CC BY
29
УДК 81'1
С. К. Куприянова
аспирант каф. общего и сравнительного языкознания, Московский государственный лингвистический университет (МГЛУ); e-maiL ksagLr@yandex.ru
УНИВЕРСАЛЬНЫЕ И НАЦИОНАЛЬНО-СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ РУССКОГО И КАЛМЫЦКОГО КОММУНИКАТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ (на материале русских и калмыцких паремий)
Статья посвящена изучению универсальных и национально-специфических особенностей русского и калмыцкого коммуникативного поведения, отраженных в пословицах и поговорках исследуемых лингвокультур и проявляющихся в особенностях ведения диалога, использования РА, угрожающих позитивному / негативному лицу собеседника, коммуникативных тактик сближения / дистанцирования.
Ключевые слова: максимы кооперации Г. Грайс; максимы вежливости Дж. Лича; стратегии позитивной и негативной вежливости П. Браун и С. Левинсона; речевые акты, угрожающие потерей лица; паремия; речевой этикет; коммуникативное поведение; коллективистский / индивидуалистический тип культуры; культуры с высоким / низким уровнем избегания неопределенности.
S. K. Kupriyanova
Postgraduate Student, Department of General and Comparative Linguistics, Moscow State Linguistic University (MSLU); e-mail: ksaglr@yandex.ru
UNIVERSAL AND CULTURAL FEATURES OF RUSSIAN
AND KALMYK COMMUNICATIVE BEHAVIOR (an Analysis of Russian and Kalmyk Proverbs and Sayings)
The article aims to reveal universal and cultural characteristics of Russian and Kalmyk communicative behaviour by analyzing proverbs and sayings of the given linguocultures and by focusing on the specific ways of maintaining dialogue, the use of face threatening acts (FTA), and communicative tactics of minimizing or maximizing distance between communicants.
Key words: G. Grice's maxims; G. Leech's maxims; positive and negative politenesss strategies; face threatening acts (FTA); proverbs and sayings; speech etiquette; communicative behaviour; coHectivistic / individualistic type of culture; cultures with high / Low Uncertainty avoidance index.
Коммуникативное поведение как один из важнейших видов человеческой деятельности стало предметом научного анализа только
в последние десятилетия ХХ в. Одним из важнейших результатов исследования речевой коммуникации стали работы Г. Грайса, Дж. Лича, П. Браун и С. Левинсона, благодаря которым начался новый этап познания механизма межличностной коммуникации.
Цель статьи заключается в том, чтобы установить универсальные и национально-специфические особенности русского и калмыцкого коммуникативного поведения, нашедшие отражение в соответствующих паремиях, в их соотношении с принципами речевого поведения, установленными в лингвопрагматике.
Приступая к рассмотрению принципов лингвопрагматики в русских и калмыцких паремиях необходимо пояснить, что русская и калмыцкая культуры относятся к разным типам культур, что определяет тип коммуникативного поведения. Русская культура относится к коллективистскому типу: говорящим свойственно проявлять эмоции, вмешиваться в дела других, давать советы; барьеры между незнакомыми людьми преодолеваются быстро; социальная, возрастная, профессиональная дистанция не всегда принимается во внимание [Прохоров 2007, с. 181; Ларина 2009, с. 150; Райтмар 2003, с. 85].
Калмыцкую культуру можно охарактеризовать как коллективистическую с элементами индивидуализма. Калмыцкому коммуникативному поведению свойственны сдержанность в проявлении эмоций, осторожное обращение со словом, позиция невмешательства в дела других, наличие границ и дистанции между коммуникантами, несоблюдение которых осуждается обществом. Такое индивидуалистическое поведение подчиняется строгим правилам коллектива [Минаев URL: www.nutug.ru/kulitura].
