CC BY
42812. О прокуратуре российской Федерации: Федеральный закон (в ред. Федерального закона от 17 ноября 1995 г. № 168-ФЗ) // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1992. № 8. Ст. 366; Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 47. Ст. 4472; 2011. № 48. Ст. 6730; 2012. № 50. Ст. 6954.
13. Козлов Ю. М. Административное право. М., 2005.
14. Беляев В. П. О проблемах эффективности государственного контроля // Правоведение. 2006. № 2.
15. Алехин А. П., Кармолицкий А. А., Козлов Ю. М. Административное право российской Федерации: учебник. М., 2001.
16. Собрание законодательства Российской Федерации. 2008. № 52. Ст. 6249; 2009. № 52. Ст. 6441; 2010. № 31. Ст. 4196; 2011. № 23. Ст. 3263; № 30. Ст. 4590; 2012. № 19. Ст. 2281; № 26. Ст. 3446; № 31. Ст. 4322
17. Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства рСФСр. 1922. № 36. Ст. 424.
18. Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства рСФСр. 1922. № 68. Ст. 901.
19. Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 31. Ст. 3823; 2000. № 32. Ст. 3339; 2005. № 52. Ст. 5572; 2007. № 18. Ст. 2117; 2009. № 30. Ст. 3739; 2010. № 31. Ст. 4198; 2011. № 15. Ст. 2041; № 41. Ст. 5635; № 31. Ст. 3823.
20. Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 44. Ст. 4147; 2005. № 30. Ст. 3128; 2007. № 21. Ст. 2455; № 31. Ст. 4009; 2011. № 30. Ст. 4594; № 51. Ст. 7448.
УДК 343.1
Д. А. Сычев
уголовно-процессуальная функция: понятие, содержание, определение
D. A. Sychev. Function of the criminal procedure: concept, content, definition
В работе прослеживается историческое появление термина «уголовно-процессуальная функция» в отечественной науке уголовного процесса. Выделяется совокупность существенных и отличительных признаков уголовно-процессуальной функции, анализируются различные подходы к определению данного понятия. Приводится авторский взгляд на содержание уголовно-процессуальной функции, дается ее определение.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство; уголовно-процессуальные функции; направления уголовно-процессуальной дея-
This article traces the historical emergence of the «criminal procedure function» term in the domestic science of criminal proceedings. It Releases a set of essential and distinguishing features of criminal procedural functions, various approaches to the definition of the concept. The author provides the view on the content of criminal procedure functions, given its definition.
Keywords: criminal justice; criminal procedure functions aimed criminal procedure; criminal prosecution; the defense;
Дмитрий Анатольевич Сычев — начальник отдела по надзору за следствием и дознанием ГУ МВД прокуратуры Санкт-Петербурга, советник юстиции. © Д. А. Сычев, 2015
тельности; уголовное преследование; защита; разрешение по существу; розыск; состязательность.
Контактные данные: 190000, Санкт-Петербург, ул. Почтамтская, д. 2/9; ds999rus@ rambler.ru.
the resolution on the merits; search; adversarial.
Contact details: Pochtamskaya Str. 2/9, St. Petersburg, Russian Federation, 190000; ds999rus@rambler.ru.
Термин «уголовно-процессуальная функция» не является новым для российской науки уголовного процесса. Теоретическое осмысление положений Устава уголовного судопроизводства 1864 г., закрепившего условие состязательности в уголовном судопроизводстве, позволило еще профессорам русской школы права И. Я. Фойницкому, Н. Д. Сергеевскому, Г. С. Фельдштейну, П. И. Люблинскому, В. Л. Случевскому говорить о принципе разделения судебных (уголовно-процессуальных) функций [15, с. 12, 36, 39, 46; 12, с. 26; 23, с. 68; 24, с. 71-73; 16, с. 504]. Об обусловленности функций уголовного преследования и защиты высшими интересами (целями) правосудия и о возложении их на особые государственные органы, писал В. Л. Случевский [16, с. 505], развивая учение о состязательности уголовного судопроизводства. роль и место суда, вторил ему И. Я. Фойницкий, также определяется тем, что он выступает как «функция государственной власти» [25, с. 8], деятельность которого в состязательном уголовном процессе сводится «к разрешению уголовного иска, предъявленного обвинителем» и освобождает суд «от процессуальных функций сторон» [там же, с. 63, 64]. Однако само понятие «функция», проникнувшее в юриспруденцию, не получило своего исчерпывающего доктринального определения в научной литературе. С. Г. Фельдштейн понимал функционирование как действие, преследующее свою цель и способствующее этим путем общему выяснению дела [24, с. 68]. П. И. Люблинский говорил, что функция имеет своим объектом известное действие, заключающееся в осуществлении в определенном порядке прав и обязанностей тех или иных органов [12, с. 26-28].
