CC BY-NC-ND
21
Н.В. Романовский
УЗЛОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ КУРСА «ИСТОРИЯ СОЦИОЛОГИИ»*
Индивидуальное лицо всякого университетского курса не отменяет его общенаучного стержня, выраженного в идеях и методологии обучения конкретной аудитории. Потенциал социологии дает преподавателям ряд дисциплинарных преимуществ: возможность применять к курсу как объекту научной рефлексии теории, общесоциологические правила метода, не говоря специально о социологии науки или образования. Социологу его профессия диктует необходимость вести за читаемым курсом включенное самонаблюдение, анализировать работу студентов (индивидов и групп) и т. д. Написанное ниже - продукт анализа и самоанализа на протяжении ряда лет взаимодействий с вереницей прошедших через курс студентов, часть из которых стала коллегами по кафедре.
Основная эмпирическая база изложенного - включенное наблюдение за возникавшими в ходе преподавания истории социологии в университетах проблемами. Фоном, контекстом, задним планом, сказал бы И. Гофман, наблюдения выступало преподавание комплекса социологических дисциплин, а также постановка обучения и обеспечения его, даже мелочей университетской повседневности. В центре внимания статьи будет преподавание истории социологии в гуманитарных университетах. Лишь попутно будут затронуты проблемы технических или военных университетов: связи с будущей специальностью, с поиском того общего, что позволяет преподавателю социологии, скажем военной, заниматься наукой первого сорта. Методология написания данного текста - обычная для социолога работа с эмпирическими данными о преподавании и изучении истории социологии в стране и за рубежом. Странным было бы ждать не-
* Статья подготовлена при поддержке РГНФ, грант 06-03-00108а.
социологического подхода в анализе социологии социологом. Эту методологию когда-то А. Гоулднер назвал «социология социологии» [7, с. 50-52]. Важным для этой темы представляется замечание: «Нет ясной границы между историей социологии и социологией социологии» [23, р. 14]. Максимально применен дисциплинарный инструментарий социологии - рамочный анализ, феноменология, структурный функционализм, культурная (культуральная) социология, историческая социология и многое другое.
Начну со значения («нужности») истории социологии. В США историю социологии как научную и учебную дисциплину прочно признали примерно через сто лет после ее дебюта в университетах (1876 г.); делались попытки отвергать нужность этой дисциплины [20, р. 6]. Подмечено также необычно большое (с подтекстом - избыточное) внимание социологов к истории своей дисциплины, чем в случае физики, математики и вообще точных наук. Действительно, странным было бы спрашивать на экзамене будущего хирурга о технике операции аппендицита изобретателем ее техники. Но от студента-социолога требуют знать классику социологии суицида.
В «оправдание» повышенного внимания социологов к истории социологии приведу ряд аргументов. (А) Курс по истории дисциплины - наследие университетской традиции с ее ориентацией на фундаментальность. Она сложилась во второй половине XIX в. у тогдашних соседей России - в Германии, лидере университетской науки. В немецкой науке XIX в. историзм был одним из ведущих факторов формирования социологии [15, с. 40-47]. Стремление к фундаментальности объясняет, почему будущие социологи так основательно осваивают прошлое своей дисциплины. (Б) Все гуманитарные науки в той или иной степени изучают свое прошлое. В исторических науках - историография, в философии - ее история и т. д. (В) Если - пока условно - считать человека объектом социологии, попытки постижения этого объекта на исходе эпохи Просвещения так же актуальны для социологов сегодня, в начавшемся тысячелетии, впрочем, как и многие античные сентенции на этот счет.
Какие факторы и рамочные условия оправдывают, делают нужными, мотивируют рефлексию читаемого курса истории социологии? Социологам необходимо ревизовать сделанное в этой области знания. На университетскую социологию надвигаются «болонские» новации, которые внесут новые акценты в соотношение прикладных и фундаментальных дисциплин. В педагогическом плане актуализируется - это показано ниже - анализ
ситуации изучения предмета со стороны Другого, т. е. главным образом студента, и т. д.
Начну с положения студента. Перед ним (и тем, кто читает курс) стоит вопрос: какой учебник лучше? Выбор обилен. В освоении предмета «История социологии» (зарубежной и отечественной) социологи России сделали многое, что усложняет выбор и взаимоотношения студентов с тем, кто читает курс. Количество учебников и учебных пособий по истории социологии велико. В начале 1990-х из специальных книг по истории социологии мы располагали кратким текстом под общей редакцией белорусского коллеги А.Н. Елсукова «История социологии. Учебное пособие для студентов гуманитарных факультетов вузов», фрагментарными «Очерками по истории теоретической социологии ХХ столетия» и наполовину переведенной (главным образом, из книги Л. Козера) «Историей социологии в Западной Европе и США» под общей редакцией академика Г.В. Осипова. Теперь количество учебников по истории социологии перевалило за два десятка [3]. А еще есть уникальные своей аутентичностью переводы [4]. Появляются все новые пособия, монографии и другие публикации, дополняющие и детализирующие содержащийся в учебниках материал. Возникает соблазн расширять содержание курса за счет истории, например, эмпирической социологии [13]; региональной социологии стран Восточной Европы, Латинской Америки, Азии, Африки [6], персоналий классиков социологии [10], национальных традиций в социологии, истории институтов, социологических школ, эффективности влияния социологии на общество и правительства [2]; проблем истории отечественной социологии [19]; наконец, вновь и вновь обнаруживаемых интереснейших фактов прошлого [16]. В последнем я убедился при подготовке публикации о первом президенте советской социологической ассоциации Ю.П. Францеве [17, с. 123-128]. Отдельно стоит вопрос воспроизведения в курсе социальных и политических контекстов истории социологии, которые, как можно ожидать, студенты усваивают в курсах по всеобщей истории (Нового времени).
