CC BY
10В.Е. Копылов "...УСПЕХ В ДУШЕ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ ЗНАЧИМ, ЧЕМ ВНЕШНИЙ УСПЕХ"
КОПЫЛОВ Виктор Ефимович. Родился в 1932 году в поселке Черноисточинск под Нижним Тагилом, Средний Урал. Родители из простых рабочих семей Демидовских горных заводов. Окончил школу в 1949 году. С 1949 по 1954 год - студент Свердловского горного института. После окончания вуза два года работал в нем ассистентом на выпускающей кафедре.
В 1956 году перешел в Уральское геологическое управление: буровой мастер, инженер по бурению, главный инженер экспедиции, начальник геологической партии. В 1963 году вернулся в вуз. Защитил кандидатскую диссертацию.
С января 1964 года - в Тюменском индустриальном институте: декан, зав. кафедрой, проректор по научной работе. В 1970 году защитил, в Баку, докторскую диссертацию. В течение 13 лет - ректор. В 1986 году с должности ректора по собственному желанию ушел на должность профессора кафедры.
С 1988 года - директор Научно-исследовательского института истории науки и техники Зауралья ТюмГНГУ. С 1999 года - Почетный гражданин города Тюмени.
Автор книг: "Д.И. Менделеев и Зауралье" (1986), "Бурение скважин вне Земли" (1977), "Окрик памяти", в трех томах (2000-2002 гг.) и др. - всего 30 монографий.
На вопрос: "Как дела?" в моем возрасте хочется ответить каламбуром: "Дела и здоровье, как у поношенного автомобиля. Гудок хрипит, фары едва светят,
ходовая часть не надежная, а мотор барахлит". Спрашивают: вы сами это придумали? Да, сам, я старый автомобилист, с более чем 30-летним стажем. На все сейчас приходится смотреть с поправкой на возраст и здоровье. Но я не жалуюсь. И, в общем-то, не преувеличиваю, когда говорю, что работаю за троих. А потом -что бы человек ни сказал - люди будут судить о нем не по словам, а по его делам. У меня за последнее десятилетие опубликовано почти десять книг. По книге в год получается, я уже не говорю о статьях - до трех сотен статей в периодической печати, в том числе центральной. Это лучше всего говорит о том, как я себя оцениваю, могу ли еще работать.
Как можно представить Вашу жизнь в профессии с точки зрения ее успешности - неуспешности?
Наверное, успешность карьеры человека определяется прежде всего тем, как ему удается реализовать намеченные им самим планы. И если они реализованы, то он сам - неважно, что думают окружающие люди - признает, что его карьера становится успешной, а жизнь -состоявшейся. Каждый человек знает пределы собственных возможностей, и если намеченные планы были на пределе его возможностей, и он их реализовал, то человек считает свою профессиональную карьеру успешной.
Считаю, что все планы, которые задумывал еще со студенческих лет, мне удалось выполнить.
Как вы пришли в профессию инженера, что повлияло на Ваш профессиональный выбор?
Некоторым образом выбор профессии связан с моими родителями. Отец имел всего четыре класса образования, но был чрезвычайно пытливый человек. Он самостоятельно осваивал многие отрасли знания, в частности радиотехнику: радиоприемники, телевизоры. Всю жизнь этим увлекался, кроме того работал на руднике в геологоразведочной партии. В послевоенные годы жилось тру-
дно, каждые три летних месяца я работал либо извозчиком, либо сторожем геологоразведочной экспедиции, попутно знакомился с техникой бурения, инструментами, всевозможными приборами. Поэтому, поступая в вуз, я осмысленно пошел именно на специальность нефтяника.
Я окончил Свердловский горный институт в 1954 году. Тогда еще никто понятия не имел о будущих возможностях Западной Сибири. В основном мы готовили себя для районов Поволжья, Прикамья, Башкирии, Татарии и планировали после окончания вуза поехать работать именно туда. Наш декан, профессор, заслуженный геолог-нефтяник, в ответ на чье-нибудь желание работать в геологических организациях Сибири, говорил примерно так: "Конечно, Сибирь надо развивать, но по части нефти - это бесперспективная территория Советского Союза".
