CC BY
71
УДК 159.931
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2014. Вып. 3
М. Б. Кувалдина, П. А. Ямщинина
УПРАВЛЕНИЕ ВНИМАНИЕМ В ЗАДАЧАХ, ИНДУЦИРУЮЩИХ СЛЕПОТУ ПО НЕВНИМАНИЮ (КОММЕНТАРИЙ К ДИСКУССИИ)*
Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9
Данная статья посвящена обзору дискуссии на тему объединения двух эффектов внимания: слепоты по невниманию и перенаправления внимания. Вопросы, поставленные в дискуссии (относительно влияния ожиданий, релевантности дополнительного стимула, а также контроля распределения и перенаправления внимания), являются важными не только для решения конкретного вопроса о разнице эффектов, но и для определения границ феноменов функциональной слепоты. Проведенное нами исследование ставило своей целью попытку объединения экспериментальных парадигм перенаправления внимания и слепоты по невниманию. В экспериментах Г. Куна и Б. Татлера показано, что манипулирование пространственно-ориентированным вниманием, так же как социальная подсказка (зрительный контакт) могут существенно улучшить показатели обнаружения объекта. В нашем исследовании наличие/отсутствие зрительного контакта повлияло на вероятность ошибки обнаружения объекта, релевантного задаче, но не отразилось на субъективных оценках испытуемого. Тем не менее, данное исследование может быть включено в дискуссию в качестве примера, на основании которого можно ответить на часть вопросов и расширить границы эффекта слепоты по невниманию. Библиогр. 21 назв.
Ключевые слова: слепота по невниманию, перенаправление внимания, релевантность, двойные задачи.
MANIPULATING ATTENTION IN INATTENTIONAL BLINDNESS TASK (COMMENTARY)
M. B. Kuvaldina, P. A. Yamshchinina
St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
This article is dedicated to the overview of the discussion concerning integration of two processes — inattentional blindness and misdirection of attention. This discussion raised a question about influence of expectations, relevance of critical object, attention allocation on differentiating these two phenomena. The goal of our research was to integrate experimental paradigms of inattentional blindness and misdirection of attention. As G. Kuhn and B. Tatler have shown the manipulating of space-based attention and social cue (eye-contact) significantly improves object detection. In our research factor of social cue was shown to influence the probability of error when detecting relevant object. However, it didn't lead to changes in subjective ratings. The results obtained in our research make an important contribution to the previous discussion and extend the comprehension of inattentional blindness phenomenon. Refs 21. Keywords: inattentional blindness, misdirection of attention, relevancy, dual-task paradigm.
«Слепота по невниманию» — феномен, обнаруженный в лабораторных условиях [1], тем не менее, достаточно часто встречается в повседневной жизни. «Ошибка» нашего внимания, приводящая к тому, что мы можем не заметить новый яркий объект, появляющийся в поле зрения, может сослужить нам плохую службу при попытке обнаружить знакомого человека в толпе, определении того, находятся ли ключи в сумке, и других подобных задачах. Существует также деятельность, которая напрямую связана с использованием эффектов функциональной слепоты — фокусы. Иллюзионисты использовали многие методы управления вниманием задолго до того, как они стали предметом рассмотрения когнитивной психологии. Прекрасным
* Исследование поддержано грантом Президента РФ для молодых кандидатов наук и их руководителей № 14.124.13.6068-МК.
примером этого являются несложные, высокотехнологичные фокусы Д. Коперфиль-да, а простые трюки с картами, монетами и т. д., для которых единственным вспомогательным инструментом является ловкость рук самого фокусника и внимание (или невнимание) благодарных зрителей. В своих работах Г. Кун и Б. Татлер [2-5] предложили экспериментальную парадигму, названную ими «перенаправление внимания», и попытались исследовать закономерности восприятия фокуса в рамках возникновения функциональной слепоты. План их эксперимента был очень прост: испытуемым, осведомленным и не осведомленным о задаче, предстояло просмотреть фокус с исчезновением зажигалки. Иллюзионист (Г. Кун) сидел за столом и держал в руках сигарету и зажигалку. Делая вид, что он прикуривает сигарету, он перемещал зажигалку в другую руку. В тот момент, когда внимание испытуемых было направлено на зажигалку (ведь в этом состояла суть фокуса по предварительным данным), исчезала сигарета. На самом деле фокусник просто сбрасывал ее под стол прямо на глазах у зрителей, но они в большинстве случаев не замечали этого события. Фактором, который варьировали исследователи и воздействие которого проверялось, являлась социальная подсказка — направление взгляда фокусника. Когда фокусник отчетливо поворачивал голову в сторону руки с зажигалкой, испытуемые замечали исчезновение сигареты только в 12,5% случаев (из 32 испытуемых). Если же фокусник опускал взгляд на руку, держащую сигарету, исчезновение объекта замечалось в 56% случаев [6]. Таким простым и элегантным способом было показано, что многие фокусы состоят не в том, что иллюзионист владеет какой-то определенной техникой, а в том, что учитывая особенности совместного внимания, он перенаправляет его в нужную сторону. Исследования с включением записи движения глаз показали, что испытуемые действительно увеличивают количество фиксаций в том направлении, куда смотрит иллюзионист [7].
