CC BY
693
УПРАВЛЕНЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: СПЕЦИФИКА СОЦИАЛЬНОПРАВОВОГО ИЗМЕРЕНИЯ
С.Н. Попов
Кафедра социологии
Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198, Москва, Россия.
Диалектика субъективного и объективного в управленческих отношениях
Анализ любого из аспектов проблематики социального управления, включая круг вопросов, связанных с особенностями социально-правовой детерминации управленческих процессов, с неизбежностью предполагает рассмотрение экзистенциональных характеристик отношений, складывающихся между участниками управленческих взаимодействий, поскольку, как справедливо отмечено, «осуществляя решение задач и реализуя цели социального управления, претворяя в жизнь функции управления, люди вынуждены вступать в отношения друг с другом, то есть в управленческие отношения»[20,с.92.]. В значительной степени именно управленческие отношения, в силу их всеобщности, того, что они «носят непреходящий характер», «... выступают в более или менее развитой форме в качестве структурного элемента общества на любой его стадии»[25,с.72.], обеспечивают воспроизводство системы общественных отношений в целом, ее развитие в соответствии с целями деятельности людей.
«В общем смысле, - отмечает Ю.П. Аверин, - управленческие отношения представляют собой связь взаимодействий между людьми по поводу упорядочения, организации совместной жизнедеятельности»[1,с.24.]. Таким образом, управленческая деятельность (которая, собственно, и есть деятельность по упорядочению и организации жизни людей) выступает одновременно и как условие формирования, и как объект воздействия управленческих отношений, по своей сути являющихся объективным феноменом социальной жизни людей, поскольку эти отношения выполняют организующую функцию, обеспечивая социально необходимую степень единства и согласованности их действий.
В связи с этим. с точки зрения их субстанциональной управленческие отношения решают общую задачу обеспечения устойчивого развития и функционирования как общества в качестве целостной системы, так и его отдельных сфер путем упорядочения и организации субъектов управления, осуществляющих решение этой задачи[3,с.47-49.].
При этом понятие «управленческие отношения» в содержательном плане имеет различные смысловые уровни.В расширенном смысловом контексте данная категория характеризует сам факт включения индивидов в сферу управления как системы в качестве одного из ее элементов, то есть независимо от того, какой стороной управленческого взаимодействия (субъектом или объектом) они являются. Именно в русле такого понимания, когда носителями управленческих отношений являются индивиды или социальные общности, а сфера их функционирования равнозначна по масштабам функционированию всего комплекса структур социального управления общества в целом, формулируют свои дефиниции управленческих отношений Ю.П. Аверин и В.Г. Белов.
В узком же смысловом диапазоне управленческие отношения трактуются как специфические связи между только лишь носителями управленческого воздействия, т.е. как связи возникающие при взаимодействии индвидов в процессе выполнения ими управленческих функций, а именно, когда налицо необходимый для не только эффективного, но и просто стабильного функционирования организованной системы обмен управленческой деятельностью между ее субъектами. Значимость межсубъектных отношений обусловлена наличием единой основы совместной управленческой деятельности, ввиду чего, отмечает американский исследователь П. Друкер, усилия управленцев всех звеньев «должны иметь общее направление, а трудовой вклад каждого служить единой задаче. В этом деле следует, по возможности, обходиться без «прорех», трений и ненужного дублирования усилий», поскольку в самой природе управления «заложены три мощных фактора, которые могут привести к неправильному руководству: специализированная работа большинства менеджеров,
иерархическая структура менеджмента и различия в точках зрения и в подходах к работе, приводящие в результате к взаимной изоляции различных уровней менеджмента»[9,с.124-125.]. Речь идет о том, что само наличие подобного рода отношений детерминировано объективной взаимосвязанностью субъектов социального управления, взаимообусловленностью выполняемых ими функциональных обязанностей, реализующихся в пределах управляющейся системы и обеспечивающих общность целеполагания и целедостижения. Именно «совокупность профессионально-должностных позиций членов организации, - подчеркивает российский исследователь А.В. Филиппов, - обеспечивает выполнение целей организации. Между профессионально-должностными позициями имеется постоянная функциональная зависимость. Она определяет отношения между людьми, выступающими в качестве носителей этих позиций[26,с.117.]. При этом носители межсубъектных отношений могут выступать и в качестве субъекта, и в качестве объекта управленческого взаимодействия в зависимости от направленности и характера этого взаимодействия, места и роли носителя управленческих отношений в субординационно-координационной иерархии данной системы.
