CC BY
4
УДК 94(470.55/.58):323.15"193" doi: 10.21685/2072-3024-2023-4-7
«Утомленные солнцем»: Геннадий Васильевич Задыхин и дискурс номенклатурного человека поздней советской эпохи
З. М. Кобозева1, П. С. Кабытов2
1,2Самарский национальный исследовательский университет имени академика С. П. Королева, Самара, Россия [email protected], [email protected]
Анотация. Актуальность и цели. В свете современных поисков идеологических цементирующих общество основ и обращений в этой связи к советской идеологии изучение партийной лексики заключительного этапа истории КПСС представляет несомненно научный интерес и является актуальной темой, позволяющей критически подходить к явлениям прошлого и творчески перерабатывать все то, что было создано важного и ценного. Материалы и методы. Используются элементы дискурс-анализа, семиотические методы, необходимые для выявления мотивов поведения, а также теоретические наработки «истории повседневности», касающиеся выявления тактик и стратегий повседневной жизни акторов исторического процесса. На основе партийной документации анализируется дискурс советского партийного функционера поздней советской эпохи. В относительно благополучную в плане внешнеполитических факторов и внутреннего развития брежневскую эпоху процесс формирования советской номенклатуры достигает своего апогея. Уходят факторы ярких эмпатических эмоций поколения первых большевиков, созидателей экономической мощи советской страны 20-30-х гг. ХХ в., героической эпохи Великой Отечественной войны, послевоенного восстановления экономического потенциала СССР. Заключительный период развития Советского Союза (1960-1980-е гг.) характеризуется такими особенностями, как созидательная деятельность народа в экономической сфере и своеобразный «застой» в верхних эшелонах властных структур и идеологии. В эти же годы завершалось формирование «культурного кода» советской номенклатуры. В этой связи изучение содержания докладов провинциального партийного функционера, сохранившихся в партийном и советском делопроизводстве, представляет несомненный интерес и является актуальной темой в свете современных попыток реанимации некоторых структурных общественных элементов той эпохи и ностальгии по цементирующей общество идеологии, которая транслировалась региональными лидерами коммунистической партии. Результаты. Биография провинциального партийного функционера предоставляет возможность показать этот освещенный отечественной историографией процесс «застоя» изнутри, «трепанируя» биографический след человека в его повседневной деятельности советского и партийного чиновника. Обращает на себя внимание полная девальвация искренности порывов, т.е. «эмоциональное выгорание» партийных функционеров, исключительно живущих в «семиотическом языке» партийной элиты, освоивших этот язык с его пафосом и идеологическими константами. Вывод. Любая эпоха «зрелости» явления как раз и интересна своей завершенностью. В этом, на наш взгляд, скрываются два противоположных вектора: стагнация, застой, которые в то же время означают спокойствие, мир, тишину. Но и созревание новых динамических сил в недрах старого, которые неизбежно ведут к гибели одной общественно-экономической системы и замене ее другой. Пространство лексической повседневности - это всегда микро-практики, которые обнаруживаются «под микроскопом». Но авторы статьи убеждены, что эти микро-движения акторов истории, речевые стратегии также важны
для реконструкции картины «прекрасного» прошлого, как и исследовательские масштабные проекты глобальных исторических событий.
Ключевые слова: КПСС, партия, номенклатура, функционер, идеология, повседневность, дискурс, язык, провинция, «развитой социализм», лексика, фразеология, повседневные практики, биография
Для цитирования: Кобозева З. М., Кабытов П. С. «Утомленные солнцем»: Геннадий Васильевич Задыхин и дискурс номенклатурного человека поздней советской эпохи // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2023. № 4. С. 69-80. doi: 10.21685/2072-3024-2023-4-7
"Burnt by the sun": Gennadiy Vasilyevich Zadykhin and the narrative on nomenclature people of the late soviet epoch
Z.M. Kobozeva1, P.S. Kabytov2
1,2Samara National Research University, Samara, Russia [email protected], [email protected]
Abstract. Background. Nowadays in searching ideological foundations of society and appeals in this regard to Soviet ideology, the study of the party vocabulary of the of the CPSU fanile stage history is of undoubted scientific interest and is an urgent topic that allows a critical approach to the phenomena of the past and creatively rework everything that was created important and valuable. Materials and methods. The research uses elements of discourse analysis, semiotic methods necessary to identify texts of behavior, as well as theoretical developments of the "history of everyday life" concerning the identification of tactics and strategies of everyday life of actors of the historical process. The discourse of the Soviet party functionary of the late Soviet era is analyzed on the basis of party documentation. In the relatively prosperous Brezhnev era in terms of foreign policy factors and internal development, the process of forming the Soviet nomenclature reaches its apogee. The factors of vivid empathic emotions of the generation of the first Bolsheviks, the creators of the economic power of the Soviet country of the 20s-30s of the twentieth century, the heroic era of the Great Patriotic War, the post-war restoration of the economic potential of the USSR are disappearing. The final period of the Soviet Union development (1960-1980s) is characterized by