Дальнейшее развитие заложенной дореволюционными учеными основы в понимании существа уголовно-процессуальной функции было предпринято к концу 30-х годов ХХ в. М. С. Строговичем, с изменением им взглядов на принцип состязательности в советском уголовном процессе и предложением закрепить за ним звание «основного и руководящего» [17, ^ 112]. Он говорил о функции в процессе как о совокупности процессуальных действий, направленных на определенную цель, и одновременно указывал, что функцией является совокупность соответствующих процессуальных средств и прав [там же, с. 119-120] (здесь и далее курсив мой. — Д. С.). Несмотря на то, что уголовно-процессуальный закон того периода — УПК РСФСР 1923 г. — не раскрывал понятия «цель уголовного судопроизводства», данный термин использовался в значении «то, ради чего ведется производство по каждому отдельному делу» [18, с. 51-52].
Следующая ступень развития учения об уголовно-процессуальных функциях обусловлена появлением нового уголовно-процессуального законодательства: Основ уголовного судопроизводства СССР и союзных республик 1958 г. и УПК РСФСР 1960 г. В ст. 7, 23, 40 Основ получили закрепление тезисы о том, что «правосудие осуществляется только судом», прокурор «поддерживает перед судом государственное обвинение», а защитник обязан к «выяснению обстоятельств, оправдывающих обвиняемого или смягчающего его ответственность». В этом проявилась тенденция к разделению трех основных функций в судебных стадиях
советского уголовного процесса при сохраняющейся доминанте розыска в досудебном производстве, с подчинением деятельности его субъектов всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела, что обусловливало необходимость выделения иных функций.
Кроме того, в качестве ориентиров уголовно-процессуальной деятельности ст. 2 УПК рСФСр были определены «задачи уголовного судопроизводства», нацеливающие на «быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден».
С преодолением в научной дискуссии позиций С. А. Голунского, М. А. Чель-цова и других [4; 27; 6], выступивших против привнесения в советскую правовую науку конструкции буржуазного уголовного процесса «уголовно-процессуальная функция», и дальнейшей разработкой понятия выявлены и закреплены ее новые характерные особенности:
1. Деятельность как обязательный элемент любой функции.
2. Наличие критерия, задающего направление деятельности конкретного субъекта уголовного процесса (задача, цель, правовое положение, процессуальная роль, ведущая процессуальная обязанность, объект и др.).
3. Заложены основы понимания того, что явление уголовно-процессуальной функции надлежит рассматривать в двух аспектах — применительно ко всему уголовному процессу в целом (какие основные виды деятельности наполняют уголовный процесс) и к каждому отдельному его участнику [13; 32].
4. Показана правовая основа уголовно-процессуальной функции.
Так, самостоятельное определение уголовно-процессуальной функции было дано Ф. Н. Фаткуллиным, по мнению которого это направленная на достижение стоящих перед уголовным процессом задач деятельность его участников [22, с. 61- 62]. Развивая такой подход, М. Л. Якуб указывал на необходимость рассмотрения уголовно-процессуальной функции как промежуточной категории, связывающей уголовный процесс в целом и отдельные процессуальные действия и решения [32]. Придерживаясь похожей точки зрения, А. М. Ларин делал вывод, что уголовно-процессуальные функции — это «виды (компоненты, части) уголовно-процессуальной деятельности, которые различаются по особым непосредственным целям, достигаемым в итоге производства по делу» [10, с. 5]. Одновременно, подчеркивая единство теоретической конструкции уголовно-процессуальной функции и правовых норм, А. П. Гуляев и А. М. Ларин писали, что поскольку уголовно-процессуальные функции вытекают из задач (целей) уголовного судопроизводства, то имеют закрепление в уголовно-процессуальном праве либо прямо в тексте закона, в частности предписаниях закона, определяющих предмет итоговых решений по уголовному делу [там же, с. 12] либо опосредованно через конкретные правовые институты, а значит, являются «не только теоретической, но и правовой категорией» [5, с. 10].