Констатируя это, следует, по нашему мнению, уточнить, что именно в контексте исследования управленческих отношений понимается под «субъектом» и «объектом» управления, поскольку «анализ социально-управленческих механизмов взаимодействия людей изначально предполагает рассмотрение того, какое специфическое положение приобретают люди в управленческом процессе. Это те же самые люди, которые составляют социальную систему, только рассматриваются они в определенном ракурсе - с точки зрения их включенности в систему социального управления»[1,с.24.].
Как известно, устойчивой тенденцией социально-исторического развития любого социума является постоянное усложнение его социальной организации, что объективно ведет к увеличению масштабов адекватной этой организации деятельности по управлению, а это, в свою очередь, детерминирует выделение в социальной структуре групп людей, занимающихся управлением на постоянной основе. Таким образом, управленческая деятельность в силу объективных причин выделилась в самостоятельную социальную подсистему, в рамках которой взаимодействуют индивиды, большие и малые социальные группы и общности, отличающиеся своим положением в системе управленческих отношений.
В этом смысле субъект социального управления составляют носители предметнопрактической управленческой деятельности - индивиды, организационно оформленные общности, управленческие институты, по отношению к которым объектами являются как общество, так и самые разнообразные его компоненты. Именно характер диалектического взаимодействия управляющей подсистемы - субъекта управления, и управляемой подсистемы -объекта управления, и определяют специфику той или иной структуры управленческой системы.
При этом основная, т.е. социально-управленческая функция реализуется управляющей подсистемой (субъектом управления) через соответствующие полномочия (источники этих полномочий могут быть самыми разнообразными) по регулированию деятельности людей в системе управленческих отношений. Реализация этой функции, собственно, и определяет содержание и направленность управленческой деятельности.
Следует подчеркнуть, что указанная деятельность не должна рассматриваться в качестве некоего общего вектора, суммирующего хаотическое нагромождение отдельных акций субъектов управления. Как и любая сторона социального бытия управленческая деятельность подчиняется вполне объективным закономерностям, хотя иллюзии по этому поводу могут возникать (и надо сказать, постоянно возникают в виде волюнтаристских поползновений политиков, хозяйственников и иных субъектов социального управления чисто волевыми усилиями решительно что-либо изменить, внедрить, перестроить и т.п.), поскольку эти закономерности реализуются через сознательную деятельность людей. Поэтому управленческие отношения, возникающие как производные управленческой деятельности, также должны рассматриваться в единстве их субъективной и объективной сторон.
Субъективный компонент управленческих отношений, их детерминированность «человеческим фактором», подверженность воздействию со стороны людей обуславливает тот факт, что в основе любой деятельности, в том числе и управленческой лежит сознательное начало, так как «социальное управление в широком смысле слова определяется как
целеустремленная организующая деятельность людей, обеспечивающая согласование их действий, направленных на решение определенных задач»[15,с.8.].
Что же касается объективной стороны, то ее проявление находит свое выражение обусловленности как закономерностями объективной действительности, так и вытекающими из них собственными закономерностями функционирования и развития управленческих отношений, поскольку, как справедливо отмечает И.И. Квасова, социальный процесс «представляет собой полисубъективное образование, в котором объективированные социальные функции задают некоторое пространство деятельности индивидов»[13,с.101.]. Любая предметно-преобразующая деятельность, в том числе и управленческая, как известно, -это диктуемая объективной необходимостью совместная деятельность людей, где каждый участник, тем не менее, выполняет свои функции, содержательные и целевые характеристики которых в свою очередь детерминированы целым комплексом объективных факторов, в том числе - социально необходимыми типами специализации и кооперации трудовой деятельности, потребностями производства, существующими в контексте определенной социокультурной среды, конкретно-историческими формами совместной жизнедеятельности и т.д.