Я окончил институт с красным дипломом. И так как моя выпускающая кафедра в тот период была слабо оснащена специалистами, меня уговорили остаться ассистентом. Проработал два года, читал студентам лекции. С первой же лекции понял, что учить может только тот человек, который прошел производство от нуля и до максимально возможного объема. Студенты задавали много чисто производственных вопросов, они мало интересовались теоретической частью курса, их больше волновало то, что может пригодиться в будущей работе инженера. Поэтому, спустя два года, я решил расстаться с вузом и ушел в производственную организацию Уральского геологического управления, где прошел путь от бурового мастера до начальника геологоразведочной партии.
В процессе работы стали возникать интересные вопросы, связанные с технологией бурения скважин, которые в печати не были освещены. Публиковал статьи в журналах. В Горном институте мне предложили по этим публикациям подготовить кандидатскую диссертацию. В 1962 году, спустя восемь лет после окончания вуза и шестилетней деятельности на производстве, прошла ус-
пешная ее защита.
После утверждения в ученой степени кандидата технических наук снова был приглашен в институт и очень охотно пошел туда работать, потому что теперь мог читать студентам курс лекций, не боясь любого их вопроса. Полагаю, что каждый лектор вуза может чувствовать себя уверенным только тогда, когда он наверняка знает больше объема читаемого им курса раз в 10, 20, а может, и в 100. Когда человек обладает такими знаниями, он может квалифицированно, без боязни оскандалиться, ответить на любой каверзный вопрос, качественно вести занятия, действительно обучать студентов на должном уровне.
Как Вы стали ректором Индустриального института?
В 1960 году появились первые признаки западно-сибирской нефти в Шаиме. На тот момент в Свердловском горном институте я оказался единственным нефтяником: уже был ликвидирован нефтяной факультет, поскольку считали, что больших перспектив на Урале в этом направлении нет, а инженеров-нефтяников более квалифицированно могут готовить в Уфе, Перми и Куйбышеве.
В связи с открытием месторождений нефти, освоением Западной Сибири было принято решение об организации в декабре 1963 года Тюменского индустриального института. Анатолий Николаевич Косухин, получив назначение на должность ректора ТИИ, сразу связался с ректором нашего Свердловского горного института, тот свел его со мной. Это было третьего или четвертого января 1964 года. Мы сразу прониклись доверием друг к другу. И с января 1964 года, формально работая еще в Свердловском горном институте, получая там зарплату, я начал ездить по стране в поисках специалистов, кроме того, нужна была учебная литература, пособия для нового тюменского вуза. Новосибирск, Омск, Томск, Челябинск, Уфа, Москва, Грозный, Махачкала, Баку - таковы
были мои маршруты.
Может быть, сейчас это покажется странным, но в Министерстве образования в то время были ярые противники открытия ТИИ. Во-первых, нас спрашивали: где эта Тюмень находится? Между Красноярском и Иркутском или Иркутском и Улан-Уде? Во-вторых, интересовались, кто будет учить студентов в этой деревне? (Ведь Тюмень - "столица деревень".) Кроме того, они были крайне возмущены позицией Анатолия Николаевича, который и нам говорил, и в министерстве, что надо сразу "пробивать" крупный набор - 1200-1500 человек. Обычно новые вузы начинались с набора 75 или даже 50 человек, через год увеличивали на 25, а лет через 10 набирали уже 500 человек. Но нефтяники не могли так долго ждать специалистов-инженеров. И поэтому, когда встал вопрос о таком громадном наборе, то у чиновников в Москве глаза на лоб полезли. Так или иначе, но скептиков удалось убедить.