Русская и калмыцкая культуры различаются также по критерию Г. Хофстеде, который выделил культуры с высоким и низким уровнем избегания неопределенности, т. е. культуры с разным уровнем готовности культуры к риску [Хофстеде 2014, с. 18]. По Г. Хофстеде, калмыцкую культуру можно отнести к культурам с высоким уровнем избегания неопределенности, в которых ценятся традиции и устои, следование установленным правилам поведения. Напротив, русскую культуру можно отнести к культурам с низким показателем избегания неопределенности, что характеризуется проявлением личной инициативы, приемлемостью риска, восприятием изменений и новых идей, принятием иных точек зрения.
Рассматривая различные теории речевого общения, необходимо обратиться к одному из основных постулатов лингвопрагматики -принципу кооперации Г. Грайса, сформулировавшему максимы количества, качества, релевантности и манеры [Грайс 1985, с. 222-223]. Лингвисты неоднократно поднимали вопрос о степени универсальности этих максим для различных типов коммуникации и различных лингвокультур. Наши данные свидетельствуют о сходстве в реализации принципа кооперации в русскоязычной и калмыцкой культурах.
Так, в паремиях предлагаются схожие рекомендации относительно количества информации, которую следует сообщать собеседнику (12 паремий в калмыцком языке, 22 - в русском). Любопытно, что все они отклоняются от максимы количества Грайса в сторону недосказанности, утаивания части информации: паремии призывают к осторожному отношению к слову как к потенциальному источнику опасности. На это обстоятельство указывал Ю. В. Рождественский: фольклорные правила речевого этикета рекомендуют принимать любую речь и отдавать слушанию предпочтение перед любым действием, включая говорение [Рождественский 1979, с. 22].
Так, калмыцкие паремии о речи рекомендуют говорящему сообщать минимум информации и быть осмотрительным в выборе слова и собеседника:
YYлин батнь - шаглар, Yгин батнь - кемж;энэ. - Крепкий из швов — строчка, крепкое из слов — не знаю [Тодаева 2007, с. 269];
Ухан угад Yг келсн йорал уга савд ус кесн эдл. - Глупому говорить слово, что в бездонную посуду лить воду [Тодаева 2007, с. 224];
Шуурдг уга хожулд сукэн битгэ бар, сурЬмж; уга KYYнд битгэ бар. -Не ломай топор, возясь с крепким бревном, не трать зря слов, имея дело с невоспитанным человеком [Тодаева 2007, с. 323];
Нуувран гергндэн бичэ кел. - Свои тайны не раскрывай жене [Тодаева 2007, с. 558].
В русской лингвокультуре существуют похожие паремии:
Больше думай, меньше говори [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 25].
Больше знай, да меньше бай, а то язык отрежут [Зимин 2012, с. 366].
Больше слушай, меньше говори [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 5].
Ешь больше, а говори меньше! Ешь калачи, да поменьше лепечи! Меньше говорить - меньше греха [Даль 2003, с. 278].
Меньше говори - больше услышишь [Зимин 2012, с. 376].
Язык до добра не доведет [Даль 2003, с. 279].
В пословицах и поговорках изучаемых лингвокультур широко представлена максима качества Г. Грайса (114 русских паремий, 100 - калмыцких). Как русские, так и калмыки не приемлют ложь и клевету в общении. Такое неодобрительное отношение видим в русских паремиях:
Кто врет, того бы под гнет [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 147].
Кто лжет, тот и крадет; Кто лукавит, того черт задавит [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 149].
Кто не врет, тот спокойно живет [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 151].
В калмыцкой лингвокультуре сказать ложь значит опозорить себя:
Yнэн чилэхэр, Yкрэн чилэ.
Чем лишиться правды, лучше лишиться коров.
Yнэн келснд Yкл уга.
Говорящему правду нет смерти.
Yннэр йовхла укр тергэр туула ^цнэ.
Кто живет по правде, честно, тот и на бычьей телеге догонит зайца [Тодаева 2007, с. 405].
Yннинь келхлэ уксн моhа hYрвкнэ.
Если говорить правду, то даже убитая змея может зашевелиться.
[Тодаева 2007, с. 406].