Кроме того, объективная обусловленность управленческих отношений определяется тем, что практическое выражение их функций находит себя в таком важнейшем компоненте управления, как социальное целеполагание, придающее определенную направленность процессу развития общества, его определенных сфер и элементов. По большому счету, суть социального управления и состоит в целенаправленном воздействии на социальную систему для реализации целей общества. «Цель, - отмечает А.И. Пригожин, - пожалуй, самая беспокойная и насущная категория управления (и вообще бытия)»[18,с.5.].
Характеризуя цель как «самую беспокойную категорию управления», автор совершенно справедливо указывает на определенную трудность анализа феномена целеполагания в управленческом процессе, поскольку, с одной стороны, цели порождены, а следовательно, и заданы объективными социальными реалиями, а задачи целеполагания состоят в оптимальном использовании объективных закономерностей; с другой стороны, исходной основой целеполагания является диалектика взаимодействия возможности и действительности[24,с.37-50.], границы которых определяет сам субъект управления, и в этом смысле в целеполагании чрезвычайно велик и субъективный момент.
Подобная когнитивная неоднозначность целевых детерминант управленческой деятельности открывает простор для различных, и по нашему мнению, зачастую весьма спорных трактовок диалектики взаимодействия объективного и субъективного в управленческих отношениях. Так, к примеру, Ю.П. Аверин констатирует: «Управленческие отношения не могут быть произвольно заданы, как не могут быть порождением воли их цели, чтобы стать осуществимыми... Влияя на людей, направляя их действия, управленческие отношения выступают как фактор управленческой деятельности»[1,с.27.]. Думается, что с подобной точкой зрения трудно согласиться, поскольку автор, по существу, отказывает субъективным факторам управления в каком бы то ни было влиянии на формирование специфики конкретных управленческих отношений. А между тем практика управления свидетельствует о том, что управленческие отношения вполне «могут быть произвольно заданы», особенно в тех случаях, когда конкретный субъект управления наделен такими качествами как дилетантизм, некомпетентность, склонность к авторитарным или бюрократическим методам управления и т.п. Вопрос о непосредственном влиянии субъективных факторов управления на характер и специфику управленческих отношений был и остается «проблемой проблем» кадровой политики буквально на любом уровне социального управления.
Характерно, что автор процитированного суждения, видимо, стремясь смягчить его объективистскую модальность, тут же добавляет, что «состояние управленческих отношений подвержено влиянию людей. Они способны формировать свои отношения в соответствии с их объективной природой»[1,с.27.]. Остается, правда, вопрос о том, как могут непротиворечиво сочетаться такие явные дизъюнкты, как «управленческие отношения не могут быть произвольно заданы» и «люди способны формировать свои отношения». Хотя, может быть в данном случае речь идет о не совсем удачных формулировках.
Более приемлемой, по нашему мнению, является следующая характеристика взаимодействия субъективного и объективного в управлении: «Управленческая деятельность
не есть проявление стихии, произвола. Она подчиняется объективным законам, не зависящим от сознания и воли человека - законам движения материального производства, общественного развития, социальным законам самой деятельности. Эти законы, реализуясь через сознательную деятельность людей, придают ей, а тем самым и общественным отношениям, необходимую направленность, соответствующее содержание, определяя их движение в определенном русле, диалектически соединяя в них субъективные и объективные стороны»[22,с.53.].
Стоит обратить внимание на то, что в данном случае помимо всего прочего, указывается на одну из важнейших объективных основ построения механизма социального управления, а именно - на законы функционирования и развития самих управленческих отношений, определяющие принципы управленческой деятельности.
Рассматривая указанные законы, необходимо исходить из известной методологической посылки: основными объективными факторами, обуславливающими социальную активность людей во всех видах их деятельности, являются интересы, «ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов. и лишь они играют главную роль»[5,с.20.].
