CC BY
53
о <
Д. Ю. Миропольский D. Yu. Miropolsky
С. Н. Пшеничникова S. N. Pshenichnikova
Управление экономикой: дилемма регуляторов и стимулов
Management of Economy: System of Regulators and Stimulus
Миропольский Дмитрий Юрьевич
Санкт-Петербургский государственный экономический университет Заведующий кафедрой общей экономической теории
Доктор экономических наук, профессор Заслуженный деятель науки РФ [email protected]
Пшеничникова Светлана Николаевна
Санкт-Петербургский государственный
экономический университет
Доцент кафедры общей экономической теории
Доктор экономических наук
Miropolsky Dmitry Yuryevich
Saint-Petersburg State Economy University
Head of the Chair of the General Economic Theory
Doctor of Science (Economy), Professor
Honored Worker of Science of the Russian Federation
Pshenichnikova Svetlana Nikolaevna
Saint-Petersburg State Economy University
Associate Professor of the Chair of General Economic
Theory
Doctor of Science (Economy) [email protected]
РЕФЕРАТ
В статье на основе двухсекторной модели хозяйственной системы исследуются эффекты стимуляции и мобилизации, а также их взаимодействие. На основе совместного рассмотрения данных эффектов решается вопрос о сравнительной эффективности рыночной и плановой экономик, моделируется переход России к рынку и степень его успешности.
ABSTRACT
On the basis of two-sector model of economic system effects of stimulation, mobilization and their interaction are under research in the article. On the basis of interaction of the given effects the question on comparative efficiency of market and planned economy is solved. Authors model a transition of Russia to the market and degree of its success.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
рынок, план, базовый сектор, пионерный сектор, эффект стимуляции, эффект мобилизации
KEY WORDS
market, plan, planned economy, basic sector, pioneer sector, stimulation effect, mobilization effect
Любая система экономических отношений, будь то рыночная, плановая или какая-либо их комбинация, выполняет две функции — стимулирующую и регулирующую. Внутри регулирующей функции важнейшей подфункцией является мобилизующая. Реализация этих функций, соответственно, порождает два эффекта — эффект стимуляции и эффект
мобилизации. Эти эффекты могут быть как положительными, так и отрицательными. Если они отрицательные, то можно говорить об эффектах дестимуляции и демобилизации.
В 2009 г. руководителем Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования С. С. Сулакшиным была опубликована моно-
ш о 1Я О ю о ю о ю о 1Я о ю о ю о ю о 1Я о
1 тН 1-4 <м (М м со ^ ю ю СО СО ь- ь- 00 00 ® О) о
о 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 тН
ю о ю о ю о ю о ю о ю о ю о ю о ю о 1
1-4 1-Н (М N со со 1Я ю со СО |> 00 00 С5 ю ОЭ
Рис. 1. Мотивационный трудовой коэффициент, зависящий от размера заработной платы для российского работника (2008)
графия, в которой была приведена чрезвычайно интересная зависимость (рис. 1) [7, с. 152].
На рис. 1 по оси абсцисс показана среднемесячная заработная плата, на оси ординат некий безразмерный коэффициент, своего рода «мотиватор производительности труда» [7, с. 151]. На графике видно, что если заработная плата российского работника не достигает 35-40 тыс. руб., то трудовая мотивация не изменяется и производительность труда не растет. Если же заработная плата возрастает до 95-100 тыс. руб. в месяц, то она начинает мотивировать работников, и производительность возрастает в 2 раза.
Нам не известно, каким образом С. С. Сулакшин рассчитал указанный коэффициент мотивации. Однако допустим, что зависимость, изображенная на рис. 1, адекватно отражает российскую действительность. Далее С. С. Сулакшин сообщает, что средняя заработная плата у работников, которых обследовали, чтобы вывести зависимость, представленную на рис. 1, составляет 16 тыс. руб. в месяц. Получается, что для условий России для увеличения выработки за
счет интенсификации труда в 2 раза необходимо повысить заработную плату в 6 раз.
Автор монографии по-своему объясняет полученные зависимости [7, с. 147]. Мы, не вступая с ними в полемику, попытаемся интерпретировать их с другой точки зрения. Для этого обратимся к сущности альтернативных типов экономических систем, которые определяются разными механизмами функционирования. Существуют следующие типы классификации экономических структур.