such features as the creative activity of the people in the economic sphere, and a kind of "stagnation" in the upper echelons of power structures and ideology. In the same years, the formation of the "cultural code" of the Soviet nomenclature was completed. In this regard, the study of the content of the reports of a provincial party functionary, preserved in the party and Soviet records management, is of undoubted interest and is an urgent topic in the light of modern attempts to revive some structural social elements of that era and nostalgia for the ideology cementing society, which was broadcast by regional leaders of the Communist Party. Results. The biography of a provincial party functionary provides an opportunity to show this process of "stagnation" illuminated by domestic historiography from the inside, "trepanning" the biographical trace of a person in his daily activities of a Soviet and party official. Attention is drawn to the complete devaluation of the sincerity of impulses, that is, the "emotional burnout" of party functionaries who exclusively live in the "semiotic language" of the party elite, who have mastered this language with its pathos and ideological constants. Conclusion. Any epoch of the "maturity" of the phenomenon is just interesting for its completeness. This, in our opinion, hides two opposite vectors: stagnation, stagnation, which at the same time mean calm, peace, silence. But also the maturation of new dynamic forces in the bowels of the old, which inevitably lead to the death of one socio-economic system and its replacement by another. The space of lexical everyday life is always micro-
practices that are detected "under the microscope". But the authors of the article are convinced that these micro-movements of historical actors, speech strategies, are also important for reconstructing the picture of the "beautiful" past, as well as large-scale research projects of global historical events.
Keywords: CPSU, party, nomenclature, functionary, ideology, everyday life, discourse, language, province, "developed socialism", vocabulary, phraseology, everyday practices, biography
For citation: Kobozeva Z.M., Kabytov P.S. "Burnt by the sun": Gennadiy Vasilyevich Za-dykhin and the narrative on nomenclature people of the late soviet epoch. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Gumanitarnye nauki = University proceedings. Volga region. Humanities. 2023;(4):69-80. (In Russ.). doi: 10.21685/2072-3024-2023-4-7
«Новояз должен был не только обеспечить знаковыми средствами мировоззрение и мыслительную деятельность приверженцев ангсоца, но и сделать невозможными любые иные течения мысли. Предполагалось, что, когда новояз утвердится навеки, а старояз будет забыт, неортодоксальная, то есть чуждая ангсоцу, мысль, постольку поскольку она выражается в словах, станет буквально немыслимой»
Дж. Оруэлл
Название фильма Н. Михалкова «Утомленные солнцем» в некотором роде актуализировало данную статью. Несмотря на то что образы и герои фильма связаны с ранней советской эпохой, нам представляется возможным применить этот образ и к поздней советской эпохе, когда даже в среде партийных функционеров наблюдалась некая пресыщенность и утомленность чувств, связанных с той традиционной системой ценностей, которая отражалась в их речах на различных комсомольских и партийных собраниях и съездах. Отметим, что термин «номенклатура», заключающий в себе негативные коннотации, вошел в употребление применительно к партийной элите в постперестроечную эпоху на волне всеобщего ажиотажа, связанного с разоблачениями и пересмотром основных идеологических констант. После прекращения деятельности КПСС номенклатура превратилась в объект исторического исследования. В рамках данной статьи мы будем придерживаться понимания «номенклатуры» как правящей в Советском Союзе партийной элиты, формируемой путем назначения кандидатур, утвержденных партийными органами, на ключевые посты тех или иных уровней государственной системы. На наш взгляд, нет причин не согласиться с тезисом, сформулированным М. С. Восленским в его известной во всем мире книге «Номенклатура», о том, что уже революция создала в рамках партии монополистический привилегированный слой советского общества [1, 2]. Это, действительно, так. Поэтому в рамках данной статьи на примере провинциального функционера Г. В. Задыхина мы попытаемся воссоздать портрет партийно-советской номенклатуры брежневской эпохи или квинтэссенции того особого культурного кода функционеров, которая в конечном счете и привела к гибели того обладавшего массой достоинств периода советского социалистического государства.
В качестве главного героя был выбран именно Г. В. Задыхин в связи с тем, что, несмотря на длительный период постперестроечного развития государства, в недрах вновь сформированной бюрократической элиты остались генетические связи, традиции, благодаря которым была предпринята попытка со стороны городской власти инициировать биографическую книгу о герое
данной статьи. Книга не была издана, так как внешнеполитические события, переживаемые страной, отвлекли чиновников на решение других актуальных задач. А архивный материал, выявленный для написания биографической книги в Самарском областном государственном архиве социально-политической истории (СОГАСПИ) (бывший так называемый «партархив»), позволяет представить некоторые выводы по актуализированной проблеме и тем самым поставить вопрос об изучении провинциальной номенклатуры позднего советского периода как некоего общего фундамента для всестороннего анализа плюсов и минусов советской эпохи, и прежде всего идеологии.
