CC BY
16
УДК 343
А. В. Победкин
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО РОССИИ: ИДЕЙНОЕ СОДЕРЖАНИЕ, ФОРМА, КАЧЕСТВО
Рассматриваются концептуальные недостатки отечественного уголовно-процессуального законодательства, а также пути повышения его эффективности. Подчеркивается, что принцип законности может соблюдаться в полной мере лишь при условии, что законодателем созданы для этого необходимые условия. В числе таковых не только логичность и системность закона, но и соответствие его отечественным духовно-нравственным ценностям, принятие населением, наличие инструментов, позволяющих толковать нормы права с учетом конкретно-исторических условий. Обращается внимание на ошибочность подходов к процессуальной деятельности как операционной, производственной и т. д. К л ю ч е в ы е с л о в а: принцип законности, уголовно-процессуальное законодательство, нравственные начала уголовного судопроизводства, источники уголовно-процессуального права.
CRIMINAL PROCEDURE LEGISLATION OF RUSSIA: IDEOLOGICAL CONTENT, FORM, QUALITY
The article discusses the conceptual shortcomings of the domestic criminal procedure legislation, as well as ways to improve its effectiveness. It is emphasized that the principle of legality can be fully respected only if the legislator has created the necessary conditions for this. Among those, not only the consistency and consistency of the law, but also its compliance with domestic spiritual and moral values, acceptance by the population, the availability of tools that allow interpreting the norms of law taking into account specific historical conditions. Attention is drawn to the fallacy of approaches to procedural activities as operational, production, etc.
K e y w o r d s: the principle of legality, criminal procedure legislation, moral principles of criminal proceedings, sources of criminal procedure law.
Поступила в редакцию 9 марта 2023 г.
«И рад бежать, да некуда... ужасно! Да, жалок тот, в ком совесть нечиста».
А. С. Пушкин. «Борис Годунов»
Претензии к содержанию и форме уголовного-процессуального законодательства остаются серьезными на протяжении нескольких десятилетий. Идеологическая и юридико-техническая слабость Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК) - следствие ряда причин1. Их
1 См.: об этом: Николюк В. В. Почему УПК не мог быть другим (к 20-летию принятия кодекса) // Современное уголовно-процессуальное право - уроки истории и проблемы дальнейшего реформирования : в 2 т. 2021. Т. 2, № 1 (3). С. 27-38 ; Победкин А. В. Принципиальная ошибка (почему при принятии Уголовно-процессуального кодекса не следовало игнорировать А. С. Пушкина) // Там же. С. 27-38.
© Победкин А. В., 2023
рассмотрение - не предмет настоящей работы. Сегодня важнее найти выход из состояния «процессуального блуждания», в котором находится и законодатель, не имеющий « компаса» (речь идет об отсутствии даже серьезного намека на внятную концепцию совершенствования уголовно-процессуального законодательства), и правоприменитель, не успевающий сориентироваться в поточных изменениях УПК и не имеющий возможности в ряде ситуаций опереться хотя бы на мало-мальски сложившуюся правоприменительную практику.
В чем же основные слабости уголовно-процессуального законодательства и главное - что необходимо сделать в первую очередь, чтобы найти верную дорогу в «процессуальном лесу»?
Правильное представление об уголовно-процессуальном законодательстве, каким оно должно быть по форме и содержанию, на какие «маяки» нужно ориентироваться при его совершенствовании, каким образом толковать и применять - краеугольная гарантия принципа законности уголовного судопроизводства и основа уголовно-процессуальной формы как обязательной процедуры. Именно положениями об уголовно-процессуальном законодательстве открывается УПК.
Здесь и заложены первые «мины» замедленного действия, которые, срабатывая, низводят правоприменителя до чиновника, ориентируют на исключительно буквальное толкование норм уголовно-процессуального права, снижают уровень личной ответственности за принимаемые процессуальные решения, а значит, и за судьбы людей.
Справедливость и законность уголовного судопроизводства напрямую увязаны с качеством положений уголовно-процессуального законодательства. Ясно, что правоприменитель должен четко представлять систему нормативных актов, составляющих уголовно-процессуальное законодательство, их иерархию, знать правила и владеть навыками толкования законодательства, применения аналогии. Иначе даже бескомпромиссное требование соблюдать уголовно-процессуальный закон (которого сегодня в УПК нет) вкупе с жесткой ответственностью за его нарушение бесполезно: должностные лица, осуществляющие судопроизводство, попросту не будут представлять, что именно и как именно они должны соблюдать.
