CC BY
57
Максимцев И.А., Межевич Н.М.
УРОКИ ЭВОЛЮЦИИ ГЛОБАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ И ПЕРСПЕКТИВЫ ЕВРАЗИЙСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ
Аннотация. Мировая экономическая система находится в еще более сложном положении, чем предполагали пессимисты. Формируется новая модель мировой экономики, где старые тенденции развития уже не будут определять новую картину мира. В статье сделана попытка, с одной стороны, показать причины текущего кризиса, его универсальный характер. Сделана попытка показать то, что мировая экономика к 2022 году уже находилась в таком состоянии, что ограниченное политическое воздействие обрушивает ее из неустойчивого равновесия в масштабный кризис.
Ключевые слова. Мировая экономика, Европейский Союз, Евразийский экономический союз, теория интеграции, протекционизм.
Maksimtsev I.A., Mezhevich N.M.
LESSONS FROM THE EVOLUTION OF THE GLOBAL ECONOMY AND PROSPECTS FOR EURASIAN INTEGRATION
Abstract. The global economic system is in an even more difficult situation than the pessimists assumed. A new model of the world economy is being formed where the old development trends will no longer determine the new world structure. On the one hand, the article attempts to show the causes of the current crisis, its universal nature. In the proposed paper, an attempt is made to show that by 2022 the world economy was already in such a state that limited political influence brings it down from an unstable equilibrium into a large-scale crisis.
Keywords. World economy, European Union, Eurasian Economic Union, integration theory, protectionism.
Введение
Тенденции развития мировой экономики и перспективы региональной интеграции неоднократно обсуждались нами на страницах «Известий Санкт-Петербургского государственного экономического университета» [10-13]. Укажем на то, что были сделаны в целом подтвердившиеся прогнозы, а выявленные тенденции прошли проверку современными практиками. Вместе с тем, масштабы изменений в глобальной экономике и характер эволюции международных экономических институтов достигли критических параметров.
ГРНТИ 06.51.02 EDN ANGOAR
© Максимцев И.А., Межевич H.M., 2023
Игорь Анатольевич Максимцев - доктор экономических наук, профессор, ректор Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Николай Маратович Межевич - доктор экономических наук, профессор, профессор кафедры региональной экономики и природопользования Санкт-Петербургского государственного экономического университета, главный научный сотрудник Института Европы РАН.
Контактные данные для связи с авторами (Максимцев И.А.): 191023, Санкт-Петербург, Садовая ул., 21 (Russia, St. Petersburg, Sadovaya str., 21). Тел.:+7 812 458-97-27. E-mail: rector@unecon.ru. Статья поступила в редакцию 19.12.2022.
Количественное измерение современной мировой экономики - задача важная, но трудно выполнимая в условиях нарастающих искажений в международных и национальных статистических расчетах. Впрочем, даже если предположить то, что мы можем снять влияние сознательных искажений, то остается проблема неэффективности традиционных экономических показателей, отставание статистической отчетности «рассказывающей» о том, что уже давно известно из повседневной экономической практики. Оценка текущей ситуации имеет принципиальное значение, как с теоретической точки зрения, так и с позиций выстраивания эффективной национальной экономической политики.
К концепции современного экономического кризиса
Важной и сложной задачей является проблема диагностики стратегических тенденций развития мировой экономики. Многие из этих тенденций по отдельности были диагностированы достаточно давно. К примеру, давно определены последствия протекционизма и даже его генезис: «Торговый протекционизм быстро набирает обороты и грозит перерасти в новую глобальную торговую войну... Ирония в том, что эту войну начинают не бедные экономики, которые понесли серьёзные потери, а США, которые во всех отношениях получили от глобальной неолиберальной торговли больше, чем потеряли» [8]. Уточним, это написано до кризиса 2007-2009 гг., т.е. до того момента, когда стало ясно, что «усиливается роль финансовых ограничений в сравнении с торговыми. Этому способствуют глобализация финансовых рынков, значимость американского доллара, как универсального платёжного средства и роль американских банков в мировых расчетах» [17, с. 74].
