CC BY
127
4. Жельвис, В. И. Эмотивный аспект речи. Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия / В. И. Жельвис. - Ярославль, 1990. - 196 с.
5. Краснопёрова, Е. В. Технология преодоления проявлений агрессии учителей в педагогическом дискурсе: автореф. дис. ... канд. пед. наук / Е. В. Краснопёрова. - Ижевск, 2006. - 24 с.
6. Меняев, А. А. Конфликты в обучении и воспитании // Прикладная психология и психоанализ. - 2000. - № 3.
7. Мухина, В. С. Возрастная психология: феноменология развития, детство, отрочество: учебник для студ. вузов / В. С. Мухина. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Академия, 2000. - 480 с.
8. Ожегов, С. И. Словарь русского языка / С. И. Ожегов. - 13-е изд. - М.: Русский яз., 1981. - 816 с.
9. Олешков, М. Ю. Вербальная агрессия учителя в процессе педагогического общения // Стандарты и мониторинг в образовании. - 2005. - № 2. - С. 43-50.
10. Солдатова, Г. Комплекс превосходства и формы интолерантности / Г. Солдатова, Л. Шайгерова // Век толерантности. - М., 2001. - № 2 - С. 2-10.
11. Щербинина, Ю. В. Русский язык. Речевая агрессия и пути её преодоления / Ю. В. Щербинина. - М.: Флинта: Наука, 2004. - 240 с.
12. Фромм, А. Азбука для родителей / А. Фромм. - Л.: Лениздат, 1991. - 320 с.
13. Фромм, А. Анатомия человеческой деструктивности / А. Фромм. - М.: Просвещение, 1994. - 447 с.
УДК [811.161.2+811.163.1]:821.161.2"8" ББК 81.4112-3
С. И. Корниенко
УПОТРЕБЛЕНИЕ СТАРОСЛАВЯНИЗМОВ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ НА РЕЛИГИОЗНУЮ ТЕМАТИКУ
Аннотация. В статье С. И. Корниенко осуществлен обзорный анализ старославянизмов в произведениях на религиозные темы, где исследованные лексические единицы довольно часто употребляються как в прямом, так и в переносном значении, что дает возможность мастерам слова ярче передать свое отношение к изображаемому.
Традиционно употребляемые в устной разговорной речи старославянские лексемы вошли в новый украинский литературный язык как составной компонент живого народного украинского языка. Введение их в художественные произведения писателей новой украинской литературы, их последователей было вполне естественно. Это выразилось в изображении церковных традиций, служителей культа, исторических событий. Они стали заметным стилистическим средством, которое использовали писатели и поэты XIX в.
Ключевые слова: возвышенность, ирония, новый украинский литературный язык, религиозная тематика, сарказм, старославянизмы, стилистическая роль, торжественность, художественные произведения.
S. I. Kornienko
USE OF SLAVISMUS IN WORKS ON A RELIGIOUS SUBJECT
Abstract. In the article written by S. I. Kornienko the survey analysis of slavismus is carried out in works on religious themes, where investigatigated lexical units are used often enough both in a direct and in portable value, that enables masters of word to pass the attitude toward represented much brighter.
The old slavonic lexemes traditionally used in verbal colloquial speech entered in new literary Ukrainian as a compound component of the living folk Ukrainian language. Introduction them into works of writers of new Ukrainian literature, their followers was quite naturally. It was expressed in the image of church traditions, servants of cult, historical events. They became a noticeable stylistic mean, which was used by writers and poets of XlXth century.
Key words: sublimity, irony, new literary Ukrainian language, religious subject, sarcasm, slavismus, stylistic role, solemnity, artistic works.
Знакомство с научной литературой украинского языковедения свидетельствует, что в поле зрения украинистики прошлого столетия определенное место занимало осмысление функций старославянизмов в прозовых, поэтических и драматических произведениях украинских писателей. Исследования лексической системы украинского языка обогатились ценными научными наблюдениями относительно функционирования старославянизмами в творчестве писателей и поэтов эпохи становления и развития украинского литературного языка. Весомое слово в оценке стилистической роли старославянизмов в украинской художественной литературе сказали известные украинские языковеды Л. А. Булаховский и И. К. Билодид, В. С. Ващенко и Ф. Т. Жилко, П. П. Плющ и В. М. Русановский, научные поиски и идеи которых оставили заметный след не только в изучении
истории украинского литературного языка, а и в определение стилистических функций старославянизмов в художественном воспроизведении действительности.