Казалось бы, такой эксперимент не имеет никакого отношения к исследованиям функциональной слепоты, так как скорее демонстрирует известный механизм, лежащий в основе социального взаимодействия и применяемый в нестандартной ситуации фокуса. Тем не менее, авторы задались вопросом о том, насколько полученный ими эффект (пропуск исчезновения объекта в поле зрения) похож на уже известный феномен слепоты по невниманию. Исследователи делают вывод, что разработанная ими парадигма использует те же принципы, что и задача, индуцирующая слепоту по невниманию [3, с. 1156]. Может ли перенаправление внимания (осуществляемое самим испытуемым) являться причиной функциональной слепоты? Этот вопрос вызвал дискуссию, которая была опубликована в 2011 г. журналом «Consciousness and Cognition». Вместе с Г. Куном и Б. Татлером в обсуждение активно включились С. Мост (автор парадигмы слепоты по невниманию, поддерживаемой динамически, университет Делавера) и Д. Меммерт (автор работ по исследованию влияния экспертных знаний на проявление слепоты по невниманию, спортивный университет, Кельн).
Если Г. Кун и Б. Татлер придерживаются мнения о возможности объединения слепоты по невниманию и перенаправления внимания, то Д. Меммерт выступает с резкой критикой этого предложения [4, 8]. С. Мост же высказывается за выделение разных типов слепоты по невниманию, один из которых может быть близок к эффекту перенаправления внимания, обнаруженному Г. Куном и Б. Татлером [9].
Основная дискуссия группируется в четыре вопроса:
1. Является ли неожиданность дополнительного стимула существенным признаком слепоты по невниманию?
2. Является ли релевантность дополнительного стимула существенным признаком слепоты по невниманию?
3. Каким образом должен проводиться контроль над включенностью/невключенностью внимания в задачу обнаружения дополнительного стимула?
4. Необходима ли основная задача, вызывающая загрузку внимания и «отвлекающая» внимание от перенаправления в сторону дополнительного стимула?
Именно по этим вопросам, по мнению Д. Меммерта, происходит разделение двух парадигм перенаправления внимания и слепоты по невниманию. Напомним, что парадигма слепоты по невниманию включает в себя основную задачу, которая является достаточно сложной, чтобы привлечь внимание испытуемого, и дополнительный стимул, который появляется либо через некоторое время после начала выполнения задачи (слепота по невниманию, поддерживаемая динамически), либо через некоторое количество проб (статическая парадигма слепоты по невниманию). Кроме этого дополнительный стимул может появляться в центральной части дисплея либо на периферической части.
Вопросы, поставленные в дискуссии, являются важными не только для решения конкретного вопроса о единстве или разнице эффектов, но и для определения границ феноменов функциональной слепоты. Можно ли называть слепотой по невниманию только эффект, получаемый в конкретной экспериментальной парадигме слежения за несколькими движущимися объектами? Или схожий по механизмам эффект можно наблюдать и в других ситуациях? И наконец, может ли выход за пределы используемой парадигмы помочь в разрешении вопроса о том, какой механизм обеспечивает слепоту по невниманию?
Является ли неожиданность дополнительного стимула существенным признаком слепоты по невниманию?
Неожиданность дополнительного (критического ключевого) стимула, кажется, является одной из основных особенностей задачи, индуцирующей слепоту по невниманию. Действительно, если дополнительный стимул предъявляется сразу, то он теряет свою «исключительность» и становится такой же целью или дистрактором, как и остальные стимулы. Однако исследования влияния фактора ожиданий/неожиданности на уровень слепоты по невниманию дают неоднозначный результат.
В. Бинланд и К. Паммер [10] обратили внимание на то, что абсолютное большинство исследователей слепоты по невниманию исключают из анализа испытуемых, имеющих какие-либо знания о феномене, поскольку такие испытуемые должны ожидать появления ключевого стимула. Исследователи решили проверить, насколько необходимы эти меры. Как показали результаты, показатели функциональной слепоты у студентов, не изучавших феномен, у студентов со средними знаниями и «экспертов» значимо не различались. Однако те студенты, которым перед экспериментальной процедурой дали подробную информацию о феномене, показали гораздо меньшую подверженность слепоте по невниманию, нежели студенты, не получившие такой информации. При этом эффективность выполнения основного задания у этих студентов была гораздо ниже, что ставит под сомнение адекватность выполнения ими инструкции. Таким образом, само по себе знание о возможности появления нового стимула не оказывает влияния на результат перцепции.