Теоретически, «как показывает опыт кризиса 2008 года, согласованные консолидированные действия экономических и монетарных властей ведущих стран способны, по меньшей мере, обуздать наиболее опасные проявления разбалансировки мировой экономики» [7]. Но это относится к «классическим» кризисам, не универсальным и не глобальным. При этом сейчас в мире в одном месте и в одно и то же время концентрируется редчайшее сочетание кризисов - энергетический, продовольственный, долговой (который перерастёт в сильнейший финансовый кризис за 100 лет), структурный, логистический и валютный (подрыв доверия к резервным валютам). В этом контексте уже не работает привычное объяснение: «Мировые экономические кризисы как нарушения равновесия между спросом и предложением в рыночной системе хозяйства происходят с циклическим постоянством» [15, с. 156]. Да, указание на цикличность верно, но текущий кризис не циклический, он системный, затрагивающий ключевые признаки функционирования мировой экономики.
Министр по интеграции и макроэкономике ЕЭК, академик С. Глазьев справедливо пишет: «Процесс смены мирохозяйственных укладов происходит раз в столетие и сопровождается социальными революциями и мировыми войнами, которые опосредуют смену институтов регулирования воспроизводства экономики. Причиной этих потрясений является стремление властвующей элиты доминирующей страны сохранить глобальную гегемонию в условиях утраты конкурентоспособности» [5, с. 12]. Экстраполируем этот тезис на уровень конкретного товара. Перед нами попытка продать заведомо худший товар, по завышенной цене. Регулирование мировой экономики Соединенными Штатами Америки не было изначально «продажей заведомо худшего товара», наоборот, мировые торговые нормы ГАТТ-ВТО стали таковыми именно при американской поддержке.
Однако в последние два десятилетия глобальный капитализм, формально ассоциированный с лидирующей страной, многократно превосходит любой национальный по своему экономическому потенциалу, «но уступает по способности найти общественную опору, то есть фундамент реальной власти» [9]. Иными словами, глобальный капитализм не имеет политической легитимизации и вынужден искать её на национальном уровне. «На протяжении нескольких десятилетий мировая экономика сталкивается с явлениями протекционизма. Всемирная торговая организация (ВТО) бессильна перед лицом ужесточения ограничительных мер со стороны развитых стран, в том числе в контексте санкционных ограничений. Орган урегулирования споров ВТО несколько лет не может полноценно функционировать из-за отказа США назначать новых судей в арбитражный орган ВТО» [14].
Последствия эпидемии и пандемии с точки зрения экономической практики также очевидны: «Режим самоизоляции привел к существенному спаду совокупного предложения, поскольку основную массу товаров и услуг нельзя производить удалённо. Ещё большее, негативное воздействие на эконо-
мику оказало сокращение совокупного спроса, причём в части не только инвестиций и внешней торговли, но и расходов домохозяйств» [18, с. 5]. Подчеркнём вслед за авторами, речь идет об одновременном сокращении спроса и предложения.
О регионализации глобальной экономики следует сказать особо. Этот процесс начался задолго до эпидемии и пандемии. Логистические проблемы и предпосылки регионализации оказались наиболее очевидными, но совсем не единственными. Пессимисты справедливо указывали на то, что эпидемия рано или поздно пройдёт, но ограничения мировой торговли по соображениям национальной безопасности будут только расширяться.
Диверсии на газопроводах «Северный поток-1» и «Северный поток-2» создали прецедент войны на международных транспортных и инфраструктурных коридорах. Соответственно гарантии безопасности для транспортного коридора, инфраструктуры и линий связи может дать только их собственник. Экономические последствия диверсий - вздорожание любого фрахта. Неизбежен рост стоимости страховок и перестраховок. Сырьё и промышленные товары не стали дефицитом, однако связи между производителями и потребителями существенно усложнились. Это относится к рынку энергоносителей, продовольствия, равно как и всех других товаров.