Максима способа Г. Грайса также отражена в паремиях исследуемых лингвокультур (11 русских паремий, 30 калмыцких). Относительная немногочисленность русских паремий, соотносящихся с максимой способа, объясняется, по-видимому, тем, что в русской культуре краткость и молчаливость не считаются основной коммуникативной ценностью. Однако паремии, отражающие максиму способа Г. Грайса, присутствуют и в русском паремиологическом фонде:
Коротко да ясно, оттого и прекрасно; Короткую речь слушать хорошо, под долгую речь думать хорошо [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 141].
Умей сказать много в немногих словах [Зимин 2012, с. 376].
Хорошее вдвойне хорошо, когда оно коротко [Зимин 2012, с. 377].
Присущая калмыцкой лингвокультуре сдержанность и немногословность повлияла на более широкую представленность максимы способа Г. Грайса в калмыцких паремиях:
Хамр дотр хаhрха амн бээнэ гиж; битгэ шальшад бэ. - Не болтай на том основании, что под носом есть дырявый рот [Тодаева 2007, с. 530].
Yгин ахрнь сэн, дееснэ утнь сэн. - В словах краткость хороша, а в веревке - длина [Тодаева 2007, с. 269].
Максима отношения Г. Грайса (говори по существу, т. е. не отклоняйся от темы) найдена нами только в русской лингвокультуре (8 единиц):
Говорят про Фому, а он про Ерему [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 64].
Зачал за здоровье, а свел за упокой [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 106].
Начал смехами, кончил слезами; Начали гладью, а кончили гадью [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 204].
Максиму отношения Г. Грайса можно соотнести с правилами ведения беседы Ю. В. Рождественского, который выделил ряд паремий с указаниями на типичные ошибки в построении беседы: «Отвечает тогда, когда его не спрашивают» (указание на ошибку в порядке ведения беседы); «Дед говорит про курицу, а бабка про утку» (указание на ошибку в теме беседы); «Вы слушайте, а мы будем молчать» (указание на ошибку в умолчаниях); «Глухой слушает, как немой речь говорит» (указание на ошибку в избрании собеседника) [Рождественский 1979, с. 31]. Любая из указанных ошибок может привести к прекращению беседы.
Поскольку принцип кооперации Г. Грайса был разработан преимущественно применительно к дискурсу, нацеленному на обмен информацией, в обыденной речи, где говорящие ставят перед собой разнообразные коммуникативные цели, этот принцип часто нарушается. Это не удивительно, так как Г. Грайс был логиком, а не лингвистом-прагматиком.
Одним из первых исследователей, попытавшихся дополнить постулаты Г. Грайса правилами вежливости, была Р. Лакофф ^акоГГ
1973]. Теория Р. Лакофф и постулаты Г. Грайса привлекли внимание Дж. Лича к тому, как реально проходит неподготовленное непринужденное общение, и выявили ограниченность положений Г. Грайса. Так, по мнению Дж. Лича, принцип кооперации Г. Грайса не может объяснить частоту использования в речи косвенных способов выражения смысла высказываний, и то, в каком отношении находятся значения высказываний и их импликатура [Leech 1983, с. 80].
Предположив, что нарушения постулатов принципа кооперации Г. Грайса происходят из-за желания говорящего быть вежливым по отношению к слушающему, Дж. Лич разрабатывает принцип вежливости («своди к минимуму выражение невежливых убеждений; своди к максимуму выражение вежливых убеждений [Leech 1983, с. 81]), включающий в себя максимы такта, великодушия, одобрения, скромности, согласия, симпатии [Leech 1983, с. 132].
В исследуемых лингвокультурах максимы вежливости Дж. Лича представлены в паремиях, относящимся к разным речевым актам (далее - РА). Несмотря на то, что обе исследуемые культуры относятся к коллективистским, существенные различия в коммуникативном поведении двух народов наблюдаются в использовании РА просьбы, совета, критики; это те речевые акты, которые, в терминологии П. Браун и С. Левинсона, угрожают говорящим потерей лица. Такие черты русской культуры, как коллективизм, сердечность, искренность в общении смягчают директивный характер РА просьбы, совета и даже критики, поэтому эти РА поощряются в русской культуре: они интерпретируются не столько как вторжение в личное пространство собеседника, сколько как выражение заботы [Ларина 2009, с. 143].