Законодатель недвусмысленно дал понять, что единственным источником уголовно-процессуального права является УПК. Как иначе понимать ч. 1 ст. 1 УПК, в которой прямо сказано, что порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается настоящим Кодексом, основанным на Конституции? В ст. 7 УПК (ч. 1-2) та же позиция подтверждена на уровне принципа законности: применяется только УПК.
Между тем, на самом деле, источники уголовно-процессуального права, конечно, не ограничиваются УПК. Даже известных положений теории права вполне достаточно, чтобы понять очевидное несовершенство и ч. 1 ст. 1 и ч. 1 и 2 ст. 7 УПК. Как минимум, существуют федеральные конституционные законы, которые, если содержат нормы, регламентирующие действия в ходе производства по уголовному делу, имеют безусловный приоритет перед УПК. Источником уголовно-процессуального права являются и Конституция Российской
Федерации (далее - Конституция) и международные договоры Российской Федерации и общепризнанные нормы и принципы международного права.
Формулировка, использованная в ч. 1 ст. 1 УПК, неудачная, не только по причине не соответствующего действительности ограничения перечня нормативных актов, регламентирующих уголовное судопроизводство, но и в связи с неверным толкованием роли Конституции в уголовном процессе. Положения ч. 1 ст. 1 УПК фактически констатируют соответствие Конституции содержания УПК, что противоречит имеющемуся праву суда обращаться в Конституционный Суд Российской Федерации (далее - Конституционный Суд) с запросом о соответствии УПК Конституции.
Система источников уголовно-процессуального права усматривается и из правовой позиции Конституционного Суда, который сформулировал правила определения приоритетности норм права, содержащихся в различных нормативных актах, при их конкуренции. Конституционный Суд признает, что УПК -не единственный нормативный акт, на основании которого осуществляется уголовное судопроизводство и применяется он не во всех случаях. В частности, Конституционный Суд формулирует ряд критериев, которые подлежат учету при разрешении проблемы конкуренции норм различных нормативных актов. Невзирая на известное положение, согласно которому при конкуренции норм равной юридической силы применению подлежит норма, принятая позднее, если нет специальных оговорок (здесь Конституционный Суд фактически воспроизводит правило, известное из теории права), далее констатируется, что по признаку основного предмета регулирования УПК имеет приоритет перед иными федеральными законами. Позиция спорная, хотя для правоприменителя, безусловно, обязательная. Представляется, что Конституционный Суд смешивает требования к законодательной технике (необходимость включать нормы, регулирующие порядок уголовного судопроизводства в УПК) и правила определения приоритетности норм права, которые подчиняются положениям теории права. УПК - федеральный закон, даже невзирая на то, что он кодифицирован. В связи с этим нормативный акт, принятый позднее и содержащий нормы, не соответствующие УПК, должен был бы иметь приоритет.
Однако в первую очередь при конкуренции норм права, содержащихся в разных нормативных актах, Конституционный Суд требует учитывать уровень защиты прав человека как высшей ценности. Поэтому при равной юридической силе нормативных актов, содержащих нормы уголовно-процессуального права, применяться, согласно позиции Конституционного Суда, должен тот федеральный закон, где права человека защищаются в большей степени2. Снова спорное решение. Уголовно-процессуальное право - публичная отрасль
2 См.: По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы : постановление Конституционного Суда РФ № 13-П от 29 июня 2004 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2004. № 27. Ст. 2804 ; По жалобе граждан С. В. Бородина, В. Н. Буробина, А. В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав статьями 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации : определение Конституционного Суда РФ 439-О от 8 ноября 2005 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2006. № 5. Ст. 633.
права. Его основная задача защищать права и законные интересы общества, которое включает в себя людей, имеющих конституционные права, которые и призвано обеспечивать уголовное судопроизводство. Среди таких конституционных прав - право на жизнь (ч. 1 ст. 20 Конституции), охрану достоинства (ст. 21 Конституции), неприкосновенность жилища (ст. 25 Конституции), право на охрану частной собственности (ст. 35 Конституции) и др. Конституционные права предполагают недопустимость их нарушения не только государством, но и вообще любыми лицами. Учитывая, что вектор уголовного процесса -прежде всего защита публичных интересов (социума и каждого его члена), находящихся за рамками уголовно-процессуальных отношений, надо полагать, что при определении конкуренции нормативных актов, содержание которых регулирует порядок уголовного судопроизводства, в первую очередь нужно учитывать уровень защиты «исключительных ценностей», предусмотренных в ч. 3 ст. 55 Конституции, в отличие от «высшей ценности» не подлежащей ограничению ни при каких обстоятельствах3.