Одной из актуальных проблем в изучение старославянизмов как компонентов лексической и стилистической систем украинского языка являеется рассмотрение их места в художественных произведениях зачинателей новой украинской литературы и становления нового украинского литературного языка.
Заимствования являются одним из важнейших факторов развития каждого языка, а изучение их состава и функций в языке-реципиенте важно прежде всего для характеристики динамических процесов в языке, которое их заимствует. Лексический состав любого языка постоянно обогащается благодаря образованию новых слов и заимствованию иностранных лексем.
К самым ранним заимствованиям в укранском языке, которые вызывали и вызывают интерес у лингвистов, принадлежат старославянизмы - слова, заимствованные из старославянского языка - «первого письменно зафиксированного славянского литературного языка, созданного Кириллом и Мефодием на базе одного из праславянских диалектов - солунского - для репрезентации на славянском языком богослужбових и канонических книг» [11, 640].
Развитие литературы, а именно поэзии высокого гражданского содержания, способствовало отбору фонетических, словообразовательных и морфологических старославянизмов, которые по своей семантике соответствуют содержанию, мотивам или идее произведения. Источником старославянизмов были Библия, Евангелие, Псалтырь, древняя украинская литература, которую просвещенные украинцы хорошо знали. Ю. Шевелев четко определяет источники, из которых Т.Г.Шевченко черпал церковнославянскую лексику: «1) книги «священного писания»: а) Псалтырь, б) книги пророков, в) Евангелие, г) послания апостолов и др; 2) богослужебные книги, 3) Четьи-Минеи, а также произведения древней украинской литературы» [12, 9].
У Т. Г. Шевченка встречается такое, что по названию произведения, созвучного церковной традици, будто стоит ожидать благого изложения, однако поэт вкладывает иное содержание, важную роль в котором играют старославянзмы. В «Подражанп 1езекилю» заметнг его ироническое обращение к пророку в виде молитвы:
«Восплач, пророче, сине божий I о князях, i о вельможах, I о царях отих. I рци:
Нащо та сука, ваша мати. Зо львами клщилась, щенята?»
[Шевч., II, 266].
Исполненные торжественности старославянизмы восплач и рци рядом с грубым «та сука» усиливают сарказм характеристики господствующей верхушки. Характерные для религиозных текстов антропонимы Ирод, Каин и другие используются писателями как нарицательные, а не как имена собственные. Так, Т.Г.Шевченко употребляет их как синонимы к словам цар, пан, брато-вбивця: «Дивиъся ж, о! Матер^ Що роблять iроди царИ» [Шевч., I, 56]; «Ти привггала Нерона лютого, Сарданапала, 1рода, Каша...» [Шевч., I, 97]; «1род нечестивий» [Шевч., I, 76]. Переосмысливая значение отдельных слов и словосочетаний, известных в церковно-книжной литературе с резко негативным значением, поэт показывает распутную жизнь царей, помещиков, их издевательства над беззащитным народом. Чтобы усилить сарказм, гнев на царей, Т. Г. Шевченко сравнивает их с негативными библейскими образами - 1родом, 1удою («£ретик»).
В поэме «Марiя» каждой строчкой, каждым словом возвеличен бессмертний образ Богородицы, а с помощью старославянизмов достигнута торжественность звучания гимна Божьей Матери:
«Сво!м святим огненним словом Ти дух святий свш пронесла В !х душi вбоги! Хвала! I похвала тоб^ Марie! Мужi воспрянули святие, По всьому свиу розш-шлись. I iменем твойого сина, Твое! скорбноI дитини, Любов i правду розне-сли По всьому свиу»
[Шевч., I, 57].