Далее выскажем несколько принципиально важных тезисов по роли Европы в мировой экономике. Укажем, что на определенном этапе Европейский Союз устраивала работа МВФ, ВТО, Всемирного Банка с позиций поддержки их лидирующей роли в глобальной экономике. Отметим, впрочем, ключевое условие. Логика глобализации предполагала, что правила и нормы должны быть относительно справедливы и достаточно стабильны. Эти критерии сегодня не соблюдаются. Состояние европейских рынков подтверждает то, что низкие цены на российские нефть и газ и «бездонный» российский рынок для продукции машиностроения и АПК все последние десятилетия обеспечивали устойчивость Европы. Ожидания крупных европейских фирм настолько же мрачны, как в начале коронавирусной пандемии, и каждый третий крупный промышленный концерн собирается уменьшить масштаб деятельности из-за высоких цен на энергию и низкого спроса [3].
Следует ли считать эту ситуацию случайной или выпадающей из глобального контекста? С нашей точки зрения - нет. Более того, «искусственные ограничения сотрудничества в угоду чьим-то геополитическим интересам не решают проблем, а лишь создают новые и ослабляют экономические позиции Европы» [16]. Не менее важен вопрос о временном лаге применительно к текущим проблемам. В конце концов классические подходы к пониманию экономического кризиса базируются на уверенности в том, что кризис - явление временное.
Для ответа на этот вопрос приведём одно из наиболее оптимистичных мнений: «Высокие цены на энергоносители, высокая инфляция (и, как следствие, давление на потребительский спрос), ужесточение монетарной политики в большинстве стран мира, риски долгового кризиса в южных странах ЕС, последствия локдаунов в КНР и высокая мировая геополитическая напряженность останутся значимы в среднесрочном периоде» [6]. Напомним, что среднесрочный период в экономическом контексте это три - пять лет. Таким образом, пять лет кризиса — это оптимистический прогноз, а, значит, происходящее тяготеет по продолжительности к Великой депрессии.
Мировой кризис и евразийская интеграция
Оценивая перспективы евразийской интеграции, вспомним определение глобальной экономики: «В реальном времени она работает как единое целое в мировом пространстве, всё равно, касается ли это капитала, менеджмента, труда, технологии, информации или рынков» [19, р. 3]. Мы строили модель интеграции именно под эту, т.е. глобальную экономику. Оценка социально-экономической и политической интеграции в Евразийском Экономическом Союзе - задача крайне сложная. С нашей точки зрения, следует пойти традиционным академическим путём и сопоставить существующую ситуацию с имеющимся опытом возникновения, эффективного функционирования, кризиса региональных экономических объединений в условиях глобализации.
Намёк достаточно очевиден, речь идёт об Европейском Экономическом Сообществе, которое выступило как основа Европейского Союза. Если подходить более системно, можно вспомнить и Европейское общество угля и стали. Накопленная в рамках европейской интеграции совокупность очевиднейших достижений и столь же значимых проблем является для нас своего рода компасом для оценки
постсоветской интеграции. Европейскую интеграцию второй половины XX века не следует рассматривать с точки зрения текущей идеологической, политической, экономической борьбы, по крайней мере для решения данной конкретной задачи оценки евразийской интеграции. Не разобравшись с тем, почему так был успешен старт европейской интеграции и почему её современный этап связан с такими проблемами, мы не сможем понять, где находимся мы в системе экономических и политических координат третьего десятилетия XXI века.
Интеграция, основным «мотором» которой является рыночная составляющая, была, есть и будет основой объединительных процессов в ЕАЭС, а вот политическое принуждение, которое, как казалось, ведёт вперед, на самом деле тянет назад. Вслед за профессором Бусыгиной повторим: «Интеграция приобретала благоприятную репутацию в глазах отдельных стран по мере получения конкретных положительных результатов в ходе реализации не общего, а конкретных, более скромных по замыслу проектов взаимодействия по ограниченным направлениям кооперации» [2]. Так было в течение долгих десятилетий.
