CC BY
25
С. И. КУЗЬМИН S. I. KUZMIN
главный научный сотрудник ФКУ НИИ ФСИН России, доктор юридических наук, профессор
Л. Ф. ПЕРТЛИ L. F. PERTLI
заместитель начальника ФКУ НИИ ФСИН России, кандидат юридических наук, доцент, полковник внутренней службы
Уголовно-правовые и организационные меры профилактики нарушений режима в исправительно-трудовых лагерях в 1930-е годы
Criminal-legal and organizational measures to prevent violations of the regime in forced labor camps in the 1930s
Аннотация. На основе изучения архивных документов фонда Р9489 «Управление строительства канала „Москва - Волга". Управление строительства Сталинской водопроводной станции Народного комиссариата внутренних дел СССР (1931-1939 годы)» Государственного архива Российской Федерации рассматриваются некоторые виды нарушений режима, совершавшиеся заключенными в исправительно-трудовых лагерях в 1930-е годы, и применявшиеся по их профилактике меры. Знание отечественного исторического опыта профилактики нарушений режима не только имеет познавательный интерес, но и дает возможность учитывать его уроки в современной практике исполнения наказания в виде лишения свободы.
Ключевые слова: исполнение наказаний, исправительно-трудовые лагеря, профилактика нарушений, режим содержания, заключенные.
Annotation. On the basis ofthe study of archival documents of the Fund P9489: «Management of the construction of the channel „Moscow-Volga". Administration of the Construction of the Stalin Waterworks of the People's Commissariat of Internal Affairs of the USSR (1931 - 1939)» of the State Archives of the Russian Federationthe paper examines some types of violations of the regime committed by prisoners in forced labor camps in the 1930s and the measures taken to prevent them. Knowing the domestic historical experience of preventing violations of the regime has not only cognitive interest, but also makes it possible to take his lessons into modern practice of execution of punishment in the form of deprivation of liberty.
Key words: execution of sentences, forced labor camps, prevention of violations, content mode, penitentiary.
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 3/2018
25
Впервые годы функционирования исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) изоляция заключенных от общества выражалась в направлении их в необжитые места севера страны, Дальнего Востока, Казахстана. Проживали они на неохраняемой территории под надзором, а для предотвращения побегов устраивались заставы военизированной охраны, которая комплектовалась из самих заключенных, до осуждения служивших в Красной армии, на флоте и в правоохранительных органах.
Контингент лагерей условно подразделялся на положительный и уголовно-бандитствующий. Первые стремились трудом искупить свою вину и за счет этого улучшить свое материальное положение, бытовые условия и досрочно освободиться. Вторые, как правило профессиональные преступники и рецидивисты, а также поддерживающие их из числа социально вредного элемента, паразитировали на первых, грабили с помощью методов террора и при удобном случае совершали побеги.
В исправительно-трудовых лагерях к заключенным применялись три вида режима, отвечающих требованиям прогрессивной системы отбывания наказаний: первоначальный, облегченный и льготный. Рассматривая вопросы режима содержания осужденных в ИТЛ, ряд авторов подчеркивают, что он был более строгим, чем в системе учреждений Народного комиссариата юстиции (НКЮ) РСФСР. Сравнительный анализ режимных требований и практика организации исполнения наказаний не дают оснований для такого вывода. Более объективно оценивает условия содержания осужденных в ИТЛ З. А. Асте-миров, подчеркивающий, что «порядок исправительно-трудового воздействия и освобождения ничем почти не отли-
чался от условий в общих местах заключения» [1].