Особенность подобного рода взглядов еще и в выделении функциональной деятельности, направленность которой задается путем нацеливания на решение задач уголовного процесса, реализуемой несколькими субъектами уголовного процесса, из уголовно-процессуальной деятельности вообще. При этом указанными авторами понятие уголовно-процессуальной функции распространялось не на любые, а на основные, равные своему значению виды уголовно-процессуальной деятельности, от которых зависит возникновение и движение производства по делу. К таковым данные авторы относили защиту, уголовное преследование и
рассмотрение дела по существу, акцентируя внимание на развитии конструкции состязательности в советском уголовном процессе.
У П. С. Элькинд было иное воззрение на уголовно-процессуальные функции. В основу конструкции данного правового явления ею ставился не вид и не само направление деятельности, а «функциональная цель» и соответствующее ей «специальное назначение и роль субъектов уголовного судопроизводства, выраженное в процессе реализации в том или ином конкретном направлении уголовно-процессуальной деятельности» [31, с. 46]. При этом правомерная реализация функциональных целей имеет значение как средство и гарантия достижения общих целей уголовно-процессуальной деятельности.
Сходные с П. С. Элькинд взгляды на уголовно-процессуальные функции имели Н. А. Якубович и В. П. Нажимов. Ими выделены в качестве факторов, предопределяющих направленность того или иного вида функциональной деятельности «вытекающие из общих задач уголовного судопроизводства конкретные задачи», «процессуальный интерес» [33, с. 55], а также «задачи», «собственные цели и интересы» [13, с. 53]. При этом сама уголовно-процессуальная функция определялась как обусловленная перечисленными факторами уголовно-процессуальная деятельность в зависимости от их специального назначения и роли в процессе [там же; 34, с. 15].
Отдельную точку зрения в раскрытии существа уголовно-процессуальной функции продемонстрировал В. В. Шимановский. Ее он определял как «основную (ведущую) процессуальную обязанность, в которой проявляется главное назначение и определяется процессуальная роль каждого из участников процесса» [29, с. 175]. В этом же ключе рассуждал М. А. Чельцов, говоря о функции как о «направлении деятельности, рассматриваемом законодателем как обязанность соответствующего органа или лица» [26, ^ 11]. Дополняя такой подход своими соображениями, В. Н. Шпилев отмечал, что «назначение и роль участников процесса определяется не только возложенными на них обязанностями, но и теми правами, которыми они наделены» [30, с. 56].
С принятием УПК РФ 2001 г. отечественным законодателем закреплен демократический принцип состязательности и категория «уголовно-процессуальная функция». В ст. 15 УПК РФ признаются и разделяются между собой три основные уголовно-процессуальные функции: обвинения (уголовного преследования), защиты и разрешения уголовного дела. Подобный подход законодателя вытекал из конституционного принципа разделения властей и идей о: разделении и персонификации уголовно-процессуальных функций среди субъектов уголовного процесса; необходимости признания принципа состязательности основой построения не только судебного разбирательства, но и предварительного расследования; замене надзорных функций прокуратуры на стадии предварительного расследования судебным контролем; освобождении суда от несвойственных ему обвинительных функций; равноправии сторон обвинения и защиты и предоставления им законом равных прав по воздействию на окончательное решение суда, выраженных в Концепции судебной реформы в российской Федерации, одобренной 24 октября 1991 г. Постановлением Верховного Совета РСФСР [9, с. 51-72, 85].
Кроме того, в ст. 6 УПК рФ взамен имевшегося в УПК рСФСр термина «задачи уголовного судопроизводства» появляется термин «назначение уголовного судопроизводства». В дальнейших исследованиях считаем возможным употребление терминов «цели» — «задачи» — «назначение» в качестве равноправных элементов целеполагания в уголовном судопроизводстве.
