CC BY
26
КУЛЬТУРА АНТИЧНОИ ЭПОХИ,
СРЕДНИХ ВЕКОВ И НАЧАЛА НОВОГО ВРЕМЕНИ
Вадим Розин
ТРАНСФОРМАЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ КАНОНОВ ПОД ВЛИЯНИЕМ ЭЗОТЕРИЧЕСКИХ И РАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИХ ИДЕЙ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ*
В искусствоведении зафиксировано, что при переходе к Возрождению меняется тематическое содержание художественного произведения: в центр все чаще ставится человек и реальная жизнь. Наиболее заметно это изменение на сюжетах с религиозным содержанием. Мадонна, Христос, святые изображаются не как аскетические условные фигуры, а как просто люди. У талантливых художников (таких, как Леонардо да Винчи, Филиппо Липпи, Рафаэль Санти) эти изображения отличаются чем-то неуловимым. Сохраняется условность поз и движений, но она не такая, как в средневековой живописи, прочитывается религиозная тематика и символы, но и они живут в рамках иной художественной реальности.
Безусловно, каждая религиозная эпоха формирует свое специфическое понимание Бога, святых, библейских событий, понимание, отвечающее мироощущению человека данной эпохи. Но художник должен показать обычному миру и человеку иной, горний мир, погрузить его в реальность, где происходили необычные, мистические события и деяния.
* Розин В. Трансформация художественных канонов под влиянием эзотерических и рационалистических идей в эпоху Возрождения // Розин В. Мышление и творчество. - М.: ПЕР СЭ, 2006. - С. 197-207. 132
Одни теоретики искусства эпохи Возрождения трактуют красоту и прекрасное как нечто бестелесное, невидимое глазом, постигаемое скорее мистически. Марсилио Фичино писал: «Блеск и красота лица божия в ангеле, душе или материальном мире должны быть названы всеобщей красотой, а всеобщее устремление к этой красоте должно быть названо любовью. Мы не сомневаемся, что эта красота повсюду бестелесна, ибо ни для кого нет сомнения, что в ангеле и душе нет ничего телесного, и в телах она также нетелесна...»
Леон Баттиста Альберти считал иначе: «Что же касается вещей, которые мы не можем видеть, никто не будет отрицать, что они никакого отношения к живописи не имеют. Живописец должен стараться изобразить только то, что видимо». Считалось, что красота бестелесна и химерична, это отблеск идеи, божественного сияния, идеал красоты. Подобную сущность можно схватить, вероятно, не глазом, а духовно, наблюдая не за природой, а постигая замыслы Бога. Леон-Баттиста Альберти предлагал изучать именно природу.
Хотя художники Возрождения чаще всего писали о «подражании» и «изображении», но понимали они свое творчество прежде всего как «творение». «Если живописец, - писал Леонардо, - пожелает увидеть прекрасные вещи, внушающие ему любовь, то в его власти породить их, а если он пожелает увидеть уродливые вещи, которые устрашают, или шутовские или смешные, то и над ними он властелин и бог» (курсив мой. - В. Р.). Итак, художник эпохи Возрождения ощущает себя Творцом. В предыдущих культурах (античной и средневековой) Творец - только Бог, все уже создано Богом, художник, создавая свои «произведения», только подражает Творцу. Иначе мыслит художник Возрождения. «Инженер и художник теперь, - отмечает П.П. Гайденко, - это не просто "техник", каким он был в древности и в Средние века, это - Творец. В своей деятельности он не просто создает жизненные удобства - он, подобно божественному творцу, творит само бытие: красоту и уродство, смешное и жалкое, а по существу он мог бы сотворить даже светила. Художник подражает теперь не столько созданиям бога, что, конечно, тоже имеет место, -он подражает самому творчеству бога: в созданиях бога, т.е. природных вещах, он стремится теперь увидеть закон их построения».
