CC BY
38
6. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 4 ноября 1950 г.) (с изм. от 13 мая 2004 г.) // Собрание законодательства РФ. 2001. №2. Ст. 163.
7. Апелляционное определение Белгородского областного суда от 3 марта 2013 г. по делу № 33-2928 // Документ опубликован не был. СПС «Консультант-Плюс».
6. Konventsiya o zashchite prav cheloveka i os-novnykh svobod (zaklyuchena v g. Rime 4 noy-abrya 1950 g.) (s izm. ot 13 maya 2004 g.) (2001) [Convention on the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms (signed in Rome on 4 November 1950) (rev. May 13, 2004)] // Sobra-niye zakonodatel'stva RF. № 2. St. 163.
7. Apellyatsionnoye opredeleniye Belgorodsk-ogo oblastnogo suda ot 3 marta 2013 g. po delu № 33-2928 [Appelate decision of the Belgorod Regional Court on 3 March 2013 in the case № 332928] // Dokument opublikovan ne byl. SPS «Konsul'tant-Plyus».
УДК 355
УГРОЗЫ СОЦИАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ И РИСКИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ В КОНТЕКСТЕ ГРАЖДАНСКО-ВОЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ
SOCIAL SECURITY THREATS AND RISKS OF GLOBALIZATION IN THE CONTEXT OF CIVIL-MILITARY RELATIONS
Суркова Ирина Юрьевна
Surkova Irina Yuryevna
доктор социологических наук, профессор кафедры социологии, социальной антропологии и социальной работы, Саратовский государственный технический университет имени Гагарина Ю.А.
PhD. (Social Sciences), professor of the department of sociology, social anthropology and social work, Saratov state technical university
e-mail: irina_surkova@mail.ru
В статье представлены теоретические обоснования угроз социальной безопасности, связанные с разнообразными рисками глобализационных процессов. Предложен авторский взгляд на роль армии в современном обществе риска и граждан-ско-военные отношения в многополярном мире.
Ключевые слова: риски глобализации, граж-данско-военные отношения, угрозы безопасности.
The paper presents theoretical foundations of social security threats linked to various risks of globalization processes. The author puts forward an original opinion on the role of the army in modern society of risks and civil-military relations in a multipolar world.
Keywords: risks of globalization, civilian and military relations, security threats.
Происходящие в современном мире процессы глобализации трансформировали облик большинства государств, с одной стороны, наделив их хорошо узнаваемыми унифицирующими чертами европейско-американской
культуры и гомогенизацией рынков различных стран мировыми брендами, с другой стороны, обострив антиглобалистские движения, отстаивающие идеи уникальности стран и гетерогенности в выборе их дальнейшего пути
экономического, социального, культурного и политического развития. Построение наднациональных государств, по примеру Европейского союза, подталкивает мировое сообщество к повсеместному разделению гуманистических и демократических ценностей, которые ложатся в основу формирования единой европейской идентичности. Однако конструирование этой самой идентичности во многом обуславливается не только разделением общих ценностей, но и осознанием гордости за историческое прошлое соотечественников, чувство патриотизма, что способствует дифференциации национальных идентичностей в этом «едином европейском сообществе».
«Подогревает» ситуацию и политика двойных стандартов, приводящаяся в действие наднациональными организациями, которые по идеи должны поддерживать политику социальной безопасности в мире, но на самом деле отстаивают интересы так называемых государств-спонсоров (пример с Косово и Крымом). Возникающие на этой почве конфликты создают различного рода угрозы, затрудняющие нормальное функционирование современного общества как социальной системы, теряется самосознание нации, обеспечивающее интегрированность, сплоченность и солидарность в государстве.
В пространстве различных теоретических перспектив в оценке процессов «тотального единения общества» находит свое место проблема милитаризации, которая становится серьезным рискогенным фактором в современном обществе. Угрозы, возникающие в мире постмодернити, активизируют проблематику применения военной силы, умело завуалированную под антитеррористические операции или действия по принуждению к миру, что привлекает внимание ученых к проблемам конструирования российской идентичности. Скептики утверждают, что полноценная национальная идентичность россиян в настоящее время отсутствует, она растворяется в масштабных потоках европейско-американского образа жизни и культуры. Однако последние события в Крыму показали, что национальное самосознание остается доминирующим в ситуации реальной угрозы жизни российских граждан на территории Украины.
Массовые протестные движения в восточной части Украины, манифистации в поддержку русских на территории Российской Федерации и, наконец, референдум в Крыму доказали, что российская идентичность существует, несмотря на сложную геополитическую обстановку в мире. Актуальным представляется уже не определение существования в рос-
сийском социуме этой самой идентичности, а ее роль в обеспечении социальной безопасности в сложных условиях конфронтации США и Евросоюза с Россией. При этом достаточно сложно найти тонкую грань между национализмом и патриотизмом, являющемся основой национальной идентичности.