В нашем музее есть фотография, которая была сделана в апреле 1964 года. На ней три человека: ректор института Анатолий Николаевич Косухин, первый проректор по хозяйственной работе Сергей Иванович Соловьев и ваш покорный слуга - тогда еще не назначенный, но везде представляемый первым деканом нефтегазопро-мыслового факультета. Вот с этой троицы, по сути дела, и начинался Индустриальный.
В целом, если говорить об успешности моей жизни, до начала существования Тюменского индустриального института все шло так, как я и задумывал. Меня никто не принуждал, я все планировал сам.
Но успешность в карьере - это не обязательно повышение, переход на более высокую ступень по служебной лестнице. Я, например, считаю, что если даже человек спустился с более высокой ступеньки на низкую, то он тоже может чувствовать себя успешным в профессии. Иногда назначение на более высокую должность под дав-
лением вышестоящего начальства окружающими людьми рассматривается как успешность: человека ценят, его повышают. А ему, может быть, эта работа совсем не по душе. Его принудили перейти на более высокую должность, а душа у него лежит к другой деятельности. И если через какое-то время человеку удается спуститься на ступеньку ниже - я считаю это успешностью, потому что реализуются его собственные планы, а не чьи-то иные.
Приведу пример из своей практики. Я 13 лет был ректором Индустриального института. Когда меня уговаривали идти на эту должность, то обещали: отработаете лет пять и уйдете. А получилось вместо пяти лет - 13. К этому можно еще добавить, что пять лет был проректором по научной работе, два года - деканом факультета, перед этим - заведующим кафедрой.
В 1986 году, это было начало перестройки, по собственному желанию ушел с должности ректора. Я предвидел все сложности ректорской работы в условиях так называемой перестройки, да и возраст уже подходил к некоторому запретному рубежу. Ушел на должность профессора кафедры, даже не заведующего, хотя была такая возможность. Считаю, что этот переход с "понижением" - очередная ступенька моей успешности в карьере, потому что самое важное, чтобы сам человек был удовлетворен, а что думают окружающие - не столь важно. Понятие успешности у тебя и у окружающих - разные вещи.
Кроме того, есть еще одна характеристика успешности. Успех - это то, что вам никогда не простят окружающие. И это тоже надо учитывать.
Речь о зависти?
Когда ты поднимаешься по служебной лестнице, то всегда появляются завистники, недоброжелатели, которые либо шепчутся где-нибудь за углом, либо, не стесняясь, говорят о своей неприязни прямо в глаза.
Несколько лет назад городская дума избрала меня
Почетным гражданином города Тюмени. И вроде бы надо считать это определенной ступенькой успешности в карьере или просто в жизни. Но сама технология прохождения кандидатуры на звание Почетного гражданина была такова, что я, например, до сих пор не испытываю удовлетворения от этого избрания. Некоторые люди были против моей кандидатуры, в этом я не усматривал ничего страшного - каждый имеет право на собственное мнение. Но многие высказывали свое отрицательное отношение к моей кандидатуре через печать в, мягко говоря, некорректной, а иногда - в откровенно грубой, оскорбительной форме. И, как я понял, во многом это было связано с моей бывшей деятельностью ректора. Кого-то не принял вовремя, кому-то, может быть, отказал в чем-то, на кого-то цыкнул, возможно, и заслуженно. Это оставило у человека обиду на многие годы. И спустя полтора десятка лет эта обида выплеснулась на страницы местной периодической печати.
Но кроме успешности в карьере, надо еще иметь в виду успешность в семье, в хобби. Я со школьных лет увлекался радио и фототехникой. Читал радиолюбительские журналы. Помню: сорок пятый год, после войны, на руднике, где я жил и учился, в магазинах и на рынках в продаже появилось множество старинных радиоконструкций. Дело в том, что во время войны у населения были ликвидированы все приемники (чтобы не слушали немецкое радио), а когда кончилась война, владельцев аппаратуры почти не осталось. Но в продаже были журналы, например, "Радиолюбитель" 20-х годов. До сих пор у меня хранятся комплекты этого журнала. Я наслаждался ими, читал как бестселлер. В 9-10 классах, когда мы, школьники, проходили курс физики, учительница поручала мне готовить содержание уроков по некоторым разделам электро- и радиотехники. Она садилась на мое место и слушала, потому что я разбирался в этих вопросах гораздо лучше учителя.
