CC BY
132G. E. Danilenko
(Senior Professor)
Donetsk National Technical University (Donetsk, Donetsk People's Republic)
gddgtu@,gmail. com
THE COUNTERFACTUAL ALTERNATIVISTICS IN HISTORY: THE CRITICAL ANALYSIS
Annotation: The article is devoted to the state of contemporary historical science. It also substantiates the structural-functional synthesis of different variants of the historical retro prognosis. The most significant epistemological and methodological foundations of the historical process's alternative counterfactual theories are distinguished there. The attempt of the preliminary methodological analysis of such theories has been done as well.
Keywords: counterfactual historical research, alternative history, methodology of history, historical science, retro prognosis.
Поступила в редакцию 31 мая 2016 г.
УДК 1(091)
А. Н. Павленко
(д.филос.н., профессор) Институт философии РАН (г. Москва, Россия) E-mail: anpavlenkoamail. ru
УТОПИЯ «ПАНСЛАВИЗМА» И ЕГО КРИТИКА Ф. М. ДОСТОЕВСКИМ
Аннотация. В настоящей работе представлена реконструкция собственных взглядов Ф. М. Достоевского на «славянофильство» и программу «объединения славян». Показано, что Ф. М. Достоевского можно считать «славянофилом» только в самом общем смысле. Ф. М. Достоевский, анализируя общественно-политические процессы второй половины 19-го столетия, будучи «почвенником», увидел предпосылки не интеграционных, а дезинтеграционных тенденций. Выявлено отличие взглядов Н. Я. Данилевского и Ф. М. Достоевского по вопросу «дальнейшей эволюции славянства». Также зафиксирована попытка адаптировать взгляды Ф. М. Достоевского представителями либерально-беспочвенного мировоззрения.
Ключевые слова: Ф. М. Достоевский, Н. Я. Данилевский, Россия, великороссы, славяне, почвенничество, утопия, славянофильство, западники.
Введение. Настоящая статья представляет собой попытку анализа отношения Ф. М. Достоевского к такому влиятельному течению общественной мысли в России второй половины 19-го столетия, как славянофильство.
Необходимо признать, что для распространения этого течения в России в указанный период имелись веские основания. Во-первых, Россия вела войны с восточ-
22
ными соседями - Крымская война (1853-1856) 22, Русско-Турецкая война (187723
1878) , которые были сопряжены с освобождением некоторых славянских племён.
Другим, не менее важным, является парадоксальный факт «встречи» русской культуры со своими славянскими истоками и корнями. Происходит эта встреча именно в 19-м столетии, поскольку 18-е столетие можно считать, в этом смысле, на % потерянным, как, впрочем, и 20-е столетие. Насаждавшаяся повсеместно славянофобия и русофобия привела к почти полной утрате связи высшего слоя, по сути онемеченного, с остальной частью народа. Обратим на этот пункт особенное внимание, так как в будущем он нам очень пригодится при рассмотрении, но главное -в понимании позиции Достоевского. Дело в том, что так называемые «петровские
24
реформы» привели к тотальному подавлению всего русского и славянского. Во главе страны стояли этнические немцы (часто остзейские, как Бирон) и голландцы. Всё русское и славянское повсеместно высмеивалось и подвергалось надругательствам.
Поворотной точкой можно считать появление работ М. В. Ломоносова и литературных творений А. С. Пушкина. Знаменитая строка Александра Сергеевича «У Лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том...», думаю, и сегодня во всяком русском сердце вызывает чувства, глубину которых невозможно выразить на бумаге.
Именно с конца 18-го и начала 19-го вв. происходит опомятование самих славян в России. В том смысле, конечно, что господствующий и образованный слой опомятовывается и даёт целую плеяду замечательных радетелей и защитников русской (славянской) культуры: И. Киреевский, И. Аксаков, А. С. Хомяков и многие, многие другие. Их противостояние с западниками, безусловно, беспокоит царскую власть, но она вынуждена опираться на «православие, самодержавие, народность», поскольку ни одну войну невозможно выиграть, если не утверждать любовь к отечеству в каждом гражданине государства. Но примечательно как раз то, что именно эта самая опора отечества - славянское её население, составлявшее тогда абсолютное большинство - как раз и не было полноценным субъектом гражданских прав, продолжая оставаться жертвой того самого крепостного права, которое было навязано России «либеральными» реформами Петра. Плата за эти «реформы» была чудовищной: так, например, только в середине 19-го века переоткрывается «Слово о полку Игореве». Пробуждается интерес к народному эпосу: А. Н. Афанасьевым записываются народные песни, предания и поговорки.
