CC BY
26С.А. АНДРИАЙНЕН S.A. ANDRIAINEN
«В ПРАВИЛАХ МОИХ НЕТ СНИСХОЖДЕНИЯ
К НЕРАДИВЫМ»
Забота генерала от инфантерии А .П. Ермолова о тыловом обеспечении войск на Кавказе в 1816—1827 гг.
«IN MY RULES THERE IS NO INDULGENCE TOWARDS
THE NEGLIGENT»
Infantry General A.P. Yermolov's care on the troops' logistics in Caucasus in 1816—1827
f ^
Сведения об авторе. Андриайнен Станислав Вальтерович — доцент кафедры международных отношений, истории и политологии Санкт-Петербургского государственного экономического университета, кандидат исторических наук (Санкт-Петербург. E-mail: [email protected]).
Аннотация. В статье анализируется деятельность генерала от инфантерии А.П. Ермолова по повышению боеспособности частей отдельного Грузинского (позже Кавказского) корпуса путём улучшения их тылового обеспечения и борьбы против злоупотреблений.
Ключевые слова: генерал Ермолов; Кавказская война; быт русской армии.
Information about author. Stanislav Andriainen - Associate Professor of the Subdepartment of International Relations, History and Political Science, St. Petersburg State University of Economics, Cand. Sc. (Hist.) (St. Petersburg. E-mail: andriainen2012@ yandex.ru).
Summary. The article analyses the activities of Infantry General A.P. Yermolov on increasing the combat capability of units of the separate Georgian (later Caucasian) Corps by improving their logistical support and struggling against abuses.
Keywords: General Yermolov; Caucasian War; everyday life of the Russian army.
\_J
Названный «проконсулом
Кавказа» один из самых
известных военачальников Кавказской войны (1817— 1864 гг.) генерал от инфантерии (с 1818 г.) А.П. Ермолов, командир отдельного Грузинского (с 1820 г. Кавказского) корпуса, затем главнокомандующий в Грузии и одновременно чрезвычайный и полномочный посол в Иране1, активно укреплял власть империи в регионе в 1816—1827 гг., не только руководил боевыми действиями, но и повышал боеспособность войск2 путём улучшения их обустройства и снабжения.
Исследователи деятельности Ермолова нечасто касались такой её стороны, как борьба со злоупотреблениями командиров и чиновников. Известный военный историк XIX века генерал-лейтенант Н.Ф. Дубровин лишь кратко упомянул о том, что «Алексей Петрович преследовал разного рода злоупотребления, как среди военной, так и среди гражданской администрации. Злоупотребления эти существовали с давних пор,
и главнокомандующему приходилось бороться с ними на каждом шагу»3. Современные исследователи также лишь изредка упоминают об этом,порой указывая, что нарушения совершались по объективным причинам4.
В чём только ни обвиняли Ермолова, но ни один из его недоброжелателей ни разу не заявил о том, что генерал неправильно использовал казённые деньги или наживался за счёт солдат. Ермолов был честен до особой щепетильности и бережливости, которые создали ему репутацию неподкупного служаки.
Правда, эта бережливость не всегда приносила пользу службе. Так, в 1813—1814 гг., когда генерал-майор Ермолов командовал гвардейской артиллерийской бригадой, подчинённые ему командиры, признавая несомненные боевые качества Ермолова, жаловались на то, что он очень скупо выдавал казённые деньги на хозяйственные нужды, поэтому офицеры были вынуждены тратить собственные средства на покупку
сбруи, фуража и ковку лошадей. По утверждению историка генерала от артиллерии П.П. Потоцкого, излишняя бережливость Ермолова привела к тому, что его подчинённые на плохо подкованных лошадях и с плохой амуницией с трудом догнали наступавшие русские войска зимой 1814 года5.
В 1816 году Ермолов, назначенный командиром отдельного Грузинского корпуса и руководителем огромного края, был опытным боевым генералом с особым стилем командования, в числе черт которого — крайне жёсткая борьба со злоупотреблениями,отражённая в одном из приказов Ермолова словами: «В правилах моих нет снисхождения к нерадивым»6.
