CC BY
63
Установление российского протектората над Картли-Кахетинским царством в 1783 году: международно-правовые аспекты
Шаов Ибрагим Капланович,
доцент кафедры конституционного и административного права, к.ю.н., Адыгейский государственный университет E-mail: [email protected]
Жаде Зуриет Анзауровна,
заведующий кафедрой теории и истории государства и права и политологии, доктор политических наук, профессор, Адыгейский государственный университет E-mail: [email protected]
Чирков Филипп Викторович,
доцент кафедры теории и истории государства и права и политологии, к.ю.н., Адыгейский государственный университет E-mail: [email protected]
Целью предпринятого исследования является реконструкция процесса установления российского протектората над Восточной Грузией (Картли-Кахетинским царством), что необходимо в плане понимания еще более масштабного процесса присоединения Кавказа к Российской империи. Процесс инкорпорации Картли-Кахетинского царства в состав Российской империи начался в 1783 г., с заключения союзного Георгиевского трактата, и завершился в 1801 г. манифестом Александра I, который ликвидировал грузинскую государственность. Георгиевский трактат провозгласил установление протектората Российской империи над Картли-Кахетией, существенно ограничивающего внешнеполитическую деятельность этого государства, но гарантировал его полную внутриполитическую автономию. Российское правительство взяло на себя обязательства обеспечения безопасности Картли-Кахетии, а также возвращения в ее состав аннексированных османами территорий. Сразу после заключения данного договора обозначилась неготовность правительства Екатерины II обеспечить безопасность своего протектората, который резко противопоставил себя соседним пашалыкам Османской империи, ханствам Азербайджана и государствам Южного Дагестана. Не получая необходимой военно-политической поддержки Екатерины, Ираклий II в 1786-1787 гг. пошел на заключение мирного договора с пашой Ахалциха. Сразу после объявления Портой войны России (в котором содержалось требование вывести войска из Грузии), в сентябре 1787 г. российский военный контингент и официальный представитель при грузинском дворе покинули территорию протектората, что стало совершенно явным нарушением буквы и духа Георгиевского трактата. В Ясском мирном договоре (29 декабря 1791 г./ 9 января 1792 г.) политико-правовой статус Картли-Кахетинского царства не нашел отражения.
Ключевые слова: Георгиевский трактат, Картли-Кахетинское царство, Российская империя, протекторат, Османская империя, договор между Картли-Кахетинским царством и Ахалцих-ским пашалыком 1787 г., Ясский мирный договор.
см со
Введение. Инкорпорация Восточной Грузии (Картли-Кахетинского царства) в состав Российской империи (далее - РИ) является, как хорошо изученным процессом, так и относится к числу наиболее идеологически обусловленных проблем истории государства и права России и Грузии.
Критически осмысливал итоги Георгиевского трактата для безопасности Грузии юрист и историк З.Д. Авалов (Авалишвили), создавший значительное исследование к 100-летнему юбилею присоединения Грузии к РИ. По мнению З. Авалова, в период, последовавший сразу за Георгиевским трактатом, «присланных Россией войск и применявшихся ею средств протектората не было достаточно для того, чтобы обезопасить Грузию и дать ей покой; но было совершенно достаточно для того - и только для того, чтобы взбудоражить все осиные гнезда вокруг Грузии, всех пашей, ханов, весь Дагестан» [1, с. 147].
М.В. Хелтуплишвили, автор еще одной работы к 100-летию присоединения Грузии, пытался сочетать официозный подход с реалистическим видением проблемы соблюдения Георгиевского трактата. «Трактат был заключен, - отмечает исследователь, - и Карталиния-Кахетия вошли в состав Российской империи, решив судьбу и всех остальных частей Грузии» [2, с. 17]. И тут же делает полностью противоположное заключение: «Трактат 1783 г. сделался для царя Ираклия и его народа источником величайших бедствий, прямым последствием которых было окончательное падение Карталино-Кахетинского царства» [2, с. 17].
Г.Г. Вешапели, создавший свой историко-юридический очерк в период Февральской революции 1917 г., открывшей возможность восстановления грузинской государственности, сконцентрировался на возможности апелляции к Георгиевскому трактату, как к двустороннему международному договору, сохраняющему юридическую силу. При этом, исследователь допускает противоречивые утверждения: 1) «Рго1ес1ю поп ^оМ subiectionem! («защита не предполагает подчинение», прим. авт.); 2) «Грузия не утратила государственного бытия, соединившись с Россией» [3, с. 12].
Выдающийся специалист в истории государства и права России Б.Э. Нольде констатировал, что «заключив этот договор (Георгиевский трактат, прим. авт.), русские не оказали Ираклию помощи в борьбе с соседями и лишь иногда отстаивали его интересы в Константинополе» [4, с. 688].