Вышеупомянутая монография М. С. Восленского впервые была опубликована в Австрии и ФРГ в 1980 г. Затем издана во Франции, Италии, Испании и других европейских странах. И только с введением гласности данная книга была опубликована в Советском Союзе. Предшествовавшие М. С. Вослен-скому авторы называли этот слой «партократией», «кастой», «новым классом», «политической (или партийной) бюрократией», хотя и писали об одном и том же объекте [3, с. 54]. В. П. Мохов в статье «Советская номенклатура как политический институт» отмечает, что после событий 1991-1993 гг. политический интерес к проблеме номенклатуры советского общества снизился, однако в настоящее время можно констатировать актуализацию данной проблематики, что связано с двумя обстоятельствами. Во-первых, явно наметилась потребность в научном осмыслении этого феномена. До настоящего времени, как мы полагаем, не определена (если не считать ряда политических и сильно идеологизированных теоретических формул) роль номенклатуры в истории советского общества, в его социальной жизни, структуре власти. Это способствует деформации, а точнее искажению картины прошлого, не позволяет расставить правильные акценты в анализе исторических реалий. Во-вторых, можно полагать, что номенклатура, если она представляет собой действительный институт общества, не может мгновенно исчезнуть из жизни общества. Анализ остаточных следов номенклатуры, которые при определенных условиях могут вновь превратиться в доминирующие структуры нашей политической жизни, может стать предметом отдельного научного исследования, как это убедительно показывает в своих исследованиях В. П. Мохов [4, 5]. И несмотря на существующие в историографии труды по изучению кризисных явлений в партийной номенклатуре в рассматриваемый период на региональном уровне [6], по-прежнему недостаточно внимания уделяется междисциплинарному подходу к данной проблеме, в частности с позиций картины мира, отраженной в языке.
Сведения о биографии Геннадия Васильевича Задыхина содержатся в документах фонда 656 СОГАСПИ [7]. Он родился 13 июня 1940 г. в п. Каменка Пензенской области. Как отмечает в своей статье Е. Корнеева, «"социальное происхождение" было одним из важных идентификаторов личного дела. Это описание было очень чувствительным к изменяющейся политической, социальной и культурной среде», и значительная часть советских чиновников отмечала в своих автобиографиях крестьянское происхождение [8]. Это был не результат конструирования новой советской биографии, а реальность. Большая часть партийных и советских деятелей разного ранга имели крестьянское происхождение. В биографии Г. В. Задыхина прослеживается
и «номенклатурная» преемственность. Его отец, Василий Платонович За-дыхин, был секретарем Каменского райкома ВЛКСМ. Он ушел на войну и погиб в 1941 г. С 1951 г. бывший п. Каменка стал городом в результате изменения его инфраструктуры в годы Великой Отечественной войны, вызванного эвакуацией. На его городскую территорию были эвакуированы промышленные предприятия. Речь идет о главном предприятии города - заводе «Белинсксельмаш», который после войны стал выпускать тракторные сеялки. А с 1950 г. в ассортименте промышленной продукции появились картофелесажалки, плуги и другая прицепная техника. Это промышленное предприятие превратилось в крупнейший в Пензенской области завод сельскохозяйственного машиностроения. В 1954 г. Геннадий вступил в комсомол, в 1957 г. окончил школу и поступил работать станочником по деревообработке на «Белинсксельмаше». В 1958 г. Задыхин стал студентом Куйбышевского авиационного института, который окончил в 1964 г., получив специальность «инженер-механик двигателей летательных аппаратов». Молодой специалист был направлен на работу инженером-конструктором в отдел главного технолога на почтовый ящик 76. Так в те времена именовался завод «Металлист». Геннадий Васильевич пришел на завод вместе со своей женой Татьяной Николаевной. В октябре 1966 г. молодого инициативного инженера избрали секретарем комитета комсомола завода, а его жена работала инспектором первого отдела завода. В мае 1968 г. Задыхин был избран секретарем Советского райкома ВЛКСМ. В 1969 г. вступил в ряды КПСС. В марте 1971 г. его избирают заместителем секретаря парткома завода «Металлист», а в январе 1975 г. он становится секретарем парткома завода. В июне 1982 г. Куйбышевский горком КПСС рекомендует его на должность председателя Советского райисполкома. В декабре 1984 г. Геннадий Васильевич стал работать председателем исполкома Куйбышевского городского Совета народных депутатов. Он вошел в состав Куйбышевского горкома КПСС, был избран депутатом областного и Куйбышевского городского Советов народных депутатов. А в марте 1985 г. становится первым секретарем Советского райкома партии.