Классификацию по натуральному и стоимостному составу общественного продукта предложил французский экономист Ф. Кенэ. Он выявил существование определенных пропорций обмена в натуральном и денежном выражении продукцией сельского хозяйства и промышленными изделиями. В XIX веке К. Маркс исследовал воспроизводственную структуру экономики, представив совокупный общественный продукт двумя видами: средствами производства и предметами потребления [5]. В 30-х гг. XX века А. Фишером и К. Кларком была предложена классификация структуры экономики в разрезе трех секторов: а) первичный сек-
2 тор включал отрасли, непосредственно
^ связанные с производством, добычей и
о использованием естественных ресурсов
о (добывающая промышленность, сель-
го ское, лесное хозяйство); б) вторичный
х сектор включал отрасли обрабатывающей -о 1
н- промышленности; в) третичный сектор —
< это сфера услуг, включая информационно ное обслуживание [3, с. 154]. К. Кларк доказал, что в каждом из секторов действуют свои закономерности: а) в первичном — это закон убывающей доходности; б) во вторичном — закон возрастающей доходности; в) в третичном — оба закона.
В настоящее время западные исследователи выделяют несколько подходов к структурированию общественного производства. Однако общим для многих экономистов остается разделение отдельных видов услуг на услуги, которые оказываются производственному сектору, и услуги социального или личного характера. В частности, Д. Белл и М. Ка-стельс выделяют на основе данных признаков четырех-пятиступенчатую сферу общественного производства [10, с. 294]. Исследователи выделяют общие черты функционального деления продукта на промежуточный и конечный. Тогда к первичному сектору относятся отрасли, добывающие сырье (нефть, уголь, газ), заготовка леса, все отрасли сельского хозяйства. Вторичный сектор включает в себя всю промышленность, связанную с обработкой продукции первичного сектора, а также производство продукции из искусственных и полимерных материалов. Результатом деятельности вторичного сектора являются конечные продукты, которые идут в сферу производительного и личного потребления. Таким образом, к первым двум секторам относятся традиционные секторы, в частности составляющие основу теории А. Фишера и К. Кларка. Третичный сектор включает производственные услуги и услуги, связанные с содержанием коммунального хозяйства. К четвертичному сектору относят отрасли, связанные с торговлей, информационным и финансовым обеспечением. Пятеричный сектор
включает все, что связано с обслуживанием человека.
Продолжим исследование структуры экономики отечественными учеными. Теорию многоуровневой экономики в России предложил академик Ю. В. Яременко, который определил структуру экономики как совокупность структурных элементов — целостных в качественном отношении уровней, которые представляют собой совокупность предприятий, близких по характеристикам используемых ресурсов, применяемых технологий и выпускаемой продукции [9, с. 13].
Интересна модель В. Иноземцева, который считает, что «сегодня граница проходит не между материальным производством и сферой услуг, а между производством объективируемых и не-объективируемых благ» [2, с. 61-65]. Автор предлагает двухсекторную модель, группируя отрасли не только по их месту и роли в общественном производстве, но и по схожести их характеристик. В. Иноземцев выделяет субъект-объектный сектор, к которому относит отрасли первичного сектора, а также некоторые подотрасли вторичного сектора согласно ранее рассмотренным моделям, такие как металлургия, химическая промышленность, машиностроение. Общими характеристиками данного сектора являются повторяемость производственных процессов, высокая производительность труда, стабильная численность занятых. Субъект-субъектный сектор включает в себя сферы культуры, образования, финансового и денежного обращения, государственное управление. Характерные черты этого сектора: разнообразие процессов, невоспроизводимость продуктов и услуг, более низкие показатели производительности труда, высокие темпы роста занятости.
Данный подход, базируясь на анализе экономических аспектов воспроизводственной структуры общества, а также на социологическом анализе взаимодействия индивидов в сфере жизнедеятельности и в сферах, связанных с креативным развитием личности в системе постиндустриального общества, является
Рис. 2. Простейшая хозяйственная система, состоящая из базового и пионерного секторов
плодотворным. Однако, с точки зрения нашего исследования, на основе данной модели достаточно проблематично выйти на специфику формирования и функционирования разных типов экономических систем, а также показать активное влияние рабочей силы на структуру системы.
А. А. Лапинскас [4] выявил нелинейный, волнообразный характер эволюции экономических систем. Также на основе исследования ученый приходит к выводу, что структура — это совокупность отношений, связывающих элементы структуры. Структура системы, будучи инвариантной, определяет ее функциональные особенности и эффективность при решении хозяйственных задач. Выделяется натуральный, рыночный и смешанный тип экономических систем.