Один из образцовых представителей советской грузинской историографии А.И. Брегвадзе
ушел от анализа причин и обстоятельств заключения Георгиевского трактата, что очень странно, учитывая, что его работа посвящена именно этому событию. Нет ни документов, исходивших от Ираклия на протяжении 1772-1782 гг., которые «клались под сукно» (как выразился Б.Э. Нольде), ни внешнеполитического контекста [5, с. 63].
Современный российский исследователь М.А. Волхонский подчеркивает, что РИ и Грузия при заключении Георгиевского трактата «либо плохо понимали, либо не принимали в расчет истинные мотивы и цели друг друга». Цель РИ в регионе Южного Кавказа, по мнению М.А. Вол-хонского, состояла в создании «барьера» из подконтрольных ей «политических образований», направленного на снижение напряженности с Турцией и Ираном [6, с. 21]. Ираклий, в этой схеме, стремился при помощи РИ стать гегемоном: «хотел получить русские войска для завоеваний». Предположение М.А. Волхонского о том, что Екатерина не совсем верно представляла себе мотивы Ираклия, не выглядит убедительным хотя бы потому, что в секретной части Георгиевского трактата она взяла на себя обязательство содействовать грузинской реконкисте [7, с. 213]. В то же время, М.А. Волхонский признает, что «прямым следствием Георгиевского трактата стало сначала разорение Восточной Грузии в 1784-1786 гг. набегами турецко-лезгинских отрядов, затем в 1787 году объявление Турцией войны России, а в конечном итоге разрушение в 1795 году персами Тифлиса и Русско-персидская война 1796 года» [6, с. 21].
В.В. Трепавлов и Л.С. Гатагова, авторы большой вступительной статьи к сборнику документов, изданному к 230-летию Георгиевского трактата, констатируют «отход России от соблюдения статей Георгиевского трактата» на протяжении 17841787 гг. [7, с. 47].
Проблема грузинского «запроса» на установление протектората. Принципиально важно понимать, что изначально Ираклий не планировал обращаться к РИ за военно-дипломатической помощью, поскольку был весьма успешным правителем Картли-Кахетинского государства, не только надежно контролирующим собственную территорию, но и осуществляющим экспансионистскую политику в отношении азербайджанских ханств [8, с. 20]. ОИ не угрожала его владениям, поскольку формально Грузия была вассальным государством в составе Ирана. Но и Иран, после смерти в 1747 г. могущественного Надир-шаха, вступил в длительный внутриполитический кризис и не угрожал Ираклию. Тем не менее, по замечанию М.В. Хелтуплишвили, Ираклий оставался «ва-лием гурджистанским» [2, с. 10].
К РИ в 1768 г. обратился имеретинский царь Соломон I, являвшийся османским вассалом. При нем Имеретия усилилась в военном отношении до такой степени, что он строил планы по избавлению своей страны от османского господства. В августе 1769 г. Екатерина II направила экспедиционный корпус под командованием ген.-м. Г.-Г. Тот-
лебена в Имеретию для открытия нового фронта войны с османами. Тотлебена сопровождал специальный представитель российского правительства в Грузии и Имеретии А.Р. Моуравов (сын князя Романа Моуравова, выехавшего в Россию в свите Вахтанга VI в 1724 г.). К этому времени российское правительство убедилось в том, что призвавший россиян Соломон далеко не настолько силен, как это сообщал его посол митрополит Максим и, что, напротив, ничего не писавший в Санкт-Петербург Ираклий является потенциально важным союзником в войне с ОИ. Как отмечал Б.Э. Нольде, «было решено начать работу с Тифлисом» [4, с. 679].
Ираклий, тем не менее, сразу воодушевился открывшейся для него перспективой при военном содействии РИ вытеснить османов не только из Западной Грузии, но и из населенного преимущественно грузинами Ахалцихского пашалыка [8, с. 23]. Понимая, впрочем, что обстоятельства могут сложиться для Грузии неблагоприятно, Ираклий сформулировал свое основное требование к российской стороне: «когда же дела будут доведены до примирения, в таком случае всенижайше прошу принять меня в вечное время под всев.в.и.в. покровительство и защищение» [9/!, с. 343].
В начале царствования Екатерины II и в период русско-турецкой войны 1768-1774 гг. у правительства РИ и лично у императрицы не было плана присоединения Грузии. В инструкции ген.-м. А. Сухотину (январь 1771 г.) Екатерина II отмечала: «Наше намерение было и есть самих грузин-цов на диверсию против неприятеля употребить, <.. .> а не непосредственную в том краю войну производить, <...> что потому не ищется присовокупить Гоузинских земель, как отдаленных и совсем неподручных, к нашей империи» [9Л, с. XXIV]. Подобный подход был задан во многом руководителем внешней политики РИ Н.И. Паниным и он определяется как «империализм контроля», тогда как впоследствии, особенно после 1783 г. восторжествовал «империализм расширения» [10, с. 55].