Это находит отражение и в паремиологическом фонде, в частности, в паремиях, касающихся советов (13 паремий в русской линг-вокультуре, 4 - в калмыцкой); эти паремии соотносятся с максимой такта Дж. Лича. В русских паремиях находим следующие рекомендации:
За спрос денег не берут; Попытка - не пытка (не шутка), а спрос не беда; Спрос не грех, отказ не беда [Даль 2003, с. 152].
Кто не слушает советов, тому нечем помочь [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 151].
Не послушался нас, так плачься на себя [Даль 2003, с. 444].
Совет дороже денег [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 290].
Русское речевое поведение характеризуется большей регулятив-ностью: каждый может вмешиваться в дела других, давать непрошеные советы, делать замечания и критиковать [Ларина 2009, с. 65].
В калмыцкой культуре, наоборот, просить чего-либо, советовать (особенно давать непрошеные советы), делать замечания и критиковать, особенно незнакомых людей, считается неуважением и вмешательством в чужую жизнь. Можно просить совета, но не давать его без спроса, нельзя отказывать другому в просьбе, но сама просьба осуждается:
"Ас" гиснэс "ав" гисн деер. - Чем говорить «дай», лучше сказать «бери» [Тодаева 2007, с. 344].
Сурхла му, сурсиг эс ^цэсн - даву му. - Просить плохо, но не удовлетворить просьбу еще хуже [Тодаева 2007, с. 461].
Однако просить совет не возбраняется:
БYгдэрн зевчлвл гем уга, бYлэн усар уЪавл кир уга. - Если все будут советоваться — не произойдет ошибки, если мыть теплой водой — не будет грязи [Тодаева 2007, с. 294].
Максима одобрения Дж. Лича соотносится с РА критики. В русской культуре критика, как и совет, считается знаком проявления солидарности и заботы, поэтому замечания и критика воспринимаются с благодарностью (33 паремии):
Любишь мир, люби и критику; Кто не любит критики, тот не хочет исправляться [Большой сборник пословиц].
Лучше умного упрек, чем глупого похвала [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 168].
В калмыцкой лингвокультуре такое речевое поведение считается недопустимым (22 паремии):
КYYнэ эндY Yзхлэрн эврэннь эндYhэн Yзх кергтэ. - Замечая чужие недостатки, надо видеть и свои [Тодаева 2007, с. 561].
МедлЪ уга ^мн бусдыг келхд бахта, медлЪтэ ^мн бийэн кинхд чадмЪта. - Необразованный человек горазд осуждать других, образованный же отличается сдержанностью [Тодаева 2007, с. 245].
Как видим из примеров, калмыцкое коммуникативное поведение характеризуется осторожностью и сдержанностью.
Максима скромности Дж. Лича нашла наибольшее количественное выражение в калмыцкой лингвокультуре - 95, в русской лингвокультуре - 40 паремий. В обеих культурах хвастовство своими талантами и достижениями для самоутверждения или самопрезентации считается нарушением речевого этикета:
Скромность всякому к лицу [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 286].
Кто хвалится, тот с горы свалится; Чем похвалишься (хвалился), тем и подавишься (подавился) [Даль 2003, с. 527].
Кер бардм - таг, кендэ зерг - хоосн. - Хвастовство и бахвальство абсолютно ни к чему, ложная храбрость совершенно напрасна [Тодаева 2007, с. 514].
Ки бодл чееж; ДYYргнэ, кер бий бирна. - Пустые думы грудь наполняют, хвастливые слова самого губят. Kyy^ мунь кер болдг, ^лгин мунь ^ора болдг. - Худший из людей бывает хвастливым, худший из рысаков бывает иноходцем [Тодаева 2007, с. 515].