Двухсекторную структуру экономики, состоящую из базового и пионерного секторов, предлагает Д. Ю. Миропольский [6]. Суть ее заключается в том, что в экономической системе существуют два сектора — базовый и пионерный. Базовый сектор производит традиционные (базовые) продукты, являющиеся основой жизнеобеспечения хозяйства. Пионерный сектор производит новые, пионерные для данной системы продукты.
Согласно двухсекторному подходу, на рис. 2 представлена модель простейшей
хозяйственной системы. На оси абсцисс зафиксированы функционирующие хозяйствующие субъекты (Э), на оси ординат — производимые ими предельные продукты (МР).
Треугольник ОБР — производимый продукт (результат), измеряемый в условных удельных единицах, показывающих количество продукта на одного субъекта, прямоугольник ОАЕР — потребляемый продукт (затраты), необходимый для производства конечного продукта, также измеряемый в условных удельных единицах на одного субъекта. Сделаем допущение в рамках представленной модели, что сумма затрат у всех субъектов рассматриваемой экономики одинаковая и представлена линией АЕ. Тогда соотношение затрат и результатов показывает результаты на некую условную единицу затрат для отдельных субъектов, а в последующем и для каждого сектора. Ведь не важно — считать результаты на рубль затрат или на миллион рублей. Важно, чтобы рубли и миллионы были у всех одинаковыми. Посмотрев с этой точки зрения еще раз на рис. 2, можно увидеть, что абстрактная хозяйственная система распалась на два сектора: сектор ОБОй и сектор йОЕР. В секторе ОБОй результаты деятельности субъектов экономики по стоимости превышают затраты, а в секторе йОЕР — наоборот. Такое
2 различие возникает вследствие того, что ^ при одинаковых удельных затратах у всех о субъектов системы разные результаты. о Они снижаются по мере движения от точ-го ки O к точке F.
х Снижение результатов при одинако-н- вости затрат возникает в силу того, что < субъекты на оси абсцисс расположены т в определенном порядке. В начале системы координат расположены хозяйства, производящие сугубо базовые продукты; около точки F — хозяйства, производящие сугубо пионерные продукты; посередине — субъекты, производящие продукты, которые по-разному сочетают в себе моменты базовости и пионерно-сти. В данной абстрактной хозяйственной системе объемы и масштабы секторов одинаковые, хотя в реальной действительности возможны и другие соотношения базового и пионерного секторов: базовый сектор больше пионерного; пионерный сектор больше базового.
Под базовыми продуктами мы понимаем продукты необходимого жизнеобеспечения. Так как это продукты жизнеобеспечения, то, во-первых, люди отладили технологии их производства и научились производить в большем количестве, во-вторых, в процессе потребления полезность этих продуктов высокая. Эти два обстоятельства и приводят к тому, что результаты при их производстве превышают сумму затрат. Объясняется это тем, что такие продукты массово производятся и массово потребляются на протяжении длительного времени, вследствие чего эти продукты прибыльные, т. е. совокупный результат выше затрат для всех субъектов данного сектора. Самую высокую прибыль получают базовые субъекты, расположенные ближе к точке А. По мере приближения к точке D прибыль субъектов уменьшается, субъекты же пионерного сектора, расположенные на отрезке DF, являются убыточными.
Пионерные продукты, напротив, осваиваются в хозяйственной системе впервые и в комплект необходимого жизнеобеспечения они не входят. В результате продуктивность при их производстве низкая, и полезность при по-
треблении также низкая. Поэтому результаты при производстве пионерных продуктов оказываются ниже условной единицы затрат, т. е. они убыточные. При этом надо сразу оговориться, что пионерные продукты — более широкое понятие, чем инновации. Допустим, некая отсталая в плане создания и внедрения достижений научно-технического прогресса страна решила освоить продукт, который она никогда раньше не производила. Этот продукт будет для нее пионерным. В мировом же масштабе он может давно производиться и инновацией не является.
Вернемся к рис. 2. В секторе OBCD производятся базовые продукты с разной степенью включенности моментов пионерности. Мы можем называть этот сектор базовым. В секторе DCEF производятся пионерные продукты с разной степенью включенности моментов базо-вости. Этот сектор мы называем пионерным. Видно, что пионерный сектор несамодостаточен. Даже для простого воспроизводства ему необходимы дополнительные ресурсы в размере CEF. Эти ресурсы можно взять только в базовом секторе, где есть избыток ресурсов в размере ABC. Допустим, что исследуемая хозяйственная система не может получать ресурсы в размере CEF из других хозяйственных систем.