Таким образом, биография Г. В. Задыхина представляется нам типичной для истории партийной номенклатуры рассматриваемого периода и соответствует выводу, сделанному в докторской диссертации В. А. Золотова, о том, что «на завершающем этапе индустриальной модернизации в 1950-1970-х гг. в кадровой политике партии заметен подчеркнутый индустриализм - руководители крупнейших предприятий гораздо чаще входили в номенклатуру, чем даже секретари соответствующих парткомов». Руководящие кадры в регионах представляли собой не столько политическое руководство, сколько контроль за составом и поведением тех хозяйственных руководителей, которые обеспечивали экономический и военный потенциал страны. Вполне естественно включение в номенклатуру руководителей крупных производственных комплексов, предприятий по добыче сырья (нефти, руды, угля и др.), машиностроения. Вокруг этих отраслей строилась экономика, здесь возникали самые крупные предприятия, на которых порой работали десятки тысяч рабочих и служащих, создавались первичные партийные организации, превосходящие численностью парторганизации многих сельских районов [9, с. 20].
Теперь обратимся к семантическому анализу партийного делопроизводства, позволяющему выявить дискурс провинциального партийного функционера последних лет существования КПСС. То есть нас будет интересовать
стиль и содержание речи, предполагающий устоявшийся тип представителя номенклатуры с его картиной мира. По аналогии с внутренней эволюцией ис-торико-художественных стилей в искусстве выделяют ранний, средний, поздний периоды. Мы имеем дело с поздним периодом советского номенклатурного типа. В границах данной статьи не будет рассматриваться данный тип в художественной литературе, кинематографе, живописи. Источником будет выступать исключительно партийное делопроизводство. Хотя в дальнейшем, для более полного всестороннего анализа, будет необходимо привлечь к реконструкции «портрета» все вышеперечисленные источники. И, кроме того, безусловный интерес в качестве вектора дальнейшей научной разработки этой проблемы представляют работы И. Земцова, посвященные анализу советской партократии и ее эволюции [1, 2]. Несмотря на его вполне правомерный тезис о том, что «советский язык - явление уникальное, и его нельзя сводить ни к политическому слою русского языка, ни к одной из разновидностей бюрократического лексикона, хотя исторически он, несомненно, возник на основе последнего» [2, с. 7], в границах данной статьи хотелось бы сфокусировать внимание на дискурсе партийных докладов и выступлений Г. В. Задыхина вне обличительной риторики и эсхатологически обреченных выводов всех оппонентов советской идеологии. Хотя трудно не согласиться с тезисом об особом дискурсе, созданном уже в первые десятилетия советской власти, особом языке, которому быстро научились и который быстро освоили партийные и советские функционеры сразу после 1917 г. даже в провинции, что подтверждают, к примеру, документы, связанные с женскими депутатскими собраниями. Поражаешься, с какой скоростью происходило формирование этого языка, в котором многим словам был придан характер символов: «.. .обожествлена "партия", одухотворен "труд", канонизированы "план", "соревнование"» [2, с. 10] и т.д.
Первое, что обращает на себя внимание при прочтении докладов Г. В. За-дыхина на различных комсомольских и партийных собраниях, - это полное отсутствие авторства, собственной индивидуальной лексики в его речи. Полное слияние с дискурсом. Человек дискурса. Прошлый наш опыт биографического осмысления человека рассматриваемой эпохи был связан с крупнейшим производственником города, директором завода «Металлург» П. П. Мочало-вым, который тоже много выступал на различных партийных и советских собраниях [10]. У Мочалова всегда был ярко выражен собственный стиль публичных выступлений. В выступлениях Задыхина превалирует язык партии без каких-либо индивидуальных черт оратора Задыхина. То есть наблюдается полное слияние номенклатурного человека с номенклатурной лексикой. Вот, к примеру, его выступление в связи с готовящимся 50-летием ВЛКСМ в 1968 г.: «Товарищи! Сегодняшний пленум собрался для обсуждения задач, обобщения опыта работы с целью определения конкретных задач районной комсомольской организации по достойной встрече 50-летия со дня рождения Ленинского комсомола. Встречать трудовыми успехами все замечательные даты в истории нашего государства стало хорошей традицией всех комсомольцев и молодежи. <...> Советский народ под руководством Коммунистической партии успешно претворяет в жизнь решения XXII и XXIII съездов партии.», «... необходимо усилить работу, ярко и убедительно раскрыть большую роль Ленинского комсомола...» [11]. И здесь же Задыхин предлагал провести следующие мероприятия к дате:
1) соревнование «мастер - золотые руки»;
2) соревнование производственных бригад в честь 50-летия комсомола;
3) соревнование за лучший «комсомольский станок»;
4) отработать один день каждому комсомольцу в помощь подшефному детскому дому и т.д. [11, л. 35].