Различия определялись отдаленностью ИТЛ и характером работы. Например, штрафные колонии системы НКЮ и роты усиленного режима в ИТЛ предназначались для содержания одинаковых категорий заключенных, но в ИТЛ условия содержания заключенных были менее жесткими. Из-за отдаленности нахождения ИТЛ не представлялось возможным обеспечить необходимое количество свиданий, как это предусматривалось в Исправительно-трудовом кодексе РСФСР 1933 года (ИТК РСФСР). Но данное обстоятельство компенсировалось предоставлением заключенным личных свиданий с правом совместного проживания с родственниками, что не предусматривалось в системе НКЮ РСФСР. Организация ИТЛ начиналась в необжитых местностях, на неподготовленных площадках, проходила в сжатые сроки; производство носило подвижный, зачастую кратковременный характер. В таких условиях традиционные методы организации охраны контингента осужденных, которые применялись в обычных местах заключения, были неприемлемы. Например, практически невозможно было построить инженерные сооружения на строительной площадке, которую представлял собой Беломор-ско-Балтийский канал. Во-первых, это потребовало бы колоссальных материальных затрат; во-вторых, без охранных сооружений невозможно было выводить заключенных на объект. В связи с этим значительно удлинился бы срок начала и окончания работ. Кроме того, потребовалось бы большое число работников охраны. Развертывание ИТЛ в малонаселенных районах, значительно удаленных от основных путей сообщения, позволяло решить проблему
26
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
охраны заключенных нетрадиционным путем - используя опыт лесозаготовительных колоний.
Порядок отбора заключенных в ИТЛ регламентировался ст. 28 Уголовного кодекса (УК) РСФСР (в редакции постановления ВЦИК от 20.05.1930), которая предусматривала направление в эти места лишения свободы лиц, осужденных на срок три года и более. Требование «не менее трех лет» распространялось только на лиц, осужденных народными судами. Лица, в отношении которых было вынесено постановление ОГПУ, направлялись в лагеря независимо от срока наказания. При необходимости (производственной, переполнении мест лишения свободы системы НКЮ) в эти лагеря этапировались и заключенные с меньшим сроком наказания. Например, по распоряжению прокурора СССР и заместителя председателя ОГПУ от 28.08.1933 в ИТЛ были вывезены из домов заключения лица, осужденные на срок два года, с остатком неотбытого срока наказания не менее шести месяцев [2].
Практика ИТЛ показала нецелесообразность совместного содержания уголовных преступников с лицами, осужденными за контрреволюционную деятельность, терроризм, шпионаж, и некоторыми иными категориями преступников. В связи с этим в 1935 году были приняты меры по дифференциации заключенных в соответствии с характером совершенного преступления.
В условиях ИТЛ снабжение предметами первой необходимости заключенных осуществлялось посредством карточной системы. Денежные переводы, поступавшие в адрес заключенных, зачислялись на их лицевые счета и выплачивались при освобождении; в магазинах применялись специальные расчетные квитанции (боны). Допу-
скалась выдача с лицевого счета части денег сверх установленной суммы на подписку газет и журналов, почтово-телеграфные расходы, доплату в столовых, оплату стирки белья, за пользование услугами фотографирования и платной парикмахерской вне лагеря. Необходимые суммы подлежали выдаче после предъявления в финансовую часть соответствующих документов. В феврале 1933 года расчетные квитанции ГУЛАГа ОГПУ (боны) были изъяты из обращения. Заключенные могли иметь наличные деньги в пределах суммы месячного вознаграждения по результатам труда (для инженерно-технического персонала - 30 рублей, для остальных -20 рублей). Деньги сверх указанных сумм подлежали хранению в сберегательной кассе. В целях дальнейшего стимулирования труда заключенных всем выполнявшим установленные нормы выработки разрешалось снимать с лицевого счета дополнительно до 50 % суммы месячного вознаграждения. При этом требовалось указать, на какие цели они будут израсходованы. С мая 1933 года вся сумма получаемого премиального вознаграждения стала поступать в распоряжение заключенных [3].
Порядок предоставления заключенным свиданий с родственниками регулировался п. «в» § 23 и § 33 Положения о лагерях ОГПУ. Свидания разрешались не только с близкими родственниками, но и с иными лицами не более двух раз в год и не ранее чем через три месяца с момента прибытия в лагерь. Если родственники проживали в районе расположения лагеря постоянно, то в порядке исключения, по особому распоряжению, свидания могли допускаться чаще, но не больше одного раза в месяц. Общие свидания предоставлялись продолжительностью до 14 часов, но не свыше четырех часов в сутки, личные -
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 3/2018
27
до 10 суток с правом совместного проживания на частной квартире или в доме приезжих [4].