Была возможность еще в студенческие годы собирать старую радиотехнику, и мне это очень нравилось. Именно коллекционировать. Конструирование тоже входило в увлечения, я постоянно собирал малогабаритные карманные приемники, которых в продаже не было, о них еще никто и не мечтал. Одним из первых в Свердловске я собрал самодельный телевизор и вел прием телевизионных сигналов. В 1952 году, в студенческие времена, участвовал в монтаже любительского телецентра в Свердловске, который вошел в строй на три года раньше государственного. Мы с женой жили тогда на частной квартире, у нас был собственный самодельный телевизор, сохранилась его фотография.
Если вернуться к сегодняшним дням, то Музей истории науки и техники Зауралья, особенно зал истории радио и телевидения, во многом существует благодаря этому моему давнему увлечению.
Фактически, Вы освоили вторую профессию - краеведение?
Признаться, мне не нравится слово "краеведение". Еще больше мне не нравится, когда меня называют краеведом. Дело в том, что под краеведением чаще всего понимают поиск, сбор сведений о литераторах, историках, политических деятелях и совершенно упускаются из виду такие вопросы, как история техники и науки. Чтобы эти вопросы освещать, надо в них разбираться, а краеведы, особенно самодеятельные, в том числе и профессиональные краеведы-историки, никогда не занимавшиеся техникой, считают, что техника - это что-то второстепенное в истории. Правда, сами гуманитарии не прочь пользоваться достижениями тех людей, к которым они относятся несколько свысока.
Если перевести историю науки и техники на язык краеведения, то это и будет техническое краеведение. По сути, это белое пятно, потому что никто в нашем крае этим не занимался, да и в стране тоже.
И в этом случае у меня все началось со школьных лет. Я родился и жил на Среднем Урале в районе Нижнего Тагила. Это места старинных Демидовских заводов. Демидовы в свое время приглашали к себе таких выдающихся людей, как Гумбольт. В месте, где я родился - поселок Черноисточинск, расположенный у истока реки Черной - еще с Демидовских времен ведется поиск платины. Старатели работают по долинам рек. Когда в 1829 году Гумбольта возили на эти прииски, то подстроили так, будто бы он нашел большой самородок платины (подвели его к определенному месту). Этот самородок до сих пор хранится в музее Берлинского университета. Кроме того, в Нижнем Тагиле бывали такие знаменитости, как Менделеев, Обухов (известные Обуховские военные заводы в Санкт-Петербурге, особенно гремели в царское время). Об этих именах наши учителя постоянно нам напоминали: "Гордитесь, что наш район не какое-то полузабытое место, здесь были великие люди, они приезжали сюда, чтобы посмотреть и поучиться". Дело в том, что в военные годы в школе у нас было много учителей, эвакуированных с запада, особенно из Пскова и Ленинграда. Эти учителя нам чрезвычайно много дали, я до сих пор помню их имена, в душе огромная им благодарность. Так что истоки моего увлечения оттуда, из школьных лет.
Вы сменили профессию. Это хорошо или плохо?