Деятельность на Кавказе Ермолов начал с инспекции подчинённых войск и учреждений. Картина открылась неприглядная, и Ермолов подверг виновных резкой критике.
На бумаге численность Грузинского корпуса достигала 50 тыс. человек, а реально — менее
35 тыс.7, подвоз в Закавказье предметов снабжения был затруднён, казарм для размещения войск не хватало. В письмах дежурному генералу Главного штаба генерал-майору, с 1821 года генерал-лейтенанту А.А. Закревскому Ермолов отмечал, что казармы были «сырые, тесные и грозящие падением»8.
Большой проблемой были злоупотребления командиров воинских частей, которые самостоятельно заготовляли продовольствие, заказывали пошив мундиров,организовывали строительство казарм, покупали лошадей.
На Кавказе полки зачастую дислоцировались в диких по меркам европейской части России местах, вынуждены были заводить большие хозяйства с огородами, коровами, лошадьми, мастерскими. Поэтому хозяйственная деятельность полковых командиров была сложнее, её роль в обеспечении боеспособности частей выше, чем в других, более обжитых местах. Горные условия затрудняли контроль этой деятельности со стороны вышестоящего начальства, лишали возможности ограничивать инициативу тех командиров9, которые использовали полковые хозяйства для личного обогащения.
19 мая 1818 года Ермолов в своём приказе так отозвался о деятельности бывшего командира Вологодского пехотного полка полковника В.И. Пятерикова: «...Приобрёл хутор на земле Кубанского полка... развёл рогатый скот, лошадей и овец в немалом количестве, учредил хлебопашество и весьма умножил хуторо-строение. Лес на оное вырубал полковыми мастеровыми. присмотр за скотом и табунами и хлебопашество производил денщиками и фурлейтами (нестроевые солдаты, отвечавшие за перевозку грузов на повозках-фурах. — Прим. авт.), из коих некоторые жили по пяти лет на хуторе; должность же фурлейтов под видом караула при подъёмных лошадях отправляли строевые люди. Всеми вблизи расположенными ротами косил сено, коим выкармливал свои стада и табуны; при рыболовстве, пчеловодстве состояли рядовые. Пороху для обучения солдат никогда не отпускается в роты полного количества, а между
тем г. полковник забавляется стрелянием из собственных пушек и за сие удовольствие заплатил денщик его Денис Фёдоров оторванною правою рукой, которая отрезана выше локтя, и повреждённою ногой, о каковом происшествии г. полковник, укрывая, не донёс начальству»10.
А командир Белёвского пехотного полка полковник С.Д. Мер-лини владел столь большими табунами, что при сдаче части в 1816 году у него остался излишек лошадей. По словам Ермолова, Мерлини смог полностью покрыть их недостачу в полку, продал до 70 лошадей в казачий полк, и после этого у него остались в собственности до 40 лошадей11, а полковое хозяйство оказалось в запущенном состоянии, было плохо организовано лечение больных в полковом лазарете.
В качестве наказания Ермолов приказал отдать под лазарет собственный дом провинившегося Мерлини12. Протестовать полковник не мог, поскольку дом был построен силами солдат Белёвского полка, которым за эту работу не заплатили.
Вместе с тем Ермолов предпочёл не доводить дело до суда, а переместить провинившегося офицера. Полковник С.Д. Мерлини, несмотря на критические отзывы о нём Ермолова, в 1816 году продолжил службу командиром пехотной бригады, получил чин генерал-майора и позже вышел в отставку генерал-лейтенантом.
Проштрафившихся командиров Ермолов заменял своими выдвиженцами. Несмотря на грозные приказы и большие связи Ермолова, зачастую смена командиров затягивалась. Командира Грузинского гренадерского полка полковника И.А. Дьячкова Ермолов смог сместить в 1818 году, а командира 7-го карабинерного полка полковника П.А. Ладин-ского, обладавшего обширными связями, только в 1822 году, выдвинув на его место полковника Н.Н. Муравьёва. Это были элитные воинские части, которые Ермолов стремился не распылять, а держать близ Тифлиса в качестве своего резерва.
