CC BY
11человек на Земле не поймет, что природу нужно срочно спасать, экологические проблемы решены не будут. Видимо поэтому, «на всякий случай», ученые ведут поиск планеты, подходящей для колонизации людьми.
Как было сказано выше, экологические проблемы, в целом, и проблемы альтернативного сельского хозяйства - в частности, носят экономический характер. Но решить их можно только полностью поменяв мировоззрение людей. Помочь в этом может экофилософия. По мнениию Э.В. Барковой, задачи экофилософии «связаны с поиском таких идеалов и целеполагающих стратегий, которые, в перспективе, позволят на основе бытиеутверждающих принципов решить проблему человека в органической связи с миром на основе категорий истины, целостности, гармонии сознания и материи, добра и красоты, на новом уровне, возвращающем нас к высоким традициям философской, научной и художественной классики» [10].
Литература и источники
1. Баркова Э.В. Экофилосфия как всеобщая форма культуры XXI века // Вестник Московского гор. педагог. унта. Сер. Филос. науки. 2016. № 4 (20). С.39-48.
2. Павлов И.П. Полн. собр. соч. в 6-ти т. Т.3. Кн.1. Изд. 2-е, доп. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1951. 439 с.
3. Питание // ООН [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.un. org
4. Савицкая М.Т. К вопросу об истории и философии сельского хозяйства // Вестник Российского государственного аграрного заочного университета. 2011. № 10 (15). С.26-30.
5. Штейнер Р. Духовно - научные основы процветания сельского хозяйства: сельскохозяйственный курс. Калуга: Духовное познание, 1997. 90 с.
6. Самородов В., Поспелов С. Пространство и время Ивана Овсинского // Зерно. 2011. Ноябрь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.zerno-ua.com.
7. Савицкая М.Т. Рудольф Штейнер - основатель биодинамического метода ведения сельского хозяйства // Вестник РГАЗУ. 2008. Вып.3
8. Савицкая М.Т. О перспективах развития производства экологически чистой сельскохозяйственной продукции в личных подсобных хозяйствах населения России // Вестник международной общественной академии экологической безопасности и природопользования. М., 2008. Вып.1(8). С.39-49.
9. Население Земли // Счетчик населения Земли [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.countymeters.info
10. Баркова Э.В. Экологический аспект нормативности права // Человеческий капитал. 2015. № 10 (82). С. 8385.
САВИЦКАЯ МАРИНА ТИМОФЕЕВНА - кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры философии и истории Российского государственного аграрного заочного университета
SAVITSKAYA, MARINA T. - Ph.D. in Economics, Associate Professor, Department of philosophy and history, Russian State Agrarian Correspondence University ([email protected]).
УДК 165.12:165.81
БОДРОВ А.А., ЗАЙЦЕВА Н.В., ТИХОНОВ В.А., ХОДЫКИН В.В. В ПОИСКАХ СМЫСЛА: ПОРОЖДЕНИЕ МИРА СКВОЗЬ ПРИЗМУ ОПОСРЕДОВАНИЯ ТЕКСТОМ
Ключевые слова: субъект, сознание, интерпретатор, субъективность, познание, язык, рациональность, интерпретация, понимание, знак, смысл, символ, текст.
В работе ставится задача раскрыть опыт герменевтической традиции в поиске смысла посредством таких приемов, как интерпретация и понимание. Иногда подобное явление трактуется как «трансцензус», иначе говоря, некий возможный выход за пределы непосредственно данного сознанию субъекта. В предлагаемом исследовании решается задача, связанная с интерпретацией содержания сознания интерпретатора, включая возможность проверки его соответствия действительности.
BODROV, A.A., ZAITSEVA, N.V. TIKHONOV, V.A., KHODYKIN, V.V. IN THE SEARCHING OF MEANING: A SPAWNING OF THE WORLD THROUGH THE PRISM OF
MEDIATING BY TEXT
Keywords: subject, consciousness, the interpreter, subjectivity, cognition, language, rationality, interpretation, understanding, sign, meaning, symbol, text.
