CC BY
160
УДК 316.346.32-053.6 Морозова Татьяна Ивановна
кандидат социологических наук, профессор кафедры социологии и организации работы с молодежью Белгородского государственного национального исследовательского университета тел: (4722) 30-12-83
УСПЕХ И АУТСАЙДЕРСТВО КАК АЛЬТЕРНАТИВЫ РАЗВИТИЯ МОЛОДЕЖИ
Morozova Tatyana Ivanovna
Candidate of Sociology, professor of the chair of sociology and organization of work with youth, Belgorod State National Research University tel.: (4722) 30-12-83
SUCCESS AND OUTSIDER AS ALTERNATIVE OF YOUTH DEVELOPMENT
Аннотация:
В статье рассматривается феномен социального аутсайдерства в молодежной среде, анализируются характерные особенности диспозицион-ного аутсайдерства, раскрываются условия регулирования процессов социального развития молодежи.
Ключевые слова:
аутсайдерство, диспозиционное аутсайдерство, социальное развитие молодежи, жизненные стратегии молодежи, нормативно-ценностная система молодежи, уровень удовлетворенности молодежи, молодежное сознание, «мягкое управление».
The summary:
The article discusses the phenomenon of social outsider among youth, analyzes the characteristics of dispositional outsider, reveal the conditions of regulation processes of social development of youth.
Keywords:
outsider, dispositional outsider, social development of youth, life strategies of youth, normative value system of youth, satisfaction level of youth, youth consciousness, “soft management”.
Вопрос о статусе молодежи в современной России относится к числу наиболее дискуссионных в современной общественной науке. Острота его обусловлена не только чисто академическим интересом к молодежной тематике, хотя это обстоятельство и имеет место, но во многом продиктована политико-идеологическими соображениями. Ответ на данный вопрос, фактически, символизирует позицию ученого или общественного деятеля, его видение будущего России.
В ходе дискуссий о положении молодежи в современном обществе, особенно острых в 1990-е гг., сформировались две полярные точки зрения, которые условно можно определить как пессимистическую и оптимистическую. Сторонники первой, исторически наиболее ранней, исходят из утверждения, что молодежь представляет собой одну из наименее защищенных групп населения. Эту точку зрения в свое время активно отстаивал авторитетнейший специалист по проблемам молодежи В.Т. Лисовский. Он, в частности, писал: «Современная молодежь проходит свое становление в очень сложных условиях ломки многих старых ценностей и формирования новых социальных отношений. Отсюда растерянность, пессимизм, неверие в настоящее и будущее» [1, ч. 1, с. 29]. Разумеется, оценки В.Т. Лисовского сделаны почти десять лет назад. В первое десятилетие текущего столетия социальная ситуация, казалось бы, изменилась, но и в настоящее время пессимистическая оценка имеет немало сторонников, что, кстати, заставляет задуматься о глубине происходящих изменений.
Приверженцы второй точки зрения рассматривают молодежь как лидирующую группу российского общества. Эту оценку современной российской молодежи довольно долго и последовательно отстаивает А.А. Козлов. Еще в 1998 г. (одновременно с В.Т. Лисовским) он утверждал, что «наша молодежь - поколение будущего. Правда, что все более очевидно, весьма далекого от тех благостных картинок, которые рисовали в общественном сознании (и не только на обыденном уровне, но и на профессиональном) в начале пути десятилетие назад» [2, ч. 1, с. 239].