Свидания полагались всем заключенным, за исключением тех, в отношении которых имелись особые указания в приговоре или в выписке из постановления коллегии ОГПУ, Особого совещания при ОГПУ или тройки ОГПУ или указания, данные особым порядком. Свидания являлись мерой поощрения за хорошее поведение в лагере, добросовестное отношение к труду, активное участие в культурно-массовой и общественной работе. В общий порядок предоставления свиданий начальники отдельных ИТЛ, являвшиеся по своему должностному положению одновременно и заместителями начальника ГУЛАГа ОГПУ, могли вносить изменения и дополнения (только в сторону увеличения) по своему усмотрению, руководствуясь при этом не только интересами производства, но и задачами укрепления режима содержания, профилактики нарушений установленного порядка отбывания наказаний и перевоспитания заключенных.
Так, в ноябре 1933 года начальник Дмитровского ИТЛ своим приказом установил льготный порядок предоставления личных свиданий для заключенных, занятых на земляных и бетонных работах, которые являлись наиболее трудоемкими. При выработке нормы за квартал более чем на 120 % заключенным предоставлялось свидание с родственниками на 10 суток через каждые шесть месяцев, разрешалась продажа продуктов питания через торговую сеть лагеря [5].
Для стимулирования становления заключенных на путь исправления и для профилактики нарушений режима содержания предусматривалось использование поощрительных мер: объявление
благодарности с занесением в личное дело, выдача премиального вознаграждения, улучшение жилищных и бытовых условий, предоставление свободного передвижения в пределах территории лагеря, права получения и отправления корреспонденции вне нормы и очереди и др. Кроме того, заключенные общего и льготного видов режима могли премироваться деньгами, усиленным продовольственным пайком, переводиться на облегченный или льготный режим, представляться аттестационной комиссией к досрочному освобождению с поселением или без поселения в районе расположения лагеря.
Практика организации воспитательного процесса, творческие поиски возможностей дополнительного стимулирования труда заключенных и их становления на путь исправления породили новые формы поощрения. Условно их можно подразделить на две группы: индивидуальные и коллективные. В качестве индивидуальных форм поощрения использовались: награждение грамотой; премирование деньгами, часами, костюмами и другими предметами одежды; стахановский зачет за квартал (наиболее высокая норма зачета рабочих дней); сокращение срока наказания; предоставление права проживания с семьей; направление на курсы в учебный комбинат; выдвижение активистов на хозяйственную, административную и культурно-воспитательную работу; досрочное освобождение из роты усиленного режима или штрафного изолятора.
В Дмитровском ИТЛ 05.11.1934 в качестве особой формы поощрения была учреждена Почетная трудовая книга МВС (Московско-Волжское строительство) и Дмитлага НКВД СССР. В соответствии с Положением о Почетной трудовой книге лицу, занесенному в
28
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
нее, выдавалась грамота, предоставлявшая владельцу право на получение вне очереди всех видов полагающегося ему довольствия, а также на пользование спортивными площадками, книгами в библиотеке, коммунально-бытовыми услугами, на внеочередное свидание, на получение вне очереди необходимых справок и разъяснений личного характера, на посылку, отправку четырех дополнительных писем в месяц, на просмотр вне очереди всех спектаклей, кинофильмов, на получение лучшего места в общежитии.
Одной из форм поощрения, а также специального учета хорошо работающих заключенных являлась выдача книжки ударника. В ней отражались сведения о зачете рабочих дней, выполнении норм выработки, об участии в культурно-воспитательной работе. Книжка выдавалась заключенному, выполняющему норму не менее чем на 100 %, участвующему в общественной жизни и культурно-массовой работе, примерно ведущему себя в быту.
В качестве коллективных форм поощрения использовались: предоставление трудовому коллективу лучшего общежития, разрешение трудовому коллективу иметь собственную кухню, продажа дополнительных продуктов, разрешение приобретать продукты питания у частных лиц за пределами лагеря, награждение музыкальными инструментами, спортивным инвентарем и др.