Популяризация националистических идей, характеризующихся цинизмом, агрессивностью и расизмом, способствует влиянию дискурса социальной эксклюзии на идентификацию молодежи. До сих пор существуют барьеры для ликвидации социальной изоляции, основанной на неприятии и дискриминации, попадая в дискурсивное поле гражданственности, конструирующее выраженное самосознание нации и цивилизованность государства. При этом униформизация мира встречает не только позитивные оценки сторонников создания единого мирового пространства в рамках глобализации, но и опасения за будущее локальных сообществ, за сохранение культурного и социального наследия стран, в том числе России. Мы сталкиваемся с целым комплексом различных угроз национальной безопасности и российской идентичности, сопровождаемых рисками процессов глобализации.
В последнее время глобализация начинает восприниматься как целенаправленная политика некоторых государств, стремящихся к доминированию в масштабах мира, насаждающих свои культурные, политические, социальные и экономические образцы поведения [8, с. 233]. Вследствие деятельности национально-государственных сил происходит ослабление так называемых государств-спонсоров, приостановка процессов глобализации и формирование больших мировых регионов [1, с. 6], что провоцирует различного рода угрозы. Так, З. Бауман писал о неизбежности процесса глобализации, который, в свою очередь, приносит нарастающую пространственную сегрегацию, отделение и отчуждение, опасную для общества потерю идентичности [2, с. 7]. В целом У. Бек свел модернизационные риски к трем основным группам: экологическим катастрофам, финансовым кризисам и террористическим угрозам [5].
Общество живет в перманентном состоянии чрезвычайных ситуаций, когда принимаемые решения обусловливают появление глобальных последствий, не поддающихся инсти-туциальному контролю, что демонстрируют нам захваты кораблей сомалийскими пиратами; аварии на атомных станциях ТриМайл Ай-ленда (1979), Чернобыля (1986), Фукусимы (2011); террористические акты, такие как
Информационная безопасность регионов. 2014. № 4(17)
взрывы башен торговых центров в Нью-Йорке (2001), захват заложников в школе г. Беслан (2004); «Бойня на острове Утейа» (2011). К этому списку можно добавить гражданскую войну на Украине, а также войны, часть которых была обусловлена противоречиями, порождаемыми модернизацией стран Ближнего и Среднего Востока, причем это, прежде всего, реакция на глобальные процессы. При этом социальный контроль явно оказался нефункциональным, что доказывает рискогенность социальных процессов, встраивающихся в динамичность глобализации и проявляющихся в технических катастрофах, инвайронменталь-ных изменениях, международном терроризме, эпидемиях, любых событиях повседневной жизни.
Так или иначе в современном обществе риска одним из самых активных акторов является армия, на которую зачастую возлагается ответственность за чрезвычайные ситуации и их последствия, за низкий социальный контроль, за слабый уровень защиты мира, государства, отдельного человека. Тем более, что одними из самых ярких проявлений глобализацион-ных рисков являются мировые войны, причем последствия каждой последующей войны приближают нас к катастрофе. Происходит уничтожение одной архитектуры мира и формируется другая, подходящая под интересы победителя, получившего новый импульс для экспансии, при этом война становится сознательной проективной деятельностью социальных субъектов [7, с. 54], продуцируя трансформации во всех сферах жизни поствоенной реальности. Безусловно, любая война невозможна без вооруженных сил, выступающих движущей силой боевых операций.
В обществе периодически появляется запрос на реформирование вооруженных сил, при этом необходимо учитывать тип международных угроз безопасности, внутренние политические, социокультурные и экономические контексты, а также исторические факторы становления армии как социального института. После Второй мировой войны последовало разложение «эпохи массовых армий», требовавшей огромное количество людских ресурсов, рекрутируемых из гражданского социума; завершение холодной войны позволило взять курс на стратегию прекращения гонки вооружения; а начавшаяся глобализация показала общие угрозы, изменения военных ролей и ориентацию на многонациональные совместные стратегии в интересах поддержания мира.