В связи с этим при конституционности обеих норм, противоречащих друг другу, приоритет следовало бы отдавать тем, которые надежнее обеспечивают реализацию публичной функции уголовного судопроизводства.
Таким образом, реальное значение правовой позиции Конституционного Суда об иерархии источников уголовно-процессуального права ориентирует правоприменителя на сомнительный для уголовного судопроизводства вектор.
В ст. 1 УПК, которая должна быть посвящена системе уголовно-процессуального законодательства, не стоило предусматривать положения, характеризующие принцип уголовного процесса. Речь идет о ч. 2 этой статьи, где читаем, что порядок уголовного судопроизводства, установленный УПК, является обязательным для государственных органов и иных участников уголовного судопроизводства. Учитывая, что принцип законности (ст. 7 УПК), как ни странно, не содержит требования к участникам уголовного процесса соблюдать требования уголовно-процессуального законодательства4, суть положения ч. 2 ст. 1 УПК следовало бы отразить в ст. 7, причем именно в форме требования, что налагало бы на участников судопроизводства юридическую обязанность, стимулировало бы их к определенному поведению, тогда как сейчас содержание ч. 2 ст. 1 УПК - форма констатации, которую правоприменитель оставляет без внимания.
Принцип законности без обязанности соблюдать закон вообще выглядит странно. Можно, конечно, сравнивать УПК с Гражданским процессуальным кодексом РФ, где специальной статьи о законности вообще нет, хотя в тексте упоминается о законности судебных решений, об «интересах законности».
3 См.: Победкин А. В. Содержание уголовно-процессуального права как выражение объективной социальной потребности // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2016. № 3 (26). С. 110-118.
4 Л. Д. Кокорев обратил внимание, что сущность законности не сводится только к соблюдению закона должностными лицами, осуществляющими уголовно-процессуальную деятельность. Закон должны соблюдать и все иные участники судопроизводства (см.: Кокорев Л. Д. Замечания на проект Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Проблемы теории и практики уголовного процесса: история и современность / под ред. В. А. Панюшкина. Воронеж, 2006. С. 319).
В то же время в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации (далее - АПК) статья, посвященная законности при рассмотрении дел арбитражным судом, присутствует. В ней утверждается, что законность обеспечивается правильным применением законов, иных нормативных правовых актов, а также соблюдением судьями правил, установленных законодательством о судопроизводстве в арбитражных судах (ст. 6 АПК).
Довольно странно, что отношение к законности как основной идее в разных видах судопроизводства различается. Еще более непонятно, почему правила судопроизводства, имеющего основной функцией публичность (это уголовный процесс), не требуют от его участников неукоснительно соблюдать нормы права.
Прямое влияние на законность уголовного судопроизводства оказывает качество уголовно-процессуального закона. Законность - это и согласованность, непротиворечивость норм уголовно-процессуального законодательства, без чего соблюдать закон никак не получится. Увы, принцип законности сегодня страдает по причине отсутствия даже зачатков стратегии совершенствования уголовно-процессуального законодательства. Вернее, вся стратегия заключается в довольно примитивной тактике: изменением УПК законодатель реагирует на резонансные случаи нарушений процессуальных норм, непрофессионализм правоприменителя, узковедомственные интересы. На принципы уже не оглядываются ни в ходе правотворчества, ни в судебно-следственной практике.
УПК зыбок, эклектичен, дискретен, труден для понимания и применения. Правоприменитель знает, что УПК надо соблюдать, однако уже плохо верит в то, что это возможно. Вслед за растерявшимися должностными лицами, отвечающими за качество уголовного судопроизводства, веру в законность в сфере уголовного судопроизводства теряет и население.
Утрата веры в закон - проблема уголовного судопроизводства, которую нужно решать в первую очередь. Уголовно-процессуальные гарантии, ради которых уголовно-процессуальное право и существует, рождались и совершенствовались судьбами невинно загубленных обвиняемых, неотмщенных потерпевших, незащищенных их близких, тревогами и надеждами замученного преступностью человечества.
Показательно, что Стратегия национальной безопасности Российской Федерации (далее - Стратегия национальной безопасности) не просто относит преступные посягательства к угрозам государственной и общественной безопасности, но и первым в числе основных показателей состояния национальной безопасности называет удовлетворенность граждан степенью защищенности своих конституционных прав и свобод, личных и имущественных интересов, в том числе от преступных посягательств5.