Хозяйственная система, изображенная на рис. 3, отличается от предыдущей ситуации на рис. 2. Это тоже абстрактная система. Ее абстрактность состоит в том, что пока мы ничего не знаем о том, как организовано воспроизводство базовых и пионерных продуктов и каким образом недостающие продукты из базового сектора попадают в пионерный. Исторически человечество выработало два способа решения этих проблем — рыночный и плановый. Соответственно, абстрактная хозяйственная система имеет две основные конкретные формы: рыночную и плановую.
Полагаем, что рыночная форма организации хозяйства трансформирует рис. 2 следующим образом (см. рис. 3):
На рис. 3 по оси абсцисс теперь располагаются не абстрактные хозяйству-
Рис. 3. Рыночная хозяйственная система
ющие субъекты, а частные собственники, которые торгуют друг с другом. В процессе торговли цены на базовые и пионерные продукты отклонились от стоимости OBF так, что совокупная выручка от реализации равна площади прямоугольника OKLF. Это означает, что цены на базовые продукты оказались ниже стоимости, а цены на пионерные — выше, и все частные собственники получили нормальную прибыль на вложенный капитал (высота прямоугольника AKLE).
Мы не будем детально останавливаться на вопросе, почему цены отклонились от стоимости, но хотелось бы обратить внимание на то, что сделало это отклонение возможным. Отклонение цен от стоимости, которое дало всем участникам рынка нормальную прибыль на вложенный капитал, стало возможным благодаря определенной пропорции между базовым (OBCD) и пионерным (DCEF) секторами экономики. Пионерный сектор мал относительно базового, и прибавочного продукта базового сектора (ABC) хватило на обеспечение нормальной прибыли как субъектов самого базового сектора, так и субъектов пионерного сектора. Или, иначе, площадь треугольника KBN равна площади треугольника NLF.
Теперь посмотрим, каким образом плановая форма организации хозяй-
ственной жизни трансформирует абстрактную систему, изображенную на рис. 2 (рис. 4):
Принципиально ситуация на рис. 4 отличается от рис. 3 тем, что пропорция между базовым и пионерным секторами другая: пионерный сектор относительно базового большой. Это ведет к тому, что если бы хозяйствующие субъекты S были бы частными собственниками, они смогли бы сторговаться только при таких ценах на свою продукцию, при которых совокупная выручка (OKLF) была бы равна затратам1 (OAEF). Ясно, что частный собственник не может длительное время торговать, если выручка равна затратам. Поэтому существование такой пропорции между базовым и пионерным секторами возможно, только если экономика не рыночная, а плановая. Тогда субъекты S — это не капиталисты, а бюрократия, и процесс производства и потребления продукции осуществляется не за счет торговых сделок, а за счет совершенно иного, номенклатурно-объ-емного механизма [6, с. 281-290]. Здесь объем прибавочного продукта из базового сектора по плану перераспределяется в пользу пионерного сектора (ABC = CEF).
1 Затраты в этой модели отождествлены с вложенным капиталом.
Рис. 4. Плановая хозяйственная система
Итак, мы получили предельно упрощенные модели рыночной и плановой хозяйственных систем. Какая из этих двух систем более эффективная? Вроде бы вопрос риторический. Подавляющее большинство экономистов сегодня уверено, что рыночная экономика всегда и абсолютно эффективнее плановой. В частности, Е. Т. Гайдар любил в своих работах оперировать статистикой, подтверждающей эту идею: «Советский Союз добывал в 8 раз больше железной руды, чем США, выплавлял из этой руды втрое больше чугуна, стали из этого чугуна — вдвое больше. Машин из этого металла производил по стоимости примерно столько же, сколько США. В СССР потребление сырья и энергии в расчете на единицу конечного продукта было соответственно в 1,6 и 2,1 больше, чем в США. Средний срок строительства промышленного предприятия в СССР превышал 10 лет, в США — менее двух. В расчете на единицу конечного продукта СССР расходовал в 1980 г. стали — в 1,8 раза больше, чем США, цемента — в 2,3 раза, минеральных удобрений — в 7,6 раза, лесопродуктов — в 1,5 раза. СССР производил в 16 раз больше зерноуборочных комбайнов, чем США, при этом собирал намного меньше зерна и поставил себя в зависимость от его поставок по импорту» [1, с. 440].
