CC BY
106
УДК 81 '271
ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ В ОРГАНИЗАЦИИ ПРОСЬБЫ В РУССКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКАХ
© Е. В. Бойчук
Камчатский государственный университет имени Витуса Беринга Россия, 683032 г. Петропавловск-Камчатский, ул. Пограничная, 4.
Тел.: +7 (4152) 42 61 69.
E-mail: kamgu@kamgu.ru
Соблюдение прагматических принципов при речевом взаимодействии способствует налаживанию контакта между коммуникантами и реализации их коммуникативных целей. Особенности национальной среды неизбежно отражаются на коммуникативном поведении человека, что проявляется в его вербальных и невербальных действиях, в предпочтении тех или иных максим прагматических принципов. Так как реквестивное побуждение не предполагает обязательного выполнения каузируемого действия, важное значение при организации просьбы имеет принцип Вежливости. В русском и французском языках существует ряд языковых средств, повышающих иллокутивную значимость побуждения и придающих коммуникативному акту более вежливый тон.
Ключевые слова: просьба, побуждение, прагматические принципы, вежливость, русский язык, французский язык.
Реализация целей коммуникантов, которые они ставят перед собой, вступая в общение, зависит от отлаженности и оптимизации интеракции, что обеспечивается базовыми принципами прагматики - принципом Кооперации и принципом Вежливости.
Эти принципы, следование которым в речевом взаимодействии гарантирует благоприятный ход коммуникации, описывались в работах многих лингвистов (H. P. Grice, G. H. Leech, P. Brown, J. Thomas, и др.).
Принцип Кооперации, сформулированный Х. П. Грайсом, основывается на правилах коммуникативного сотрудничества между участниками общения. Автор выделяет четыре максимы, которые являются компонентами этого принципа: 1) максима Количества (высказывание должно содержать не больше и не меньше информации, чем требуется); 2) максима Качества (высказывание не должно быть ложным); 3) максима Отношения (высказывание должно строиться по существу, без отклонений от темы); 4) максима Способа (высказывание должно быть ясным, без неоднозначностей) [1, с. 41-58].
Х. П. Грайс утверждал, что успешность речевого взаимодействия будет зависеть от того, насколько коммуниканты расположены друг к другу и в какой мере они будут следовать принципу Кооперации и вытекающим из него максимам.
Однако помимо «взаимопонимания» между коммуникантами в общении должны учитываться интересы партнеров, уважаться их чувства, что пропагандирует принцип Вежливости, еще один регулятор успешного речевого взаимодействия, прагматический аспект которого детально описан Дж. Личем. В отличие от принципа Кооперации, принцип Вежливости является социально-обусловленным, он не определяет основное содержание высказываний, но регламентирует коммуникативное поведение собеседников.
Принцип Вежливости базируется на шести максимах, которым необходимо следовать для поддержания контакта между коммуникантами: 1) максима Такта (необходимость соблюдать интересы собеседника); 2) максима Великодушия (необходимость сводить к минимуму затраты собеседника); 3) максима Одобрения (необходимость хвалить собеседника); 4) максима Скромности (необходимость не хвалить себя); 5) максима Согласия (необходимость избегать разногласий с собеседником); 6) максима Симпатии (необходимость минимизировать выражение антипатии и максимизировать выражение симпатии по отношению к собеседнику).
Особенностью максим Вежливости можно считать тот факт, что не только при их нарушении, но и при их злоупотреблении могут возникать трудности во взаимопонимании участников общения; это может спровоцировать коммуникативную неудачу.
- Monsieur, ^ je peux sortir, s'il vous plaît?
- Non, on vient de rentrer de récréation.
- Monsieur, ^ je dois sortir.
- Demande plus poliment.
- Monsieur, est-ce que vous permettez que votre serviteur sorte?
- Insolent! Reste à ta place! (F. Cicurel).
- Месье, пожалуйста, можно мне выйти?
- Нет, перемена только что была.
- Месье, я должен выйти.
- Попроси повежливей.
- Месье, вы позволите, чтобы ваш покорный слуга вышел?
- Наглец! Оставайся на месте! (Ф. Сикю-рель).