Уголовно-процессуальный закон по смыслу и содержанию должен быть одухотворен заботой о безопасности и спокойной жизни каждого законопослушного жителя, лучшими нравственными идеалами народа. По форме он
5 См.: Стратегия национальной безопасности Российской Федерации : указ Президента РФ от 2 июля 2021 г. № 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2021. № 27 (ч. 2). Ст. 5351.
должен быть логичен, ясен, непротиворечив, доступен для понимания людьми. Последнее требование ставит важный для правотворчества вопрос: насколько конкретен должен быть УПК, чтобы его было удобно читать, применять, чтобы его смысл и процедуры были понятны не только должностным лицам, уполномоченным на его применение, но и невластным участникам процесса, обычным людям.
Нельзя сказать, чтобы уголовно-процессуальный закон сегодня был неконкретен. Напротив, законодатель, следуя за склонностью правоприменителя к буквальному толкованию закона, бесконечно конкретизирует УПК, инструктирует правоприменителя, старается показать ему выход из каждой возможной ситуации6. Характерный пример: дополнение ст. 140 УПК частью 4, которой законодатель постарался пресечь незаконную практику возбуждения уголовных дел без достаточных оснований по признакам преступлений, предусмотренных ст. 228.1, 228.4 УК. Полагаем, что теперь следует ждать разъяснений законодателя о том, что сам факт хранения оружия еще не свидетельствует о совершении преступления, а обнаружение у человека пропавшего имущества - не свидетельствует о том, что он его похитил и т. д.
Подстройку законодательства под уровень правоприменителя можно объяснять неподготовленностью последнего, но только отчасти. Причина и в законодателе, который обязан понимать, в каких случаях изменения в уголовно-процессуальный закон нужны, а когда они неорганичны, разрушают систему, превращают закон в регламент. Однако законодатель - это не физическое лицо, которое можно обвинить в недостаточной компетентности, а система взаимодействующих субъектов, обладающих возможностями привлекать для разработки законопроектов профессионалов экстра-класса, которые, несомненно, понимают смысл уголовно-процессуального закона, предъявляемые к нему требования и испытывают к нормам права должное уважение. Плохо к ним прислушиваются?
Обеспечить УПК подобающий ему статус можно, только определившись в самом основном вопросе: каким должно быть уголовно-процессуальное право. Речь сейчас не о конкретных процедурах, институтах и правилах. Они важны, но гораздо важнее определить основные смыслы уголовно-процессуального права. В чем его основания, значение, кому оно нужно, в каком соотношении находится с иными юридическими инструментами, регулирующими общественные отношения и обеспечивающими правильное правоприменение? Только ответы на эти вопросы позволят ввести законодательные инициативы в границы разумного.
Позитивное понимание уголовно-процессуального права не означает, что оно сводится только к набору конкретных правил.
Во-первых, из системы уголовно-процессуальных норм должен усматриваться тот дух права, понимание которого необходимо как для правоприме-
6 См. об этом, например: Россинский С. Б. УПК Российской Федерации : воплощение «высокого» предназначения уголовно-процессуальной формы или «памятка» для безграмотных правоприменителей? // Законы России : опыт, анализ, практика. 2021. № 6. С. 4223 ; Победкин А. В. Уголовно-процессуальный кодекс : форма «живого права» или «бездушная» инструкция // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2017. № 3 (32). С. 101-111.
нителя, так и для законодателя. Дух уголовно-процессуального права, кроме того, имеет и важное воспитательное значение, которому в последние десятилетия внимание не уделяется вовсе.
Во-вторых, нормы права, его институты и подотрасли находятся в системе, взаимосвязаны между собой. Нарушение системности сбоем в одном элементе снижает, если не исключает, эффективность всей системы.
Во-третьих, правило поведения, определяемое нормой права, тем более нормой уровня федерального закона, никогда не может быть исчерпывающе конкретно. Конкретизация беспредельна. Именно поэтому юридической наукой и выработаны юридические приемы, позволяющие обеспечить адекватную реализацию нормы права, к числу которых относятся аналогия (о возможности применения которой в УПК - ни слова) и толкование.