Казалось бы, какие еще нужны доказательства того, что рыночная экономика эффективнее плановой? Однако даже если предположить, что на эти цифры никак не повлияли природно-климатические условия, историческое состояние материально-технической базы и т. п., то, все равно, есть, по крайней мере, одно обстоятельство, которое ставит их под сомнение.
Обстоятельство следующего свойства. Современные развитые экономики, по общему признанию, не являются чисто рыночными — они смешанные. Спрашивается, современные смешанные экономики являются смесью чего с чем? Один компонент смеси понятен — это рынок. Каков же второй компонент? Большинство либерально ориентированных экономистов скажет — государственное регулирование, общественный сектор или что-то подобное. Допустим. Но тогда возникает еще один вопрос. Простейшим механизмом работы рынка является, как было отмечено, торговая сделка. Если вторым компонентом смешанной экономики выступает, скажем, государственное регулирование, то каков простейший, исходный механизм этого государственного регулирования? К сожалению, в рамках современных концепций мы не можем обнаружить вразумительного ответа на этот вопрос.
Наш же ответ на него прост и незатейлив — в основе любой формы государственного регулирования лежит та или иная модификация номенклатурно-объемного механизма. Иначе говоря, любая форма государственного регулирования рынка — это форма плана. Следовательно, каждая разновидность смешанной экономики — это разновидность смеси рынка и плана. Но если план изначально менее эффективен рынка, значит, смешанная экономика менее эффективна, чем чисто рыночная. Вывод, явно противоречащий реальной практике. Как мы можем разрешить данное противоречие?
Как было отмечено в начале статьи, любая экономическая система выполняет две функции — стимулирующую и регулирующую. Внутри регулирующей функции важнейшей подфункцией является мобилизующая. Реализация этих функций, соответственно, порождает два эффекта — эффект стимуляции и эффект мобилизации.
Эффект стимуляции означает, что экономический субъект осуществляет деятельность, направленную на всяческое снижение затрат и увеличение результата, и эта деятельность действительно изменяет затраты и результат. Эффект дестимуляции, соответственно, наоборот. Мы склонны согласиться с теми экономистами, которые полагают, что рыночная экономика порождает эффект стимуляции, а плановая — дестимуляции. Например, Й. Шумпетер писал о капитализме: «Награды достаются талантливым, энергичным, работоспособным, но если бы можно было измерить общий уровень конкретной способности или долю личного вклада в коммерческий успех, мы, наверно, установили бы, что полученный денежный выигрыш не пропорционален ни первому, ни второму показателю. Огромные премии, несоизмеримые с затратой сил, достаются незначительному меньшинству, что стимулирует активность подавляющего большинства бизнесменов, которые получают весьма скромное вознаграждение либо вовсе ничего...» [8, с. 116].
Графически эффект стимуляции (де- 2 стимуляции) можно изобразить с по- | мощью рис. 5, который состоит из двух о графиков. На верхнем графике модели- о руется плановая экономика с массивным т относительно базового пионерным сек- х тором. Допустим, что эта плановая эко- н номика стала рыночной. Эффект стиму- < ляции состоит в том, что на нижнем т графике линия АЕ переместилась в положение А'Е'. То есть субъекты Э, став частными собственниками, начали больше заботиться о снижении затрат. Линия же БЕ сместилась в положение Б'Е'. Это означает, что новоиспеченные частные собственники увеличили стоимостные результаты своей деятельности. В итоге мы получаем на нижнем графике более высокие результаты при более низких затратах. Хозяйства, расположенные на отрезке 00', стали в стоимостном отношении рентабельными, и пионерный сектор сократился до размеров О'О'Е'Р.
Естественно, что сокращение пионерного сектора и увеличение прибавочного продукта до размеров А'Б'О' увеличивает сумму выручки относительно суммы затрат и порождает тенденцию к формированию нормальной прибыли на вложенный капитал. Однако мы не стали изображать эти явления на рис. 5, чтобы не загромождать графики. Если мы хотим рассмотреть обратный эффект дестимуляции, то на рис. 5 нижний график становится первым, и от него надо переходить к верхнему.
Рассмотрим теперь эффект мобилизации. Эффект мобилизации означает, что экономическая система может перераспределять и контролировать ресурсы для реализации крупных проектов, необходимых обществу. Эффект демобилизации, наоборот, предполагает отток ресурсов из сфер, значимых для общества. Изобразим эффект мобилизации (демобилизации) при помощи рис. 6. На рис. 6 верхний график — рыночная экономика с относительно маленьким пионерным сектором и нормальной прибылью на вложенный капитал. Нижний график показывает, что происходит, когда эта рыночная экономика стано-
Рис. 5. Эффект стимуляции
вится плановой. Для выразительности мысли мы исходили на рис. 6 из того, что эффект дестимуляции равен нулю, т. е. линии затрат и результатов не смещаются.
