CC BY
41
[представляем новые книги. рецензии]
УРОКИ «УЧЕБНОГО СЛОВАРЯ»
Небольшого формата книжку, на титуле которой значится: Черняк В. Д., Черняк М. А. Массовая литература в понятиях и терминах. М.: ФЛИНТА: Наука, 2015 — я купила не для того, чтобы читать. Кто же читает учебный словарь-справочник? Пролистывают в поисках нужной информации. Однако, открыв, прочитала от корки до корки, не отрываясь, с удовольствием и пользой.
Обозначая жанр, авторы, конечно, слукавили. Не словарь, а книга в жанре словаря — существенная разница. В одной из статей книги они объяснили особенности выбранной формы: «Алфавитный порядок расположения текстовых фрагментов позволяет упорядочить внешне разнородный материал, затронуть широкий круг проблем, соединить небольшие тексты в едином текстовом(гипертекстовом) пространстве». И тут же рассказали о разных книгах в форме словаря, начиная с уже классического «Хазарского словаря» М. Павича, завершая «Дорожным лексиконом», книгой воспоминаний писателя Ю. Рытхэу, и рубрикой «Толковый словарь от...» журнала «Story». Перечисленные в статье книги, похоже, стоит прочитать, а журнал, который раньше не брала в руки, хотя бы полистать.
Вот первый урок «учебного словаря»: наша сегодняшняя литература намного богаче, чем это порой кажется. Статьи нового «словаря», знакомя с жанрами массовой литературы, в то же время представляют и множество книг. Это ведь раньше было просто: читаешь «Новый мир» и «Юность», проглядываешь еще несколько популярных журналов — и уверен, что ты в курсе происходящего в отечественной словесности. А что читать сегодня? Входишь в магазин и, не понимая, что же стоит покупать, выходишь не солоно хлебавши. Примерно то же самое происходит часто и в библиотеке. Потому новый словарь я покупала в качестве лоции в загадочном море современной литературы. Не ошиблась. Книги, названные в статьях, посвященных жанру или проблеме, в нужных местах «приоткрываются» — и становится понятно, чем именно эта книга именно тебе может быть ин-
THE LESSONS OF "A LEARNER'S DICTIONARY”
тересна. Эту стоит прочитать с внуками, эти пригодятся для работы (надо же знать, что читают твои ученики, и понимать, почему они это читают), эту можно подарить приятельнице, интересующейся биографиями великих...
Второй важный урок. Любой жанр, любое явление показывается с разных точек зрения, объемно, в неразрывном единстве русской и западной литератур. Так в статье о массовой культуре сопоставлены точки зрения интеллектуала О. Хаксли, критика Г. Тульчинского и писателя В. Ерофеева. Первый утверждал, что эта культура «наполовину состоит из банальностей, изложенных с тщательной и скрупулезной достоверностью, наполовину — из великих и бесспорных истин, о которых говорится недостаточно убедительно (поскольку выразить их удачно — дело сложное), отчего они кажутся ложными и отвратительными». Второй резонно заметил, что «ценности массовой культуры — ценности реального жизненного обустройства, ценности комфортной, удобной жизни». Третий, считающий себя писателем элитарным, заявил, что любит «все формы массового сознания», как любит «лягушку, крыс, всяких таких тварей, которых используют для экспериментов». Эти разные позиции дополняют авторские размышления о происхождении и природе явления, о его месте в истории культуры. Спокойные размышления людей, прекрасно знающих, что «граница между элитарным и массовым достаточно подвижна, эти культуры находятся в динамическом взаимодействии...»
