую очередь с определенным референциальным статусом ИГ. Посессум ИК3 с определенным посессором маркируется аккузативом, при этом определенность или неопределенность посессума не имеет значения: он может быть и определенным, и неопределенным. Это проиллюстрировано в примере (5), где до этого момента не было известно о наличии у главного героя лука и стрелы. Однако определенность ИГ здесь связана с определенностью посессора. Таких примеров в наших материалах большинство.
(5) Кызытпа чазы-биле сыйда оъгун ап алгаш, {бврYHY аъттыц хврээниц иш-тинге сыындыра берген} (Тувинские народные сказки, 1994, с. 252). кызытпа ча=зы-биле сыйда
маленький лук=Р088.3-Р08ТР острый
оъг=у=н а=п ал=гаш
стрела=POSS.3=ACC брать=СУ ЛиХ=СУ
'Взяв свой маленький лук и остроконечную стрелу, {стал втискивать волка в конскую грудь.}'
В многоступенчатых ИК3 определенность посессора может быть установлена через известность его посессора, как в примере (6), где речь идет о хозяйстве уже известного Караты-Хаана. Первый посессивный показатель - это анафорическая отсылка к личности хана.
(6) Ижик-двжээниц хозун, кажаа-хораазыныц иштин бакылаай-ла мен (Тувинские народные сказки, 1994, с. 258).
ижик-дежэ=э=ниц хоз=у=н
кровать=POSS.3=GEN полость=POSS.3=ACC кажаа-хораа=зы=ныц ишт=и=н
скотный.двор=POSS.3=GEN внутрь=POSS.3=ACC
бакыла=ай-ла мен
заглядывать=!МР. 180-РЯТСЬ 18в
'Я под его кровать, в его скотный двор загляну.'
В тувинском языке, кроме определенности, генитивное маркирование посессора определяется также его одушевленностью. Некоторые одушевленные ИГ (личные местоимения, вопросительное местоимение кым? 'кто?', антропонимы) требуют обязательного генитивного маркирования.
(7) Сээц оглуцну безин мээц твЛYм дээр чыгыы-ла-дыр (Серен-оол, 1995, с. 4). сэ-эц огл=уц=ну безин мэ-эц
ты-ОЕК сын=Р088.28С=ЛСС даже я-GEN тeл=Yм дэ=эр чыгыы-ла-дыр
дитя=POSS.1SG говорить=ШР почти^Т^^Т^ 'Он готов называть твоего сына своим ребенком.'
(8) Кымныц барын-даа, кымныц чогун-даа эскербээн (Кудажы, 2002, с. 14). кым=ныц бар=ы=н-даа кым=ныц кто=ОЕК наличие=Р088.3=ЛСС=РКТСЬ кто=ОЕК чог=у=н-даа эскер=бээн отсутствие=Р088.3=ЛСС-РКТСЬ замечать=PAST1.NEG
'Он не заметил ни чьего-либо присутствия, ни чьего-либо отсутствия.'
В отличие от мишарского диалекта татарского языка, в тувинском языке антропонимы в позиции посессора ИК3 2 всегда маркируются генитивом.
(9) Акым Бежендейниц арнын квврYмге... (Тока, 1951, с. 8). акы=м=0 Бежендей=ниц арн=ы=н брат=POSS.1S G=NOM Бежендей=ОЕК лицо=Р088.3=ЛСС
кe=eр=Yм=ге
смотреть=PrP=POSS. 1 SG=DAT
'Когда я смотрю на лицо своего брата Бежендея...'
Что касается других имен собственных, то они допускают вариативное маркирование посессора: они могут быть в генитиве и номинативе (см. пример (17)).
В тувинском языке, как и в мишарском диалекте татарского языка, вероятность генитивного маркирования посессора возрастает при появлении модификаторов у посессора или у вершины ИК. В ИК3 между посессором и посессумом могут находиться и другие определения, что приводит к изменению линейного расстояния между посессором и вершиной.
(10) Бойдустуц чаагай ногаан YHYЖY чадырывысты дескиндир бYргей бээр (Тока, 1951, с. 11).