Кто-то из великих сказал, что для успешности в своей деятельности человек должен в течение жизни сменить свою специальность два-три раза. В России это не очень распространено. А в США, например, человек может менять профессию не два-три, а пять-десять раз. И западный человек легко переходит из одной профессии в другую, в зависимости от того, куда его направит фирма. В карьере профессора довольно часты случаи, когда человек, занимаясь активной деятельностью в институте, переходит куда-то в другое место. Возьмите биографию академика-геолога Обручева. Он знаток геологии Сиби-
ри. С возрастом работа с геологическим молотком - тогда, в отличие от нашего времени, это был основной инструмент геолога - стала тяжела, непосильна. И он последние 20-30 лет писал книги о своих путешествиях: в пустыню Гоби, по Сибири. Он даже написал фантастический роман "Земля Санникова". По нему сняли кинофильм об одном из гипотетических островов в Ледовитом океане, где, по представлениям академика Обручева, под землей сохранились условия древней жизни. Так ученый-геолог перешел в профессию писателя-фантаста. Что в этом удивительного? Это замечательно. Человек продвигает свое знание, свои представления, мечты в виде печатной продукции. Со мной произошло примерно то же самое.
В последние годы я - директор Научно-исследовательского института истории науки и техники Зауралья. В его состав входит огромный музей, 9 залов. Приходится читать лекции студентам по истории науки и техники Зауралья, причем в довольно большом объеме. Вслед за мной эти курсы стали читать у нас на машиностроительном факультете, экономисты и гуманитарии. Преподаватели используют музей, наши материалы, публикации и как базу для практики.
Общаясь со студентами, иногда сталкиваюсь с полным незнанием истории нашего края. На первой же лекции спрашиваю: "Вы учили географию, знаете карту области, на северной оконечности Ямала есть мыс Шуберта. В честь кого он назван?". Не знают. Они изучают в школе географию, знают мыс Доброй Надежды на южной оконечности Африки. Но о проливе Неупокоева, острове Вилькицкого, уже не говоря о десятках месторождений родной земли, названных в честь выдающихся геологов, нефтяников, не слышали. Я им говорю: "Придете после вуза работать на производство, станете руководителями, ваши подчиненные спросят, например, в честь кого назван остров Визе в Карском море? Вы не сможете отве-
тить и ваш авторитет в их глазах, конечно, упадет".
Все студенты слышали, что Тюмень - столица деревень. Я пытаюсь доказать им, что Тюмень никогда ею не была. Достаточно перечислить достижения инженеров Тюмени и Тобольска в XIX и XX столетиях чтобы убедиться, что во многих отношениях они были пионерными. Скажем, первый городской водопровод появился в Тюмени в 1863 году, раньше, чем в Екатеринбурге, более развитом в экономическом и культурном отношении. Первые рентгеновские трубки появились в Тюмени сразу вслед за Петербургом, раньше того же Екатеринбурга. Впервые в Сибири общегородская электростанция заработала в Тюмени, первый телефон в Сибири появился тоже в Тюмени - в 1893 году. А сколько замечательных людей! Строителем всех атомных ледоколов России (а наш атомный ледокольный флот - самый крупный в мире) был наш земляк Перевозчиков. В честь тюменцев, то-больчан названо до десятка минералов. Даже некоторые профессора не знают об этом. Школьники изучали скучнейшую четырехзначную таблицу Брадиса, на мой взгляд, более скучной книжки не существует. А многим ли известно, что рукопись первого издания этой книги была в Тобольске, где и жил наш земляк Брадис? Даже учителя математики не знают об этом и только всплескивают руками: вот если бы знали и рассказали ученикам, они бы на эту книгу смотрели другими глазами.
Такое просвещение студенчества я считаю для себя важнее, чем чтение специальных лекций по математике, бурению скважин, разработке месторождений. Тем более, что на многих кафедрах и в руководстве университета работают мои ученики, мои бывшие аспиранты, а теперь - кандидаты и доктора наук. С этим они успешно справляются, а вот то, что я читаю, никто кроме меня не сделает. Университет всегда обязан иметь гуманитарный уклон. Мой курс лекций "История науки и техники Зауралья" направлен на решение именно этой задачи. Инже-
нер-буровик, я фактически перешел в гуманитарную профессию. И считаю это элементом успешности моей деятельности.
Какие важные жизненные решения Вам пришлось принимать?