Значительное место в творчестве Т.Г.Шевченка занимает жанр подражания Библии. Поэт не просто переводил Библию, «подражая» библейским пророкам, он вкладывал в эти образы новое содержание: развенчивание лжи и обмана, на которых построен царско-помещицкий строй, проче-ства новой счасливой, будущей жизни, когда «святая на землю правда прилетить» [Шевч., I, 125]. Большое значение придает поэт подбору эпиграфов, в которых «сердцевина его замысла, один из способов трактовки определенной тематики и идейного направления произведения» [3, 23]. В его
произведениях эпиграфы, взятые из церковно-книжних источников, можно рассматривать и как стилистический прием раскрытия идейного содержания. Таковыми являются эпиграфы к комедии «Сон»: ««Дух истины, его же мир не может прияти, яко не видит его, ниже знает его» (1оанна, Глава 14, стих 17) [Шевч., I, 93]; к одной из глав к поэме «£ретик»: «Камень его же небрегоши зиждущий, сей бысть во главу угла: от господа бысть сей, и есть дивен во очесе наших» [Шевч., I, 123]; к мистерии «Великий льох»: «Положил еси нас (поношение) соседом нашим подражание и поругание сущим окрест нас. Положил еси нас притчу во языцех, покрыванню главы в людях» [Шевч., I, 231].
Стилизация под Библию в стихотворении Т. Г. Шевченка «Молитва» достигаетса употреблением старославянских форм:
«Злоначинающих спини, у пута кути не куй, в склепи глибош не муруй, а доброзиждущим рукам
i покажи, i поможи. Святую силу ниспошли. А чистих серцем? Коло Гх Постави ангели своГ i чистоту Гх соблюди. А вам нам вкуш на землi
Сдиноми^е подай i братолюбie пошли»
[Шевч., I, 231].
Стилизация под язык Святого Письма имеет место в произведениях М. Л. Кропивницкого «Блажен муж, iже не ще на совет нечестивих, i на пути» [Кроп, 301] - первая фраза из Псалтыря, «Не пожелай жени ближняго твого, ш вола його, т всякого скота» [Там само, 302] - неточная цитата из книги Моисея «Вихвд» (Старий Завгг), «I во грeсi роди мя мати моя...» [Там само, 183] -цитата из 51-го псалма из Псалтыря (одна из книг Старого Завета).
В повести И. К. Карпенка-Карого «Мартин Боруля» богатый хозяин обращается к слуге с такими словами: «Омелько! 1род! Супостат!», демонстрируя свое пренебрежительное отношение» [Карп-Кар., 97]. Изображая Софию (драма «Безталанна»), преданную мужем с Варкой, в диалоге с соперницей героиня употребляет старославянизмы, которые автор вкладывает в ее уста для передачи трагизма чувств, протеста, отрицания предосудительного развития событий: «1ди, щи з очей моГх, чарiвниця, лукава! Не пали мене своГм поглядом ехидним - ти прша сатани, ти мене з ума звела, ти одбила у мене чоловша, ти причарувала його, а тепер ходиш сюди потшаться нащ мною, живеш моГми муками, ращеш моГм горем!» [Там же, 118].
Язык произведений А. П. Свидницкого, в которых он реалистично изображал социальные недостатки общества с помощью сатирическо-юмористических средств, чем-то похож на язык сатирических стихотворений Т. Г. Шевченка. Писатель прибегает к введению Шевченковых вариантов в свой текст. Находят применение в нем и старославянизмы. Так, в романе «Люборацкие» семинарист Антосьо Люборацкий сочинил молитву такого содержания: «Господи милосердний! -говорит, - вже помн- еси меш збути Робу-синського, поможи ж ще збутись i семтарИ! Доки жи-тиму - дякуватиму! Ти любов еси i свобода, прости ж мене: зведи мене, нового 1зраыя, iз цього нового Сгипту! Потопи цих фараошв в тих сльозах, батьшвських та материнських - i не тайно серед ноч^ а явно. Боже мш милостивий! Нащо ти держиш на свт оцих по закону беззакотя творящих?» [Свидн., 196]. Подобно Шевченковской манере здесь и переносное употребление старославянизмов. Писатель использует старославянские слова не в торжественном тоне, как должно быть в молитве, а в юмористическом: герой обращается к Богу, жалуясь на собственную судьбу и на судьбу ему подобных. Объединением несовместимых логически слов «по закону беззакотя творящих» автор достигает иронично-разоблачительного тона в характеристике существующего строя «новых фараонов».