Именно особые интересы субъектов управления выступают в качестве факторов, регулирующих в системе социального управления обмен управленческой деятельностью. Вполне очевидно: для того, чтобы придать необходимую, удовлетворяющую всех контрагентов направленность общему вектору управленческого процесса, отношения интересов всех субъектов управления в обязательном порядке должны иметь в ходе реализации ими управленческих функций характер взаимного (т.е. учитывающего интересы всех контрагентов) социального воздействия; другими словами, они должны представлять собой взаимодействие особых интересов, детерминированное общей целью управленческой деятельности. Поэтому одним из законов функционирования и развития управленческих отношений является императивная необходимость взаимодействия особых интересов субъектов управленческой деятельности.
В противном случае неизбежно возникает рассогласование интересов, рано или поздно трансформирующееся в противоречие. И если такое противоречие не разрешается, то формируются условия для двух основных вариантов финала, оба из которых плачевны: либо нарастание деструктивных тенденций в механизме управления (ввиду невозможности осуществления совместных действий), ведущее к разрушению самой системы управления, либо к монополизации интересов одного из субъектов управления. Примеры и того, и другого широко представлены в новейшей истории нашей страны.
Разрешение же потенциально возможных противоречий в механизме социального управления определяется наличием закона единства и независимости особых интересов субъектов управления. Требование единства вытекает из первого закона и обусловлено тем, что субъекты управления объединены единой целью. Что же касается второй составляющей данного закона - требования независимости интересов субъектов управления, то суть ее состоит в констатации того, что реализация особого интереса каждой из сторон, хоть и обусловлена общей целью управленческой деятельности, тем не менее, не должна зависеть от интересов других контрагентов.
Отсутствие следования данному императиву приводит к зависимости интересов одних субъектов управления от интересов других, что с неизбежностью детерминирует подмену общих целей управленческой деятельности групповыми. Именно на этом, к примеру, базируется любая бюрократическая система управления, а также целый ряд иных управленческих форм, поскольку, как свидетельствует практика, подобные деформированные «управленческим эгоизмом» системы оказываются весьма способными к мимикрии и могут выступать во вполне приличном, «демократическом» камуфляже.
Законы взаимодействия, единства и независимости особых интересов субъектов управленческих отношений лежат в основе (во всяком случае, так должно быть) системы распределения прав и обязанностей в рамках любой конкретной управленческой системы. Следование этим законам позволяет установить степень значимости и статус соответствующих связей, взаимное положение (т.е. субординационно-координационную структуру), пределы деятельности участников управленческого процесса. Все это регламентируется в рамках
правового поля, на основе нормативных документов, в которых фиксируются управленческие функции субъектов, перечень их прав и обязанностей, процедуры их реализации и т.д. «Наличествуя в любом управленческом акте, в подавляющем большинстве его стадий, право, его нормы, ориентируют, стабилизируют весь механизм управления, служат в управленческом процессе своеобразной соединительной нитью, поскольку они (нормы) направлены на регулирование поведения людей во всех управленческих проявлениях»[6,с.227.].
Это означает, что вне правового контекста эффективное (да и просто нормальное) функционирование любой современной системы социального управления невозможно, равно как невозможно и исследование проблематики социального управления без учета его социально-правовых аспектов.
Социально-правовые детерминанты управленческих отношений: общая
характеристика
Обосновывая необходимость социально-правового измерения управленческих отношений, необходимо прежде всего, дать ответ на вполне резонный вопрос: почему социальное управление априори предполагает наличие нормативно-правовых регуляторов? «Да, потому, -отвечает российский социолог В.И. Шамтурин, - что альтернатива предсказуемости, законообразности, всеобщности и необходимости порядка, поддерживаемого государством и правом (т.е. элементарному публично-правовому регулированию - согласованию любых сколь угодно примитивных, не говоря уже о сложных социальных, человеческих отношениях), по самой обычной логике и опыту истории - это неразбериха, разложение, хаос...»[29,с.89.]. Собственно о том, что управление в своей экзистенциональной ипостаси предполагает в качестве объективной основы присутствие нормативного начала, говорил еще Гегель, отмечая, что «деятельность, состоящая в осуществлении законов, есть управление вообще. Управление есть прежде всего формальное выполнение законов и их поддержание»[5,с.414.]. Другими словами, «право следует рассматривать как универсальное средство упорядочения
общественных отношений...»[30,с.76.], в особенности отношений, формирующихся и развивающихся в сфере социального управления.