Приведенный пример ярко выражает переход от «позитивной» к «негативной» вежливости в речевых действиях адресанта (школьника). Первая реплика говорящего вполне соответствует канонам вежливого общения (обращение: «Monsieur» =
«Месье», маркер вежливости: «s'il vous plaît» = «пожалуйста», использование конструкции с модальным глаголом: «je peux sortir» = «можно мне выйти»). Однако просьба остается нереализованной, по причине, которую называет адресат: недавно была перемена, следовательно, все вопросы нужно было решать тогда. Адресант настаивает и в высказывании воздерживается от элементов вежливого общения («je dois sortir» (я должен выйти)), что замечается адресатом, более высокий статус которого позволяет ему требовать вежливого обращения. В своей последней реплике говорящий максимально «вежлив», он использует лексическую единицу «serviteur» (покорный слуга), являющуюся избыточной в данной коммуникативной ситуации, что воспринимается адресатом как паясничание и приводит к коммуникативной неудаче.
Важно отметить, что преимущество тех или иных максим в различных коммуникативных средах будет зависеть от национального коммуникативного поведения, которое основано на нормах и традициях общения, сформированных в рамках определенной национальной культуры. Так, при сравнении коммуникативного поведения русских и французов наблюдается ряд несовпадений в моделях поведения.
Основной отличительной чертой французов является их индивидуализм, проявляющийся в дистанцировании себя от окружающих. Они безмерно ценят свое и чужое личное пространство и стараются его не нарушать. Хорошим примером служит поведение французов в общественном транспорте. «Французы избегают стоять слишком близко друг к другу, стараясь сохранить дистанцию, чтобы не прикасаться друг к другу... Каждый пассажир компостирует самостоятельно билет, независимо от того, сколько людей находится в автобусе и сколько усилий надо потратить, чтобы самому протолкнуться к компостеру. Никогда не спрашивают: «Вы выходите?» Выходящий молча пробирается к выходу, извиняясь перед теми, кого он обходит. Если автобус переполнен, никто не просит уже вошедших: «Пройдите, пожалуйста, в середину»» [5, с. 40]. Для русского национальными чертами характера являются соборность, артельность, «чело-векодругоцентризм» [6, с. 118]. Воспринимая себя частью общего коллектива, он будет вести себя иначе в подобной ситуации. Русский человек вполне свободно поговорит со случайным попутчиком о жизни, политике, спросит, где он, к примеру, покупал такую куртку, сделает замечание невоспитанным подросткам, что, в свою очередь, было бы воспринято французами как вторжение в их личную жизнь. Французы вообще нечасто обращаются за помощью к незнакомым или малознакомым людям. На улице француз скорее будет искать полицейского, а не помощи случайно встреченных людей, дома французу не придет в голову обратиться к соседям, если у него закончилась соль или ему нужно занять денег.
Еще одним показателем французского дистантного коммуникативного поведения может служить отношение французов к государству, а вернее, к его руководству. Обсуждая законы, принятые администрацией разного уровня, они употребляют фразы, ориентированные на 3-е лицо: «Ils ont adopté la loi... » («Они приняли закон... ») или «Ils ont décidé...» («Они решили...»). Подтекст таких высказываний прост - «они решили, но мы должны одобрить». И часто не соглашаются с тем или иным решением, организуя забастовки различного масштаба и выдвигая свои требования. Русский же воспринимает себя как часть государства и в основном соглашается с его решениями как с данностью (даже если для него они неприемлемы). Это отражается в речи, где изобилуют неопределенно-личные конструкции: «Нам опять подняли квартплату. Как теперь жить!»
Многие исследователи русского национального характера отмечают безмерную широту души русской нации и ее доброту. Известный русский философ Н. О. Лосский писал: «Доброта - одно из основных свойств русского народа... [она] свободна от сентиментальности, т. е. от наслаждения своим чувством, и от фарисеизма: она есть непосредственное принятие чужого бытия в свою душу и защита его, как самого себя» [7, с. 252]. Этот факт подтверждает контактность коммуникативного поведения русского человека. Он не пройдет мимо, попытается дать совет, помочь, даже если в его помощи не нуждаются. Мы часто можем услышать фразы: «Женщина, давайте помогу сумку донести», «Вы бы не ходили без головного убора, молодой человек, зима на дворе», «Не спускайтесь по той лестнице, там скользко» и т.п. Французы же такое проявление заботы не оценят. Если француз решил посидеть на газоне в весеннем парке, никого не должно заботить, что он может простыть, это его выбор. Но он также будет уважать свободу выбора другого человека. К примеру, делая предложение, француз полностью осознает свои возможности. И услышав отказ, также воспримет его как вполне осознанное действие. Он не будет настаивать, а предложит что-нибудь другое. В русской же традиции принято сначала отказаться и ждать повторного, более настойчивого предложения. Возможные варианты для подобной ситуации во французской и русской коммуникативной среде могут быть следующими:
a) - Du champagne ? (Шампанского?)