бойдус=туц чаагай ногаан
природа=ОЕК вкусный зеленый
унуж=у=0 чадыр=ывыс=ты
растение=Р088.3=]Ч0М изба=POSS. ^=АСС дескиндир бYрге=й бэ=эр
вокруг окружить=СУ AUX=PRS2
'Ароматные зеленые растения природы окружают нашу избу.'
2 Единственным исключением является написание отчества в паспорте, например, Ооржак Маадыр Аян оглу.
Линейная отдаленность между синтаксически связанными элементами конструкции приводит к необходимости эксплицитного маркера при зависимом компоненте. Такая мера необходима во избежание неоднозначности синтагматических отношений между членами распространенной конструкции.
В тувинском языке встречаются ИК3 со слабоопределенным и нереферентным статусом посессора [Падучева, 2010, с. 90, 94].
В примере (11) ожидаемо употребление ИК2 (устойчивого сочетания кудумчу ыттары 'уличные собаки'), однако в силу различия коммуникативного статуса объекта и предиката и посессор, и посессум получают эксплицитное маркирование. В данном примере ИК3 составляет тему как данность - экзистенциальная пресуппозиция.
(11) <...> [кудумчунуц ыт-кужун] тема [доюлдурбушаан] рема <...> (Даржай, 1984, с. 9).
кудумчу=нуц ыт-куж=у=н доюлдур=бушаан
улица=GEN собака=POSS.3=ACC оживлять=СУ
'<...> поднимая уличных собак на ноги <...>.'
Другой случай вариативного генитивного маркирования, имеющий семантико-синтаксическое объяснение, продемонстрирован в примерах (12) и (13). Ситуация, описанная в примере (12), произошла раньше, и здесь орун 'кровать' вводится в дискурс впервые. С точки зрения грамматического звучания и влияния фактора неопределенности здесь также более ожидаемо оформление номинативом вместо генитива.
(12) Долзат хевин ужулбайн, оруннуц шывыын часпайн-даа чыдып алган (Даржай, 1984, с. 7).
Долзат=0 хев=и=н ужул=байн
Долзат=ШМ одежда=Р088.3=ЛСС снимать=КБв.СУ
орун=нуц шывы=ы=н
кровать=GEN покрывало=POSS.3=ACC час=пайн=даа чыд=ып ал=ган
открывать=КБв. СУ=РЯТСЬ лежать=СУ ЛиХ=РЛ8Т1
'Долзат, не снимая одежду, даже не расправив покрывало кровати, легла.'
Однако выбор автора находит объяснение: генитив здесь является необходимым для разбивки устойчивого сочетания орун шывыы 'покрывало', являющегося лексическим единством. Сочетание оруннуц шывыы в данном случае можно перевести как 'покрывало кровати, или то, чем укрыта кровать', т. е. кровать и покрывало специально разделяются как отдельные слова. А аккузативное маркирование всей ИГ связано с генитивным маркированием посессора. Независимо от причин генитивного маркирования посессора посессум ИК3 в позиции ПД всегда маркируется аккузативом.
Ситуация, описанная в примере (13), происходит позже, чем ситуация, представленная в примере (12). ИГ орун шывыы 'покрывало' получает аккузативное маркирование по правилу определенности: оно упоминается уже не в первый раз. Однако посессор здесь оформляется номинативом, что указывает на лексическое единство словосочетания, которое по характеристикам относится к ИК2.
(13) Долзат орун шывыын дYргеш, {сандай кырынче салып кааш, чоорган иш-тинче кире халаан} (Даржай, 1984, с. 11).
Долзат=0 орун=0 шывы=ы=н
Долзат=ШМ кровать=КОМ покрывало=Р088.3=ЛСС
д^р=геш скдадывать=СУ
'Долзат, сложив покрывало {и положив на стул, залезла под одеяло.}'
Таким образом, ИК2, выражающие лексические единства, при появлении фактора, разрывающего эту связь, ведут себя точно так же, как синтаксическое сращение предиката и объекта при разнице их коммуникативного статуса, т. е. получают маркер на зависимом имени.
В реальных высказываниях посессор ИК3 часто имеет нереферентный экзистенциальный статус [Падучева, 2010, с. 94], т. е. не является определенным, конкретным и выражает неиндивидуализированный объект. Посессор ИК3 в примере (14) имеет дистрибутивный статус [Там же], т. е. имеется в виду не какая-то конкретная зима, а всякая. Здесь ИК3 также находится в теме высказывания.