Д. Саймонс в 2010 г. разработал новый вариант ставшего классическим эксперимента «с гориллой» [11]. Воспользовавшись тем, что видео с «невидимой гориллой» стало, пожалуй, самой популярной иллюстрацией слепоты по невниманию и ошибок внимания вообще, Д. Саймонс решил проверить, как знание о возможности появления неожиданного стимула повлияет на обнаружение других неожидаемых событий. Видеоклип, использованный в данном эксперименте, повторял известный ролик с некоторыми добавлениями: помимо появления человека в костюме гориллы в течение видео цвет фона постепенно менялся с красного на золотой, и один из игроков в черной футболке исчезал из зоны видимости. Видео показывалось студентам с классическим заданием «посчитать количество перехода мяча у команды в белых футболках». После выполнения задания испытуемые отвечали на ряд вопросов о событиях в ролике, а также о том, видели ли они подобные ролики раньше. Оказалось, что те, кто знаком с подобными экспериментами, гораздо чаще замечают человека в костюме гориллы, но при этом еще реже, чем наивные испытуемые, замечают другие изменения. Таким остроумным способом Д. Саймонс также показал, что знакомство с выполняемой задачей (зрительного поиска и слежения за несколькими целями) и абстрактные знания о возможности появления нового стимула не снижают вероятности его пропуска [11].
Исследования Д. Меммерта о влиянии экспертного знания в спорте на уровень подверженности слепоты по невниманию также показывают, что, несмотря на общее снижение вероятности ошибки внимания, тем не менее, эксперты со стажем от 6 до 12 лет способны не заметить еще одного игрока на поле [12].
Таким образом, чем более ожидаем дополнительный стимул, тем с большей вероятностью будет замечен, но это правило не касается общих представлений, знаний о выполняемой задаче, феномене и т. д. Именно на этот факт ссылаются Г. Кун и Б. Татлер, когда говорят об отсутствии различий между восприятием фокуса в парадигме перенаправления внимания и слепотой по невниманию. Испытуемый в их исследовании мог знать, а мог и не знать, что ему показывают фокус, это не меняло вероятности ошибки пропуска объекта [3]. Можно сделать вывод о том, что слепота по невниманию не воспринимается испытуемым как промах. Экспериментатор оценивает пропуск появления/исчезновения дополнительного объекта как ошибку, тогда как испытуемый, вероятно, этого не делает. Д. Деннет говорит о том, что мы все знаем, что наше восприятие не идеально, и мы можем многого не заметить. Почему в таком случае мы должны как-то оценивать пропуск неожиданного сигнала и пытаться его исправить [13]?
Нельзя сказать, что фактор ожидания абсолютно не влияет на уровень слепоты по невниманию. Нами было рассмотрено влияние «обобщенных» и «контекстных» ожиданий на уровень слепоты по невниманию*. Эксперимент был проведен на лексическом материале. Разные типы ожидания были измерены через частоту применения их в русском языке или в данной ситуации. Так, «обобщенные» ожидания — это частотность слова, отраженная в Частотном словаре; «контекстные» ожидания — это возможность с помощью того или иного стимула решить поставленную задачу; соответствие предъявляемых стимулов представлению о необходимой информации
* Работа выполнена Н. А. Адамян под руководством М. Б. Кувалдиной в рамках бакалаврской квалификационной работы «Влияние фактора ожиданий на генерацию слепоты по невниманию» в 2011 г.
для ее решения. Испытуемым в тренировочных пробах предъявлялись по четыре буквосочетания, вместе образующие слово. Буквосочетания располагались хаотично в пределах четырех угловых градусов от точки фиксации на 200 мсек. Задача состояла в том, чтобы составить из предъявляемых буквосочетаний слово. После четырех тренировочных проб к уже предъявлявшимся буквосочетаниям (черного цвета) добавлялось еще одно (серого цвета), использование которого позволяло составить новое слово, отличающееся от того, которое предъявлялось в установочных пробах. Испытуемые не знали о том, что данная проба является контрольной, и не догадывались о возможном появлении ключевого стимула. После завершения работы с программой испытуемый отвечал на вопрос «Заметили ли Вы буквы, отличающиеся от других? Чем они отличались и какие это были буквы?». Ответ на данный вопрос служил критерием подверженности слепоте по невниманию. В трех группах в качестве основного задания предъявлялось одно и то же слово (ПРИМЕР), которое было возможно дополнить до высокочастотного слова (ПРИМЕРНО), низкочастотного слова (ПРИМЕРКА) и высокочастотного слова, обладающего низким контекстным ожиданием (ПРИМЕРОВ). Были получены данные, свидетельствующие о влиянии на уровень слепоты по невниманию как «обобщенных» ожиданий (частотности слов), так и «контекстных» ожиданий — соответствия ключевого стимула представлению испытуемого о выполняемой задаче. Повышение уровня ожиданий обоих типов приводит к повышению вероятности обнаружения ключевого стимула, то есть, к снижению уровня слепоты по невниманию [14].