Режим содержания в ИТЛ исследуемого периода поддерживался не только системой льгот и поощрений, но и разумным сочетанием применения к заключенным дисциплинарных мер. Основными из них являлись: лишение квартирных льгот, свиданий, переписки, передач, зачетов рабочих дней, перевод в роту отрицательного элемен-
та, водворение в штрафной изолятор на срок до трех месяцев, увеличение срока содержания в штрафном изоляторе, лишение зачетов до одного года, водворение в ШИЗО на год с одновременным лишением зачетов за все время, этапирование злостных нарушителей режима для отбывания наказания на острова Северного Ледовитого океана [6].
Одной из организационных мер профилактики нарушений режима содержания является изоляция отрицательно характеризующихся заключенных. Начиная с 1933 года в целях изоляции отрицательно зарекомендовавших себя заключенных и активизации борьбы с внутрилагерной преступностью в ИТЛ стали создаваться штрафные изоляторы. Порядок направления и содержания заключенных регулировался Положением о штрафных изоляторах исправительно-трудовых учреждений ОГПУ. Они организовывались при каждом отделении или управлении лагеря и предназначались для содержания трех категорий лиц: осужденных по постановлению судебных троек ОГПУ и коллегий ОГПУ на определенный срок; помещаемых на срок не более шести месяцев в административном порядке распоряжением начальника управления лагеря; подследственных. Положением предусматривалось также оборудование в отдельных лагерных пунктах специальных помещений для арестованных в административном порядке на срок до 20 суток и лиц, задержанных за совершенное преступление. Основанием для содержания заключенных в штрафном изоляторе служили выписки из постановления судебных троек ОГПУ и коллегий ОГПУ, приказ начальника лагеря и копия постановления - для подследственных.
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 3/2018
29
Содержавшихся в штрафном изоляторе (за исключением больных и подследственных) выводили на работу. Выполняющим нормы выработки предоставлялась возможность объединяться в бригады с проживанием в отдельной камере. Питание ставилось в зависимость от выполнения норм и характера работы. Из заработанных средств штрафники через представителей администрации могли приобретать все, что полагалось всем заключенным. Выполняющие нормы выработки имели право отправлять одно письмо в месяц и каждые три месяца получать посылку. Что касается свиданий, то этого права лишался весь данный контингент. Предусматривалось создание особых рот с усиленной охраной. В них зачислялись заключенные, отнесенные к категории «подозрительные», требующие усиленной охраны.
В целях профилактики нарушений режима и стимулирования положительного поведения заключенных, честного отношения к труду предусматривалось досрочное освобождение (после отбытия половины срока) из штрафного изолятора и роты усиленного режима с направлением на общелагерный режим. Для решения этих вопросов создавались комиссии, которые один раз в три месяца проверяли правильность содержания заключенных и устанавливали возможность освобождения некоторых из них. Правила внутреннего распорядка в штрафных изоляторах ИТЛ ОГПУ регулировались отдельным правовым актом.
В начале 30-х годов работники ИТЛ руководствовались оптимистической установкой, основанной на вере в возможность перевоспитания всех категорий заключенных. Вовлечение правонарушителей в труд на производстве, размах социалистического строитель-
ства, общегосударственная значимость объектов их труда выступали основ-ным средством воспитания. Отказы заключенных от работы, которые порой принимали массовые формы, являлись распространенным видом нарушения режимных требований. Так, летом 1934 года в Дмитровском ИТЛ отказались от работы 1 500 человек [7]. По оценке администрации, появление значительного числа отказчиков от работы стало возможным потому, что состав воспитателей и административно-технический персонал строительства своевременно недооценили это явление и не мобилизовали на борьбу с ним самодеятельные организации заключенных. В результате анализа причин уклонения заключенных от участия в трудовых процессах удалось установить, что значительное число отказчиков не являлись злостными нарушителями, становились таковыми вследствие невнимательного, бездушного отношения администрации к их нуждам, неудовлетворительной организации производственных процессов и неправильного трудового использования отдельных групп заключенных. Административный аппарат лагеря не занимался выявлением причин отказов от работы, не изучал их, а только регистрировал факты, не принимая конкретных мер для устранения ненормального положения. Вся работа сводилась к бесконечным, в большинстве случаев безрезультатным, переговорам с отказывающимися от работы. Не получая полноценного питания, положенных льгот и не надеясь на досрочное освобождение, заключенные становились на путь вымогательства, грабежей, краж государственного и личного имущества. Руководство лагеря решило персонально разобраться с каждым отказчиком и принять меры к тому, чтобы
30
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
помочь им стать на путь исправления. С конца августа устанавливался персональный учет таких лиц с распределением их по категориям: бывшие ударники и добросовестно работавшие ранее заключенные; систематически отказывающиеся от работы в течение месяца и более; отказчики из вновь прибывших; заключенные, работавшие периодически. Проблема отказчиков от работы оставалась острой в ИТЛ и в последующие годы. Сохранению этого явления способствовали различные факторы: необоснованное зачисление в число отказчиков лиц, у которых не было соответствующего обмундирования; низкая температура на объекте; кража и продажа вещевого имущества и др.