Разумеется, авторы учебника для будущих педагогов (а книга выпущена под грифом Министерства образования и науки РФ) прекрасно знают, «что такое хорошо и что такое плохо». Потому статью о массовой литературе открывают перечнем терминов, которыми привычно пользуются их коллеги: «тривиальная», «формульная», «паралитература», «популярная литература». Они вставляют в статью резкую оценку этой литературы модным Д. Быковым; разрядкой, как чужие для них слова, печатают оценочные термины: «второразрядная», «низкая», «бульварная»; слова из ар-
[мир русского слова № 4 / 2015]
113
[представляем новые книги. рецензии]
I
сенала критиков — «словесная жвачка» и «чтиво». А потом объясняют будущим учителям литературы, — и это третий важный урок, существенный не только для учителей, — что «жесткой границы между „высокой“ литературой, беллетристикой и массовой литературой не существует. Нередко произведения, которые традиционно относились к низким жанрам, позже воспринимаются как тексты, обладающие несомненными эстетическими достоинствами». В качестве примера вполне можно было бы привести «Руслана и Людмилу» или «Анну Каренину».
Словарь написан по-женски тонко и местами иронично. Этому тоже надо учиться. Например, в статье «Заглавие» — пресмешные перечни названий книг, в том числе, с ключевым словом «смерть»: «В постели со смертью», «Смерть под трактором», «Смертельный поцелуй», «Смерть ей к лицу», «Смерть на кончике хвоста»... Это я остановилась на пяти — авторы подобрали двадцать одно название книг, которые явно не стоит открывать. Статья с загадочным название «Чиклит» — о литературе для женщин. Лингвистически безупречное объяснение: англ. chick lit — «женское чтиво», «литература для цыпочек». История термина, который придумали американские писатели К. Маззой и Д. Шелл как заголовок антологии пост-феминистской прозы. Статистика — от 30 до 35 процентов книжного рынка. Иронично жесткий конец статьи: «Главная черта чиклита — социальное и даже финансовое равенство женщины и выбранного ею мужчины — в России оказалась не так популярна, как на Западе. Отечественной читательнице милее
модель Золушки, когда женщина, встретив «своего единственного» и выйдя за него замуж, чувствует себя полностью реализовавшейся. В связи с этим путь чиклита на российской почве — это окончательное слияние с женским любовным «романом».
Среди многих терминов, значение которых объясняют авторы, — «биполярный роман». Так называется технология создания текста, по которой одна история пишется с разных точек зрения, например с женской и мужской. «Массовая литература в понятиях и терминах» может служить примером биполярной книги. Авторы ведут единое исследование с двух разных и необходимо дополнительных позиций: литературоведческой и лингвистической. Происхождение терминов, отслеживание изменения их значений, выразительность иллюстраций — все это работа высококлассного лексиколога и лексикографа. Статьи об оценке современной речи в массовой литературе, о речевой агрессии, языковой игре и языковой рефлексии в литературе не просто интересны, но неизбежно выводят на размышления о современном языке вообще, возбуждают многие вопросы.
У очень полезной книги существенный недостаток — тираж 250 экземпляров. Даже для библиотек мало. Но это уже проблема не авторов и даже не издательства. Так существует в сегодняшнем нашем мире немассовая литература.
М. Л. Смусина, РГПУ им. А. И. Герцена
(Опубликовано в газете «Санкт-Петербургские ведомости» 12.11.2015)
ОТ БУКВЫ К БУКВЕ
Об учебном пособии В. С. Ермаченковой «Буква-1» и «Буква-2» (СПб.: Изд-во СПбГУ, 2015)
FROM LETTER TO LETTER: REVIEW OF S. ERMACHENKOVA'S SCHOOLBOOK "LETTER 1” AND "LETTER 2”
(ST. PETERSBURG: SPBU PRESS, 2015)
Написание любого учебного материала, предназначенного для начального (начального и базового) этапа обучения, требует от автора решения совсем не простых задач. С одной стороны, отечественная лингвистика накопила значительный опыт в создании самых различных
пособий по русскому языку как иностранному для начинающих, с другой стороны, как показывает практический опыт преподавания русского языка в аудитории (а в последнее время большинство слушателей курсов и студентов вузов России приезжают из Азиатско-тихоокеанского регио-
114
[мир русского слова № 4 / 2015]