Далее Задыхин говорил о том, что «все более широкое распространение получает торжественное посвящение в рабочий класс. Сейчас на заводе отпечатаны бланки комсомольских поручений...». После перечисления всех достижений в работе Задыхин переходит к минусам: «.в цехе № 28 из 70 подростков 15 невыполняющих нормы. Молодой рабочий цеха № 1 Носов исключен из комсомола и осужден на 2 года за избиение прохожих. За кражу исключен из комсомола учащийся ГПТУ-23 Кочкин». Потом снова возвращается к юбилейной дате: «1968 г. - юбилейный год комсомола. Встречая этот год, каждая комсомольская организация будет рапортовать о своих делах нашей партии» [11, л. 38]. Далее идет краткий исторический экскурс в основные вехи истории комсомола, где постоянно звучат слова: «мы в ответе», «заплачено кровью», «клятва верности их делам», «клянемся утверждать на земле коммунизм», «классовое самосознание», «правильная политическая оценка», «советский патриотизм», «активисты». Задыхин предлагал создать специальные комиссии по подготовке празднования годовщины. Особо звучащее в советской повседневности слово «комиссия», безусловно, было унаследовано от дореволюционной бюрократии, но приобрело новый смысл в годы советской власти. В выступлении Задыхина упоминается и лекторский коллектив общества «Знание». По его мнению, лекции должны были быть прочитаны на следующие темы: «Красная гвоздика», «Их именами названы улицы города», «Этапы большого пути», «Молодой Ленин на Волге» и т.д. [11, л. 85]. Значительная часть доклада была посвящена военно-патриотическому воспитанию: «Товарищи! Военно-патриотическое воспитание - составная часть идеологической работы комсомола!» [11, л. 88]. Задыхин отчитывался о том, что организованный поход «Жигулевская кругосветка» - это поход по ленинским и революционным местам. И заканчивался доклад словами, которые в настоящее время вновь могут оказаться актуальными: «Сейчас, когда во всем мире развернулась острая идеологическая борьба между силами реакции и мировым социалистическим строем, когда капиталистический мир прилагает большие усилия к разобщению социалистического лагеря, примером тому являются события в Чехословакии, когда реваншисты из Бонна накапливают силы и лелеют надежду на торжество сил реваншизма, необходимо еще теснее сплотить наши ряды. Наша задача состоит в том, чтобы знать и понимать все, и какой ценой завоевано наше счастье для нас нашими старшими поколениями. Имена Дзержинского, Крупской, Фрунзе, Куйбышева, Павла Корчагина, героев-молодогвардейцев, имена первых самарских комсомольцев: Алексеева, Блюмберга, Штейнберга, Карпеева и других будут всегда для нас священны. Молодежь всегда будет верна девизу: "Памяти отцов - будем достойны"» [11, л. 94].
Применительно к данному исследованию, на наш взгляд, следует обратиться к вводным замечаниям в статье филолога, семиотика К. Богданова о советском шампанском. Рассуждая о подмене социальной действительности в советскую эпоху текстом и фантасмагорией [12], он замечает, что «историческое знание о советском прошлом и мемуарная литература о нем же в этом
смысле. обнаруживают разительные диссонансы, которые равно оправдывают как тоталитарную, так и ревизионистскую парадигмы в интерпретации советской истории. Давно замечено, что в ностальгических воспоминаниях о советском прошлом респонденты. выделяют такие характерные и утраченные сегодня, по их мнению, ценности советского коллективизма, как духовность, душевность, доброта, радость и т.п. Вместе с тем конкретные вопросы об особенностях быта, условиях работы, идеологии и политике заставляют тех же респондентов противоречить самим себе, и тогда советская действительность предстает действительностью взаимного отчуждения, подозрительности и жестокости» [12]. Семиотическая двойственность знака советской идеологии заставляет и нас трактовать речь Задыхина на комсомольском собрании как «ценность» и как «антиценность» одновременно. Вещи, о которых он говорит, безусловно, вневременные и связаны с такой ценностью, как патриотизм. С другой стороны, пропагандистская лексика и фразеология, достигшая своего бездуховного и неэмоционального апогея в брежневскую эпоху, заставляет трактовать дискурс речи как «антиценность».
В другой речи Г. В. Задыхина на посту секретаря Советского райкома ВЛКСМ обнаруживается та же лексика и фразеология: «Товарищи! XXVШ отчетно-выборная конференция проходит накануне большого праздника всей советской молодежи, всего советского народа. 29 октября 23-х миллионная армия-комсомолия будет рапортовать нашей партии о своих достижениях, о своих делах, доказывающих верность традициям старших поколений. Нашему поколению довелось праздновать 50 лет советской власти, и нашему поколению выпала честь рапортовать, что коммунистический союз молодежи, созданный по инициативе В. И. Ленина, является боевым авангардом советской молодежи и резервом коммунистической партии в деле воспитания молодежи. На боевых, трудовых и революционных традициях нашего народа» [11, л. 82].
И. Козлова, занимаясь анализом фразеологизма «сталинские соколы», обращает внимание на одну из граней создания нового номенклатурного языка путем эксплуатации жанровых форм народного фольклора в пропагандистской лексике [13]. Автор статьи показывает, как создаются «новины». Как быстро и слаженно они проникают повсеместно. В этом отношении интересны более поздние тексты выступлений Г. Задыхина, позволяющие посмотреть, изменяется ли эта лексика по мере карьерного роста и смены статуса комсомольского активиста на партийного.