In the work puts the task to reveal the experience of the hermeneutic tradition in searching of meaning through such admissions as interpretation and understanding. Sometimes this phenomenon interpreted as "transcensus", in other words, a possible going beyond the immediately given consciousness of the subject. In the proposed study, the problem associated with the interpretation of the content of consciousness of the interpreter, including the ability to verify its conformity with reality.
Проблемное поле современной рефлексии вполне обоснованно распространяется на сложившуюся тенденцию постепенной трансформации анализа бытия в рамках так называемой онтологии «объективного начала» в «онтологию субъективности». Причем происходит подобное каким-то образом, минуя волеизъявление и осознание этого феномена потенциальным субъектом. Таким образом, в исследовательских кругах речь идет о некоей возможности для субъекта или интерпретатора проникнуть за пределы собственной субъективности. Другими словами, современный философ фактически усматривает саму возможность развития герменевтической традиции, посредством интерпретации раскрывающей содержание сознания потенциального субъекта, путем так называемого «трансцензуса» выходя за пределы чего-то непосредственно ему данного.
В частности, широко известный представитель философской герменевтики П. Рикер большое значение в своих исследованиях в этой связи придает роли символов. В данном контексте речь идет, главным образом, о так называемых двусмысленных знаках. Подобного рода знаки преимущественно отвечают за некий скрытый смысл, в значительной степени расширяющий воспринимаемые сознанием субъекта сферы окружающего бытия. Фундаментальный рикеровский постулат «Символ заставляет думать» сигнализирует нам, что символ адресует рефлексию к таким аспектам повседневности, которые самостоятельно в привычной обстановке очень сложно обнаружить. Таким образом, Рикер отводит словам или выражениям в философской рефлексии и в научном познании, главным образом, символическое значение. Различие рефлексивного и когнитивного подходов знаменитый мыслитель усматривает, в частности, в известной замкнутой знаковой системе, столь характерной для науки, и в то же самое время в так называемом «прорыве» подобного рода замкнутости в философии. Таким образом, рефлексия устремляется к бытию, интерпретируя при этом сам феномен языка в качестве некоего компонента обмена между структурой и событием. Причем ключевой элемент в данном процессе, как полагает Рикер, есть непосредственное действие живого слова.
Вполне объяснимо, что истоки проблематизации языка в качестве определенного его парадокса Рикер обнаруживает у Гуссерля [2, c. 118]. В данном случае речь идет о том, что в рамках феноменологической традиции язык позиционируется скорее как вторичная интерпретация окружающего бытия. Другими словами, посредством интерпретации и понимания в языке выражается его взаимосвязь со всем ему предшествующим вокруг нас. Очевидным образом ключевую роль Гуссерля в построении феноменологической традиции Рикер обнаруживает в исследовании символической роли языка, связанной с уже известной нам логичностью, уходящей своими истоками в telos, а также допредикативной интерпретации, исторически связанной с arche.
Подобного рода «предшествующее» феноменологическое толкование Lebenswelt в языке и относительно языка в качестве так называемого «движения вспять» или «возвратного вопрошании» весьма импонирует Рикеру. В самом деле, здесь язык проявляет свою значимость на фоне нечто неязыкового. При этом теснейшая взаимосвязь языка с бытием объясняет значимость такого языка для мира вокруг нас. В результате обнаруживается символическая функция языка и так называемая логика двойного смысла. В то же самое время, в рамках семантики символ изначально, взывая к интерпретации отчасти при помощи говорения, если так можно выразиться, обеспечивает возможность смыслу проявить себя посредством себя самого же. Иначе говоря, в рамках языка исходный смысл может привести нас к какому-либо экзистенциальному или духовному смыслу.