При этом следует иметь в виду, что в понятиях «право», «правовое» отражены юридические явления, аутентичное существование которых невозможно; их нет в «очищенном» виде; они тесно вплетены в ткань социального, существуя и взаимодействуя с множеством других компонентов сложнейшей структуры социальных отношений[21,с.74.]. «Юридическое
изучение социальных явлений, - отмечает исследователь В.В. Лапаева, - диктовалось и диктуется тем фундаментальным обстоятельством, что право - это определенная форма общественных отношений. Социальные отношения и явления - это не просто внешний контекст для права., а то реальное фактическое содержание, которое опосредуется, упорядочивается и оформляется через регуляцию поведения людей в их общественных отношениях определенными правовыми и государственно-правовыми нормами, правилами и принципами»[14,с.83.].
На это же указывает и А.Г. Бережнов, обращая внимание на генетическую взаимосвязь юридических феноменов со всеми другими проявлениями социального. «Происхождение, логика развития и содержание всей правовой действительности, - констатирует исследователь, - неоспоримо свидетельствует о том, что правовые нормы и системы права в целом являются так или иначе результатом «следствия».за потребностями общественной практики. Все правовые, юридические явления могут быть осознаны как проявления социальной необходимости и социальной закономерности, как объективно обусловленный атрибут общественного развития»[4,с.3.].
Еще в большей степени нежели к другим компонентам социального, все вышеизложенное относится, по нашему мнению, к сфере социального управления, поскольку именно система управления (вплоть до самой сложной системы социетального уровня) с ее субординационнокоординационной структурой, распределением и закреплением функций за каждым участником управленческого взаимодействия, наличием комплекса разных (а зачастую разнонаправленных, и посему требующих определенного согласования) интересов и т.п. как никакая другая сфера социального бытия требует правовой регламентации и правового регулирования. Поэтому неслучайно исследователь Т.Р. Орехова, говоря о том, что «эффективность права выражается в
результативности субъектов права», подчеркивает, что в первую очередь речь идет «о правоприменительных, другими словами, об управленческих процессах»[16,с.70.].
Стоит отметить, что и на Западе, и в России социологический анализ природы и механизмов управления стали осуществлять в первую очередь юристы, поэтому нет ничего удивительного, что основное проблемное поле их исследований составляли правовые феномены. На Западе еще в конце XIX века разработкой этой проблематики занимались такие исследователи, как Г. Кельзен, Р. Иеринг, Е. Эрлих и др., в России Н.М. Коркунов, С.А. Муромцев, Б.А.
Кистяковский, А. М. Горовцев, В. Гольцев и др.
«Юридические отношения, - писал выдающийся правовед В. Гольцев, - представляют собой результат сложения и разложения общественных сил. Научное изучение «права» поэтому возможно только в связи с изучением всей общественной жизни. Это положение, справедливое вообще, имеет особенно большое значение по отношению к вопросам управления»[7,с.275-276.].
Характерно то, что, обосновывая свою точку зрения о необходимости правового измерения управленческих процессов, В. Гольцев одним из первых обратил внимание на определенную степень каузально-онтологической идентичности правовых и управленческих феноменов в том смысле, что и в тех и других взаимодействия между субъектами отношений, в конечном счете, базируются на тенденции к согласованию их интересов. Анализируя функциональные характеристики правовых отношений, он стремился доказать, что право осуществляет в основном (и в первую очередь) функцию соединения интересов всех членов общества.