Военные действия РИ на южнокавказском фронте оказались неудачными и в начале 1771 г. Екатерина II отозвала войска. «С военной точки зрения, - отмечал Б.Э. Нольде, - уход русских войск не являлся поражением, однако нарушал прежние договоренности» [4, с. 682]. После скорой эвакуации российских войск, Ираклий посчитал необходимым дать знать Панину, что: 1) до их прихода «жил в мире с турецким султаном и персидскими ханами и с Божьей помощью сумел сделать страну сильной»; 2) что этот шаг идет вразрез с ранее данными обещаниями и призывом Екатерины вести войну с Турцией: «чрез сие, по предвидимому, Грузия раззорится и наше христианское имя истребится» [9Л, с. 343].
В декабре 1771 г. Ираклий направил в Петербург сына Леона и брата-католикоса Антония, что можно определить как его первое посольство. Оно было намеренно задержано российской стороной в Астрахани до января 1773 г. [9Л, с. 370]. Толь-
5 -о
сз
<
ко 8 февраля 1773 г. Н.И. Панин в самой вежливой форме известил Ираклия о том, что все его предложения не могут быть приняты: «на производство новых предприятий надежно уже полагат-ся не можно» [9/I, с. 373-374].
По результатам войны и договора в Кючук-Кайнарджи от 10 июля 1774 г. Грузия осталась без российской поддержки, получив только заверение в амнистии со стороны султана [5, с. 54]. Все остальные пункты, прекращение «дани отроками и отроковицами», податей, возвращение трех имеретинских крепостей османам, возвращение других мест и крепостей, захваченных турками в ходе войны, обратно в руки мегрелов и грузин, османское обязательство не притеснять никоим образом веру и не препятствовать строительству новых церквей, все это касалось только Западной Грузии. При этом, РИ признала османские права на Западную Грузию (из владений которой в тексте упоминается только Мингрелия) [11, с. 964]. А.А. Безбородко в письме от 14 декабря 1784 г. российскому послу в Турции Я.И. Булгакову признавал, что при заключении Кючук-Кайнарджийского трактата Грузией «вовсе пренебрегли» [5, с. 55].
Оставшись без военной поддержки РИ и полностью противопоставив себя всем региональным акторам, Ираклий прибег к посредничеству Ирана. П.Г. Бутков отмечал, что в 1776 г. по настоянию своего сюзерена, правителя Ирана Керим-хана Зенда, Ираклий заключил мир с османами: «Царь Ираклий, по повелению векиля (под этим титулом правил Керим-хан, прим. авт.), заключил с турками мир и получил от султана в подарок шубу, лошадь с убором и саблю» [12, с. 289]. По мнению В.В. Тре-павлова и Л.С. Гатаговой, в 1776 г. был заключен османо-грузинский договор, по которому «Ираклий объявлял себя вассалом Мустафы III» (правил уже Абдул-Хамид I, прим. авт.). На основе этого договора Порта впоследствии отказалась признать Георгиевский трактат [7, с. 24]. Усиление османского влияния в Грузии и его политико-правовое оформление, по всей видимости, являлось существенным фактором процесса российско-грузинского сближения и заключения Георгиевского трактата. Э.Г. Джахиева отмечает, что условия Георгиевского трактата прямо противоречили обязательствам, взятым на себя РИ при подписании Кючук-Кайнарджийского договора [13, с. 13].
Одним из факторов заключения Георгиевского трактата стало усиление внешнеполитической активности Ираклия на европейском направлении. Когда в октябре 1782 г. Ираклий направил посольство к эрцгерцогу Австрии, императору Священной Римской империи Иосифу II (1765-1790), реакция РИ последовала незамедлительно. Уже в декабре 1782 г. Екатерина приказала А.А. Безбород-^ ко и Г.А. Потемкину пресечь любые контакты Гру-2 зии с европейскими державами и приступить к вы-S работке союзного договора с Ираклием [9/II, с. 30]. ° М.А. Волхонский отмечает, что подписание Ге-5в оргиевского трактата было вызвано во многом
тем курсом, при осуществлении которого РИ решилась на аннексию Крымского ханства [6, с. 13]. Поскольку данный шаг мог спровоцировать войну с ОИ, было решено усилить военно-политическое присутствие на Южном Кавказе. В рескрипте Екатерины II князю Г.А. Потемкину от 8 апреля 1783 г. об образе действий по поводу решения императрицы присоединить к России Крым, предлагался план военных действий против ОИ в случае, если она решится противодействовать российской аннексии Крыма, Таманского полуострова и Кубани. Предполагалось «подкрепить грузинского царя Ираклия и армян в утверждении независимости их областей от Персии или турков, и в составлении из них прочной для России баррьеры» и «производить чувствительную диверсию в турецких областях» силами Кавказского корпуса, Ираклия, Соломона и «армянских обществ» [14, с. 243].