За проблемой обилия учебных текстов стоит еще одна сложная и трудоемкая проблема: изучение - не просто прочтение - оригиналов трудов изучаемых социологов. Не знаю, что важнее, учебники или оригиналы трудов (скорее и то и другое)? Классики написали много, нередко создавали многотомные труды. Общее число книг, которые должен прочесть будущий социолог, методологически дотошные немцы оценивают в 750 [24, с. 250]. Хорошо, если бы будущие социологи за студенческое время ознакомились с большей частью списка «100 знаменитых
трудов по социологии». Список легко найти в интернете, значительная часть - более половины списка - переведена на русский; прирост переводов идет за счет этого списка, а цифра 750 пусть служит следующим ориентиром.
Констатирую, что объем некоторых учебников близок к тысяче страниц. И это проблема для студентов при выборе оптимального учебника и с точки зрения способности прочитывать, скажем, сто страниц в неделю на протяжении курса. Это проблема и для преподавателей, читающих курс, - как реагировать на вопросы студентов по поводу конкретного текста, ориентировать на воспроизведение логики авторов, как самому быть при таком обилии текстов и т. д.? Проблему объема литературы, стоящую перед изучающим курс истории социологии, отодвинуть в сторону нельзя, хотя бы по соображениям реализма.
Вопрос, далее, в динамике развития социологического знания и истории социологии: нужно идти в ногу, нужно учить студентов ориентироваться в массе разных текстов и содержащихся в них подходов, оценок. Но еще важнее в этом плане не упустить смысла пути, пройденного современной социологией в общем-то за короткий период. Смысл обозначенного выше комплекса литературы в российском контексте несколько иной - его можно назвать компенсаторным. Усваивая богатства социологической мысли, находившейся с 1920-х гг. под запретом, мы надеемся сократить время решения проблемы ликвидации отрыва лидеров (западной и мировой социологии). Такую цель не ставить нельзя - индивидуально и перед всем сообществом отечественных социологов, - еще (в дополнение к задаче, говоря языком первых советских пятилеток, ДИП - «догнать и перегнать») и по той причине, что в условиях открытости европейского университетского пространства отстающие станут терять аудитории обучающихся.
Нужна рефлексия стратегической цели, что для конкретного преподавателя означает проблему изучения предстоящих перемен. Осознание такой цели позволяет индивиду соотнести свою повседневность с динамикой базовых разделов социологического знания, под этим углом зрения видеть всю проблематику вопроса и возможные (не обязательно, как бывает, целесообразные) перемены, например существенное сокращение названного курса или появление кафедр истории социологии с обновлением, детализацией разделов курса. Для этого и нужна ревизия достигнутого.
Каковы «рамочные условия» сегодняшней российской университетской истории социологии? По-видимому, в отечест-
венной социологии и (вокруг нее - в плане научной окружающей среды) складывается ряд показателей приближения нового этапа в ее развитии и истории. Читаемый курс может отражать новую меняющуюся среду изучения социологии и обучения профессии социолога в стране и за ее пределами. Ревизия сделанного, достигнутого позволит выверить дальнейшие шаги, не даст развиться возможным тупиковым тенденциям.
Во-первых, (вос)становление истории социологии как научной дисциплины - отдельно от университетской специальности -в общих чертах в России свершилось. Сложился корпус исследователей и преподавателей, специализирующихся на социологии как самостоятельной, отдельной от социальной философии (в недавнем прошлом - исторического материализма). Во-вторых, в вузах России реальностью становятся императивы перестройки, инициированные вхождением России в общеевропейское образовательное пространство [14]. В результате некоторые из курсов (на мой взгляд, история социологии одна из них), несомненно, обретут новые рамочные условия. Фундаментальность изучения социологии и болонский процесс соотносятся весьма диалектически. При курсе на меньшую степень фундаментальности подготовки основной массы студентов - во имя прагматических целей - перемены неизбежны. Тем более что и фундаментальность (если еще и знать, что это такое) труднодостижима, да и среди студентов, если их опросить, не все в ней заинтересованы. Проблемы идентичности и сильных сторон (фундаментальность - одна из них) подготовки в наших университетах будут рассматриваться и решаться, видимо, в контексте плюсов и минусов нашего социе-тального наследия. В-третьих, в социологическом образовании встают проблемы, обозначившиеся вследствие интернет-революции. В-четвертых, образование все больше становится пожизненной задачей. Рост объемов знания, его обновление, динамика порой затрагивают фундамент - с существенными последствиями для практики. Наука, в-пятых, в обозримом будущем, как это не раз было в истории знания, будет менять свою нарезку полей, формировать новые комплексы знания, в частности относящегося к живой природе и человеку; изменится карта гуманитарных, общественных наук, не только социологии, но и экономики, философии, истории, психологии и др.
Отсюда и проблемность растущего количества и разнообразия текстов для преподавания дисциплины «История социологии» в нашей стране, тенденций роста их объемов. Количество действительно переходит в качество, что бы ни говорили антигегельянцы. Качество учебников по истории социологии разное. К
тому же и восполнение белых пятен и черных дыр отечественной социологической литературы (науки) завершено в основном и не всегда в главном. Легко вообразить историю социологической анкеты, взаимодействия социологии с властью (или математикой), историю профессии социолога и т. д. Ведь пишет же - и интересно - Б.З. Докторов, например, об истории техник массовых опросов [9] - это основное поле приложения сил и умений выпускников факультетов социологии в США - бакалавров.