Развитие социально-экономических и политических процессов в России в последние годы, безусловно, способствовало росту числа оптимистов. И показательно, что, характеризуя результаты ряда мониторингов, проведенных ФОМ в 2006 г., А. Ослон на страницах «Независимой газеты» утверждает: «Удовлетворенность и оптимизм присущи сегодня молодым не только потому, что они молоды, не только потому, что это их родной мир. Он устроен так, что они видят в нем будущее для своего жизненного проекта» [3]. Правда, события 2010 г. дают основание усомниться в том, что молодежь в своем абсолютном большинстве с оптимизмом смотри в будущее. Поставить под сомнение тезис об адекватности оптимистической позиции. Так называемые «события на Манежной площади», а еще более - реакция на них молодежи позволяют утверждать да-
леко не все так безоблачно в молодежной среде, если молодые люди ищут самовыражение в форме агрессии, ориентированной на представителей иных культур. Проведенное в 2011 г. Центром социальных технологий Белгородского государственного университета среди студентов исследование (N=407) показало: более 22 % респондентов отнеслись к этим событиям положительно; при этом 15,97 % приняли бы в них участие на стороне футбольных болельщиков; 2,95 % - на стороне мигрантов. Главной причиной событий студенты называют вызывающее поведение мигрантов (32,19 %); засилье мигрантов в столице (22,60 %); агрессивность фанатских субкультур (21,87 %); активная деятельность кавказских диаспор (20,39 %).
Разумеется, подобная реакция не означает, что следует полностью отказаться от оптимистического прочтения судьбы молодежи в обществе. Но, на наш взгляд, довольно трудно оспаривать тезис о том, что современная молодежь существенно различается по своему статусу, роли в обществе и особенностям общественного сознания. Нам уже приходилось доказывать, что духовная жизнь молодежи России характеризуется сегодня достаточно сложной динамикой перемен. В активную взрослую жизнь вступают люди, характеризующиеся иным, нежели старшие поколения, видением жизни, отношением к окружающим и к обществу в целом. Исследования дают основание утверждать, что в современной России происходит постепенная трансформация традиционного культурно-цивилизационного архетипа, существовавшего в советских культурных формах, в различные постмодернистские модификации. Она осуществляется крайне неравномерно и непоследовательно. Для современной молодежи характерно исключительное разнообразие «духовных миров», специфика которых определяется сложными комбинациями внешних и внутренних факторов: демографических, профессиональных, этнических, социокультурных, экосоциальных и политических. Различные группы молодежи выбирают существенно отличающиеся друг от друга жизненные стратегии.
Диверсификация молодежного сознания и поведения наиболее ярко проявляется в российских регионах, практически каждый из которых имеет свою специфику, накладывающую свой неповторимый отпечаток на все группы молодежи и, тем более, не позволяет однозначно определить статус молодежи. Несомненно, что определенная часть ее потенциально и субъективно настроена на лидерство. Для реализации лидирующей роли имеется немало предпосылок, главной из которых мы считаем адаптивность, открытость новому, готовность к нетрадиционным, инновационным решениям, касающимся не только собственной жизни, но и профессиональной и социальной судьбы других статусных групп. Значительная часть молодых людей ориентирована на конструктивный межкультурный диалог, без которого лидерство принципиально невозможно.
Но было бы ошибочным не учитывать, что в развитии региональной молодежи проявляется и противоположная тенденция - тенденция к социальному аутсайдерству. Феномен социального аутсайдерства в молодежной среде представляет сложное и неоднозначное явление. Прежде всего, не вполне ясно, кто может считаться социальным аутсайдером в современной России, каковы критерии, позволяющие причислить к ним того или иного человека (группу). Не определены основные факторы, превращающие в аутсайдеров отдельных людей и целые социальные группы.
Существует довольно распространенное мнение, что аутсайдерство является следствием социально-экономических трудностей, неудовлетворительного материального положения. Однако данное объяснение, на наш взгляд, не исчерпывает всей сложности проблемы. Социально-экономический фактор далеко не всегда выходит на первый план при определении поведенческих стратегий.
Прежде всего, следует учесть, что, несмотря на все трудности, большинство молодых людей, как они сами полагают, более или менее успешно адаптируются к жизненной ситуации, или, по меньшей мере, рассчитывают на успех. Таким образом, социально-экономический аспект аутсайдерства ярко не выражен в жизнедеятельности молодежи страны и региона.