В изменяющихся условиях безопасности военные все чаще стали выполнять миссию оказания гуманитарной помощи, поскольку
гражданские организации не всегда могут позволить себе рисковать сотрудниками при обеспечении доступа к нуждающемуся населению. С одной стороны, военнослужащие по долгу своей службы берут на себя обязательства предоставления социальной помощи в условиях повышенного риска, но, с другой, они по-прежнему остаются бойцами, что вызывает возможное негативное отношение к ним и противодействие со стороны местных жителей. Это может обернуться новыми всплесками конфликтов, на что обратили внимание М. Бесслер и К. Секи [10, c. 5]. Выход из создавшейся ситуации они видят в предоставлении четких инструкций как военнослужащим, так и гражданским гуманитарным организациям, в которых прописываются правила оказания помощи и основные принципы: гуманности, нейтральности и беспристрастности.
Однако в ситуации восточно-украинского конфликта беспристрастность и нейтральность оказания гуманитарной помощи Донецку и Луганску со стороны России оказались подчинены политическим требованиям западных стран. Гуманитарный конвой стал идентифицироваться с мифическим троянским конем, способствующим передаче оружия ополченцам, вторжению России на суверенную территорию Украины, провокацией. Подобная реакция Европы, США и наднациональных организаций демонстрирует явное недоверие к России, при этом идея о том, что современные военнослужащие должны сознательно и добровольно входить в гражданское общество, стремясь к поддержанию целостности государства, выступая «мироохранителя-ми», представляется утопичнее. Для новой модели военного профессионала необходимо создавать условия для диалога, признания взаимных интересов и доверия, что до сих пор не реализовалось в ситуации восточно-украинского конфликта.
Любая война, локальная или мировая, способна вызвать изменения во всех сферах жизни общества и подвести человечество к «порогу катастрофы». Междисциплинарность дискурса риска маркируется в различных трактовках данного понятия, сфокусированных в трех различных перспективах: риске как источнике опасности (hazard), потере (loss) и вреде (damage), при этом происходит переориентация безопасности с уровня нации на глобальное общество; изменяется агент безопасности за счет расширения угроз от военных (жесткий формат) до экологических, миграционных, экономических (мягкий формат), а также наблюдается смещение фокуса обеспечения безопасности с государства на личность
и сообщества. Производство рисков является весьма прибыльным предприятием, поскольку определенным слоям населения (бизнесменам, политикам) может приносить богатство и власть, а общество приобретает новый стратификационный признак: риск-производителей и риск-потребителей [9, с. 9]. Любые вооруженные конфликты и информационные войны будут максимально полезны для представителей военной индустрии, они осуществляют анализ своей деятельности при текущем состоянии дел и знаний, т.е. «профилирование риска» [6, с. 115], и составляют калькуляцию рискового дохода. Это совсем не означает наличие каких-либо благ для тех, кто непосредственно является действующими акторами на поле боя военнослужащих, ополченцев или мирных жителей, попавших в зону конфликта.
Гражданско-военные отношения в данном контексте будут строиться на основании многоуровневой системы властных отношений, причем как в гражданском, так и в военном социуме. Представители более высоких страт могут быть заинтересованы в рисках войны, поскольку имеют определенные ожидаемые последствия, тогда как непосредственные участники вооруженных столкновений попадают в область неопределенности и для них риск приближается или даже переходит «порог катастрофы». Однако «риски раньше или позже настигают тех, кто их производит или извлекает из них выгоду», в данном случае речь идет об «эффекте бумеранга», описанном У. Беком [4, с. 25-26]. Происходит эмиссия энергии распада, которая поражает не только окружающую среду, приближая человечество к экологической катастрофе, неминуемо затрагивающей как риск-потребителей, так и риск-производителей, но и те общности, которые были вытеснены на периферию социального пространства и пытаются восстановить утраченный социальный статус. Процесс принимает циклический характер: унижение порождает насилие, на «зачистки» отвечают террором [9, с. 11].
Риск-производители ищут возможности оправдать свои действия, в том числе начало какого-либо вооруженного конфликта. Они диктуют свои правила игры, стремятся создать нужный им социальный порядок. В результате конструируется образ врага, благодаря хорошо отлаженной идеологической машине, которая навешивает этот ярлык на тех, кто сопротивляется. Национальная идентичность в данном случае выступает благодатной почвой
для культивирования национализма и в своей крайней форме нацизма, что также циклически активизирует насилие.
Исходя из теоретической рамки, предложенной З. Бауманом, проблема возникает не из-за самой природы насильственных действий, а из-за «симпатий и антипатий тех, кто печатает такие ярлыки и приклеивает их надежным клеем» [3, с. 259], что было продемонстрировано в однобокой информированности западного мира о событиях в Южной Осетии, Восточной Украине. Дж. Тайнер пытается отойти от стандартного деления на своих и чужих, доказывая, что последствия войны касаются каждого, даже тех, кто еще не родился на свет. Используя приемы драматизации, он привлекает внимание мирового сообщества к глобализации милитаризма, указывая на необратимые последствия, к которым придет человечество, продолжая разрешать конфликты военным путем [11, с. 155-169].