Художники Возрождения размышляли: одно дело изображать (создавать, творить) то, что Бог уже создал - предметы, природу, даже человека, но как изобразить Бога, на какой образец ориентироваться? Может быть, на человека, «созданного по образу и подо-
бию»? Но ведь человек не может быть столь же совершенен, что и Бог, хотя и стремится к этому. Вероятно, над сходными проблемами много дней и часов ломал голову Леонардо, создавая «Тайную вечерю». Объясняя герцогу причину задержки своей работы, Леонардо, как утверждает Вазари, сказал, что «написать ему еще осталось... голову Христа, образец которой он не хочет искать на земле, и в то же время мысли его не так возвышенны, чтобы он мог своим воображением создать образ той красоты и небесной прелести, какая должна быть свойственна воплотившемуся божеству».
Художник Возрождения не ощущал себя простым человеком и в культурном отношении не был простым человеком. Он был тем, кого мы сегодня называем эзотериками, пишет В. Розин. Эзотерическая традиция в искусстве шла еще от Античности, от пифагорейских орденов. Пифагор учил, что есть три типа существ: бессмертные боги, смертные люди и существа, подобные ему, Пифагору. Цель жизни последних - уподобление Богу. Платон сформулировал идеи, которые по содержанию в наше время вполне можно отнести к эзотерическим. Цель человеческой жизни, по Платону, - достижение бессмертия и блаженства (т.е. божественного существования, бытия), но условием этого является творчество в широком смысле, прежде всего занятие философией. Но античные «техники» прочли Платона по-своему: для обретения бессмертия и блаженной жизни необходимо, считали они, создавать скульптуры богов, писать фрески и картины, строить прекрасные храмы и т.д. Одновременно «техники» выполняли своеобразную культурную миссию: «опускали мир богов на землю», давали возможность античному человеку почувствовать себя героем, окруженным богами. Античное искусство не только чему-то подражает, но и сохраняет свою архетипическую функцию - сводить человека с духами и богами. Для эзотерика идеалом эзотерической личности является он сам, поскольку именно он открывает путь, ведущий в подлинную реальность. Очевидно, поэтому Демиург Платона в «Тимее» как две капли воды похож на самого Платона, а Божество Аристотеля в «Метафизике» - на самого Аристотеля. Современные исследования эзотеризма показывают, что подлинная реальность эзотериков (а Бог для эзотериков выступает как одно из воплощений или состояний подлинной реальности) - это не что иное, как проекция вовне личности самого эзотерика. Эту реальность эзотерик и познает, открывает и одновременно порождает, творит.
Эзотерическое мироощущение эпохи Возрождения наиболее отчетливо сформулировал Джованни Пико делла Мирандола в «Речи о достоинстве человека». Это не только манифест итальянского гуманизма, но и манифест эстетический и эзотерический. Пико делла Ми-рандола утверждает, что человек стоит в центре мира, где в Средние века стоял Бог, человек должен уподобиться, если и не самому Творцу, то хотя бы херувимам (ангелам), чтобы стать столь же прекрасными и совершенными, как они. «Тогда, - читаем мы в "Речи о достоинстве человека", - принял Бог человека как творение неопределенного образа и, поставив его в центре мира, сказал: "...Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочитаешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие божественные". О, высшая щедрость Бога-отца! О высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем, чем пожелает, и быть тем, чем хочет!»
Если художник хочет уподобиться ангелам, он должен «очищаться», «наполняться светом», «достигать совершенства», и тогда, с точки зрения эзотерического мироощущения, именно его личность, наполненная светом, совершенная, выступает образцом высшего существа. Мысль Леонардо рано или поздно должна была дойти до идеи, что прообраз Христа нужно искать в зеркале. Христос (так же как и Мадонна) визуально должен быть похожим на самого Леонардо. Эзотерическая личность не просто открывает, описывает подлинную реальность, но и творит ее вполне в соответствии с божественными прерогативами. При этом она опирается на знание законов, знание устройства подлинной реальности. Отсюда ренессансная идея «естественного мага», который, с одной стороны, творит, создает чудеса, с другой - изучает природу и ее законы, используя эти знания в процессе творения. Согласно Пико делла Мирондоле, маг «вызывает на свет силы, как если бы из потаенных мест они сами распространялись и заполняли мир благодаря всеблагости божией. он вызывает на свет чудеса, скрытые в укромных уголках мира, в недрах природы, в запасниках и тайниках бога, как если бы сама природа творила эти чудеса». Магия, вторит ему Дж. Бруно, «поскольку занимается сверхъестественными началами - божественна, а поскольку наблюдением природы, доискиваясь ее тайн, она - естественна, срединной и
математической называется». Интересно, что и философ в идеальном государстве Платона должен сначала изучить божественные законы, в соответствии с которыми демиург устроил Космос (кстати, сам Демиург делает то же самое, что и философ: считает, занимается геометрией, стремится к Благу), чтобы затем на основе этих законов создать идеальный порядок на земле.