В самом деле, в механизме управления в основе системы распределения прав и обязанностей лежат законы взаимодействия, единства и независимости интересов субъектов управленческих отношений. Право же по своей сути и есть интегративная форма согласования социальных интересов, в том числе (и в особенности!) в сфере управления. «Под правом в его социологическом выражении, - подчеркивает В.В. Лапаева, - нами понимается форма осуществления социальных интересов по принципу социального равенства. Социальные интересы реализуются в правовой форме в том и только в том случае, когда свобода в реализации интересов одного субъекта допускает равную меру свободы для интереса других субъектов (т.е. нет привилегий для одного субъекта за счет ущемления других). Взаимосогласованные таким образом социальные интересы я называю правообразующими интересами». Развивая в свете этого правопонимания свой исследовательский подход, автор формулирует собственную дефиницию права, отмечая что «право - это способ защиты и реализации правообразующих интересов, представляющих собой то общее в различных нередко противоборствующих социальных интересах, что может быть согласовано в рамках требований общей, равной для всех нормы (т.е. то, что согласуемо с правовым принципом формального равенства)» [14,с.89.].
Это согласование интересов возможно только лишь в процессе реализации основных функций права, каждая из которых представляет собой «обуславливаемое социальным назначением права направление его воздействия на общественные отношения»[19,с.267.].
Среди комплекса социальных функций права выделяют ряд основных: регулятивную, интегративную, охранительную и коммуникативную функции; при этом, по нашему мнению, наиболее значимой в контексте исследования проблематики социального управления является регулятивная функция. Неслучайно исследователь С.С. Алексеев обращает внимание на то, что «сопряженным или перекрещивающимся с понятием «социальное регулирование» является понятие «социальное управление». Последнее характеризует, в принципе, то же самое явление и так же непосредственно вытекает из особенностей общества как системы, из необходимости его организованности, упорядоченности. Однако социальное управление относится к тому аспекту обещества как системы, который состоит в активной организующей деятельности определенных управляющих органов (в том числе в деятельности органов государства, политических партий)». Указывая на необоснованность смешения данных понятий, автор отмечает, что «нередко в литературе указанные категории понимаются как совпадающие, но все же следует признать более обоснованным мнение о том, что регулирование - явление более широкое и более органичное для сообщества, чем управление»[2,с.30.].
В самом общем смысле социальное регулирование означает, по нашему мнению, определение линий поведения и корректировку (регламентацию) деятельности индивидов и
социальных групп, формирование направления этой деятельности, ее упорядочение, введение ее в определенные рамки.
При этом регулирование по своим субстанциональным характеристикам не есть нечто статичное, неизменно реализуемое в соответствии с устоявшимися параметрами и алгоритмами: в процессе социально-исторической эволюции меняется и объем, интенсивность и мера социальной регуляции, обусловленные требованиями данной общественной системы, спецификой этапа ее развития. «В ходе развития, - констатирует исследователь И.А. Егоров, -неизбежно возрастает степень разнообразия как отдельного общества, так и сосуществуюших обществ и культур. Соответственно усложняются и процессы регуляции...»[10,с.3.].
Несмотря на то, что закономерной тенденцией развития этих процессов в сфере управления является постоянное усиление элемента телеономии (объективной, естественной целесообразности), социальное регулирование, тем не менее (в силу его усложнения) не освобождается и от стихийно-естественных элементов.
«...Социальное управление, - отмечают российские правоведы В.П. Казимирчук и В.Н. Кудрявцев, - в целом вряд ли можно характеризовать только как целенаправленную деятельность. Следует говорить и о динамическом соотношении систем принятия решений и других видов общественных действий, которые можно назвать незапланированными, стихийными. Последнее имеет отношение к правовому регулированию. Правовые нормы - это не разовое управленческое решение, а действующее длительное время предписание, которое воздействует на мотивацию человеческих поступков»[11,с.68.].
Разумеется, во всех своих проявлениях и разновидностях правовое регулирование касается не только стихийных девиаций в социально-управленческой сфере общественной жизни. «Правовое регулирование означает способность решать проблемы с помощью нормативноправовых актов и предусматривает разработку и введение новых нормативно-правовых актов, корректировку старых. Кроме того, правовое регулирование предусматривает законодательное закрепление или запрещение естественно сложившихся порядков»[27,с.80.].