Причины, по которым смена командиров полков затягивалась, были разными. Помимо их личных связей сказывалась сложность контроля полкового
хозяйства в условиях автономности. Денежные суммы и имущество полка (мастерские, лошади, запасы, обозы) были велики, проверки настолько затруднены,что хозяйственные проблемы порой становились препятствием для смещения полкового командира. Так, в 1819 году Ермолов заявил, что готов оставить во главе Тен-гинского пехотного полка полковника И.С. Оранского, несмотря на то, что характеризовал его как посредственного офицера,потому что эта часть объединялась с Суздальским пехотным полком, слияние и приём их хозяйств были настолько головоломными, что, по мнению Ермолова, командира полка, назначенного со стороны, «щёты не кончились бы вовек»13.
Вступавший в должность командира вместе с ней принимал на себя ответственность за возможные недостачи, поэтому должен был тщательно проверить наличие и качество вооружения, имущества и, обнаружив недостачу, мог постараться получить от предшественника своего рода «отступные».
Когда командир Кабардинского пехотного полка полковник В.А. Булгаков попытался затянуть сдачу должности преемнику, Ермолов в частном письме пригрозил ему разоблачением, заявив, что знает, сколько денег Булгаков «содрал» со своего предшественника14.
В некоторых случаях сдававший должность командир и его преемник торговались, оперируя крупными суммами.
А.П. Ермолов
Художник П.З. Захаров-Чеченец, 1843 г.
Лазарет 7-го карабинерного Эриванского полка
Манглис
Участник Кавказской войны генерал от артиллерии Э.В. Брим-мер в своих мемуарах описал конфликт, произошедший в 1829 году между сдававшим должность командиром Кавказского подвижного запасного парка штабс-капитаном И.И. Ивановым и его преемником подполковником И.Т. Радожицким, который «дал штабс-капитану Иванову сдаточную ведомость, по которой он должен был приплатить ему без малого 20 тысяч рублей. Видимо... желал обобрать своего предшественника, формировавшего парк. Иван Иванович Иванов был ошеломлён, увидя громадность требуемой с него суммы. У него было 14 тысяч собственных в казённом ящике. Что делать?»15.
Сумма ошеломила Иванова и поставила в тупик потому, что Радожицкий потребовал от него в 27 с лишним раз больше годового оклада жалованья штабс-капитана армейской пешей артиллерии, составлявшего по табели 1817 года 720 рублей ассигнациями16.
Бриммер, назначенный по приказу начальника артиллерии корпуса официальным посредником, обнаружил, что Радожицкий отчасти прав, Иванов должен заплатить 7200 рублей ассигнациями за «испорченные и недостающие вещи». Это требование было вполне законным, поскольку после принятия должности Радожицкому пришлось бы восполнить недостачу за свой счёт. Но Бриммер был категорически против того, чтобы Иванов переплачивал. В итоге Иванов заплатил 7200 рублей, а Радожицкий получил от начальника артиллерии выговор за «несообразность требований»17.
К слову, 14 тыс. рублей собственных средств штабс-капитана Иванова в казённом ящике, требования подполковника Радо-жицкого и другие примеры такого рода не дают оснований представлять офицеров Кавказского корпуса коррупционерами, вымогателями, потому что организация войскового хозяйства в то время значительно отличалась от современной. Особенности системы тылового обеспечения войск в первой половине XIX века порождали так называемые безгрешные доходы от службы помимо жалованья. Кроме того, при относительно скудном финансировании командиры были вынуждены изыскивать деньги на обмундирование солдат и улучшение их питания, покупку лошадей и прочее,чтобы не оставить подчинённых без пищи, одежды и гужевого транспорта, резервировать часть средств на будущие нужды, как это сделал Иванов.