Установление протектората. 24 июня 1783 г. в крепости Георгиевск, на территории, которая до 1774 г. считалась частью Большой Кабарды (в том числе и по условиям Белградского трактата 1739 г. [15]), между РИ и Грузией был заключен «дружественный договор», или трактат. Текст Георгиевского трактата устанавливал де-юре режим российского протектората над Грузией: провозглашалось «признание верховной власти всероссийских императоров над царями карталинскими и кахетинскими» [16, с. 1013-1017]. Артикул 1-й провозглашал торжественное отречение Ираклия «от всякого вассальства или под каким бы то титулом ни было, от всякой зависимости от Персии или иной державы» и постановлял, «что он не признает над собой и преемниками иного самодержавия, кроме верховной власти и покровительства е.и.в. и ее высоких наследников и преемников престола всероссийского императорского».
Положение о российском протекторате было сформулировано во 2-м артикуле: «Е.и.в., приемля со стороны его светлости толь чистосердечное обещание, равномерно обещает и обнадеживает императорским своим словом за себя и преемников своих, что милость и покровительство их от светлейших царей карталинских и кахетинских никогда отъемлемы не будут». Артикул 3-й определял российский протекторат как «верховную власть», санкционирующую престолонаследие грузинских Багратионов. Внешнеполитическая деятельность Грузии ограничивалась учреждением регулярных консультаций с российским министром или резидентом, «аккредитованном» при грузинском дворе. Российская сторона взяла на себя обязательство учитывать интересы Грузии в договорах, заключавшихся с Турцией и Ираном (6-й артикул). Установленный режим гарантировал сохранение института грузинской монархии и самого грузинского государства.
Помимо этой гласной части трактата, были еще сепаратные, т.е. тайные, артикулы. 1-й сепаратный артикул был своего рода советом или наставлением от Екатерины II, которая не преминула «преподать его светлости царю карталинскому и кахе-
тинскому Ираклию Теймуразовичу дружественные советы и увещания о сохранении дружбы и доброго согласия со светлейшим царем имеретинским Соломоном». Ираклий согласился с ролью российской императрицы как «совершенного арбитра» в спорах с имеретинским царем. Г.Г. Веша-пели заметил, что санкционирование российской стороной союзного договора Грузии и османской Имеретии, прямо нарушали 23-й артикул Кючук-Кайнарджийского трактата [3, с. 13].
2, 3 и 4 сепаратные артикулы определяли обязательность и порядок военной помощи от РИ Грузии в случае войны или пограничных конфликтов, регулировался также порядок использования грузинских войск за пределами Грузии в интересах РИ. Согласно 4-му сепаратному артикулу, Екатерина II «обещала в случае войны употребить все возможное старание пособием оружия, а в случае мира настоянием о возвращении земель и мест, издавна к царству Карталинскому и Кахетинскому принадлежавших».
Не только секретная часть, но и гласная, в виде 2-го артикула, обещала ручательство РИ «на сохранение целости» не только Картли-Кахетии, но и таких владений, «кои в течение времени по обстоятельствам приобретены и прочным образом за ним (Ираклием, прим. авт.) утверждены будут» [7, с. 191]. З. Авалов отмечал в этой связи, что «объявлять о таких замыслах пред лицом всего света было грубой ошибкой заключавших трактат» [1, с. 147].
В противоположность первоначальной идее создания барьерной территории, в 1783 г. РИ приобрела протяженную границу с ОИ на Южном Кавказе, так как Картли-Кахетия имела протяженную границу с Ахалцихским пашалыком и Имеретинским царством. 10 декабря 1784 г. Порта предприняла дипломатический демарш, заявив российскому послу: «Горджистан, Мингрелия...так же, как и земли мусульманские, а, в особенности, единоверного Турции Дагестана» являются поданными султана [13, с. 14]. В ноябре 1785 г. Екатерина II предписала послу в Турции Я.И. Булгакову начать переговоры с Портой с тем, чтобы добиться от нее признания Георгиевского трактата, но переговоры зашли в тупик.
Внешнеполитические последствия российского протектората над Восточной Грузией. Заключение Георгиевского трактата настроило против Грузии всех ее мусульманских соседей. Османское правительство оказывало военно-политическое давление на Ираклия через ахал-цихского пашу Сулеймана, который организовал серию разорительных рейдов как со своей территории, так и со стороны воинственного правителя Аварии Умма-хана. 20 июня 1786 г. Ираклий направил президенту Военной коллегии ген.-фельд. Г.А. Потемкину пять пунктов, в которых информировал о тяжелом внешнеполитическом положении Грузии после заключения Георгиевского трактата; о том, что османский султан натравил на него правителей Азербайджана и Дагестана [7, с. 482].