(14) Кыштыц соогун бис-даа айыыл деп уткуур бис (Тока, 1951, с. 9). кыш=тыц соог=у=н бис=0-даа 3HMa=GEN холод=Р088.3=ЛСС мы=ШМ-РШСТЪ айыыл=0 деп утку=ур бис опасность=МОМ CONJ встречать=РЯ82 1PL
'Мы же встречаем зимний холод как опасность.'
Часто в таких случаях посессором ИК3 являются вопросительные и определи-тельно-отрицательные местоимения, которые сами в позиции ПД всегда имеют аккузативный показатель, а в позиции посессора в большинстве случаев маркируются генитивом.
(15) Буян эгезинде чунуц-даа ужу-бажын тыппаан (Кудажы, 2002, с. 11). Буян=0 эге=зин=де чу=нуц-даа Буян=ШМ начало=РО88.3^ОС 4to=GEN-PRTCL уж=у-баж=ы=н тып=паан конец=Р088.3-начало=Р088.3=ЛСС находить=РА8Т1.№;в 'Буян сначала ничего не мог понять.'
(16) Соскар кымныц-даа чугаазын дъщнавайн, {отче ЧYткYп-ле турган} (Ку-дажы, 2002, с. 12).
Соскар=0 кым=ныц-даа чугаа=зы=н
Соскар=ШМ kto=GEN-PRTCL слово=Р088.3=ЛСС
дьщна=вайн
слушать=№ЕО.СУ
'Соскар, не слушая ничьи уговоры, {всё пытался пробиться к огню.}'
Обязательное генитивное и аккузативное маркирование данных классов местоимений в позиции посессора ИК3 и ПД мы связываем, во-первых, с необходимостью определения их роли в семантико-синтаксической структуре высказывания, т. е. когда кто-то задает вопрос, он должен указать на семантическую роль главной вопрошаемой информации; во-вторых, с актуальным членением предложения: обычно это отрицательные предложения, и, возможно, в них актуализируется ограничение.
Таким образом, выбор генитива посессора ИК3 объясняется не только влиянием категории определенности. Кроме того, выбор в пользу генитивного маркирования определяется одушевленностью референта некоторых ИГ, линейной отдаленностью компонентов ИК, наличием дополнительных определений. Генитивное маркирование посессора ИК3 с неопределенным или нереферентным статусом может быть обусловлено актуальным членением предложения: в таких случаях ИК3 находится в теме высказывания как данное. Такой же набор факторов релевантен для выбора аккузативного маркирования ПД. Вероятно, те же факторы, которые оказались решающими в выборе генитивного посессора в ИК3, требуют и обязательного аккузативного маркирования посессума ИК3 в форме 3-го лица в роли ПД.
3. Маркирование прямого дополнения в составе ИК2
В этом типе ИК посессор не маркирован, а посессум содержит маркер посес-сивности 3-го лица: POSSR=0 POSSM=POSS3=NOM/ACC. Определение указывает на родовое или коллективное понятие, в котором не производится выделения единичных, индивидуальных частей [Дмитриев, 1940, с. 50]; ИГ имеет неопределенный референциальный статус [Гращенков, 2002]. Такой тип изафета часто используется в устойчивых терминологических сочетаниях [Майзель, 1957, с. 42], которые Е. И. Убрятова называет «лексическим единством» [Убрятова, 2006, с. 122].
В наших материалах представлено 22 примера ИК2, каждый из которых демонстрирует уникальный набор параметров, влияющих на выбор маркировки ПД.
В отличие от мишарского диалекта татарского языка, в тувинском языке ИК2 могут иметь определенный референциальный статус и по параметру определенности получать аккузативное маркирование в позиции ПД.
3.1. Факторы, определяющие аккузативное маркирование ИК2
ПД в составе ИК2 всегда оформляется аккузативом, если он имеет определенный референциальный статус (9 из 22 примеров). При этом определенность ИК2 устанавливается по определенности посессора. Такой тип определенности называют ассоциативной, когда «референциальная привязка осуществляется через определенность других описываемых объектов» [Муравьева, 2008, с. 373].
В примере (17) определенность посессума устанавливается через его непосредственное отношение к известному из ближайшего контекста гидрониму Ба-рык.