Что же для разрешения это проблемы предоставляют методология и методика, выработанные социологией? Идти и дальше по пути умножения текстов и усложнения курса/курсов, относящихся к истории социологии? Продолжать институционально обеспечивать обучение студентов этому разделу социологического знания, создавая кафедры истории социологии, детализируя (спец-)курсы за счет специальных социологических дисциплин (их число никто назвать не возьмется), создавая специализированную периодику по истории социологии, социологии классической?
Прежде всего, зафиксирую понимание главной цели качественной подготовки специалиста в университете: специалист должен быть современным. Такая целевая установка определяет ключевую проблему курса или текста по истории социологии: проникновение автора книги (того, кто читает курс) в проблематику, да и в «повседневность» современной социологии, в определенной мере абстрагируясь от воспроизведения прошлого социологии отечественной и зарубежной в строгом соответствии с канонами исторической науки. Это, на мой взгляд, - ведущий критерий формирования курса, отбора для него данных, наполнения фактическим материалом, требовательности к обучаемым и т. д.
Главный из возможных аргументов против предлагаемого подхода выглядит примерно так: сказанное равнозначно разрыву с историзмом в построении курса. На самом же деле нет и речи об отказе от поиска фактов, выявления периодов, дат, об анализе процессов истории социологии - каноны исторической науки следует соблюдать самым тщательным образом. Речь идет об отказе от историзма пушкинского летописца Пимена: «описывай, не мудрствуя лукаво», по рецепту немецкого историка середины XIX в. Л. Ранке: «Wie es eigentlich gewesen war» - «Как оно было на самом деле». Фолиант по истории социологии даже в тысячи страниц (на фоне возможностей интернета) множество важных сюжетов оставит неосвещенными. Налицо проблема отбора исторических фактов, и здесь решает целесообразность - для соци-
олога, как и для историка, не самоцель, а средство. Чем следует овладевать будущему социологу? Можно в наследии Конта детально выделить влияния предшественников, формировавших подход основоположника социологии. Но можно на первый план поставить созвучность социологии Конта современным ее проблемам. Классики потому и классики, что в их трудах всегда есть нечто релевантное современным проблемам. Их наследие в зависимости от развития социологии, науки и общества обнаруживает нечто актуальное для социологии современной, а не только для знатока истории нашей дисциплины.
На чем сфокусировать усилия специалистов по истории социологии? На факультетах социологии обучают социологов. Им нужен отбор исторических данных по критерию научной и современной актуальности предмета «История социологии», нужен для формирования профессионального социолога. Акцентировки накопления фактов из прошлого социологии, с одной стороны, и овладения предметом социологии, с другой, имеют тонкую, но принципиальную разницу. Представляется, что определяющими для разрешения реального противоречия выступают два фактора, объединяющих обе стороны процесса обучения: 1) стержень курса «История социологии» не столько история, сколько социология; 2) курс этот строится - при соблюдении всех требований научности, включая историзм, -вокруг проблематики социологии сегодняшней. Отдельно стоит подчеркнуть потенциал такого подхода к дисциплине, позволяющий развивать социологическое мышление и воображение, формировать умение самостоятельно научно мыслить.
В практических целях требуется удовлетворительно (видимо, лишь на определенный период развития социологии, после которого фокус придется сменить) разрешить вопрос: вокруг какого стержня (ядра) производить отбор накопленных фактов и структурировать содержание курса? Насколько для достижения этой цели эффективен классический подход исторической науки: этапы, подэтапы, тенденции и т. п.? Историческое знание в любом случае имеет ценностную составляющую. И думающий о своем будущем социолог станет искать для себя в данных о прошлом, главным образом через призму в контексте ожидаемого личного «опыта» в социологии. Как в биографии (жизненном пути, вспоминаемом и описываемом) человек (точнее, отдельные люди, поскольку многие, если не большинство, собственную жизнь тщательно, тем более научно, не анализируют) видит, акцентирует свои потребности тем или иным образом, так же следует поступать в рассматриваемом курсе. И еще - насколько
эффективны подходы, реализованные в имеющихся текстах по истории социологии? Решение нашей задачи предполагает прежде всего сопоставление только что сформулированного принципа с реальными подходами учебников по истории социологии.
Но предварительно отведу еще одно возражение и разберу связанные с ним обстоятельства. Речь идет об утвердившемся в исторической науке с конца XIX в. мнении о принципиальной невозможности научной истории современности. Этот аргумент приходилось слышать и в связи с проблемами современной истории социологии. Действительно, даже в середине прошлого века написание научной истории какого-либо события, личности и т. д. считалось возможным при наличии интервала во времени в несколько десятков лет. Но во второй половине ХХ в. современная, новейшая, даже текущая история получила (частично благодаря взаимодействию с социологией) в исторической науке полное признание. В этом плане неоправданно ссылками на необходимость исторической дистанции во времени завершать курс в точке времени, отстоящей от сегодняшнего дня, от времени проведения зачетно-экзаменационной сессии. Любой учебник за время от окончания его написания и до момента, когда по нему сдается экзамен, отстает от развития социологии и несколько устаревает. Но отставание вполне может восполнить ведущий данный курс профессор, преподаватель. Если современная социология стала для него составным и ведущим элементом курса истории социологии, а накануне сессии в социологии произошло событие, которое войдет в историю нашей науки, преподаватель может интегрировать его в читаемый курс, даже на итоговой консультации.