Г.А. Потемкин 2 августа 1786 г. информировал Екатерину II о том, что ахалцихский Сулейман-па-ша пригласил в замок Лори царевича Георгия, сына Ираклия, для переговоров о заключении мирного союза [7, с. 494]. Согласно следующему донесению Потемкина, царевич Георгий отправился в Лори для таких «постановлений» с Сулейман-пашой, которые не будут иметь отрицательных последствий для РИ [7, с. 495].
15 ноября 1786 г. С.Д. Бурнашев сообщал командующему Кавказским корпусом ген.-пору-чику П.С. Потемкину о переговорах Ираклия с Сулейман-пашой. Договор определяется как «условие», основной пункт которого устанавливал максимальную численность российского контингента в 3000 солдат [7, с. 498]. С.Д. Бурнашев посчитал, что потолок в три тысячи вполне может устроить российскую сторону в мирное время и подтвердил, что, как об этом писал Ираклий, текст договора был согласован с ним. Статьи «условия» показались С.Д. Бурнашеву не противоречащими Георгиевскому трактату [7, с. 499].
10 декабря 1786 г. Г.А. Потемкин сделал доклад Екатерине о заключении мира между Ираклием и Сулейман-пашой: «Высочайшее вашего импера-торскаго величества было соизволение, чтоб царь Ираклий для выиграния времени примирился с пашею Ахалцихским <...> Хотя царь в пункте числа войск поступил далее, нежели мог, но как сие уважения не заслуживает, то и можно извинить его неосторожность, от торопливости произшедшую» [7, с. 501].
Из рапорта С.Д. Бурнашева П.С. Потемкину от 29 декабря 1786 г. мы узнаем о востребовании Сулейман-пашой у Ираклия почетных аманатов. Через князя Абашидзе Сулейман-паша предупреждал Ираклия, «что ему точно известно, якобы двор российский не намерен ни малейша-го делать Грузии защищения» [7, с. 504]. Выдача Ираклием аманатов ахалцихскому паше квалифицировалась российской стороной как нарушение трактата [7, с. 506, 509]. Ираклий оправдывался тем, что это совершенно обязательное условие, выдвигаемое Сулейманом, и, что, в конце концов, это не столь важно, учитывая, что две империи находятся в состоянии мира [7, с. 518]. В итоге, проявив дипломатическую гибкость, Ираклий направил к Сулейману двух аманатов-князей (не первого разряда по знатности) под видом комиссаров, которым было поручено «разбирать ссоры и неудовольствие поселян пограничных» [7, с. 549].
Не позднее 21 мая 1787 г. датируется письмо Сулеймана Ираклию, в котором он выразил удовлетворение по поводу заключенного договора, который с грузинской стороны подписали два специ- р альных представителя - Т. Цицианов и К. Абаши- Д дзе [7, с. 530, 543]. Договор был подписан, по всей Ч
т
видимости, между 11 и 21 мая. При подписании К присутствовал специально прибывший надзирать ё за ходом переговоров султанский фельдъегерь у (капыджи-баши) [7, с. 533]. А
В июле 1787 г. Порта предъявила русскому послу Я.И. Булгакову ультиматум, касавшийся Крыма и Грузии, в котором содержалось требование возвратить Крым и признать Грузию вассальным владением султана [7, с. 46]. 13 августа ОИ объявила войну. Характерна реакция РИ: «В этих новых условиях 29 августа 1787 г. П.С. Потемкин подписал ордер С.Д. Бурнашеву о выводе российских батальонов из Восточной Грузии» [7, с. 46]. 7 сентября Екатерина подписала манифест о войне с ОИ, «в котором одним из поводов к войне значилось вторжение ОИ в область сюзеренных прав РИ над Картли-Кахетией. <...> Кроме того, в связи с началом русско-турецкой войны из С.- Петербурга был отослан князь Г.Р. Чавчавадзе» [7, с. 47].
М.В. Хелтуплишвили подчеркивал, что заключение мира с пашой Ахалциха, а также вывод из Грузии российского отряда улучшили положение Ираклия [2, с. 18]. В сентябре 1787 г. Сулей-ман-паша писал сыну Ираклия царевичу Георгию о своей приверженности миру и готовности следовать ему даже в условиях войны между державами: «ибо мы в сие дело мешатца не станем ни под каким видом» [7, с. 562]. Сулейман приглашал царевича Георгия в Ахалкалаки для переговоров о необходимости сохранять нейтралитет [7, с. 562].