Проблема злоупотреблений,с которыми нещадно боролись Ермолов и такие его подчинённые, как Бриммер, возникала тогда, когда отдельные командиры начинали рассматривать доходы хозяйств воинских частей как собственные.
Поскольку от командира полка на Кавказе требовалось не только умело руководить подчинёнными в бою, но и быть хорошим хозяйственником, подбор кандидатов на такие должности иногда затягивался. В 1821 году Ермолов в письмах Закревскому просил прислать на пост командира Нижегородского драгунского полка хорошего хозяйственника, так как на Кавказе нельзя было содержать
полк, «как большая часть то делает в России»18, где, по его словам, среди командиров полков были «пустые щёголи», занятые только пошивом мундиров и строевой подготовкой.
Командиры полков должны были деятельно участвовать в реализации начинаний Ермолова. Одним из самых важных среди них стало новое размещение полков. Ермолов стремился дислоцировать войска так, чтобы они занимали стратегически важные пункты и при этом находились в местностях со здоровым климатом. При нём началось активное обустройство в Закавказье таких гарнизонов, как Манглис (7-й карабинерный полк), Белый Ключ (41-й егерский) в Восточной Грузии и др. Чтобы препятствовать набегам непокорных горцев, были построены новые крепости — Грозная (нынешняя столица Чечни), Внезапная, Бурная.
Сохранилось описание расположения Нижегородского драгунского полка в Караагаче: «Казармы шести полевых эскадронов, разделённые на три корпуса по два эскадрона в каждом, обращены фасадом к горе; в сотне шагов с тылу, расположенные в том же порядке, параллельно тянутся эскадронные конюшни; между двух рядов этих зданий размещаются деревянные дома полкового начальства и офицеров, выстроенные солдатами. Налевом фланге — полковые мастерские, церковь, домик священника, лазарет и кухни. За постройку офицерских домов солдатам выдаётся небольшое вознаграждение, и, разумеется, предоставляются все строительные материалы;таким образом, офицер становился домовладельцем и жителем Караа-гача, и весьма задёшево»19.
Стремясь превратить гарнизоны в полноценные русские поселения, опору власти, Ермолов добился,чтобы Военное министерство присылало из России на Кавказ солдатских жён и разрешило создавать отдельные роты из женатых солдат, которые получали право жить с жёнами в гарнизонах.
Эту меру оценивают по-разному. Одни авторы отмечают, что подобная колонизация, несмотря на недостатки, способствовала освоению региона и усилению позиций России20, по мысли на-
чальства, семейные солдаты после приезда жён меньше тосковали по родным местам, укоренялись на покорённых землях и становились опорой русской власти. Другие пишут о том, что в этих поселениях царил беспорядок, присутствие жён снижало боеспособность их мужей-солдат21, там сложно было поддерживать нормальную семейную жизнь, так как солдаты часто уходили в походы и на работы, в их отсутствие жёны порой вступали в связь с другими солдатами и офицерами. Но всё же умудрённые опытом службы на Кавказе офицеры утверждали, что такие слободы стали хоть каким-то выходом для солдат, так как, по словам одного из них, генерала от артиллерии Э.В. Бриммера, местные жители-кавказцы строго надзирали за своими женщинами и устраивали из-за них конфликты с солдатами, приводившие к открытым бунтам22.
Стремясь поддержать хозяйство полков, Ермолов в 1816 году передал в них 7 000 баранов, которых ему подарили азербайджанские правители,и приказал разводить, чтобы увеличить стада, лишь через несколько лет забивать на мясо для солдат, а шерсть использовать для изготовления обмундирования. Он издал приказ по корпусу, в котором объявил: «.Хочу, чтобы солдаты, товарищи мои по службе, видели, сколько приятно стараться мне о пользе их»23. А в частном письме в Петербург другу генералу А.А. За-кревскому сообщил, что, если бы продал баранов, получил бы до 70 тыс. рублей ассигнациями24.