Возможно, новые информационные технологии позволят уйти от названного недостатка книги как носителя знаний и получать знания по состоянию на данный момент по модели «Ви-кипедии» - интернет-энциклопедии постоянно обновляемых в реальном времени знаний. Правда, и этим пособием надо учить пользоваться, как и книгой. Пока же обращение непосвященных к интернет-источникам способно лишь усугублять неупорядоченность представлений о социологии и ее развитии. Получить справку из, скажем, информационно-справочной системы Google легко. Осмыслить контекст затронутой в ней проблемы труднее. Препятствие на этом пути в современном дискурсе социологов обозначено ярлыками «фрагментация», «калейдоско-пичность», «мозаичность» социологического знания, выделения множества специальных отраслей социологического знания.
Кстати, электронные пособия типа «Википедии» лишь прибавляют разорванности представлениям о реально целостном социологическом знании.
Интернет в принципе решает вопрос лишь доступности знаний как важнейшей предпосылки их удовлетворительного или успешного усвоения (в чем наглядно убеждает легкость, с которой нерадивые студенты отчитываются перед преподавателями, предоставляя любое количество и по любым темам докладов, рефератов, конспектов), но выдвигает перед преподавательским составом более сложную задачу. Это хорошо представленная в истории социологии проблема научного мышления, в нашем случае - социологического, развития социологического воображения. Все знают, все признают это требование, но оно недостаточно конкретизируется в изучаемом студентами курсе. В истории социологии факты и лица, даты и теории лишь развивают знакомые из школы виды мыслительной деятельности. А социологическое мышление, научное мышление - тип более высокий, незнакомый. Первые шаги на этом пути могут быть связаны с переходом от воспроизведения полученных знаний к самостоятельному конструированию, созданию логически определенных схем в данной сфере науки. И в этом смысле преподавателю не стоит бояться своей неспособности дать исчерпывающие ответы на кажущиеся простыми вопросы. Например: «Что такое социология»?
Современность знаний, знание современной социологии -это центральная грань проблематики качества профессиональной подготовки социологов. Объектом курса «История социологии» можно со всеми оговорками считать исторические данные о возникновении и развитии социологии как научной дисциплины. Предмет же курса непосредственно связан с макропроблемой современной социологии: что представляет собой эта научная дисциплина в полном объеме разделов социологического знания? Предмет курса «История социологии» - движение нашей науки к ее современному состоянию. Если этой цели не достигает выпускающий дипломника факультет (сказанное не отменяет социологически установленного факта наличия среди студентов группы, вовсе не стремящейся к постижению высот своей профессии, но это другой разговор), не направлять ли тогда выпускника прямехонько доучиваться в институт повышения квалификации?
Но вернемся к проблеме того, какой предстает история социологии в учебниках по этой дисциплине. Конечно, в сумме имеющиеся учебники дают относительно системное и полное -
не скажу всестороннее - представление о современной на момент написания конкретного текста социологии. Но на деле тексты учебников организованы, прежде всего, вокруг двух кластеров проблем: галереи творческих портретов классиков социологии, теории (парадигмы), которые эти классики создали, сделав себя классиками. Очевидны ограничения этих подходов. Их можно показать на одном из самых старых и известных текстов по истории социологии - книге Льюиса Козера «Мастера социологической мысли», вышедшей в США в 1968 г., а в России в 2006 г. (в книге 20 творческих портретов). На обложку автор вынес принципиальное уточнение - подзаголовок «Идеи в историческом и социальном контексте» [12]. То есть перед нами переплетение в соотношениях, которые еще надо выделить, уточнить, даже измерить, творчества индивидов, теоретических идей и исторического контекста. Но что такое этот контекст, каково соотношение творчества мастеров и контекста, исчерпан ли этим комплекс составляющих историю социологии, здесь ли ядро курса истории социологии? - возникают вопросы. Их число и смысл призывают отнестись с вниманием к тому, что студенты в итоге изучения курса истории социологии в таком ракурсе могут и не получить сколько-нибудь связного представления о своей науке, своей профессии.
Ценность личностного подхода к развитию науки, акцентировки авторами соответствующих текстов именно этой составляющей истории социологии, к сожалению, упускается за галереей портретов. За образами создателей классических парадигм лишь «маячит» неявный смысл внимания создателей текстов по истории социологии именно к видным социологам, к ее классикам. И суть проблемы курса заключена в этом неявном смысле. Преподавание истории социологии целесообразно строить вокруг определения этой науки, ее объекта и предмета. Если помнить, что только определений социологии известно не менее двух сотен, споры - с предельным упрощением - можно свести к такой дилемме, которую и нужно доносить до студентов. Или мы говорим об обществе (социальной реальности, ее законах), или индивиде, человеке (его, их действиях, взаимодействиях), или обо всем, что лежит между этими полюсами континуума. Этим и можно объяснить объект и проблематику многих книг по истории социологии - прожитая в социологии жизнь классика этой науки. То, что у Льюиса Козера названо социальным историческим контекстом, образует фон деятельности в поле науки реальных лиц.
Считаю полезным ради максимизации эффективности курса, длящегося два-три семестра, напоминать студентам о ключе-
вой проблеме социологии, о загадке ее предмета, точнее - об одиссее поиска его. Эта целеустановка открывает путь к концентрации внимания обучаемых на понимании «человека социологического» - социолога и объекта его изысканий. Возможно, этот поиск и есть стержень даже не курса (это лишь во-вторых), а комплекса предметов обучения будущих социологов (особенно тех, кто специализируется в сферах социальной и гуманитарной). В пользу такого предложения (его принципиальная альтернатива -изучение общества, законов и закономерностей его развития) можно привести следующий аргумент. Научная мысль, наука стала обращаться к человеку как к личности, члену групп и общностей сравнительно недавно, с XVIII в., эпохи Просвещения. Достаточно вспомнить психологию. Многие аспекты понимания учеными проблем человека, включая социальные (например, гендер), вообще феномены ХХ в. Постановка вопроса о «социологии человеческого тела» [18, с. 16-25] и сейчас вызывает вопрос типа: «А это как?». В применении к социологам-гуманитариям сказанное практически бесспорно. Но и в коммерческой, политической, инженерной, военной и других «социологиях» положение отличается немногим.
