CC BY
390
УДК 801
О.В.Пугачева
УСЛОВИЯ УСПЕШНОСТИ РЕЧЕВОГО АКТА И СТРАТЕГИИ ПОВЕДЕНИЯ В УСЛОВИЯХ КОММУНИКАТИВНОГО ДИСКОМФОРТА
Орловский государственный университет
In this article an attempt to find out if the observance of communicative maxims described in the classical theory of speech acts is a sufficient condition for realization illocutive purposes of the statement is undertaken. Alongside with the review of the basic scientific directions studying development of speech postulates, a number of strategies of behaviour of speakers in conditions of communicative discomfort is considered.
Условия успешности речевого акта являются одним из ключевых понятий в лингвистической прагматике. Основоположники теории речевых актов обозначили целый ряд условий, выполнение которых необходимо для успешной реализации иллокутивной цели высказывания. Несоблюдение этих условий может привести к коммуникативной неудаче или коммуникативному провалу.
Чтобы участники общения смогли реализовать свои коммуникативные намерения, речевой акт как минимум должен быть уместным. Каждый тип иллокутивного акта характеризуется разным набором условий успешности. Некоторыми из таких факторов могут выступать, например, равномерное распределение коммуникативных ролей участников общения, понимание слушающим локутивных значений, отсутствие препятствий для нормального протекания про-
цесса вербализации, искреннее намерение говорящего совершить некоторое действие и т.д. Несоблюдение одного или нескольких условий может создать коммуникативный дискомфорт или, проще говоря, коммуникативную неудачу. Такие неудачи ведут к разного рода «осечкам» или «злоупотреблениям», как их называет Дж. Остин. Он отмечает, что коммуникативные неудачи, как правило, возникают по причине нарушения правил обращения к процедуре, нарушения правил выполнения самой процедуры [1].
Исследуя данную проблему, Г.П.Грайс ввел в научный обиход коммуникативные постулаты, сформулировав их в виде основного Принципа Кооперации или сотрудничества и четырех максим, вытекающих из этого принципа:
1) максима количества (высказывание должно быть достаточно информативным);
2) максима качества (высказывание не должно быть заведомо ложным);
3) максима релевантности (высказывание должно быть по существу);
4) максима способа (высказывание должно быть ясным, недвусмысленным, кратким и упорядоченным) [2].
Г.Лич дополняет эти правила и вводит понятие Принцип Вежливости, который состоит из шести максим (постулатов):
1) максима такта (причиняй минимум неудобств и оказывай максимум удобств другому);
2) максима великодушия (оказывай минимум удобств себе и максимум удобств другому);
3) максима одобрения (своди к минимуму отрицательную оценку других, стремись к максимально положительной оценке других);
4) максима скромности (минимально хвали себя, максимально порицай себя);
5) максима согласия (своди к минимуму разногласие между собой и другим, стремись к максимальному согласию между собой и другим);
6) максима симпатии (своди к минимуму антипатию между собой и другим, стремись к максимальной симпатии между собой и другим) [3].
Однако стоит помнить, что в разных культурах эти максимы имеют разное значение, и то, что считается вежливым в одной культуре, может быть грубым в другой. Поэтому максимы Лича не избежали критики по нескольким причинам: во-первых, количество максим не ограничивается шестью. С точки зрения «вежливого» языка их может оказаться гораздо больше [4]. Во-вторых, максимы вежливости носят поверхностный характер, менее фундаментальный, чем максимы сотрудничества, а посему их проще нарушить [5]. В-третьих, критикуется «универсальная важность», которая приписывается максимам вежливости [6]. И в теории Остина, и в теории Грайса акцент делается на строгом соблюдении процедуры и на сохранении кооперативных отношений участников диалога, а вот межличностным диалоговым отношениям уделено гораздо меньшое внимание. Д.Гордон и Дж.Лакофф, например, выводят более общие исходные принципы рациональности и блага (исходя из того, что в общении участвуют разумные люди и что они не стремятся нанести друг другу вред) [7].
Спенсер-Оати уверена, что если посмотреть на проблему сквозь призму межкультурной коммуникации, то окажется, что коммуникативные постулаты, описанные основоположниками теории речевых актов, действуют не в равной степени в разных культурах и даже в рамках одной культуры, но в разных контекстах. Она вводит понятие социопрагматического коммуникативного принципа. Этим принципом руководствуется говорящий при выборе языковых средств. Следует помнить, что в разных культурах или ситуативных контекстах существуют свои нормы и предпочтения при руководстве данным принципом. Такие предпочтения варьируются от культуры к культуре, от контекста к контексту. Эту точку зрения подтверждают результаты экспериментов Ким, которая предлагает пять «коммуникативных стремлений» [8]:
1) стремление не затрагивать чувства собеседника;
2) стремление не обманывать собеседника;
3) стремление избежать отрицательной оценки со стороны собеседника;
4) стремление к ясности;
5) стремление к эффективности.