Рикер рассматривает символ, в значительной степени, как некую игру света и тьмы. А сам по себе символ, помимо всего прочего, обладает еще и определенной языковой
структурой. В данном контексте, на фоне самотождественности у Гуссерля, Рикер довольно четко различает символ и его содержание. Ход мысли в подобном направлении постепенно все отчетливее убеждает Рикера в важности рефлексии над текстом как расшифровки бытия в известной нам герменевтической традиции с так называемой прививкой феноменологии. Для известного представителя герменевтики живой опыт восприятия бытия самостью субъекта демонстрируется сквозь призму интерпретаций как логика двойного смысла.
Дело в том, что в рамках исследования истории, как процесса возможного пребывания субъекта в бытии, а также отдельно взятого момента, делающего фактом подобное присутствие, П. Рикер, вслед за К. Леви-Строссом, прослеживает как синхронию, так и диахронию интерпретаций. Мыслитель трактует историю, главным образом, в качестве процесса формирования связей различных предметов с обозначающими их символами. При этом в традиции М. Мерло-Понти речь идет о взаимосвязи разного рода знаков с конкретными рефлексивными актами в рамках cogito [5, c. 98]. Еще П. Рикер, обращаясь к наследию В. Дильтея, иногда допускает вариант пребывания символа вне фактического бытия - в рамках так называемого «голого проживания / переживания мира», в ситуации, когда дух извлекается из «сферы символизации», где нет растворения объекта в субъекте сознания сквозь призму концепта «понимания» [9, c. 2].
Несколько позднее в рамках своих исследований проблемы символа Рикер обращается к посредству метафоры, которая, по его словам, являет собой несколько «более подходящий инструментарий». Сами по себе метафорические выражения дают возможность смещать фокус исследования от слова к фразе. Находясь вне какого-то конкретного слова, метафора возникает в недрах так называемого конфликта интерпретаций, в значительной степени порождаемого посредством различного рода соединений слов во фразе. Таким образом, метафора максимально отчетливо сигнализирует исследователю о символической роли языка. В данном контексте язык активно прибегает к помощи метафоры, а непосредственный смысл оттеняет метафорический смысл. При этом показательно то, что, таким образом, укрепляется и без того тесная взаимосвязь слова с окружающей действительностью и, следовательно, исследовательские поиски субъекта становятся более фундаментальными. В свою очередь, с семантической позиции метафорическое выражение, в определенной степени, делающее некорректной фразу с точки зрения ее буквального прочтения, позволяет Рикёру говорить о самых разных творческих возможностях субъекта.
Вместе с тем, активные попытки Рикера, нацеленные на формирование некоего синтеза феноменологии и лингвистического анализа, герменевтической и аналитической философии предоставили мыслителю возможность сместить свои исследования культуры, особенно ее повествовательной функции, с отдельных элементов, заключенных в конкретных словах и выражениях, в плоскость целых текстов. Все это привело знаменитого представителя философской герменевтики к интерпретации феномена культуры человечества в целом в историческом контексте. В этой связи, значительный интерес в рамках складывающейся феноменологической герменевтики у него вызывает феномен субъекта интерпретации, а также сам процесс толкования, позволяющий самым непосредственным образом интегрировать человека в некий единый культурный или цивилизационный контекст.
Одним из важнейших в формируемой Рикером герменевтической традиции оказывается принцип деятельностного подхода. А такой подход основывается на присутствии некоего культурно-исторического субъекта, обладающего творческим началом, обеспечивающим необходимую для развития рефлексирующего и познающего разума связь различных эпох. В частности, с позиции повествования Рикер анализирует возможное рефлексивное видение субъекта. При этом целостность, автономность, творческая природа субъекта в данном случае воспринимаются в качестве некоей «повествовательной идентичности». А это, в свою очередь, помогает Рикеру избежать антиномичности феномена личной идентичности. Философ уверен в том, что возможно восприятие субъекта все время идентичным самому себе. В противном же случае самоидентичный субъект превращается, по
словам Рикера, в «субстанциалистскую иллюзию». Правда сущность субъекта, по его мнению, способна оказаться и вне такого рода дилеммы в случае временной структуры его идентичности соответственно модели динамической идентичности, присутствующей в поэтике повествовательного по своему содержанию и характеру текста. Причем повествование в подобном духе, в частности согласно позиции О. Монжена, стало восприниматься в исследовательских кругах в качестве некоего связующего звена субъекта с самим собой посредством наполнения необходимым содержанием его памяти как основы дальнейших рефлексий.