22 мая 1788 г. грузинский посланник в РИ С. Туманишвили напоминал Г.А. Потемкину о необходимости учитывать интересы Грузии при заключении мирного договора с ОИ [7, с. 570-571]. В начале осени 1791 г. Ираклий предлагал Г.А. Потемкину в ходе переговоров с Портой настоять на передаче в состав Грузии «Атабегского владения», т.е. Ахалцихского пашалыка [7, с. 576]. Знаменательно, что Г.А. Потемкин, который курировал «все дела, касающиеся до Карталинии», с апреля 1788 г. и по осень 1791 г. так и не допустил грузинского посланника С. Туманишвили в Петербург к Екатерине II, удерживая его в Кременчуге [7, с. 577].
Выводы. В самом конце 1791 г. Ираклий констатировал полное отсутствие военной поддержки со стороны РИ («мы, лишенные всея помощи») и предписал архимандриту Гаию (Гайосу), которого он направил в Петербург, обратить внимание российского правительства на необходимость оказания военной помощи Грузии [7, с. 580].
Русско-турецкая война завершилась 29 декабря 1791 г. подписанием в молдавской столице Яссах мирного трактата между империями [17, с. 287-292]. Учитывая, что подданство Картли-Кахетии стало одной из причин конфликта, существенное значение имела статья V договора, согласно которой «блистательная Порта обещает подтвердить вновь издаваемым фирманом данный прежде, чтоб Ахалцыкский Губернатор, пограничные начальники и прочие отныне впредь ни тайно, ни явно, ни под каким видом не оскор-^ бляли и не безпокоили земель и жителей владее-2 мых Царем Карталинским, о чем и отправить к по-^ мянутому Ахалцыкскому Губернатору, к погранич-° ным начальникам и к прочим с строжайшим пре-ав щением и подтверждением указы». [17, с. 290].
Ираклий не получил ничего из того, о чем мечтал, кроме торжественных уверений сохранения мирной обстановки на границах, что он уже в реальности достиг по итогам ахалцихского договора 1786/1787 гг., который был санкционирован и Петербургом, и Портой. Фактический отход российской стороны от принятых в Георгиевске обязательств объясняется В.В. Трепавловым и Л.С. Га-таговой тем, что «Екатерина II, заинтересованная в поддержании неустойчивого мира с Османской империей, сочла нецелесообразным форсировать дипломатические и военные усилия империи на Южном Кавказе» [7, с. 45].
Заключение. Таким образом, принятие российского протектората в 1783 г. не только не усилило внешнеполитические позиции Картли-Кахетинского царства, но и резко ослабило их на фоне непоследовательной политики РИ в регионе Южного Кавказа. Наиболее очевидным действием правительства Екатерины II, шедшим вразрез с союзным договором, стал вывод войск из Грузии в сентябре 1787 г., в условиях уже объявленной Портой войны. Тем не менее, Георгиевский договор не был аннулирован ни одной из сторон.
Литература
1. Авалов З. Присоединение Грузии к России. СПб.: Типография А.С. Суворина, 1901. VIII, 305, IV (оглавление).
2. Хелтуплишвили М.В. Вступление Грузии в состав Российской империи. Кутаис: Типография Киладзе и Хеладзе, 1901. 103 с.
3. Вешапели Г.Г. Единство Грузии и русский протекторат: Русско-грузинский трактат 1783 г. и союзный договор Карталино-Кахетии, Име-ретии, Мингрелии и Гурии. М.: скл. изд. «Общество грузин в Москве», 1917. 34 с.
4. Нольде Б.Э. История формирования Российской империи / Пер. с фр. Л.Ф. Сахибгареевой; отв. ред. В.А. Тишков. Изд. 2-е, испр. и доп. СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2019. 768 с.
5. Брегвадзе А.И. Славная страница истории. Добровольное присоединение Грузии к России и его социально-экономические последствия. М.: Мысль, 1983. 174 с.
6. Волхонский М.А. Военная политика Российской империи в Закавказье в 1783-1796 гг. // Военно-исторический журнал. № 9. 2018. С.13-21.
7. Из истории российско-грузинских отношений: К 230-летию заключения Георгиевского трактата. Сборник документов / Отв. ред. А.Н. Ар-тизов. М.: Древлехранилище, 2014. 768 с.
8. Бурнашев С.Д. Картина Грузии или Описание политического состояния царств Карталинско-го и Кахетинского, сделанное, пребывающим при его высочестве царе Карталинском и Кахетинском Ираклии Темуразовиче полковником и кавалером Бурнашевым в Тифлисе,
в 1786 г. Курск: В типографии Курского приказа общественнаго призрения, 1793. 38 с.