Ермолов умело использовал для решения служебных проблем неформальные каналы, письма друзьям, в том числе Закревскому, который в 1815—1823 гг. служил дежурным генералом Главного штаба, обладал значительными должностными полномочиями. Его Ермолов просил о награждении одних офицеров и смещении с должностей других, очевидно понимая, что с помощью друга его информация могла попасть к начальнику Главного штаба, военному министру и императору25.
При помощи официальных рапортов и полуофициальных писем в Санкт-Петербург Ермолов сумел добиться ряда важных решений, которые способствовали повышению боеспособности войск.
В 1816 году Ермолов ходатайствовал о том, чтобы солдатам в Грузии выдавали мясные порции, которые тогда получали в частях гвардии и войсках в Новороссии, Бессарабии и Царстве Польском. Он справедливо утверждал, что солдаты в Грузии служат в гораздо более тяжёлых условиях, чем получавшие деньги на мясо войска в Новороссии.
Просьба Ермолова была удовлетворена. Войскам Кавказа государство стало выделять дополнительно свыше 159 тыс. рублей ассигнациями в год26, и с 1817 года деньги на мясные порции стала получать часть Грузинского корпуса — «войсковые части, находящиеся на службе по грузинской дороге и по берегам Каспийского и Чёрного морей»27. Правда, несовершенство контроля приводило к тому, что особо экономные начальники стремились использовать часть выделенных на мясо денег на более важные, по их мнению, нужды, а мясной рацион солдат пополняли за счёт скота непокорных горцев28. И всё же выделение дополнительных денег на питание солдат способствовало повышению боеспособности войск.
Ермолов добился того, чтобы комиссариатское депо, ведавшее снабжением подчинённых ему войск, было переведено из крепости Святого Димитрия (ныне Ростов-на-Дону) в Ставрополь. Это значительно сократило протяжённость маршрутов подвоза предметов снабжения29.
Значительным нововведением Ермолова стало изменение формы одежды и снаряжения. Вместо тяжёлых киверов солдаты получили шапки и папахи, вместо неудобных ранцев — холщовые мешки30. В русской армии первой половины XIX века такие нововведения требовали мужества из-за пристрастия русских императоров к строгому соблюдению формы. Когда в 1826 году между Ермоловым и прибывшим на Кавказ генералом от инфантерии (будущим генерал-фельдмаршалом) И.Ф. Паскевичем возник конфликт, форма одежды солдат стала частью компромата на Ермолова. Паскевич велел нарисовать солдата, который вышел на хозяйственные работы при части в старой шинели, и послал рисунок Николаю I31.
В поисках дополнительных денег на содержание войск Ермолов стремился не упускать ни малейших возможностей. В 1825 году в приказе по корпусу привёл пример действий командира Рязанского пехотного полка, не входившего в Кавказский корпус. Тот сумел добиться выдачи денег за продукты, не поставленные в 1810 году Морским министерством,которое в то время отвечало за снабжение полка, бывшего в составе гребной флотилии в Свеаборге. Ермолов призвал командиров частей корпуса оправлять все старые счета в Провиантскую комиссию32.
Ермолов старался поощрять рачительных полковых командиров. В 1823 году в приказе поставил в пример командира 4-го егерского полка полковника А.А. Авенариуса, который обеспечивал лечение в полковом лазарете нижних чинов из других частей и при этом умудрялся экономно расходовать казённые деньги33.
Для оценки состояния войск Ермолов использовал смотры, но при этом был принципиальным противником парадомании и строевой муштры. В письме Закревскому в ноябре 1822 года, рассуждая о кадетских корпусах, он с горечью замечал: «А когда-нибудь надо приняться, чтобы в корпусах не одному обучались ружью и фронту. От сего десятый не выходит офицером полезным»34.
Летом 1824 года Ермолов в частном письме упрекнул одного из своих выдвиженцев, командира 7-го карабинерного полка полков-
Памятник А.П. Ермолову
г. Пятигорск
ника Н.Н. Муравьёва, за то, что тот в преддверии смотра, стремясь представить полк начальству в лучшем виде, остановил строительство казарм, чтобы солдаты не отвлекались на работы, у них было больше времени на починку обмундирования и строевую подготовку. По мнению Ермолова, гораздо важнее было закончить строительство казарм летом, чтобы зимой весь полк смог впервые в полном составе находиться в Манглисе.