Предложенный «стержень» курса истории социологии не следует видеть как путь к унификации. Напротив, это основополагающая предпосылка для воспроизведения истории социологии во всем ее многообразии, рассмотрения ее во времени и пространстве. Курс истории социологии позволяет научить студентов мыслить социологическую науку в пространственной целостности и в временном развитии. Говоря о времени, имею в виду и выделение периодов истории социологии, и преподавание курса как социологии социологии, точнее, исторической социологии социологии. Иными словами, это строго социологический анализ прошлого этой научной дисциплины. Что касается пространства, речь идет о полноте прослеживания эволюции структуры социологического знания, о географии мировой, международной социологии.
Но как следует выстраивать курс вокруг определенных наукой периодов и вокруг комплекса факторов, придающих динамику развития социологической науке? Такую целостную картину до сознания обучаемых можно донести в виде комплекса очевидных и неочевидных факторов динамики развития социологической науки, а также - с учетом социологического профессионализма - путем измерения, оценки силы этих факторов. Картину истории социологии можно представить в форме таблицы, где на сетку периодов этой истории накладывается некая
сумма факторов - движущих сил прогресса социологического знания.
Можно предложить таблицу, которая даст представление о формировании и функционировании современной социологии. В ней будет представлен набор факторов динамики развития науки. Они условно разделены на внутренние и внешние по отношению к социологии. В комментариях преподавателя к ней можно показать социологию как знание (количество и качество, а также формы презентации), и как практики (добывания, обработки и т. п.), и как повседневность (феноменология), и как комплекс ресурсов, институтов и т. д. Каждый фактор можно подвергнуть экспертной оценке наиболее успевающих студентов курса и получить ориентировочные цифровые значения каждого из факторов. Затем и остальные студенты могут вывести индивидуальную цифровую оценку каждого фактора, что позволит преподавателю оценить уровень знания (и мышления) в зависимости от меры отклонения от средней величины экспертных оценок. Дополнительно к заполнению таблицы в задание можно включить требование дать краткий комментарий с мотивами выделения тех или иных цифровых величин. Таким путем, в частности, решается и важная прикладная задача опережающего обучения. Наученный видеть динамику развития социологии специалист сможет дольше обходиться без «освежения» своих представлений в этой части социологического знания.
Табличное представление истории социологии даже визуально продемонстрирует ряд белых пятен в сложившихся подходах к предмету. В этом легко убедиться, просмотрев популярные учебники по истории социологии. Речь не идет о радикальном изменении структуры и содержания курса, о равномерном и детальном изучении каждого фактора развития нашей науки. Визуализация пути развития социологии помогает вырабатывать определенное качество мышления, научного и самостоятельного. Кроме того, и некоторые уточнения содержания читаемого курса могут оказаться целесообразными. Возьмем пример влияния на развитие социологии перемен в стране и в мире. Опыт Германии при власти фашистов, когда, по словам Р. Арона, «нацистский режим 1935-1945 гг. парализовал в Германии социологию» [21, Р. 122] позволяет, к примеру, оценить время, потребовавшееся немецким социологам после Второй мировой войны на компенсацию утраченного мирового лидерства (по крайней мере, в теоретической социологии). Такая оценка, в свою очередь, позволит сделать предположения, относящиеся к перспективам международного рейтинга социологии современной России.
Попутно подчеркну, что не считал бы принципиально важным отделение (выделение) или объединение истории отечественной социологии и зарубежной. Гораздо важнее донести до аудитории единые критерии познания и преподавания данного круга вопросов. Один из таких критериев - сопоставление (и усвоение результатов) изучаемого в зарубежной истории с той социологией, в которую предстоит войти студентам-социологам. Базовый раздел поля преподавания истории социологии проходит сейчас, как правило, по границе двух относительно самостоятельных курсов истории социологии российской и зарубежной. Помимо единства в основных подходах следовало бы основательнее реализовывать в курсе истории отечественной социологи ее прикладной потенциал. Выделение отечественной социологии оправдано уже тем, что студенты могут в нем получать нужные им для выбора индивидуальной профессиональной карьеры детальные представления о состоянии профессиональной среды и сферы деятельности, которые их ожидают. Если в этом курсе дан зримый облик современной социологии в России, тенденций ее развития, то тем самым создаются предпосылки для прогнозирования и личного самоутверждения в науке, в ином виде профессиональной деятельности. Знание динамики роста современной, не абстрактной «западной», а социологии российской, какая она есть на данный момент, важно начинающему специалисту для поисков возможного места приложения полученных знаний и личных усилий. Не говорю о том, насколько эффективным в глазах студентов выглядит университет, заботящийся о трудоустройстве выпускников не только на «ярмарках вакансий».
Важным представляется оговорить и факт очевидной неприемлемости термина «западная социология». Эта формула встречается и в учебниках, и у студентов, использующих тексты советских времен или приобретенные рефераты, контрольные работы и т. п. Приведу некоторые аргументы 'contra'. Если «западная», то почему нет «восточной» или «южной» - об исламской социологии в некоторых регионах мира вопрос ставится. Термин «западная» хранит неочевидное для нынешних студентов противопоставление советских времен: «наша», истинная наука об обществе, и западная, «буржуазная». Это не единственный и не самый значимый пережиток в сравнении, например, с влияниями истмата через проблемы социальной философии. Отечественная социология (как собственно и «западная») - часть социологии мировой, международной. Естественно, сказанное не отменяет реального факта, что сейчас «западная» социология прочно занимает позицию лидера международной социологии, диктуя и соответ-
ственные пропорции внимания со стороны тех, кто учит сегодня социологов завтрашнего дня.