Является ли релевантность дополнительного стимула существенным признаком слепоты по невниманию?
Д. Меммерт считает, что для возникновения слепоты по невниманию существенным является иррелевантность дополнительного стимула относительно задачи, тогда как пропуск исчезновения объекта в фокусе является ошибкой относительно релевантного задаче объекта. То есть, поскольку в основной инструкции к задаче не упоминается дополнительный объект, который может появиться на экране, реакция, а точнее отсутствие реакции испытуемых на этот объект оправдано. Г. Кун и Б. Татлер возражают, что определение релевантности — это более тонкий вопрос и не всегда зависит от инструкции. В их исследованиях часть испытуемых знала о том, что они наблюдают фокус, другая часть считала, что они принимают участие в эксперименте, связанном с исследованиями памяти. Следовательно, для одной из групп участников исчезновение объекта в описанном выше эксперименте являлось релевантным (они наблюдали фокус и пытались его разгадать), тогда как для другой это событие было менее релевантным. Данные обеих групп не отличались друг от друга, что говорит о том, что относительная релевантность события (исчезновение объекта) не является причиной пропуска этого события. В наших экспериментах [15] было показано, что, несмотря на увеличение релевантности дополнительного стимула, уровень слепоты по невниманию остается достаточно высоким. Варьирование релевантности достигалось путем формирования временных ожиданий появления дополнительного стимула, подсказкой относительно его появления и включением его в основное задание. Несмотря на это, уровень слепоты по невниманию в условиях повышения релевантности составил от 30 до 54% [там же]. Возможной причиной этого является искусственное определение релевантности, которое задается скорее процедурой эксперимента, а не самим испытуемым.
Испытуемый самостоятельно не оценивает важность поступающего сигнала, точнее его оценки не совпадают с оценками, предполагаемыми экспериментатором.
Несмотря на то, что контроль релевантности стимула является сложно достижимым воздействием, в исследовании [16] было показано, что один и тот же стимул, который может быть воспринят как буква латинского алфавита или как цифра, определяется лучше, если соответствует инструкции (следить за цифрами или следить за буквами). То есть, более релевантный инструкции стимул замечается чаще, чем нерелевантный.
Часть исследований демонстрирует, что как фактор ожиданий, так и фактор релевантности могут быть проконтролированы в эксперименте. Тем не менее, если ожидания или оценка релевантности относятся не к конкретному стимулу, а скорее являются обобщенной оценкой ситуации (появление или исчезновение какого-либо объекта), то экспериментальные манипуляции не позволяют снизить уровень слепоты по невниманию.
Каким образом должен проводиться контроль над включенностью/невключенностью внимания в задачу обнаружения дополнительного стимула?
Д. Меммерт, критикуя возможность объединения парадигм перенаправления внимания и слепоты по невниманию, указывает на то, что в последней есть явный способ проверки того, насколько внимание было привлечено к дополнительному стимулу. Этот способ проверки состоит в добавлении пробы «полного внимания», то есть такого предъявления задачи, при котором испытуемый уже не выполняет требуемое инструкцией, а просто наблюдает за стимулами, появляющимися на экране монитора. Если в таком случае испытуемый оказывается способен заметить дополнительный сигнал (что случается в более чем 90% случаев), делается вывод о том, что в предыдущих пробах внимание было отвлечено на основную задачу, и именно вследствие этого дополнительный стимул был пропущен. В парадигме перенаправления внимания нет такого замера. Г. Кун и Б. Татлер указывают, что демонстрация фокуса обычно происходит до момента понимания испытуемым того, в чем этот фокус состоял, следовательно, такая процедура также включает условие «полного внимания» [4]. Важно отметить, что введение контрольного условия, которое бы позволяло определить, насколько испытуемый способен заметить появление или исчезновение стимула, тем не менее, не решает вопрос о включенности или невключенности внимания в процесс обнаружения данного стимула. Речь идет о двух типах внимания: внимания, связанного с движениями глаз (overt attention) и внимания, перенаправляющегося на объект независимо от направления взгляда (covert attention). Несмотря на то, что общепризнанным является связность этих двух типов внимания, определение этой связи и ее конкретной реализации в задаче представляется достаточно сложным [2]. Так, изучение слепоты по невниманию с помощью записи движения глаз не показало каких-либо различий между теми испытуемыми, которые заметили дополнительный объект, и теми, кто не заметил [12, 17]. А в экспериментах с парадигмой перенаправления внимания (с презентацией того же фокуса) было показано, что фиксация в момент падения зажигалки не связана с тем, заметили или не заметили испытуемые ее исчезновение. Из 20 участников этого эксперимента 65% заметили исчезновение объекта, но только четверо из них непосредственно фиксировали свой взгляд на пустой руке, остальные смотрели на лицо фокусника [2]. Следовательно, даже контролируя направление взгляда в сторону целевых стиму-
