CC BY
78
УДК 340.1
С. 20—24
УРОВЕНЬ ПРАВОСОЗНАНИЯ И КАЧЕСТВО ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ КАК КРИТЕРИИ ЭФФЕКТИВНОСТИ КОНСТИТУЦИОННОГО МЕХАНИЗМА ПРЕОДОЛЕНИЯ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА
Утарбеков Ш. Г.
Челябинский государственный университет E-mail: [email protected]
Настоящая статья посвящена анализу уровня общественного правосознания и качества правоприменения как критериев эффективности конституционного механизма преодоления правового нигилизма. В статье обосновывается допустимость использования рассмотренных критериев для оценивания эффективности названного механизма. В заключении автор приходит к выводу о взаимозависимости эффективности конституционного механизма преодоления правового нигилизма и эффективности конституционно-правового регулирования в целом.
Ключевые слова: правовой нигилизм, конституционный механизм преодоления правового нигилизма, эффективность конституционного механизма преодоления правового нигилизма, критерии эффективности конституционного механизма преодоления правового нигилизма, правосознание, правоприменение.
LEVEL OF LAW CONSCIOUSNESS AND QUALITY OF LAW ENFORCEMENT AS A CRITERIA OF EFFICIENCY OF CONSTITUTIONAL MECHANISM OF OVERCOMING LEGAL NIHILISM
Utarbekov Sh. G.
Chelyabinsk State University E-mail: [email protected]
This article is devoted to the analysis of the level of public sense of justice and the quality of law enforcement as criteria for the effectiveness of a constitutional mechanism for overcoming legal nihilism. The article substantiates the admissibility of using the criteria considered for evaluating the effectiveness of the named mechanism. In conclusion, the author deduces that the effectiveness of the constitutional mechanism for overcoming legal nihilism and the effectiveness of constitutional legal regulation as a whole is interdependent.
Keywords: legal nihilism, constitutional mechanism for overcoming legal nihilism, effectiveness of a constitutional mechanism for overcoming legal nihilism, criteria for the effectiveness of a constitutional mechanism for overcoming legal nihilism, legal conscience, law enforcement.
Введение
На современно этапе развития общества проблема определения критериев эффективности конституционного механизма преодоления правового нигилизма является сложной и многоплановой. Решение названной проблемы видится в поиске таких
показателей, которые позволили бы с достаточной степенью научной достоверности судить о том, насколько действие конституционного механизма преодоления правового нигилизма приводит к достижению тех целей, которыми руководствуется государство. По мнению ряда авторов, в определении
эффективности должны быть признаны показатели, позволяющие той или иной правовой норме достигать поставленных перед ней целей [3, с. 36]. Это утверждение напрямую касается и конституционного механизма преодоления правового нигилизма.
Описание исследования
Представляется обоснованным предположить, что на эффективность действия конституционного механизма преодоления правового нигилизма влияет уровень правосознания субъектов конституционных правоотношений.
Понимание правосознания в юридической науке не единообразно. Одни исследователи определяют правосознание как «совокупность представлений и чувств, выражающих отношение людей к праву и правовым явлениям в общественной жизни... наличие субъективной реакции людей на право» [5, с. 327]. Другие представители правовой науки рассматривают правосознание как «совокупность представлений, взглядов, убеждений, оценок, настроений и чувств людей к праву и государственно-правовым явлениям» [10, с. 133].
При этом подавляющее число ученых указывает на правосознание как на систему знаний об истории становления и развития права как социального явления, его современном состоянии, а также как на совокупность правовых оценок и конкретных предложений о путях, способах совершенствования, развития действующего права. Научное и профессиональное правосознание влияет на качество российского законодательства и эффективность реализации конституционного механизма преодоления правового нигилизма. От уровня правосознания зависит, насколько граждане знают и соблюдают нормы Конституции РФ и текущего законодательства. Приняты обществом и активно им использованы будут те нормативные правовые акты, которые соответствуют взглядам и идеалам, преобладающим в обыденном сознании. Поэтому законодатель должен изучать уровень и особенности массового правосознания, и с учетом этих данных строить свою работу.