Также весьма существенное значение для развития современного рационального мышления имеет то, каким образом в рамках своей концепции нарративности Рикер поднимает вопрос о тесной связи рефлексивного и когнитивного взглядов на субъект и пространство человеческой культуры в целом. При этом сопоставление присущего художнику повествовательного восприятия бытия вокруг, а также детального философского и научного анализа наводит известного представителя герменевтической традиции на размышления на предмет слепоты понимания при отсутствии объяснения, а также пустоты объяснения без понимания.
В данном случае Рикер находит довольно любопытной герменевтическую традицию теснейшей увязки эпистемологической теории и онтологического понимания, идущую, главным образом, от Хайдеггера и Гадамера. Интересно в данном контексте то, что, в значительной степени, рикеровская рефлексия в феноменологической и герменевтической традициях нацелена на весьма специфическую интерпретацию так называемых эйдетических переживаний, которые формируются в cogito субъекта. Здесь показательно, что субъект повсеместно окружен различными элементами окружающего мира, а также словами, что, собственно, и позволяет формировать необходимые ориентационные взаимосвязи. Рикер фокусирует внимание на наличии разрыва, который возникает как следствие связи воображаемого и воображенного. Более того, подобного рода разрыв фактически демонстрирует сущность субъекта, его возможности быть человеком.
Согласно бытующей в исследовательских кругах точке зрения, активные творческие усилия Рикера венчаются завершением процесса формирования в общих чертах такой теоретической конструкции, которую в равной степени представляется возможным именовать как «онтологией», так и «герменевтикой». Такое стало возможным, в значительной степени, благодаря реализации известным представителем герменевтики своего замысла по так называемой «прививке» феноменологии к психоанализу, а также структурализму. Таким образом, «концепция познания перестает быть внеположной учению о бытии - они предстают как разные аспекты одного и того же» [4, с. 772]. Считается, что бытие и познание подобным образом предстают перед нашим взором, прежде всего, в рамках хайдеггеровской «фундаментальной онтологии». В свою очередь, Рикер ловит себя на мысли, согласно которой «онтология, разрабатываемая Хайдеггером, со всей основательностью закладывает фундамент того, что я назвал бы герменевтикой "я есть", из которой следует отвержение Cogito, трактуемого в качестве простого эпистемологического принципа, и которая одновременно означает слой бытия, который следует поместить до Cogito» [6, с. 345].
В нашем случае можно говорить об онтологии в герменевтической традиции, в рамках которой известное нам Cogito преобразуется из эпистемологического принципа в фундаментальную онтологическую категорию. В результате сама предпосылка такого рода трансформации служит основанием формирования современной герменевтической онтологии. Это все означает, что apriori происходит трансформация Cogito в некий «акт самостановления», как ключевой элемент в основе конструкции «моего» бытия. Проблема бытия, поднимаемая в рамках «собственного бытия вопрошающего», как раз и формирует уже известный нам Dasein «в вопросе самого вопрошающего» [6, с. 345].