Дело «славяностроительства» продолжается и после 1861 г. Именно в пореформенные годы (после отмены крепостного права) получает усиление вторая волна славянофильского движения, наиболее талантливой и яркой фигурой которого становится Николай Яковлевич Данилевский. Перу Данилевского принадлежит работа, которая принесла ему всероссийскую славу и международную известность: «Россия и Европа». Так подробно я останавливаюсь на этом только с одной целью
22 Война велась Российской империей, с одной стороны, и коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского Королевства, с другой.
23 Война велась между Российской Империей и союзными ей балканскими государствами, с одной стороны, и Османской империей - с другой.
24 Показательным примером может служить архитектурная реформа, т.е. введённый Петром указ (закон), запрещающий строить в обеих столицах здания в стиле древнерусской архитектуры. Этот указ был отменён только (!) во время правления Николая II после событий 1905 года, т.е. двести лет спустя (!). И мы сразу увидели эту древнюю красоту, возводившуюся, в основном, предпринимателями-старообрядцами.
- желая продемонстрировать, что Достоевский полемизирует со славянофилами именно этой - второй волны.
Главные тезисы славянофильства Данилевского. «Россия и Европа» Данилевского сначала выходит в журнальном варианте в 1869 году («Заря», № 1-6, 810), а затем отдельной книгой в 1871 году. Во время второй Балканской войны книга оказывается исключительно востребованной и впоследствии выдерживает несколько переизданий.
Поскольку к анализу этой работы я уже обращался в 90-е годы прошлого столетия [1, с. 70-98], то в настоящей работе я лишь воспроизведу основные положения, которые понадобятся нам для прояснения позиции Достоевского по славянофильскому вопросу.
Итак, концепция Данилевского Н. Я. сводилась к следующим положениям:
- не существует единого однонаправленного мирового исторического процесса;
- в истории существуют культурно-исторические типы, которые представляют собой замкнутые национальные и племенные образования;
- каждый культурно-исторический тип имеет во времени своё начало, расцвет и завершение;
- после смерти культурно-исторического типа народы, его составлявшие, превращаются в «этнографический материал»;
- существующий романо-германский культурно-исторический тип (Европа) уже достиг своего расцвета и клонится к закату;
- существует сравнительно молодой - славянский культурно-исторический тип, ядром которого является русский народ. В задачу этого народа входит объединение всех славянских народов.
Данилевский полагал, что для «всякого Славянина, Чеха, Серба, Хорвата, Словенца, Словака, Булгара (желал бы прибавить и Поляка), - после Бога и Его Церкви, - идея славянства должна быть высшей идеей, выше свободы, выше науки, выше просвещения, выше всякого земного блага, - ибо ни одно из них для него недостижимо без её осуществления, - без духовно, народно, и политически самобытного независимого славянства» [3, с. 133].
Такому объединению, по мнению Данилевского, мешает заболевание, которое он назвал «европейничаньем». Что же это за заболевание? Данилевский даёт очень точное и, одновременно, поразительно яркое его описание: «Постоянно находясь под гнётом заботы, чтобы их позы, жесты, движения, походка, костюм, взгляды, разговоры отличались бонтонностью и комильфотностью, - они, даже будучи ловки и неглупы от природы, ничего не могут сделать, кроме нелепостей, ничего сказать, кроме глупостей... Вместо одобрения народной совести признали мы нравственным двигателем наших действий трусливый страх перед приговором Европы, унизительно тщеславное удовольствие от её похвал» [3, с. 317]. Можно не сомневаться, что с этой оценкой «европейничанья» согласился бы и Достоевский. И мы с лёгкостью можем найти у него аналогичное высказывание, например, в «Бесах».
И Достоевский, и Данилевский понимали, что петровские реформы нанесли непоправимый вред русскому национальному организму, расколов его на две части: господствующую, которая стала «европейской» до неотличимости, и народную, которая сохраняла ценности национального быта, и которая-то и продолжила оставаться собственно русской.
Расхождение между Достоевским и Данилевским наметилось в способах излечения от этой болезни. Данилевский видел выход в «объединении славян» и в «поднятии и возбуждении духа», которое должно произойти в «событиях грозного опыта истории»: «Эти целительные события, - говорит Данилевский, - от которых придётся (хотим мы этого или не хотим) принять спасительные уроки, уже восходят на историческом горизонте и зовутся Восточным Вопросом» [3, с. 354]. А единственным решением Восточного вопроса, по мнению Данилевского, может быть образование всеславянского союза.