Рассуждая об успешности, я понимал успешность как реализацию мною намеченных планов. А чтобы реа-лизовывать планы, надо принимать какие-то смелые решения. Наверное, вся жизнь состоит из таких решений, например, получить высшее образование.
Что здесь смелого? Буквально на днях прочитал интересное высказывание министра образования Филиппова о том, что пора перестраивать обучение и воспитание школьников таким образом, чтобы мотивация на получение в будущем высшего образования была меньше: у нас не хватает рабочих, а вузов стало в десять раз больше, чем ГПТУ. И добавил при этом, что мотивация должна быть другой - хорошая зарплата. Меня поразило выступление, потому что еще месяца за два до этого наш министр образования говорил совершенно обратное, особенно когда оправдывал ЕГЭ. Раз ЕГЭ введен, стало быть, по его представлению, все выпускники школ должны идти только в вуз, на производство - не обязательно. Ради этого и был введен ЕГЭ. В подобного рода противоречивых условиях выбор школьниками будущей профессии осложнен и не без помощи высоких чиновников от образования.
В послевоенные годы решение поступить в вуз было не таким простым, как, например, сейчас. Во-первых, в вузах тогда учились люди, которые закончили войну -все мои сокурсники были в гимнастерках. Во-вторых, моя семья - отец имел четыре класса образования, мать чуть побольше - считала, что надо сначала поработать, а высшее образование получить попозже. Такой была ситуация во многих семьях. И не удивительно: жить в те годы было очень тяжело: в 1947-ом был голод, хорошо
помню, как мы питались овсом. Поэтому принять решение о получении высшего образования в те годы было довольно сложно. Надо было уехать за сотни километров, оставить родителей одних, а я был единственным в семье.
Еще одно трудное решение: оставаться на кафедре после окончания вуза или нет? Я не имел опыта практической работы, не представлял, как без этого учить студентов, но все-таки согласился. Именно это согласие обусловило всю мою последующую связь с высшей школой. С 1954 года, когда я окончил вуз, за исключением восьми лет производственного стажа, все это время был связан с высшей школой. Если бы тогда я не дал согласие, то, скорее всего, моя карьера развивалась бы где-то на производстве. У меня там, кстати, проблем особых не было. Имел высокую должность, увлекся наукой, стал публиковаться.
Возвращение в вуз вызвало недоумение у моих коллег по производству: человек работает, имеет должность, прекрасную зарплату и идет в вуз, где зарплата в пять-шесть раз меньше.
Наконец, решение переехать из Свердловска в Тюмень. Свердловск 1964 года и Тюмень того же времени отличались друг от друга как небо от земли. Свердловск - это культурный, научный, промышленный центр не только Урала, но и всей Сибири - замечательные люди, прекрасные театры, музеи. Когда я первый раз приехал в Тюмень, А.Н. Косухин провел меня пешком от вокзала до центральной площади. Я шел по улице Первомайской -грязь, деревянные домишки - и думал: а где же город? И лишь когда вышли на центральную площадь, увидел более-менее городские здания. Мои коллеги по вузу в Свердловске прикладывали палец ко лбу: о чем он думает, на что решается, от чего отказывается?! Правда, у меня там не было нормального жилья. Здесь же я сразу получил квартиру. Это был значимый момент. В целом пере-
езд был революционным шагом - бросить ради "какой-то" Тюмени благополучный Свердловск.
И еще одно решение. Когда я был проректором по научной работе, хлопот у меня хватало. Несмотря на все это, принял решение - какой же проректор по науке, если он не доктор наук? Как я могу руководить? У нас в вузе тогда было всего-то три доктора: машиностроитель, геолог и химик. Не будучи доктором наук, я считал себя не вправе командовать ими. Несмотря на занятость, в отпуске, на полке купейного вагона, на больничной койке делал докторскую диссертацию, защитил ее в Баку.
Значима ли для Вас самоидентификация со средним классом?