УПК, в котором заложен лишь технологический функционал, являющийся фактически «бездушной инструкцией» для должностных лиц, осуществляющих уголовный процесс, фактически снижает юридическую силу уголовно-процессуального законодательства, низводя его административного регламента. Такой УПК не позволяет понять дух закона, усмотреть основные гарантии, не оказывает на участников судопроизводства и население страны воспитательного воздействия и не определяет вектор развития уголовно-процессуального права. Он поощряет юристов, неспособных к грамотному толкованию уголовно-процессуального закона, правильному применению аналогии, лишает смысла подготовку специалистов, способных понимать право, а не только читать текст закона.
Примеров вредной конкретизации более чем достаточно. Для юриста с высшим образованием должно быть предельно ясно, что положение ч. 1 ст. 7 УПК распространяется на всех должностных лиц, состоящих в уголовно-процессуальных отношениях. Законодатель, уточняя эту норму, указанием на ее обязательность и для начальника органа дознания и для начальника подразделения дознания, только утвердил мнение неквалифицированного правоприменителя, вероятно, полагающего, что существует только то, что прямо записано в УПК, а значит, принцип законности на начальника органа дознания и на начальника подразделения дознания не распространяется.
Дух уголовно-процессуального права определяется основополагающими идеями, заложенными в него, прежде всего, принципами судопроизводства.
Обеспечить УПК необходимый статус способен только отказ от «механистического» подхода к содержанию закона, его одухотворение принципами-идеями: понятными, основанными на лучших отечественных духовно-нравственных качествах и традициях, и поэтому принимаемыми обществом. Только они будут ориентировать человека на правильное применение уголовно-процессуальных норм и не только по причине возможного принуждения, но и по внутреннему велению.
Конечно, нельзя скатываться в «изоляционизм», изгнать из отечественного уголовно-процессуального права все западные идеи, если они соответствуют отечественным духовно-нравственным ценностям, правовым традициям. О наборе традиционных отечественных духовно-нравственных ценностей, которые следовало бы реализовать в принципах уголовного судопроизводства,
можно, конечно, спорить. В целом в Стратегии национальной безопасности они определены достаточно полно и правильно. Применительно к уголовному судопроизводству - это достоинство, права и свободы человека, патриотизм, гражданственность, служение Отечеству и ответственность за его судьбу, высокие нравственные идеалы, приоритет духовного над материальным, гуманизм, милосердие, справедливость, коллективизм, взаимопомощь и взаимоуважение, историческая память.
Примечательно, что духовно-нравственные ценности, присущие российскому народу, переживали любые потрясения и если временно покрывались пеной, то всегда восставали, безуспешными оказывались любые попытки подменить их или прямо заменить на другие. Примечательно, что с ними пусть не идеально, но сочетались даже принципиально разные базисные отношения. Действительно, царскую и советскую системы «роднит коллективизм в своеобразных проявлениях, отрицание индивидуализма, стремление к истине и справедливости (на основе православия при царизме, на основе «научного социализма» при советской власти)»7. Не приходится удивляться незавидной судьбе в России жизнеустройства капиталистического толка, в основе которого совсем другие правила. Они все еще конфликтуют с традиционными ценностями народа России, еще делают ставку на животные инстинкты, еще разжигают низменные стремления к бессовестному обогащению, равнодушию, черствости, цинизму. Конфликт российской нравственности с капиталистической бессовестностью и прагматизмом кровоточит - это рана в душах приличных людей. Надломлено и общество. Ясно, что путь к излечению один: обуздать капиталистического зверя, поставить его на службу духовным потребностям народа и чем скорее, тем лучше. История показала, что стремление отказаться от нравственности в угоду выгоде неизбежно влечет только разрушение.
Традиционные российские духовно-нравственные ценности объединяют нашу многонациональную и многоконфессиональную страну, подчеркивается в Стратегии национальной безопасности (п. 91), и это принципиально важно. Объединяют - это значит формируют атмосферу доверия, взаимопомощи, поддержки; связывают людей в коллектив, в общество, одухотворяют их, стимулируют к активизации в себе лучших нравственных качеств. Человек - существо биосоциальное, и нравственность, призванная обуздать биологическое, требует постоянной работы по развитию в человеке лучших нравственных качеств, которые значительно ослабевают, если не исчезают, как только такая работа прекращается. За примером не нужно далеко ходить: достаточно вспомнить, как лозунг «Все можно!»8 в 90-е гг. прошлого века снял с масс нравственные ограничения, неустанно и целенаправленно воспитываемые на протяжении десятилетий. Последствия «десятилетия безнравственности» будут ощущать еще минимум несколько поколений. Обратимся к прозе Валентина Распутина: «В благополучном обществе с действующими нравственными и юридически-
7 Мартышкин О. В. О некоторых особенностях российской правовой и политической культуры // Государство и право. 2003. С. 24-30.