Сложнее обстоит дело в сфере духовного развития. Именно в ней проявляется второе измерение проблемы социального аутсайдерства, которое мы определяем как диспозиционное. В данном случае речь идет о том, что, вне зависимости от осознания данного факта, аутсайдерство превратилось в феномен сознания значительной части молодежи и проявляется в наборе специфических для него ценностно-целевых установок, мотиваций и интериоризиро-ванных норм. В содержательном отношении эти установки и мотивации и нормы характеризуются несколькими особенностями:
- во-первых, они в настоящее время и в перспективе не способны обеспечить легитимный жизненный успех личности;
- во-вторых, их невозможно рассматривать как реальную основу для саморазвития личности. В лучшем случае эти ценностно-мотивационные паттерны обеспечивают адаптацию к
аномальной по своим важнейшим характеристикам референтной среде. Например, к криминальной и полукриминальной субкультуре;
- в-третьих, они максимально динамичны. При этом вполне естественная динамичность молодежного сознания, отражающая его естественный переходный характер, гипертрофируется до тотальной условности духовных артефактов в сознании молодого человека. Для него становятся допустимыми любые взгляды и убеждения, что, впрочем, является не следствием уважения к ним, но - безразличия, неумения и нежелания сделать нравственный выбор;
- в-четвертых, даже эти максимально динамичные компоненты сознания обретают вид симулякров - искусственно созданных конструкций, лишенных объективных оснований.
Пластичность нормативно-ценностной системы, естественная для индивидов с незавершенной социализацией, стала достаточно значимым фактором, способствующим адаптации молодых людей и компенсации социальной эксклюзии в ситуации неопределенности и трансформации социальных структур и институтов.
На наш взгляд, допустимо выделить несколько более или менее отчетливо диагностируемых показателей диспозиционного аутсайдерства.
Прежде всего, это неспособность к реалистической оценке жизненной ситуации и шансов на успех избранной жизненной стратегии. Молодежь, как и всегда, в своем большинстве запрограммирована на успех. И не потому, что она недовольна нынешним положением. Молодые люди находятся в процессе постоянного самоутверждения, вне которого лишается смысла сама идея социального развития и становления.
Уровень удовлетворенности молодежи своим нынешним положением, напротив, достаточно высок, и недовольство своей жизненной ситуацией высказали в ходе проведенного нами в рамках реализации социологического исследования «Социальное аутсайдерство молодежи как источник опасностей и угроз в условиях пограничного региона» (N=499 респондентов) по гранту Российского гуманитарного научного фонда [4] только 12,42 % опрошенных нами молодых людей. Создается впечатление, что трагизм в оценке настоящего и будущего современной молодежи типичен для старших, но не для самих юношей и девушек.
Можно, разумеется, упрекать старшее поколение в чрезмерном алармизме, в попытках экстраполировать свое критическое видение настоящего на сознание молодых людей. Но с не меньшей степенью вероятности допустимо предположить, что они во многом правы в своих оценках. Напротив, значительная часть молодых людей неспособна подняться до более или менее адекватной оценки своей жизненной ситуации. Не зная иначе организованной и ориентированной жизни, постоянно подстраивая свои потребности и интересы к модели символического потребления, которая утвердилась в социуме и получила не только легитимацию, но и возможность реализации, молодые люди убеждены в своей состоятельности. И даже если сегодня их представление об успехе не коррелирует с достигнутым статусом, оно проникнуто надеждой на неизбежное улучшение этого статуса в будущем.
Сама по себе установка на собственные силы не вызывает тревоги, но, во-первых, на практике она все чаще сопрягается с недоверием к обществу. Во-вторых, опыт показывает, что потенциал большинства молодых людей недостаточен для индивидуального достижения жизненного успеха законными средствами.