Максима симпатии Дж. Лича, рекомендующая выражение доброжелательности по отношению к собеседнику, отражена в 60 русских и 53 калмыцких паремиях. Как в русской, так и в калмыцкой лингвокультурах ценится доброжелательность и гостеприимство:
Не будь в людях приметлив, а будь дома приветлив [Даль 2003, с. 571].
От доброго слова язык не усохнет. По привету и собака бежит. Добрый привет и кошке люб [Даль 2003, с. 537].
Ласковое слово и кость ломит [Даль 2003, с. 284].
Калмыцкие паремии также говорят о ценности благожелательного отношения к людям:
Менд гидг yit9 йов, мелмлзгсн сээхн седклтэ йов. - Живи со словом привета, живи, проявляя великодушие [Тодаева 2007, с. 236].
Yвлин тецгр бората болдг, YYPCг ^н гиичтэ болдг. - Зимнее небо бывает снежным, а дружелюбный человек гостеприимным [Тодаева 2007, с. 156].
Олнта сэн йоввл орн хоосн хоцрх уга. - Если хорошо относиться к людям, страна не будет отсталой [Тодаева 2007, с. 81].
Направленность русского речевого этикета на сохранение и заботу, прежде всего, собственного лица, а не лица слушающего, в отличие
от калмыцкого речевого этикета, определяет особенности отражения максимы согласия Дж. Лича в обеих культурах (20 русских и 17 калмыцких паремий). В русской культуре ценится умение доказать свою правоту; спор воспринимается как некое соревнование между собеседниками, допускается категоричное выражение несогласия, эмоциональность в ведении спора:
Без спорного слова не беседа [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 19].
Трудно быть вежливым в споре, когда ты прав [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 19].
Напротив, в калмыцкой культуре высоко ценится бесконфликтное и компромиссное общение:
Мергнлэ бичэ мар^ метрэлэ бичэ урлд. - С мудрым не спорь, с конным не состязайся в беге [Тодаева 2007, с. 251].
Эвдрлдхлэ - керYл, элвлхлэ - тосн. - При раздоре и разногласии -ссора, при согласии и мире - благо [Тодаева 2007, с. 552].
Максиму великодушия Дж. Лича можно назвать максимой «необременения» собеседника. Фактически она предохраняет собеседников от доминирования в ходе речевого акта. Приводя максимы Лича, Н. И. Формановская указывает, что великодушный человек снисходителен к другим. Великодушие заключается и в том, чтобы облегчить собеседнику совершение неблагоприятных речевых действий типа отказа. Поскольку максима великодушия Дж. Лича выражается преимущественно в языковом оформлении (косвенные высказывания просьбы, выражение сомнения в возможности выполнении просьбы и т. п. [Формановская 2007, с. 102]), то в паремиях максима великодушия не может быть выражена в полной мере.
Понятие вежливости было положено в основу теории универсалий вежливости П. Браун и С. Левинсона, ключевыми понятиями которой являются позитивное лицо (Positive Face) - быть положительно оцененным окружающими и негативное лицо (Negative Face) - не испытывать препятствий в своих действиях [Brown, Levinson 1988, с. 18]. Под вежливостью авторы понимают умение коммуникантов правильно применять стратегии позитивной или негативной вежливости для того, чтобы все участники коммуникации могли сохранить лицо в процессе коммуникации.
В русской коммуникации такое равновесие не всегда легко достижимо, поскольку собеседники нередко стремятся к улучшению своего позитивного лица даже в ущерб лицу собеседника. На это указывает Н. Н. Германова, отметившая, что русский этикет ориентирован на сохранение позитивного лица, даже в ущерб негативному, причем говорящий озабочен, прежде всего, сохранением своего лица, нежели лица собеседника [Германова 1993, с. 31]. О русской культуре как о культуре с минимальной зоной личной автономии, следствием чего является вмешательство в личную сферу собеседников, писали в своих работах Т. В. Ларина, Р. Райтмар, В. А. Сергеева, В. В. Пикалова и др. [Ларина 2009; Райтмар 2003; Сергеева 2006; Пикалова 2005].