лов (как это было сделано в работах Д. Меммерта (2006) и Г. Куна и Б. Татлера (2005, 2007)), мы не можем с уверенностью сделать вывод о том, что внимание испытуемого не могло быть привлечено к дополнительному стимулу. Мы можем точно сказать о том, что когда испытуемый не занят никакой деятельностью (как это происходит в пробе с «полным вниманием»), он с высокой вероятностью будет способен привлечь свое внимание к появлению или исчезновению стимула. Обратный ход мысли не представляется верным: если испытуемый занят какой-либо деятельностью, он может как привлечь, так и не привлечь свое внимание к дополнительному объекту. Поэтому полный экспериментальный контроль над включенностью/невключенностью внимания в задачу обнаружения дополнительного стимула не возможен.
Необходима ли основная задача, вызывающая загрузку внимания и «отвлекающая» внимание от перенаправления в сторону дополнительного стимула?
Этот вопрос оказывается следствием решения предыдущего. По сути, задача, индуцирующая слепоту по невниманию, является примером метода двойных задач: одно задание дается испытуемому эксплицитно с помощью инструкции, другое — обнаружение нового объекта — возникает в процессе выполнения первого. Если введение задачи полностью переключает весь ресурс внимания испытуемого на решение этой задачи, а слепота по невниманию является следствием невозможности выделения ресурсов на обработку дополнительной информации, то тогда любой эффект, не связанный с выполнением двойной задачи, не может быть сравним с эффектом слепоты по невниманию. Противоположная точка зрения, которой придерживаются Г. Кун и Б. Татлер, не определяет наличие двойной задачи как необходимое условие для слепоты по невниманию и эффектов, связанных с перенаправлением внимания [4]. С этим выводом также согласуется критика двойных задач, как метода, позволяющего отделить эффекты направленности внимания от эффектов других процессов [18, 19]. Двойные задачи могут вызвать не переключение, а распределение внимания между двумя источниками информации. Особенно высока вероятность такого распределения внимания в экспериментах, предполагающих предъявление нескольких проб, то есть там, где включается фактор научения [20]. Кроме того внимание может иметь несколько функций, как полагает М. Познер: контроль над выполнением задачи, ориентировка, система, обеспечивающая состояние бодрствования [18]. Следовательно, контролируя одну функцию внимания, мы можем не учесть возможность работы иной, например, ориентировочной функции. А если мы полностью не можем проконтролировать загрузку внимания одной из задач, мы не можем ответить на вопрос о том, необходима ли основная задача, вызывающая загрузку внимания и «отвлекающая» внимание от перенаправления в сторону дополнительного стимула.
Подводя итоги дискуссии, развернутой в журнале «Consciousness and Cogni-tion», можно сделать вывод, что она была направлена скорее не на обсуждение того, каким образом можно дифференцировать два эффекта, а на обсуждение сложности и неоднозначности феномена слепоты по невниманию. Исследования влияния ожиданий и релевантности дополнительного объекта на силу проявления слепоты по невниманию дают положительный ответ. Тем не менее, если эти факторы рассматриваются в общем виде (например, ожидания как результат общего знания о возможности совершения ошибки обнаружения), то их влияние уже не столь однозначно.
Вопрос о контроле включенности внимания наталкивается на ряд методических проблем. Для их решения необходимо использовать такую экспериментальную парадигму, которая бы не имела недостатков метода двойных задач. На данный момент такого метода для изучения слепоты по невниманию не создано.
Альтернативным вариантом решения вопросов, поставленных Д. Меммертом, является выделение разных типов слепоты по невниманию, как это делает С. Мост, еще один участник дискуссии. По его мнению, первый тип слепоты по невниманию (можно его назвать периферическим) связан с перенаправлением пространственного внимания и является следствием ошибки на этапе кодирования информации. Другой тип (центральный) связан с процессами сохранения и осознания информации и может не зависеть от направленности внимания [9]. Эффекты, используемые иллюзионистами, могут быть примером первого типа слепоты по невниманию. Управляя вниманием зрителей, фокусник переводит их взгляд от того места в пространстве, где в этот момент происходит исчезновение объекта. Если же пространственные закономерности привлечения внимания не контролируются и весь процесс происходит в фовеальной части поля зрения, то мы можем предположить второй тип слепоты по невниманию. Если С. Мост прав, мы можем получить слепоту по невниманию, не применяя методику двойных задач и не варьируя пространственно-ориентированное внимание.