Однако присущая молодежи нерефлексивность мышления препятствует осознанию ею своей несамодостаточности как главного препятствия на пути реализации жизненных планов. Молодые люди, если и допускают возможные барьеры на пути к успеху, то связывают их, прежде всего, с внешними обстоятельствами. Так, 39,88 % респондентов считают отсутствие связей главным препятствием для реализации своих жизненных планов.
Отсутствие таких связей, действительно, является одним из барьеров на пути к достижению личных целей. В данном случае молодые люди довольно реалистичны в собственных суждениях и оценивают наше общество адекватнее, чем многие их наставники, склонные к идеализации социума и государства. Респонденты чаще всего характеризуют их именно такими, какими они и являются на самом деле - со всеми деформациями, противоречиями и проблемами. Здесь отчетливо проявляется противоречие, которое может быть сформулировано следующим образом. Молодые люди некритичны и недостаточно реалистичны в отношении комплекса внешних и внутренних обстоятельств, влияющих (или способных повлиять) на реализацию их жизненных планов. Они склонны к их идеализации. Однако это не идеализация в духе романтизма, который традиционно приписывали молодежи, но конструирование симулякров в полном соответствии с духовной ситуацией постмодерна.
Подобное конструирование коррелирует с превращенными формами социальной реальности и может рассматриваться как свидетельство высокой степени адаптивности молодежи. Более того, имеет смысл говорить о своеобразном резонансном мышлении, как характерной
черте диспозиционного аутсайдерства. Оно воплощается в двух диалектически взаимосвязанных процессах. Первый сводится к органичному усвоению молодыми людьми превращенных мыслеформ, продуцируемых постмодернистской культурой. Второй - к конструированию симулякров, адаптивных к специфической молодежной субкультуре, базирующейся на признании относительности и условности ценностей и норм.
Влияние обоих процессов проявляется в неконструктивности мышления современных аутсайдеров, о чем свидетельствует отмеченное выше сетование на отсутствие связей. При всей формальной правомерности ссылки на их дефицит, она свидетельствует об изначальной ущербности диспозиции личности молодого человека.
Жизненный успех в представлениях, формирующихся в рамках данной диспозиции, связывается с карьерой. В частности, установка на карьеру оказалась ведущей для 45,29 % респондентов. Это очень высокий показатель, уступающий лишь показателю установки на семейное счастье (64,73 %). Но попытка поставить возможность достижения успеха и карьерного роста только в зависимость от связей и знакомств, как представляется, неконструктивна по своей сути. В информационном (постиндустриальном) обществе, к которому, несмотря на все трудности, движется Россия, достижение личностью жизненного успеха гарантируется преимущественно рациональностью мышления и поведения. В то же время очевидно, что для современной молодежи в регионах нетипична установка на рациональное освоение социального пространства. Этому препятствуют некоторые ярко выраженные черты молодежного сознания:
- смутный индивидуальный оптимизм с его установкой на то, что «завтра (или когда-нибудь) обязательно будет лучше, чем сегодня»;
- отказ от тщательных подсчетов позитивных и негативных следствий принимаемых решений (в некоторых случаях недопущение самой возможности отрицательных эффектов);
- повышенная степень риска в процессе принятия решений, являющаяся в значительной мере следствием недостаточного просчета сценариев развития, чрезмерного упования на интуицию и здравый смысл;
- недооценка возможностей социальной диагностики и профессиональной экспертизы, а также профессионального подхода к социально-преобразующей деятельности в целом, явное или скрытое поощрение дилетантизма;
- неэкономичность мышления;
- низкий уровень личной ответственности за последствия принимаемых решений и действий, перекладывание ее на внешние обстоятельства.
Разумеется, эти черты характеризуют сознание далеко не всей молодежи. Для ее части, особенно проживающей в мегаполисах, получающей или уже получившей качественное образование, свойственны активность и рациональный подход к действительности. Но для большинства российских регионов это не вполне типично.