Использование старославянизмов как средство создания торжественного стиля способствовало развитию жанра молитвы с середины XIX в., к чему приобщился и И. Я. Франко. Описывая в поэме «Моисей» атмосферу молитвы, писатель верил в создание высокого духовного потенциала самой молитвы и силу духа того, кто молится. При этом прослеживается образное употребление небо - небесная стеля (небесная - стилизированный старославянизм) религиозный христианский символ - трон Иеговы. Поэма «Моисей» была лебединной песней Франка-поэта, так как в ней была передана наибольшая трагедия героя, который выражал переживания самого автора:
«Пщшмаеться сонце, пала Вся небесная стеля, I стоГть у молшга Мойсей Нерухомий як скеля... В1д такоГ молитви тремтять
Землянп основи,
Тають скел^ як вiск, i дрижить
Трон предвiчний Сгови»
[Фр., II, 394].
Поэму «Моисей» В. И. Сулима характеризирует таким образом: «На стыке XIX и XX вв. И. Франко создал гениальную поэму «Моисей», положив в основу библейский сюжет. В драматической истории Моисея, который вывел из египетского плена синовей Израиля, Франко увидел отблеск национально-политических проблем Украины. В образе Моисея отражена личная драма Франка - с одной стороны материалиста, который старается понять и объяснить мир лишь логикой фактов, аргументами ума и научных знаний, с другой стороны - художника, который стремился стать духовным поводырем для своего народа» [10, 7].
Драматическая поэма Леси Украинки «У пущЬ> начинается с поучений матери относительно уважительного отношения к Богу: старославянизмы употребляются ограничено, но вместе с тем придают торжественное звучание тексту:
«Не наржай на бога, дочко, грiх! Не на вигнання вш нас запровадив, а в край обiтований. Так колись 1зраыя вш в Ханаан повiв з Сгипту, з дому пращ. I тодi були таю, що стали наржати на трудну путь. Що !м було за те? Згадай про се i духом сумирися»
[Л. Укр., II, 208].
В драматической поэме «Одержима» поэтесса изобразила образ Месии - Иисуса Христа и объяснила причину неисполнения главной заповеди Евангелия - любви к ближнему. «Эта трудность лежит в духе критицизма, осуждения и ненависти, которыми пылает душа Мириам. Диалог Месии и Мириам указывает на ту страшную пропасть, что лежит между Царством Божьим и царствами земными, полными человеческой несовершенства и вырождения» [9, 8]:
«М е с i я
Не проклинай, вертаеться прокляття на того, хто сказав
його. М i р i а м Нехай!
Я знаю се, я проклята наики, бо я любить
не вмш воропв. М е с i я
Хто зржся всього, а себе не зржся,
не любить той.
М i р i а м
0 господи, яко!
ти жертви хочеш? М е с i я Жертви я не хочу, любовi тшьки»
[Л. Укр., I, 376].
Образ Мессии изображен в драматической поэме Леси Украинки «Одержима» через восприятие его Мириам:
«Ме^я прийде в славi свгт судити, - Так сказано в пророцтвi, бшьш шчого.
1 правда, й милосердя - все для свгга, А для МесИ що?
Чи тшьки слава?»
[Л. Укр., I, 358].
С помощью старославянизмов - собственных и нарицательных имен - Леся Украинка не только называет своих героев, а и выражает свое к ним отношение, подчеркивая их роль в определенной социальной среде:
«Я вiрю, що ти божий син, Месiе, i вам, о^м мене, даси рятунок»
[Там же, 371].
«Отче!
Яка вже там раба гординя тая! Нехай i так, нехай отець единий»
[Там же, 444].
Церковнокнижные образы Леся Украинка использует для создания эмоционально-экспрессивной возвышенности, торжественноси. С помощью старославянских слов усиливается гневное отрицание христианской проповеди любви к врагам.
В драматически поэмах на библейские темы, где старославянизмы употребляются для создания колорита старины, активно используются также топонимы для обозначения священных мест и антропонимы:
«Яка була юрба за ним, як вш ходив по ГалЫеИ. I кожний встиг торкнути хоч одежу, хоч край плаща Меси»
[Л. Укр., I, 369].
«Прославлю ж, браття, господа Христа!»
[Там же, I, 442].
«1сусе, сине божий!»
[Там же, 443].
«Та казала мет в Срусалимi, що неначе той Юда сторонський привiв сторожу i на вчителя свого»
[Л. Укр., II, 327].