Идея о том, что слепота по невниманию может возникать в условиях демонстрации фокуса, была проверена нами в эмпирическом исследовании. Дополнительной задачей работы являлся контроль тех факторов, которые не были учтены в работах по перенаправлению внимания.
Исследования Г. Куна и Б. Татлера отличаются рядом особенностей:
1. Внимание, которым манипулируют исследователи, имеет явную пространственную природу. Если убрать из их фокуса варьирование пространственным фактором внимания, то, возможно, все наблюдатели смогут заметить манипуляции, которые составляют его суть.
2. В работах Г. Куна и Б. Татлера присутствует контроль перенаправления внимания с помощью перевода взгляда, но отсутствует контроль влияния зрительного контакта на эффективность фокуса. Если убрать возможность зрительного контакта с иллюзионистом, повлияет ли этот фактор на эффективность обнаружения манипуляций с объектом?
3. Суть многих фокусов, в том числе и того, который был использован в работах Г. Куна и Б. Татлера, состоит в том, что иллюзионист с помощью некоторых манипуляций нарушает наши представления о причинно-следственной связи явлений. Так, в их исследовании нарушено представление о том, как может исчезать предмет (если я что-то держу в руке, оно не может оттуда исчезнуть просто так). Если нарушить причинно-следственную связь между явлениями с помощью особенностей видеосъемки (например, не показывать момент критического перемещения объекта, который и составляет суть фокуса), то будет ли это оказывать влияние на эффективность обнаружения манипуляций с объектом?
В исследовании приняли добровольное участие 144 человека, 100 женщин, 44 мужчины, в основном студенты Санкт-Петербургского государственного университета, факультета психологии, возраст — 20 лет, SD = 2,9.
Метод. Испытуемым предъявлялось видео фокуса с картами, созданное специально для исследования. В этом видео иллюзионист позволял выбрать одну карту из колоды, показывал ее зрителю, демонстративно ее возвращал в колоду (помещал рубашкой вверх на пачку карт), а потом просил невидимого в кадре человека как бы спрятать эту карту в веере других, которые он в это время держал в правой руке. В тот момент, когда участник фокуса выполнял требуемое действие, иллюзионист левой рукой забирал выбранную карту из веера и, пока испытуемый направляет свое внимание на карточный веер, помещал ее между зубами. После этого он, продолжая держать карту в зубах, сигнализировал об окончании фокуса. Суть манипуляции с картами состояла в том, что перенаправляя свое внимание на веер карт, в котором возможно содержалась ранее выбранная карта, испытуемый мог не заметить перемещение этой карты вверх и ее нахождение во рту у иллюзиониста. В отличие от фокуса, использованного Г. Куном, в данном видео все действия производились на небольшом расстоянии друг от друга и не были пространственно разнесены. В момент просмотра фокуса перемещение карты вверх находилось на небольшом расстоянии от руки с веером карт, на которые, возможно, было направлено внимание испытуемого. После просмотра видео участники исследования заполняли опросник, в котором они отвечали на три типа вопросов в зависимости от предыдущих ответов:
• Удалось ли фокуснику ввести Вас в заблуждение?
• Вы заметили, как карта оказалась в зубах у фокусника?
• Опишите, в чем состоял фокус?
Кроме этих вопросов мы измеряли степень удивления испытуемого, измеренного по шкале от 1 до 5 баллов, и степень уверенности в опознании или не опознании деталей фокуса, измеренную методом ставки [21].
В исследовании было три группы испытуемых, которые смотрели разные записи фокуса.
В группе № 1 иллюзионист не смотрел на возможного наблюдателя, то есть не был установлен зрительный контакт. Кроме этого перемещение выбранной карты происходило за пределами кадра, то есть испытуемый мог наблюдать карту, когда она уже оказывалась в зубах фокусника.
В группе № 2 иллюзионист смотрел на возможного наблюдателя, то есть зрительный контакт присутствовал на протяжении всей демонстрации фокуса. Кроме того, перемещение карты было доступно наблюдателю в течение всей демонстрации.
В группе № 3 глаза фокусника были закрыты солнцезащитными очками для того, чтобы препятствовать возможному считыванию направления взгляда. Перемещение карты было доступно наблюдателю в течение всей демонстрации фокуса.