Правосознание, как и другие формы общественного сознания (правовое, нравственное, политическое) [11], тесно связано с конституционным правом и выступает как специфическое проявление общественного сознания, как социальный фактор, влияющий на эффективность действия механизма преодоления правового нигилизма, и трактуется различными авторами по-разному.
Так, по мнению Н. В. Мамитовой, конституционное правосознание «является самостоятельным элементом механизма эффективной реализации прав личности, основанного на познании и сознании необходимости прямого действия норм Конституции РФ» [9, с. 15]. И. А. Кравец под конституционным правосознанием понимает «особый вид правового сознания, в котором отражаются представления и чувства отдельной личности, социальной группы, общества в целом о Конституции РФ, ее роли в правовом регулировании, правах человека» [5, с. 328]. Однако более обоснованной представляется позиция Э. Э. Баринова, считающего, что конституционное правосознание нельзя рассматривать в качестве критерия эффективности действия лишь норм конституционного права, т. к. оно является «опосредующим звеном между конституционно-правовой нормой и ее реализацией на практике» [2, с. 17]. Указанный автор правомерно полагает, что особенностью конституционного правосознания является то, что оно является неотъемлемым элементом конституционно-правового регулирования, поскольку соизмеряет действие субъектов конституционных правоотношений с установленными государством конституционно-правовыми предписаниями, тем самым регулируя поведение людей [2, с. 17].
Весьма значительным свойством, оказывающим влияние на эффективность действия конституционного механизма преодоления правового нигилизма, является и наличие у субъектов конституционных правоотношений достаточного уровня правовой культуры.
В теории права под правовой культурой исследователями понимается «реально функционирующая система духовных элементов культуры, относящихся к сфере действия права, отражающихся в сознании и проявляющихся в поведении субъектов права, ориентирующихся на признание роли и значения как непосредственных ценностей права, так и общечеловеческих ценностей в жизни общества» [4]. Взаимосвязь правовой культуры и конституционного правосознания состоит в совокупности знаний субъектов о конституционном законодательстве, и, в первую очередь, в признании значения Конституции РФ, понимании ими роли конституционных норм и практики применения санкций в случае их нарушения. Поэтому конституционное правосознание можно назвать основополагающим звеном по отношению к правовой культуре, фундамент
которого составляет внутреннее убеждение субъектов конституционных правоотношений в необходимости соблюдения конституционных норм, закрепленных в нормах Конституции РФ, что постепенно приводит к вырабатыванию у них определенного варианта поведения.
Необходимо отметить, что конституционное правосознание субъектов конституционных правоотношений формируется и на основе их юридически значимых интересов под воздействием правовой психологии и правовой идеологии.
Конституционно-правовая психология является частью конституционного правосознания, выраженной в совокупности настроений, ценностных отношений, желаний и переживаний личности (социальной группы, всего общества). Конституционно-правовая психология может быть охарактеризована как обыденный уровень правосознания [13, с. 384], она является эмоциональным структурным элементом правосознания [17, с. 336].
Следующим элементом, важным для формирования конституционного правосознания субъектов конституционных правоотношений, является конституционно-правовая идеология [7, с. 78—106]. Эффективность конституционного механизма преодоления правового нигилизма зависит от содержания конституционно-правовой идеологии как рационального элемента правосознания, сущность которого составляют идеи, взгляды, предложения о путях совершенствования борьбы с рассматриваемым антисоциальным явлением. Совершенствуясь, правосознание субъектов конституционных правоотношений не должно оставаться чем-то незыблемым, оно может быть изменчивым под действием определенных внешних и внутренних факторов.