(17) Кызыл чалбыыш Барыкунун шыва берген турган (Кудажы, 2002, с. 10).
кызыл чалбыыш=0 Барык=0 ун=у=н
красный пламя=ШМ Барык=NOM русло=POSS.3=ACC
шыв=а бер=ген тур=ган
покрывать=СУ AUX=PP AUX=PAST1
'Красное пламя покрыло русло Барыка'.
В примере (18) маркером определенности служит посессивный аффикс 2-го лица при посессоре акы-ц 'твой брат'.
(18) Акыц чугаазын дыцна, оглум [Кудажы, 2002, с. 15]. акы=ц=0 чугаа=зы=н старший.брат=P0SS.2SG=N0M слово=P088.3=ЛCC дыцна=0 оглу=м=0 слушать=IMP.2SG сын=POSS.1SG=NOM 'Послушай слова твоего брата, сынок.'
Определенность может выражаться также дополнительными определениями. В примерах (19) и (20) аккузативное маркирование ПД связано с наличием весомого модификатора - определения в виде причастного оборота, при котором ПД всегда оформляется аккузативом [Ондар, 2021б, с. 159].
(19) <...> деп, Саванды чугаалааш, врттенип калган чоон чудук ужун буду-биле тепкен. {Эжиктиц даштындан бо чудук-биле так иттирип каан болду} (Кудажы, 2002, с. 14).
ерттен=ип кал=ган чоон чудук=0
сгореть=СУ ЛиХ=РР толстый бревно=К0М
уж=у=н буд=у-биле теп=кен
конец=Р088.3=ЛСС нога=POSS.3-POSTP пинать=PAST1
'.так сказав, Саванды пнул ногой кончик обгоревшего толстого бревна. {Оказалось, что дверь снаружи была тщательно подперта этим бревном.}'
(20) {Кавайныц дYвYнге KYЗYн квже берген} аалдар вдээнден чыып алганывыс сарыг кидистер, чурук быжындыларын угбавыс чаткылап алган (Тока, 1951, с. 9).
аал=дар едэ=эн=ден чы=ып ал=ган=ывыс
аал=PL двор=POSS.3=ABL собирать=СУ AUX=PP=1PL сарыг кидис=тер=0 чурук=0
желтый войлок=РЬ=К0М лоскут=К0М быжынды=лар=ы=н угба=выс=0
кусок=РЬ=Р088.3=ЛСС старшая.сестра=POSS. 1PL=NOM
чат=кыла=п ал=ган
класть=ITER=CV AUX=PAST1
'{На дне колыбели} сестра разложила куски желтого войлока и лоскутки тканей, которые мы собрали со съехавших осенью аалов.'
Определенность ИГ может опираться на пресуппозицию единичности референта. В примере (21) эмчи училищези 'медицинское училище' является единственным в Туве и как данное находится в теме высказывания. Данная ИГ может находиться и в реме, где она, скорее, не получила бы аккузативного маркирования. Поэтому решающим фактором, определяющим аккузативное маркирование ИК2, является актуальное членение предложения.
(21) {Дуцмам дивецер, мен Саара-биле чажыт кижи мен}, [эмчи училище-зин] тема [кады доостувус] рема (Серен-оол, 1995, с. 8).
эмчи=0 училище=зи=н кады
врач=К0М училище=Р088.3=ЛСС вместе
доос=ту=вус заканчивать=PAST=1PL
'{Не обращайтесь ко мне как к младшей сестре, мы с Сарой ровесники,} вместе заканчивали медицинское училище.'
С актуальным членением предложения связано также аккузативное маркирование неопределенного ПД, чаще находящегося в реме высказывания. Это связано с тем, что фокус ремы находится либо на другом компоненте, либо на каком-то отдельном аспекте самого предиката. В примере (22) ПД и предикат имеют рема-тизированный коммуникативный статус, однако фокус находится на предикате, а точнее на информации о законченности действия, выраженной глаголом совершенного вида на -уп- (стянувшаяся форма совершенного вида на -увут-). В наших материалах это не единичный пример, когда форма совершенного вида влияет на маркированность неопределенной ИГ в позиции ПД.
(22) [Кызыл-оол] тема ^ш ай чолаачылар курузун доозупкаш, {ажылдай берген-де, шеригже кыйгырты берген] рема} (Даржай, 1984, с. 8).