Совсем другие взгляды отстаивал Ф. М. Достоевский. В целом, относясь к славянофильству с некоторой симпатией, Достоевский всё-таки оставался почвенником, т.е. полагал, что только «почва» - русский народ в трёх его племенах (великорусском в основном, малорусском и белорусском) - может дать обнадёживающую основу для избавления от такой болезни, как «европейничанье». Как мы увидим ниже, Достоевский, скорее всего, отрицательно относился к «объединению славян» и созданию «всеславянского союза» в ближайшем будущем.
«Славянский вопрос» в «Дневниках» Достоевского. Конечно, Достоевский моделировал события и сценарии их развития в своих повестях и романах; конечно, трудно бывает отождествить позицию героя его произведения с позицией самого Достоевского. Всё это так, но к счастью, у нас есть не только повести и романы, но и его «Дневник писателя». В этом «Дневнике» Фёдор Михайлович говорит от своего лица и уже здесь не может быть никаких разночтений в отношении занимаемой им позиции.
Итак, что говорил Фёдор Михайлович о «будущем и возможном союзе» славян в «Дневниках писателя»? Для ответа на этот вопрос обратимся к 26-му тому его полного собрания сочинений [4, с. 77-88].
Достоевский начинает своё обсуждение славянской темы с вопроса о том, что будет со славянами (т.е., как они поведут себя), когда они обретут свободу после освобождения от турецкого ига (в результате действия России или какой-либо другой державы)? Причем, сам Достоевский признаётся, что ему «.давно хотелось сказать это». Итак, что же произойдёт с освобождёнными славянскими племенами? Как они отреагируют на это освобождение? Так ли, как думал и надеялся Данилевский - то есть, с радостью войдут в крепнущий славянский культурно-исторический тип или как-то иначе?
Ответ, который я приведу ниже, поражает своей проницательностью, а главное - (мы уже теперь можем об этом судить твёрдо) своей исторической под-тверждённостью 25: «.по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому, - не будет у России, и никогда ещё не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит (курсив мой - А.П.), а Европа согласится признать их освобождёнными! И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян! Я, напротив, очень люблю славян, но я и защищаться не буду, потому что знаю, что всё точно так именно сбудется, как я говорю, и не по низкому, неблагодарному, будто бы, характеру славян, совсем нет, - у них характер в этом смысле как у всех, - а именно потому, что такие вещи на свете иначе и происходить не могут» [4, с. 78].
25 Особенно в связи с только что произошедшими событиями на Украине (февраля-марта 2014 г.).
Как видим, Достоевский прямо признаётся в том, что он «любит славян» и, в этом смысле, он - «славянофил». Но при этом Достоевский - скорее славянофил-реалист, в отличие от Данилевского, славянофила-мечтателя. Достоевский прекрасно понимает, что рядом с Россией существует мощный культурный центр -Европа, к которому и потянутся славяне после их освобождения Россией. И это притяжение к Европе - есть то самое заболевание, которое Данилевский назвал «европейничаньем». Освобождённые славяне как раз и захотят стать «европейцами»: «Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают. Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия, отняв их у турок, проглотила бы их тотчас же, «имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени» [4, с.78-79].
Не получается ли так, что это скандал в «славянофильском лагере»? Ничуть. Слова Достоевского оказались пророческими. Достаточно сослаться на два очевидных факта. Факт первый: освобождённые в 19-м веке Россией болгары на всём протяжении века 20-го занимали прямо антирусскую позицию. Они приняли сторону врага-захватчика (Германии) в двух самых кровопролитных войнах 20-го столетия, а также вступили в блок НАТО - направленный, прежде всего, против России. Другой факт: события на современной Украине (март - апрель 2014 г.), которые развиваются в точности по тому сценарию, который описан Достоевским. Именно в Европе (а в современной истории добавилась и Америка - США и Канада) современный украинский правящий слой ищет поддержки у Запада против России.
Поэтому Достоевский прямо предупреждает: России не следует ждать от славян благодарности [4, с. 78]. Достоевский спрашивает: признают ли освобождённые славяне подвиг и жертву русского народа, совершённый и принесённую ради их освобождения? И даёт отрицательный ответ: «Да ни за что на свете не признают! Напротив, выставят как политическую, а потом и научную истину, что не будь во все эти сто лет освободительницы России, так они бы давным-давно сами сумели освободиться от турок своей доблестью или с помощью Европы.» [4, с. 79].