Таким образом, современный мир характеризуется сложными процессами глобализации. С одной стороны, они способствуют распространению общеевропейских ценностей и культур; высокой экономической, людской, информационной мобильности. С другой стороны, вместо ожидаемого единого социального пространства во многих странах наблюдается явная тенденция к сепаратизму, культивированию национальной, а не общеевропейской или американской идентичности.
Причинами такой противоречивой ситуации являются угрозы национальной безопасности и риски глобализации, к которым относятся экологические катастрофы, финансовые кризисы, террористические угрозы, а также вооруженные конфликты различного уровня локализации. Несмотря на многополярность современного мира, политика решения международных конфликтов зачастую осуществляется в интересах государств-спонсоров, что нивелирует значение операций невоенного типа, провоцируя недоверие населения даже к гуманитарным миссиям военных. Лишь четкое соблюдение принципов гуманности, беспристрастности и нейтральности представителями армейского социума, создание условий для диалога, признание взаимных интересов и доверия со стороны мирового сообщества, а не банальное перекладывание ответственности на тех, кто не отвечает интересам этих самых государств-спонсоров, позволит снизить уровень конфликтности в гражданско-военных отношениях.
Информационная безопасность регионов. 2014. № 4(17)
Библиографический список
1. Артановский С.Н. Глобализация и де-глобализация // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. 2011. № 4.
2. Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004.
3. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2002.
4. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000.
5. Бек У. Что такое глобализация? URL: www.ido.rudn.ru/ffec/philos/chrest/g18/bek. html (дата обращения: 21.12.2012).
6. Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // Thisis. 1994. № 5.
7. Курочко М.М. Война и армия как средства реализации онтологий социальной проективности в условиях глобализации // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Философские науки. 2010. № 2.
8. Пензина Е.В. Феномен глобализации: глобализация и вестернизация // Вестник Красноярского государственного аграрного университета. 2012. № 8.
9. Яницкий О.Н. Россия как общество риска: методология анализа и контуры концепции // Общественные науки и современность. 2004. № 2.
10. Bessler M., Seki K. Civil-Military Relations in Armed Conflicts: Humanitarian Perspective // Journal of Civil-Military Humanitarian Relief Collaborations. 2006. Vol. III. № 3.
11. Tyner J.A. Military legacies: a world made by war. New York: Kent State University, 2010.
1. Artanovskiy S.N. (2011) Globalizatsiya i de-globalizatsiya [Globalization and de-globalization] // Vestnik Sankt-Peterburgskogo gosudarst-vennogo universiteta kul'tury i iskusstv. № 4.
2. Bauman Z. (2004) Globalizatsiya. Posled-stviya dlya cheloveka i obshchestva [Globalization. Consequences for the individual and society]. Moscow: Ves' mir.
3. Bauman Z. (2002) Individualizirovannoye obshchestvo [The individualized society]. Moscow: Logos.
4. Bek U. (2000) Obshchestvo riska. Na puti k drugomu modernu [Society of risk. On the way to another modernity]. Moscow: Progress-Traditsiya.
5. Bek U. Chto takoye globalizatsiya? [What is globalization?] URL: www.ido.rudn.ru/ffec/phi-los/chrest/gi8/bek.html (date of access: 21.12.2012).
6. Giddens E. (1994) Sud'ba, risk i bezopas-nost' [Destiny, risk and security] // Thisis. № 5.
7. Kurochko M.M. (2010) Voyna i armiya kak sredstva realizatsii ontologiy sotsial'noy proyektivnosti v usloviyakh globalizatsii [The war and the army as a means of implementing ontology of social projectivity in the context of globalization] // Vestnik Moskovskogo gosudarstven-nogo oblastnogo universiteta. Seriya: Filosofskiye nauki. № 2.
8. Penzina Ye.V. (2012) Fenomen globalizatsii: globalizatsiya i vesternizatsiya [The phenomenon of globalization: globalization and Westernization] // Vestnik Krasnoyarskogo gosu-darstvennogo agrarnogo universiteta. № 8.
9. Yanitskiy O.N. (2004) Rossiya kak obshchestvo riska: metodologiya analiza i kontury kontseptsii [Russia as a society of risk: methodology of analysis and outlines of the concept] // Ob-shchestvennyye nauki i sovremennost'. № 2.
10. Bessler M., Seki K. Civil-military relations in armed conflicts: Humanitarian perspective // Journal of civil-military humanitarian relief collaborations. 2006. Vol. III. № 3.
11. Tyner J.A. Military legacies: a world made by war. New York: Kent State University, 2010.