8 См.: Старилов Ю. Н. «Смутные понятия об идеалах» - основа формирования «неправового» государства // Из публикаций последних лет : воспоминания, идеи, мнения, сомнения... : сб. избр. науч. трудов. Воронеж, 2010. С. 256.
ми законами... сильный становится терпимей, а слабый сильней, но как только люди выходят за установленные границы, неминуемо просыпаются самые грубые инстинкты и низменные страсти, и те законы, которые действовали в условиях «мирного» времени, становятся недостаточными не только по букве, но и по смыслу. .Правосудие не просто нарушается - его подвешивают за ноги вниз головой, и всякий, кому не лень, с восторгом и бешенством, мстя за самую возможность его существования в мире, плюет ему в лицо»9.
Хорошо о человеческом в человеке сказал В. Г. Белинский: «Нравственное образование делает нас просто "человеком", то есть существом, отражающим на себе отблеск божественности и потому высоко стоящим над миром животным. Хорошо быть ученым, поэтом, воином, законодателем и проч., но худо не быть при этом "человеком" - быть же "человеком" значит иметь полное и законченное право на существование и не будучи ничем другим, как только "человеком"»10.
Уголовный процесс, который не основан на объединяющих нравственных ценностях - поле бесчеловечной вражды, цинизма, наглости, бессовестности. Тут и доказывать ничего не надо: те кто следил за новостными телевизионными передачами, освещавшими некоторые резонансные процессы последнего времени, убедились в этом воочию. Какое уж тут воспитание средствами уголовного процесса! В таких процессах уголовное судопроизводство - средство развращения.
Уголовно-процессуальный закон должен быть построен таким образом, чтобы отечественные духовно-нравственные ценности ясно усматривались из его содержания (прежде всего из принципов уголовного судопроизводства), что позволит правоприменителю не только правильно применять нормы права, но и культивировать в себе отношение к уголовному процессу как к сфере прежде всего с нравственным содержанием, как полю, на котором добро должно побеждать зло, само при этом во зло не превращаясь.
С учетом важности нравственного содержания уголовно-процессуального законодательства следует критически оценить модные подходы к его сути, свободные от какой-либо связи уголовного процесса с отечественной духовностью.
Ю. А. Цветков в интересном, хотя и достаточной спорном курсе лекций, в котором он предпринял не в полной мере удавшуюся попытку механистически переложить западную теорию менеджмента (именно как управления в экономической сфере, хотя сам автор утверждает, что понимает менеджмент как науку об управлении в целом), теорию войн на управление в следственной деятельности видит ее «по своей социально-экономической природе» деятельностью «по оказанию государственных услуг» и «чисто производственной»11. «Следственная деятельность - это производственная деятельность специально уполномоченного государством должностного лица. по конструированию информационной модели события преступления и облечению ее в
9 Распутин В. Дочь Ивана, мать Ивана : повесть, рассказы. СПб., 2019. С. 168-169.
10 Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М., 1955. Т. 7. С. 391.
11 Цветков Ю. А. Управление в следственных органах. Курс лекций : учеб. пособие / под ред. А. И. Бастрыкина. М., 2019. С. 20.
документарную форму»12. Автор настаивает, что уголовное дело как продукт -«не аналогия и не метафора»13, оно не что иное, как предмет потребления, обладающий добавленной стоимостью, создаваемой следователем14. Отсюда эффективность следственной деятельности - это способность произведенного продукта удовлетворить суд, в том числе «отягощенный народным элементом» (имеется в виду суд присяжных). «Вот и вся эффективность»15, - резюмирует автор и далее продолжает конкретизировать: «.если следователь сосредоточится только на тех доказательствах, которые могут быть восприняты присяжными, и не станет тратить ни времени, ни сил на то, чтобы набить уголовное дело привычной бумажной требухой, которую присяжные никогда по достоинству не оценят, - он поступит эффективно»16. Вероятно, такое механистическое понимание эффективности деятельности следователя вполне пригодно для статистической системы координат. Между тем оно находится в отрыве от сущностных задач следственной деятельности, которые состоят в полном и правильном установлении обстоятельств по уголовному делу, выявлении и изобличении действительно виновного. Принципиально, что такое решение этой задачи возможно только в процессуальной форме, которая является гарантией соблюдения принципа законности и обеспечивается в том числе и надзором прокурора, именуемого в излагаемой концепции «дистрибьютером». «Статистическая эффективность», предлагаемая в отрыве от следственных задач - рискованный путь, следование по которому чревато выхолащиванием содержания деятельности следователя, который в традиционном отечественном понимании фактически является «судьей» в досудебном производстве и никак не может считаться производителем продукта, который надо удачно «сбыть» судье через прокурора-«дистрибьютера».