Кызыл-оол=0 Yш ай чолаачы=лар=0
Кызыл-оол=М0М три месяц водитель=PL=NOM
куруз=у=н дооз=уп=каш
курс=POSS.3=ACC заканчивать=РБУ=СУ
'Как только Кызыл-оол, закончив трехмесячные курсы вождения (букв.: курсы водителей), {начал работать, его призвали в армию.}'
Аккузативная маркировка посессума ИК2 может быть структурной особенностью дополнительного придаточного предложения. Посессор ИК2 может находиться в позиции подлежащего зависимой части причастно-падежных полипредикативных конструкций, где посессум является номинализацией предиката зависимой части. В данном случае аккузативная маркировка посессума выполняет роль показателя синтагматических отношений зависимости между частями полипредикативной конструкции. В наших материалах представлено четыре таких примера.
(23) Мен ЧYY-даа болганын билбээн мен (Тока, 1951, с. 10). мен=0 чуу-даа=0 бол=ган=ы=н я=ШМ что=PRTCL=NOM быть=PP=POSS.3=ACC бил=бээн мен
знать=РЛ8Т1.КЕв 18в 'Я не понял, что произошло'.
Таким образом, аккузативное маркирование в позиции ПД получают и определенные, и неопределенные ИК2. Определенность ИК2 устанавливается через определенность посессора с помощью дополнительных идентифицирующих определений, благодаря пресуппозиции единичности референта. Маркирование неопределенных ИК2 связано с актуальным членением предложения, когда коммуникативный статус объекта и предиката различается. Отдельно рассмотрено аккузативное маркирование, связанное со структурными признаками отношений зависимости частей причастно-падежных полипредикативных конструкций.
3.2. Факторы, определяющие номинативное оформление ИК2
ИК2 с нереферентным и неопределенным референциальным статусом в позиции ПД не маркируются аккузативом примерно в половине случаев (7 из 13 примеров). Пример (24) является классическим случаем «лексического единства», которое в данном случае имеет неопределенный референциальный статус и находится в реме высказывания вместе с управляющим глаголом.
(24) [Орук демдектери тудуп алган болур] рема (Серен-оол, 1995, с. 3). орук=0 демдек=тер=и туд=уп дорога=К0М знак=РЬ=Р088.3 держать=CV
ал=ган бол=ур
AUX=PP быть=PRS2
'Он держит в руках дорожные знаки.'
В примере (25) представлена нереферентная ИГ также в реме высказывания.
(25) {Хойтпак?} Па, бе хымызы танывас кижи сен бе, Долаана? (Серен-оол, 1995, с. 4).
па бе=0 хымыз=ы=0
ГЫГТ кобыла=К0М кумыс=Р088.3=К0М
таны=вас кижи=0 сен бе
знать=PrP.NEG человек=NOM 2SG PRTCL
Долаана=0 Долаана=NOM
'{Хойтпак 3?} Па, ты не знаешь кумыс кобылы, Долаана?'
Таким образом, ИК2 в позиции ПД употребляется в номинативе, если ее референт имеет неопределенный или нереферентный коммуникативный статус, и она находится в реме высказывания при контактном расположении к управляющему глаголу и не имеет других определений.
Выводы
Таким образом, при исследовании вариативного падежного оформления ИК2 и ИК3 в форме 3-го лица посессора в позиции ПД мы выявили ряд релевантных факторов, которые определяют выбор аккузативного маркирования. Обязательное аккузативное маркирование ИК3 в позиции ПД связано с наличием тех же факторов в структуре отношений между частями ИК3, которые определили выбор гени-тивного оформления посессора. Падежное маркирование ИК2 в позиции ПД не отличается от маркирования неизафетных ИГ. Тувинский язык демонстрирует более широкий набор пересекающихся факторов, влияющих на генитивное маркирование посессора и аккузативное маркирование ПД по сравнению с мишар-ским диалектом татарского языка. Например, на материалах мишарского диалекта влияние фактора актуального членения предложения не очевидно, тогда как для тувинского языка в ряде случаев он имеет решающее значение. Поэтому необходимо детальное изучение данной темы на материалах каждого тюркского языка в отдельности и в их сопоставлении.