Большинство стратегий позитивной и негативной вежливости касаются языкового оформления высказываний, поэтому не все стратегии могут быть отражены в паремиях. Отметим те паремии, которые соотносятся со стратегиями позитивной и негативной вежливости, и не были затронуты ранее в описании максим вежливости Дж. Лича.
Оценка использования шутки как стратегии позитивной вежливости (20 калмыцких паремий, 23 русских паремий о шутке) в русских паремиях совпадает с позицией П. Браун и С. Левинсона, которые считают, что шутка используется для того, чтобы подчеркнуть общие знания или разделяемые ценности и тем самым создает непринужденную обстановку для собеседника [Brown, Levinson 1988, с. 130]:
За шутку не сердись, а в обиду не давайся [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 103].
Кто шутки любит, того все любят [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 154].
Но в то же время в русских паремиях находим и совершенно противоположные советы:
Шутка в добро не введет [Русские пословицы и поговорки 1988, с. 333].
Нет лучше шутки, как над собою [Даль 2003, с. 631].
Умей пошутить, умей и перестать [Даль 2003, с. 633].
В калмыцком речевом поведении, ориентированном преимущественно на сохранение лица собеседника, к шутке и подшучиванию относятся неодобрительно:
Шог Yг шорла эдл. - Язвительная шутка подобна уколу штыком.
Шог Yг хурц шорин чицгэ. - Ироничное язвительное слово, что остроконечный штык [Тодаева 2007, с. 555].
Наадна Yг терт харш, темр чедр келд харш. - Шутки-забавы - делу помеха, железные путы - ногам помеха [Тодаева 2007, с. 557].
Определенное расхождение правил калмыцкого речевого этикета и установленных П. Браун и С. Левинсоном универсалий вежливости наблюдается также в случае употребления обращений ты / Вы. Согласно установленным ими стратегиям позитивной вежливости, обращение на «ты» не обязательно свидетельствует о недостаточном уважении: оно может указывать на общность интересов, появление чувства солидарности [Brown, Levinson 1988; с. 104] и, следовательно, приводить к устранению коммуникативных барьеров. В калмыцком обществе, напротив, существует строгое соблюдение правил уважения и почитания младшими старших людей. Среди калмыков в знак уважения принято обращаться к людям пожилого и старшего возраста на «та» («вы»). В беседе инициатива и право задавать вопросы всегда принадлежит старшим: ахнь келдг, дYнь соцсдг (старший брат говорит, младший слушается) [Тодаева 2007, с. 58].
Надо отметить, что большая часть стратегий позитивной и негативной вежливости П. Браун и С. Левинсона (выражайтесь косвенно; предоставляйте слушающему возможность не совершать действие, к которому его побуждают; выражайте симпатию, понимание; будьте оптимистом; демонстрируйте подчеркнутый интерес к слушающему) касается, прежде всего, языкового оформления высказываний (использование неопределенно-личных предложений, пассива, модальных конструкций, вводных слов и т. п.) и потому не может быть отражена в полной мере в паремиях. Однако нетрудно заметить, что общая направленность паремий в калмыцкой лингвокультуре сводится к уменьшению импозиции на собеседника.
Подводя итоги, следует сказать, что в русских и калмыцких паремиях сходным образом отражены максимы принципа кооперации Г. Грайса; совпадает даже тенденция к отклонению от максимы количества в пользу умолчания и сокрытия информации. При этом большое число паремий, соотносящихся с максимой качества, подчеркивает общечеловеческую ценность правды в коммуникативном поведении каждого народа.
Максимы принципа вежливости Дж. Лича, напротив, нашли неодинаковое выражение в исследуемых паремиях. Так, максима
скромности Дж. Лича более широко представлена в калмыцкой линг-вокультуре (95 примеров), чем в русской (40 примеров), что, по нашему мнению, указывает на национально-специфическую особенность калмыцкого коммуникативного поведения - скромность и невмешательство в дела собеседника.