Однако парламентарий уклонился от дачи в законе определения уголовно-процессуальной функции, что не добавило ученым солидарности во взглядах на
это правовое явление. В. М. Бозровым верно замечено, что «разночтения здесь не просто разительные, степень этих разночтений настолько углублена, настолько парадоксальна, что с трудом поддается объяснению» [1, с. 15].
Продолжая в настоящее время мысль П. С. Элькинд, С. В. Романов под уголовно-процессуальной функцией понимает «место и роль участника уголовного процесса в достижении цели и решении задач конкретного этапа уголовного процесса и, соответственно уголовного процесса в целом» [14, ^ 8]. Меж тем подход к определению функции с позиции отдельного участника уголовного процесса делает затруднительным характеристику функции как совокупной деятельности нескольких субъектов подчиненных единой цели.
Совершенствуя подход Ф. Н. Фаткуллина, М. Л. Якуб, А. М. Ларина и других о взгляде на функцию как на направление деятельности, З. З. Зинатуллин пришел к следующему выводу. «Представляется правильным, — пишет он, — определить уголовно-процессуальные функции как направления процессуальной деятельности участников уголовного процесса по достижению его предназначения» [8, с. 377], при этом согласившись с тем, что один и тот же участник уголовного процесса своими действиями может способствовать выполнению различных уголовно-процессуальных функций и что одна и та же функция может быть выражена деятельностью нескольких процессуальных лиц. Схожее понимание процессуальных функций демонстрируют и другие авторы [20, с. 97; 21, с. 82].
Узостью таких воззрений, на наш взгляд, является то, что их авторы видят в существе уголовно-процессуальной функции только объективную деятельность органов и лиц в достижении предназначения, задач судопроизводства и собственных целей по конкретному уголовному делу.
С критикой подобного видения функции, развивая взгляды В. В. Шиманов-ского и других, выступил А. А. Тушев. Он справедливо заметил, что при таком подходе с прекращением деятельности утрачивает свое значение и функция, что, по его мнению, нелогично, предложив взамен в качестве таковой рассматривать предусмотренные законом обязанности или права общего характера участников уголовного судопроизводства для достижения целей (назначения) уголовного процесса [19, с. 52, 53]. О том, что функции субъектов не следует смешивать с их конкретной деятельностью, ибо функция лишь задает идеальную модель будущей деятельности, также отмечал В. А. Чернышев [28, с. 20], предлагая называть функцией (в широком смысле) — модель процессуальных действий (процессуальной деятельности) всей совокупности участвующих в процессе органов и лиц, осуществление которых (ой) в ходе производства по уголовному делу направлено на решение основных задач уголовного судопроизводства [там же, с. 119].
Однако подобное видение уголовно-процессуальных функций также однобоко и не может претендовать на полноту. Представляется обоснованным объединение подобных точек зрения. При этом такого рода подход не будет простым арифметическим сложением приведенных позиций.
Цель, писал Г. В. Гегель, «смыкает себя через некоторое средство с объективностью» [2, с. 200], где воля субъекта «представляет собой процесс перевода субъективной цели в объективность через опосредование деятельности и некоторого средства» [3, с. 39]. Эту же мысль подчеркивал В. И. Ленин при формулировании положений теории отражения, говоря, что для объективного познания необходимо соединение познания и практики [11, ^ 198]. «От субъективной идеи человек идет к объективной истине через „практику" (и технику)» [там же, с. 183]. А следовательно, любое абстрактное идеальное представление (замысел, модель) имеет объективное содержание, т. е. содержание,
отражающее объект познания. Поэтому в гносеологическом отношении между «вещью в себе», т. е. сущностью, и тем, как она для нас выступает, т. е. явлением, никакой принципиальной грани нет.
Применительно к уголовно-процессуальным функциям на данный факт впервые указано П. С. Элькинд, отметившей, что связь между функциями участников уголовного судопроизводства и практической деятельностью по их реализации обусловливается и опосредуется правами и обязанностями субъектов уголовно-процессуального права, «характер и объем» которых «предопределяется особенностями предписанных им нормами права уголовно-процессуальных функций» [31, с. 50]. А вне рамок осуществления конкретных процессуальных прав и обязанностей субъектов уголовного судопроизводства категория «функция» остается лишь идеальной категорией [там же, с. 51]. На это же обращает внимание О. Д. Жук, говоря, что функция может пониматься в двух ее составляющих — абстрактной (или идеальной функции) и реальной (т. е. в связи с конкретным уголовным делом). При этом применительно к раскрытию понятия уголовно-процессуальных функций по конкретному уголовному делу наиболее адекватным представляется обозначение функции в качестве реальной «направленной деятельности» [7, с. 416].