В итоге весь прибавочный продукт в объеме ABC перемещается в пионерный сектор, и он увеличивается до размеров DCE'G'. Вновь образовавшаяся часть пионерного сектора (GEE'G') и есть эффект мобилизации. Соответственно, если мы будем двигаться от нижнего графика к верхнему, то увидим эффект демобилизации, свойственный рыночной экономике.
На практике эффект стимуляции и мобилизации, как правило, сочетается в разных комбинациях. Рассмотрим одну из таких комбинаций (рис. 7).
На рис. 7 демонстрируется ситуация перехода от рыночной экономики (верхний график) к плановой (нижний график). Переход к плановой экономике сопровождается эффектами дестимуля-ции и мобилизации. Эти два эффекта сочетаются в рассматриваемом случае следующим образом. Линия рыночных затрат АЕ перемещается в положение А'Е'. Линия рыночных результатов БЕ сдвигается в положение Б'Е'. Вследствие этого экономические субъекты, расположенные на отрезке 00', становятся в стоимостном смысле убыточными, т. е. для их воспроизводства требуются ресурсы извне. Эти убыточные субъекты образуют псевдопионерный сектор. И теперь пионерный сектор, как сумма пионерных и псевдопионерных
Рис. 6. Эффект мобилизации
производств, равен площади фигуры
D'C'E'G.
Пришедшая к власти бюрократия имеет в своем распоряжении сократившийся прибавочный продукт (A'B'C' < ABC). Однако, обладая мобилизационными возможностями плановой экономики, бюрократия может использовать на нужды пионерного развития весь прибавочный продукт, и этого прибавочного продукта как раз хватает для покрытия стоимостных убытков пионерного сектора (A'B'C' = C'E'F).
Итог перехода, показанного на рис. 7, довольно неожиданный. Если на рис. 6 демонстрируется максимальная мобилизация ресурсов базового сектора на развитие пионерного, то на рассматри-
ваемом рис. 7 вся возможная мобилизация «съедена» эффектом дестимуля-ции. Поэтому хозяйственная система, перейдя к плану, не стала прогрессивнее. В ее структуре не появился ни один дополнительный пионерный продукт.
Ситуация на рис. 7 доказывает еще одну идею: эффективность рыночной или плановой экономики можно и должно оценивать как затраты по отношению к комбинации двух эффектов — стимуляции и мобилизации. Либеральные критики плановой экономики типа Е. Т. Гайдара односторонне берут в расчет только эффект стимуляции (дестимуляции) и на этой основе однозначно заключают, что рыночная экономика эффективнее по определению. Если брать ситуацию на
о <
О Б' В в
Рис. 7. Эффект дестимуляции, погашающий эффект стимуляции
рис. 7, то здесь, действительно, плановая экономика менее эффективна, чем рыночная, ибо в плановой экономике одинаковый с рыночной пионерный сектор поддерживается при более высоких затратах и меньших результатах1.
А вот на рис. 6, наоборот, плановая экономика явно эффективнее рыночной, так как при одинаковом уровне затрат и результатов (эффект дестимуляции стре-
1 Имеются в виду реальные пионерные продукты, а не псевдопионерные.
мится к нулю) плановая экономика может обеспечить функционирование более масштабного пионерного сектора и тем самым обеспечить более быстрый прогресс общества.
Рис. 7 можно рассматривать и противоположным образом: снизу вверх. Тогда мы получаем модель эффективного перехода от плана к рынку. Пионерный сектор при таком переходе никак не пострадал, так как общество получило дополнительные ресурсы за счет мощного эффекта стимуляции.
Попробуем применить изложенные выше теоретические рассуждения к практике российского перехода от плана к рынку (рис. 8).
На рис. 8 изображено три графика. Верхний «а» — это стратегический противник Советского Союза, т. е. США. Мы видим, что удельный вес пионерного сектора в экономике США мал, и она в состоянии питать его ресурсами рыночным способом: все субъекты на оси абсцисс имеют нормальную прибыль.