Применяя наказание, судебные и специальные органы были не в состоянии учесть поведение заключенного в местах лишения свободы и точно установить срок, по истечении которого конкретная личность перестанет представлять социальную опасность для общества. Поэтому в зависимости от поведения, отношения к общественно полезному труду и социальной принадлежности в ИТЛ применялись различные формы освобождения, распространявшиеся на всех без исключения заключенных. Досрочное освобождение не только свидетельствовало о гуманизме советской исправительно-трудовой политики, но и выступало в качестве побудительной силы, способной вызвать у личности стремление честным трудом, примерным поведением искупить вину перед обществом.
Первое массовое досрочное освобождение заключенных из ИТЛ проводилось в соответствии с указанием ГУЛАГа ОГПУ от 20.04.1931. Эта мера распространялась на лиц, безупречно проработавших на должностях низшего административного состава и начальст-
вующего состава не менее полутора лет и отбывших две трети установленного срока, и являлась действенной мерой профилактики нарушений режима содержания. В категорию должностей, на которые распространялось первое массовое освобождение, входили стрелки и лица, назначенные на должности начсостава, лагерные старосты и их помощники, ротные старосты и их помощники, коменданты отделений и зданий, начальники лагерных пунктов, командиры и их помощники, прорабы, нарядчики, контролеры, десятники и некоторые другие.
В ИТЛ 30.07.1931 была введена система зачетов рабочих дней, в основе которой лежал принцип классового подхода к заключенным. В отношении трудящихся, пользовавшихся до осуждения избирательным правом, зачет устанавливался из расчета четыре дня срока отбытия наказания за три дня работы, для остальных - пять дней срока за четыре дня работы. Зачеты начислялись заключенным после отбытия трехмесячного испытательного срока. Активное развитие трудового соревнования и ударничества потребовало внесения коррективов в объявленную систему зачетов. В связи с этим издается приказ, согласно которому всем ударникам устанавливается повышенная норма зачетов при соблюдении принципа классового подхода к заключенным [8].
Отсутствие общей инструкции по установлению зачетов рабочих дней привело к тому, что в каждом ИТЛ стали издаваться собственные инструкции. В силу этого по-разному создавались комиссии, определялись порядок их работы и сроки проведения зачетов. Подобный подход не способствовал проведению единой линии по определению правового положения заключенных. Нужен был единый норматив-
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 3/2018
31
ный акт, регулирующий деятельность администрации по данному вопросу. Им стала Инструкция по применению зачетов рабочих дней заключенным исправительно-трудовых лагерей ОГПУ. В соответствии с ней все ранее изданные на местах локальные инструкции отменялись. Вводилась специальная форма учета - карта зачета рабочих дней. Начисление зачетов устанавливалось с 01.08.1931. Заключенным, на которых распространялась норма зачета «три дня срока отбытия наказания за два дня работы», «четыре дня срока отбытия наказания за три дня работы», начисление производилось ежеквартально. Для остальных - три раза в год. Чтобы избежать уравнительного подхода при начислении зачетов (поскольку заключенные, как правило, работали в составе бригад), они начислялись индивидуально.
Зачеты не применялись только в двух случаях: при водворении заключенного в штрафной изолятор или направлении его в штрафную роту и за время болезни. Однако если болезнь наступила вследствие производственной травмы при ударной работе или проявлении сознательности во время аварий, пожаров и т. д., то зачеты начислялись. Применение к заключенным административных мер за совершенные проступки не являлось препятствием для применения зачетов, если общее их поведение и выполнение норм выработки признавались удовлетворительными.