Выход за пределы Запада в понимании предмета истории социологии открывает еще один важный горизонт в динамике социологии. Создается еще одно условие формирования представлений студентов о конкретных «точках роста» социологии, в прошлом и настоящем, в американском, немецком и современном российском контекстах. Но получаемые студентами представления в рамках социологии «зарубежной» позволяют увидеть и перспективу выхода за пределы европо-атлантической социальной реальности, движения к действительно международной социологии. Возможно, уже при жизни тех, кому сейчас читают европоцентристскую версию истории социологии, станет очевидным перемещение центра развития социологии из США в Европу, и на этом развитие науки не остановится.
Такие понятия, как центр развития социологии, ее точки роста, позволяют сделать вывод, что этот круг проблем не может сводиться к развитию теоретической мысли. В неменьшей мере значимы для социологии (и анализируемой ею социальной реальности) эмпирические поиски, способные менять облик науки. Вполне обоснованно, на мой взгляд, предположение, что социологию США в мировые лидеры начала выводить Чикагская школа, в которой крупных социологов-теоретиков не было. В этом смысле отечественная социология делает сейчас одно дело с быстро количественно (пока) растущей социологией стран Азии и Латинской Америки. Теоретические новации социологов вне Европы и Северной Америки (предпосылка для этого - множество исследований специфики конкретных социумов) могут стать рубежом в этом отношении.
Для подготовки российских социологов достижения социологии «среднего уровня» в «незападных» регионах мира, сопоставимые с российской проблематикой, представляют интерес еще в одном отношении. Здесь возникли и окрепли разработки таких проблем социологии, как развитие, бедность, экстремизм, бюрократия, малое предпринимательство, религия, гендер и т. п. Многие из таких тем в социологии европейской пик интереса уже утратили. В США, например, резонирует скорее социология экзотических меньшинств, в иных условиях вызывающая как минимум удивление. Актуален и проводимый социологами стран этой части мира анализ крупных ошибок, совершаемых руководителями стран, корпораций, ведомств при жизни современных поколений, ошибок досадных, быстро становящихся очевидными («социология дураков», о которой всерьез писали
сингапурские социологи [20. с. 19-20]). На чужих ошибках в конце XIX в. предпочитал учиться О. Бисмарк. В России не учатся пока и на своих ошибках, замечает в этой связи комментатор московского еженедельника [8, с. 4].
Еще один узел и ресурс повышения отдачи истории социологической науки - ее открытость к взаимодействиям и заимствованиям из других областей знания. Только за последние два десятилетия имели место плодотворные взаимодействия социологии даже с весьма отдаленными, на первый взгляд, науками: электроника (компьютер), математика, синергетика, биология. Генетика, например, сделала возможным прочтение ранее недоступных страниц далекой истории социума, а медицина и трансплантология создали целый шлейф социальных проблем - моральных, правовых, конфессиональных и пр. Сильнейшее воздействие на социологию оказали такие отрасли гуманитарного знания, как история, философия, культурология, психология. Проблема эта для студентов, для каждого университета имеет первостепенное значение. История социологии доказательно демонстрирует студентам плодотворность практического овладения преподаваемыми в университете дисциплинами, которые, как правило, лишь иным кажутся далекими от избранной профессии. Речь идет об определенном резерве выработки и развитии мотивации студентов на овладение предлагаемыми им курсами. Не касаюсь здесь, конечно, всей проблемы мотивированности университетского студенчества на получение высшего образования [11, с. 98-103] и овладение конкретной специальностью.
На этом фоне нельзя обойти проблему интереса студенческой аудитории к самому курсу истории социологии. Она (проблема) не в умиротворении тех, кто наивно полагает, что специализация по Public Relations, маркетингу или рекламе позволяет без забот относиться ко всему, что, по их разумению, лежит вне желанной специализации. И даже не в том, чтобы напоминать подобным «студиозам»1, что эти специализации имеют основания, незнание которых равноценно отказу от фундаментальности освоения специализации. История социологии предлагает широкий диапазон возможности учета специализации, к примеру, по общей, политической или экономической социологии, социологии СМИ. Классики социологии, ее парадигмы заложили основы соответствующих социологических теорий, дальнейших открытий в этих отраслях науки, развития специализаций, представители которых составляют аудиторию на лекциях и семинарах.
Что может сделать преподаватель? Специфика современной аудитории в этом плане подсказывает использование воз-
можностей доступа к интернету с учетом ограничений в виде, преимущественно, оплаты. Для лекционной компоненты курса исключительно важны целенаправленные акценты, вокруг которых обучаемые могли бы самостоятельно подбирать и выстраивать релевантную информацию. Социологию Маркса в курсе можно представить студентам как важный для изучения современной политической социологии вопрос, как аспект современной проблематики труда, обмена, идеологического воздействия, проблем личности, межличностного взаимодействия, истории и социологии семьи («частной собственности и государства», - хотя это уже альтер эго Маркса - Ф. Энгельса) и т. п. Дофрейдов-ские социологи психологической школы - это аспект подготовки к освоению проблематики СМИ, пиара и т. п. Недостатка в материалах такого рода нет, напротив, есть океан информации, где пользователя ждет обилие подводных камней, о которых важно знать преподавателю, чтобы выступать перед студенческой аудиторией еще и штурманом плавания по океанским кибер-просторам.