- Oh, non, merci. (Ой, нет, спасибо)
- Alors, du vin rouge? (Ну, тогда может красного вина?)
Француз понимает отказ как результат некорректного предложения, которое не удовлетворяет адресата (не любит, не хочет и т.п.), и меняет предмет побуждения, предлагая в данном случае красное вино.
b)- Шампанского?
- Ой, нет, оно такое дорогое!
- Ничего, я плачу.
- Ну... ладно, давайте... Только немножко.
Адресат отказывается от предложения, отмечая причину - стоимость напитка. По русской коммуникативной традиции адресат дублирует предложение более настойчиво: расходы не будут касаться собеседника. Адресант как бы нехотя соглашается.
Различия стиля коммуникативного общения также проявляются в национальном языке. В. Г. Гак отмечает, что общение на французском языке характеризуется более дистантной психологической проксемикой (пространственным поведением), обращая внимание на последовательность частоты ориентации на лицо: 1-2-3 во французских разговорных репликах, а в русских наоборот: 3-2-1 [8, с. 586]. В состав просьбы о помощи во французском варианте часто включается личное местоимение 1-го лица: «Je_ cherche la gare, s'il vous plaît» (дословно: Я ищу вокзал, пожалуйста) или «Que dois-je faire pour aller à la gare, s'il vous plaît ? » (дословно: Что я должен сделать, чтобы доехать до вокзала, пожалуйста?), где адресант как бы дистанцирует себя от собеседника, «берет проблему на себя». Русский же адресант «вовлекает собеседника в решение своей проблемы, прямо обращаясь к его потенциальным возможностям» [9, с. 25]: «Скажите, пожалуйста, как добраться до вокзала?» или «Вы не подскажете, как добраться до вокзала?»
Учет особенностей национального коммуникативного поведения позволяет отметить ориентированность представителей русской и французской культур на различные прагматические принципы в речевом взаимодействии. Так, к примеру, в русской коммуникативной культуре главным постулатом можно считать максиму Качества (т. е. высказывание не должно быть ложным). Для русского человека искренность в общении является одной из первостепенных. Контактный характер русского коммуникативного поведения объясняет этот факт. К примеру, не удивительно услышать в общении о «неприятной» правде для собеседника («Ты плохо выглядишь!»), так как это может быть не только проявлением коммуникативной агрессии, но часто может выражать беспокойство о близком человеке, желание повлиять на его поведение в его же интересах [10, с. 356]. Для французского национального общения наиболее важной можно считать максиму Такта (т.е. необходимость соблюдать интересы собеседника). В западной культуре толерантность предпочтительней искренности: «говорящий субъект не должен говорить собеседнику того, что может его огорчить» [10, с. 355]. Однако национальная ориентация на те или иные прагматические постулаты не снижает значимости общих принципов коммуникативной интеракции.
Анализ языкового материала показал, что соблюдение принципа Вежливости в организации реквестивного высказывания играет решающую
роль: реализуя просьбу, адресант побуждает слушающего совершать определенные действия, не обязательные для выполнения. Исходя из анализа параметров каждой конкретной ситуации, говорящий выбирает необходимый уровень вежливости, чтобы достичь желаемого, иначе коммуникативное «давление» на слушающего может остаться безрезультатным [11, с. 153-154].
В русском и французском языках существует ряд языковых средств, повышающих иллокутивную значимость побуждения по шкале прагматической ценности, придающие высказыванию смягченный характер и переводящих его из разряда побуждений с нейтральным значением в разряд побуждений с оттенками вежливости, экспрессивности. Но количество маркеров вежливости и их качественный состав в рассматриваемых языках различны.