Уголовно-процессуальную деятельность нельзя сводить не только к производству «продукта» по экономическим законам, но и к операционной деятельности чиновников. Следственная деятельность, - пишет Ю. А. Цветков, - «не юридический шаманизм, не разновидность искусства и даже не социальное служение - это такая же точно операционная деятельность, как и любая иная деятельность по производству товаров и оказанию услуг, которая подчиняется одним и тем же экономическим законам»17. Сложно сказать, что автор понимает под «юридическим шаманизмом», однако ставить такую терминологию в один ряд с социальным служением, которым и является следственная деятельность, равно как и деятельность всех должностных лиц, отвечающих за уголовный процесс, явно не следует.
Решение людских судеб нельзя даже доктринально включать в перечень государственных услуг. Тем не менее Ю. А. Цветков убежден, что следственная деятельность - именно государственная услуга, потребителями которой выступает потерпевший, государство и само общество, нуждающееся в справед-
12 Цветков Ю. А. Указ. соч. С. 28.
13 Там же.
14 См.: Там же. С. 29.
15 Там же. С. 56.
16 Там же.
17 Там же. С. 3.
ливости18. Восстановление справедливости, обеспечение национальной безопасности, защита интересов потерпевшего - это не государственная услуга, подобная выдаче заграничного паспорта. Уголовный процесс и следственная деятельность как его составная часть - направление государственной деятельности, реализовывать которую государство обязано независимо от чьего бы то ни было желания получить какую-либо «услугу», поскольку правильное установление обстоятельств по уголовному делу, изобличение виновного, привлечение его к ответственности - непременная характеристика правового государства, важнейшее условие существования государства, общества; средство обеспечения национальной безопасности.
Решение человеческих судеб в России не сводимо к операционизму, производству «продукта», оказанию государственной услуги. Это опасный путь. Работа в сфере уголовного процесса, где решаются судьбы - это призвание, служение. «Продвижение по службе, карьерный рост должны быть у того, кто готов, что называется, пахать на благо граждан, всегда и во всем следовать принципам служения людям, обществу, родной стране», - подчеркивает Президент России В. В. Путин19. Раз уже это относится ко всем чиновникам, то к уголовному процессу относится и подавно.
Право - явление всечеловеческого масштаба, проявление социальной закономерности и следование ему как обязательное условие существования, стабильности или выживания общества должно стать внутренней потребностью и нравственной ценностью20. Здесь, однако, нельзя не учитывать жесткую закономерность: добиться соблюдения норм права не удастся, если законодательство воспринимается как несправедливое, непонятное, чужое. Дело здесь не в строгости закона. Строгое законодательство россиянам вполне понятно и ими адекватно воспринимается. Россияне не добренькие, они - добрые, а это значит, что в случае необходимости для восстановления справедливости не остановятся перед жесткостью. Однако чуждое законодательство эффективно применяться не может. С учетом этого обстоятельства следует осмысливать слова В. Д. Зорькина, который, отвечая на вопрос, почему в начале прошлого века страна не использовала шанс на мирное развитие, а люди, «олицетворявшие собой идеи народной свободы и государственной силы», не нашли общий язык, главную причину справедливо видит в том, что в России не было массового доверия к праву и закону21.
Идеи, заложенные в основу уголовного судопроизводства, конечно, не перестанут работать, даже если их формулировки прямо в законе не закрепить. Однако сделать это все же необходимо, чтобы люди, законодатель и правоприменитель могли оценить на соответствие объявленным идеям содержание и УПК и самой деятельности по реализации уголовно-процессуального права.
18 См.: Цветков Ю. А. Указ. соч. С. 32-33.
19 Цит. по: Замахина Т. Трамплин для лучших (Владимир Путин пообщался с победителями конкурса управленцев «Лидеры России») // Рос. газета. 2020. 9 сент.
20 Подробнее о преодолении правового нигилизма в уголовном судопроизводстве России см.: Победкин А. В. Уголовное судопроизводство : состояние вне права. М., 2013.
21 См.: Зорькин В. Д. Опыт и уроки первой Государственной думы // Рос. газета. 2016. 29 апр.