Для меня самого возможность или невозможность идентифицировать себя с человеком среднего класса не имеет никакого значения. Это слишком условная градация уровня человеческой жизни. Меня больше волнует другой вопрос: соответствует ли оплата труда, которую мне дает государство (я работаю в бюджетной организации), моему уровню знаний, моему объему работы? Не стесняясь могу сказать, что - хотя мне восьмой десяток лет - я работаю за троих. Рабочий день начинается с полвосьмого утра и заканчивается в половине двенадцатого ночи. В первой половине дня - организационная работа в вузе, во второй половине - часовой-двухчасовой отдых и научная работа: пишу книги, статьи. И здесь я не могу чувствовать себя средним классом, то есть удовлетворенным человеком. Дело даже не в том, бедный я или нет. Бедным себя не чувствую, но вот то, что в России оплата профессоров вообще и моя в частности, не соответствует вложенному труду, меня волнует гораздо больше.
Мы гордимся количеством подготовленных нашим вузом специалистов - 53 тысячи, по-моему. Без этой армии трудно себе представить судьбу не только Тюменской области, но и государства, да, пожалуй, и Европы тоже. Наши выпускники работают и в Западной Сибири, и
на Сахалине, и в западной части страны; они подчас определяют судьбу государства, а тем самым и судьбу каждого человека в государстве. Сейчас страна находится в более или менее благоприятном положении, что во многом связано с ценой на нефть. Все это благосостояние (и благополучие правительства, в том числе) большей частью создали наши выпускники.
А подготовили этих выпускников несколько сотен преподавателей нашего вуза, которые, к сожалению, совсем забыты и на местном, и на общегородском, и на государственном уровнях. Такая вот черная неблагодарность.
Что такое с Вашей точки зрения профессионализм?
Порассуждаю об этом на примере работы ректора. У нас в стране, да и не только у нас, назначение на должность ректора связано не столько с профессией, сколько с ученой степенью, званием, авторитетом, известностью. Например, Анатолия Николаевича Косухина назначили ректором по сути нефтяного вуза, хотя по специальности он - сопроматчик (действительно, по оценке профессионалов, хороший специалист, только из-за занятости не защитивший докторскую диссертацию, но его публикации всегда находились на докторском уровне).
Назначение на должность ректора - это не продолжение профессии. Скорее продолжение предыдущей, может быть, общественной деятельности, хотя немаловажную роль играет и ученая степень (министерство неохотно идет на утверждение ректоров - кандидатов наук). Я к этому времени защитил докторскую диссертацию. И, видимо, показал себя в должности проректора по научной работе достаточно успешно.
Нюанс из моей биографии. Когда меня назначали ректором, первый секретарь обкома Б.Е. Щербина вместе с Анатолием Николаевичем уезжали в Москву. Перед самым отъездом Щербина спрашивает у третьего секре-
таря обкома, который отвечал за вузы: "С Копыловым вы разговаривали?" - "Все решено, бумаги подготовлены". -"А с Копыловым разговор был?" - "Нет, он пока еще ничего не знает". Вот так становятся ректорами.
Как судить о профессионализме ректора? Все это очень субъективно. Когда Анатолий Николаевич уходил с должности ректора, в обкоме у него отношения были не очень добрые. Он не признавал отделы и все вопросы решал только на уровне первого секретаря. И правильно делал. Академика Курчатова как-то спросили: "Как это вам удается организовывать десятки заводов, миллиарды рублей, собрать все это в кучу?". Он отвечал просто: "Все вопросы я решал на уровне первого руководителя государства". Так поступал и А.Н. Косухин, а отделы его ревновали, завидовали. И когда он уходил, к удовольствию отделов, из Индустриального института на работу в Москву, партчиновники отмечали, что он был талантливый организатор, экономист, финансист, но надо, чтобы был еще и ученым.