Таким образом мы контролировали фактор наличия/отсутствия зрительного контакта и наличия/отсутствия потенциальной возможности заметить перемещение карты при просмотре видео.
Сравнивая результаты групп № 1 и № 3, мы рассматривали влияние фактора перцептивной доступности манипуляций с картой на эффективность ее обнаружения. Сравнивая результаты групп № 2 и № 3, мы рассматривали влияние зрительного контакта и возможного влияния совместного внимания на эффективность обнаружения карты.
Результаты. Всего из 144 участников 34% признали, что иллюзионисту не удалось ввести их в заблуждение, так как они были знакомы с фокусом или сразу же разгадали его. Из 95 испытуемых, которые не были знакомы с фокусом, 40% продемонстрировали слепоту по невниманию, то есть ошибку обнаружения перемещения карты из колоды. Не обнаружено отличий в уровне слепоты по невниманию между группами. В группе № 1 — 74% испытуемых (из 27) не заметили появления карты в зубах иллюзиониста, в группе № 2 — 52% (из 31), а в группе № 3 — 54% (из 24). Можно выделить фактор, который в большей мере повлиял на уровень слепоты по невниманию, а именно отсутствие зрительного контакта. Среди испытуемых, не заметивших перемещение карты, наибольший уровень слепоты наблюдается в группах № 1 и № 3 (Хи-квадрат = 4,51, = 2; р = 0,042).
Первой проверялась гипотеза о влиянии потенциальной видимости перемещения на оценки удивления и уверенного опознания всех деталей предъявленной стимуляции. Анализ ANOVA по двум факторам («Группа» Х «Обнаружение карты») показал значимое влияние взаимодействия этих факторов на оценку уверенности в опознании деталей фокуса ^(3,47) = 5,4, р = 0,025, п2 = 0,1) и не показал статистически значимого влияния этих факторов на оценку удивления (р = 0,1). Там, где испытуемый может потенциально заметить перемещение карты вверх, ставки, сделанные на точность опознания деталей, являются стабильными независимо от результата обнаружения. Тогда как в случае невозможности проследить весь путь перемещения карты ставки, отражающие степень недоверия собственному перцептивному опыту, возрастают. Потенциальная доступность информации о сути фокуса во время его просмотра не влияет на оценки удивления, но отражается в уверенности в точности опознания деталей.
Второй проверялась гипотеза о влиянии зрительного контакта на оценки удивления и уверенного опознания всех деталей предъявленной стимуляции. Анализ ANOVA по двум факторам («Группа» Х «Обнаружение карты») показал влияние обоих факторов на статистически не значимом уровне (р > 0,1). Следовательно, наличие или отсутствие зрительного контакта с иллюзионистом и возможное перенаправление внимания с помощью взгляда хоть и является причиной возможной ошибки обнаружения карты, но, тем не менее, не рефелексируется испытуемым.
Оценки удивления, несмотря на нечувствительность к типу продемонстрированного фокуса, оказываются чувствительны к тому решению, которое принимают испытуемые. Анализ ANOVA ^ (2,141) = 16,2; р = 0,001) показывает, что наибольшие оценки удивления испытуемые ставят в том случае, когда они не заметили перемещение карты, а наименьшие — когда они делают ставку на то, что заметили все детали фокуса.
Обсуждение. Проведенное нами исследование ставило своей целью попытку объединения экспериментальных парадигм перенаправления внимания и слепоты по невниманию. В экспериментах Г. Куна и Б. Татлера показано, что манипулирование пространственно-ориентированным вниманием, так же как социальная подсказка (зрительный контакт) могут существенно улучшить показатели обнаружения объекта. В нашем исследовании наличие/отсутствие зрительного контакта повлияло на вероятность ошибки обнаружения объекта, релевантного задаче, но не отразилось на субъективных оценках испытуемого. Такие результаты могут быть следствием изменения процедуры (в нашем варианте манипуляции пространственно-ори-
ентированным вниманием были сведены к минимуму). Кроме того, неполная репликация сама по себе является основанием для получения результатов, отличных от описанных авторами. Тем не менее, данное исследование может быть включено в дискуссию в качестве примера, на основании которого можно объединить перенаправление внимания и слепоту по невниманию и ответить на вопросы, поставленные Д. Меммертом.
Является ли неожиданность дополнительного стимула существенным признаком слепоты по невниманию? Нет, это не существенный признак.
Является ли релевантность дополнительного стимула существенным признаком слепоты по невниманию? Дополнительный стимул может быть релевантным задаче и тем не менее не обнаруживаться испытуемыми.
Каким образом должен проводиться контроль над включенностью/невключенностью внимания в задачу обнаружения дополнительного стимула? Полный контроль на наш взгляд не представляется возможным.