Список сокращеиий
0 - нулевая морфема; 1, 2, 3 - показатель лица; ABL - аблатив; ACC - аккузатив; AUX - вспомогательный глагол; CONJ - союз; CV - деепричастие; DAT - датив; FUT - форма будущего времени с показателем =ap; GEN - генитив; IMP - форма повелительного наклонения; INF - инфинитив; INTJ - междометие; ITER - многократный вид с аффиксом =гылй; LOC - локатив; NEG - отрицательный аффикс
3 Кисломолочный продукт.
глагола, причастия, деепричастия; NOM - номинатив; PRTCL - частица; PAST -форма прошедшего категорического времени с показателем =ды; PAST1 - форма прошедшего неопределенного времени с аффиксом =ган; PFV - законченный (совершенный) вид с аффиксом =ывыт; PL - множественное число; POSS - посессивный аффикс; POSSM - посессум; POSSR - посессор; POSTP - послелог; PP - форма причастия с аффиксом =ган; PrP - форма причастия с аффиксом =ар; PRS2 - форма настоящего времени с аффиксом =ар; SG - единственное число.
Список литературы
Баскаков Н. А. Историко-типологическая морфология тюркских языков: (Структура слова и механизмы агглютинации). М.: Наука, 1979. 276 с.
Гращенков П. В. Тюркская именная группа: тысяча и одна загадка. М., 2002. URL: https://pandia.ru/text/78/577/35930-3.php
ДмитриевН. К. Грамматика кумыкского языка. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940. 206 с.
Исхаков Ф. Г., ПальмбахА. А. Грамматика тувинского языка: фонетика и морфология. М.: Вост. лит., 1961. 472 с.
Казем-бек А. К. Грамматика турецко-татарского языка. Казань, 1846. 456 с.
Лютикова Е. А. Падеж и структура именной группы: вариативное маркирование объекта в мишарском диалекте татарского языка // Rhema. Рема. 2014. № 4. С. 50-70.
Майзель С. С. Изафет в турецком языке. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1957. 187 с.
Муравьева И. А. О трактовке неоформленного имени в тюркских языках // Исследования по теории грамматики. М.: Гнозис, 2008. Вып. 4: Грамматические категории в дискурсе. С. 321-420.
Ондар Ч. Г. Дифференцированное маркирование объекта в изафетных конструкциях 1 -го и 2-го лица в тувинском языке // Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения: Сб. материалов VIII (XXII) Междунар. науч.-практ. конференции молодых ученых (15-17 апреля 2021 г.). Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 2021a. Вып. 22. С. 7-12. DOI 10.17223/978-5-907442-02-3-2021-2
Ондар Ч. Г. Дифференцированное маркирование объекта в тувинском языке: зависимость от функции и характера определения // Языки и фольклор коренных народов Сибири. 2021б. № 1 (Вып. 41). С. 154-162. DOI 10.25205/2312-6337-20211-154-162
Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью: ре-ференциальные аспекты семантики местоимений. 6-е изд., испр. М.: Изд-во ЛКИ, 2010. 296 с.
Толдова С. Ю., Сердобольская Н. В. Намерения говорящего и референциаль-ные свойства именных групп // Тр. Междунар. семинара «Диалог 2002» по компьютерной лингвистике. М., 2002. Т. 1: Теоретические проблемы.
Тыбыкова А. Т. Безаффиксальная форма имени существительного в роли прямого дополнения в алтайском языке // Морфология тюркских языков Сибири. Новосибирск, 1985. С. 75-86.
Убрятова Е. И. Исследования по синтаксису якутского языка. Новосибирск: Наука, 2006. 618 с.
Aissen J. Differential Object Marking: Iconicity vs Economy // Natural Language and Linguistic Theory. 2003. Iss. 21. P. 435-483.
Bossong G. Empirische Universalienforschung: differentielle Objektmarkierung in den neuiranischen Sprachen. Tübingen: Narr, 1985. 186 S.
Dalrymple M., Nikolaeva I. Objects and Information Structure. Cambridge: Cambridge Uni. Press, 2011. 247 p.
Swart P. J. F. de. Cross-linguistic variation in object marking. Utrecht: LOT, 2007.