Основным лексическим средством считается актуализатор вежливости «пожалуйста» («s'il vous plaît»). Он обладает способностью однозначно эксплицировать характер побуждения. К примеру, высказывания, содержащие императивные конструкции, которые могут передавать различные типы побуждения (совет, распоряжение, приказ и др.), включающие актуализатор вежливости «пожалуйста» («s'il vous plaît»), воспринимаются адресатом как просьба. Заметим, что в русской культуре общения этот актуализатор имеет более сильное прагматическое значение, чем во французской. Если для французов «s'il vous plaît» - это стандартный этикетный элемент и степень вежливости высказываний с «s'il vous plaît» стремится к нейтральной, то в русской среде «пожалуйста» рассматривается как компонент высказывания с высокой степенью вежливости. Не случайно у русских «пожалуйста» называют «волшебным» словом, так как считается, что при его употреблении говорящий не должен получить отказа. Таким образом, в русском языке актуализатор «пожалуйста» помимо хонора-тивности (направленной на адресата) имеет значение гумилиативности (идущей от адресанта).
Смягчающими элементами побудительных высказываний в обоих языках можно назвать отрицание при вопросах и условное наклонение, являющиеся «сигналами ненавязчивости» [13, с. 178]. Использование вопросительно-отрицательных конструкций демонстрирует зависимое положение говорящего и «его готовность принять как положительную, так и отрицательную реакцию собеседника» [14, с. 105]. Условное наклонение, выражающее, по сути, гипотетическое нереальное действие, является показателем того, что адресант предполагает, что действие может не совершиться, и тем самым снижает степень давления на волю адресата. Ср.:
«Ты поможешь мне?» («M'aideras-tu?»).
«Ты не поможешь мне?» («Ne m'aideras-tupas?»).
«Ты бы помог мне?» («M'aiderais-tu?»).
Высказывания, содержащие некоторые модальные глаголы, также могут создавать более бла-
гоприятную тональность общения. Л. Л. Милосер-дова отмечала: «В отличие от однозначности, прагматической узости императивных форм, повествовательные предложения с модальными глаголами позволяют говорящему, с одной стороны, высказать свою волю (побудить собеседника к изменению или сохранению существующего положения дел), а с другой стороны, соблюсти «принцип вежливости», являющийся одной из важнейших предпосылок человеческого общения» [14, с. 105-106].
Рассмотрим отдельно конструкции с модальными глаголами, содержащими коннотацию вежливости: «мочь» («pouvoir») и «хотеть» («vouloir»).
Особенностью высказываний с модальным глаголом «мочь» («pouvoir») в настоящем или будущем времени индикатива (Présent de l'Indicatif ou Futur Simple de l'Indicatif) можно считать их способность актуализировать действия как адресанта, так и адресата с сохранением единого прагматического содержания. Ср.:
«Я могу взять это?» («Est-ce que je peux prendre cela?»).
«Ты можешь дать это?» («Est-ce que tu peux donner cela?»).
Конструкции с модальным глаголом «мочь» («pouvoir») могут приобретать более вежливую тональность при наличии отрицания или условного наклонения:
«Ты не можешь дать мне это?» («Ne peux-tu pas me donner cela?»).
«Ты мог бы мне помочь?» («Pourrais-tu m 'aider?»).
«Ты не мог бы мне помочь?» («Ne pourrais-tu pas m 'aider?»).
Ориентация на адресанта в отрицательных конструкциях с глаголом «pouvoir» («мочь») во французском языке не осуществляется в отличие от русского языка. Однако в русском языке необходима замена на предикатив «нельзя»: «Нельзя ли мне взять это?».
В то же время в русском языке предикатив от модального глагола «мочь» способен употребляться без глагола, выражающего действие в структуре «можно + объект желания»: «Можно вас?» (в значении «Подойдите, пожалуйста»), «Можно чаю?» (в значении «Дайте чаю, пожалуйста»). Подобные конструкции отсутствуют во французском языке.
Модальный глагол «хотеть» («vouloir») в настоящем времени индикатива (Présent de l'Indicatif) в сочетании с инфинитивом обладает меньшей степенью вежливости по сравнению с аналогичным употреблением глагола «мочь» («pouvoir»). Это, по-видимому, связано с особенностями их употребления, так как область функционирования глагола «мочь» («pouvoir») - вопросительные высказывания, а глагола «хотеть» («vouloir») - утвердительные.
Отметим, что употребление модального «хотеть» («vouloir») в настоящем времени индикатива (Présent de l'Indicatif) в сложных конструкциях с целевым союзом «чтобы» («que») придает выска-
зыванию скорее прескриптивный характер, нежели реквестивный. Ср.:
Я хочу с вами поговорить («Je veux vous parler»).