Необходима ли основная задача, вызывающая загрузку внимания и «отвлекающая» внимание от перенаправления в сторону дополнительного стимула? Нет, слепота по невниманию возможна и при отсутствии задачи, вызывающей загрузку внимания.
Литература
1. Mack A., Rock I. Inattentional blindness. The MIT Press, 1998.
2. Kuhn G., Findlay J. M. Misdirection, attention and awareness: Inattentional blindness reveals temporal relationship between eye movements and visual awareness // The Quarterly Journal of Experimental Psychology. 2010. Vol. 63, N 1. P. 136-146.
3. Kuhn G., Tatler B. Magic and fixation: now you don't see it, now you do // Perception. 2005. Vol. 34, N 9. P. 1155-1161.
4. Kuhn G., Tatler B. W. Misdirected by the gap: The relationship between inattentional blindness and attentional misdirection // Consciousness and cognition. 2011. Vol. 20, N 2. P. 432-436.
5. Kuhn G., Tatler B. W., Findlay J. M., Cole G. G. Misdirection in magic: Implications for the relationship between eye gaze and attention // Visual Cognition. 2008. Vol. 16, N 2-3. P. 391-405.
6. Kuhn G., Tatler B. W., Cole G. G. You look where I look! Effect of gaze cues on overt and covert attention in misdirection // Visual Cognition. 2009. Vol. 17, Issue 6-7. P. 925-944.
7. Tatler B. W., Kuhn G. Don't look now: The magic of misdirection // Eye movements: A window on mind and brain. Oxford: Elsevier, 2007. P. 697-714.
8. Memmert D. The gap between inattentional blindness and attentional misdirection // Consciousness and cognition. 2010. Vol. 19, N 4. P. 1097-1101.
9. Most S. B. What's "inattentional" about inattentional blindness? // Consciousness and Cognition. 2010. Vol. 19, N 4. P. 1102-1104.
10. Beanland V., Pammer K. Gorilla watching: Effects of exposure and expectations on inattentional blindness // ASCS09: Proceedings of the 9th Conference of the Australasian Society for Cognitive Science. 2010. P. 12-20.
11. Simons D. J. Monkeying around with the gorillas in our midst: familiarity with an inattentional-blindness task does not improve the detection of unexpected events // i-Perception. 2010. Vol. 1, N 1. P. 3.
12. Memmert D. The effects of eye movements, age, and expertise on inattentional blindness // Consciousness and Cognition. 2006. Vol. 15, N 3. С. 620-627.
13. Dennett D. How could I be wrong? How wrong could I be? // Journal of Consciousness Studies. 2002. Vol. 9, N 5-6. P. 5-6.
14. Адамян Н. А. Роль «ситуативных» и «общих» ожиданий при индукции слепоты по невниманию // Материалы Международного молодежного научного форума «Л0М0Н0С0В-2012» / отв. ред. А. И. Андреев, А. В. Андриянов, Е. А. Антипов, К. К. Андреев, М. В. Чистякова. [Электронный ресурс]. М.: МАКС Пресс, 2012. 1 электрон. опт. диск (DVD-ROM); 12 см.
15. Кувалдина М. Б. Ошибки невнимания в слепоте по невниманию // Вестн. С-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2013. Вып. 3. С. 10-22.
16. Most S. B. Setting sights higher: category-level attentional set modulates sustained inattentional blindness // Psychological research. 2013. Vol. 77, N 2. С. 139-146.
17. Richards A., Hannon E. M., Vitkovitch M. Distracted by distractors: eye movements in a dynamic inattentional blindness task // Consciousness and cognition. 2012. Vol. 21, N 1. P. 170-176.
18. Posner M. I. Attentional networks and consciousness // Frontiers in psychology. 2012. Vol. 3. P. 64.
19. Cohen M. A., Cavanagh P., Chun M. M., Nakayama K. The attentional requirements of consciousness // Trends in cognitive sciences. 2012. Vol. 16, N 8. P. 411-417.
20. Marchetti G. Against the view that consciousness and attention are fully dissociable // Frontiers in psychology. 2012. Vol. 3. P. 36.
21. Persaud N., McLeod P., Cowey A. Post-decision wagering objectively measures awareness // Nature neuroscience. 2007. Vol. 10, N 2. P. 257-261.
Статья поступила в редакцию 24 марта 2014 г.
Контактная информация
Кувалдина Мария Борисовна — кандидат психологических наук, доцент; [email protected] Ямщинина Полина Александровна — инженер-исследователь; [email protected]
Kuvaldina Maria B. — Candidate of Psychology, Associate Professor; [email protected] Yamshchinina Polina A. — Research engineer; [email protected]