Система зачетов использовалась не только для стимулирования труда заключенных, становления их на путь исправления, но и для борьбы с нарушителями режима содержания. Начальник лагеря и начальник отдела мест заключения могли отменить зачеты на срок до одного года и до исправления на срок не более шести месяцев, но в ито-
ге лишение зачетов за проработанное и предстоящее время не могло превышать одного года. Начальник ГУЛАГа, его заместители и помощники имели право лишать зачетов за год и на срок до одного года вперед. При совершении преступления заключенным отменялись зачеты за все время содержания в лагере, для таких лиц устанавливался годичный испытательный срок.
В ИТЛ наряду с системой зачетов применялось также условно-досрочное освобождение. В ст. 56 УК РСФСР, касающейся досрочного освобождения из лагерей, отмечалось, что «в отношении отбывающих лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях условно-досрочное освобождение применяется в форме перевода заключенного на поселение в районе данного лагеря на неотбытый срок». Практика деятельности ИТЛ пошла значительно дальше. Так, по окончании строительства Беломорско-Балтийского канала было применено досрочное освобождение заключенных без дальнейшего поселения их в районе лагеря. Такое же освобождение было и в других ИТЛ.
Для повседневной деятельности системы ИТЛ исследуемого периода отрицательную роль играло взятое ОГПУ обязательство сделать ее самоокупаемой, вследствие чего заключенные обрекались на полуголодное существование, тяжелейшие материально-бытовые условия и неудовлетворительное медицинское обслуживание. К тому же недостаточный контроль, особенно в отдаленных лагерных пунктах, за деятельностью низовой администрации порождал произвол, распространение лагерного бандитизма, злоупотребления со стороны должностных лиц, ущемление прав осужденных и др. Все это вместе взятое вызывало нарушения режима содержания в форме протест-
32
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
ных действий заключенных против условий содержания.
Резкий рост численности заключенных в некоторых ИТЛ в начале 30-х годов, в том числе за счет числа истощенных этапированных из домов заключения ГУМЗ НКВД РСФСР и союзных республик, при неудовлетворительных материально-бытовых условиях и медицинском обеспечении привел к росту заболеваемости данного контингента. В то же время отмечались участившиеся случаи искусственно вызванных заболеваний заключенных как в целях временного освобождения от работ, так и досрочного освобождения из ИТЛ по инвалидности. Систематически практиковавшееся медицинскими разгрузочными комиссиями досрочное освобождение из лагерей по болезни и инвалидности вызывало у заключенных стремление «заболеть», чтобы попасть под освобождение.
Еще одной формой протеста против карательной политики и режима содержания служили голодовки, использовавшиеся в 30-х годах только политическими заключенными для выполнения администрацией выдвигаемых
требований. Основной же формой нарушения режима заключенными являлись побеги. Другие формы, такие как отказы от работы, продажа носильных вещей и постельных принадлежностей, умышленное самоистощение и членовредительство, не носили массового характера и были присущи отдельным группам заключенных. За побеги из мест лишения свободы стали применяться самые суровые меры наказания, и это позволило стабилизировать обстановку в ИТЛ. ^
1. Астемиров З. А. История советского исправительно-трудового права. Рязань, 1975. С. 26.
2. Управление строительства канала «Москва - Волга». Управление строительства Сталинской водопроводной станции Народного комиссариата внутренних дел СССР (1931-1939 гг.) // ГАРФ. Ф. Р9489. Оп. 1. Д. 2. Л. 19 ; Д. 5. Л. 42.
3. Там же. Оп. 1. Д. 71. Л. 24 ; Д. 15. Л. 464.
4. Там же. Оп. 1. Д. 16. Л. 426.
5. Там же. Оп. 2. Д. 25. Т. 2. Л. 396.
6. Там же. Оп. 1. Д. 69. Л. 60.
7. Там же. Оп. 1. Д. 30. Л. 17.
8. Там же. Оп. 1. Д. 1. Л. 16-18, 32.
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 3/2018
33