График «Ь», расположенный ниже, это экономика Советского Союза. С одной стороны, если уж Советский Союз взялся вести с США холодную войну, нужно иметь паритетный пионерный сектор. Видно, что на графиках «а» и «Ь» пионерные секторы одинаковые. С другой стороны, базовый сектор СССР меньше, чем базовый сектор США. Следовательно, поддержание паритетного пионерного сектора возможно только за счет плановой экономики, позволяющей максимально мобилизовать прибавочный продукт в базовом секторе.
График «с» показывает переход СССР, ставшего Россией, к рынку. Специфика этого перехода, на наш взгляд, состоит в том, что он сопровождается масштабным эффектом демобилизации при эффекте стимуляции, стремящейся к нулю. Такое сочетание указанных эффектов на графике «с» видно. За счет выросших цен выручка (OKLG) становится выше затрат (OAE'G). Эта разница формирует некую прибыль на капитал, возникший в результате приватизации. Однако возникновение этой прибыли означает, что ресурсов на всех участников рынка не хватит. Ведь базовый сектор не изменился по сравнению с графиком «Ь» и прибавочный продукт (ABC) — тот же. Кто-то должен быть ликвидирован. Этот кто-то — субъекты пионерного сектора на отрезке GF. То есть рынок, вполне естественным образом, проявил свои демобилизующие свойства.
Однако при этой демобилизации линия затрат (AE') и линия результатов (BF') не изменили положения в лучшую сторону. Это означает, что ни у новой
российской буржуазии, ни у новых лиц 2 наемного труда рынок не породил су- | щественного стремления снижать за- о траты и повышать результат. Понятно, о что такой переход к рынку нельзя счи- т тать эффективным, а возникшая ры- х ночная экономика менее эффективна, н чем бывшая плановая. Ведь россий- < ское общество, потеряв значительную т часть пионерного сектора, не стало богаче. Действительно богаче можно стать, только снижая затраты и наращивая результат. У нас же ресурсы, которые советское общество тратило на пионерный сектор, просто перекочевали в карман новой русской буржуазии в виде прибылей. Вот и все.
Почему в России рынок не породил должного эффекта стимуляции? Это сложный вопрос, требующий отдельного исследования условий, порождающих разные соотношения эффектов стимуляции и мобилизации. Авторы могут лишь предположить, что столь деструктивное соотношение эффектов демобилизации и стимуляции в российской экономике вызвано к жизни сочетанием двух причин.
Первая причина — это упадок российской цивилизации в ее советской форме накануне перехода к рынку. У народа, находящегося в фазах исторического подъема и упадка, процессы стимуляции и мобилизации, по всей видимости, связаны по-разному (рис. 9).
Допустим, что мы можем измерять уровни мобилизации и стимуляции в экономике в неких единицах. Допустим также, что Х1 — это максимально возможная степень мобилизации ресурсов в условной хозяйственной системе. Мы начинаем изменять уровень мобилизации ресурсов от нулевого, где частные собственники имеют максимальные прибыли, а пионерным сектором можно пренебрегать, до максимального, когда бюрократия держит людей на голодном пайке во имя великих строек. Изменение уровня мобилизации сопровождается двумя траекториями стимуляции. Эти траектории отражены линиями аа и ЬЬ. Линия аа — это гипотетическое изменение уровня
О DGF S
Рис. 8. Эффекты стимуляции и демобилизации при переходе России к рынку
стимуляции у народа, находящегося в состоянии взлета цивилизации, а линия ЬЬ — упадка.
Различия состоят в том, что, во-первых, линия аа при любом уровне мобилизации выше линии ЬЬ. Это говорит
О Х1 Уровень мобилизации
Рис. 9. Взаимосвязь уровней мобилизации и стимуляции
о том, что нация, находящаяся в состоянии подъема, трудолюбивее, энергичнее и ответственнее, чем нация в состоянии спада. Даже максимальные прибыли (нулевой уровень мобилизации) порождают разную экономическую активность людей (У3 > У1). Во-вторых, по мере нарастания уровня мобилизации у народа, находящегося на подъеме, экономическая активность падает медленно, и только когда уровень мобилизации достигает значений, близких к Х1, наблюдается заметное сокращение этой активности (У2).
У народа, пребывающего в упадке, даже несущественная мобилизация вызывает резкое падение стимулов к экономической деятельности. И после этого падения он влачится в бедности и безделье. Соответственно, даже существенная демобилизация не порождает у этих людей особых стимулов к активности. Именно данное обстоятельство, на наш взгляд, является главным объяснением того, почему зависимость на рис. 1 показывает необходимость повышения заработной платы в 6 раз для интенсификации труда всего в 2 раза.