Haspelmath M. Argument marking in ditransitive alignment types // Linguistic Discovery. 2005. No. 3.1. P. 1-21.
Johanson L. Bestimmtheit und Mitteilungsperspektive im türkischen Satz // Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft. Supplement. 1977. Bd. III/2. S. 1186-1203.
Muravyova I. A. Unmarked noun form in Turkic languages: a typological point of view // Altaic Religious Beliefs and Practices. Proceedings of the 33rd Meeting of the Permanent International Altaic Conference (Budapest, June 24-29, 1990). Budapest: Academic Press, 1992. P. 257-261.
Nilsson B. Definiteness and reference in relation to the Turkish accusative // Orientalia suecana. 1978. No. 27-28. P. 118-131.
Список источников
Даржай А. А. Чурттаарын кузезицзе... [Если хочешь жить]. Кызыл: Тув. кн. изд-во, 1984. 204 с.
Кудажы К.-Э. К. Уйгу чок Улуг-Хем [Улуг-Хем неугомонный]. Кызыл: Тув. кн. изд-во, 2002. 373 с.
Серен-оол В. С. Сеескеннер чечектелип турда [В пору цветения таволги]. Кызыл: Тув. кн. изд-во, 1995. 239 с.
Тока С. К. Араттьщ сезY [Слово арата]. Кызыл: Изд-во Тув. АО, 1951. 154 с.
Тувинские народные сказки / Сост. З. Б. Самдан. Новосибирск: Наука, 1994. 460 с.
References
Aissen J. Differential Object Marking: Iconicity vs Economy. Natural Language and Linguistic Theory. 2003, iss. 21, pp. 435-483.
Baskakov N. A. Istoriko-tipologicheskaya morfologiya tyurkskikh yazykov: (Struk-tura slova i mekhanizmy agglyutinatsii) [Historical and typological morphology of the Turkic languages: (Word structure and agglutination mechanisms)]. Moscow, Nauka, 1979, 276 p.
Bossong G. Empirische Universalienforschung: differentielle Objektmarkierung in den neuiranischen Sprachen. Tübingen, Narr, 1985, 186 p.
Dalrymple M., Nikolaeva I. Objects and Information Structure. Cambridge, Cambridge Uni. Press, 2011, 247 p.
Dmitriev N. K. Grammatika kumykskogo yazyka [Grammar of the Kumyk language]. Moscow, Leningrad, Izd. AN SSSR, 1940, 206 p.
Grashhenkov P. V. Tyurkskaya imennaya gruppa: tysyacha i odna zagadka [Turkic noun phrase: a thousand and one riddles (manuscript)]. Moscow, 2002. URL: https:// pandia.ru/text/78/577/35930-3.php
Haspelmath M. Argument marking in ditransitive alignment types. Linguistic Discovery. 2005, no. 3.1, pp. 1-21.
Iskhakov F. G., Pal'mbakh A. A. Grammatika tuvinskogo yazyka: fonetika i morfo-logiya [Grammar of the Tuvan language: phonetics and morphology]. Moscow, Vost. lit., 1961, 472 p.
Johanson L. Bestimmtheit und Mitteilungsperspektive im türkischen Satz. Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft. Supplement. 1977, vol. III/2, pp. 1186-1203.
Kazem-bek A. K. Grammatika turetsko-tatarskogo yazyka [Grammar of the Turkish-Tatar language]. Kazan', 1846, 456 p.
Lyutikova E. A. Padezh i struktura imennoy gruppy: variativnoe markirovanie ob"ekta v misharskom dialekte tatarskogo yazyka [Case and noun phrase structure: Variable object marking in the Mishar dialect of the Tatar language]. Rhema. Rema. 2014, no.4, pp. 50-770.
Mayzel' S. S. Izafet v turetskomyazyke [Izafet in Turkish]. Moscow, Leningrad, Izd. AN SSSR, 1957, 187 p.
Murav'eva I. A. O traktovke neoformlennogo imeni v tyurkskikh yazykakh [On the interpretation of an unformed name in the Turkic languages]. In: Issledovaniyapo teorii grammatiki [Studies in the theory of grammar]. Moscow, Gnozis, 2008, Iss. 4: Grammaticheskie kategorii v diskurse [Grammar categories in discourse], pp. 321-420.