В своем исследовании Ким пришла к выводу, что, во-первых, для эффективной коммуникации принцип ясности не играет большой роли. Во-вторых, важность социопрагматического принципа варьируется от ситуации к ситуации. Она выдвигает предположение, что, возможно, отношения коммуникантов, построенные в контексте «власть и дистанция», в большей степени сказываются на прагмалингвисти-ческом уровне (т.е. с точки зрения выбора языковых средств), нежели на социопрагматическом. Результаты исследования также наводят на мысль о том, что социопрагматический принцип — предмет межкуль-турных вариаций. Национальная культура может выступать если не определяющим, то оказывающим существенное влияние фактором. Значительное воздействие на течение коммуникативного акта оказывают социальный статус коммуникантов, т.е. возраст, профессия, этническая принадлежность, самооценка, определяющая отношение к собеседнику и пр. Поэтому можно предположить, что изменение одного из этих компонентов повлечет за собой изменения и в выборе языковых средств, и в выборе стратегии поведения. Хотя легко заметить, что по своему «весу» данные компоненты не равнозначны. Приоритетную роль в формировании коммуникативного акта играют социально-ролевые характеристики коммуникантов, отношения между ними и цель общения.
Самым важным моментом, определяющим успешность коммуникации считается коммуникативная заинтересованность, которая устанавливает паритетность вне зависимости от социального статуса и ролей. Так, на заинтересованность в общении и равные права в диалоге не влияют: а) глубина знакомства (близкие друзья, знакомые, незнакомые); б) степень социальной зависимости; в) эмоциональный фон [9]. В любом случае при заинтересованности имеет место согласие «внимать», «солидарность», что является первой ступенью к успешному завершению разговора. Успешность речевого общения — это осуществление коммуникативной цели инициатора (инициаторов) общения и достижение собеседниками согласия. Главным условием успешного речевого общения является умение слушателя проникнуть в коммуникативный замысел (намерение, интенцию) говорящего. На успешность речевого общения влияют внешние обстоятельства: присутствие посторонних, канал общения (например, телефонный разговор, смс, записка, письмо, беседа с глазу на глаз), настроение, эмоциональный настрой, физиологическое состояние — все это может предопределить судьбу разговора [9]. Важным компонентом успешного речевого общения является и знание говорящим норм этикетного речевого общения. Вне зависимости от формул вежливости в языке есть определенный набор высказываний, закрепленный традицией использования языка.
Х.Хаверкейт считает, что успешность речевого общения может быть разной, и выделяет два ее вида: сильную и слабую [10]. Сильная характеризуется пониманием слушающим намерения говорящего, т.е правильной интерпретацией коммуникативной цели высказывания, иллокутивной функции и пропозиции. Причем в процессе общения у коммуникантов есть возможность разрабатывать свои стратегии поведения, за исключением двух ситуаций: 1) когда один из коммуникантов применяет незаконно власть над другим (в случае ограбления, шантажа, похищения); в этой коммуникативной ситуации один участник незаконно контролирует поведение другого и велит ему действовать строго в определенных рамках; 2) в случае так называемых «церемониальных актов», когда поведение коммуникантов строго прописано в процедуре общения (защита диплома, заседание суда, регистрация брака и т.п.). Возможны две линии поведения: приспособления к речевой ситуации и не приспособления. В первом случае один из участников общения меняет стратегию поведения, чтобы сделать общение успешным. Говорящий как бы приспосабливается (и это его осознанное, самостоятельное и добровольное решение) к слушающему в целях комфортного течения разговора. Во втором случае не обязательно происходит нарушение правил общение одним из коммуникантов; такое поведение можно рассматривать как попытку придать высказыванию дополнительный смысл.
П.Браун и С.Левинсон в своей теории делят коммуникантов на две группы: имеющие «позитивное лицо» (желание быть одобренным) и — «негативное лицо» (желание быть свободным в своих действиях). По мнению ученых, во всех речевых актах заложена угроза «лицу», поэтому они выделяют четыре стратегии поведения, общий смысл которых сводится к тому, чтобы свести к минимуму эту угрозу: стратегия открытости (будь прямолинеен), стратегия позитивной вежливости (будь внимателен и вежлив к собеседнику), стратегия негативной вежливости (придавай негативным высказываниям вежливую форму) и, наконец, стратегия уклончивости (делай высказывания менее ясными) [5].
Л.П.Семененко описывает три варианта поведения участников общения в условиях коммуникативного дискомфорта: 1) попытка исправить ситуацию, т.е. сведение к минимуму дискомфорта общения; 2) попытка приспособиться к ситуации; 3) намеренное прекращение участия в общении [11]. С ее точки зрения коммуникативный дискомфорт во время общения вовсе не влечет за собой коммуникативную неудачу. Кроме того, Семененко призывает не рассматривать коммуникативный дискомфорт как помеху для общения, поскольку он может выступать средством регулятивного воздействия на динамику ситуации общения.