В драматических поэмах про жизнь христиан («В катакомбах», «У пущЬ» «Адвокат Мар-пан») Леся Украинка использует элементы церковнокнижного происхождения как языковые средства типизации и индивидуализации персонажей - служителей культа и членов християнской общины - для воспроизведения языковой специфики изображаемой среды древних христиан. Поэтесса смогла донести стилистические особенности Библии и Евангелия своими переводами в соответствии с общенародными нормами украинского языка. Для отражения языковой специфики Святого письма Леся Украинка никогда не использовала фонетические и морфологические старославянизмы. В цитатах из Библии или Евангелия она употребляла соответствующие слова из общенародного украинского языка.
Достаточно часто значения некоторых церковных высказываний, за которыми стоят соответствующие фоновые знания, приобретают другое значение в новом контексте. Сочетание новий Срусалим [Там же, 123], земля обтована [Там же, 124], божий храм [Там же, 125] воспримаются как символы новой, будущей жизни. Это же касается и слов-символов - скрижалi [Там же, 125], вогняний стовп [Там же, 127], (в библейных легендах скрижалi - это доска с пророчеством, данная Богом Моисею; вогняний стовп - указатель к обетованной земле).
«Не спустить бог новi крижалi з неба» «Стовп вогняний не поведе шкуди»
[Там же, 127].
Старославянские книжные элементы достаточно широко представлены в драматических поэмах Леси Украинки, а именно на библейские и евангельские темы («Вавшонський полон», «На ру!нах», «Одержима», «На полi кровЬ»). Поеэтеса употребляет здесь старославянизмы, во-первых, для создания колорита глубокой старины, с целью художественной архаизации, а во-вторых, для предоставления стихотворным строкам возвышенности, пафосности.
Леся Украинка церковно-книжные элементы подает в форме, ассимилированной к нормам украинского общенародного языка. Библейные сюжеты и образы стали составной частью стилистической системы украинского языка, потому как христианская религия прочно вошла в жизнь и культуру нашего народа.
Как свидетельствует анализ, старославянизмы в произведениях на религиозные темы в меньшей мере употреблены для изображения ситуаций, связанных с религиозными действиями. В произведениях именно на религиозные темы старославянские лексемы больше, чем в произведениях на другие темы употребляются в переносном смысле, что дает возможность мастерам слова четче передать свое отношение к государственному строю и господствующему классу.
Традиционно употребляемые в устной разговорной речи старославянские лексемы вошли в новый украинский литературный язык как составной компонент живого народного украинского языка. Усвоенные православным народом, большая их группа была общеупотребимым элементом разговорной речи украинцев. Введение их в художественные произведения писателей и зачинателей новой украинской литературы, их последователей было впоене естественно. Это выразилось в изображении церковных традиций, служителей культа, исторических событий. Они стали заметным стилистическим средством, которое использовали писатели и поэты XIX в.
Мастера художественного слова пошли дальше в освоении старославянизмов, прежде всего сугубо книжных, использовав их способность к переосмыслению при их употреблении в переносном значении для выражения возвышенности, иронии, сарказма. Так было заложено понимание старославянизмов как лексических единиц, используемых с определенной стилистической целью.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бшодвд, I. К. Т. Г. Шевченко в юторй украшсько! лпературно! мови / I. К. Бшодвд. - К.: Наук. думка, 1964. - 135 с.
2. Булаховский, Л. А. Об образовании восточнославянских национальных литературных языков // Вопросы языкознания. - 1959. - № 5. - С. 4-11.
3. Булаховський, Л. А. Питания походження украгнсько! мови / Л. А. Булаховський. - К.: Вид-во АН УРСР: 1н-т мовозиавства ш. О. О. Потебш, 1956. - 220 с.
4. Ващеико, В. С. Мова Т. Г. Шевченка / В. С. Ващенко.. - К.: Вид-во КиГвськ. ун-та, 1963. - 252 с.
5. Жилко, Ф. Т. Роль 1вана Франка в юторй украгнсько! лггературиоГ мови // УМЛШ. - 1956. - № 3. - С. 53-61.
6. Плющ, П. П. Про мову комедп 1.К. Тобшевича "Мартин Боруля" та ш. // Вивчеиия мови творгв: зб. ст. - К.: Рад. шк., 1955. - С. 62-86.