Важно, наконец, в построении и подаче курса учитывать болевые точки современной российской и международной социологии. Проблемы этого плана в той или иной форме присутствуют в каждой аудитории, хотя часто в причудливых, далеких от истины и науки формах. Отношение студентов-социологов к специализации своего выбора связано с современной ролью социологии в обществе, ее положением среди других наук, способностью влиять на окружающую реальность и т. п. Поводов для разговора со студентами на эти темы в курсе истории социологии достаточно. Напомню об озабоченности по этому поводу Э. Гидденса («Призыв к оружию») [5, с. 4-5], М. Буравого (публичная социология) [22, р. 4-28] или Ч.Р. Миллса в труде «Социологическое воображение». Отзвуки этих проблем в студенческой среде связаны, например, с цифрами конкурсов при поступлении в университеты, с сопоставлением популярности своего и других факультетов, читай - специальностей. Конкуренция в этом плане - такая вещь, непризнание которой напоминает страуса, прячущего голову в песок.
Конечно, я упомянул некоторые узловые проблемы курса «История социологии» сегодняшнего и, возможно, завтрашнего дня. По мере их разрешения перед социологами встанут иные задачи. Но для этого еще нужно пройти определенный путь, свое видение контуров которого попытался обозначить автор. В этом видении социология выступает как надежная «рамка» преподавания истории социологии, действий ученых в поле научного
знания, взаимодействия с властями, оценок будущего социологии. Чего не следует делать в таких рамках, это исходить из священной истины (она априорно непостижима), включая истину социального устройства и познания социальной сферы, данной человеку свыше. Это касается и наличия среди студентов верующих, и попыток отдельных авторов (включая авторов книг по истории социологии) вносить в научный обиход проблематику священного. Если Бог есть истина, пусть помогает студентам искать эту истину в социологии, идти вперед, быть готовым к тому, что день грядущий готовит.
Примечание
1 Слово редкое, но в памяти компьютера оно есть - красная черта не появилась.
Литература
1. «Автономная» социология - идея или гипотеза? // Социол. исслед. 2006. № 9.
2. Баразгова Е.М. Американская социология (традиции и современность). Екатеринбург; Бишкек. 1997; Осипова Н.Г. Современная французская социология. М. 1997; Курбатов В.И. Современная западная социология. Ростов н/Д., 2001; Социология в социалистических странах. М., 1984; Из истории социологической мысли в социалистических странах. Т. 1-2. М., 1988; Немецкая социология / Под ред. Р.П. Шпаковой. СПб.: Наука., 2003; и др.
3. Батыгин Г.C, Подвойский Д.Г. История социологии: Учеб. М.: Новый учебник. 2004; Кравченко А.И. История социологии: Учеб. М.: ТК Велби-Про-спект, 2006; Зборовский Г.Е. История социологии. Классический и современный этапы. Учеб. для вузов. Екатеринбург, 2003 (московское издание: Гардарики, 2004); Добреньков В.И. История социологии (XIX - первая половина ХХ века). М.: Инфра-М, 2004; Громов И.А., Мацкевич АЮ, Семенов В.А. Западная теоретическая социология. СПб., 1996; Добреньков В.И., Кравченко А.И. Социология: В 3 т. Т. 1: Методология и история. М., 2000; Очерки по истории теоретической социологии ХХ столетия. М., 1994; История социологии в Западной Европе и США / Под общ. ред. Г.В. Осипова. Учеб. для вузов. М.: Норма-Инфра, 2001; Волков Ю.Г., Нечипуренко В.И., Са-мыгин С.И. Социология: история и современность. Ростов н/Д., 1999; Гофман А.Б. Семь лекций по истории социологии. М., 1997; Капитонов Э.А. Социология ХХ века: история и технология. Ростов н/Д., 1996; История социологии. Учеб. пособие для студентов гуманитарных факультетов вузов /
Под общ. ред. А.Н. Елсукова. Минск, 1997 (1993); Луков В.А. История социологии в конспективном изложении. М.: Социум, 2001; Осипова Н.Г. Становление и развитие западной социологии. Краткое учебно-методическое пособие. М.: ИСПИ РАН, 2002; Плахов В.Д. Западная социология Х1Х-ХХ вв.: от классики до постнеклассической науки. Эпистемологическое обозрение: Учеб. СПб., 2003; Воронцов А.В., Громов И.А. История социологии. XIX - начало ХХ века. Ч. 1: Западная социология. Ч. 2: Русская социология. Учеб. пособие. М.: Владос, 2005; Бачинин В.А., Сандулов Ю.А. История западной социологии. СПб., 2002; Желтов В.В., Желтов М.В. История западной социологии: этапы, идеи, школы: Учеб. пособие. Кемерово, 2004; Развитие социологии в России (с момента зарождения до конца ХХ века) / Под ред. Е.И. Кукушкиной. М., 2004; Кареев Н.И. Основы русской социологии. СПб.: Изд-во И. Лимбаха, 1996; Голосенко И.А., Козловский В.В. История русской социологии XIX-XX вв. М., 1995; Ленинградская социологическая школа 1960-1980-е годы. М.; СПб., 1998; Новикова С.С. Социология: история, основы, институционализация в России. М.; Воронеж, 2000; Социология в России / Под ред. В.А. Ядова. М.: Ин-т социологии РАН, 1998; Култыгин В.П. Классическая социология. М., 2000; Шпаковский В.В. Общее и особенное в развитии социологической науки в России: Учеб. пособие. Тамбов, 1997; Кравченко С.А. Социология: Учеб. пособие для вузов. М., 2002 (второе, дополненное издание - 2005, третье: Социология: парадигмы через призму социологического воображения: Учеб. М.: Экзамен, 2007) и др.