Если рис. 9 отражает реальность, то для достижения эффекта стимуляции, равного У1, в России необходима еще
большая либерализация, которая привела бы к закрытию всех пионерных и малоприбыльных базовых производств. Это максимально увеличило бы доходы новой русской буржуазии, доведя ее экономическую активность до значения У1. Что касается лиц наемного труда, то их трудовую активность поддерживали бы более высокая зарплата и ужасающая нищета и безысходность многочисленных образовавшихся безработных.
Но даже если отвлечься от проблем вывоза прибылей за рубеж, нежелания русской буржуазии инвестировать вообще и в пионерный сектор в особенности, неэквивалентного обмена с Западом, то все равно уровень стимуляции У1 слишком низок для существенной компенсации эффекта демобилизации, который этот уровень породил.
Вторая причина того, то эффект рыночной стимуляции в России близок к нулю, состоит, на наш взгляд, в том, что существенная часть российского общества накануне реформ психологически представляла собой (и представляет до сих пор) не «рыночных», а «плановых людей» [6, с. 295-297]. Резкий, шоковый переход к рынку вместо создания новых стимулов к экономической деятельности порождает в душах таких людей лишь
2 страх, ненависть и отвращение к любой ^ деятельности.
о Если предположения, выдвинутые в о данной статье, относительно низкого со стимулирующего действия рынка в Рос-х сии верны, то выводы логично сделать н- следующие.
< Во-первых, упадническая и, кроме т того, нерыночная психология бывших советских людей не может быть изменена. Здесь можно уповать только на
будущее поколение, представители которого, при счастливом стечении обстоятельств, возможно, станут пассионариями рыночного типа, готовыми даже при низкой оплате труда работать по 16 часов в сутки.
Во-вторых, учитывая нерыночную реакцию на рыночные стимулы значительной части современного российского общества, сегодня необходимо новое усиление роли государства в экономике.
Литература
1. Гайдар Е. Т. Гибель Империи. Уроки для современной России. М.: Российская политическая энциклопедия, 2006.
2. Иноземцев В. Л. Структурирование общественного производства в системе постиндустриальных координат // Российский экономический журнал. 1997. № 11-12. С. 59-68.
3. Кларк Дж. Б. Распределение богатства. М.: Экономика, 1992. 447 с.
4. ЛапинскасА. А. Типы и особенности функционирования экономических систем: Монография. СПб.: НИИХ СПбГУ, 2001. 380 с.
5. Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. 2-е изд. Т. 24. 649 с.
6. Основы теоретической экономики / Под ред. д-ра экон. наук, проф. Д. Ю. Миропольского: Учебник. СПб.: Изд-во СПБГУЭФ, 2008. 496 с.
7. Сулакшин С. С. Об инфляции «не по Кудрину». М.: Научный эксперт, 2009. 168 с.
8. Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М.: Экономика, 1995.
9. Яременко Ю. В. Теория и методология исследования многоуровневой экономики: Избр. тр.: В 3 кн. М., 1997. Кн. 1. 399 с.
10. Сastells M. The Age of Information. Vol. 1. The rise of the Network Society Oxford, 1996. P. 556.
References
1. Gaidar E. T. Death of the Empire. Lessons for modern Russia. M.: Russian political encyclopedia, 2006.
2. Inozemtsev V. L. Structuring of a social production in system of postindustrial coordinates // Russian economic journal. 1997. No. 11-12. P. 59-68.
3. Clark J. B. The Distribution of Wealth. M.: Economy, 1992 . 447 p.
4. Lapinskas A. A. Types and features of functioning of economic systems: Monograph. SPb.: St. Petersburg State University, 2001. 380 p.
5. Marx K., Engels F. Collection of Works, 2nd edition. V. 24. 649 p.
6. Bases of Theoretical Economy / under the editorship of Professor Yu. Miropolsky: Textbook. SPb.: SPBGUEF publishing house, 2008. 496 p.
7. Sulakshin S. S. On inflation "Not according to Kudrin". M.: Scientific expert, 2009. 168 p.
8. Shumpeter J. Capitalism, socialism and democracy. M.: Economy, 1995.
9. Yaremenko Yu.V. Theory and methodology of research of multilevel economy: Collected works: In 3 v. M., 1997. V. 1. 399 p.
10. Сastells M. The Age of Information. Vol. 1. The rise of the Network Society Oxford. 1996. P. 556.