Несмотря на все усилия Ермолова, изжить недостатки контроля и отчётности не удавалось. В 1823 году в приказе по корпусу он отмечал, что войска обязаны ежемесячно присылать в Комиссариатскую экспедицию рапорты о числе людей и лошадей, но «доставление оных мало-помалу уменьшилось до того, что теперь оныя поступают только от самого малого числа войск»35.
Ермолов признавал, что при тогдашней системе войскового хозяйства офицеры могли из казённых средств получать дополнительные деньги к жалованью, но требовал расходовать их на нужды подчинённых, указывая: «Теперь, если будут какие небольшие выгоды, будут и расходы в пользу полков»36.
Злоупотребления полковых командиров на Кавказе иногда приводили к громким скандалам. Качество строений в военных городках не всегда было высоким. В некоторых основанных Ермоловым гарнизонах условия жизни войск были нелёгкими. Например, гарнизон крепости Воздвиженская располагался в землянках, «где помещается не менее ста человек, стены которой ничем не обмазаны, под ногами грязь, сверху сыплется земля, с боков веет сыростью и холодом, воздух густ и тяжёл»37.
Таким образом, Ермолов не смог решить все проблемы обустройства и снабжения Кавказского корпуса, но ему удалось значительно повысить боеспособность подчинённых войск. Испанский офицер майор Х. Ван-Гален, служивший в начале 1820-х годов в Кавказском корпусе, писал: «Вера войск в Алексея Петровича, как все называли его, была столь велика, что, когда он принимал командование какой-либо операцией, ни у кого не возникало сомнения в
её успешном исходе»38. Например, во время Русско-иранской войны39 1826—1828 гг., стремясь быстрее перебросить войска к атакованной персами границе, Ермолов отдал Ширванскому пехотному полку знаменитый приказ: «Расправьте крылья, кавказские орлы, и спешите бить персиян». Выполняя его, два батальона проходили по 50 вёрст в сутки и при этом не оставили в пути ни одного больного или отставшего40.
Хозяйственные усилия Ермолова принесли значительный экономический эффект. К 1826 году он сумел сэкономить на продовольствии войск до 1,5 млн рублей ассигнациями. Эта сумма была официально признана Николаем I, который недоверчиво относился к Ермолову, и по решению императора сэкономленные деньги были оставлены в Кавказском корпусе для продовольственного обеспечения новых войск, присланных в его состав41.
В 1827 году Ермолов, уволенный в отставку за связь с сосланными на Кавказ декабристами42, уходил под аккомпанемент критических замечаний недоброжелателей, но впоследствии его критики были вынуждены прибегать к «рецептам» хозяйствования, которые ранее предложил «проконсул Кавказа».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Ермолов / Военная энциклопедия (ВЭ): В 8 т. Т. 3. М.: Воениздат, 1995. С. 167.
2 Бобровский П.О. История 13-го Лейб-Гренадерского Эриванского Его Величества полка за 250 лет: В 5 ч. Ч. 4. СПб., 1895. С. 5—9.
3 Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т. 6. СПб., 1888. С. 229.
4 НечитайловМ.В. Военно-бытовая повседневность солдат и офицеров Кавказского корпуса (1817—1864): материальный аспект. Дис. ... канд. ист. наук. М., 2005. С. 47.
5 Потоцкий П.П. История гвардейской артиллерии. СПб., 1896. С. 140.
6 Погодин М.П. Алексей Петрович Ермолов. Материалы для биографии. СПб., 1864. С. 256.
7 Бобровский П.О. Указ. соч. С. 6.
8 А.П. Ермолов. Письмо А.А. Закревскому
18 ноября 1816 г. / Ермолов А.П. Кавказские письма. СПб., 2014. С. 33.
9 Лапин В.В. Русская армия в Кавказской войне. СПб., 2008. С. 292.