В докладе на партийной конференции 1980 г. Задыхин обращается к делегатам: «Товарищи делегаты! Немногим более четырех месяцев отделяет нас от XXVI съезда КПСС. В стране все шире развертывается подготовка к этому знаменательному событию. Трудовые коллективы принимают повышенные социалистические обязательства, наращивают свои усилия в борьбе за успешное выполнение плана 1980 г. <...> Советским людям есть чем гордиться. За годы десятой пятилетки их трудом преумножен могучий экономический и оборонный потенциал Родины. Новых высот достигли в своем развитии наука и техника, социалистическая культура. Под руководством партии наш народ добился высоких результатов в осуществлении экономической стратегии, поставленной на службу человеку - во имя его блага и всестороннего развития» [14, л. 5].
В. А. Золотов, исследуя политическую элиту в СССР, приходит к выводу, что в 1970-1980-х гг. повысился образовательный уровень партийной элиты, высшее образование охватило все слои руководящих работников [9, с. 30]. Это видно и из текста выступления: отточенность клишированных фраз, зрелый язык партийной номенклатуры. Безусловно, данные выводы делаются не на текстах двух докладов, а на значительном материале дел СОГАСПИ, связанных с комсомольской и партийной деятельностью Г. В. Задыхина, чему будет в дальнейшем посвящено монографическое исследование. В границах данной статьи мы хотели актуализировать проблему скорости формирования дискурса и характеристики его «зрелого» периода, предшествующего гибели. Если смотреть материалы фондов СОГАСПИ, содержащие материалы парторганизаций Самарской губернии в 1918-1919 гг., т.е. всего через год-два после смены общественно-экономического строя и идеологии, то уже в тех протоколах партийных собраний обнаруживается складывающийся номенклатурный дискурс или новая партийная лексика [15]. М. Восленский отмечает, что «"политические признаки" стали твердой и неизменной основой назначений на все ответственные посты в СССР. Так остается и поныне. На XXVII съезде партии в 1986 году второй секретарь ЦК КПСС Е. К. Лигачев отметил: "В ряду важнейших критериев подбора кадров мы на первое место ставим политические качества работника"» [16]. Таким образом, владение языком идеологии - это тоже своего рода необходимый «политический признак»: правильно говорить и не допускать речевых ошибок, которые могли бы быть расценены как враждебные, чуждые. Окаменевший вне развития и движения язык может стать также одной из причин кризиса системы, так как в языке заключена мощнейшая эмпатическая способность любой идеологии завоевывать сердца. В поздний советский период эта способность была утрачена.
Перед нами документ советской эпохи - личное дело Г. В. Задыхина. Первый лист отражает анкетные данные. В правом углу - фотография. Красивое лицо, строгий костюм, галстук. Даже черты лица кажутся типичными для всех тех, включая авторов данной статьи, кто был современником рассматриваемой эпохи и мог созерцать эти типы партийной элиты, мелькавшие на передовицах газет и в повседневной жизни. Национальность - русский. Социальное происхождение - из служащих. Образование - высшее. Инженер. Владеет немецким языком, читает и переводит со словарем. Научных трудов и изобретений не имеет. Член КПСС [17-19]. За этой протокольной исторической информацией скрывается определенный номенклатурный тип - тип партийного функционера, который достиг определенного карьерного роста. Для дальнейшей работы по реконструкции исторического портрета Г. В. Задыхина нами будут привлекаться воспоминания о нем, в которых он характеризуется исключительно положительно. То есть для своего времени, для места в иерархии позднего советского общества он был абсолютно типичен, абсолютно «свой». «Путь наверх» проходит через комсомол и производство. Это типично и в масштабах страны, и в ситуации крупнейшего индустриального города Поволжья, каким являлся Куйбышев в рассматриваемую эпоху. В каждом его выступлении транслировалась та речевая модель, тот знак, который безошибочно прочитывался: свой. Свой для социальной среды, свой «для линии партии и правительства». Только, по всей видимости, эти поздние партийные чиновники оказывались уже, подобно декабристам из статьи В. И. Ленина «Памяти Герцена» [20], страшно далекими от народа, от общества, от движения истории,
которая в определенный момент, полностью разочаровавшись, уничтожила
этот дискурс. Но спустя небольшое в историческом масштабе время снова ностальгически обратила свои взгляды к нему.
Список литературы
1. Земцов И. Частная жизнь советской элиты. Лондон : Overseas Publications Interchange Ltd., 1986. 211 с.
2. Земцов И. Советский политический язык. Лондон : Overseas Publications Interchange Ltd., 1985. 432 с.