Но к 2008-2014 гг. произошли изменения. «Позиция Брюсселя заключается в следующем: либо вы делаете, как мы хотим, либо мы вообще ничего не делаем» [4, с. 38]. Всё это привело к тому, что экономическое развитие Европы, которое в прошлом характеризовалось потерей качества при выигрыше темпа, сегодня характеризуется потерей качества при одновременной потере темпа. В результате европейский интеграционный проект во время запоздавших реанимационных процедур переходит в стадию распада. Это не фигура речи: ЕС умер в том виде, в каком его замыслили Шуман и Монне. Однако смерть интеграционного проекта в его пост-шуманской модели не означает краха великой европейской идеи, и вовсе не обязательно приведёт к краху Европы в целом. Европа была и будет, но будет - другой. Вероятно, вместе с Евразией.
Анализируя европейский опыт для Евразии, прежде всего, следует отметить то, что европейская интеграция начиналась именно с экономики. Мы подчеркиваем это обстоятельство именно сегодня, когда Европейский союз занимается в буквальном смысле всем, но является ли это признаком силы? Рискнём предположить, что это - скорее признак слабости. Но начиналось всё именно с экономической интеграции. Семьдесят лет назад европейские политики были прагматиками и понимали критическую значимость экономической основы. В этом контексте авторы не могут согласиться с частью критики экономической интеграции в ЕАЭС. Напомним, речь идёт о попытке доказать то, что срочно надо создавать политический союз. Возникает вопрос, а зачем? Чтобы ступить на дорогу, которая привела к качественному ослаблению ЕС?
У ЕАЭС есть все шансы на победу в условиях масштабной конкуренции и тотальной войны с Западом. ЕАЭС обеспечивает себя всем первичным сырьём, здесь есть нефть, газ, уголь, чёрные, цветные и редкоземельные металлы, удобрения, сельскохозяйственное сырьё. У нас в принципе не может быть никогда ни энергетического, ни продовольственного кризиса. Модель территориального разделения труда, сформированная в СССР, опиралась на естественные преимущества, география и содержание которых практически не изменилось. Об этом, о нормальной экономике и разделении труда написано ещё Пушкиным. Помните, в «Евгении Онегине»: «Всё, чем для прихоти обильной \ Торгует Лондон щепетильный \ И по балтическим волнам \ За лес и сало возит нам...». А далее - про «простой продукт», которым богатеет государство. Иными словами, экономика реального сектора в текущих условиях -это прочный фундамент благополучия для всех стран ЕАЭС. Заключение
Как отмечал А. Смит, «принимая во внимание разнообразие мира в части исторического опыта стран, глубину исторической памяти народов, их представлений о своей самобытности, определяющей национальную идентичность индивидов, говорить о глобальной культуре несколько преждевременно» [20, р. 8]. Понятно, что этот А. Смит, историк - этнолог, не является экономистом. В этом, однако, сила, но не слабость учёного, не позволившая ему впасть в узкоэкономический догматизм. А. Смит доказывает, что изменения, наблюдаемые на рубеже XX-XXI вв., привели к распространению по всему миру «западных ценностей» и «свободного рынка». На самом деле абсолютное большинство стран приложили масштабные усилия для того, чтобы сохранить свой суверенитет при внешней лояльности интродуцируемым «ценностям». Это обстоятельство само по себе уже говорит об ослаблении одного управляющего центра.
Канцлер Германской империи Теобальд фон Бетман-Гольвег, как известно, стал в Веймарской республике большим философом и стратегом. Его перу принадлежит формула: «Мировое господство означает и мировую ответственность» [1, с. 115], полностью приложимая к текущему мировому кризису.