Ряд авторов приводят другие приемы, к которым часто прибегают участники общения в случае коммуникативного дискомфорта. Среди них такие, например, как перекрикивание или, наоборот, — прием «глухое ухо».
Т. А. ван Дейк, описывая модели языкового поведения, выделяет следующие условия, при которых
коммуниканты должны менять тактику общения: 1) в зависимости от общего контекста; 2) в зависимости от текущей ситуации; 3) в зависимости от коммуникативного взаимодействия; 4) в зависимости от типа дискурса [12].
Принципы и постулаты (максимы) общения носят разнородный характер, они включают этические нормы, модели языкового поведения, они обязывают говорить согласно принятым нормам, придерживаться определенной линии беседы, они ограничивают диапазон тем дискурса. Каждая коммуникативная ситуация заставляет пользователя языка устанавливать «репертуар» тем общения. Ван Дейк замечает, что в иерархическом наборе тем первое место занимают темы, предопределенные ситуацией коммуникативного взаимодействия. Стратегии коммуникантов во многом зависят от общего контекста, от текущей ситуации, от коммуникативного взаимодействия, от типа дискурса [12]. А дискурс в свою очередь включает не только текст, но и экстралин-гвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата), необходимые для понимания текста. Наши знания не аморфны, а организованы в концептуальные системы. Ван Дейк пользуется термином «фрейм», который представляет собой не просто «кусок» знаний, а единицу, организованную вокруг некоторого концепта. Именно концептуальные фреймы (или сценарии) определенным образом организуют наше поведение и позволяют правильно интерпретировать поведение других людей.
Успешная вербальная ситуация возможна, если только пользователи языка обладают общими знаниями и значениями. Действительное понимание дискурса зависит от имеющихся когнитивных характеристик пользователей языка и от контекста. В течение своей жизни человеку приходится принимать участие в разных коммуникативных ситуациях, в ходе которых он накапливает свой коммуникативный опыт, помогающий ему впоследствие правильно избирать тактику общения. Таким образом, наше знание об условиях и следствиях в реальном мире часто служит для нас базой формирования контекстных ожиданий относительно дальнейшего хода повествования в дискурсе.
Итак, в рамках классической теории речевых актов успешность осуществления речевого акта полностью зависит от строгого соблюдения постулатов общения. Однако роль межличностных диалоговых отношений выражена слабо. В современных лингвистических исследованиях коммуникативные неудачи или коммуникативный дискомфорт рассматриваются в связи с личностными характеристиками коммуникантов, обстоятельствами общения, процессами вербализации и понимания, трудностями достижения коммуникативных и практических целей, нарушением принципа коммуникативной контактности. И здесь только строгое обращение к процедуре коммуникации не может быть достаточным условием. Факторами, оказывающими существенное влияние на процесс коммуникации и его успешность, могут выступать национальная культура, социальный статус коммуникантов, коммуникативная заинтересованность, внеш-
ние обстоятельства. Главным условием успешного речевого общения является умение слушателя проникнуть в коммуникативный замысел. Поэтому классические постулаты общения — это абстрактные максимы, не претендующие на абсолютность; они достаточны, но вовсе не необходимы. Их нельзя рассматривать как не меняющиеся эталоны. В повседневном общении коммуниканты не обращают внимания на то, соблюдены ли все принципы и постулаты. Зачастую все происходит как раз наоборот.
1. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С.32-35.
2. Grice H.P. Logic and conversation // Syntax and Semantics V.3 / Ed. by P.Cole and J.L.Morgan, N.Y., 1975. Р.45-47.
3. Leech G. Principles of pragmatics. L. & N.Y.: Longman, 1983.250 p.
4. Fraser Bruce. // J. of Pragmatics. 1990. №14(2). Р.219-236.
5. Brown Penelope and Levinson Stephen. Politeness: Some Universals in Language Usage. Cambridge University Press, 1987. 345 p.
6. Spencer-Oatey Helen and Patrick Ng. // J. of Asian Pacific Communication. 2001. №11(2). Р.181-201.
7. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С.276-302.
8. Kim Min-Sun. // Human Communication Research. 1994. №21. Р.128-151.
9. Культура русской речи: Учебник для вузов / Под ред. проф. Л.К.Граудиной и проф. Е.Н.Ширяева. М.: НОРМА-ИНФРА М, 1999. 560 с.
10. Haverkate Henk // J. of Pragmatics. 1983. №7. Р.637-656.
11. Семененко Л.П. Аспекты лингвистической теории монолога / Моск. гос. лингв. ун-т. М., 1996. 323 с.
12. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1989. 312 с.