Высокий уровень общественного и индивидуального правосознания граждан, непосредственно пользующихся основными правами и свободами, закрепленными в нормах Конституции РФ, бесспорно относится к группе условий, обеспечивающих эффективность конституционного механизма преодоления правового нигилизма. Эти условия включают в себя такие показатели, как уровень знания норм Конституции РФ и иного действующего законодательства, степень одобрения их гражданами, должностными лицами. Чем выше уровень знания норм Конституции РФ, тем в большей степени позитивно оцениваются обществом содержащиеся в них положения, тем большим
количеством граждан они соблюдаются, а значит, меньше нарушаются и, соответственно, имеют высокую эффективность. Эффективность действия конституционного механизма преодоления правового нигилизма может расцениваться применительно к соблюдению норм действующего законодательства в обществе в целом, в различных социальных слоях и группах населения, а также конкретными категориями лиц.
Эффективность конституционного механизма преодоления правового нигилизма, помимо сказанного, зависит и от высокого качества правоприменительной деятельности. В своей основе деятельность представляет собой специфическую человеческую форму активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование [19, с. 151]. Деятельность, содержание которой составляет применение правовых норм, соответственно называется правоприменительной деятельностью. Термины «применение права» и «правоприменительная деятельность» прочно заняли свое место в современной правовой науке. Эти два понятия рассматриваются учеными, с одной стороны, как тождественные [20, с. 113], с другой — как требующие между собой разграничения [6, с. 259].
Термин «правоприменительная деятельность» находит свое отражение во многих научных трудах юридической направленности. Так, Л. И. Спиридонов определяет его как «подведение отдельных жизненных случаев под общее правило поведения — юридическую норму» [16, с. 228]. Р. Х. Макуев понимает под правоприменительной деятельностью «деятельность определенных субъектов по примерке и применению правовых норм к возникшему отношению или группе отношений» [8, с. 17]. В. А. Сапун отмечает, что «правоприменительная деятельность представляет особый способ реализации права, сопровождающийся предельно строгим и точным использованием процессуально-процедурных средств, направленных на разрешение конкретного юридического дела» [15, с. 5].
В большинстве случаев в теории права под правоприменительной деятельностью понимается властная деятельность государственных органов и должностных лиц, осуществляемая в целях принятия специальных решений, направленных на возникновение, изменение или прекращение конкретных правоотношений [12]. При этом применение права трактуется как «властная деятельность компетентных органов и лиц по подготовке
и принятию индивидуального решения по юридическому делу на основе юридических фактов и конкретных правовых норм» [1, с. 25].
В теории правовой науки многими исследователями выделяются следующие общие черты правоприменения: во-первых, это, прежде всего, властная деятельность компетентных государственных органов и должностных лиц; во-вторых, это деятельность по разрешению определенных юридических дел, то есть по установлению, изменению или прекращению конкретных прав и обязанностей; в-третьих, правоприменительная деятельность имеет определенный результат — акт применения права [14, с. 45].
Наряду с установлением в государстве и обществе высокого уровня правоприменительной деятельности общим и обязательным условием эффективности конституционного механизма преодоления правового нигилизма выступает социальная ценность названного механизма, поскольку эффективны те процессы и способы, которые содействуют закономерному общественному развитию. Если социальная ценность является мнимой, то отсутствует и эффективность.
Заключение
На основании изложенного можно обосновано предположить, что характер взаимосвязи конституционного механизма преодоления правового нигилизма с различными сторонами общественной жизни и определяет те условия, которые обеспечивают эффективность его действия.
Эти условия можно рассматривать с различных точек зрения, анализировать их в различных аспектах. Но наиболее продуктивно видится классифицировать условия эффективности конституционного механизма преодоления правового нигилизма по основанию, связанному с элементами механизма действия конституционного права. С этой точки зрения, условия эффективности действия конституционного механизма преодоления правового нигилизма будут относиться, во-первых, к деятельности правоприменительных органов, устанавливающих санкции в случае нарушения конституционных норм; во-вторых, к особенностям правосознания и поведения граждан, соблюдающих или нарушающих нормы Конституции РФ и текущего законодательства.