Что мы видим сегодня? Потеря ответственности США и Европой сопровождается потерей господства.
Что в этих условиях делать нам, ЕАЭС? Сосредоточиваться на экономической интеграции, понимая,
что вопросы политического объединения в текущих условиях не шаг вперёд, а бег назад.
ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ
1. Бетман-Гольвег Т. Мысли о войне. М.; Л.: Гос. изд-во, 1925. 120 с.
2. Бусыгина И. Асимметричная интеграция в Евросоюзе. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://portalus.ru/modules/internationallaw/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1229193649&archive=&start _from=&ucat=& (дата обращения 10.12.2022).
3. Вакуленко С. Закрытие Nord Stream станет точкой невозврата для российского газа. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://carnegieendowment.org/politika/87837 (дата обращения 10.12.2022).
4. Воловой В. Экономика и география: интеграция по необходимости // Перспективы и проекты сотрудничества в Евразии. Сб. статей. Вильнюс, 2012.
5. Глазьев С. О глубинных причинах нарастающего хаоса и мерах по преодолению экономического кризиса. // Евразийская интеграция: экономика, право, политика. 2020. № 2. С. 11-22.
6. Ежемесячный мониторинг мировой экономики «GlobBaro HSE: Барометр мировой экономики», выпуск 8. М.: ГУ ВШЭ, 2022. 9 с.
7. Кадомцев А. Рецессия, стагнация или только «встряска» - что ждет мировую экономику в ближайшее время? (прогнозы экспертов). [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://interaffairs.ru/news/show/24988 (дата обращения 10.12.2022).
8. Лиу Г. Грядущая торговая война и глобальная депрессия // Прогнозис. 2005. № 2 (3). С. 85-107.
9. Лукьянов Ф. Маятник капитализма: почему государства боятся глобализации. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://globalaffairs.ru/articles/mayatnik-kapitalizma-pochemu-gosudarstva-boyatsya-globalizaczii (дата обращения 10.12.2022).
10. Максимцев И., Межевич Н. Мировая экономика после шока первого полугодия 2020 года: старые проблемы в новых условиях // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2020. № 3 (123). С. 22-27.
11. Максимцев И., Межевич Н. Экономическая интеграция в Большой Евразии: возможности и вызовы // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2018. № 3 (111). С. 7-10.
12. Максимцев И., Межевич Н., Разумовский В. Мировая экономика перед вызовами «Annus horribilis»: на пороге новой регионализации // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2017. № 1-2 (103). С. 19-24.
13. Максимцев И., Межевич Н., Сирота Н. Внешняя среда особо крупных организаций в условиях внешнеполитической неопределенности и санкционных режимов // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2021. № 5 (131). С. 7-13.
14. Мир без сверхдержав // Ежегодный доклад Международного дискуссионного клуба «Валдай». М., 2022. 20 с.
15. Рязанов В. Мировой экономический кризис и его последствия // Христианское чтение. 2010. № 4 (35). С. 155176.
16. Статья Министра иностранных дел Российской Федерации С.В. Лаврова «Соседи по Европе». Россия-ЕС: тридцать лет отношений» для «Российской газеты». [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.mid.ru/foreign_policy/news/-
/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/3960550/pop_up?_101_INSTANCE_cKNonkJE02Bw_viewMode=pri nt&_101_INSTANCE_cKNonkJE02Bw_qrIndex= 12 (дата обращения 10.12.2022).
17. Тимофеев И. "Санкции за нарушение санкций": принудительные меры Министерства финансов США против компаний финансового сектора // Полис. Политические исследования. 2020. № 29 (6). С. 73-90.
18. Холопов А. Макроэкономическая политика на перепутье // Мировая экономика и международные отношения. 2021. № 65 (7). С. 5-15.
19. Castells M., Hall P. Technopoles of the World. London - New York, 1994. 288 р.
20. Smith A. National Identity. London, 1991. 240 р.