3. Гатина Н. П. Советская номенклатура: история и перспективы изучения // Документ. Архив. История. Современность : материалы III Всерос. науч.-практ. конф. (г. Екатеринбург, 21-22 октября 2010 г.). Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2010. С. 53-56.
4. Мохов В. П. Советская номенклатура как объект научного анализа // Ученые записки гуманитарного факультета ПГТУ. 2000. № 1. С. 62-71.
5. Мохов В. П. Номенклатура как политический институт в истории советского общества второй половины XX века // Управленческое консультирование. 2005. № 1. С. 94-111. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/nomenklatura-kak-politicheskiy-institut-v-istorii-sovetskogo-obschestva-vtoroy-poloviny-hh-veka (дата обращения: 22.08.2023).
6. Мельниченко О. В. Кризис системы управления КПСС 1985-1991 годов в Пензенской области : автореф. ... дис. канд. ист. наук. Пенза, 2006. 24 с. URL: https ://www.dissercat.com/content/krizis-sistemy-upravleniya-kpss-1985-1991 -godov-v-penzenskoi-oblasti (дата обращения: 23.08.2023).
7. Мохов В. П. Базовые идеологемы рекрутирования в советскую субрегиональную номенклатуру в 1970-1980-е гг. // Вестник Пермского национального исследовательского политихнического университета. Культура. История. Философия. Право. 2013. № 8 (47). С. 7-16.
8. Корнеева Е. Главная сила советской империи: социальные корни партийной элиты, 1917-1990 гг. // OSTKRAFT. 2023. 30 июля. URL: https://ostkraft.ru/ru/articles/2067 (дата обращения: 21.08.2023).
9. Золотов В. А. Политическая элита СССР: социальный состав, образовательный и культурный уровень (1953-1991 гг.) : автореф. ... дис. д-ра ист. наук. М., 2006. 32 с.
10. Кобозева З. М., Кабытов П. С. Директор Павел Мочалов и его завод : историческая память о человеке, заводе и советской эпохе: очерки истории : монография. Самара : Инсома-пресс, 2022. 153 с.
11. Самарский областной государственный архив социально-политической истории (СОГАСПИ). Ф. 2380. Оп. 7. Д. 43.
12. Богданов К. Советское шампанское: праздничная история // Антропологический форум. 2012. № 6. URL: https://cyberleninka.ru/article/n7sovetskoe-shampanskoe-prazdnichnaya-istoriya (дата обращения: 22.08.2023).
13. Козлова И. «Сталинские соколы»: тоталитарная фразеология и «советский фольклор» // Антропологический форум. 2010. № 12. URL: https://cyberleninka.ru/ article/n/stalinskie-sokoly-totalitarnaya-frazeologiya-i-sovetskiy-folklor (дата обращения: 22.08.2023).
14. СОГАСПИ. Ф. 1675. Оп. 20. Д. 1.
15. СОГАСПИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 24.
16. Восленский М. С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М. : Советская Россия : Октябрь, 1991. 624 с. URL: http://krotov.info/lib_sec/03_v/ osl/ensky_2.htm (дата обращения: 24.08.2023).
17. СОГАСПИ. Ф. 2380. Оп. 7. Д. 50.
18. СОГАСПИ. Ф. 656. Оп. 200. Д. 241.
19. СОГАСПИ. Ф. 1351. Оп. 69. Д. 418.
20. Ленин В. И. Памяти Герцена. М. : Политиздат, 1977. 15 с.
References
1. Zemtsov I. Chastnaya zhizn' sovetskoy elity = Private life of the Soviet elite. London: Overseas Publications Inter-change Ltd., 1986:211. (In Russ.)
2. Zemtsov I. Sovetskiy politicheskiy yazyk = Soviet political language. London: Overseas Publications Inter-change Ltd., 1985:432. (In Russ.)
3. Gatina N.P. Soviet nomenclature: history and prospects for study. Dokument. Arkhiv. Istoriya. Sovremennost': materialy III Vseros. nauch.-prakt. konf. (g. Ekaterinburg, 21-22 oktyabrya 2010g.) = Document. Archive. Story. Modernity: proceedings of the 3rdAll-Russian scientific and practical conference (Ekaterinburg, October 21 -22, 2010). Ekaterinburg: Izd-vo Ural. un-ta, 2010:53-56. (In Russ.)
4. Mokhov V.P. Soviet nomenclature as an object of scientific analysis. Uchenye zapiski gumanitarnogo fakul'teta PGTU = Proceedings of the Faculty of Humanities of PSTU. 2000;(1):62-71. (In Russ.)
5. Mokhov V.P. Nomenclature as a political institution in the history of Soviet society in the second half of the twentieth century. Upravlencheskoe konsul'tirovanie = Management consulting. 2005;(1):94-111. (In Russ.). Available at: https://cyberleninka.ru/article/n7nomen-klatura-kak-politicheskiy-institut-v-istorii-sovetskogo-obschestva-vtoroy-poloviny-hh-veka (accessed 22.08.2023).