Именно нормативность является экзистенциональным атрибутом права как институционального образования. Нормативность права выражает объективную потребность в общественных отношениях регулятивных начал, связанных с необходимостью обеспечения социального порядка (упорядочения общественной жизни), определения статуса субъектов социальных отношений путем их наделения комплексом прав и обязанностей, адекватных названной потребности.
Характеризуя право как нормативное институциональное образование, можно констатировать, что в рамках механизма управления любой социальной системы, регулятивная функция права проявляется в наделении совокупностью конкретных прав и обязанностей субъектов правоотношений, т.е. всех участников управленческого взаимодействия как по отношению друг к другу, так и по отношению к различным органам управления - государству и его структурам, административным органам предприятий, учреждений и другим субъектам управленческого воздействия. Подчеркивая значимость регулятивной функции права в деятельности одного из основных компонентов управленческого взаимодействия в общей системе социального управления - организаций, американский исследователь Р.Х, Холл отмечает, что «подавляющее большинство организаций должно жить по федеральным, региональным и местным законам и постановлениям, которые составляют главную часть окружающей среды. По крайней мере условия работы значительной части организаций во многом определяются правовыми нормами: от конкретных запретов определенного рода поведения до регулирования, требующего периодических отчетов о прибыли и персонале. Значение права наглядно подтверждает наличие штата юристов и других экспертов, которые являются неотъемлемой частью многих организаций и которые набраны специально для того, чтобы заниматься толкованием и защитой позиций своей организации»[28,с.334.].
Между тем характеристика регулятивной функции правовой системы этим не ограничивается; право «предполагает не только закрепление, но и развитие, и охрану складывающихся общественных отношений, стимулирование новых форм собственности, распределения и обмена и т.д. Регулирование предполагает упорядочение того, что сложилось, было апробировано на практике как социальная ценность. В этом смысле можно утверждать, что регулятивное воздействие подкрепляется охранительным»[11,с.70.].
В данном случае речь идет об охранительной функции права, наличие которой детерминировано необходимостью защиты сложившейся системы общественных отношений, охраны интересов граждан, социальных общностей и общества в целом. Главным назначением охранительной функции права является предотвращение потенциально возможных правонарушений и борьба с уже имеющими место, а посему в основе действия охранительной функции лежит принуждение, т.е. установление системы запретов и санкций за правонарушения. Французский ученый Ж.Карбонье подчеркивает, что "поскольку норма создана, чтобы ее применять, это применение должно быть обеспечено принуждением. Общество, создавая нормы, создает также и принуждение на случай отклоняющегося поведения"[12,с .165.].
Помимо регулятивной и охранительной функции в последнее время выделяют и коммуникативную функцию права, наличие которой, по мнению многих исследователей, детерминировано феноменом роста значимости информационных процессов буквально для всех сфер общественной жизни. Значимость регулятивной социальной информации, констатируют в связи с этим И.М. Слепенков и Ю.П. Аверин, "состоит в том, что бы направлять ход социального процесса в нужное русло. Регулятивная информация носит приказной, обязательный характер и имеет форму предписаний, правил, распоряжений. Распоряжения должны отвечать требованиям четкости, непротиворечивости, ясности, достаточности, учитывать информированность людей, к которым они обращены, состояние управляемого объекта"[22,с.262.]. Коммуникативная функция права заключается в том, что при помощи юридических норм (а именно в них отражены наиболее последовательно те качества, о которых говорят указанные авторы) доводится до участников управленческих отношений позиция государства (как основного источника права) о требуемом, дозволенном или запрещенном поведении. Соответственно и "практическая реализация норм проявляется в трех изначальных вариантах правового регулирования - запрет, предписание и дозволение "[23,с.41.].
Что же касается интегративной функции права в сфере социального управления, то она находит свое проявление в том, что правовая система является юридической основой достижения основной цели социального управления - согласования интересов субъектов управленческих отношений, а следовательно, согласования функционирования всех элементов механизма управления, без чего собственно, ни о какой эффективности управления не может идти и речи. Не случайно Т.Парсонс, анализируя специфику взаимодействия различных компонентов социального организма, подчеркивает, что "осуществление нормативного порядка среди коллективно организационного населения" представляет собой "фундаментальный императив относительного единства управленческих институтов"[17,с.510.].