Прав был Достоевский, полагая, что «даже о турках станут говорить с большим уважением, чем об России». Но даже Достоевский не смог предугадать всего, что будет. Ведь он отвёл на это «поругание» России только одно столетие. Но Богам было угодно увеличить этот срок уже на полстолетия, как минимум, если учитывать последние события в Югославии и на Украине: «Может быть, целое столетие, или ещё более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на неё и интриговать против неё» [4, с. 79] 26.
26 Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в 30-ти томах, Наука, Л., 1984 г. - Т. 26. - С. 79. 50
Часто любят говорить, что нельзя критически судить обо всём народе (племени), будто такими суждениями дезавуируется очевидная истина: «плохих народов не бывает, есть только плохие люди». Достоевский, как мы увидели выше, оспаривает эту «очевидную истину»: все, без исключения, славянские народы будут клеветать на Россию! А клевета - это безусловное зло, ибо её главной предпосылкой является «ложь».
Конечно, найдутся одиночки - исключения из этих народов - но их, особенно в начале, будет очень мало. Именно они поймут назначение той великой идеи, «знамя которой поставит она в человечестве» [4, с. 79]. Но эти люди сами будут в своих странах подвергаться «насмешкам, ненависти и даже политическому гонению» 27. Более того, славянские племена, освобождённые Россией, дабы сыскать себе расположение Европы, будут «трубить на весь свет», «.что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия -
страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови,
28
гонитель и ненавистник европейской цивилизации» [4, с. 79] .
Эта упреждающая оценка будущих событий, а для нас уже событий современных, любого вменяемого человека потрясает своей «свершённостью». Да, именно так всё происходило и, главное, - произошло. Откуда обо всём этом мог знать Достоевский в 1877 г.? Ответ может быть только один: перед нами не просто гений, перед нами - пророк! Он ясно видел своим умом, а главное - своей интуицией то, что уже «произошло» в мире, прописанном вечном и неизменном бытии.
29
Он «читал» внутренним взором эту Пропись , а увиденное записывал в своём «Дневнике писателя».
Фёдор Михайлович, как и Данилевский, видел неминуемость того заболевания, которое он назвал «европеизмом». Более того, он допускал, что прежде чем славянские племена постигнут что-нибудь в «своём особом славянском призвании в среде человечества» [4, с. 80], они: «.с упоением ринутся в Европу, до потери личности заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма.» [4, с. 80].
Достоевский резюмирует: «России надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и даже, может быть, обнажать за них меч при случае» [4, с. 80].
Мы вынуждены признать, что именно так - обнажив за них меч - Россия вступила в Первую мировую войну, не имея, по сути, в Западной Европе никаких собственных интересов, ради которых стоило бы приносить такую жертву. Но далее Достоевский всё-таки задаёт самый тяжёлый вопрос: а для чего всё это делает Россия? Неужели же эти маленькие карликовые славянские страны представляют для России стратегический интерес? Он говорит: «Разумеется, сейчас же представляется вопрос: в чём же тут выгода России, из-за чего Россия билась за них сто лет, жертвовала кровью своею, силами, деньгами? Неужто из-за того, чтоб пожать столько маленькой, смешной ненависти и неблагодарности?» [4, с. 80].
Здесь Фёдор Михайлович подходит к самому сокровенному: назначению, историческому назначению России. «О, конечно, Россия всё же всегда будет сознавать, что центр славянского единства - это она, что если живут славяне свободною
27 Яркое тому подтверждение - история с гибелью Олега Бузины на Украине.
28 Ведь, в точности это мы и наблюдаем происходящее в современной Украине, где Россия представляется «варварской страной».
29 Смотрите о понятии «Пропись» работу [7].
национальною жизнию, то потому, что этого захотела она, что совершила и создала всё она» [4, с. 80].
И Достоевский далее приводит аргументы в защиту тезиса о назначении России в истории. Во-первых, все - и славяне, и Европа - думают, что Россия хочет присоединить славян к себе и сделать их территории своими губерниями. Нет, говорит Достоевский, этого и быть не должно! Ибо, чем бескорыстнее будет Россия в политике, тем «вернее достигнет объединения их около себя впоследствии, в веках, сто лет спустя». «.Сначала в беде будут прибегать к ней, а потом, когда-нибудь, воротятся к ней и прильнут к ней все, уже с полной, с детской доверчивостью» [4, с. 81].