Противоречивость сознания необходимо также отнести к числу показателей диспозиционного аутсайдерства. Оно проявляется уже в том, что, с одной стороны, молодые люди формально не отвергают социетальные ценности, когда они обсуждаются в общем виде, вне привязки к конкретной ситуации. С другой стороны, если требуется оценить конкретное явление, общие гуманистические установки корректируются. И при этом - существенно, вплоть до замены на прямо противоположные. В частности, 66,33 % участников нашего исследования заявили о своем дружелюбном отношении к людям. Но почти каждый четвертый из них (24,65 %) считает допустимыми противоправные действия для достижения своих целей.
В свое время А.И. Щендрик дал предельно жесткую характеристику современного молодого человека: «В моральном плане он сдержанно агрессивен. Ему свойственна определенная доля жестокости, которая, с его точки зрения, является вполне оправданной, ибо он твердо уверовал в то, что «человек человеку - волк» и что каждая оказываемая ему услуга или одолжение определяется интересом того человека, который ее оказывает... При решении возникающих проблем он рассчитывает только на себя, считая, что большинство людей занято только собой и надеяться на их помощь - значит быть утопистом» [5, с. 55]. Сегодня приходится констатировать, что большинство из отмеченных черт диспозиции личности не только сохранилось, но и приняло акцентированный характер.
Диспозиционное аутсайдерство наиболее ярко проявляется в отчуждении молодых людей от государства и общества. Исследование «Социальное аутсайдерство молодежи в Белгородской области: причины, механизмы и социальные следствия» выявило низкий уровень доверия молодежи к региональным общественным и политическим институтам и преимущественно персонифицированный характер представлений о власти. Лишь у губернатора и главы местного самоуправления рейтинг доверия перешел 10-%-ный рубеж (у первого - 16,2 %, у второго - 13,8 %).
Политическим партиям, действующим в Белгородской области, доверяют лишь 0,4 % молодежи, профсоюзам - 0,8 %, молодежным организациям - 3,0 %.
Проявлением диспозиционного аутсайдерства, на наш взгляд, является возрастание конфликтности и агрессии в молодежной среде. Эта агрессия носит как поведенческий, так и ментальный характер и может проявляться как в собственно молодежной среде, так и быть направленной по отношению к иным сегментам общества. Наряду с традиционными формами молодежной агрессивности - преступностью, групповыми схватками и т.д., в современном обществе распространяются так называемое «мобильное насилие», когда акты агрессии фиксируются камерами мобильных телефонов, или насилие для развлечения (охота за бомжами и другими отверженными, получившая распространение в последние годы в США, Западной Европе, а затем и в России).
Распространенным адресатом молодежного насилия являются также иноэтничные группы. По результатам социологических исследований, проведенных в Кондопоге после известных событий, 49 % студентов и школьников испытывают негативные чувства к выходцам с Кавказа [6]. Опросив в школах Тольятти около шести тысяч учащихся 10-il-х классов, социологи получили такие данные: 68 % ребят и почти 40 % их родителей уверены в том, что в России должны жить только русские [7]. Очевидно, следует подчеркнуть, что для современной молодежи все более типичной становится повышенная чувствительность к этническим проблемам, связанная с более или менее ярко выраженным национализмом. В частности, в ходе уже упоминавшегося выше социологического исследования, проведенного среди белгородских студентов, 33,66 % респондентов определили свою национальность как очень значимую и 40,29 % как скорее значимую, чем не значимую. При этом свою национальность оценивали как отличающуюся от других в лучшую сторону 39,31 % респондентов, а 35,87 % называли историческое наследие главным основанием для национальной гордости.