7. Плющ, П. П. 1спомя украгнськоГ лггературиоГ мови / П. П. Плющ. - К.: Вища шк., 1971. - 424 с.
8. Русашвський, В. М. 1сторш украгнськоГ лггературиоГ мови / В. М. Русашвський. - К.: АртЕк, 2002. - 424 с.
9. Сулима, В. I. Свята Тршця i символiка троГстосп: до питання про лiтературиу геиезу украГнськоГ народноГ поези // С i ч. - 2005. - № 6. - С. 3-12.
10. Сулима, В. I. Бiблiя i украГнська лiтература : иавч. поиб / В. I. Сулима. - К.: Освгга, 1988. - 400 с.
11. УкраГнська мова: енциклопедш. 2-ге вид., випр. i допови. - К.: Вид-во «УкраГнська енциклопедш» iм. М. Бажаиа, 2004. - 822 с.
12. Шевельов, Ю. В. Традицiя i новаторство в лексищ, стилiстицi I. П. Котляревського / Ю. В. Шевельов. -Чершвщ: Рута, 1998. - 80 с.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ИЛЮСТРАТИВНОГО МАТЕРИАЛА Карпенко-Карий, I. К. Вибраш п'еси / I. К. Карпенко-Карий. - К.: Дтпро, 1976. - 519 с. Кропивницький, М. П. Вибраш твори / М. Л. Кропивницький. - К.: Дшпро, 1977. - 304 с. Свидницький, А. П. Романи. Оповщання. Нариси / А. П. Свидницький. - К.: Дтпро, 1976. - 563 с. УкраГика Леся. Твори: в 2 т. - К.: Наук. думка, 1986. - Т. 1. - 1987. - 608 с.; - Т. 2. - 728 с. Франко, I. Я. Твори: в 2 т. / I. Я. Франко. - К.: Дншро, 1981. - Т. 1. - 533 с.; - Т. 2. - 495 с. Шевченко, Т. Г. Повие зiбрання творiв: в 12 т. / Т. Г. Шевченко. - Т. 1. - 1989; - Т. 2. - 1990.
УДК 811.161.1 ББК 81.411.2г
Т. А. Крепких, О. Л. Рюмина
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ФОНЕТИКО-ФОНОЛОГИЧЕСКИХ И МОРФОЛОГИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ В ИСТОРИИ РУССКОГО ИМЕННОГО СКЛОНЕНИЯ
Аннотация. В статье рассматривается связь фонологических и морфологических явлений в процессе формирования новых парадигм продуктивных типов склонения древнерусского языка.
Ключевые слова: диалектная фонологическая система, морфологическая аналогия.
T. A. Krepkikh, O. L. Rumina
INTERACTION OF PHONETIC-PHONOLOGICAL AND MORPHOLOGICAL PHENOMENA IN THE HISTORY OF A RUSSIAN NOUN DECLENSION
Abstract. This article deals with the connection of phonological and morphological phenomena in the process of new paradigms of declension productive models forming in the Old Russian language.
Key words: dialectal phonological system, morphological analogy.
Взаимосвязь и взаимообусловленность языковых явлений обнаруживается в пределах как одного, так и разных уровней языка. Определение таких связей и зависимостей важно не только для современного языка, но и его прошлого состояния.
Взаимодействие морфологических и фонетико-фонологических факторов находит подтверждение в ряде процессов, осуществившихся в истории русского именного склонения. Так, известно, что объединение существительных мужского рода склонений на *-о, -*jo (типа конь) и на *-i (типа гость) оказалось возможным лишь после того, как произошло вторичное смягчение согласных и в конце основы существительных гость, голубь и т.п. появился мягкий согласный.
Проф. К. В. Горшкова полагает, что, возможно, и направление в изменении системы флексий в именном склонении в тех говорах, на основе которых образовался великорусский язык, зависело от состояния и путей развития диалектных фонологических систем [1, 82]. Данное положение, по нашему мнению, может найти подтверждение во взаимодействии парадигм твердого и мягкого вариантов продуктивных склонений на *-а, *-ja (жена, земля) и *-о, *-jo (столъ, конь, село, поле).
До оформления корреляции согласных фонем по твердости-мягкости парадигмы имен с непалатализованным и палатализованным конечным согласным основы в пределах склонений на