9. Грамоты и другие исторические документы XVIII века, относящиеся к Грузии. Под редакцией А.А. Цагарели, ординарного профессора Императорского С.- Петербургского университета. СПб.: Типография В. Киршбаума, 1891. Т. I. C1768 по 1774 год. LXXII, 518 с.; Т. II. Вып. 2. С 1769 по 1801 год. СПб., 1902. LV, 330 с.
10. Мальгин А.В. Присоединение Крыма к России в конце XVIII в. в свете мотивов имперской экспансии // История и современность. № 1. 2013 (март). С. 45-68.
11. Трактат вечнаго мира и дружбы, заключенный между империей Всероссийской и Оттоманской Портой в ставке главнокомандующего, генерал-фельдмаршала, графа Румянцева, при деревне Кучук-Кайнардже на правом берегу реки Дуная, чрез уполномоченных от него и от Верховнаго Визиря в 10 день июля и ими обоими в 15 день тогож июля утвержденный, а со стороны Его Султанова Величества подтвержденный и ратификованный в Константинополе в 13 день генваря 1775 года // Полное собрание законов Российской империи (ПС-ЗРИ). Т. XIX. СПб.: Печатано в Типографии II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. С. 957-967 (14.164).
12. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа, с 1722 по 1803 год. Ч. I. - СПб.: Типография Императорской академии наук, 1869. XV, 620 с.
13. Джахиева Э.Г. Историко-правовые аспекты внешнеполитической деятельности Картли-Кахетии: от Георгиевска 1783 г. до турецко-картлийского договора 1786 г. // Юридический вестник ДГУ. № 21. 2017. № 1. С. 12-15.
14. Бумаги императрицы Екатерины II, хранящиеся в государственном архиве министерства иностранных дел // Сборник императорского Русского исторического общества. Т. 27. СПб., 1880. С.240-246.
15. Carte générale des país renfermés entre la Mer Noire, celle d'Azof et la mer Caspienne, on y trouve une partie des Empires de Russie, de Turquie et de Perse, la grande et petite Kabardie,... Par Mr de Frawendorff, brigadier et commandant dans la forteresse de Kislar en 1755. URL: http://gallica. bnf.fr/ark:/12148/btv1b59627930/f1.item
16. Именный, данный Сенату, с приложением договора, постановленного с Карталинским и Кахетинским царем Ираклием Вторым. - О признании им над собою Верховной власти и покровительства Российских Императоров. 29 сентября 1783 г. // ПСЗРИ. Т. XXI: 17811783 гг. СПб., 1830. С. 1013-1017 (№ 15.835).
17. Трактат вечного мира и дружбы заключенный между Империей Всероссийской и Оттоманской Портой в Яссах, 29 декабря 1791 г. // ПСЗРИ. Т. XXIII: С 1789 по 6 ноября 1796 г. СПб., 1830. С. 287-292 (17.008)
ESTABLISHMENT OF THE RUSSIAN PROTECTORATE OVER THE KARTLI-KAKHETI KINGDOM IN 1783: INTERNATIONAL LEGAL ASPECTS
Shaov I.K., Zhade Z.A., Chirkov Ph.V.
Adygean State University
The aim of this research is to reconstruct the process of establishing a Russian protectorate over Eastern Georgia (Kartli-Kakheti kingdom), which is necessary in terms of understanding an even larger-scale process of the annexation of the Caucasus to the Russian Empire. The process of the incorporation of the Kartli-Kakheti kingdom into the Russian Empire began in 1783, with the conclusion of the allied Georgievsky treatise, and ended in 1801 with the manifesto of Alexander I, which liquidated the Georgian statehood. The Georgievsk Treaty proclaimed the establishment of a protectorate of the Russian Empire over Kartli-Kakheti, which sharply limited the foreign policy activities of this state, but guaranteed its full internal political autonomy. The Russian government has committed itself to ensuring the security of Kartli-Kakheti, as well as returning the territories annexed by the Ottomans. Immediately after the conclusion of this agreement, the government of Catherine II was unprepared to ensure the security of its protectorate, which sharply opposed itself to the neighboring pashalyks of the Ottoman Empire, the khanates of Azerbaijan and the states of southern Dagestan. Not receiving the necessary military-political support of Catherine, Irakli II made a peace treaty with Turkish governor of Akhaltsikhe in 1786-87. Immediately after the Porte declared war on Russia (which contained a demand to withdraw troops from Georgia), in September 1787, the Russian military contingent and an official representative at the Georgian court left this country, which was a clear violation of the letter and spirit of the Georgievsky treatise. The Yassy Peace Treaty (9 January 1792) did not reflect the political and legal status of the Kartli-Kakhetian kingdom.