Muravyova I. A. Unmarked noun form in Turkic languages: a typological point of view. In: Altaic Religious Beliefs and Practices. Proceedings of the 33rd Meeting of the Permanent International Altaic Conference (Budapest, June 24-29, 1990). Budapest, Academic Press, 1992, pp. 257-261.
Nilsson B. Definiteness and reference in relation to the Turkish accusative. Orien-talia suecana. 1978, no. 27-28, pp. 118-131.
Ondar Ch. G. Differentsirovannoe markirovanie ob"ekta v izafetnykh konstruk-tsiyakh 1-go i 2-go litsa v tuvinskom yazyke [Differential object marking in 1st and 2nd-person Izafet constructions of the Tuvan language]. In: Aktual'nye problemy lingvistiki i literaturovedeniya: cbornik materialov 8 (22) Mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii molodykh uchenykh (15-17 aprelya 2021 g.) [Actual problems of Linguistics and Literary studies. Proceedings of the 8 (22) International Scientific and Practical Conference of young scientists (April 15-17, 2021)]. Tomsk, TSU Publ., 2021a, iss. 22, pp. 7-12. DOI 10.17223/978-5-907442-02-3-2021-2
Ondar Ch. G. Differentsirovannoe markirovanie ob"ekta v tuvinskom yazyke: zavi-simost' ot funktsii i kharaktera opredeleniya [Differential Object Marking in Tuvan language: dependence on the function and nature of the definition]. Languages and Folklore of Indigenous Peoples of Siberia. 2021b, no. 1 (iss. 41), pp. 154-162. DOI 10.25205/2312-6337-2021-1-154-162
Paducheva E. V. Vyskazyvanie i ego sootnesennost' s deystvitel'nost'yu: referen-tsial'nye aspekty semantiki mestoimeniy [Statement and its correlation with reality: referential aspects of the semantics of pronouns]. 6th ed. Moscow, Izd. LKI, 2010, 296 p.
Swart P. J. F. de. Cross-linguistic variation in object marking. Utrecht, LOT, 2007.
Toldova S. Yu., Serdobol'skaya N. V. Namereniya govoryashchego i referentsial'-nye svoystva imennykh grupp [Speaker's purpose and the referential status of noun phrases]. In: Tr. Mezhdunar. seminara "Dialog 2002" po komp'yuternoy lingvistike [Proc. of the International seminar "Dialogue 2002" on computational linguistics]. Moscow, 2002, Vol. 1: Teoreticheskie problem [Theoretical problems].
Tybykova A. T. Bezaffiksal'naya forma imeni sushchestvitel'nogo v roli pryamogo dopolneniya v altayskom yazyke [Non-affixal form of direct object in the Altaic lan-
guage]. In: Morfologiya tyurkskikh yazykov Sibiri [Morphology of the Turkic languages of Siberia]. Novosibirsk, 1985, pp. 75-86.
Ubryatova E. I. Issledovaniya po sintaksisu yakutskogo yazyka [Research on the syntax of the Yakut language]. Novosibirsk, Nauka, 2006, 618 p.
List of sources
Darzhay A. A. Esli khochesh' zhit' [If you want to live]. Kyzyl, Tuv. kn. izd., 1984, 204 p.
Kudazhy K.-E. K. Ulug-Khem neugomonnyy [Restless Ulug-Khem]. Kyzyl, Tuv. kn. izd., 2002, 373 p.
Seren-ool V. S. V poru tsveteniya tavolgi [In the time of flowering of meadowsweet]. Kyzyl, Tuv. kn. izd., 1995, 239 p.
Toka S. K. Slovo arata [The word of an Arat]. Kyzyl, Izd. Tuv. AO, 1951, 154 p.
Tuvinskie narodnye skazki [Tuvan folk tales]. Z. B. Samdan (Comp.). Novosibirsk, Nauka, 1994, 460 p.
Информация об авторе
Чойган Геннадиевич Ондар, ученый секретарь
Information about the author
Choigan G. Ondar, Scientific Secretary
Cmambn nocmynuna epebaKquw 10.05.2021; odo6pena nocne peqeu3upoeauuM 12.06.2021; npunnma K ny6nuKaquu 12.06.2021 The article was submitted 10.05.2021; approved after reviewing 12.06.2021; accepted for publication 12.06.2021