Я хочу, чтобы вы со мной поговорили («Je veux que vous me parliez»).
Однако высказывания с более высокой степенью вежливости в сослагательном наклонении (Conditionnel Présent) не дифференцируются по типу побуждения. Обе конструкции выражают вежливую просьбу.
Я хотел бы с вами поговорить («Je voudrais vous parler»).
Я хотел бы, чтобы вы со мной поговорили («Je voudrais que vous me parliez»).
Такое же прагматическое значение во французском языке имеют высказывания с глаголом «aimer» («любить») в сослагательном наклонении (Conditionnel Présent) в сочетании с инфинитивом, где «aimer» обладает модальностью и выступает контекстуальным синонимом «vouloir»:
«J'aimerais vous voir» («Я хотел бы повидаться с вами»).
Отметим также, что французский глагол «vouloir» имеет более широкое употребление, чем его русский эквивалент. Во-первых, при семантической транспозиции он может приобретать значение маркера вежливости «пожалуйста»:
«Passe-moi le sel, veux-tu...» («Передай мне соль, пожалуйста (дословно: «ты хочешь»)).
Во-вторых, французский модальный глагол «vouloir» способен употребляться с ориентацией на адресата:
«Voulez-vous (voudriez-vous) ouvrir la fenêtre ?» (Дословно: «Вы хотите (хотели бы) открыть окно?» соответствует в русском языке «Вы не могли бы открыть окно?», «Вам не трудно открыть окно?»).
«Veuillez me permettre de vous adresser quelques questions» (Дословно: «Захотите мне позволить обратиться к вам с несколькими вопросами», соответствует в русском языке «Позвольте мне задать вам несколько вопросов»).
Подобные высказывания имеют высокий уровень вежливости, и в общении французы предпочитают именно их, что связано с дистантным характером их коммуникативного поведения. Уважение личной независимости собеседника требует избирать такие языковые средства, которые бы в наименьшей степени выражали давление на адресата. В русском же языке высказывания такого рода могут иметь дополнительные смысловые нюансы. К примеру, реплика «Не хочешь мне помочь?», исходящая от женщины с тяжелыми сумками своему мужу, беззаботно идущему рядом, может восприниматься как просьба-упрек.
Средством повышения степени интенсивности побуждения по шкале прагматической ценности можно также назвать косвенные высказывания, которые характеризуются расхождением формы (синтаксического, лексического и отчасти просоди-
ческого оформления) и коммуникативной направленности [15, с. 141], т.е. отличаются несоответствием формы и функции.
Считается, что косвенные просьбы обладают наименьшим давлением на волю адресата, но это не обязательно означает, что их степень вежливости более высокая. Основная функция таких высказываний - заставить адресата принять самостоятельно решение выполнить бенефактивное действие, то есть не говорящий, но сам слушающий должен побудить себя к исполнению действия [16, с. 151].
Сразу же, как только они вошли в магазин, Оксана потянула дедулю к отделу игрушек и показала пальчиком на плюшевого полосатого тигра:
- Посмотри, дедуля, какой красивый!
- В самом деле, - ответил Максим, хотя красы особой не видел.
- Он мягкий-мягкий!
- Ты хочешь себе такого?
- Да (В. Кравченко).
Адресант (Оксана) явно не выражает свое желание (она хочет, чтобы дедушка купил ей игрушку). Побуждение содержит фамильярно-ласковое обращение «дедуля» и качественные характеристики желаемого предмета («какой красивый», «мягкий-мягкий»), что позволяет получить необходимый ответный ход адресата - он предлагает купить игрушку.
- Je vais sûrement m'absenter, madame Brudet, il me faut quelqu'un pour soigner mes chiens et pour les chats aussi.
- Rien de grave au moins ?
- Je ne sais pas.
- Les chats, je veux bien même si je dis que c 'est pas une bonne idée de les engraisser comme ça. Y n'ont qu'à chasser les mulots. Les chiens, ça m'ennuie davantage parce qu'ils sont gros mais si c'est pas pour trop longtemps, je les prendrai avec moi (A. Gavalda).
- Меня какое-то время не будет, мадам Брю-де, мне нужен кто-нибудь чтобы позаботиться о моих собаках... и о кошках тоже.