Подобного рода хайдеггеровское нововведение вдохновило Рикера на мысль, согласно которой «возникновение Dasein как такового и возникновение языка как слова - это одна и
та же проблема» [6, c. 346-347]. Фактически это означает, что субъект, как человек, становится частью бытия вместе с речью. В свою очередь, бытие такого субъекта, то есть Dasein, рассматривается здесь уже как часть речи. В результате, возникновение Cogito в картезианской традиции предшествует моменту осознания субъектом своего присутствия в бытии. Исходной точкой отсчета в данном случае становится начальный акт вопрошания. По словам самого Рикера: «подлинное ego конституировано самим вопросом» [6, c. 348]. На этом основании само бытие ego уже можно рассматривать как вопрошание о бытии. Обращаясь к наследию Хайдеггера, мы обретаем возможность обнаружить eines Seiendes, присутствующее совместно с Dasein. В данном случае речь идет о том, что вместе с вопросом, обладающим каким-то содержанием, со всей неизбежностью совместно с бытием возникает что-либо сущее.
Таким образом, вполне обоснованно Рикер обращает наше внимание на постепенный отход современного разума от метафизических элементов в картезианской традиции, связанных с концентрацией внимания на субъекте и объекте. В свою очередь, на концептуальном уровне картезианское Я или субъект позиционируется как «первичное и реальное основание» бытия. В свете этого, столь своеобразное сущее или Cogito бытийствует весьма специфически, наделяется существованием, другими словами, экзистенцией. Такое положение дел позволяет говорить о том, что «Cogito не является абсолютом; оно принадлежит ... эпохе мира, понимаемого как представление и как образ» [6, c. 353]. Соответственно, каждый современный исследователь, выявив бытие чего-то или кого-то, стремится в своих изысканиях к достоверности представления об открываемом.
Весьма показательно, что Рикер, развивая мысль Хайдеггера о субъекте в обыденном мире, фактически говорит о так называемом «неподлинном существовании». Следовательно «подлинное» бытие субъекта он усматривает в рамках языка, «говорения», «именования» окружающих нас элементов посредством разного рода словесных композиций. Язык позволяет субъекту в лице каждого человека контрастировать своей уникальностью на фоне других компонентов окружающего его мира. На этом основании знаменитый представитель герменевтики обнаруживает в рамках психоанализа определенного рода трансформацию нашего индивидуального сознания в некий «симптом» взаимосвязи с бытием вокруг. В то же самое время находящееся за сознанием бессознательное влечет нас минуя индивидуальность Я через известные фрейдовские «сверх-Я» и Оно [8, c. 182] в некую сферу родового или, более современным языком, социального. В данном контексте Рикер говорит о психоаналитической «деконструкции субъекта» и так называемом «разрушении идолов».
Развивая свою мысль в данном направлении, знаменитый представитель герменевтики предлагает обратить взоры в сторону «археологии субъекта» с целью выйти к гуссерлевской «телеологии» субъективности. Можно сказать, что Рикер в данном контексте фактически придерживается преемственности в вопросе рассмотрения субъекта как интерпретатора и раскрытия фундаментальных основ рефлексии в рамках герменевтической традиции. При этом феномен интенциональности в рикеровской интерпретации демонстрирует себя, главным образом, в качестве открытости сущего с точки зрения истинности рассматриваемого явления, находясь в тесной взаимосвязи с интересами и усилиями воли субъекта: «Не существует собственно интеллигибельности неволевого, как бессознательного, интеллигибельно только живое отношение волевого и неволевого» [6, c. 376].
Тенденции к так называемому преодолению традиционной еще с времен Декарта «философии субъекта» Рикер обнаруживает также в концептуальных построениях структурализма. Мыслитель обращает особое внимание на субъекта, как на некий «конструктор трансцендентального поля опыта» [4, c. 776]. В данном контексте речь идет о трансцендентальном поле смыслов, что, в значительной степени, располагает к анализу субъекта в рамках «философии сознания». Правда, в данном контексте Рикер вполне логичным считает вспомнить об интенциональности сознания субъекта в известной нам феноменологической традиции.