Но Достоевский постоянно подчёркивает, что произойдёт это не ранее, чем через сто лет, и что надежды многих наших поэтов, литераторов и учёных, которые верят в то, что, только освободившись, славяне сразу прильнут к России, являются несбыточными и, скорее, фантастическими. «Признаюсь, - говорит Достоевский, - мне всегда казалось это у нас лишь учёными увлечениями».
Но что ждёт Россию затем: «После разрешения Славянского вопроса России, очевидно, предстоит окончательное решение Восточного вопроса» [4, с. 81]. И, наконец, самое главное: для чего России всё это нужно: «.для того, чтоб жить высшею жизнью, великою жизнью, светить миру великой, бескорыстной и чистой идеей, воплотить и создать, в конце концов, великий и мощный организм братского союза племён, создать этот организм не политическим насилием, не мечём, а убеждением, примером, любовью, бескорыстием, светом; вознести, наконец, всех малых сих до себя и до понятия ими материнского её призвания - вот цель России, вот и выгода её, если хотите» [4, с. 81].
О, сколько, в этих словах чистой веры в назначение России, в её историческое призвание! И сколько в этих словах чистой человеческой наивности!
Знал ли Фёдор Михайлович, какая судьба приготовлена самой России «финансовым интернационалом» в начале 20-го века? Знал ли он, что само имя «Россия» исчезнет с карты мира уже через 40 лет после его смерти на долгие десятилетия и что та Россия, в которой живём сегодня мы, это совсем не та страна и не тот народ, в которой, и с которым, жил Фёдор Михайлович. И хотя последние события - возвращение России Крыма - и говорят нам о частичном пробуждении её национальных сил, тем не менее, пока нет никаких оснований для радости и сверхоптимистических прогнозов. Воссоединив Крым с материнской территорией, Россия мгновенно оказалась в международной блокаде и изоляции. То, что происходило в 19-м столетии во время обеих крымских кампаний, происходит и сегодня. Мы наблюдаем всё тот же «концерт европейских держав», как его называл Достоевский почти 150 лет назад, и всё те же пакости, которые этот концерт делал и продолжает делать в отношении России. Силясь и тужась перегнуть Россию через колено европейского лицемерия и двуличия, постоянно исповедуя практику двойных стандартов, этот «концерт» надеется остановить подъём России, начавшийся в нулевых (с 2000 г.). Но сделать это не получится, ибо тот критический отрезок времени -140 лет - о котором я уже писал [1, с. 8-9; 2, с. 308-330] и который необходим нашему народу для полного освобождения от большевистского ига, уже близится к своей завершающей точке - 2057 году! Именно в этот период - 60-е годы 21-го столетия - я думаю, и должно произойти психологическое и государственное освобождение.
Что же нужно для этого? Отвечу прямо: труд, каждодневный труд на благо России. В промышленности, в науке, в искусстве и в нашей отеческой религии -православии. Везде нужен труд. Если мы будем чтить богов, любить родину и беречь семью, то у нас всё получится.
И пусть Фёдор Михайлович так прямо не увидел будущего падения России и её поругания большевистскими палачами, но в целом - он чётко указал на историческую задачу России: объединить вокруг себя славянские племена и сказать миру новое слово.
Я же полагаю, что историческое назначение России состоит именно в том, что она одна во всём мире способна принести умиротворение народам. Россия - это центр мирового покоя. В этом смысле Россия выполняет задачу мудрого старца, который смотрит поверх каждодневных страстей, видя сквозь них дорогу, но главное - цель, к которой ведёт эта дорога. В этом смысле, Россия не просто призвана, но избрана [1, с. 31] для утверждения на всей Земле царства мира и покоя. Отсюда же и назначение народа великорусского - привносить в окружающий мир покой и порядок.
Утопия «панславизма». Как мы могли только что убедиться, отношение Достоевского к идее панславизма и к программе её реализации, например, у Данилевского, было неоднозначным. Безусловно, Достоевский, по его же собственному признанию, был славянофил. Безусловно, он так же, как и другие славянофилы, видел в будущем объединении славян главную задачу и назначение России. Но Достоевский решительно расходился с современными ему славянофилами по вопросу о сроках и способах такого объединения. Сам Фёдор Михайлович отводил на этот процесс «сто и более лет», тогда как славянофилы на своих «московских собраниях» чаяли и требовали такого объединения сразу же по окончании «победоносной Балканской войны». Кроме того, Достоевский не смотрел на это объединение сквозь «розовые очки славянофилов». Он в подробностях описывает то, как поведут себя славяне после их освобождения. Как проницательно замечает сам Достоевский, он «.знает, что всё точно так именно и сбудется.». Освободившись, славяне будут «клеветать на Россию», обвинять её в «новом захвате славянских земель» и т.д. и т.п.