Художники Возрождения творили и изображали божественный мир, сводя человека с событиями, отраженными в Старом и Новом Заветах. Они брали за образец природу и человека, но не обычных, а эзотерически и научно претворенных. Образцом человека (как прообраза Бога и святых) выступает сам художник-эзотерик, поэтому, например, Мадонны и святые у Леонардо похожи на него.
Образцом природы выступает, конечно, природа, но описанная в математике и механике. Художники создавали настоящую иллюзию видения иного мира - божественного, мистического. Населяющие горний мир «небожители» (Бог и святые) должны быть совершенными, излучать Свет, не иметь веса или просто летать, не восприниматься обычным глазом (в то же время их как-то нужно было видеть) и, наоборот, восприниматься мистически и космически. Проще всего в ренессансной живописи решались проблемы «светоизлучения»: по старинке, как в средневековом искусстве - с помощью изображения светящегося нимба или световых лучей мистического света, более тонко с помощью приемов парадоксального освещения. Например, в «Тайной вечере» реальный источник света находится за спиной Христа (свет идет из проема трех окон), но лица апостолов и самого Христа, расположенных спиной к проему, не затенены, а, напротив, озарены. Так лица могут быть освещены только в том случае, если их освещает лицо Христа, расположенного в центре композиции. Однако лучи света от Христа не идут, их роль выполняет освещение окон, под это освещение Леонардо искусно замаскировал мистическое сияние, излучаемое лицом Христа.
Изящное решение еще в конце Средневековья нашли художники, чтобы создать иллюзию космичности, несоизмеримости Бога (Мадонны, святых) и человека. Это наличие двух планов: переднего, где находится Бог, изображенный крупным планом, и заднего, находящегося как бы на пределе зрительных возможностей, почти на горизонте (на этом втором плане протекает обычная земная жизнь). Связь этих планов осуществляется и одновременно маскируется (ведь все-таки это переход из одного мира в другой) с помощью изображения про-
ема окна или изображения второго плана на фоне фигуры Бога. Леонардо помимо такого приема изобретает еще один, весьма тонкий. На его картинах и фресках земной пейзаж с помощью цветовой переклички (подобия) как бы перетекает на фигуру Бога и наоборот. В результате возникает иллюзия единства земной природы и Бога, понимания природы как инобытия Бога.
Различные приемы используют художники Возрождения для создания иллюзии легкости и полетности, без которой Бог и святые выглядели бы неправдоподобно. Это и развевающиеся как при полете одежды, и поднимающиеся вверх фигуры, и не напряженные руки, поддерживающие младенца-Христа или тело Христа, которого снимают с распятия...
Наиболее сильный прием, еще не отмеченный искусствоведами, -создание эффекта иного, мистического мира. Этот эффект впервые был изобретен античными скульптурами, художники Ренессанса его переоткрывают, причем в живописи. Эффект иного, мистического мира создается за счет художественных приемов, не позволяющих осуществить то, что можно назвать «визуальной сборкой».
Павел Флоренский, анализируя обратную и прямую перспективу, отметил, что, хотя наше видение целостно и символично, напротив, визуальное восприятие дискретно, мозаично, нецелостно. Но в обычных условиях восприятие одних локальных фрагментов действительности, событий и ситуаций поддерживает и укрепляет восприятие других.
Значение выразительных приемов и способов художественного выражения произведений эпохи Возрождения с религиозной тематикой можно понять, реконструируя два основных плана - эзотерическое мироощущение художников той эпохи и понимание ими того, что собой представляет художественное творчество. Художественные схемы и нарративы этих произведений вводят (погружают) зрителей в особую реальность - мир небожителей, понимаемый художниками эпохи Возрождения в эзотерическом ключе.
С. Г.