«Я есть», как ego, в качестве деструкции в данном случае связано с так называемой децентрализацией как базой для построения необходимого интерпретатору смысла. В исследовательских кругах получила распространение точка зрения, согласно которой, Рикер обращает наше внимание в ego, главным образом, на самость, то есть аспект идейного мира субъекта в гуссерлевской традиции. Довольно показательно то, что сама специфика рикеровского видения ego связана с активными попытками единения в нем тождества и самости. Внешний мир вокруг субъекта в любой ситуации у Рикера образует содержание опыта, выступающее всегда в качестве определенной совокупности символов. Такого рода внешний по отношению к собственному Я субъекта мир, во всей своей совокупности, ощутимым образом влияет на формирование языка и выражается в нем, образуя в сознании всевозможные фантазмы. В свою очередь, наше понимание всегда связано с расшифровкой различных символов или фантазмов в рамках языка. В данном контексте интерес вызывает позиция И.С. Вдовиной, которая замечает: «Символ и интерпретация в феноменологической герменевтике - понятия коррелятивные: интерпретация имеет место там, где наличествует многообразие символов, и только в интерпретации это многообразие символов становится очевидно» [1, с. 325].
При этом Рикер был полностью уверен в необходимости наличия целого ряда различных интерпретаций для символа. В этой связи хайдеггеровское Dasein связывается французским мыслителем с так называемой вариативностью категорий в различных ситуациях данного нам бытия и, соответственно, наделяется способностью вопрошания. Это означает, что вопрощающий об окружающем бытии субъект в своем вопросе apriori уже подразумевает весьма ощутимое различие между Я субъекта и чем-либо или кем-либо иным. Присутствие иного в данном случае осуществляется в рамках так называемого образа переживания. Подобного рода образ находит себя в cogito субъекта, играя активную роль в конструировании посредством рефлексии различения элементов, присутствующих внутри сознания, а также за его пределами. В результате другое вне сферы сознания субъекта оказывается за пределами его переживания. Как полагают в исследовательских кругах, заслугой философской герменевтики можно считать понимание того, что различные элементы, в частности будучи субъектом и объектом, фактически переплетаются своеобразной «нитью влечения», направляясь «от воображаемого к инаковости этого самого вооброжаемого». В этом контексте А.С. Емельянов указывает на тот факт, что «... двое других нами и различаются, поэтому, вообще, возможна герменевтика другого, которая говорит лишь об одном - о недостаточной тождественности» [3, с. 183].
Само по себе конструирование смыслов, тесно связанное с интерпретацией, пониманием, отождествлением и различением или деструкцией, имеет довольно существенное значение для вопрошающего Dasein в рикеровской трактовке. В обсуждаемой ситуации, можно сказать, что присутствует гуссерлевский вопрошающий видоизмененный субъект, главным образом, через трансцендентальную редукцию. При этом подобного рода редукция у Рикера присуща субъекту, четко осознающему свое собственное Я и другого в когнитивном процессе и в сфере субъективного. Соответственно, в качестве субъекта здесь выступает человек, способствующий формированию так называемого разрыва, который знаменитый представитель философской герменевтики усматривает в признании наличия самости Я и другого. В данном контексте Рикер отводит ключевую роль вопросу, посредством которого вопрощающий констатирует очевидное различие между самостью собственного Я и другого. Постановка вопроса в таком ключе позволяет преодолеть приоритет в положении собственного Я субъекта в сторону позиционирования его как cogito в целях получения ответа. Таким образом, вопрошающий своим вопросом сам себя устремляет в сторону некоего другого как ответа, что и оказывается в фокусе подобного рода вопрошания.