В этом случае возникает естественный вопрос: «панславизм» - это утопия или нет? Ответ, который мы находим в текстах Достоевского, позволяет дать ясный ответ на этот вопрос. Если речь идёт об объединении славян «уже завтра», то это утопия. Причём, как показывает Достоевский, вредная утопия.
Если речь идёт об объединении славян в далёкой перспективе, то это реальная задача, которая вполне может быть осуществлена, и тогда «панславизм - это не утопия». Как показала вся последующая история России и славянства, Достоевский оказался прав и в этом вопросе.
Дополнение. Единственной реальной и серьёзной фигурой, которая может рассматриваться уместной в полемике с Достоевским - это Николай Яковлевич Данилевский. Написав несколько книг, в сознании современников и потомков он так и останется автором одной Работы - «Россия и Европа». Данилевский принадлежал к старшему поколению (второй волне) славянофилов, которое подвергалось особенной травле со стороны либерального сообщества и, в особенности - со стороны «универсалистов» и «всеединщиков», наиболее репрезентативным примером которых является, безусловно, В. С. Соловьёв. В пятом томе собрания сочинений Соловьёва мы находим особенно ядовитые излияния в адрес Данилевского, которо-
го он обвиняет и в национальном изоляционизме, и в отсутствии места для христианства в его модели истории, и в узости взгляда на мировую историю, и даже - в плагиате.
Нужно признать, что Данилевский, будучи биологом, по сути, перенёс на общественные процессы - специфику жизни биологических видов. Народы - это тоже биологические виды, которые рождаются, достигают расцвета и гибнут. Согласно Данилевскому, Россия - это центр образования молодого культурно-исторического типа, называемого «славянским». Европа - это имя для обозначения «романо-германского» культурно-исторического типа. Романо-германский тип старше славянского, а, поэтому, пользуется своим возрастным преимуществом.
Действительно, согласно Данилевскому, центрального пункта в истории либо вообще нет, либо он должен тиражироваться в каждом культурно-историческом типе. В своё время [6, с. 163] я уже поименовал концепцию Данилевского «темпоральной монадологией». Эта, по сути, нехристианская черта и вызвала, например, у того же Соловьёва, критику, часто срывающуюся на полемическую резкость: «.признавая в нём (христианстве - А. П.) высшую и абсолютную истину, но во всей книге нельзя найти ни одного намёка на то, как примирить вселенскую сущность этой истины с коренною и окончательною отдельностью культурно-исторических типов!» [8, с. 78].
Более того, Соловьёв, принадлежа к либеральному крылу 30 «просвещённой интеллигенции», скептически относился и к своему народу, и к его задаткам: «Можно признать в духовном складе русского народа задатки и возможности лучшего общественного строя, но никаких условий для перехода этих возможностей в действительность - ни в современной русской жизни, ни в теории нашего автора, мы не найдём» [8, с. 84].
Как же эти слова Соловьёва похожи на слова П. Я. Чаадаева из «Философических писем». Чаадаев, написав «Философические письма» и, при этом, не предложив в них ни одной новой собственной философской идеи, тем не менее, вознамерился судить обо всей русской культуре, постоянно пеняя ей её «пустотой» и «несостоятельностью»: «.что бы там ни говорили, мы составляем пробел в порядке разумного существования» [9, с. 26].
И чуть далее: «.если мы обладаем некоторыми достоинствами народов молодых и здоровых, то мы не имеем ни одного, отличающего народы зрелые и высококультурные». В этой общей атмосфере автоэтнофобии очень хорошо видно -сколь разительно отличаются взгляды либерала Соловьёва от взглядов славянофила Данилевского и почвенника Достоевского.
Данилевский, будучи великолепным наблюдателем, в силу своей профессии был способен фиксировать такие черты современной ему реальности, которые сохраняют свою силу и по сей день: «Отныне война между Россией и Турцией сделалась невозможною и бесполезною: возможна и необходима борьба Славянства с Европой, - борьба, которая решится, конечно, не в один год, не в одну кампанию, а займёт собой целый исторический период» [3, с. 355].