- Надеюсь, ничего серьезного?
- Пока не знаю.
- С кошками-то проблем не будет, хоть вы и кормите их на убой, а это неправильно - пусть мышей ловят. А вот собаки у вас слишком большие, ну да ладно - если ненадолго, я их возьму (А. Гавальда).
Адресант хочет, чтобы во время его отсутствия за его животными присмотрели. Конкретное лицо в побуждении не называется («il me faut quelqu'un» = «мне нужен кто-нибудь»), но при этом побуждение адресуется конкретному человеку «madame Brudet» («мадам Брюде»), что вынуждает адресата, хоть и с условием («si c'est pas pour trop longtemps» = «если ненадолго»), но предложить свои услуги («je les prendrai avec moi» = «я их возьму»).
Итак, необходимым условием организации речевого взаимодействия и достижения коммуникативных целей участниками общения любой нацио-
нальной культуры является соблюдение прагматических принципов. Первостепенным принципом успешной реализации речевого взаимодействия в ситуации просьбы является принцип Вежливости, соблюдая который человек ориентируется на конвенциональные правила и нормы своей культуры. В основном, языковые средства, ориентированные на этот принцип и придающие высказыванию более вежливый, смягченный тон, в русской и французской культурах совпадают: конструкции с модальными глаголами, вопросительные высказывания с возможным дополнением отрицания, сослагательное наклонение, косвенные просьбы, но область функционирования этих средств не всегда идентична. Существует также расхождение по качественному признаку основного маркера вежливости «пожалуйста» («s'il vous plaît»), который в русском языке обладает высоким иллокутивным наполнением, во французском языке «s'il vous plaît», скорее, этикетный элемент, функции которого может также выполнять модальный глагол «vouloir» в транспонированной форме.
ЛИТЕРАТУРА
1. Grice H. P. Logic and conversation // Speech Acts, Syntax and Semantics. V. 12. New York, 1975. P. 41-58.
2. Leech G. H. Principles of Pragmatics. New York, London: Longman, 1983. 250 p.
3. Brown P. Politeness: Some Universals in Language Usage. Cambridge: CUP, 1994. 345 p.
4. Thomas J. Meaning in interaction. An Introduction to Pragmatics. London: Longman, 1995. 430 p.
5. Паролина-Ришар О. В. Коммуникативное поведение французов в общественном транспорте // Русское и французское коммуникативное поведение. Воронеж: ВГУ, 2002. С. 40-41.
6. Трепалина С. А. Об одном исследовании французской языковой личности // Русское и французское коммуникативное поведение. Воронеж: ВГУ, 2002. С. 113-119.
7. Лосский Н. О. Характер русского народа М.: Ключ, 1990. 96 с.
8. Гак В. Г. Языковые преобразования: Виды языковых преобразований. Факторы и сферы реализации языковых преобразований. М.: Либроком, 2010. 408 с.
9. Моисеева С. А. Французское и русское коммуникативное поведение: контактность и дистантность // Русское и французское коммуникативное поведение. Воронеж: ВГУ, 2002. С. 24-27.
10. Гловинская М. Я. Постулат искренности VS постулат толерантности и их производные в разных культурах и языковых моделях поведения // Философские и лингвокультурологиче-ские проблемы толерантности. М., 2005. С. 355-363.
11. Фурменкова Т. В. Реализация принципа вежливости в выражениях просьбы // Пелевинские чтения. 2003. Калининград: КГУ, 2004. С. 153-157.
12. Храковский В. И. О правилах выбора «вежливых» императивных форм (опыт формализации на материале русского языка) // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т.39. 1980. №3. С. 269-278.
13. Мирих Д. Вопрос с отрицанием в функции просьбы // Зборник матице срп. за славистику. Нови Сад, 1993. № 44/45. С. 177-186.
14. Милосердова Л. Л. Как важно быть вежливым, говоря на иностранном языке // Иностранные языки в школе. 1991. №4. С. 104-106.
15. Поспелова А. Г. Косвенные высказывания // Спорные вопросы английской грамматики. Л., 1988. С. 141-153.
16. Труфанова И. В. Косвенные побуждения и категория вежливости // Речевое общение: Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Красноярск: КрасГУ, 2006. Вып. 5-6 (13-14). С. 150-155.
Поступила в редакцию 10.08.2013 г.