Развивая мысль в подобном направлении, А.С. Емельянов в частности отмечает: «Это другой или другое по отношению ко мне, Рикером наделяется свойством пришедшего к забвению вопроса о другом Я, Я как вопрощающем» [3, с. 184]. Соответственно некоторое
недоумение П. Рикер испытывает в отношении отсутствия явной выраженности феномена вопрощающего в рамках структуралистской традиции Ф. де Соссюра, Р. Барта, Ж. Женетта. Знаменитый представитель философской герменевтики фактически говорит здесь об известном нам выведении ego из cogito главным образом в аспекте формирования целостной и логически связанной картины бытия вокруг. Показательно в данной ситуации то, что Я абстрагируется от собственной тождественности, обращая больше внимания на самость преимущественно в онтологическом аспекте. В данном контексте убежденность в самом себе, по замыслу Рикера, скорее всего, будет способствовать преодолению возможного разрыва субъекта с самим собой в этике поступка и действия. «Убежденность есть ответ на кризис, мое место определяет меня; иерархия предпочтений обязывает меня; чувство невыносимости превращает меня из дезертира или бесстрастного наблюдателя в убежденного человека, который раскрывает себя в творчестве и творит, раскрывая себя» [10, c. 206].
Резюмируя надо признать, что все изложенное вполне себе вписывается в положение потенциального рефлексирующего субъекта в рикеровской онтологии. Здесь событие такого субъекта в значительной степени «сведено к одной единственной функции разрыва» [7, c. 320]. Таким образом, субъект, трактуемый Рикером в качестве воспринимающего и различающего в событии Я и другого, в их совместном бытии воспринимается как заботливость. В результате такое совместное бытие Я и другого, в значительной степени, основывается на желании Я и, соответственно, признании со стороны Я другого. В свете этого относительно ключевой для герменевтической философской традиции проблемы интерпретации Рикер стремится обратить наше внимание на то, что «это она приводит в действие оценочные испытания и инициирует процессы оправдания: последние, в свою очередь, ориентированы на достижение компромисса, который удовлетворил бы модели упорядоченной человечности» [7, c. 312]. Правда Рикер воспринимает человечность относительно Я преимущественно символически. По всей видимости, можно сказать, что Я ищет себя в человечности в процессе интерпретации определенных его шифров.
В этой связи, в позиции Рикера относительно субъекта показательно построение так называемой трехступенчатой интерпретации, в частности «другого и самости как другого по отношению к другой самости» в рамках развития известной конструкции «я-сам как другой». В результате, в построении известного представителя философской герменевтики можно выделить такие компоненты: мимезис - I или предфигурация, где Я участвует в процессе смыслообразования, как в сфере априорно данных ориентаций, возникающих в предвосхищении самой ситуации интерпретации и проблематичности интерпретированности символа; мимезис - II или конфигуративный момент образования формы смысла; а также мимезис - III или рефигурация, другими словами, непосредственный сдвиг смысла уже обладающего априорным значением и формой [3, c. 185-186].
Литература и источники
1.Вдовина И.С. Феноменология во Франции (историко-философские очерки). M.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2009. С. 325.
2. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т.1. Кн.1. Общее введение в чистую феноменологию. M.: ДИК, 1999. С. 113-140.
3. Емельянов А.С. Поль Рикер: герменевтика субъекта // Наука и современность. 2012. № 15-2. С. 179-186.
4. Зотов А.Ф. Современная западная философия. M.: Высшая школа, 2001. С. 755.
5. Ыерло-Понти M. Знаки / Пер. с франц., коммент. и послесловие И.С. Вдовиной. M.: Искусство, 2001. С. 7698.
6. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. M.: Изд-во «ЫЕДИУЫ», 1995. 412 с.
7. Рикер П. История, память, забвение / Пер. с франц. M.: Издательство гуманитарной литературы, 2004. С. 320. S. Юнг К.Г. Аналитическая психология. Тавистокские лекции. СПб: Азбука-классика, 2007. 240 с.
9. Dilthey W. Einleitung in die Geistes wissen schaffen. Breslauer Ausar-beitung. Gessammelte Schriften. Band 19. Stuttgard, 1960. S. 2-19.
10. Ricoeur P. Entretiens avec Gabriel Marcel, Aubier. Paris, 1968. P. 189-206.
БОДРОВ АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ - доктор философских наук, профессор кафедры социально-гуманитарных наук Самарского государственного технического университета.