Условия, относящиеся к деятельности правоприменительных органов, устанавливающих определенные санкции в случае нарушения норм Конституции РФ, характеризуются тем, что действие даже самого совершенного конституционного механизма окажется неэффективным, если практика его применения не будет соответствовать предъявляемым к нему обществом требованиям.
Таким образом, эффективность конституционного механизма преодоления правового нигилизма и эффективность конституционно-правового регулирования в целом тесно связаны между собой. Действие конституционного механизма преодоления правового нигилизма напрямую зависит от качества тех законов, на основе которых он действует.
Список литературы
1. Алексеев, С. С. Функции применения права / С. С. Алексеев, И. А. Дюрягин // Правоведение. — 1972. — № 2. — С. 25—33.
2. Баринов, Э. Э. Конституционное правосознание в Российской Федерации : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Ростов н/Д, 2001. — 23 с.
3. Веремеенко, И. И. Понятие и условия эффективности административных санкций / И. И. Вере-меенко, Л. Л. Попов, А. П. Шергин // Правоведение. — 1972. — № 5. — С. 31—38.
4. Зиновьев, А. В. Конституционность как барометр правовой культуры и основа правового государства / А. В. Зиновьев // Правоведение. — 1999. — № 2. — С. 81—96.
5. Кравец, И. А. Формирование российского конституционализма (проблемы теории и практики) / И. А. Кравец. — М., 2002. — 362 с.
6. Лазарев, В. В.Общая теория права и государства / В. В. Лазарев. — М., 1999. — 472 с.
7. Лебедев, В. А. Суверенная демократия: идеология — политика — право : (теоретические аспекты) / В. А. Лебедев, В. В. Киреев. — Челябинск, 2008. — С. 78—106.
8. Макуев, Р. Х. Правоприменительная деятельность милиции (теоретико-правовое исследование) : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук / Р. Х. Макуев. — М., 1994. — 37 с.
9. Мамитова, Н. В.Конституционное правосознание в российском обществе как фактор реализации конституционных идей в России / Н. В. Мамитова // Конституционное и муниципальное право. — 2005. — № 4. — С. 11—14.
10. Никитин, В. Б. О структуре правосознания / В. Б. Никитин // Человек и общество. Социальные проблемы права: Ученые записки. — Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1973. — Вып. 12. — С. 123—135.
11. Никитяева, В. В. Конституционное правосознание: вопросы теории и практики : дис. ... канд. юрид. наук I В. В. Никитяева. — Воронеж, 2002. — 207 с.
12. Попов, В. В. Обыкновение правоприменительной деятельности : автореф. дис. ... канд. юрид. наук I В. В. Попов. — Волгоград, 2000. — 21 с.
13. Проблемы общей теории права и государства I под ред. B. C. Нерсесянца. — М., 1999. — 832 с.
14. Рожнов, А. П. Правоприменительная практика как нетрадиционный источник права : дис. ... канд. юрид. наук I А. П. Рожнов. — Волгоград, 2003. — 252 с.
15. Сапун, В. А. Механизм реализации советского права I В. А. Сапун II Правоведение. — 1988. — № 1. — С. 3—11.
16. Спиридонов, Л. И.Теория государства и права I Л. И. Спиридонов. — СПб., 1995. — 300 с.
17. Теория государства и права I под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. — М., 2000. — 616 с.
18. Федосова, В. А. Эффективность действия норм советского государственного права I В. А. Федосова. — Воронеж : Изд-во Воронежского гос. университета, 1984. — 157 с.
19. Философский энциклопедический словарь I гл. ред. Л. Ф. Ильичев и др. — М. : Советская энциклопедия, 1983. — 836 с.
20. Черданцев, А. Ф. Теория государства и права I А. Ф. Черданцев. — Екатеринбург, 1997. — 224 с.
References
1. Alekseev, S. S. Funktsii primeneniya prava I S. S. Alekseev, I. A. Dyuryagin II Pravovedenie. — 1972. — № 2. — S. 25—33.