Закон регулирует общественные отношения, поэтому неразрывно связан с ними. Правоотношение - форма общественного отношения. Жизнь, хотя и связана с законом (и законом), но меняется постоянно, подчиняясь закономерностям диалектики. Деятельность субъектов правоотношения, введенная нормой права в рамки определенного правила, определяется, конечно, не только этой нормой, которая, как бы ни была конкретна и императивна, сама по себе никогда исчерпывающе не предопределит совершаемое действие и принимаемое решение. В любом случае наличие (отсутствие) основания для действия (решения) устанавливается в конкретных условиях, характеризуемых реальной социально-политической обстановкой, в свою очередь обусловленной политической, экономической, криминальной ситуацией.
Общественные отношения нестабильны, поскольку изменчивы их детерминанты. Однако не все причины, влияющие на общественное отношение, требуют изменения правил, установленных нормами права. Задача законодателя - установить стандарты поведения, определить его смысл, обеспечить возможность справедливого, нравственного действия и решения в непрерывно меняющейся обстановке окружающего мира.
Идеи духовно-нравственного содержания, достойные отражения в УПК, несмотря на их широту, не абстрактны. Они всегда конкретны. Их конкретность определена смыслом уголовно-процессуального права, его социальным назначением и реальными обстоятельствами. Принцип (дух закона) допускает только один правильный вариант поведения в конкретной ситуации в рамках закрепленной в законе нормы права.
Справедливости не бывает «вообще». Она всегда - для конкретных социальных слоев, классов, групп22. Уголовно-процессуальное право - инструмент обеспечения безопасности общества, основу которого составляют нравственно здоровые силы. Именно они и должны, прежде всего, не сомневаться в справедливости права. В интересах этих сил и нужно толковать нормы уголовно-процессуального права.
В разных жизненных обстоятельствах в рамках одного и того же нормативно установленного правила верным может быть не всегда один и тот же вариант поведения. Законным будет тот, который обеспечивает интересы нравственно здорового общества. Правило поведения вполне допускает его адаптацию к конкретной ситуации, в том числе правоприменительными решениями.
На уровне требования, подлежащего обязательному исполнению, адаптация законодательной нормы к установленным обстоятельствам осуществляется Конституционным Судом или Пленумом Верховного Суда РФ.
В. Д. Зорькин заявляет об этом прямо: «.контекст событий. обязан принимать во внимание любой честный юрист-правоприменитель»23, «выявлением
22 Здесь действуют закономерности, выявленные теоретиками марксизма: не бывает демократии для всех, дух закона всегда защищает интересы определенных социальных групп. Сегодня ясно, что социальная структура общества более сложная и не сводится к классовой. Право всегда ориентировано на защиту в приоритетном порядке интересов определенной части населения (законопослушные граждане, трудящиеся, средний класс и т. д.). Хорошо, если это подавляющее его большинство.
23 Зорькин В. Д. Право - и только право // Рос. газета. 2015. 24 марта.
конституционного смысла нормы Конституционный Суд приспосабливает ее к меняющимся условиям общественного развития, придает ей более полное правовое наполнение, отвечающее новым реалиям»24. И еще: «... заложенный в конституционном тексте глубокий правовой смысл позволяет адаптировать этот текст к меняющимся социально-правовым реалиям в рамках принятой в мировой конституционной практике доктрины "живой Конституции"»25.
Уголовно-процессуальное право не сводится к перечню детальных процедур. Право - идейное явление. Система идей, на основании которых осуществляется уголовно-процессуальная деятельность должна быть понятна из текста закона или прямо сформулирована. Умение толковать закон, в том числе с учетом конкретной общественно-политической ситуации, «контекста событий», конечно, гуманитарное (юридическое - только в части) искусство, которому нужно учиться, без которого нельзя обойтись и которое невозможно заменить пусть даже очень точным исполнением «инструкции для правоприменителя». Задача законодателя - создать для такого искусства необходимые условия.
24 Зорькин В. Д. Из выступления на IX Всероссийском Съезде судей. URL: www.supcourt.ru
25 См.: Зорькин В. Буква и дух Конституции // Рос. газета. 2018. 10 окт.
Академия управления МВД России Победкин А. В., доктор юридических наук, профессор, начальник кафедры уголовной политики
Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs
of the Russian Federation Pobedkin A. V., Doctor of Legal Sciences, Professor, Head of the Criminal
Politicians Management Department E-mail: apobedkin71@mail.ru