Для калмыцкого коммуникативного поведения характерна большая дистанция между собеседниками, что приводит к различиям в отражении в паремиях максимы такта Дж. Лича: в калмыцкой культуре просьба не одобряется (просить можно только совета), в русской культуре, отличающейся меньшей дистанцией между говорящими, отношение к просьбам совершенно иное: можно и просить, и давать советы.
Характер представления в русских паремиях максимы одобрения Дж. Лича отражает позитивное отношение русского народа к критике, которую принимают с благодарностью, в отличие от калмыцкой культуры, где к критике относятся как к акту вмешательства. В обеих культурах не одобряется похвальба (максима скромности Дж. Лича), а коллективистский характер обеих культур выражается в подчеркивании общечеловеческой ценности доброжелательного отношения к людям (максима симпатии Дж. Лича).
В результате изучения калмыцких и русских паремий о речи можно сказать, что калмыцкое коммуникативное поведение характеризуется большей сдержанностью в общении, сохранением дистанции между коммуникантами (особенно между незнакомыми), сохранением позитивного лица слушающего, иногда в ущерб собственному. Русское коммуникативное поведение, наоборот, в силу меньшей дистанции между коммуникантами ориентировано, прежде всего, на сохранение позитивного лица говорящего иногда в ущерб слушающему.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ Большой сборник пословиц. URL : posloviz.ru/
Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике.
Вып. XVI. М. : Прогресс, 1985. С. 21-237. Германова Н. Н. Коммуникативные стратегии комплимента и проблемы типологии речевых этикетов // Сборник научных трудов МГЛУ Язык и модель мира. 1993. Вып. 416. С. 27-39. Даль В. И. Пословицы русского народа М. : Издательство АСТРЕЛЬ ; Издательство АСТ : ЗАО НПП «Ермак», 2003. 736 с.
Зимин В. И. Словарь-тезаурус русских пословиц, поговорок и метких выражений. М. : АСТ-Пресс, 2012. 729 с.
Ларина Т. В. Категория вежливости и стиль коммуникации: сопоставление английских и русских лингвокультурных традиций. М. : Языки славянских культур, 2009. 512 с.
Минаев С. Национальный характер калмыков // NUTUG.ru. [Электронный ресурс]. URL : www.nutug.ru/kulitura/minaev7.htm
Пикалова В. В. Этнокультурные нормы речевого поведения в паремиологи-ческих единицах английской и русской лингвокультур : автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2005. 18 с.
Прохоров Ю. Е. Русские: коммуникативное поведение. 3-е изд., испр. М. : Флинта Наука, 2007. 328 с.
Райтмар Р. Прагматика извинения: сравнительное исследование на материале русского языка и русской культуры / пер. с нем. Е. Араловой. М. : Языки славянской культуры, 2003. 272 с.
Рождественский Ю. В. Введение в общую филологию. М. : Высшая школа, 1979. 224 с.
Русские пословицы и поговорки / под ред. В. Аникина. М. : Художественная литература, 1988. 431 с.
Сергеева А. В. Русские стереотипы поведения, традиции, ментальность. 4-е изд., испр. М. : Флинта Наука, 2006. 320 с.
Тодаева Б. Х. Пословицы, поговорки и загадки калмыков России и ойратов Китая. Элиста : ЗАО НПП « Джангар», 2007. 839 с.
Формановская Н. И. Речевое взаимодействие: коммуникация и прагматика. М. : ИКАР, 2007. 480 с.
Хофстеде Г. Модель Хофстеде в контексте: параметры количественной характеристики культур // Язык, коммуникация и социальная среда. 2014. № 12. С. 9-49.
Brown P., Levinson S. Politeness. Some universals in language usage. Cambridge : Cambridge University Press, 1988. 345 p.
Lakoff R. Т. The Logic of Politeness or Minding Your P's and Q's // Papers from the 9th Regional Meeting, Chicago Linguistic Society. Chicago, 1973. Р. 292-305.
Leech G. N. Principles of Pragmatics. New York : Longman Group Limited, 1983. 250 p.