Черты диспозиционного аутсайдерства многократно воспроизводятся в молодежном сознании, обусловливая его неспособность к реальным и конструктивным, а не мифологизированным и деструктивным ответам на вызовы времени. В противоречии между социальной, легитимной конструктивностью и асоциальной нелегитимной деструкцией мы склонны усматривать главную предпосылку для утверждения аутсайдерства в молодежной среде. Сама по себе молодежь в большинстве случаев не способна разрешить данное противоречие, хотя бы уже потому, что чаще всего испытывает иллюзии относительно своих жизненных шансов.
Именно подобные иллюзии становятся причиной манипулирования молодежью «старшими» когортами в политических и иных целях. В частности, получившие широкое распространение в последние годы практики политической мобилизации молодежи с целью получения краткосрочных эффектов имеют следствием фрустрацию, рост недоверия к политическим институтам и, как следствие, недифференцированный протест, сопряженный с насилием. В дальнейшем молодые люди, получившие примитивные навыки политического действия и столь же примитивные идеологические принципы, и в то же время не имеющие возможности реализации своих амбиций в иных сферах, становятся социальной базой экстремистских организаций. Негативные последствия вовлечения молодежи в орбиту подобных групп и идеологий состоят не только в принятии и рутинизации насилия как наиболее эффективного или даже единственного способа достижений политических целей. Происходит замещение реальных причин существующих социальных проблем на фиктивные. Многогранная социальная реальность описывается в категориях простых решений (типа этнических чисток), реализация которых может лишь усугубить проблему.
Именно поэтому нужны реальные меры, направленные на преодоление отчуждения поколения молодых от государства и, в значительной мере, от общества в целом. Крайне необходимо восстановить доверие молодых людей к власти. Кризис его является естественной реакцией на пренебрежение мнением «простого человека», не сумевшего (или не успевшего) тем или иными (чаще всего неправедными способами) скопить состояние, обеспечивающее право голоса на политическом рынке. Восстановление же доверительного отношения, дополненное формированием у человека желания участвовать в решении проблем государства и общества является насущной и едва ли не самой сложной задачей, решаемой в ходе разработки и осуществления современной стратегии управления.
Поскольку социальное аутсайдерство молодежи представляет собой явление, оказывающее негативное воздействие не только на само молодое поколение, но и на общество в целом, к числу задач государства относится создание условий для его минимизации. Решение данной задачи связано с регулированием процессов социального развития молодежи. Как известно, регулирование «предполагает приведение чего-либо в соответствие с установленными нормами, правилами. Если нет таких норм и правил, то регуляция теряет всякий смысл» [8, с. 73].
Оно направлено на устранение социальных отклонений и обеспечение нормального взаимодействия (нормального функционирования социальной системы). По своему содержанию регулирующие воздействия сводятся к пяти основным группам: а) предупреждению асоциальных действий, неблагоприятных состояний и ситуаций; б) минимизации, устранению социальных отклонений; в) повышению культуры социальных отношений; г) изменению социальных процессов, состояний и ситуаций; д) оптимизации социальных действий и взаимодействий. Все эти задачи актуальны для управленческого воздействия на ситуацию в молодежной среде.
Регулирование представляет собой технологию так называемого «мягкого управления», для которой характерны, во-первых, использование косвенных методов воздействия; во-вторых, особое внимание к личности молодого человека как объекта воздействия. Поэтому «мягкое управление» нередко квалифицируют как «антропоцентрическое». Чэнь Кайке пишет в связи с этим: «Теория антропоцентричного управления современным предприятием основана на понимании сущности человеческого характера» [9]. При этом «культивирование мягких методов управления отнюдь не означает ослабления силы воздействия, являясь, скорее, тактическим приемом. Напротив, управление, выраженное в более тонких формах, способно шире и глубже проникнуть в структуры общества» [10, с. 161]. Следовательно, минимизация административного воздействия сама по себе не ведет к снижению эффективности регулирования.
Именно «мягкое регулирование» должно быть положено в основу государственной молодежной политики в регионе, выступающей главным инструментом воздействия на процессы в молодежной среде.