2. Barinov, E. E. Konstitutsionnoe pravosoznanie v Rossiyskoy Federatsii : avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk — Rostov nID, 2001. — 23 s.
3. Veremeenko, I. I. Ponyatie i usloviya effektivnosti administrativnykh sanktsiy I I. I. Veremeenko, L. L. Popov, A. P. Shergin II Pravovedenie. — 1972. — № 5. — S. 31—38.
4. Zinovev, A. V. Konstitutsionnost kak barometr pravovoy kultury i osnova pravovogo gosudarstva I A. V. Zinovev II Pravovedenie. — 1999. — № 2. — S. 81—96.
5. Kravets, I. A. Formirovanie rossiyskogo konstitutsionalizma (problemy teorii i praktiki) I I. A. Kravets. — M., 2002. — 362 s.
6. Lazarev, V. V.Obshchaya teoriya prava i gosudarstva I V. V. Lazarev. — M., 1999. — 472 s.
7. Lebedev, V. A. Suverennaya demokratiya: ideologiya — politika — pravo : (teoreticheskie aspekty) I V. A. Lebedev, V V. Kireev. — Chelyabinsk, 2008. — S. 78—106.
8. Makuev, R. Kh. Pravoprimenitelnaya deyatelnost militsii (teoretiko-pravovoe issledovanie) : avtoref. dis. ... d-ra yurid. nauk I R. Kh. Makuev. — M., 1994. — 37 s.
9. Mamitova, N. V.Konstitutsionnoe pravosoznanie v rossiyskom obshchestve kak faktor realizatsii konstitutsionnykh idey v Rossii I N. V. Mamitova II Konstitutsionnoe i munitsipalnoe pravo. — 2005. — № 4. — S. 11—14.
10. Nikitin, V. B. O strukture pravosoznaniya I V. B. Nikitin II Chelovek i obshchestvo. Sotsialnye problemy prava: Uchenye zapiski. — L. : Izd-vo Leningr. un-ta, 1973. — Vyp. 12. — S. 123—135.
11. Nikityaeva, V. V. Konstitutsionnoe pravosoznanie: voprosy teorii i praktiki : dis. ... kand. yurid. nauk I V. V. Nikityaeva. — Voronezh, 2002. — 207 s.
12. Popov, V. V. Obyknovenie pravoprimenitelnoy deyatelnosti : avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk I V. V. Popov. — Volgograd, 2000. — 21 s.
13. Problemy obshchey teorii prava i gosudarstva I pod red. B. C. Nersesyantsa. — M., 1999. — 832 s.
14. Rozhnov, A. P. Pravoprimenitelnaya praktika kak netraditsionnyy istochnik prava : dis. ... kand. yurid. nauk I A. P. Rozhnov. — Volgograd, 2003. — 252 s.
15. Sapun, V A. Mekhanizm realizatsii sovetskogo prava I V A. Sapun II Pravovedenie. — 1988. — № 1. — S. 3—11.
16. Spiridonov, L. I.Teoriya gosudarstva i prava I L. I. Spiridonov. — SPb., 1995. — 300 s.
17. Teoriya gosudarstva i prava I pod red. V. M. Korelskogo, V. D. Perevalova. — M., 2000. — 616 s.
18. Fedosova, V. A. Effektivnost deystviya norm sovetskogo gosudarstvennogo prava I V. A. Fedosova. — Voronezh : Izd-vo Voronezhskogo gos. universiteta, 1984. — 157 s.
19. Filosofskiy entsiklopedicheskiy slovar I gl. red. L. F. Ilichev i dr. — M. : Sovetskaya entsiklopediya, 1983. — 836 s.
20. Cherdantsev, A. F. Teoriya gosudarstva i prava I A. F. Cherdantsev. — Yekaterinburg, 1997. — 224 s.
Дата поступления статьи в редакцию: 28.04.2019.