ЗАЙЦЕВА НАТАЛИЯ ВАЛЕНТИНОВНА - доктор философских наук, профессор кафедры социально-гуманитарных наук Самарского государственного технического университета
ТИХОНОВ ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ - доктор философских наук, профессор кафедры социально-гуманитарных наук Самарского государственного технического университета
ХОДЫКИН ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ - кандидат философских наук, доцент кафедры философии и истории Самарского национального исследовательского университета имени академика С.П. Королева BODROV, ALEXANDR A. - Doctor of Philosophy, Professor, Department of Social and Human Sciences, Samara State Technical University ([email protected])
ZAITSEVA, NATALIYA V. - Doctor of Philosophy, Professor, Department of Social and Human Sciences, Samara State Technical University([email protected])
TIKHONOV, VLADIMIR A. - Doctor of Philosophy, Professor, Department of Social and Human Sciences, Samara State Technical University ([email protected])
KHODYKIN, VLADIMIR V. - Ph.D. in Philosophy, Associate Professor, Department of Philosophy and History (Vkhodykin@yandex. ru)
УДК 111.81:133.529.9
ИВЛЕВА М.И.
ФИЛОСОФСКИЙ ПРИНЦИП ЦЕЛОСТНОСТИ В ВОЗЗРЕНИЯХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ РУССКОЙ СПИРИТУАЛИСТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
КОНЦА XIX - НАЧАЛА ХХ ВВ.
Ключевые слова: экофилософия, спиритуализм, университетская философия, духовная субстанция, целостность, самосознание
На основании анализа историко-философского материала статья исследует специфику принципа целостности как одного из исходных философских принципов спиритуалистических воззрений представителей философской школы Юрьевского университета, изучается влияние субъективно-идеалистической парадигмы на его содержание. делается вывод о единстве в спиритуализме человека и мира, как основы целостности, на основании продуцирования субстанциальным субъектом ощущений, координированных с другими субстанциальными субъектами. Изучается холистический подход спиритуализма в понимании субстанциального субъекта как целого.
IVLEVA, M.I.
PHILOSOPHICAL PRINCIPLE OF INTEGRITY IN THE OUTLOOKS OF THE REPRESENTATIVES OF THE RUSSIAN SPIRITUAL PHILOSOPHY OF THE END OF XIX-BEGINNING OF THE XX CENTURIES
Keywords: eco philosophy, spiritualism, university philosophy, spiritual substance, wholeness, self-consciousness
Based on the historical-philosophical matter, the article investigates the specificity of the principle of integrity, as one of the initial principles of philosophical principles of spiritualism outlooks of the representatives of philosophical school of Uijev university, learning the impact of subjective-idealistic paradigm on its structure. It is substantiated the conclusion about the unity in spiritualist of a human and world, as the basis of wholeness, was the result of idea about producing of senses by a substantial subject coordinated with another subject. It also researches the holistic approach of spiritualism in the understanding of the substantial subject as the whole.
Среди наиболее плодотворных подходов современного философского знания следует выделить подход экофилософский, основополагающие принципы которого являются неотъемлемым элементом отечественной философской мысли. Этот холистический подход к решению проблемы взаимодействия мира в целом и человека, в единстве его биологических, социальных и духовных факторов, предоставляет возможность плодотворного анализа современных насущных философских вопросов и всесторонней оценки воззрений предшествующей философской мысли. Анализ универсального отношения «человек - мир» в современном экофилософском исследовании осуществляется на основе эколого-культурного императива, и тем самым экофилософский подход, утверждая важное место человеческого начала в мире, необходимо включает в себя самоопределение и самоидентификацию современного человека в социальной реальности.
Экофилософия - это направление современной научной мысли, ориентированное «на восстановление равновесия человеческого бытия, бытия Культуры, ноосферы, включая мышление и мировоззрение, с бытием Природы, Вселенной. Экофилософское мировоззрение направлено на оздоровление и восстановление полноты и гармонии экокультурного бытия человека, углубление его