Трудно не признать очевидный факт: именно этот процесс - борьбу славянства с Европой - мы сегодня и наблюдаем. Правда, с поправкой на «Дневники» Дос-
30 Как я уже отмечал, он демонстративно выступил в защиту террористов, убивших Императора Александра II.
тоевского, где сказано о том, что «освобождённые славяне начнут клеветать на Россию и искать расположения Европы».
Однако в главном и Достоевский, и Данилевский сходились: Великорусский народ, и Россия в целом, являются центром притяжения славянского мира и той силой, которая может и должна противостоять Европе. Сегодня это уже не та Европа, которая была во времена Данилевского и Достоевского, готовящаяся к двум мировым войнам. Сегодня это «объединённая Европа», превращённая умелыми руками «преобразователей мира», в «Соединённые Штаты Европы» - Евросоюз, где каждый отдельный народ лишён национальной независимости, то есть каждое отдельное государство лишено полного государственного суверенитета, а само это «объединение Европейских стран» управляется бюрократией, для которой сами эти «европейские ценности» могут быть - а, я думаю, так в основном и есть - глубоко чуждыми.
И те пророческие слова, которые заключены в самом названии работы Освальда Шпенглера «Закат Европы», кажется, и вправду начинают сбываться.
Можно сказать, что прогнозы Данилевского больше подходят для материальной (политико-экономической) истории России, а слова Достоевского - для духовной (национально-эйдетической) истории России. Оба правы, но каждый - в своей области. И, наоборот, прогнозы Соловьёва оказываются пустыми и никчёмными. Как и подобает либеральному интеллигенту, Соловьёв «превосходит» своих оппонентов, а точнее - радикально отличается от обоих названных авторов, своим немощным брюзжанием о том, что «в России всё плохо» и никаких перспектив на лучшее будущее не просматривается. Именно духовная (не путать с умственной) немощь Соловьёва, его всегдашняя интеллигентская мечтательность, гражданская близорукость (а может - и слабость) снискали ему известность в студенческой и либеральной среде. Ещё раз напомним - какую восторженную речь он произнёс в защиту террористов и как потом восторженная толпа студентов подхватила его на руки и понесла. понесла в кровавое будущее, в котором террористы-цареубийцы и их близкие политические родственники (Ленин и Со.) станут «национальными», хотя уж, скорее, антинациональными героями, а вся Россия «покроется» их изображениями и именами. Признаемся честно: в этом кровавом кошмаре есть хоть и незначительная, но заметная заслуга Соловьёва. Конечно, он не носил чёрной кожаной комиссарской куртки и не насиловал, терзая, гимназисток в уездных горо-
31
дах , но он совершенно точно поддержал этот процесс на стадии его становления, когда будущие палачи России ещё только вставали «на ноги». Ведь и взлетающая ракета наиболее уязвима на начальном этапе её старта, на этапе разгона. Так и этот «ректорский сынок», как его назвал один московский публицист, поддержал терроризм в России своим авторитетом на этапе его подъёма (разгона) своей благодушной речью о «милости и прощении к оступившимся террористам». И совсем неслучайно, что один из его «духовных» последователей-символистов,
31 Этим любил развлекаться «папаша» известного «советского философа» - М. Кедров. Смотрите по этому поводу подробнее: [5, С. 68, 104 и др.]. Альтернативный источник сообщает: «В 1918 г. М. С. Кедров, совместно с А. В. Эйдуком, занимался созданием первых концлагерей и реализацией политики «красного террора» в Северной области: Архангельская, Вологодская, Вятская губернии, Карелия. Кедровым были «основаны» концлагеря в Холмогорах, Ухте, Архангельске, Котласе, Соль-Вычегодске, Вологде, Нарьян-Маре, Лодейном Поле». Режим доступа: 1Щ|ж//ги.\у1к1|^1а.огйЛ\1к1/Кедров. Михаил_Сергеевич.
шедший за его гробом в 1900 году - поэт Александр Блок - позднее напишет уже вполне революционную поэму «Двенадцать», где есть и такие слова: А это кто? - Длинные волосы И говорит в полголоса:
- Предатели!
- Погибла Россия! Должно быть, писатель -Вития...
А вон и долгополый -Стороночкой и за сугроб... Что нынче не веселый, Товарищ поп? Помнишь, как бывало Брюхом шел вперед, И крестом сияло Брюхо на народ?