6. Mel'nichenko O.V. Crisis of the CPSU management system of 1985-1991 in Penza region. PhD abstract. Penza, 2006:24. (In Russ.). Available at: https://www.disser-cat.com/content/krizis-sistemy-upravleniya-kpss-1985-1991 -godov-v-penzenskoi-ob-lasti (accessed 23.08.2023).
7. Mokhov V.P. Basic ideologies of recruitment into the Soviet subregional nomenclature in the 1970s-1980s. Vestnik Permskogo natsional'nogo issledovatel'skogo politikhnicheskogo universiteta. Kul'tura. Istoriya. Filosofiya. Pravo = Bulletin of Perm National Research Polytechnical University. Culture. History. Philosophy. Law. 2013;(8):7-16. (In Russ.)
8. Korneeva E. The main strength of the Soviet empire: the social roots of the party elite, 1917-1990. OSTKRAFT. 2023;July 30. (In Russ.). Available at: https://ostkraft.ru/ru/ar-ticles/2067 (accessed 21.08.2023).
9. Zolotov V.A. Political elite of the USSR: social composition, educational and cultural level (1953-1991). DSc abstract. Moscow, 2006:32. (In Russ.)
10. Kobozeva Z.M., Kabytov P.S. Direktor Pavel Mochalov i ego zavod: istoricheskaya pa-myat' o cheloveke, zavode i sovetskoy epokhe: ocherki istorii: monografiya = Director Pavel Mochalov and his plant: historical memory of the man, the plant and the Soviet epoch: essays on history: monograph. Samara: Insoma-press, 2022:153. (In Russ.)
11. Samarskiy oblastnoy gosudarstvennyy arkhiv sotsial'no-politicheskoy istorii (SOGASPI). F. 2380. Op. 7. D. 43 = Samara Regional State Archive of socio-political history. Fund 2380. Item 7. File 43. (In Russ.)
12. Bogdanov K. Soviet champagne: a festive story. Antropologicheskiy forum = Anthropological Forum. 2012;(6). (In Russ.). Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/so-vetskoe-shampanskoe-prazdnichnaya-istoriya (accessed 22.08.2023).
13. Kozlova I. "Stalin's Falcons": totalitarian phraseology and "Soviet folklore". Antropologicheskiy forum = Anthropological Forum. 2010;(12). (In Russ.). Available at: https://cyberleninka.ru/article/n7stalinskie-sokoly-totalitarnaya-frazeologiya-i-sovetskiy-folklor (accessed 22.08.2023).
14. SOGASPI. F. 1675. Op. 20. D. 1 = Samara Regional State Archive of socio-political history. Fund 1675. Item 20. File 1. (In Russ.)
15. SOGASPI. F. 1. Op. 1. D. 24 = Samara Regional State Archive of socio-political history. Fund 1. Item 1. File 24. (In Russ.)
16. Voslenskiy M.S. Nomenklatura. Gospodstvuyushchiy klass Sovetskogo Soyuza = Nomenclature. The ruling class of the Soviet Union. Moscow: Sovetskaya Rossiya: Oktyabr', 1991:624. (In Russ.). Available at: http://krotov.info/lib_sec/03_v/osl/ensky_2.htm (accessed 24.08.2023).
17. SOGASPI. F. 2380. Op. 7. D. 50 = Samara Regional State Archive of socio-political history. Fund 2380. Item 7. File 50. (In Russ.)
18. SOGASPI. F. 656. Op. 200. D. 241 = Samara Regional State Archive of socio-political history. Fund 656. Item 200. File 241. (In Russ.)
19. SOGASPI. F. 1351. Op. 69. D. 418 = Samara Regional State Archive of socio-political history. Fund 1351. Item 69. File 418. (In Russ.)
20. Lenin V.I. Pamyati Gertsena = In memory of Herzen. Moscow: Politizdat, 1977:15. (In Russ.)
E-mail: [email protected]
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов / The authors declare no conflicts of interests.
Поступила в редакцию / Received 25.08.2023
Поступила после рецензирования и доработки / Revised 27.09.2023 Принята к публикации / Accepted 15.10.2023
Информация об авторах / Information about the authors
Зоя Михайловна Кобозева доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры российской истории, Самарский национальный исследовательский университет имени академика С. П. Королева (Россия, г. Самара, ул. Московское шоссе, 34)
E-mail: [email protected]
Zoya M. Kobozeva Doctor of historical sciences, associate professor, professor of the sub-department of Russian history, Samara National Research University (34 Moskovskoe shosse street, Samara, Russia)
Петр Серафимович Кабытов доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой российской истории, Самарский национальный исследовательский университет имени академика С. П. Королева (Россия, г. Самара, ул. Московское шоссе, 34)
Petr S. Kabytov Doctor of historical sciences, professor, head of the subdepartment of Russian history, Samara National Research University (34 Moskovskoe shosse street, Samara, Russia)