Безусловно, в настоящее время высказывается много критических замечаний в адрес государственной молодежной политики. В частности, в ходе проведенного нами исследования «Социальное аутсайдерство молодежи в Белгородской области: причины, механизмы и социальные следствия» выяснилось, что белгородская молодежь довольно скептически воспринимает реализующуюся в области государственную молодежную политику: 16,4 % считают ее эффективной, соответствующей интересам большинства молодежи; 36,4 % - относительно эффективной, соответствующей интересам отдельных групп молодежи. Еще 16,4 % рассматривают ее как неэффективную. При этом велика доля затруднившихся ответить на вопрос.
Тем не менее государственная молодежная политика представляет собой в целом сформировавшуюся отрасль управления, которая обладает значительным социально регулирующим потенциалом воздействия на молодежь. Важно научиться эффективно использовать данный потенциал.
Ссылки и примечания:
1. Лисовский В.Т. Молодое поколение: надежды и ожидания // Молодежь России: потерянное поколение или надежда XXI века? СПб., 1998.
2. Козлов А.А. Только поколение надежды! // Молодежь России: потерянное поколение или надежда XXI века? СПб., 1998.
3. Михайлов К. Молодым нынешний мир нравится // Независимая газета. 2006. 28 ноября.
4. Исследование проводилось в Белгородской области в сентябре-октябре 2006 г.
5. Щендрик А.И. Коллизии ценностного сознания российской молодежи в постперестроечный период // Ценностный мир современной молодежи: на пути к мировой интеграции. М., 1994.
6. Петрозаводск: Половина молодежи не любит кавказцев. ULR: http://www.789.ru.
7. Тольятти: Мэра шокировали результаты опроса старшеклассников. ULR: http://www.789.ru.
8. Дятченко Л.Я. Социальные технологии в управлении общественными процессами. М., 1993.
9. Чэнь Кайкэ. Конфуцианство и «культура предприятия» в современной Восточной Азии: автореф. диссертации ... канд. ист. наук. М., 2001. ULR: www.eastudies.ru.
10. Харченко К.В. Мягкое управление в современном обществе: тактика или стратегия? // Технологии мягкого управления в социальных системах: сборник статей. Белгород, 2007.
References (transliterated) and notes:
1. Lisovskiy V.T. Molodoe pokolenie: nadezhdy i ozhidaniya // Molodezh' Rossii: poteryannoe pokolenie ili nadezhda XXI veka? SPb., 1998.
2. Kozlov A.A. Tol'ko pokolenie nadezhdy! // Molodezh' Rossii: poteryannoe pokolenie ili nadezhda XXI veka? SPb., 1998.
3. Mihaylov K. Molodym nyneshniy mir nravitsya // Nezavisimaya gazeta. 2006. November 28.
4. The study was conducted in the Belgorod region in September-October 2006.
5. Shchendrik A.I. Kollizii tsennostnogo soznaniya ros-siyskoy molodezhi v postperestroechniy period // Tsennostniy mir sovremennoy molodezhi: na puti k mirovoy integratsii. M., 1994.
6. Petrozavodsk: Polovina molodezhi ne lyubit kavkaz-tsev. ULR: http://www.789.ru.
7. Tol'yatti: Mera shokirovali rezul'taty oprosa
starsheklassnikov. ULR: http://www.789.ru.
8. Dyatchenko L.Y. Sotsial'nye tehnologii v upravlenii obshchestvennymi protsessami. M., 1993.
9. Chen' Kaike. Konfutsianstvo i “kul'tura predpriyatiya”
v sovremennoy Vostochnoy Azii: avtoref.
dissertatsii ... kand. ist. nauk. M., 2001. ULR: www.eastudies.ru.
10. Harchenko K.V. Myagkoe upravlenie v sovremennom obshchestve: taktika ili strategiya? // Tehnologii my-agkogo upravleniya v sotsial'nyh sistemah: collection of articles. Belgorod, 2007.