Keywords: the Treaty of Georgievsk (1783), the kingdom of Kartli-Kakheti, the Russian Empire, protectorate, the Ottoman Empire, the treaty between the kingdom of Kartli-Kakheti and the Akhaltsikhe Pashalyk (1787), the Treaty of Jassy.
References
1. Avalov Z. Accession of Georgia to Russia. SPb.: Printing house A.S. Suvorin, 1901. VIII, 305.
2. Kheltuplishvili M.V. The entry of Georgia into the Russian Empire. Kutais: Printing house of Kiladze and Kheladze, 1901. 103 p.
3. Veshapeli G.G. The unity of Georgia and the Russian protectorate: the Russian-Georgian treatise of 1783 and the union treaty of Kartalino-Kakheti, Imereti, Mingrelia and Guria. M.: Society of Georgians in Moscow, 1917. 34 p.
4. Nolde B.E. The history of the formation of the Russian Empire. Ed. 2nd, rev. and add. SPb.: "Publishing house of Oleg Abysh-ko", 2019. 768 p.
5. Bregvadze A.I. A glorious page in history. Voluntary accession of Georgia to Russia and its socio-economic consequences. M.: Mysl ', 1983. 174 p.
6. Volkhonsky M.A. The military policy of the Russian Empire in the Transcaucasus in 1783-1796 // Military History Journal. No. 9. 2018, pp. 13-21.
7. From the history of Russian-Georgian relations: To the 230th anniversary of the conclusion of the Treaty of St. George. Collection of documents. Moscow: Drevlehranilishche, 2014. 768 p.
8. Burnashev S.D. Picture of Georgia or Description of the political state of the kingdoms of Kartalinia and Kakheti, made by the colonel and cavalier Burnashev in Tiflis, in 1786. Kursk: In the printing house of the Kursk Prikaz of Public Charity, 1793. 38 p.
9. Charters and other historical documents of the 18th century related to Georgia. T.I. From 1768 to 1774. Edited by A.A. Tsagareli,
an ordinary professor at the Imperial St. Petersburg University. _ SPb.: V. Kirshbaum's printing house, 1891. LXXII, 518 p.; T. II. p Issue 2. From 1769 to 1801. SPb., 1902. LV, 330 p. g
10. Malgin A.V. The annexation of Crimea to Russia at the end of ^ the 18th century, in the light of the motives of imperial expan- c sion // History and Modernity. No. 1. 2013 (March), pp. 45-68. g
11. Treatise of eternal peace and friendship, concluded between the h Russian Empire and Ottoman Porte at the headquarters of the > commander-in-chief, Field Marshal, Count Rumyantsev, at the K
village of Kuchuk-Kaynardzhi on the right bank of the Danube River, through representatives from him and from the Supreme Vizier in 10 days July and both of them on the 15th day of the same July, approved, and by His Majesty the Sultan, confirmed and ratified in Constantinople on the 13th day of January 1775 // Complete Collection of Laws of the Russian Empire (PSZRI). T. XIX. SPb.: Printed in the Printing House of the II Department of His Imperial Majesty's Own Chancellery, 1830, pp. 957-967 (14.164).
12. Butkov P.G. Materials for the new history of the Caucasus, from 1722 to 1803. Part I. St. Petersburg: Printing House of the Imperial Academy of Sciences, 1869. XV, 620 p.
13. Jakhieva E.G. Historical and legal aspects of foreign policy of Kartli-Kakheti: from Georgievsk in 1783 to the Turkish-Kartli treaty of 1786 // Legal Bulletin of DSU. No. 21. 2017. No. 1, pp. 12-15.
14. Papers of Empress Catherine II stored in the state archive of the Ministry of Foreign Affairs // Collection of the Imperial Russian Historical Society. T. 27. SPb., 1880, pp. 240-246.
15. Carte générale des païs renfermés entre la Mer Noire, celle d'Azof et la mer Caspienne, on y trouve une partie des Empires de Russie, de Turquie et de Perse, la grande et petite Kabardie,... Par Mr de Frawendorff, brigadier et commandant dans la forteresse de Kislar en 1755. URL: http://gallica.bnf.fr/ ark:/12148/btv1b59627930/f1.item
16. Given to the Senate, with attachment of the treaty, made with the Kartalin and Kakhetian tsars Irakli II. - On his recognition of the Supreme Power over himself and the patronage of the Russian Emperors. September 29, 1783 // PSZRI. T. XXI: 17811783. SPb., 1830, pp. 1013-1017 (No. 15.835).
17. Treatise of eternal peace and friendship concluded between the Russian Empire and the Ottoman Porte in Jassy, December 29, 1791 // PSZRI. T. XXIII: From 1789 to November 6, 1796. SPb., 1830, pp. 287-292 (17.008)
OJ CO