Все вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что вне нормативно-правого контекста функционирование управленческих систем в организованном обществе невозможно, и поэтому изучение конкретной социально-управленческой реальности с необходимостью требует социально-правового измерения. Сказанное подтверждает и тот неоспоримый факт, что решение вопросов правого обеспечения управления, то есть наличия совокупности законодательных и иных нормативных актов, разработка и применение которых юридически регламентирует функционирование системы управления организации, было и остается важнейшей составляющей процессов оптимизации социального управления, о чем свидетельствует явная активизация деятельности российских законодательных структур направленной на правовое обеспечение управления.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аверин Ю.П. Люди управляют людьми: модель социологического анализа. - М., 1996.
2. Алексеев С.С. Теория права. - М., 1994.
3. Белов В.Г. Управление и общественные отношения. - М., 1986.
4. Береженов А.Г. Теоретические проблемы правопонимания и содержания права. //Вестник Московского университета. Серия «Право». 1999, № 4.
5. Гегель Г. Философия истории. // Соч. Т.8. - М., - Л. 1935.
6. Гречин А. С. Социология правового сознания. - М., 2001.
7. Гольцев В. Учение об управлении (задачи и методы) //Юридический вестник. - Спб., 1880, № 6.
8. Дафт Р.Л. Менеджмент. - Спб., 2002.
9. Друкер П. Практика менеджмента. - М., 2002.
10. Егоров И.А. Принцип свободы как основание общей теории регуляции. // Вопросы философии. 2000, № 3.
11. Казимирчук В.П., Кудрявцев В.М. Современная социология права. - М., 1995.
12. Карбонье Ж. Юридическая социология. - М., 1998.
13. Квасова И.И. Осогбенности современного социокультурного знания. // Вестник РУДН. Серия «Социология», 2001.
14. Лапаева В.В. Социология права как юридическая дисциплина. //Социологические исследования. 1999, № 7.
15. Мысин Н.В. Теория социального управления. - Спб., 1998.
16. Орехова Т.Р. Правовое воздействие на экономику: понятие и формы. // Вестник Московского университета. Серия «Право». 2000, № 1.
17. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения. // Американская
социологическая мысль. - М., 1996.
18. Пригожин А.И. Цели организаций: стереотипы и проблемы. // Общественные науки и современность. 2001, №2.
19. Радько Т.Н. Функции права. // Общая теория права. - Н. Новгород, 1993.
20. Рыкунов В.И. Основы управления: многоаспектный подход. - М., 2000.
21. Сабо И. Основы теории права. - М., 1974.
22. Слепенков И.М., Аверин Ю.П. Основы социального управления. - М., 1990.
23. Сорокин В.Д. Правовое регулирование: предмет, метод, процесс // Правоведение. 2000, № 4.
24. Суворов Л.М., Аверин А.Н. Социальное управление. Опыт философского анализа. - М., 1984.
25. Тихомиров Ю.А. Управление делами общества (Субъекты и объекты управления в социалистическом обществе). - М., 1984.
26. Филиппов А.В. Признаки управленческой деятельности. // Организационная психология. - Спб., 2000.
27. Франчук В.И. Общая теория социальных организаций. - М., 2001.
28. Холл Р.Х. Организации: структуры, процессы, результаты. - Спб., 2001.
29. Шамшурин В.И. Оправдание государства и права. // Социологические исследования. 1996, № 10.
30. Явич Л. С. О философии права на XXI век. // Правоведение. 2000, № 4.
MANAGEMENT PROCESSES: SPECIFICS OF SOCIAL-LEGAL MENSUREMENT
S.N. Popov
The Department of Sociology
Peoples Friendship University of Russia Miklukho-Maklay str., 6, 117198, Moscow, Russia
The study of any aspect in the field of social management requires an examination of the essential characteristics of management relationships, which are presented as the sum total of interactions among people in organized community life and which solve the task of providing for the constant development of society. Practice shows that the effective functioning of any contemporary management system is impossible outside a legal context.