Впрочем, хватит об этом. Очевидно, что вся «философия» Соловьёва по «славянскому» и «русскому» вопросу есть одна сплошная чаадаевщина и смердяков-щина.
Вернёмся к Достоевскому и Данилевскому. Данилевский, выделяя среди культурно-исторических типов их особенности, полагает, что разным типам присуще и доминирование разных форм деятельности (религиозной, культурной, политической, общественно-экономической). Еврейский культурно-исторический тип за основу кладёт религиозную форму деятельности, греческий культурно-исторический тип - культурную форму, Римский культурно-исторический тип -политическую форму. Современный Европейский (романо-германский) культурно-исторический тип за основу взял только культурную и политическую форму. Данилевский питал «основательную надежду» [3, с. 556] на то, что объединительным типом (способным объединить все упомянутые выше формы деятельности) окажется славянский культурно-исторический тип. Другими словами, славянский культурно-исторический тип будет способен объединить в себе все четыре формы деятельности: религиозную, культурную, политическую, общественно-экономическую.
Удивительно, но как мы помним, почти к таким же (то есть очень похожим) взглядам пришёл и Ф. М. Достоевский в «Дневнике писателя», когда, говоря о славянах, замечал: «.сначала в беде будут прибегать к ней, а потом, когда-нибудь, воротятся к ней и прильнут к ней все, уже с полной, с детской доверчивостью» [4, с. 81].
Для чего это нужно славянам - более или менее понятно: найти защиту у сильного. Но для чего это нужно самой России? Достоевский полагал, что для того, чтобы «жить высшею жизнью, великою жизнью», чтобы создать, в конце концов, «великий и могучий организм братского союза племён.» [4, с. 81 ].
Следовательно, получается, что нет никакого противоречия между «почвенничеством» Достоевского и «славянофильством» Данилевского. Между ними есть только несовпадение по срокам и методам. Данилевский считал, что Россию ждёт война с Европой за влияние на славян, а Достоевский верил в то, что Россия привлечёт к себе славян любовью, т.е. ненасильственно.
Поскольку намеченные Достоевским сроки такого объединения ещё не завершены, то и говорить о результате пока рано. Таким образом, получается, что во-
прос о «славянском союзе», по-прежнему, остаётся открытым. А, следовательно, и ответ на этот вопрос может быть получен только в грядущих событиях.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Андрей из Лёвино. Простота русского простора. - Спб.: Алетейя, 2014. - 226 с.
2. Андрей из Лёвино. История как символ. Философские заметки. - Спб.: Алетейя, 2016.
- 348 с.
3. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. - СПб., 1888. - XIX с.
4. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в 30-ти томах. - Л.: Наука, 1984 г. -Т. 26.
5. Мельгунов С. П., Красный террор в России 1918-1923. Чекистский олимп. - М.: Айрис Пресс, 2008. - 400 с.
6. Павленко А. Н. Прошлое и настоящее теории Данилевского // Россия и Европа. Опыт соборного анализа. - М.: Собор, 1990. - С. 153-176.
7. Павленко А. Н. Прописи бытия. (О временной сущности техники). - М.: Человек, 2003.
- № 5. - С. 5-15.
8. Соловьёв В. С. Собрание сочинений. - СПб., 1901-1903г.г. - Т.5.
9. Чаадаев П. Я. Сочинения. - М.: Прогресс, 1989. - 655 с.
A. N. Pavlenko
(Ph.D., Professor)
Institute of philosophy of the Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia)
E-mail: anpavlenkoamail. ru
UTOPIA OF "PANSLAVISM" AND ITS CRITICS BY F. M. DOSTOEVSKY
Annotation. This paper presents a reconstruction of Dostoyevsky's own view on "Slavja-nophilstvo" and the "Slavonian unification program". It is shown that Dostoyevsky can be considered as the "Slavjanophil" only in the most general sense. Dostoyevsky, analyzing the political processes of the second half of the 19th century, being "pochvennikom " (following the national traditions), he saw more preconditions for disintegration than integration tendencies in this program. Has been revealed distinction between the views of N. Ja. Danilevsky and Dostoyevsky on "the future evolution of the Slavonian". There has also been noticed an attempt to adapt the views of Dostoyevsky by representatives of a liberal outlook.
Keywords: F. Dostoevsky, N. Danilevsky, Russia, the Great Russians, Slavonian, Pochven-nichestvo, Utopia, Slavjanophilstvo, Zapadnichestvo.
Поступила в редакцию 13 февраля 2016 г.