Когда я уходил с должности ректора, у меня тоже были натянутые отношения в отделах обкома. Там говорили примерно так: "Копылов - известный, авторитетный ученый, у него много публикаций, одних кандидатов наук подготовил 70 человек, будучи ректором, но как организатор он не очень". Вот и сравните с оценкой Анатолия Николаевича, насколько все это субъективно. Поэтому профессии ректора, по-моему, не существует. Есть должность, которая объединяет все профессии, связанные с руководством любым учреждением. Ректор должен быть ученым, организатором, экономистом, финансистом, пробивным, контактным человеком. Если все эти качества совмещаются, можно считать выбор ректора удачным.
Немаловажно также, какие главные направления своей деятельности избрал начинающий ректор. У меня, к примеру, их было несколько. В порядке значимости: кадры, работа с ними и формирование "своей" команды
на основе доверия и содействия со стороны профессорского корпуса; капитальное строительство и расширение материальной базы вуза; внешние связи и, наконец, текущие дела. Мой многолетний опыт показывает, что нарушение этой последовательности влечет за собой возникновение немалых сложностей в руководстве учебным заведением.
Образ профессионала? В 1994 году в Техасском университете, разговаривая с ректором, задал ему вопрос: по каким критериям он оценивает своих преподавателей? Он перечислил следующие: "Преподаватель должен быть специалистом, ярким человеком, который умеет передавать знания студентам и пользоваться у них авторитетом и вниманием". Как ни странно нам покажется, "он должен заниматься общественной деятельностью, неоплачиваемой, должен иметь публикации по своему курсу лекций, в первую очередь - учебники". "Наконец, - ректор загнул очередной палец, - он должен привлекать в вуз определенное количество средств от промышленных предприятий для развития своей кафедры, вуза и т.д.". Вот главный критерий оценки профессионала в Хьюстонском университете.
Я тогда подумал, что, наверное, этого маловато. Если по этим критериям судить, то все наши профессора в принципе занимают свое место по праву. А вот многие ли из них, известные просветительской деятельностью, передают историю своей профессии студентам? А от этого зависит формирование студенчества. Можно донести определенный уровень каких-то специальных знаний, но важно при этом сформировать инженера, который умел бы решать задачи на уровне XXI века. А этот уровень резко отличается от века XX, не говоря уже о XIX веке.
Помню, как в 1994-1995 годах я впервые обзавелся собственным персональным компьютером и через годик почувствовал, что памяти не хватает. На экране постоянно возникала пугающая меня и приводящая в панику ком-
пьютер надпись: "Не хватает памяти!". Пошел к нашим компьютерщикам - расширить память. Они посмотрели и говорят: "Виктор Ефимович, где вы такую дремучесть раздобыли?". Прошел всего лишь год, а выдающееся достижение 1994-го уже считалось дремучестью. Таковы темпы развития!
Современный инженер должен решать задачи на такой грани, на таком уровне, что - когда перейдешь их, - уже открывается необычное, новое, непознанное. Не сумел перейти - значит, решил задачу на прежнем уровне, отстал от жизни. Внушить эту мысль студентам может не каждый. Полагаю, что это надо делать на уровне истории своей специальности. Не зная истории, невозможно судить о той грани, переход которой позволит находить такие передовые решения, которые вашим предшественникам не были доступны.
Какие уроки Вы считаете возможным извлечь из прошедших этапов Вашего жизненного и делового пути?
Успех диктуется не случайностью. Если такое и происходит, то успех бывает кратковременным. Вообще, успех - это прежде всего итог большого труда, причем труда не только с того времени, когда человек стал зрелым, а с детства, со школы. Неслучайно учителя знают, кто, например, из учеников наверняка чего-то добьется: уже что-то замечают в них.
Кроме того, успех в душе гораздо больше значим, чем внешний успех. Важно, чтобы ты иногда сожалел о своих промахах. В моей жизни таких моментов было множество, особенно когда работал на производстве. Наверное, по молодости лет, круто обращался с людьми, мало ценил в человеке лучшее, а больше обращал внимание на второстепенное: опоздание, например, на работу, еще там что-то.