4. Беккер Г., Босков А. (сост.). Современная социологическая теория: В ее преемственности и изменении. М., 1961; Тернер Дж. Структура социологической теории. М., 1985; Монсон П. (сост.) Современная западная социология: теории, традиции. СПб., 1992; Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993; Ритцер Дж. Современные социологические теории. СПб., 2002; Гидденс Э. (при участии К. Бердсолл). Социология / Пер. с англ. 2-е изд. М.: Едиториал УРСС, 2005; Штомпка П. Социология. Анализ современного общества / Пер. с польского. М.: Логос, 2006 и др.
5. Гидденс Э. К социологическому сообществу // Социол. исслед. 2007. № 9 (Оригинал опубликован в британской газете «Гардиан» 26 ноября 2006 г.).
6. Голенкова З.Т., Нарбут Н.П. История социологической мысли в странах Центральной и Восточной Европы. М., 2003; Брисеньо-Леон Р. Вызов для социологии: ситуация в Латинской Америке // Социол. исслед. 2003., № 7; Алли Ш, Муни К, Стюард П. Социология в ЮАР (1920-1970) // Социол. исслед. 2006. № 3; Цыбикова Б.Ц. Становление и развитие социологии в Китае. Дис. ... канд. социол. наук. М.: ИСПИ РАН, 2005; Митунова С.А. Становление и развитие социологии в Японии. Дис. ... канд. социол. наук. М.: ИСПИ РАН, 2007 и др.
7. Гоулднер А.У. Наступающий кризис западной социологии. СПб.: Наука, 2003. Гл. 2, разд. «По направлению (в английском тексте стоит слово
"towards", которое лучше было бы перевести предлогом "к", но качество переводов социологических текстов - отдельная тема. - Н. Р.) к социологии социологии».
8. Гундаров В. Кое-какая сила есть... // Независимое военное обозрение. 2007. № 26.
9. Докторов Б.З. Гэллаповское наследие: прошлое и настоящее одного из наиболее известных социологических индексов (ст. 1-2) // Телескоп. 2001. № 4, 6; Он же. Эмиль Хурья. Забытая страница из истории изучения общественного мнения // Социол. исслед. 2005. № 2 и др.
10. Ионин Л.Г. Георг Зиммель - социолог: Критический очерк. М., 1981; Американская социологическая мысль. Тексты. М.: МГУ, 1994; Баньковская С.П., Гофман А.Б., Давыдов Ю.Н. История теоретической социологии. М., 1993; Кравченко Е.И. Эрвин Гоффман. Социология лицедейства. М., 1997; Давыдов Ю.Н. Макс Вебер и современная теоретическая социология: Актуальные проблемы веберовского социологического учения. М., 1998 и др.
11. Калачева Т.Г., Абросимова Л.В. Установки выпускников школ на получение высшего образования // Социол. исслед. 2000. № 5.
12. Козер Л. Мастера социологической мысли. Идеи в историческом и социальном контексте. М.: Норма, 2006.
13. Лапин Н.И. Эмпирическая социология в Западной Европе: Учеб. пособие. М., 2004; Беляева Л.П. Эмпирическая социология в России и Восточной Европе. М., 2004; Ионин Л.Г. Философия и методология эмпирической социологии. М., 2004; См. оценку этого комплекса трудов: Тощенко Ж.Т. Новое слово в истории социологии // Социол. исслед. 2005. № 1.
14. Майкова ЭЮ. Социологическое образование в свете Болонского процесса // Социол. исслед. 2008. № 8.
15. Немецкая социология / Под. ред. Р.П. Шпаковой. СПб.: Наука, 2003.
16. Осипов Г.В. Три встречи с Питиримом Сорокиным. 2004. № 5; Ашин Г.К. Памяти учителя // Социол. исслед. 2003. № 9; Дыльнов Г.В. Социологический факультет Саратовского государственного университета // Социол. исслед. 2004. № 4; Осипов Г.В. Возрождение российской социологии (60-90-е годы ХХ века): страницы истории // Социол. исслед. 2004. № 2; Бороноев А.О., Скворцов Н.Б. Социология и социологическое образование в Санкт-Петербургском университете: традиции и современность // Социол. исслед. 2005. № 8 и др.
17. Первый президент Советской социологической ассоциации (к 100-летию со дня рождения Г.П. Францева) // Социол. исслед. 2003. № 9. С. 123-128.
18. Тело человека - новые горизонты социального познания // Социол. исслед. 2006. № 4.
19. Фирсов Б.М. История советской социологии 1950-1980-х годов: Курс лекций. СПб., 2001; Голосенко И.А., Козловский В.В. История русской социологии XIX-XX вв. М., 1995; Ленинградская социологическая школа 1960-1980-е годы. М.; СПб., 1998; Новикова С.С. Социология: история,
основы, институционализация в России. М.; Воронеж, 2000; Грушин Б.А. Четыре жизни в зеркале опросов общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина: В 4 кн. Жизнь 1-я: Эпоха Хрущева. М., 2001; Weinberg E.A. The Development of Sociology in the Soviet Union. L., 1984 и др.
20. Alexander J. Introduction. Differentiation Theory: Problems and Prospects // Differentiation Theory and Social Change. Comparative and Historical Perspectives / Eds by J. Alexander, P. Colomy. N Y; Oxford: Columbia univ. Press, 1990.
21. Aron R. German Sociology. Glencoe Ill., Free Press, 1957.
22. Burawoy M. For public sociology // American Sociological Review. 2005. V. 70. № 1.
23. Platt J. Historical methodology: Comparative and macro // Timeliness. E-newsletter ASA HOS. 2006. № 5.
24. Reckwitz A. Der soziologische Kanon: Disziplinierung oder Grenzuberschreitung? // Soz. Revue. 2002. Juli.