10 Ермоловские приказы // Военный сборник. 1865. № 9. С. 160.
11 А.П. Ермолов. Письмо А.А. Закревскому
22 февраля 1817 г. / Кавказские письма.
С. 55.
12 Погодин М.П. Указ. соч. С. 258.
13 А.П. Ермолов. Письмо А.А. Закревскому 11 ноября 1819 г. / Кавказские письма... С. 209.
14 А.П. Ермолов. Письмо В.А. Булгакову 17 января 1826 г. / Кавказские письма... С. 377.
15 Бриммер Э.В. Служба артиллерийского офицера, воспитывавшегося в 1 кадетском корпусе и выпущенного в 1815 году // Кавказский сборник. Т. XVI. Тифлис, 1896. С. 85.
16 Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое (1649—1825): В 45 т. Т. XLIII. Ч. 2. СПб., 1830. С. 83. Табель I. № 26557. Декабря 12, 1816, о новых окладах жалованья, определяемых с 1817 года.
17 Бриммер Э.В. Указ. соч. С. 87.
18 А.П. Ермолов. Письмо А.А. Закревскому 22 декабря 1820 г./ Кавказские письма... С. 247.
19 Ван-Гален Х. Два года в России / Кавказская война: истоки и начало. 1770—1820 годы. СПб., 2002. С. 401.
20 Клычников Ю.Ю. Деятельность А.П. Ермолова на Северном Кавказе. Ав-тореф. дис. ... канд. ист. наук. Армавир, 1998. С. 17.
21 Нечитайлов М.В. Указ. соч. С. 50.
22 Бриммер Э.В. Указ. соч. Т. XVII. Тифлис, 1896. С. 135.
23 Уманец Ф.М. Проконсул Кавказа // Исторический вестник. Историко-литературный журнал. 1888. Т. 33. С. 483.
24 А.П. Ермолов. Письмо А.А. Закревскому
18 ноября 1816 г. / Кавказские письма... С. 33.
25 Гордин Я.А. Ермолов. М.: Молодая гвардия, 2012. С. 352.
26 Погодин М.П. Указ. соч. С. 268.
27 Главное интендантское управление. Исторический очерк / Столетие военного министерства. 1802—1902: В 50 т. Т. V. Ч. 1. 1912.С. 473.
28 Ермолов в 1816 г. приказывал конфисковать скот у непокорных горцев. См.: Письмо А.А. Закревскому 26 января 1817 г. / Кавказские письма... С. 51.
29 А.П. Ермолов. Письмо А.А. Закревскому 22 февраля 1817 г. / Кавказские письма... С. 55.
30 КавтарадзеА.Г. Генерал Ермолов. Тула: Приокское кн. изд-во, 1977. С. 84.
31 Гордин А.Я. Указ. соч. С. 552, 553.
32 Приказ № 13 от 26 июня 1823 г. / Приказы по войскам Отдельного Кавказского корпуса за 1823 г. Б.м.: Б.и., б.г. С. 18, 23.
33 Приказ № 9 от 21 мая 1823 г. / Там же. С. 15.
34 А.П. Ермолов. Письмо А.А. Закревскому [не позднее 14 ноября] 1822 г. / Кавказские письма. С. 294.
35 Приказ № 13 от 26 июня 1823 г. / Приказы по войскам Отдельного Кавказского корпуса за 1823 г. С. 18, 23.
36 А.П. Ермолов. Письмо А.А. Закревскому
19 февраля 1817 г. / Кавказские письма. С. 53.
37 Нечитайлов М.В. Указ. соч. С. 42.
38 Ван-Гален Х. Указ. соч. С. 365.
39 Подробнее см.: Русско-иранские войны / ВЭ. Т. 7. М. Воениздат, 2003. С. 314—316.
40 Бриммер Э.В. Указ. соч. Т. XVII. Тифлис, 1896. С. 135, 224.
41 Погодин М.П. Указ. соч. С. 360.
42 Ермолов / ВЭ. Т. 3. С. 167. ■