Такой подход представляется наиболее верным, поскольку право или обязанность общего характера обязательно должно быть воплощено в направлениях уголовно-процессуальной деятельности субъектов и ее результате. А анализ конкретных направлений деятельности участников уголовного судопроизводства (как объективного выражения функций) может приводить в законотворческом или научном процессе к мысли о наделении (лишении) субъектов рядом прав или обязанностей (т. е. идее (модели) функции) для оптимального достижения цели.
Сообразно избранному подходу можно охарактеризовать основную уголовно-процессуальную функцию следующими критериями:
1. Цель (и вытекающие из нее цели отдельных процессуальных органов и лиц) уголовного судопроизводства как фактор, определяющий направление деятельности субъектов уголовного процесса.
2. Направленная на достижение цели уголовного судопроизводства, реальная процессуальная деятельность органов и лиц в виде последовательных и взаимообусловленных действий и решений (как объективное содержание функции).
3. Совокупность процессуальных полномочий (прав и обязанностей) субъектов уголовного судопроизводства как модель (идеальная конструкция) деятельности по достижению цели уголовного судопроизводства.
4. Участники уголовно-процессуальной деятельности как носители абстрактных полномочий, применяющие их в деятельности по конкретному уголовному делу, связанной с достижением цели уголовного судопроизводства.
Указанное приводит к выводу о том, что основная уголовно-процессуальная функция — это направленная на достижение цели уголовного судопроизводства деятельность субъектов уголовного процесса, обусловленная совокупностью их процессуальных полномочий.
Литература
1. Бозров В. М. Основы теории уголовно-процессуальных функций. Общая часть.
Екатеринбург: ИД «Уральская государственная юридическая академия», 2012. 96 с.
2. Гегель Г. В. Сочинения. Т. V. М.: Соцэкгиз, 1937. 716 с.
3. Гегель Г. В. Сочинения. Т. VII. М.; Л.: Соцэкгиз, 1934. 380 с.
4. Голунский С. А. Вопросы доказательственного права в основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик // Вопросы судопроизводства и судоустройства в новом законодательстве Союза ССР. М., 1959. С. 122-160.
5. Гуляев А. П. Следователь в уголовном процессе. М.: Юридическая литература, 1981. 192 с.
6. Гусев Л. Н. Процессуальное положение следователя в советском уголовном процессе // Вопросы судопроизводства и судоустройства в новом законодательстве Союза ССР. М., 1959. С.314-316.
7. Жук О. Д. Система уголовно-процессуальных функций в уголовном судопроизводстве Российской Федерации // Черные дыры в российском законодательстве. 2003. № 4. С. 416-420.
8. Зинатуллин З. З. Избранные труды. Т. 1. СПб.: Юридический центр «Пресс», 2013. 608 с.
9. Концепция судебной реформы в Российской Федерации / сост. С. А. Пашин. М.: Республика, 1992.111 с.
10. Ларин А. М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. М.: Юридическая литература, 1986. 160 с.
11. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Изд-е 5-е. Т. 29. М.: Политиздат, 1973. 783 с.
12. Люблинский П. И. Новая теория уголовного процесса. Петроград, 1916. 41 с.
13. Нажимов В. П. Психологические основы учения об уголовно-процессуальных функциях // Правоведение. 1983. № 5. С. 52-53.
14. Романов С. В. Понятие, система и взаимодействие процессуальных функций в российском уголовном судопроизводстве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. 32 с.
15. Сергеевский Н. Д. Русское уголовное судопроизводство. СПб., 1887. 315 с.
16. Случевский В. Л. Учебник русского уголовного процесса. СПб., 1910.
17. Строгович М. С. Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности. М., 1939. 380 с.
18. Томин В. Т. К вопросу о цели уголовного судопроизводства // Тезисы докладов и сообщений: научная конференция. Омск, 1971. С. 51-52.
19. Тушев А. А. Прокурор в уголовном процессе Российской Федерации: система функций и полномочий: дис. ... д-ра юрид. наук. Краснодар, 2006. 384 с.
20. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. П. А. Лу-пинская. М., 2011.
21. Уголовный процесс: проблемные лекции / под ред. В. Т. Томина, И. А. Зинченко. М., 2013. 799 с.
22. Фаткуллин Ф. Н. Обвинение и судебный приговор. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1965. 532 с.
23. Фельдштейн Г. С. Лекции по уголовному судопроизводству. М.: Типолитография В. Рихтер, 1915. 432 с.
24. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1. 4-е изд. СПб.: Типография т-ва «Общественная Польза», 1912. 579 с.
25. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1. СПб.: Альфа, 1996. 607 с.
26. Чельцов М. А. Уголовный процесс / Всесоюзный юрид. заочный ин-т. М.: Юридическая литература, 1969. 463 с.
27. Чельцов М. А. О недопустимости перенесения буржуазных конструкций в советскую уголовно-процессуальную теорию // Ученые записки ВЮЗИ. Вып. VI. 1958. С. 85-87.
28. Чернышев В. А. Проблема функций в российской науке уголовного процесса: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ижевск, 1999. 166 с.
29. Шимановский В. В. К вопросу о процессуальной функции следователя в уголовном процессе // Правоведение. 1965. № 2. С. 175.
30. Шпилев В. Н. Содержание и формы уголовного судопроизводства. Минск: Изд-во БГУ, 1974. 144 с.
31. Элькинд П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1976. 143 с.
32.Якуб М. Л. О понятии процессуальной функции в советском уголовном судопроизводстве // Правоведение. 1973. № 5. С. 83-89.
33.Якубович Н. А. Теоретические основы предварительного следствия. М.: НИиРИО ВШ МВД СССР, 1971. 142 с.
34. Якубович Н. А. Процессуальные функции следователя // Проблемы предварительного следствия в уголовном судопроизводстве. М., 1980.
УДК 347.92
Р. А. Степанов, А. А. Шелепенькин
ряд особенностей привлечения к дисциплинарной ответственности сотрудников ФПС мчС россии
R. A. Stepanov, A. A. Shelepen'kin. Several features of disciplining employees of the department of emergency situations of Russia
В статье авторами рассмотрены общие понятия дисциплинарной ответственности, сравнение нормативных правовых актов о привлечении к ней; особенности привлечения к дисциплинарной ответственности сотрудников Федеральной противопожарной службы МЧС России; вопросы практики применения норм дисциплины труда.
Ключевые слова: служебная дисциплина; обязанности; запрет; ненадлежащее исполнение; дисциплинарная ответственность.
Контактные данные: 196105, Санкт-Петербург, Московский пр., д. 149А; (812) 369-69-76; tp_spbu_gps@mail.ru.
In the article the authors consider the general concepts of disciplinary responsibility, comparison of regulatory legal acts for bringing to disciplinary responsibility; practice of application of norms for labor discipline are considered in the article.
Keywords: duty discipline; functions, prohibition; improper performance; disciplinary responsibility.
Contact details: Moskovskiy Ave 149A, St. Petersburg, Russian Federation, 196105; (812) 369-69-76; tp_spbu_gps@mail.ru.
Дисциплинарная ответственность является одним из важных способов правового воздействия на сотрудников Федеральной противопожарной службы МЧС россии (ФПС), цель которого — добиться от них надлежащего выполнения возложенных на них служебных обязанностей. Дисциплинарная ответственность является одним из видов юридической ответственности, которая предусмотрена законодательством за неправомерное поведение. Дисциплинарная ответственность представляет собой обязанность сотрудника понести наказание, предусмотренное нормами трудового права, за противоправное неисполнение своих трудовых обязанностей.
Дисциплинарная ответственность работников, как известно, регулируется нормами Трудового кодекса Российской Федерации (ст. 192-195). В то же время
Роман Александрович Степанов — заместитель начальника кафедры трудового права Санкт-Петербургского университета ГПС МЧС России, кандидат педагогических наук.
Алексей Александрович Шелепенькин — доцент кафедры трудового права Санкт-Петербургского университета ГПС МЧС России, кандидат педагогических наук, доцент. © Р. А. Степанов, А. А. Шелепенькин, 2015
